Шепот моря

— Алексей посмотри сводку, — Гаврилов все также крепко держал вырывающийся из рук штурвал. — Похоже неприятности с погодой нарастают.

Он был прав абсолютно. Похоже, неожиданно прилетевший из Атлантики циклон нарушил установившееся равновесие над Черным морем. И худшее было то, что шторм еще набирал силу, как предсказывал опытный капитан. Через пятнадцать минут трясло уже так, что гул шел по всему корпусу яхты. А потом усиливающийся ветер разорвал паруса. Просто как бумагу, в клочья, один за другим. Их обрывки теперь грустно бились на ветру, как символ несбыточности людских желаний, пошедших наперекор природе. Стоящий в углу рубки, Сергей затрясся от злобы, и проклиная всех и вся ушел, хлопнув дверью. Алексей тихо перевел дыхание, увидев, что капитан тоже расслабил плечи.

Пошел мелкий дождь, ухудшая и без того плохую видимость. Время подходило к полудню, но за стеклом светлее не стало, серая мгла окутала яхту. Грохот внутри яхты и внезапный крен на правый борт стали новой неожиданностью. Капитан кивнул Алексею головой и парень сорвался с места. И обнаружил, что Сергей решил гораздо раньше начать дегустацию приготовленных напитков. Самоуверенный хозяин снял сдерживающие ремни с ящиков. Когда удар очередной волны качнул яхту, тяжелые ящики сместились и завалили роющегося среди них бестолкового парня. Алексей с Петровичем освободили Сергея, который непрерывно ругался. Но двигающиеся ящики вернуть на место и закрепить было уже невозможно. Сергей шипя от злобы, взял пару бутылок из вожделенного ящика, и держась рукой за стены, обшитые дорогими деревянными панелями ушел в свою каюту.

И Алексей понял, что разумный выход только один — скинуть груз в море, иначе яхту просто перевернет на сильной волне и она утонет. Петрович побежал к капитану, а сам Алексей начал подтаскивать ящики к трапу. Крен потихоньку выравнивался, пока ящики выстраивались змейкой по проходу. Потянуло маслянистым дымком из машинного отделения. Мимо пробежал механик — скорее к своим перегруженным двигателям. Не легко приходилось яхте удерживаться на плаву. Алексей распахнул дверь, сразу привалив ее одним из ящиков, не давая закрыться и начал вытаскивать их наружу.

Палуба уже не дрожала под ногами, а ходила ходуном, то выскальзывая из под ног, то больно била по стопам. Алексей скинул первые четыре тяжелых ящика и полез внутрь выгружать наверх следующие. Медленно, слишком медленно. Море вокруг недовольно закипало, целые горы воды прокатывались через всю палубу и разбивались об остекление рубки. Алексей скинул мешающий движениям жилет — в узком проходе в нем было не развернуться. Яхта будто почуяв его помощь, пошла спокойнее. А может это капитан, умело управляя двигателями, приравнивался к ударам волн, чтоб Алексею было легче выполнить задуманное.

Еще четверка ящиков полетела за борт. Алексей не заметил, как сзади в проходе появился уже крепко подвыпивший Сергей с бутылкой в руке. Увидев юношу, выбрасывающего коробки, он выпучил глаза и внезапно рванулся вперед с пьяным воплем:

— Это все мое! Не трожь! — и быстро опустил бутылку на затылок Алексея.

Сильный удар сразу оглушил юношу. У Алексея подкосились ноги, он рухнул на мокрую палубу, соскальзывая вниз. Следующая волна, прокатываясь по яхте, подхватила Алексея и унесла в море, оставив лишь длинный кровавый след.

Бросив штурвал подоспевшему механику, капитан выскочил к выходу. Рядом с оторопевшим "хозяином" он заметил лежащий в проходе оранжевый жилет Алексея. Гаврилов обреченно выглянул наружу. Ничего. Только темная бурлящая вода. Начавшийся сильный ливень, плотной стеной окружил яхту. Горестно поджав губы, капитан тряс Сергея, держа за белую рубашку, на которой расплывались чужие алые капли, такие же, как бьющиеся на мачтах обрывки кровавых парусов. А протрезвевший "хозяин", отупело моргая, смотрел мимо капитана на море, где исчез человек, несколько дней назад спасший его самого от гибели.

Глава 7

Она пробудилась. Сознание медленно выплывало из туманной дали забытья. Зов не умолкал. Дрогнули веки глаз. Тонкие бархатистые нити, бесчисленным множеством усеивающие тело, лопались с тихим звоном, создавая мелодию Начала, песнь нового Рождения, вплетающуюся в зов Моря. С каждой оборванной нитью блаженство единения уходило, принося новую боль. А мелодия росла и ширилась внутри, отдаваясь в каждой клеточке тела. Море призывало ее. Она должна. Настало ее время. Она — Хранительница. По коже побежали волны дрожи — сокращались все мышцы тела. Судорогой свело хвост. "У меня хвост?" Следующая судорога заставила максимально растопырить тонкие пальцы рук, до предела натягивая перепонки между ними. "Перепонки?" Наконец последняя нить лопнула. Боль рассеялась, затихая. Наступила тишина. И створки Колыбели раскрылись.

Новорожденная хранительница выплыла наружу и повисла над своей колыбелью, плавно двигая плавником хвоста. С искренним любопытством она осматривала окружающий ее мир. Вверху, неподалеку, лучи диковинного света пробивались сквозь зеркальную поверхность прозрачной голубой воды. Взглянув вниз, она вздрогнула от восторга, созерцая огромную подводную пещеру, уходящую вглубь колоссальным конусом, словно внутренность исполинской раковины. Ступени пандусов широчайшими спиралями спускались вниз и постепенно ссужаясь, исчезали в темно-синем полумраке. Дна не было видно. "Верно — там глубоко!" — простая четкая мысль-понимание возникла в голове, как ответ на невысказанный вопрос, сразу становясь непоколебимой уверенностью. И хранительница ощутила — это знание истинное, но не собственное, а словно принесенное извне.

"Как здесь много места!" — восхитилась она, понимая теперь насколько мала ее раковина-колыбель, показавшаяся при пробуждении такой уютной. Лишь подумала и, снова замерла пораженная — она разглядела сотни других колыбелей, покоящихся на ступенях огромной спирали. И слово "покой" грустно отозвалось внутри. "Все верно — это колыбели прежних хранительниц, заснувших последним сном. Навсегда. Их колыбели стали им усыпальницами". С каждым витком ступеней эти крупные двустворчатые раковины выглядели все более древними, покрывшиеся окостенелыми наростами. Вид был величественным и... печальным. Юная хранительница посмотрела на свою гладкую белую раковину, и заметила пустое место рядом. "Как же так? Почему моя колыбель последняя?" Не получив ответа, она устремилась вверх, энергично двигая хвостом. Ее раковина медленно закрылась. "Все верно — каждая колыбель для определенной хранительницы, и слушается только ее! Для сна, лечения и... смерти, когда придет время!" — и вслед этой новой мысли, пришла уверенность, что времени пройдет много — ни одна сотня лет. "Лет?"

Все чаще внутри появлялись новые, неведомые слова, просачиваясь из глубин сознания. Знакомые и непонятные одновременно. Она не понимала, откуда и чьи они. Голос Моря, давал ответы и образы, когда она вопрошала обо всем, что видит. Но молчал, едва она касалась этих "особых" слов. Странно. Она чувствовала, будто забыла нечто очень важное и никак не может вспомнить. Окружающая красота отвлекла от беспокойных мыслей. Все было такое новое и необычное!

Лицо прошло сквозь зеркальную поверхность воды. И взору открылся свод пещеры, сверкающий необычным светом. Хранительница так удивилась, что замерев, перестала шевелить плавниками хвоста и невольно погрузилась в воду. Снова вынырнула и протерла глаза. Тонкие прозрачные мембраны, позволяющие видеть в воде, на воздухе скользнули вниз, под нижние веки — иначе все расплывалось.

Оказавшись на поверхности, она невольно сделала порывистый вдох и закашлялась. Воздух обжег непривычной сухостью. Молодой организм тут же перешел на первичное дыхание — под водой ей воздух не нужен, там она дышит одновременно всей кожей тела. Стало гораздо легче. Вдруг почудилось, будто она уже когда-то дышала воздухом. "Но...нет. Наверное, это был сон перед пробуждением. Разве такое возможно?" — и снова что-то неуловимое шевельнулось на грани памяти. Опять она безуспешно копнула непокорную память, спрашивала и прислушиваясь к рождающимся внутри ответам. Бесполезно. Странная раздвоенность сознания не давала покоя, мешала наслаждаться окружающей красотой и чудесами. Постепенно воздух перестал щекотать горло — тело все же приспособилось к дыханию грудью.

Она долго смотрела вверх, пока не заныла шея. Свод над головой сиял голубым спокойным светом. Она подплыла ближе к стене и разглядела нечто похожее на маленькие перламутровые чешуйки — тонкие пластинки, усеивающие потолок и стены пещеры над водой. Каждая пластинка ярко светилась. Это казалось волшебством. "Волшебство?"

Она подплыла к торчащему из воды уступу и, резко мотнув хвостом, выскочила наружу. Камень, на котором она сидела, был чуть прохладный, но, забыв о неудобствах, юная хранительница принялась рассматривать свои руки с очень плотной, упругой, серебристо-серой кожей. И увидела отражение в воде. Аккуратный маленький нос, узкий подбородок — эти черты лица показались знакомы. Только глаза были непривычно большими. Она провела рукой по своему лицу, по голове, ощущая под пальцами одинаковую гладкую, упругую кожу. "Что не так?" Вновь оглядывала и ощупывала себя — все тело покрыто той же светлой кожей, лишь широкий плавник хвоста значительно темнее.

Неожиданно проснулось чувство голода и вытеснило все остальное — и сомнения, и любопытство. Она мягко спрыгнула в воду и устремилась вперед по лазурной глади подземного озера. Интуиция и голос Моря подсказывали — пища там, снаружи. Нужно лишь выйти из... храма! Здесь святыня моря, Архонд. Слова одновременно знакомые и загадочные кружились в голове, перемешиваясь. Они рождались из различных образов и мыслей, нашептываемых Морем, и другим, непостижимым путем, рождающимся внутри ее разума. Уже покидая храм, ей "вспомнилось", что она, пожалуй, смогла бы найти "каменный сок". В уме возник образ густой золотистой жидкости, которая должна появиться по желанию хранительницы в углублении шарообразного камня, расположенного на верхней площадке храма. Но она была сейчас абсолютно уверена — пора наружу, в море. И устремилась к темнеющему зеву широкого канала. Ошибиться было невозможно — это бы единственный проход из обширного пространства пещерного храма. Желание поесть, скручивало живот, став главным — остальные вопросы отошли на другой план.

Не задумываясь, на инстинктах, следуя внутренним подсказкам, она ловко проскочила лабиринт из множества пересекающихся узких темно-зеленых тоннелей, пронизывающих каменную толщу. Стало совершенно темно, но глаза быстро перестроились. Удивительно. Она теперь видела в скучно-серых тонах, но хорошо различала контуры проходов. От непривычного напряжения появилась боль в переносице. Последний тоннель неожиданно закончился тупиком. Она шокировано остановилась у каменной преграды. Завертела головой и увидела вверху слабо колышущуюся пленку воды — там есть воздух. Шевельнула руками и хвостом, поднимаясь. И оказалась в небольшой пустой темной пещере. Преддверие — подсказало Море. Воздух здесь был не такой чистый, как в храме. Неприятный резкий запах душил. Снова запершило в горле.

Широкий перешеек разделял пещеру на две части. Как выяснилось через минуту — два разных водоема. Подтянувшись на руках, помогая себе хвостом, она проползла по влажному камню и соскользнула в воду на другой стороне каменного перешейка. Ее тело мгновенно ощутило разницу — вода была холодной, более соленой, едкой. Кожу и глаза слегка пощипывало. Она продолжила движение в просторном подводном канале. И натолкнулась руками на упругое нечто, перегораживающее проход. Нажала сильнее. И продавила! Ее вытянуло наружу.

Вокруг было открытое море! Хранительница медленно плыла, удаляясь от подводной скалы, ощущая потоки воды скользящие по коже вдоль тела. Возникло похожее чувство, когда она покинула раковину-колыбель, осознав себя внутри Архонда. И теперь, в ее восприятии, окружающий мир опять скачком расширился. Только не было того же чудесного ощущения, сказочного восхищения как в древнем храме. Море вокруг казалось необъятным, огромным и... чужим. Возникло вновь знакомое двойственное ощущение — как будто вернувшись после долгого отсутствия, находишь в своем доме только хаос, мусор и разруху. "Дом?"

Она испуганно озиралась. Две грани колоссальной подводной плиты сходились здесь вместе, образуя громадную впадину. Посередине пролегал пологий почти вертикальный желоб. Там и скрывался тайный проход в храм, будучи настолько незаметным, что она сама, как ни старалась ничего обнаружить не смогла. Однако вновь накатила уверенность — она легко найдет путь назад.

Вообще, света здесь было очень мало, даже для ее чувствительных глаз. Полумрак окружал ее. Она посмотрела вверх в надежде. Слабый полусвет сочился сверху сквозь значительную толщу воды. Она поняла, что до поверхности очень далеко. "Туда не нужно. Там сейчас не спокойно", — подсказало Море.

Когда она посмотрела вниз, то вздрогнула от ужаса, невольно поджимая плавник хвоста под себя. Совсем рядом слой прозрачной морской воды заканчивался, переходя в темно-серую муть. Свет с поверхности сюда едва доходил, исчезая совсем, когда натыкался на эту страшную зыбкую поверхность. Будто невидимая черта рассекла тонкую светлую, живую оболочку моря и чудовищно раздувшуюся, гиблую черноту внизу. Она "поняла" — там мертвая вода. Глубокая бездна смерти скрыта в этой копошащейся едкой тьме. Любое живое существо опустившееся туда погибнет. "О, Море! Как же близко Мертвая Тьма подступила к храму!" — она поразилась, испуганно глядя на чернеющую зыбь. Что будет, если чернота поднимется выше, думать даже не хотелось. И сейчас же вспомнились едкая вода, и неприятный запах в маленькой пещере. Кожу и глаза очень пощипывало здесь особенно. Она двинулась медленно вверх вдоль грандиозной подводной скалы.

От голода опять судорогой свело живот. Инстинкт гнал дальше. Скоро, она поднялась на верхний уровень подводного плато. Здесь появилась растительность и живность. Перед лицом промелькнула какая-то рыбешка. Тело среагировало быстрее разума. Хранительница выбросила правую руку вперед, покалывания и вибрация появились в пальцах, губы сами сложились трубочкой, испуская гортанный звук. Рыба зависла на одном месте неподвижно, парализованная. Она подплыла ближе, спокойно взяла рыбку и... вцепилась в нее своими острыми маленькими зубами. Через несколько мгновений останки рыбки — голова и хвост, медленно опускались на дно. А Хранительница уже выискивала глазами новую добычу. Так устроен этот суровый мир — чтобы выжить, сильные поедают слабых. Но внутри оформилось, созрело новое понимание — существует равновесие, нельзя убивать ради забавы, а лишь для пропитания. И помнить, что на каждого ловца всегда может найтись свой охотник.

Насытившись, она поплыла обратно. Ускорившийся ток крови в теле приятно согревал, вызывая легкую истому и онемение в конечностях. Мысли замедлились. Слишком много новых впечатлений. Она возвращалась в храм, стараясь не смотреть на пугающую черную мгу внизу. И вдруг ощутила изменение в море. Шум сверху она слышала раньше — там буря. Но сейчас добавилось что-то новое, казалось, что само Море затаилось в напряжении. Она тоже остановилась, тревожно озираясь.