1. Иномирец

Нургх не менее активно сжимал меня, тесно прижав к своему торсу, от невозможности сдержать себя слегка покусывая меня за плечи, впиваясь губами в мой подбородок и шею. Его руки, начав с неуверенных, каких-то изучающих касаний моей груди, уже совершенно освоившись, массировали и гладили мое тело, терялись в моих волосах, притягивая к себе мою голову, порой даже забываясь и несколько жестко сжимая сжатые в кулаке пряди, но тут же, опомнившись, отпускали их на свободу. Но я была не против, мне даже хотелось этих жестких напряженных рывков. Они отвлекали меня от всепоглащающего желания. Я безумно хотела моего шаенга, хотела именно такого, каким он был — безмерно нежным, но и порывисто-грубоватым, любимым и только моим!

Не имея больше сил сдерживаться, я медленно, утягивая его за собой, стала опускаться спиной на кровать. Нургх немного отстранившись, помог мне устроиться лежа и принялся выводить на моей груди и животе только одному ему известные узоры. Меня уже колотило от эмоций, хриплые стоны один за другим срывались с губ, руки комкали простынь, собирая ее складками вдоль тела, ноги то и дело подрагивали и сгибались в коленях.

— Динаааа, — пришел мысленный стон от Нургха, — сейчас умру.

— Я тожеее, — так же мысленно ответила я, судорожно выдыхая.

Решительно вскинув руки и обхватив его за плечи, потянула к себе, одновременно обхватывая ногами, раскрываясь навстречу. Резко приподняв бедра, встретила его, не желая больше продлевать эту сладкую муку и стремясь к ощущению полного единства. Мы оба с абсолютной самоотдачей погрузились в водоворот этого вечного движения, основы самой жизни, восторг этого движущегося единства.

Меня с головой накрыло ощущением сжигающей страсти, безмерного наслаждения, я ощущала себя песчинкой, с каждой приливной волной все больше и больше погружающейся в глубины с силой бурлящего вокруг водоворота, пока, наконец, меня совсем не затопило, полностью поглатив ощущениям, взрывая в огромной эйфории мои чувства и отрезая от окружающего мира.

Медленно возвращаясь к реальности, я лежала и счастливо улыбалась, разглядывая потолок и прислушиваясь к судорожным вздохам восстанавливающего дыхание мужчины. Нургх, уперевшись лбом мне в грудь, а руками в кровать по бокам от меня, пытался прийти в себя.

— Связанная, — тихонько прошептал он, — ты самое прекрасное и бесценное, что есть в моей жизни. Спасибо тебе, что согласилась принять меня судьбой.

Я, не имея сил на ответ, лишь мысленно послала ему волну любви и ласково провела по светлым волосам. Прекраснее момента в моей жизни не было! Люблю его!!! Именно с этой мыслью я заснула.

* * *

*

Рык Нургха и последующее за этим возмущенное сопение за дверью заставили меня открыть глаза.

— Вы так все плавание проспите. А между тем, уже полдень и пора обедать. Мы с девочками уже все приготовили, только вас и ждем. И почему это мне приходится за ними присматривать, чем я так прогневил судьбу? — донеслось из-за двери недовольное бормотание Дирога.

Приготовившись удерживать любимого от убийства непутевого друга, положила руку ему на грудь, но, взглянув на его лицо, поняла, что убийство откладывается. Он широко улыбался. Кажется, впервые вижу его улыбку.

— Доброй зари, Связанная моя, — нежно прошептали мне, пропуская сквозь пальцы мои локоны.

Есть мы вышли. Значительно позже, но вышли. Стоял прекрасный день — небо было ясным, а океан спокойным. Хотя на движении нашего суденышка последнее не отражалось — непонятно как, но мы достаточно скоро продвигались вперед.

Ожидавшие нас дорги расположились на палубе. Мне, наконец, удалось рассмотреть при дневном освещении остальных девушек. Совсем еще юные, в грязной, частично порванной одежде. На лицах и открытых участках тел большинства виднелись синяки и кровоподтеки. И все типичные представители своей расы — темнокожие, с плоскими носами и прямыми черными волосами. Начинаю понимать, в чем причина ажиотажа, вызванного моей рыжей и немного кудрявой шевелюрой. Молодые люди, пережив вчерашние драмы, уже с большим оптимизмом смотрели в будущее, и вели себя соответственно. Еще на подходе к палубе мы уловили небольшие смешки, а приблизившись окончательно, я заметила и робкие улыбки на лицах девушек. Впрочем, они мгновенно таяли и сменялись выражением панического ужаса, стоило им взглянуть на шедшего позади меня шаенга.

Дааа, тут предстоит большая психологическая работа. И я намерена была начать ее прямо здесь и сейчас. Меня переполняли мысли и гипотезы на тему того, как можно было в положительную сторону изменить ситуацию с выбором этих их 'жертв', да и на счет Обряда кое-какие мысли появились. Хотя тут я решила события не форсировать, так как еще не разобралась в механизме его действия.

Улыбнувшись девушкам и подмигнув печальному и голодному доргу, я озвучила беспокоящую меня мысль.

— Может быть нам стоит искупаться, раз возможности помыться у нас нет. Ну и постирать одежду. Да и стоит поискать на корабле, вдруг да найдется что-то пригодное для носки.

— Дина, воду для купания я могу обеспечить. Пустых бочек достаточно, а я в значительной степени могу опреснить морскую воду. Пить ее все же немного солоновато, но для купания и прочего вполне подойдет, — Нургх просто окрылил меня своими словами.

— Отлично, займемся этим после еды, — и я обнадеживающе посмотрела на девушек.

Однако последние, а было их трое, потрясенно прислушиваясь к нашему с Нургхом непринужденному общению, не прореагировали на мое предложение, боясь, казалось, даже дышать от страха. Ну что ж, нужна шоковая терапия — получите! И, прежде чем присесть к импровизированной скатерти, резко обернулась и, притянув Нургха к себе, поцеловала. Опешивший в первое мгновение мужчина быстро сориентировался и с энтузиазмом ответил. Так, забыв о присутствующих, мы страстно целовались, пока со стороны Дирога не раздался разочарованный стон:

— Вот знал я, что это кончится плохо!

— Не завидуй! — хором ответили мы, оторвавшись друг от друга. — Кстати, Дирог, если ты мне скажешь, что среди собранных тобою вещей, есть и моя сумка, то ... я и тебя поцелую.

Дорг немедленно подавился первым проглоченным куском.

— Дина, — сипло прошептал он, покосившись на шаенга, — все твои вещи Нургх велел собрать в первую очередь. И вообще, хочешь, я твою сумку всегда носить буду, только не целуй меня!!!

Расхохотавшись, решила больше его не дразнить и принялась за еду, кушать хотелось действительно сильно. Стало даже совестно: девушки вообще неизвестно когда ели в последний раз, а еще нас ждали. Я однозначно преисполнилась самых твердых намерений в том, чтобы поспособствовать устройству их судеб.

Вымыться после всех этих перипетий с побегом и последующим пленением было истинным наслаждением. Нургх, как и обещал, организовал нам горячую воду, а в моем случае еще трепетно и ласково вымыл. И как я могла считать его чудовищем?

Нургх

Уже давно понял, что для моей Связанной возможность помыться с комфортом, кажется, искупает все мои ошибки. Вымылся и сам, очевидно теперь это станет нормой для меня. Да и кто против? Пора возвращаться к цивилизованному поведению. Ведь мы возвращаемся. Эта мысль внезапно вернула меня к суровой реальности. Нас ожидает огромная неразрешимая проблема. Мое прошлое, от которого роковым образом зависело и наше будущее. Как разрешить эту проблему я не знал, но... только вернувшись я мог бы понять как действовать дальше в этом направлении.

Наше путешествие на корабле стало самым счастливым временем для меня. Наш кораблик, на волнах быстрых вод стремительно несся к цели долгого путешествия, все бури и шторма обходили нас стороной, не причиняя вреда. Нашу каюту мы с Диной превратили в сплошной праздник любви, узнавая друг друга и укрепляя нашу Связь. Для меня не было лучшего вознаграждения, чем ощущение дининого счастья. С течением времени, находясь ежедневно рядом, я стал ощущать и перемену в эмоциях спасенных девушек по отношению ко мне. Страха стало меньше, а порой проскакивало любопытство и даже удивление.

Но мысли о будущем омрачали мою радость. Раз за разом прокручивая в уме события прошлого, я понимал, что должен рассказать об этом Дине. Подготовить ее к реакции моего народа. Но мне было страшно. Теперь я знал что теряю, и перспектива разрушить то, что сейчас было между нами, ужасала меня. Было страшно вновь ощутить ее отвращение, оттолкнуть навсегда. Я чувствовал, что этот разговор назревает, и правда может всплыть в любой момент. Так в итоге и произошло.

В тот вечер Дина расспрашивала девушек об обычаях и привычках их народа. Они долго обсуждали как у доргов принято ухаживать, выбирать спутника жизни.

— Дина, а как ты можешь быть вместе с Проклятым Изгнанником? Тебе не страшно? — задала внезапно одна из них роковой для меня вопрос. Дина тогда лишь улыбнулась и сказала, что все совсем не так, как кажется со стороны. Но позже, когда мы были одни, она вернулась к этой теме.

— Нургх, помнишь главаря шайки, похитившей меня. Он же тогда сразу узнал тебя?

— Шаенги редко бывают на территориях доргов. А я долго жил там и создал себе определенную ... славу. К тому же у меня есть отличительная черта, — внутренне поникнув, я приготовился к самому худшему.

— И что это за черта?

— Мои глаза. Они абсолютно белые.

— А так не у всех шаенгов? Я думала это ваша расовая особенность, — прошептала Дина, приникнув головой к моей груди. Я отчаянно прижал ее, вдыхая аромат ее волос, стремясь сохранить эти ощущения навсегда. Возможно, вскоре у меня не будет ничего кроме этих воспоминаний.

— Нет. Такие глаза могут быть только у ... изгнанного родом, — прервал я паузу, решив признаться. — Радужка каждого из нас имеет отличительный цвет согласно родовой принадлежности. Моя была бледно-голубой ... до изгнания.

Очевидно, решив меня успокоить и разрядить напряжение, Дина с иронией сказала:

— Надо было всем изгнанникам собраться и объединиться в свой род — белоглазых!

Я замер, не зная как объяснить, страшную истину.

— Дина, — наконец еле слышно прошептал я, — объединяться некому. За время существования нашей расы единственный раз род проклял и изгнал своего сына.

Дина потрясенно замерла, даже не дыша, она вглядывалась в мои глаза. Положив руки мне на грудь, над самым сердцем, она сосредоточенно спросила:

— Но... за что?

Стыдясь смотреть ей в глаза, я медленно отступил, повернулся и подошел к двери. Уже взявшись за ручку, резко опустил голову на грудь, взметнулись волосы, отгораживая меня от ее вопрошающего взгляда.

— За убийство членов рода. Я убил ... родителей.

Ну, вот и все. Все сказано. И я, резко дернув дверь на себя, вышел из каюты.

Глава 10

Дина

Нургх стремительно покинул каюту, казалось даже — сбежал. Меня же парализовало. Я забыла, как двигаться, как дышать, как думать. Просто не верилось в то, что услышала. Накатило какое-то опустошение. О том, что это значит, я даже знать не хотела. Перед глазами встала сцена из столовой постоялого двора — взмах и рядом падает разрубленное пополам тело. Да, я понимала, что он может убить. Легко. В любой момент. Но...

В душе жила уверенность, что не просто из жестокости, а лишь тогда, когда уверен в необходимости этого. Или я ошибаюсь в нем? Что, по сути, я о нем знаю? Вот только сегодня он приоткрыл полог своей души и сразу же поставил под сомнение все мои представления о нем. Никогда не считала, что любовь должна быть слепа. Смогу ли я быть рядом с мужчиной, способным уничтожить близких. Но были ли они близки? Что вообще я знаю о его семье? И как произошла эта трагедия? Прежде чем что-то для себя решить, надо разобраться в этом. Стоит ли сегодня еще говорить с ним? Да! Надо разобраться с этим нарывом. Мы не сможем жить с подобным, перестанем доверять друг другу. И я решительно отправилась на палубу.

Нургх стоял на корме, сжимая борт корабля и глядя куда-то в бесконечность. Вся его фигура выражала напряжение. Казалось, даже окружающий воздух резко потяжелел и давил мне на плечи. Ноги мои, словно скованные цепью, еле переставлялись. Я шла к нему и не знала, как начать этот разговор. Мне страшно было услышать его ответы. Встав рядом, молча посмотрела на его сильные руки. Он так сильно сжимал борт, что пальцы, казалось, свело судорогой.

— Я имею право знать, как это случилось, — наконец выдавила я из себя, — вы ... поссорились?

Нургх медленно повернул ко мне голову и пристально вгляделся в глаза. Не знаю, что он хотел там увидеть, но вдруг печально усмехнулся и негромко сказал:

— Мы, наверное, никогда не ссорились. У шаенгов особое отношение к детям... и к семьям вообще. Это слишком ценно для нас. Это самое ценное, что есть у нашего народа.

Нургх замолчал, видимо, пытаясь совладать с эмоциями. Внезапно судорожно вздохнув, он прошептал:

— Никто не спрашивал меня о том, что случилось. Если честно, я даже не знаю, как ответить. Я сам не понимаю этого... День накануне ничем особенным не запомнился. Мы семьей провели его вместе. Я, родители и мой брат. Да, наши родители были счастливы, и их связь была одарена двумя сыновьями. Кажется, мы были последней крупной семьей в нашем роду. Хотя, я не знаю, возможно, за время моего изгнания появились другие. Моя семья... мы были очень близки. Отец был величайшим воином и магом, он сам много учил и тренировал нас с братом. Он был главой рода и готовил меня как свою будущую смену, — голос Нургха сорвался и он надолго замолчал.

— Я спал в своей кровати в собственной комнате в ту ночь, — произнес он неожиданно. — Внезапно сквозь сон почувствовал, что кто-то рядом, потом уловил свист металла, рассекающего воздух, и ощутил обжигающее прикосновение клинка... за миг до того, как мне отсекли голову, успел отклонить ее и схватил свой сорг. Оружие все же задело лицо по касательной. А я, не медля, взмахнул своим...

— Это был твой отец??? — сказать, что я была потрясена, значит, ничего не сказать, — но ... почему... это тот шрам у тебя на лице?

Нургх опять долго молчал, прежде чем ответить.

— Да, это был мой отец!!! И, Дина, я не знаю, почему он так поступил. Я многие годы думал об этом, но так и не смог понять его мотивов. Когда, рубанув скорее рефлекторно, я вскочил с кровати ... было уже поздно что-либо делать. Он был мертв, умер мгновенно. Я практически перерубил его пополам. Потом у меня такое состояние было... я ничего просто не соображал от ужаса, не знал, как мне поступить и вообще что делать.

— А мама? — уже предвидя ответ, шепотом спросила я.

— Мама... Совершившие обряд связывают свои жизни, Дина. В прямом смысле связывают. Поэтому, как только умер отец, мама тоже... Дин, и наши с тобой жизни теперь так же связаны воедино.

— Но почему тебя из-за этого изгнали? Ты же защищался! И, Нургх... возможно твой отец сошел с ума? Ну, бывает же такое... просто до этого вы внимания не обращали на мелочи, а тут случился кризис...

— Дина, ты не понимаешь... шаенги никогда не убивают друг друга, мы слишком малочисленны, для нас бесценна каждая жизнь. Никогда прежде подобного не происходило. Да и как поверить в то, что мой отец хотел сделать? Я сам не могу в это поверить, хотя испытал на себе, — угрюмо бросил Нургх.