Всадники Венсенского леса.

-Луиза — не всякая. И мне Монтале не нравится.

-Она прехорошенькая.

-Прехорошенькая ... стерва.

-Она менее красива, чем леди из Хэмптон-корта?

-Yes, sir! — ответил Рауль, — Леди из Хэмптон-корта была ангелом.

Маникан вздохнул. Он очень сомневался в существовании ангелов — как в Фонтенбло, так и в Хэмптон-корте.

ГЛАВА 8. ВСАДНИКИ ВЕНСЕНСКОГО ЛЕСА. ДЕ ГИШ И ДЕ СЕНТ-ЭНЬЯН.

-Нет, сказал де Сент-Эньян, — Это план провалится. Все пропало по вине вашего взбалмошного Бражелона.

-Да почему пропало? — встрепенулся де Гиш, — Напротив, граф, я нахожу этот план весьма удачным. По собственному опыту сужу.

-Знаю я ваш опыт, — махнул рукой де Сент-Эньян, — Сочувствие принцессы после дуэли с де Вардом сделало вас счастливейшим из смертных. Но это не тот случай.

-Почему это?

-Прежде всего — король. Патент разорван. Что я скажу королю?

-Скажете, что потеряли.

-Я? Я должен сказать Его Величеству, что потерял патент? Да что вы, граф! Я должен рисковать дружбой короля...

-Я своей карьерой, — добавил де Гиш холодно.

-Дело не в карьере, — вздохнул де Сент-Эньян, — Теперь уже не в карьере. Поверьте, де Гиш, я вполне с вами откровенен. За последнее время я очень изменился. И мое отношение к королю тоже изменилось. Теперь я уже люблю Людовика ради него самого. Как малютка Лавальер. И во многом эта перемена благодаря ей. До всей этой заварухи, когда я общался с Луизой — а вы знаете, что я с ней постоянно общался — все разговоры были только о Людовике... Людовик то, Людовик се... Он такой-такой... И она, эта провинциальная девочка, открыла мне в моем короле качества, о которых я не подозревал.

Де Гиш с интересом взглянул на фаворита.

-Я этого не знал, — сказал он, — Простите, граф.

-И вот, вы предлагаете мне взять вину на себя, когда меня же и оскорбил ваш приятель!

-Позвольте вас поправить, дорогой граф. Рауль больше чем приятель. Он мой лучший друг. Он мне как брат. Мое второе я. Мой бедный Альтерэго лучше меня!

-Это еще как сказать, — протянул фаворит, — Ваш бедный Альтерэго ведет себя возмутительно. На слишком ли вы к себе строги, де Гиш?

-Вы не знаете. Когда понадобилась моя помощь, я струсил. В чем-то предал нашу дружбу. Я знаю, что говорю. И я очень хочу вернуть прежнюю искренность и доверие. Если это только еще возможно. Боюсь, что в глубине души Рауль считает меня предателем и эгоистом. О господи! Пусть будет все по-прежнему!

-Пусть будет, — вздохнул де Сент-Эньян, — Но, де Гиш, не могу же я настолько быть терпимым! Поставьте себя на мое место. Вы, вы сами, наследник Граммонов, если бы вам в лицо швырнули даже клочки записки какой-нибудь гризетки, вы стерпели бы такое оскорбление?

-Нет, конечно, — улыбнулся наследник Граммонов.

-Вы послали бы вызов! Ведь так?

-Разумеется. Но на дуэли я добился бы победы. Зная отношение Его Величества к дуэлям, я не стал бы убивать противника. Я поступил бы как один из наших умнейших современников — сделал бы свою победу бесспорной.

-О ком это вы, граф?

-О кардинале де Реце. Кстати, он дрался в возрасте 19 лет с Бассомпьером на том самом месте, куда мы направляемся — подле монстыря Миноритов в Венсенском лесу.

-В самом деле? Господин коадьютор? Знаменитый фрондер?

-Да, знаменитый фрондер.

-Откуда вы это знаете?

-От самого кардинала де Реца. Оба дрались на шпагах и пистолетах. Молодой де Рец ранил господина де Бассомпьера ударом шпаги в бедро и выстрелом в руку. Бассомпьер выбил оружие из рук де Реца. Потом разняли остальных, уже успевших получить тяжелые раны. Кстати, это еще при Ришелье происходило.

-А последствия?

-Обошлось. Генеральный прокурор начал расследование, но родственники дуэлянтов замяли дело. Я слышал еще с десяток подобных историй от де Реца. Но если вспомнил его первую дуэль, то это потому, что мы с вами направляемся именно туда. Мы отвлеклись, простите за это отступление, граф.

-Нет-нет, дорогой Гиш, очень интересно. Но все-таки, как объяснить пропажу патента?

-Только умоляю вас, не говорите королю, как было дело! Этого он не простит.

-А я? Я должен прощать?

-Но и вы не без греха, не так ли? И ваша совесть не совсем чиста... А патент... Скажите, что его украли у вас.

-Еще лучше! Как это украли?

-Очень просто — вы возвращались от любовницы, на вас напали бандиты...

-Но я не посещаю по ночам любовниц! Не смейтесь, де Гиш, уточню... для этого у меня экипаж. Или портшез, если ненадолго... Все же лучше быть обворованным, чем разиней, теряющим такие документы!

-Только на пользу делу — король начнет борьбу с преступностью всерьез. Сами знаете — ночью по Парижу спокойно не пройдешь. Особенно в районе Двора Чудес.

-Выгораживать вашего Бражелона... Меня знаете, что удивляет — вопреки глубочайшему возмущению, гневу, ярости даже — прорывается какое-то уважение к виконту. На такое никто не осмелится...

-Никто, — убежденно сказал де Гиш, — Даже я! Хотя многие меня считают сумасбродом.

-Да вы, де Гиш, тот еще гусь, — усмехнулся де Сент-Эньян, — Но вы не настолько неосторожны. А теперь мы должны ломать головы — как выкрутиться?

-Жаль, нет Д'Артаньяна, — вздохнул де Гиш.

-Жаль, нет Д'Артаньяна, — кивнул де Сент-Эньян, — вот кто нашел бы выход! И поверьте, узнав о разорванном патенте, Д'Артаньян не погладил бы господина де Бражелона по голове!

-Представляю себе, — фыркнул де Гиш, — Нет, граф, на бедную голову моего друга посыпались бы все ругательства, начиная с...

-Черт побери!— сказали всадники хором и расхохотались.

-Так что же мы решим? — спросил де Гиш.

-За отсутствием Д'Артаньяна и свежих идей остановимся пока на ворах. Но я хотел бы поговорить о самой дуэли, вы согласны?

-Да, граф, тем более что мы приближаемся к Венсенскому лесу.

-Но почему нас не нагоняют Маникан с Бражелоном?

-Не хотят вызывать подозрений. Слишком большая компания может привлечь внимание полиции. Вы заметили пикет? То-то же. Дуэлянты — люди осторожные.

-Тем лучше. Раз эти осторожные господа не спешат догнать нас и потихоньку трусят за нами на своих лошадях, у нас есть время посекретничать. Ибо там, на месте, когда мы все соберемся, этот разговор будет невозможен. Сколько времени у нас в запасе?

Де Гиш взглянул на часы.

-Около четверти часа.

-Отлично. Мы успеем.

-Обсудим дуэль, как вы желали? — предложил де Гиш.

-Попозже, де Гиш, попозже. Есть вопрос важнее грядущей дуэли.

-Что именно?

-Вернее, "кто именно", — уточнил де Сент-Эньян, — Лавальер, конечно же!

-А что Лавальер? — спросил де Гиш, — С ней все ясно. Она влюблена в короля до потери памяти.

-Это так, но... Она очень изменилась... за последнее время, вы не находите? Вы ее каждый или почти каждый день видите при Дворе, разве вы ничего не заметили?

-Заметил. Она очень грустная.

-И причина этой грусти — ваш отчаянный Бражелон.

-Вы так полагаете?

-Я убежден в этом. Стал бы я с ним нянчиться, если бы это было не так!

-Вы говорили с ней на эту тему?

-Несколько раз пытался завести разговор, намекал, и так и сяк...

-Ну и — ?

-Она упорно молчит.

-Вы хотите сказать, что мадемуазель де Лавальер... что ее чувства изменились, согласно пословице "К первой любви возвращаются"?

-Нет, граф, вы меня не поняли... Ваш друг не был ее первой любовью. Это было детство — с ее стороны. Детская симпатия, не больше.

-С его стороны — тоже, — сказал де Гиш после минутного размышления.

-О нем — позже. Первенство предоставим даме, то есть Луизе. Так что она?

-Она любит короля, в этом нет сомнений. Но после скандала, который устроил ваш Рауль, бедняжка очень боится за него. Она очень напугана.

-И причина этой печали в этом, а не в его отсутствии в Париже?

-Именно в этом. Когда ваш Рауль находился в Лондоне, Лавальер была сама веселость, само счастье. А теперь она постоянно ждет какой-то беды, и эта мысль отравляет всю ее радость.

-И она больше не болтает с вами "Людовик то, Людовик се..."

-Уже не со мной — с Его Величеством. А мне удается разговорить ее, она оживает, а потом возвращается к своему кошмару — де Бражелону — надует губки — и плачет!

-Слезы женщин! Суета сует! Этим слабым созданиям заплакать ничего не стоит.

-Я скажу вам больше... Луиза и король... Отношения между ними не такие, как все думают.

-Разве они не обожают друг друга?

-Да. Но она не отдалась Его Величеству.

Де Гиш подпрыгнул в седле.

-И это мне говорите вы? Вы? Вы же устраивали им свидания! А тайна любви Его Величества, эта, с позволения сказать, конспиративная квартира — факты говорят обратное!

-Конспиративная квартира, которую ваш друг посетил с Генриеттой — вы это имели в виду, говоря о фактах? Это факт, но истина в другом. Я сам был уверен в обратном. Но я же, простите, не стоял у них над душой — я тактично исчезал во время визитов Людовика. Все шло к тому, но неожиданное возвращение вашего друга из Англии остановило развитие отношений бедных влюбленных на той стадии, до которой они успели дойти. Словом, она позволила королю все, кроме главного. Она остановилась у последней черты.

-Кто вам это сказал?

-Сам король в минуту откровенности.

-И король мирится с этим положением? На него это не похоже.

-Приходится мириться — он ее любит.

-Я не могу поверить в это до сих пор. Простите, граф, но мы — мужчины, обладание любимой женщиной — конечный итог наших стремлений. Этого не может быть!

-Может быть. Лавальер очень упряма. Теперь она вбила себе в голову, что нельзя строить свое счастье на несчастьи других. И король уходит ни с чем.

-А король знает причину?

-Полагаю, догадывается.

-Вот откуда полковничий патент, — улыбнулся де Гиш.

-Не только. Король давно собирался как-то отметить вашего друга за его прошлые заслуги, но наш вчерашний разговор у Его Величества ускорил эти события.

-Позвольте, но если Рауль уедет с Бофором, все так и останется?

-Так и останется. До его возвращения. Теперь вы понимаете, почему Король не хочет, чтобы он уехал?

-Женщины слабы, граф. Она уступит.

-Не уступит. Я ее лучше знаю. В ее упрямстве я убедился, когда они в первый раз поссорились в Париже, перед ее побегом в Шайо.

-В таком случает у нас есть шансы уладить дело миром. Если от присутствия Рауля при Дворе зависит счастье Его Величества.

-Теперь-то вы понимаете, почему я так долго уговаривал де Бражелона, несмотря на все его дерзости? А в этом он даст фору самому гасконцу! Вы не были свидетелем нашей беседы, но поверьте мне на слово.

-Странно. Но Рауля это не похоже.

-Я был шокирован! Повторяю, даже Д'Артаньян, и тот не способен на такую выходку!

-Да, понимаю. Простите его, граф. Он сам не свой.

-Простить все дерзости господина де Бражелона не так-то просто, но я постараюсь ради счастья моего государя и бедняжки Луизы. Ей и так досталось.

-Всем досталось. А вы знаете, что при Дворе прозвали Луизу "Плаксой"?

-Знаю. Но она не такая жестокая, как все наши прекрасные дамы. Она очень добрая.

-О да! — воскликнул де Гиш, — Она одна из всех придворных дам выказала мне участие после моего провала во "Временах года". А эти шлюхи смотрели на меня как на чуму! И за прошлое лето, за ее сочувствие, за ее доброту и деликатность я ей очень благодарен.

-Славно же вы ее отблагодарили! — не удержался де Сент-Эньян.

-Вы, простите, о чем?

-О вашей дуэли с де Вардом.

-Довольно, граф. Сам не рад. И потом, кто старое помянет...

-Что говорить о прошлом, надо жить сегодняшним днем. У меня вырвалось, забудьте мои слова... Но так больше не может продолжаться!

-Как реагирует король на печаль Луизы?

-Вот тут-то я становлюсь настоящим интриганом! Она не позволяет королю зайти... э... слишком далеко — и я прошу Его Величество вооружиться терпением, говоря об ангельском характере мадемуазель. Она плачет, и я опять же говорю, что это ангел, это само милосердие, что она всех жалеет, не только людей, а птичек, кошек, бабочек — и так далее до бесконечности...

-А король?

-Что касается слез из-за птичек или кошечек — выдуманных мною отговорок, король, когда он в добром настроении, посмеивается и грозится, что велит Мольеру вывести в будущей комедии невинную плаксу, готовую лить слезы по любому поводу.

... До премьеры "Школы жен" в театре Пале-Рояля оставалось чуть меньше года. Дуэлянты и не подозревали, что Мольер уже обдумывает королевский заказ, и кое-какие особенности характера возлюбленной короля отразятся в образе главной героини, юной Агнессы. Агнесса почти слово в слово повторит подлинные слова Луизы:

И как по совести могла я согласиться

Дать умереть ему и не помочь лечиться,

Когда мне жалко всех, кто горе перенес.

Цыпленок ли умрет — и то не скрою слез.

-С Луизой мы разобрались, а с Бражелоном что будем делать? — спросил де Сент-Эньян.

-Я сам все время думаю об этом. В упрямстве он даст ей сто очков вперед.

-Это вы мне можете не говорить, сам убедился! Но вы выразили сомнение, что он любит Лавальер, или я вас не так понял?

-Вы меня так поняли. Это еще не любовь, одна фантазия. Детская симпатия, как вы верно заметили. Дети грезили наяву, она "проснулась" первой. А его пробуждение было чересчур жестоким. Так приятно пребывать в мире грез и обитать в воздушных замках! Не любовь это еще, одна мечта. И все это понимают — кроме него.

-Кажется, начинаю понимать. Если только вы не ошибаетесь.

-Я могу ошибаться. Но не могут ошибаться Д'Артаньян и граф де Ла Фер, а они всерьез эту пламенную страсть, по-моему, никогда не принимали. Д'Артаньян не интриговал бы в пользу Людовика в Шайо, если бы верил в то, Рауль влюблен по-настоящему. И Атос не запретил бы сыну в свое время искать встреч с Луизой, если бы полагал, что у этой ребяческой влюбленности есть будущее. И Арамис не организовывал бы интригу Лавальер с господином Фуке.

-Вы открываете мне глаза, Гиш! Я и не знал этих фактов. Выходит, три мушкетера виновны еще больше, чем мы с Людовиком. Из их четверки только Портос, простая душа, попытался наивно помочь виконту в его делах. А потом спохватились!

-Мушкетеры не ожидали от своего наследника таких поступков.

-А мне все это напоминает тоску шекспировского Ромео по Розалине. Как там у Барда с Эвона? "Глупый пыл"?

-Вот-вот, граф! В десятку! Никто же не называет Розалину первой любовью Ромео?

-Тогда, де Гиш — ищите женщину! Ищите Джульетту! Эй, Джульетта! Где ты? А-у-у!

-Тс! Вы очень развеселились! Не орите на весь лес — услышат! Попробуйте сейчас сказать Раулю что-нибудь в этом роде, он вас пошлет...

-Да я и не скажу. Подождем. Что касается мадемуазель Джульетты... полагаю, она сама отыщется. Если мы сможем задержать Рауля.

-Вношу поправку: не только задержать, но и удержать от неосторожных поступков.

-Этим вы и проверите силу своей дружбы.