Ничуть не страшно

Наверное, я могла бы с ним поспорить. Может быть, я даже сделала бы это, если бы в горнице мы сейчас находились вдвоем. Но, стоящая передо мной служанка одним своим присутствием вызывала бурю эмоций, в которой желание поскандалить или хоть как-то опровергнуть слова старика бесследно терялись.

В утреннем свете, исходящем от окна, я видела перед собой точную копию своей "мамы", Елены Виноградовой.

ГЛАВА 3. От пешки до ферзя

— Как тесен мир!

— Я вам не верю, — даже самой себе утверждение показалось настолько фальшивым, что невольно вздрогнула и вновь перевела взгляд на картину, с которой на меня смотрела ма... та женщина. Назвать ее матерью, пусть даже и про себя, не хватало смелости. И желания. — Это все какой-то абсурд! Причем настоящий. Это только в мыльных драмах бывает подобное, а в жизни...

— В жизни все еще намного запутаннее, — ласково и при этом настороженно произнес старик, не решаясь подойти ближе. Правильно, потому как я сама еще не до конца понимала собственную реакцию на подобную новость.

— Все равно, я вам не верю... — мой взгляд снова остановился на темно-синих добрых глазах, смотрящих на зрителя с долей понимания и благожелательности.

Подобные глаза просто не могли принадлежать женщине, отдавшей своего ребенка.

Обернувшись на непривычно замолчавшего старика, я удивилась тому, что в "горнице" мы остались с ним вдвоем. Вера, молоденькая служанка, неспешно удалилась, не высказав своему хозяину собственных мыслей по поводу рождения.

"Она знала, — мелькнула в голове острая и очень болезненная мысль. — Она уже давно знала и смирилась".

Я взглянула в глаза старика, такие же травянисто-зеленые, как и мои, но при этом полные чудовищной холодности, дающей осознать, что все это — никакой не розыгрыш.

— Как... — голос дрогнул, а на глаза набежали предательские слезы. — Почему... так случилось? Если... если все, что вы говорите, правда... то... Почему?

— Причин много, — серьезным тоном начал мужчина. — Первая и самая главная из них — твоя собственная безопасность, вторая — желание дать тебе нормальную жизнь.... Пусть и в угоду воспитанию и прочим знаниям, необходимым в высшем обществе...

— Каком-каком? — Переспросила я, а голос вновь дрогнул, и интонация получилась детской и обиженной. А еще неверующей. Как будто мне сейчас доказывали о существование монстра в шкафу, а я упорно не хотела открывать глаз и убедиться в его реальности самой.

— Тебе еще предстоит многое узнать, Лилит, — доверительно произнес седой старик, улыбнувшись одними губами. — Потому как мир на поверку оказывается устроен немного сложнее. У нас есть враги... И пусть двадцать первый век ознаменовался подписанием мирного договора, убийства до сих пор не прекратились. Только теперь все это больше напоминает холодную войну, где тебе в открытую улыбаются, а в любом темном переулке готовы всадить нож.

— Я не понимаю... — прошептала в ответ, смотря на своего оппонента полубезумными глазами.

"Что за бред он несет?"

— Согласен, — на этот раз улыбка его показалась мне более настоящей. — Все это слишком похоже на вымысел... Или бред душевнобольного, но... Лилит, ты помнишь, что произошло два дня назад... Когда ты с Игорем и Эвелиной попала в аварию?

— Два дня? — Почему-то сознание вдруг зацепилось за эту цифру, показавшуюся вдруг намного реальнее, чем остальная выдумка седого мужчины.

"Кстати, а почему он не представился?"

— Да, — вздох оппонента показался мне тяжелым, как будто на его груди расположилась небольшая куча увесистых камней. — Два назад. И предупреждая твой следующий вопрос, все это время ты находилась без сознания. Врачи говорят, что серьезных повреждений не было, просто сильный шок.

— Как вас зовут? — Обреченно переспросила я, перескакивая с темы на тему и морально отказываясь принять случившиеся, ведь по "кодексу маньяков" похитители не ухаживают за больными жертвами, не вызывают им врачей и уж тем более не заботятся об их благополучии.

— Александр Витторио, — невозмутимо произнес мужчина, легко склонив голову. — Однако нынешняя молодежь упорно продолжает называть меня просто Витторио. Но для тебя — Алек.

— Хм, — протянула я, изображая мыслительный процесс. — И зачем же вы меня похитили, Алек?

— Похитил? — Брови старика взметнулись вверх, а между ними появилась напряженная складочка. — Я боюсь, ты неправильно поняла действия Игоря. Лилия, мы не в коем случае тебя не похищали! Ты свободна и вольна делать все, что хочешь. Конечно, в разумных пределах. Просто в тот момент, тебе, Исаеву и Эвелине грозила серьезная опасность...

— И Кареглазый поэтому решил достать пистолет и "спасти меня", приставляя его дуло к виску и засовывая, точно куль с мукой, в машину? — Вопросительно изогнув одну бровь я, даже не видя собственного отражения, показалась сама себе стервозной.

"Кажется, где-то тут есть грань нервного срыва, за которую я вот-вот перевалю!"

— А он приставил к твоему виску пистолет? — С каким-то нечленораздельным свистом произнес Алек, хищно осклабившись. В холодных изумрудных глазах промелькнули серебряные искорки стали, заставившие меня невольно сделать шаг назад и упереться спиной в выступающую стену. — Что же, Игорю теперь действительно предстоит мне объяснить очень многое.

Тон мужчины был спокойным, на лице не промелькнуло ничего кроме холодной решимости, так что складывалось ощущение, будто он совсем не сердился. Однако в глубине сознания, я догадывалась, что подобное поведение лишь демонстрация и внутри Витторио уже давно порвал беднягу-кареглазого на мелкие лоскутки.

Во мне вдруг проснулась невероятная жалость к этому "солнечному" мужчине, который в принципе и не сделал мне ничего плохого. Девичья честь сохранена, на органы тоже пока не распродали, приставаний и прочей интимной фигни не наблюдалось. Просто меня привезли в неизвестный дом под предлогом спасения и теперь уверяют, что я не дочь своих родителей. Пожалуй, за это, расправу все же не стоит учинять.

"Стокгольмский синдром в действии. Поздравляю, Лилит, у тебя так давно не было секса, что уже начинаешь городить всякую чушь касательно первых встречных, пусть и сногсшибательных, но маньяков. Лучше вспомни, что он сделал с твоим ноутбуком?!"

Мысленно представив перед глазами серебристого друга, я отбросила неизвестно откуда возникший в голове альтруизм и пожалела о том, что на дворе не средние века, а смертная казнь разрешена лишь в нескольких штатах, а уж никак не в России.

— Я хочу уйти! — твердо заявила я, в надежде прекратить весь этот абсурд. — И если вы все еще желаете мне объяснить что-то...

— Мне лучше поторопиться?! — Договорил за меня фразу Алек Витторио. — Отлично! Как я уже сказал прежде, ты свободна. Никто не собирается держать тебя в этом доме насильно. Просто задумайся о том, что даже несмотря на всю абсурдность сложившейся ситуации, угроза может оказаться реальной. Что тогда? Как ты планируешь бороться с теми, о существовании которых даже не подозреваешь?

— К чему вы ведете? — Нахмурилась я, чувствуя, что старик вновь возвращается к заезженной и, похоже очень любимой пластинке. — Простите, но намеки хороши лишь на подростковом свидании. Здесь важны факты.

— Значит, считаешь, что готова услышать правду? — Улыбнулся Алек, но как-то уж очень недобро. — Ну что же... Факт первый, у школы, где по счастливой случайности оказалась и ты, заметили Орден — наемных убийц, натасканных на уничтожение таких, как мы. Факт второй, белый "Lexus" принадлежал одному из сыновей главы Ордена. Факт третий, несмотря на подписанный мирный договор, Орден преследовал машину Игоря с четким намерением убить пассажиров и водителя. И, в конце концов, факт четвертый, произошла автокатастрофа, в которой должны были быть уничтожены оба автомобиля и все находящиеся в них люди. Как заключение, выжившими оказались трое — ты, Игорь Исаев и Эвелина Шварц, что послужило основанием для обвинения вас в убийстве членов Ордена! Довольна теперь?

— Убийстве... — заикаясь, переспросила я, чувствуя возвращающуюся нервную дрожь.

— Согласен, полный бред. Но все-таки. Орден, точнее его глава, свято верит в то, что вы втроем организовали убийство его любимого сыночка. Улик, доказывающих вашу невиновность нет, так что...

— Бред! — Чуть громче, чем положено, вскрикнула я, прислоняясь к ближайшей стене, и медленно съезжая по ней вниз. — Мы никого не убивали... Я никого не убивала!

— Знаю, — Алек Витторио присел на корточки напротив меня и посмотрел своими удивительными холодными глазами. — Но Орден считает иначе.

— Я даже не знаю, кто они такие...

— Убийцы. Наемники. Чистильщики. Они считают себя властью, контролирующей все и вся, но на деле являются лишь исполнителями чужой воли.

— Чьей именно? — Мой голос вновь сыграл злую шутку, превращаясь в писк.

— Су...

Старик договорить не успел, телефонная трель огласила тишину Горницы и прервала, возможно, самый значимый ответ в моей жизни, заставив Алека Витторио подняться и взять трубку.

Он отвечал резко, отрывисто и в основном лишь короткими "Да" и "Нет", вследствие чего я догадалась, что абонент попал в хозяйскую немилость.

— Можешь ехать домой, — спокойно, но уже несколько отстраненно сообщил мне старик, как только убрал сотовый в карман. — На один раз информации достаточно.

Он удалился бесшумно, вышел за дверь и тихонько прикрыл ее за собой, так и не обернувшись. Почему меня оставили одну в комнате, которую, судя по всему, закрывали даже от прислуги, я так и не поняла.

Не теряя больше времени и быстро осматриваясь, я пришла к закономерному выводу, что раньше данная обитель принадлежала женщине. А может быть и молодой девушке, судя по обилию нежных светлых цветов, белой мебели и дорогого, но не вычурного убранства.

"Это сейчас не так важно", — прозвучала в голове единственная здравая мысль, в то время как остальные полностью поглотило любопытство. — "Вали отсюдова, Лилит, если хочешь остаться в живых. А то ведь в фильмах ужасов героиню всегда губило именно желание посмотреть, а что же находится в закрытом сундуке или на втором этаже..."

Решив, что рисковать все же не стоит, ведь жизнь обычно дороже чужих секретов, я поднялась с пола и поспешила к выходу. Но у самого порога остановилась и обернулась, подчиняясь собственному желанию еще раз взглянуть на портрет.

Женщина на нем все также улыбалась — душевно и заразительно, всем своим видом демонстрируя достоинство и высокий социальный статус. Одета незнакомка была в винтажное вечернее платье из синего бархата и нежно-розовых кружев. Но мой взгляд зацепился не за это портняжье чудо, а за старинный деревянный и слишком простецкий гребень в ее руках.

Резко мотнув головой, и выбросив подобную странность из собственных мыслей, я поспешила покинуть комнату, пока у меня еще имелась подобная возможность.

Входную дверь, скрывающую за собой реальный мир, я приметила еще во время своеобразной экскурсии, устроенной стариком, а уж дорогу через лабиринт коридора запомнила исходя из положения этой самой двери. Собственно эти знания и помогли мне пробраться к выходу за считанные минуты, и опять же замереть на пороге, озадачившись еще одной дилеммой.

Нет, никто не стал препятствовать моему отступлению и баррикадировать выход тысячей замков и засовов, наоборот даже — дверь приоткрыли на несколько сантиметров, будто бы специально искушая свободой снаружи. Моя проблема заключалась в том, что ноги оказались абсолютно голыми, так как единственную обувь — Лабутеновские туфли — я выпустила из рук еще в гостиной, куда возвращаться совсем не хотелось.

Поэтому озираясь воровато по сторонам, я натянула на себя чьи-то черные зашнурованные кеды (удивительно, но они даже пришлись мне в пору!), примостившиеся неподалеку от самой двери и оказавшиеся единственной обовью в поле зрения, я выбежала на улицу.

Яркий утренний свет больно резанул по глазам, так что пришлось зажмуриться и остановится, и только после того, как пронзительный и чем-то недовольный гудок автомобиля нарушил спокойную тишину, открыть глаза и оглядеться.

Прямо на подъездной дорожке стоял внедорожник. Еще один, только серебристый с эмблемой "Nissan" на капоте и недовольным водителем, которым по какой-то понятной лишь всевышним причине оказался незнакомец в очках.

— Выглядишь ужасно, — открывая дверь со стороны пассажира, он прокомментировал мой внешний вид таким тоном, будто бы сделал женщине комплимент.

— Ты тоже ничего, — не удивляясь тому факту, как быстро мы перешли на "ты", парировала в ответ, не решаясь сдвинуться с места и размышляя о его невысказанном предложении сесть внутрь.

"Нет спасибо! Один раз я уже попалась на такую удочку, а после в аварию угодила... Хотя, у этого вроде и пистолета нет?!"

— Я так понимаю, что Витторио не предупредил тебя насчет поездки со мной в одной машине?! — Усмехнулся в это время очкастый. Вот на кой черт ему эти окуляры?! Симпатичный же мужик, и черты лица ничего, и глазки милые, а из-за ужасного "офисного амплуа" походит больше на начальника-тирана, с явными комплексами и проблемами по части женщин.

— Я тебе не доверяю, — в голосе вспыхнула небывалая уверенность и нахальство, видимо уставшие дремать и прятаться на задворках сознания и решившие показать себя во всей красе. Что же, самое время! — Даже имени твоего не знаю...

— Нуууу, — протянул мужчина, изобразив на лице некое подобие улыбки, причем лживой насквозь и за версту разящей неприятной осадком. — Официально и ты не стала представляться. Особенно, когда залетела в гостиную воинственно размахивая розовыми шпильками...

— ВЫ МЕНЯ УКРАЛИ!

— Я? — На его лице проскользнуло нечто отдаленно напоминающее удивление. Почему отдаленно? Да просто сквозило оно какой-то искусственной холодностью, вызывающей волну неприятных мурашек на коже. — Извини, дорогуша, но ты мне не нужна и даром... Просто обстоятельства сейчас складываются не в пользу меня, вот и приходится... Впрочем, поболтать можем и по дороге, если ты конечно не решишься пройти пятнадцать километров пешком в своем чудесном розовом платьице и... чужих кедах.

Посмотрев на собственный внешний вид, я нахмурилась, почему-то резко вспомнив о том, что сейчас осень и по утрам обычно бывает прохладно, а платье, честно выкраденное мною из чужого гардероба, не являлось хорошим обогревателем и вообще тепло даже сохранить не могло.

— Где мы находимся? — Поежившись, но теперь уже из-за холода, я попыталась осмотреться вокруг, но взглядом наткнулась лишь на огромные сосны и парочку обветшалых коттеджей в метрах ста о дома Витторио.

— Сосновый бор, — невозмутимо произнес мужчина, вновь став задумчиво-серьезным. — Улица Чернильная, дом единственный здесь имеющийся. Сказал бы еще и индекс, да ты вряд ли пожелаешь прислать сюда письмо.

Я удивилась. Честно.

Знав много разных слухов и сплетней по поводу этого заброшенного поселка и даже побывав здесь однажды, в веселые подростковые годы, никогда бы не подумала, что здесь могут находиться жилые постройки. Район-то заброшен. Земля выкуплена. Так какого... тут стоит дом, в котором, судя по обстановке, вполне презентабельной, кстати, обитают люди. Или маньяки?!