Правила Игры. Часть первая

Ренар присел на капот, и мы стали ждать...

Глава одиннадцатая, о предупреждениях, которым не вняли (окончание)

Сильные жизненные потрясения исцеляют от мелких страхов.

Оноре Бальзак

Шанталь

Затормозив у знака, док выкатился из своего шикарного автомобиля, проворно раскрывая на ходу темный саквояж.

— Аварийная служба будет через пару минут, — сообщил он, подсовывая мне бутылочку коньяка.

Странный у него подход к выбору лекарства. Коньяк я не любила, однако же, устав от долгого укоризненного взгляда, все же сделала через силу глоток и передала бутылку Ренару.

— Выглядите вы лучше, чем я предполагал, — резюмировал Эрвэ и распахнул дверцу своего автомобиля. — Присаживайтесь, мадемуазель Флери, вы простудитесь.

После секундного колебания я приняла это предложение, однако же дверь закрыть не позволила. Больше всего я теперь боялась уснуть, провалиться в жуткое забытье. Голова все еще была тяжелой, как будто чугунная болванка. Судя по бледному лицу Ренара, в кои то веки утратившему извечную улыбку, ему было не лучше.

Подъехала аварийная служба — огромная машина, сверкающая огнями, отчего-то оранжевыми. Трое механиков сразу же занялись покореженным саабом, а четвертый пассажир — миловидная молодая женщина — взяла в оборот Ренара. То и дело погружаясь в тупое забытье, я ловила обрывки разговоров:

— ...не пьян...

— ...какая вечеринка...

— ...газ...

— ...один глоток мартини...

Говорил док, взявший на себя роль адвоката. Кажется, девица в конце-концов от них отстала.

— Здесь неподалеку есть придорожное кафе, оно работает и ночью. Пожалуй, вам стоит подождать там, — предложил Эрвэ, усаживаясь за руль. — Я отвезу вас туда. Мадемуазель, соблаговолите закрыть дверь.

Я подобрала полу плаща, захлопнула дверцу и закрыла глаза. Так, надо воспользоваться наличием врача и попросить что-нибудь от головной боли...

Кажется, я вновь провалилась в сон. По крайней мере я пришла в себя только когда машина затормозила. Я открыла глаза, щурясь от яркого света. Страшненькая забегаловка в демократичном американском стиле: стеклянные витрины, украшенные какими-то забавными (ну, для кого как) рисунками; внутри квадратные столики и скамейки, обитые клеенчатой тканью. Свет ламп показался мне нестерпимо белым.

А еще я споткнулась на пороге, отчего заработала неприязненный взгляд дамочки за стойкой. Ренар бережно поддержал меня за локоть. Секунду спустя передо мной возникла большая кружка кофе.

— Это поможет вам прийти в себя, — ласково проворковал Эрвэ. — Пейте, мадемуазель. Рене, ты действительно не пил сегодня?

Уже пришедший в себя и вернувший на лицо обаятельную улыбку Ренар хмыкнул.

— Как всегда.

— Проклятый трезвенник, — проворчал док. — Ты отнял у меня последнюю надежду на то, что все обойдется.

— Я не трезвенник, — пожал плечами Ренар. — Я параноик, сам же говорил. А посему, будь так любезен, уважь своего подозрительного друга, съезди и посмотри, что там и как. Потом ты сможешь вернуться за нами с этой милой дамой из полиции.

После ухода Эрвэ мы погрузились в молчание. Ренар, откинувшись на спинку дивана, медленно потягивал кофе и смотрел в окно, в кромешную темноту. Я рисовала узоры на просыпанном на клеенчатую скатерть сахаре. Мы чудом избежали смерти, и я еще не могла осознать этого до конца. Но, кажется, через полчасика мне понадобиться доктор с уколами успокоительного и смирительной рубашкой. Пока я вполне успешно заставляла себя дышать спокойно и ровно и пить поганый кофе из пакетика.

Сжалившаяся над нами строгая буфетчица принесла тарелку с круассанами, сухими и крошащимися. Машинально я взяла один и начала его медленно пережевывать, почти не чувствуя вкуса. Ну гадостный был вкус, гадостный, чего тут говорить... вернулся Эрвэ.

Вернулся и не один. За ним шли механик в форменном комбинезоне и девица-полицейская, теперь нацепившая свою шапочку, или как там ее назвать. Усевшись справа и слева от меня, они взяли по кофе и погрузились в молчание. Первым его нарушил мрачный механик.

— Повезло вам, мсье, — сказал он. — Вы даже не представляете себе, как же повезло...

— Просветите меня, — предложил Рене, закуривая.

Он был совершенно спокоен и привычно улыбчив, отчего вызвал у меня прилив ненависти. Очевидно это отразилось у меня на лице, потому что полицейская нежно погладила меня по плечу и шепнула что-то успокаивающее.

— В общем... — механик помялся. — В общем...

И долго он собирается копаться?

Ренар строго посмотрел на механика.

— Я слушаю.

— В общем, мсье, неприятные новости... это все чертовски не похоже на несчастный случай.

Он покосился на меня. Многозначительно. Вздохнув, Ренар отодвинул кружку и пепельницу и встал. Мужчины отошли, посекретничать в общем.

* * *

Благодаря Эрвэ дамочка-полицейская не очень донимала меня вопросами. Уточнила кое-какие мелочи — в частности сакраментальный момент, сколько именно выпил Ренар, — и удалилась. Я заказала еще кофе, сняла мокрый плащ и устроилась поудобнее. Шок понемногу прошел, накатило раздражение, появилось желание кого-нибудь придушить. К тому моменту, как вернулся Ренар, я уже пришла в достаточно воинственное настроение. Которое и проглотила благополучно. Ренар был... нет, не испуган... насторожен. А еще он выглядел немного виноватым.

— Брис, отвези нас с мадемуазель Флери по домам, будь любезен, — сказал он, предлагая мне руку.

На этот раз я ее отвергла.

Пока мы ехали в машине, царила чудовищная тишина. Не было произнесено ни единого слова, хотя ясно было, что по меньшей мере двое — мы с доком — встревожены и мучимы любопытством.

Сначала Эрвэ свернул к моему дому и остановился прямо у подъезда, хотя там и запрещена была парковка. Ренар открыл дверцу, помог мне вылезти и галантно проводил до двери. Его присутствие уже начало раздражать. Так, сейчас я поднимусь к себе, позвоню этому жучине Раулю и откажусь от работы. А потом вернусь на побережье и неделю буду лежать в тенечке с каким-нибудь умиротворяющим романчиком про любовь — из тех самых, где Он, мужчина ее мечты в обтягивающих бриджах, косая сажень в челюсти — и думать только о том, что бы съесть за ужином.

Черт! Ключи куда-то подевались! Скажите, ну куда могут подеваться ключи в сумочке размером с портсигар?

Ренар, прислонившись плечом к стене, спокойно наблюдал за моими мучениями.

— Я должен перед вами извинится, Шанталь... — произнес он. Весьма неожиданно.

Я оторвалась от бесплодных поисков ключей и посмотрела на него. Особой вины на лице написано не было, но... улыбка перешла на качественно новый уровень и предназначалась лично мне.

— Не стоит, — буркнула я, но потом любопытство все же возобладало над злостью. — За что?

— Я предполагал, что мой милый сынок нанял вас.

— Мда?

— Однажды этот чудесный ребенок, — Ренар фыркнул, — уже пытался сжить меня со света. А он любит доводить дела до конца. И вдруг — явно с его подачи — появились вы. Извините, я думал черти что, а в итоге вы пострадали.

От неожиданности я выронила сумочку. Звяк. И раскрыла рот.

— Вы... вы... вы... да за кого вы меня приняли?! Я вам что, блин, киллер? Никита какая-нибудь? Нет, Ренар, ты действительно параноик!

Я выдохнула и опустила глаза. О! вот, что звякнуло! Мои ключи. Ренар предупредительно — мать его! — подобрал их и протянул мне.

— Послушайте меня, мсье Ренар, — вежливо процедила я, — ваш чудесный ребенок действительно нанял меня, потому как был обеспокоен вьющимися вокруг вас претендентками в молодые вдовы. Я — профессиональная компаньонка... содержанка, шлюха, если вам так угодно. И в мои планы в данный момент не входит эффектная гибель, я надеюсь еще дотянуть до тридцати. Посему — прощайте. Задаток вашему чудесному чаду я верну завтра же. Бай-бай!

С силой придавив магнитный ключ к замку, я дождалась пронзительного писка, толкнула дверь и захлопнула ее прямо перед носом слегка ошалевшего — мне бы хотелось так думать — Ренара.

Все! К черту деньги! К черту этого параноика! Я завтра же покину этот проклятый город! Швырнув влажный гавелок на пол, я скинула туфли и платье и протопала в ванную. Сейчас я отмокну в пене, потом напьюсь, так чтобы мне было все равно — пусть хоть метеорит стирает с лица земли город за городом. А потом я буду спать прекрасным пьяным сном.

Помешкав на пороге ванной, я вернулась в прихожую, подняла плащ и аккуратно повесила его на плечики. Все ж таки красивая вещь. Надо будет завтра отослать ее Ренару. Потом я все-таки включила горячую воду, вылила в нее полфлакончика пены с ароматом лайма и жимолости и пошла к бару. Нет, напиваться я, конечно, не буду, но вот бокальчик хереса не помешает.

Зазвонил телефон. Отставив бутылку, я подняла трубку, готовая наорать на всякого, кто осмелится заговорить со мной сейчас. Даже на родную мать.

— Да ты в рубашке родилась! — воскликнул примечательный голос телефонного маньяка. Или — будем справедливы — вполне возможно, маньячки.

— Да иди ты... — рявкнула я и назвала несколько предельно точных адресов.

Потом я отключила телефон, взяла свой херес и удалилась в ванную.

Глава двенадцатая, о последствиях

Если тебя мучит жажда, какое тебе дело до формы кувшина?

Восточная мудрость

Шанталь

Оставив чемодан в камере хранения, я зашла в небольшой кафетерий, чтобы выпить чашку капуччино. Было около полудня, не меньше получаса до отхода поезда, так что кофе этого я могла обпиться. Вот только оказался он еще противнее на вкус, чем в той придорожной забегаловке минувшей ночью. Оставив почти полную чашку на столе, я отправилась пройтись.

До Рауля я так и не дозвонилась, но обсудить этот вопрос можно было и позднее. А гавелок отослать назад в контору Трезора почтой или с курьером. Главное сейчас — поскорее оказаться в любимом отеле, в нашем серпентарии, поближе к песчаным пляжам, уютным кофейням и тенистым скверам. Словом, в раю. И подальше от сумасшедшего семейства Ренаров.

К сожалению, старший Ренар упорно не шел у меня из головы. Я всегда остро переживала свои неудачи — а таковые встречались, ведь и я не идеальна. Но обычно переживание проходило к утру, и я оставляла несостоявшегося кавалера в прошлом. Ренар же продолжал меня интриговать, как неразгаданный ребус. Почему он извинился вчера? Какой был в том прок? Ну, понял он, что я просто случайно впутавшаяся во все идиотка... и эта его улыбка...

Стоп!

Я решительно осадила себя, сделала глубокий вдох и вспомнила золотое правило, увековеченное еще у Шекспира. Други! Никогда не влюбляйтесь! Даже простой интерес мне сейчас ни к чему, поэтому к черту Ренара с его извинениями, улыбками и приятным голосом.

Да, голос я тоже вспоминала.

А еще морщинки в углах глаз. По правде говоря, морщинки сводят меня с ума.

Я купила мороженное, чтобы охладиться. Иногда это помогает избавиться от идиотских мыслей. Усилием воли заставив себя напевать что-то легкомысленное из Биттлз, я вышла на платформу. Народу было немного, несмотря на наступление прохлады. Мало кто верил в то, что она продержится достаточно долго. Я без труда нашла свободную лавочку, опустилась на нее, закинула ногу на ногу и принялась совершенно бесцельно проводить время. Главным образом я ела мороженное и глазела на прохожих.

Двадцать минут до отхода поезда.

Я выкинула обертку в переполненную урну, поднялась и присоединилась к бесцельно шатающимся парочкам. Юные влюбленные держались за руки, что выглядело трогательно и глупо. Любовники постарше также держались за руки, и это выглядело просто глупо.

Я буквально переполнена цинизмом.

Десять минут до отхода поезда. Я неспеша пошла к камере хранения, забрала свой чемодан и остановилась у лотка, торгующего открытками. Может, стоит черкнуть пару слов родителям? А то, в самом деле, я совсем о них позабыла. Бедняги даже не знают, что вчера чуть не потеряли свое... ну, не единственное и, наверное, даже не любимое, но все же дитя. Вот только мне всегда сложно выбрать из множества привлекательных вещей одну — самую привлекательную. Но не посылать же им, в самом деле, сразу пять открыток!

За пять минут до отхода поезда на меня наехал автомобиль.

Я начинаю испытывать к этим штукам стойкую неприязнь!

* * *

Пять свидетелей одновременно подтвердили — это был ярко-желтый ламборгини, за рулем которого сидел молодой человек. Номер, естественно, никто не заметил. Полагаю, все глазели на канареечный цвет машины. Мне вообще было как-то не до того: я только чудом сумела отскочить в сторону и отделаться подвернутой ногой. Травматолог вокзала, на стуле в кабинете которого я теперь сидела, констатировал, что я потянула связки. Хорошо, хоть не порвала. Сделав на всякий случай рентген и наложив тугую повязку, врач отпустил меня восвояси. Охрана вокзала пообещала — но весьма неубедительно — что поймает и оштрафует нарушителя. Я доковыляла до кафетерия, того самого, где подавали паршивый кофе, взяла бутылку лимонада и опустилась за столик. Нет, шока у меня не было.

Кажется, я заразилась паранойей.

Ну конечно! Канареечно-желтые ламборгини разъезжают по городу специально для того, чтобы давить меня. С другой стороны, канареечно-желтых ламборгини в этом городе не так уж и много.

В порыве все тех же параноидальных мыслей я вытащила телефон. Никаких пропущенных вызовов. Господи, а я чего ожидала?!

Была одна sms, которую с тем же успехом могла послать соскучившаяся по мне Квинни.

Я нажала кнопку.

"Тук-тук, маленькая Алуэтта".

Я уронила телефон на пол.

Кажется, я уже отмечала, что не будучи тепличным растением, я тем не менее всеми силами избегала неприятностей. Очевидно, они решили отыграться за годы разлуки. Я подняла телефон и еще раз взглянула на сообщение. Некстати вспомнилась покойница Ивонн и телефонные угрозы. Ну нет, я-то при чем? Мне Ренар знаков внимания особенных не оказывал, да и подарков дорогих не делал, исключая гавелок...

Вот только с момента нашего знакомства я дважды чуть не погибла.

Я поспешно нашла в телефонной книжке номер Квинни. Сейчас она, скорее всего, разоряет очередного осла, а может — лежит где-нибудь у бассейна, потягивая мартини. При любом раскладе свой сотовый она оставила в номере, чтобы не мешал.

Однако у меня объявился добрый ангел, потому что Квинни ответила почти сразу, и, услышав мой голос, страшно удивилась.

— Шанталь? С тобой все в порядке, детка? Голос у тебя какой-то странный.