Практика на Лысой горе

— Ну, не сердись, — примирительно произнесла Танька. — Я вот в гостях была, нас завтра гулять зовут.

— Кто и куда? — Я принялась доставать из пакета оставшиеся конфеты и мармелад.

— Трамвайщик, — многозначительно произнесла она.

Охнув, я так и села на первый попавшийся стул. Даже немного забыла о седовласом незнакомце и собственной несуразности.

— Вот это да-а-а-а-а! Показался всё-таки?!

— Ага, — довольно сообщила Танька, разматывая шарф и расстёгивая жилетку. — Я прям обалдела. А он такой маленький, обаятельный, бородища лопатой. И сам трамвайчик так смешно звенит тоже.

Я рассмеялась:

— Хорошо, уговорила. Обязательно пойдём, — и тут же, набравшись смелости, выпалила, — слушай, а ты не видела...

— Ой, мамо, люблю Грыця,

Грыць на коныку вэртыться,

Грыцю шапка до лыця —

Люблю Грыця-молодця!

Я вздрогнула, уставившись на мобильник подруги:

— Ты что за извращение на звонок поставила?

— Это народная песня в обработке Mad Heads! — обиделась она. — Неуч ты, Динка!

— Сама такая, — буркнула я, мрачно наблюдая, как она прикладывает трубку к уху. Впрочем, через несколько секунд весь задор сменяется угрюмостью. Танька нахмурилась, а потом тяжко вздохнула.

— Ну, вот скажи, какого ещё?

— Что случилось? — обеспокоенно поинтересовалась я.

— Вий вызывает.

— Ты что-то натворила?

— Нет, — ещё один тяжкий вздох. — Ладно, потопала тогда. Смотри, не слопай всё сладкое.

Я осмотрела заваленный сластями стол. Даже если постараюсь — ничего не выйдет. Потом глянула на Багрищенко:

— Может, мне с тобой?

— Не, — помотала головой Таня, — это тебе даже не Чугайстрин. Вий выпрет за милую душу. Так что, сиди тут, не съест же он меня! Хотя...

[9] — (укр.) — дурак сумасшедший

Глава 6. Дочь Ворсклы

Настроение Чугайстрина испортилось, как только закончился разговор. Хвеся вызывала студентку, Вий-Совяцкий молча таращился в окно. Хотелось послать куда подальше эту Багрищенко с её невероятной силой. Андрейка беспокоил куда больше. Искренне хотелось надеяться, что его матушка ничего не прознает и не устроит очередной скандал. Международный. С другой стороны, возможно, ей откровенно наплевать, что в данном случае только к лучшему.

Чугайстрин молча изучал столешницу, хотя на ней не было ничего интересного. Мысли бродили где-то далеко. Мигом накатила усталость от дороги и нервотрёпки. Что делать дальше — пока он не представлял. Взглянуть на Андрея, а там... Если совсем плохо, придётся просить своих чаривныков-волшебников, а то и Призрачного Цимбалиста позвать...

В дверь робко постучали. Щелкнула ручка, в кабинет заглянула невысокая девчонка:

— Можно?

— Заходи, — бросил Вий-Совяцкий, не удосуживщись обернуться.

Багрищенко протиснулась в помещение. Худая, темноволосая, глаза синие, взгляд ведьминский: смотрит внимательно, цепко, будто душу вынуть хочет. Настороженная, как зверёк, попавший к людям. Чуть шикни — сбежит. Хотя... Есть что-то неуловимо жёсткое в ней, хоть с виду и выглядит напуганной. Возможно, это не страх, а осторожность? Ну-ну.

— Здравствуйте, — произнесла она, внимательно глядя на Чугайстрина.

— Присядь, — сказал Вий.

Багрищенко бросила взгляд на его спину, но потом присела на край стула. Всё же кабинет ректора, сюда для приятных бесед вряд ли вызовут.

Некоторое время все молчали, изучая друг друга. Чугайстрин находил всё больше и больше ведьмовских черт. Его губы дрогнули в улыбке. Сила девчонки скручивалась вокруг неё тугим энергетическим потоком. Густым, вязким, вишнево-сладким на вкус. Нырнёшь чуть глубже — голова пойдёт кругом, опьянеешь вмиг. Кажется, что внутри этой силы пульсирует огромное сердце, которое заставляет энергетику вздрагивать и сжиматься. И в то же время было что-то такое, чего Чугайстрин пока понять не мог. Неправильное, неверное... Наверно, и впрямь не стоит ведьмам учиться на мольфаров.

Багрищенко неожиданно охнула и отшатнулась. Убрала за ухо тёмную прядь, уставилась тёмно-синими глазами.

— В-вы кто? — произнесла, чуть запинаясь.

Чугайстрин только ухмыльнулся. Потом посмотрел на молчаливого Вия. Не хотелось бы ляпнуть лишнего, Павлуша может не одобрить.

Вий всё же повернулся:

— Познакомься, Татьяна, это Григорий Любомирович Чугайстрин. Один из основателей нашего университета и мой старый друг.

Повисла тишина. Багрищенко, кажется, немного потеряла дар речи. Хотя, почему немного? Только неотрывно смотрела и хлопала ресницами. Прям, как рыжая до этого. Интересно, они вместе учатся или как?

— Очень приятно, — пробормотала она и тут же более твёрдым голосом добавила: — Татьяна Багрищенко.

Чугайстрин снова улыбнулся и кивнул, продолжая прощупывать силу юной ведьмы. Лакомый кусочек, факт. Такую кто угодно будет рад сожрать, не только стерва Оляна. Попытался углубиться, вдохнуть ведьминскую мощь, но перед глазами потемнело. Шумно выдохнул и мотнул головой. Однако, поставили сильнейший оберег, чтобы никто не лез. При этом ещё и двойную охранку. Чугайстрин чуть нахмурился: или это не охранка? Почему кажется, что сила раздваивается?

— Что-то случилось? — тихо спросила она, явно начиная нервничать. Молчаливое прощупывание редкого человека не заставит желать сбежать подальше.

— Да куда уж ещё, — неожиданно тяжело уронил Вий, глядя прямо на девчонку. — Григорий Любомирович — мольфар, ищет одарённых ребят.

Багрищенко бросила на него недоумённый взгляд, мол, зачем это ещё. Но Вий сделал вид, что ничего не заметил. Чугайстрин удивился не меньше, стиснул зубы, чтобы не брякнуть что-то в адрес ректора, и вздохнул:

— В Ивано-Франковске по инициативе управления образования внедрена экспериментальная программа по работе с особо одарёнными юношами и девушками, — произнёс он с совершенно непроницаемым лицом, всё же услышав, как сдавленно закашлялся Вий.

'Нечего подставлять товарища, — подумал Чугайстрин, — один тут умный, что ли?'

По лицу Багрищенко было не понять: поверила или нет, но всё же осторожно кивнула. Его силу она однозначно прочувствовала, а не верить ректору причин пока нет.

— И? — осторожно уточнила Таня.

— Я получил необходимую информацию, — невозмутимо ответил Чугайстрин. — Извините, что потревожили вас в свободное время, но после восхищённых отзывов Павла Константиновича, я просто не смог сдержаться.

Вий вновь закашлялся. Чугайстрин по-прежнему хранил доброжелательно-уверенное выражение лица.

— То есть... — медленно начала Багрищенко.

— Можешь идти, Татьяна, — вклинился Вий.

Долго уговаривать студентку не пришлось. Ещё раз глянув на обоих мужчин, она попрощалась и быстро выскочила в коридор.

— Ты чего нёс? — мило поинтересовался Вий, вытирая лоб ладонью. — Я чуть дар речи не потерял.

Чугайстрин встал и принялся мерить кабинет шагами. Сцепил пальцы за спиной, мысленно замыкая энергию в круг, чтобы хоть немножко восстановиться. Прощупывание юной ведьмы вытянуло немало сил, состояние было не из лучших.

— Лучше бы потерял его сразу, — пробурчал он. — Зачем было чушь нести про отбор студентов?

Вий не ответил, хотя оно и понятно. Что тут ещё скажешь, если мудрому суровому ректору университета пришлось импровизировать. Сдаёшь, Павлуша, сдаёшь.

— Я как-то не задумывался, — протянул Чугайстрин, — хоть о Багрищенко и знаю, но как-то... Откуда они силу черпают? Она меня неплохо покусала, хоть при этом не пыталась повредить.

— Ворскла, — буркнул Вий, принимаясь бездумно перебирать бумаги, лежавшие на столе. — Река ведь не только Полтаву питает и силу ей несёт. Местные же всё время к ней прикладываются, а речка от этого только лучше делается.

Чугайстрин чуть нахмурился. Да уж, равнинные реки — это вам не горы, всякое может быть. Вздохнув, снова сел.

— Сильна. Очень, — он развел руками, — больше и сказать-то нечего. Хотя...

Вий насторожился:

— Что?

Резкий телефонный звонок заставил обоих подпрыгнуть. Вий глянул на определитель и поморщился:

— Опять эти упыри из управления. Иди, погуляй немножко, а то я сейчас сморожу какой-нибудь бред.

Чугайстрин спорить не стал. Упырей знал лично, никакой особой жажды с ними общаться не испытывал, поэтому быстро вышел из ректорского кабинета. Если учесть, что особо идти некуда, то единственным решением...

В коридоре внезапно ощутился слабый аромат вишни. Он чуть нахмурился. Совсем же недавно вдыхал его. Опустил глаза, всмотрелся внимательнее, разглядел тёмный волос. Эге, да это ведьмочка синеглазая. Чугайстрин хмыкнул и щёлкнул пальцами. Волос закрутился тёмной спиралькой и поднялся на уровне глаз. Чугайстрин легонечко подул на него — спираль окутало зелёное пламя и потянулось тоненькой ниточкой к выходу. Случайность поможет отыскать того, с кем Багрищенко разделила силу. Если этот таинственный рядом — хорошо, если нет — хотя бы будет направление. Он быстро последовал за магической нитью. Однако, преодолев два пролёта, услышал голоса.

— Та они шо там у вас, показылыся? — лютовал Дидько. — Между прочим, это же членовредительство! Одних чучел тридцать штук извели за месяц!

— Жорж Гаврилыч, поспокойнее, — прозвучал грудной женский голос; казалось, мурчит огромная кошка — хищная и чуть утомлённая. — Я всё знаю. Но им надо тренироваться.

— А я что? Железный? Где я вам столько нечисти наберу, Солоха Панкратьевна? — продолжал возмущаться завхоз, поднимаясь по лестнице. — Это на охоту надо! А раньше лета — ни-ни! Так что как хотите, а Вий-Совяцкому бумагу я подам!

Всколоченный и раздражённый Дидько увидел Чугайстрина и ойкнул. Его сопровождающая, статная немолодая женщина в приглушённо красном костюме, смотрела с любопытством.

— О, какие люди, — протянула она, улыбаясь алыми губами, в серых глазах вспыхнули искорки. Подняла руку и поправила причёску — иссиня-чёрные локоны — зависть всех женщин университета.

'Да уж, — подумал Чугайстрин, — век бы тебя не видеть.'

Декана ведьмовского факультета стоило обходить десятой дорогой и желательно, обвешавшись массой обережных заклинаний. Но, увы, не случилось.

— Рад видеть, пани Кандыба, — проникновенно произнёс он, улыбаясь со всей искренностью, на которую только был способен. Увидев протянутую руку, подхватил и коснулся губами. От кожи пахло лавандой, пальцы были сухими и прохладными.

— Взаимно, пан Чугайстрин, — улыбнулась она. Улыбка, кстати, фирменная. Называется 'чтоб ты сдох не сейчас, а попозже и в сильных мучениях'. Впрочем, Чугайстрин ни капли не был удивлён.

Дидько топтался на месте, скручивая в трубочку какую-то бумагу. Видимо, ту самую, о чучелах. Встревать в разговор он не собирался, но смотрел на обоих с явным неудовольствием.

Солоха, кажется, этого в упор не замечала, глядя прямо на Чугайстрина.

— Давненько вас не было в наших краях, уж совсем забыли, — голос сочился ядовитой озабоченностью, — али не прихворали часом?

— Ну, что вы, Солоха Панкратьевна, как можно? — мягко ответил он. — У нас лекари не зря самые лучшие в стране. Работы невпроворот только, совсем не вырваться. А тут чудо произошло, приехал к Павлу Константиновичу.

Ведьма только хмыкнула. Как же, по глазам видно, что не то, что не поверила, а насквозь враньё видит.

— Это славно, — свернула она белозубой улыбкой. — Кстати, а как ваша, кхм, трембита?

Чугайстрину с трудом удалось удержать невозмутимость. Вот ведьма! Это ж надо произнести название музыкального инструмента так, что Дидько заподозрил что-то крайне неприличное.

— Играет потихоньку, — ответил Чугайстрин, бросив на завхоза выразительный взгляд. От Солохи он не укрылся, поэтому та только хмыкнула.

— Что ж, и то хорошо. А теперь прошу простить, мы к ректору спешим.

— Да-да, — покивал Чугайстрин, — разумеется. Рад был видеть и... ещё увидимся.

Стоило им только скрыться в коридоре, как он облегчённо выдохнул. Встреча с бывшей — испытание не из лёгких. Удивительно, как такая-то панянка пропустила Багрищенко с её силищей? Солоха ж может и Вия переспорить!

Глянув на замершую зеленую нить, Чугайстрин вздохнул и последовал за ней. Хорошо хоть мольфарские чары поиска никто не видит, а то пришлось бы сейчас отчитываться, как перед пионер вожатой.

Зелёная нить разгоралась всё ярче и вела прямо в университетский дворик, за корпусом. Носитель энергии был рядом, но что он делал на заснеженной площадке да ещё и в темноте? Вглядевшись в даль, Чугайстрин увидел одинокую фигурку, сидевшую на скамейке.

На миг замер, не зная, что делать дальше. Внахалку подходить — только спугнёт, а уйти, даже не коснувшись ауры носителя — глупо.

Шумно вдохнув, направился к скамье, по ходу придумывая, что б такого сказать. Вблизи сидевший оказался девчонкой в смешном берете с брошкой-лисой, тёмном пальто и длинной веткой в руке, которой задумчиво что-то чертил на снегу.

Рыжие кудряшки рассыпались по спине, снежинки поблёскивали на них причудливым украшением. Не доходя нескольких шагов, Чугайстрин почувствовал странное тепло. Потом невольно улыбнулся: молодец, студентка, использует тепловой луч. С таким заклятьем не страшно и в плавках в мороз разгуливать.

— Разрешите? — поинтересовался он низким тихим голосом.

— А? — отозвалась она, резко вскинув голову. Жёлтые глаза удивлённо уставились на Чугайстрина, тонкая рыжая бровь недоумённо приподнялась.

'А ведь та самая же, — меланхолично отметил он, — симпатичная, кстати.'

На лице девушки не было и тени смущения, как в первый раз. Теперь уж скорее озадаченность, попытка поверить собственным глазам, которые почему-то вздумали вместо реальности показать сон.

— Да, — наконец произнесла она, конечно. И с выжидательным любопытством посмотрела на Чугайстрина, словно ожидая, что он будет делать дальше.

Шепнув несколько слов, он сделал маленький шажок к скамье. Та дрогнула, девчонка охнула и вцепилась в быльце. С самым невозмутимым видом сел рядом на уже теплое и сухое дерево.

— Можешь убрать луч уже, — спокойно и невозмутимо произнёс Чугайстрин, делая вид, что не замечает её ошарашенного лица. — Я продержу скамью долго, ещё и костерок могу развести.

Девчонка нахмурилась, но тёплый луч исчез. Спешно стёрла нарисованные на снегу символы, однако Чугайстрин всё же заметил несколько мольфарских символов здоровья. Интересно, зачем ей? Болеет кто-то из близких?

— Вы кто? — почти прошептала она, глядя снизу вверх.

Нет, не боится, но всё же насторожена. Почти так же, как и Багрищенко. Может, не зря сила и разделилась на девочек-то?

Понимая, что промолчать тут никак нельзя, он вздохнул и представился:

— Чугайстрин Григорий Любомирович.

— Ой, мамочки, — выдохнула она, прижав ладошки к губам.

На некоторое время повисла тишина, Чугайстрин уже подумал, что сморозил какую-то глупость. И тут же разозлился на себя за такие бредовые мысли. Просто не каждый раз встречаешь одного из основателей университета. А даже если девчонка об этом и не знает, то всё равно чует сильнейшего мольфара, вот и реакция.

— Дина Гуцол, — неожиданно отрапортовала она, — студентка мольфарского факультета, группа 1-М.