Ветер на ощупь

— И что? — уточнила наивно.

"Ты ступила на путь. Забудь теперь все, что слышала о ворах. Тот, кто не слышит зова, не есть вор истинный. Это лишь мелкий мошенник, умеющий использовать заклятья, но неспособный подняться дальше уровня практиканта. Ты пойдешь дальше мелкого карманника, который тащит все, что плохо лежит. Ты — вор, который крадет то, что очень хорошо запрятано".

Я вспомнила подземелье и невольно вздрогнула. Понимание сути зова порождало противоречивые ощущения, главным из которых стал страх. Снова. Я вообще была существом весьма трусливым, но бояться окружающих явлений — это одно, а вот бояться самой себя... Это... страшно. Песня ветра, зовя за собой в путь, лишала свободы выбора, заставляя, ломая и подчиняя. А если ветер однажды велит мне обокрасть родовое гнездо? Я так же, как прошлой ночью, подчинюсь, теряя саму себя и растворяясь в нереальности происходящего?.. Думая, что нахожусь во сне?..

"Подчинишься, если не научишься управлять".

— Что мне делать? — спросила сипло.

"Для начала научись его слышать. И слушать. Ветер всегда разговаривает с тобой. Пойми его. Почувствуй".

Я закрыла глаза, вдохнула-выдохнула, расслабляясь, и... услышала. Слабая, еле слышная напевность — шепот ветра, блуждающего средь листвы, гулкое эхо его бесед с самим собой в унылых развалинах... Осторожное дыхание ласково касается плеч и рук, пожимая ладонь, скользя меж пальцев...

"Ты не услышишь пение ветра, пока он парит среди облаков. Ты услышишь его лишь тогда, когда он заговорит — с кронами деревьев, с вершинами гор. Или — с тобой. А когда он заговорит, ты не сможешь не откликнуться. Твои мысли, твои слова, твои поступки станут его речью. Отныне ты — его эхо, Ясси, его тень, его дух. Но лишь тебе решать, что из его слов может услышать мир, а что должно остаться только между вами".

И все равно — страшно... Страшно, сложно и непонятно. Непривычно. Нереально. Словно я всю жизнь сидела в глухой комнатенке подземелья, куда не проникал ни один звук, а теперь поднимаюсь по лестнице, ведущей в новый мир, и слышу странные и непонятные звуки, которым разум в силу незнания пока не мог дать объяснение. Но я надеялась, что однажды они найдутся. И знания, и объяснения.

— А на каком языке говорит ветер? — я вспомнила зов. — Я слышала песню, но не смогла ее понять. Я знаю восемь древних языков, но...

"Этого ты не знаешь, этот язык — не древний. Вернее, не просто древний. Язык ветра — это язык Изначальности, сущности души мира, из которой Великая однажды сплела потоки силы. Это язык Девятерых неизвестных — покровителей магов. Это первый язык, на котором духовная сущность заговорила с миром. И это — язык Вечности. Давно забытое мертвое наречие, которое никто не знает, а знать его надобно".

— И ты не знаешь?

"И я не знаю. Не смог узнать. Нет, не хотел узнавать. Я прожил долгую жизнь, Ясси. И считал, что умен и мудр. Слышал зов и думал, что понимаю его, угадываю. Но я ошибался. И за свою самоуверенность заплатил очень большую цену. Но ты — моя наследница — эту ошибку не повторишь. Ты найдешь ключи к речи ветра. И к умению им управлять".

— Но если язык — мертвый... — нерешительно заметила я.

"Существует тайнопись языка Изначальности. И ты найдешь ее, когда будешь готова".

— А как я пойму, что готова? — прищурилась задумчиво.

"Я пойму и подскажу. Путь вора един для всех идущих. И из эпохи в эпоху люди идут по нему, совершая одни и те же ошибки, натыкаясь на одни и те же препятствия. Поверь, я пойму, когда ты будешь готова".

Вот как? Я нахмурилась. Вот и подтверждение моих подозрений. И теперь я точно знаю, что для чего-то прадеду понадобилась. Что-то он не сделал, что-то не успел закончить. Сложно ли человеку, способному вшить в артефакт часть собственного сознания, предсказать появление в семье вора? Думается, что нет. Моя прабабушка — артефактолог, и о чем только не вещают ей созданные одушевленные предметы... И остается только гадать, знала ли она обо мне и о моем появлении заранее. Впрочем, с возвращением домой многое прояснится.

Рыжее солнце плавно спускалось за далекую черту туманных гор, а я смотрела на расцветающие закатные сумерки и пыталась обдумать узнанное. Как обычно, получалось неважно. Да, сквозняк в голове... И он очень мешал собрать воедино новые знания, разводя мысли в разные стороны. Я повоевала с собой, оставила на полях сшивки кое-какие заметки, посмотрела на них и махнула рукой. Не мое это. Да и на одном месте сидеть надоело.

— Может, ты меня еще чему-нибудь поучишь? — спросила с надеждой.

"Почему бы и нет? Находи поток".

На мгновение стало страшно. А если я выужу из потока нить и снова услышу зов? А что если ветер опять унесет меня Вечность знает куда, а я не справлюсь с потоком и потеряюсь? А вдруг...

"Знаешь, Яссмилина, для человека, который не любит думать, ты тратишь на это занятие непозволительно много времени", — прошелестело по листу сшивки перо.

Я застенчиво улыбнулась.

"Не мучай себя. Воровские мозги — не для размышлений, а для действия. И, кстати о нем, где нить потока?"

— Здесь! — спохватилась я.

Ай, прохвост, провел! Меж моими пальцами скользнула вьющаяся голубая змейка.

"Это цепляющая нить. Перемещает нужный предмет в твои руки. Проходит через магические ловушки, но не проходит сквозь материальное. В некоторых случаях и самого вора подтягивает к цели, но на незначительное расстояние. Будь с ней осторожна".

— Ладно.

"Пробуй".

Убрав сшивку в поясной карман, я осмотрелась. И заприметила камень, лежащий на остатках башенной крыши. Чем понравился — не знаю, наверно, небольшими и безобидными размерами. Я собралась с духом, размахнулась, выбросила нить вперед... и полетела следом. Ноги шаркнули о землю, сапоги ухнули вниз, а я оказалась висящей между небом и землей на расстоянии вытянутой руки от выбранной цели. Только и успела упереться босыми пятками в шершавую каменную кладку стены. И это значит — "в некоторых случаях"?..

Ну, Эйрин... я бы тебе сейчас сказала...

Я глубоко вздохнула, задержала дыхание и попыталась успокоиться. Посмотрела на небо, затянутое золотисто-багряной дымкой закатных сумерек. Посчитала до десяти. И выдохнула, отмечая замедляющееся сердцебиение. И собралась наконец с мыслями. Проверила на крепость нить, обмотанную вокруг запястья, и осторожно потянула камень на себя. Удалось сползти вниз на пару шагов, но и моя цель потянулась следом, и теперь угрожающе покачивалась на самом краю, прямо над моей беззащитной макушкой. Я мрачно вздохнула, перебирая ногами по стене. И не туда, и не сюда, а...

— Развлекаешься?

Я чуть нить не выронила. Шхалар стоял внизу и, задрав голову, смотрел на меня с очевидным любопытством. Я смущенно кашлянула. И сказать-то — нечего, только свободной рукой юбку... перехватить.

— Помочь или не мешать?

— И то, и другое, — буркнула вполголоса, но он услышал.

Сумеречная "лапка" вынырнула из ниоткуда, подхватила меня под мышки и плавно потащила вниз, отпустив у земли. Камень сполз следом, бухнувшись к моим босым ногам.

Я перевела дух, передернула плечами и исподлобья глянула на Шхалара:

— Ты вовремя... — и опустила взгляд. Ничего нового, он, конечно, не увидел, но... неудобно. Да так, что благодарность с языка не шла.

— Не за что, — заметил он иронично и, развернувшись, побрел обратно в башню.

Я растерянно захлопала ресницами. И что? И все?.. А где же привычное "Ясси, ты недоразумение"? И ни насмешек, ни нравоучений? Да ладно!

— А как же... А где?.. — вырвалось невольное.

— Размечталась, — фыркнул сумеречный и уже из башни скупо обронил: — В благодарность за настой.

— П-пожалуйста... — пробормотала в ответ, посмотрела на низкий пустой проем входа и пошла искать потерянные сапожки.

Размечталась... Нет, раньше я действительно мечтала, чтобы он обратил на меня внимание, но проходило время, я взрослела, дружила и целовалась с мальчишками из соседних родов и... И — да — мечтала про себя. Что может быть, когда-нибудь... Пока не поняла, что ничего не выйдет. Что все останется, как было, и всесильный источник никогда не заметит некое неуемное недоразумение, если, конечно, оно не начудит так, что его захочется пришибить. И даже мечтать перестала.

А прежде между нами происходило всякое. Но самое неприятное, пожалуй, — как я ему в любви признавалась. Помнится, родни дома не было, и мы с Айло стащили из подвалов бутыль яблочного вина. И в разгар нашего веселья явилась эта неразлучная парочка. Райден бутыль у нас отнял, среднему братцу накостылял, а я, удерживаемая за шиворот сумеречной "лапкой", в сопровождении Шхалара отправилась проветривать затуманенные мозги. А мне только-только шестнадцать стукнуло, и я решила, что теперь все можно. Он послушал мои пьяные откровения и молча окунул в фонтан — для придания мозгам ясности. И, конечно, после я в ужасе сбежала прочь, но сказанных слов назад, увы, не воротишь. А сумеречный с тех пор смотрел на меня с таким неодобрением, словно я у него что-то украла... или вот-вот украду.

Сев на камень, я обулась. И что я в нем только нашла, в занозе в этой сумеречной?.. И не шибко красив, и не слишком приятен, и обаяния нет и в помине, и характер — вредный и нелюдимый... Зато когда я нуждалась в помощи — а нуждалась я в ней часто, — он оказывался рядом. Немыслимым образом возникал из ниоткуда и молча протягивал руку. Потом, конечно, проходился по моей неуклюжей особе вдоль и попрек, но я бы на его месте тоже язык за зубами не держала. Да и получала всегда по делу. А может быть, виновата еще и его источниковая сущность. У меня с любыми источниками отношения складывались... непонятные.

Я поглазела на темнеющее небо и решила на сегодня с опытами закончить. И есть хотелось, и выспаться надо, пока мои спутники сил набираются. Я вернулась в башню и осмотрелась. Брат спал на боку, уткнувшись носом в стену. Шхалар дремал на животе, обнимая сумку. Оба тихо сопели, похрапывая, и меня тоже потянуло в сон. Перекусив, я закуталась в одеяло, свернулась клубком под боком Райдена и в полудреме вспомнила давний разговор с прабабушкой.

* * *

...Я сидела в саду на качелях, в нескольких шагах от источника мглистых сумерек, и с интересом за ним наблюдала. Вьющиеся сизо-серые плети, похожие на лепестки огромного цветка, растекались по зеленой траве, а из облачной сердцевины вырастала туманная тень, смутно напоминающая фигуру человека и поднимающаяся на высоту двух-трех этажей. Но стоило мне слезть с качелей и подойти ближе, как источник испуганно подобрал под себя многочисленные щупальца и сжался.

Позади меня прошуршали шаги — легкие, чуть прихрамывающие.

— Источники странно устроены, — задумчиво сказала прабабушка. — Они отдают силу нуждающимся, но не приемлют того, кто приходит красть.

Я бросила на нее удивленный взор через плечо. Серебристо-седые волосы собраны в пучок, выцветшие зеленовато-карие глаза и смотрят на меня, и не видят. Постоянно отсутствующий взгляд на морщинистом лице прежде казался привычным, но сейчас почему-то беспокоил.

— Так я же... не вор!

— Ты — неинициированный Перекресток, сущность вора в тебе есть, и источник тебя к себе не подпускает, — придерживая подол длинного сизого платья и чуть прихрамывая, она подошла ближе. — И так будет всегда. И неважно, каков источник — неодушевленный или же... человек.

Я покраснела и отвернулась:

— Да это-то причем?..

— Притом. Притом, что тебя тянет к Шхалару, как и к любому источнику, — прабабушка проницательно улыбнулась. — Ты ведь поэтому не отходишь от нашего источника, поэтому хочешь понять, что так манит, не подпуская?

— Ну...

— Все объяснимо. Печати инициированного пути у тебя нет, а способности есть, и эти способности требуют удовлетворения и развития. А ни первого, ни второго не будет, пока ты не научишься находить потоки нужной тебе силы и черпать из них необходимое. А ты не научишься использовать их правильно без инициации. Но организм силу требует, и неважно, откуда ты ее возьмешь. Смирись, Ясси. Смирись с тем, что тебя всегда будет тянуть к источникам непреодолимо. Смирись и терпи. Иного — не дано.

Я снова посмотрела на пугливо поджатые сизые лепестки. Как у них со Шхаларом много общего... Как я далеко — так он расслабляется, а как поблизости — так прячется, сжимается, скрывается... Райден говорил, он бывал и веселым, и общительным, и обаятельным, и только я всегда видела одну и тут опостылевшую маску...

* * *

Меня разбудило солнце. Осторожно пробираясь в башню через круглое окно, оно пощипывало глаза и ласково скользило по моему лицу. Сев, я сладко потянулась и улыбнулась ему. Яркий свет заливал комнатку, изгоняя из углов мрачные тени.

Я выбралась из-под одеяла, снова потянулась, попрыгала весело и бодро устремилась наружу, к приятным запахам еды. И попутно проверила местонахождение светляка, о котором вчера подзабыла. Распахнула ворот платья и с улыбкой подмигнула крошеному сизо-черному комочку, съежившемуся до размеров ниточного узелка. Интересное явление. Первый раз вижу, чтобы светлячки уменьшались. Обычно они почти переставали светиться и потому казались меньше, а этот... Этот уменьшился настолько, что я его едва разглядела среди швов. Я оттянула вырез платья еще больше и...

— Думаешь, за ночь там что-то изменилось? — вопрос сумеречного застиг врасплох.

Я вздрогнула, разгладила пыльно-серую ткань платья, застегнув ворот, и заметила:

— А почему тебя это волнует?

Нет, сегодня ты мне не испортишь настроение, язва несносная... Я улыбнулась Райдену, проигнорировала приподнятую бровь Шхалара и села на камень у светлячкового костра, выражая готовность съесть все, что дадут.

— Как ты? — мягко спросила у брата.

— Бывало и хуже, — он протянул мне плошку с кашей.

Я мигом забыла обо всем на свете, торопливо поглощая еду. Сколько воровские опыты, оказывается, сил требуют, как и после них есть хочется... Я выскребла все подчистую, с сожалением посмотрела в пустую плошку, облизнулась, вздохнула, расслабилась и отметила странную тишину. Оба моих спутника молчали, и лишь ветер, бродящий в развалинах крыши, изредка бормотал что-то себе под нос. Я посмотрела на Райдена, потом — на Шхалара. Так и есть. Мутные отсутствующие взгляды у обоих, что указывало на бурное обсуждение по мыслесвязи. А меня как бы и нет...

Дождавшись, когда они с головой уйдут в мысленный разговор и потеряют связь с реальностью, я изо всех сил стукнула ложкой о жестяную стенку плошки. Оба мага дружно подскочили и растерянно заморгали, уставившись на меня. Нравятся они мне в такие моменты — недоумевающие, трогательно-беспомощные... Я улыбнулась про себя и поставила плошку на землю.

— Что, Ясь? — Райден, болезненно морщась, потер виски.

— Да ничего, — я безмятежно пожала плечами.

— Брось, — он нахмурился, — зачем буянишь?

— Буяню? — удивилась невинно. — Я не буяню. Я просто о себе напоминаю. Что я здесь. И хочу быть в курсе того, что нас ждет.

— Знаешь... — строгим тоном, не допускающим возражений, начал брат, но на сей раз возражения у меня нашлись.