Кукла Советника

Стиф присвистнул.

— Она сестра Орейо! Та самая, которую он привез из княжеского замка!

Более крупный Джайр стряхнул руку приятеля. Хотел что-то сказать, но сдержался, широко зашагал во внешний двор.

Стиф подобрал брошенные кости и побежал за ним, потом вернулся.

— Прости его, на Джайра порой находит.

Я недоверчиво смотрела на парня. Чего это он извиняется?

— А ты очень похожа на отца. И брата, — улыбнулся он. — Передай от меня привет Тимару, он совсем книжной крысой стал в последнее время. И если тебе вдруг что понадобится, то спроси Стифа Ройена, меня здесь все знают.

И убежал.

Тем бы эта встреча и кончилась... Но я явно не была любимицей Анары. Неделю спустя, когда я вприпрыжку неслась в свою комнатушку, чья-то сильная рука схватила меня за плечо и втащила в укромный угол, где раньше стояли кадки с розами. Джайр зажал мне рот ладонью, одной рукой легко удерживая на месте. В панике я забилась, пытаясь его пнуть, но парень был гораздо сильнее.

Тяжело дыша, он провел носом от моего плеча до макушки, снова спустился к уху, и, наконец, наклонился, заглядывая в глаза.

— Да ты на мышь похожа, — скривился он, отталкивая меня. — Пошла прочь!

Не мешкая, я рванула к Тимару. Влетела к нему в комнату без стука, как раз, когда он переодевался.

— Твою мать, Лира! — рявкнул он, сдергивая простынь, чтобы прикрыться. Потом увидел зареванное лицо и наметившиеся синяки вокруг рта.

— Что случилось?

Всхлипывая, я вывалила на него произошедшее, на этот раз не скрывая, что снимала браслет.

Тимар тихо выругался.

— Брыг, тебе же девять только будет! Проклятый флер... Я обязательно поговорю с господином этого Джайра, а когда приедет граф, попрошу его убрать их из замка. Не бойся, маленькая. ...Хочешь спать сегодня у меня?

Я торопливо закивала. Ночевать у Тимара я любила. Он отдавал мне одну из подушек, одеяло, и я сворачивалась на кушетке, наблюдая, как парень просматривает почту и пишет черновики ответов. После нашего возвращения Тимара повысили, сделав секретарем. Или понизили, ведь он никогда не станет рыцарем из-за хромоты. Нет, Сибилл, конечно, вылечил его, остановив начинавшееся заражение крови. Вот только мышцу пришлось вырезать, и с тех пор Тимар хромал, приволакивая левую ногу. Наполненные силой амулеты, позволившие бы восстановить ткани, стоили слишком дорого.

Не знаю, что сказал Тимар хозяину Джайра, но оруженосец начал меня избегать. Долгое время я лишь изредка ловила на себе его пристальный взгляд, и расслабилась. Зря. Он снова подстерег меня в пустых переходах.

— Думаешь, хромоножка будет всегда тебя защищать? Он секретутка, и граф, скорее всего, заберет его с собой. А ты останешься здесь... И я тоже, — похабно хохотнул он, вцепившись в косу.

После этого волосы я и отрезала, чтобы больше ничья рука не могла вцепиться в пряди, наматывая их на кулак, заставляя выворачивать шею...

Злая усмешка Анары... В княжеском замке меня преследовал Джайр, и здесь парень с тем же именем не дает мне прохода.

— Тимар, — спросила я тогда. — А граф может взять тебя в свиту?

Названный брат почесал нос кончиком пера.

— Теоретически, это может случиться. Но вряд ли. Зачем я ему... такой? — горько усмехнулся парень, кивнув на ногу, разнывшуюся к дождю. — Только амулеты на переходы тратить. Да и не все документы можно возить с собой или читать с опозданием. Некоторые лучше сразу расшифровывать, — поднес он свече маленькую бумажку, совсем недавно снятую с голубя, — и уничтожать.

11

Приезд князя я наблюдала из комнаты Тимара, благо, она была высоко и выходила окнами на дорогу и двор. Скорость поезду задавали кареты с княгиней, ее детьми и фрейлинами, окруженные свитой лордов и стражниками в арьергарде. Сам князь скакал впереди — эдакий бочонок в кружевах с подкрученными вверх тонкими усиками.

Граф с тремя сопровождающими выехал к нему навстречу. Придержал коня, кланяясь, и занял место по правую руку от Луара. Сидя на подоконнике, я невольно сравнивала двух мужчин, и результаты были далеко не в пользу князя. Его Светлость, трясущаяся в седле, как мешок с репой, и Йарра, сидящий на коне, как влитой. Сутулые плечи и живот, который не мог скрыть камзол, и рядом — худощавая, закаленная боями и бесконечными тренировками фигура. Бульдожьи щеки князя — и гладковыбритое, задубелое от морских ветров лицо графа. А ведь он всего на несколько лет младше своего сюзерена, вдруг подумала я. На пять, максимум, семь. Князь, похоже, сознавал свою ущербность, и пыжился, пыжился, от чего выглядел еще контрастнее.

Гремя колесами по деревянному настилу мостов, кареты въехали во внутренний двор. Йарра сразу же бросился к княгине, помог ей выйти, припал губами к руке, расточая комплименты. Как взрослого, поприветствовал наследника, десятилетнего мальчишку со злым, нервным лицом, и приложил руку к груди, восхищаясь Куколкой.

Я придвинулась еще ближе к стеклу, силясь рассмотреть княжну. Круглолицая, черноволосая, она очень походила на княгиню и очень мало на князя. Сейчас ей, наверное, было лет четырнадцать, и я была готова поспорить, что ей не приходилось носить корсеты с оборками для увеличения груди.

Куколка едва заметно покраснела и высвободила руку из ладони графа. Присела в реверансе, что-то ответив. Граф предложил ей локоть и повел к парадной лестнице, которую с моего насеста не было видно. Как я знала, там сейчас выстроились Сибилл и Тимар, госпожа Миара и ее муж, ожидая возможности поприветствовать князя и его свиту.

Мне было страсть, как интересно посмотреть на Куколку вблизи. А еще очень хотелось расспросить солдат из сопровождения князя об отце. Вдруг стало что-то известно о его судьбе? Но было нельзя. Тимар сделал мне строгое внушение, да и сама я понимала, что принадлежу теперь к роду Орейо, и мои расспросы о безземельном рыцаре, пропавшем несколько лет назад, вызовут лишь ненужные подозрения.

Гостей развели по комнатам — отдыхать с дороги. Конюхи чистили лошадей и кареты, Сибилл скрылся в своей башне, Тимар вместе с графом и князем закрылся в кабинете, а я сидела в комнате брата и отчаянно скучала. Нет, меня никто не запирал, но куцего умишка вполне хватило для понимания, что лучше не высовываться. С любовью Анары ко мне, найти неприятности в толпе чужих людей было раз плюнуть.

Вышла я только под вечер, совершив набег на кухню. Главный повар, усталый и замученный, будто на нем пахали, лично готовил маринады к мясу. Мне он лишь кивнул и снова уставился в медный ковшик, стоящий на плите, а его помощница с поклоном протянула на подносе хлеб, сыр, чиар и сдобную булку.

Поблагодарив женщину, я распихала еду по карманам, перелила чиар во фляжку, в которой Тимар хранил коньяк, и прокралась на запертый чердак, где уже просыпались, забавно потирая носы кончиками крыльев, летучи мыши, а оттуда — на крышу замка. Вообще-то, лазить здесь было нельзя, на что красноречиво намекал амбарный замок, но мне нравилось сидеть на нагретой дневным солнцем черепице, привалившись к каминной трубе, и считать звезды, выкатывающиеся из-за далеких гор. Считала я, к слову, уже до сотни.

Внизу, по крытой внешней галерее, прошагали стражники, делавшие обход. Я затаилась за трубой, и, дождавшись, пока они уйдут, снова разлеглась на черепице, прихлебывая чиар. От горлышка фляжки шел слабый запах алкоголя, и я представляла, что пью черное — дорогущее до невозможности! — вино.

Смена караула, и снова стук сапог внизу. Я уже совсем, было, собралась обратно, когда услышала крик, и, через мгновение, поняла, что кричит Куколка.

— Ах ты, мелкий гаденыш! — ругалась княжна. — Убью!

— 'О, госпожа моя! Ваша улыбка, как ясное солнце, ваше дыхание слаще амброзии!..'

— Отдай, я сказала!

Осторожно, ногами вперед, я сползла с конька к стоку с горгульей и, крепко вцепившись в крылья статуи, повисла над галереей. Делала я это далеко не в первый раз.

Голоса стали громче.

— Ты! — задыхалась Куколка. — Дрянь! Чтоб тебя Лес позвал! Чтоб тебя ехидна съела! Да чтоб тебя разорвало и хлопнуло!

-'..Слаще амброзии! А ваши губки...'— счастливо визжал какой-то мальчишка, и я лишь подивилась его смелости. Это ж кому жить надоело?

Кричали прямо подо мной, этажом ниже. Я перегнулась через стену. Эх, жаль, здесь нет водосточной трубы!

А потом на балкон выскочил княжич, размахивая тонкой рисовой бумагой.

— 'Губки, как...' Что-о? 'Створки жемчужницы?' Раковины? — заржал он. — Моллюск ты наш, губошлепочный!

Тяжелая диванная подушка сшибла его с ног.

— Не догоню, значит? — зашипела Куколка, запрыгнув на брата.

Ого! Да она же почти голая, в панталонах и корсете!

Шлеп! От звонкой пощечины у мальчишки чуть искры из глаз не посыпались.

— Мама! — заревел он благим матом и вцепился в волосы княжне.

— Ай! Пусти!

— Корова!

— Недоумок!

Бах! Клубок из тел сшиб напольную вазу, и та окатила дерущихся водой.

— Что здесь происходит?! Марианна! Освальд! Немедленно прекратите!

Мальчишка нехотя отпустил смоляные кудри княжны, а та, слезая с него, напоследок пнула брата. Тот заныл, больше не от боли, а чтобы пожалели.

— Марианна!

— Мама, он первый начал! — задыхаясь, крикнула Куколка. — Он мои письма украл! А если бы граф услышал?!

— А если бы граф увидел тебя?! Что бы он подумал? На кого ты похожа?

— Но ма...

— Никаких 'ма'! Немедленно оденься! А ты, ты как здесь оказался?!

Мальчишка что-то прошепелявил.

— Освальд, — прошипела княгиня, — если ты не прекратишь пакостить сестре, я тебе обещаю, ездового орла ты не получишь! Все понял?! Быстро к себе!

Высокая женщина в темно-синем бархатном халате вышла на балкон. Кончиком туфли отбросила рассыпавшиеся рододендроны, перешагнула через лужу. Я восхитилась ее гордой осанкой. И ведь она без корсета!

Княгиня тем временем приказала горничной:

— Уберись здесь! И принеси две чашки ромашкового настоя.

Послышался шелест одежды, и на балкон вышла Куколка, по примеру матери одетая в халат.

— Мам, ты сердишься? — залезла она под мышку княгине. Та несильно потянула дочку за ухо.

— Сержусь. — Но было слышно, что она улыбается. Наклонилась и поцеловала девушку в макушку. — Взрослая леди уже, а ведешь себя...

Дальше я не подслушивала. Тихо пробралась к выходу с галереи и прошмыгнула лестничный пролет, незамеченная стражей.

— ...Лира, ты плачешь? Кто тебя обидел? — спросил поздно вернувшийся Тимар.

— Я? Нет...

— Ну как же нет, когда да?

— Давай спать,— буркнула я, отвернувшись к стене.

— Ну, как знаешь.

Тимар задул свечу и сразу уснул, а я еще долго ворочалась, впервые за три года вспомнив о матери.

12

Утром меня никто не будил, и я провалялась в постели до обеда. Настроение было сумрачным, под стать хмурому дню с шелестящим по траве и камню дождем. Но если к ужину распогодилось, то мне стало еще горше. Раньше я как-то не задумывалась об отношениях с матерью, принимая, как данность, что меня не любят. Подслушанный вчера разговор, нежность, с которой княгиня ласкала набедокурившую дочь, была равносильна удару под дых. И я впервые задумалась — а почему так? Что я ей сделала? Почему она так ненавидела меня? Только за то, что я похожа на отца? Почему?!

Из замка я вышла через кухню, избегая встреч с гостями, выбралась за внешнюю стену и спустилась к мелкой речушке, по которой отводили воду изо рва. Пологие берега заросли бузиной и калиной, их корни крепко держали почву, не позволяя ей расползаться во время ливней и редких паводков. Я села на обсохший на макушке, но все еще мокрый по бокам камень, и обняла колени, жалея себя. Камень был холодный, и попа, обтянутая перешитыми замшевыми бриджами, начала мерзнуть.

Вот заболею, и умру, подумала я. И никто не вспомнит. Никому я не нужна.

Слезы потекли сильнее, раздражая и без того воспаленные глаза.

Из рощи на другом берегу доносились веселый смех и выкрики. Я прислушалась, различив среди них голос Куколки. Было видно, как между деревьями бегают фрейлины, пиная кожаный мяч размером с голову. Помню, мне захотелось присоединиться к ним, ну, или, хотя бы, посмотреть на играющих вблизи.

Речка была воробью по колено. Я вытерла слезы рукавом и легко запрыгала по отмелям и камням, выбравшись на луг. Пиная покрытые росой лопухи, будто мимо иду, подошла к старой березе и спряталась за ее стволом, обдирая бересту.

Рощу поделили на два лагеря — с одной стороны Куколка с подругами, с другой — ее брат, стреляющий из арбалета по мишеням, развешанным на ветках. Среди его спутников я с удивлением увидела Джайра, сидящего на свернутом плаще, и похвалила себя, что спряталась, а не выкатилась на шару на поляну. Честно говоря, на парней смотреть было интереснее, девчонки, задрав юбки повыше, бестолково бегали за мячом, громко взвизгивая при каждом удачном пинке.

Как ни удивительно, лучше всех стрелял Его Высочество, он стабильно выбивал семерки и шестерки. Чуть похуже — симпатичный русоволосый мальчик с пронзительными, я даже издали разглядела, черно-зелеными глазами. У него были тройки. Остальные мазали, не попадая даже в молоко. Мне тоже очень хотелось пострелять, не будь там Джайра — что он делает в свите мальчишки на пять лет младше? — я бы попыталась выдать себя за пажа.

Русоволосый, отстрелявшись, пошел собирать болты, а я вдруг заметила, что ВСЕ его выстрелы выбивали тройки. И все — в верхней четверти мишеней. Он... Он... Ну, конечно! Он нарочно поддается!

Я так разволновалась, выглядывая из-за дерева, что мальчик, идущий в хвост очереди, заметил меня. Нахмурился, было. Потом приглашающе кивнул, подзывая. Я замотала головой и показала ему поднятый большой палец. Тот хмыкнул и прижал указательный к губам. Я понятливо закивала. Мальчишка потоптался, снаряжая арбалет, посмотрел на восемь человек впереди, на будущего князя, мешавшего целиться и стрелять, на Джайра, с насмешкой глядевшего на мелюзгу, и решительно пошел ко мне.

Не знаю, что бы вышло из нашего знакомства, но с той стороны рощи, где играли девчонки, донеслись расстроенные стоны. Все головы, как по команде, повернулись к ним.

— Ну какая же ты..., Ойлис! — выговаривала Куколка смущенной фрейлине. — И кто за ним полезет?

Кожаный мяч, застрявший в густой кленовой кроне, насмешливо сверкал красными боками.

— Простите, княжна, я не хотела...

— 'Прости-ите'... — передразнила Куколка. — Есть идеи, как достать мяч?

На брата и его друзей она демонстративно не обращала внимания, все еще обиженная за вчерашнее.

Кто-то из девчонок попытался трясти ствол, кто-то ветки, кто-то швырнул в мяч фляжкой и едва не попал по лбу товарке.

Русоволосый мальчик что-то сказал наследнику, но тот резко мотнул головой и ехидно осведомился:

— Что, сестричка, нужна помощь?

Куколка дернула плечами.

— Нет!.. Ойлис! Ты забросила, ты и приведи кого-нибудь, кто его достанет!

Фрейлина понуро побрела вдоль берега к мостику, оскальзываясь на мокрой траве.

— С такой скоростью она как раз к утру вернется, — язвил мальчишка. — Нет, раз помощь не нужна, я не настаиваю. Но, думаю, Джайр или Найл, — кивнул он на русоволосого, выделявшегося ростом, — могли бы достать ваш мяч.