Испорченные. Четыре маленьких жеребёнка

Рарити вздохнула.

— Полагаю, некоторые жеребята просто вот такие. Столь убого невежественные относительно истинных мотивов других.

— Убого? — сказала Свити. — Я думаю, им повезло...

Рарити подняла бровь. В последняя время её сестра определённо чувствует себя необычно свободно, высказывая свои мысли. Вероятно, это неизбежный побочный эффект приёма "будь хорошей", который она применила, чтобы заставить её привести Твист.

Рарити подумала возразить, наказать глупого ребёнка за то, что перечит ей. Но в данный момент просто не имела сил на борьбу.

— Возможно... возможно, ты права... — сказала Рарити. Свити вернула ей недоумённое выражение, как бы говорящее: "Я?"

— В некотором смысле, им повезло. Они живут в этом удивительном мире мечты. В счастливом маленьком наваждении, где величайшая проблема бытия — не мочь найти себе жеребца. Такие милые мелочи, поглощающие всю их жизнь. Можешь себе представить такую жизнь? Иметь такие... мелкие проблемы?

— Нет... — сказала Свити Белль. — Нет, не могу.

— И я нет, — сказала Рарити. Она прервалась на миг, чтобы понюхать свой чай перед тем, как продолжить. — Мы с тобой отличаемся от них.

— ...Я бы хотела, чтобы ты меня с собой не сравнивала, — сказала маленькая кобылка.

— Свити Белль, скажи мне кое-что... — произнесла Рарити. — Ты помнишь, на что был похож мир до того, как мы с тобой... узнали друг друга?

— Нет... — сказала Свити. Ей немного не понравилось, куда идёт разговор. — Я была совсем маленькая...

— Я тоже была маленькая. Когда наш отец показал мне мой первый проблеск мира, — сказала Рарити. Её тон был совершенно бесчувственным. Пустым.

— Эта кобылка там — она живёт в совсем другой вселенной, чем мы с тобой. В месте, которого мы никогда по-настоящему не знали. Она существует в постоянном восторге, слепая к тому, каким суровым и жестоким может быть мир. Как ты могла бы назвать это состояние, сестрёнка?

Свити Белль не потребовалось обдумывать этот вопрос. Ответ пришёл мгновенно.

— Это называется детство, сестра.

Рарити чуть улыбнулась. Но она не выглядела радостной.

— Как чужая страна для нас, как самый далёкий материк, — сказала она. — Сегодняшней ночью Твист будет изгнана из этой страны навсегда. Она уйдёт избитая, кричащая и плачущая. Но в конце путешествия она станет сильнее.

— Так поэтому ты это делаешь? — сказала Свити Белль, глядя в пол. — Чтобы сделать их сильнее? Чтобы показать им реальный мир?

— Чтобы пробудить их ото сна? — сказала Рарити. — Возможно, отчасти. Но только отчасти. Давай не будем приписывать столь возвышенные мотивы моему маленькому хобби.

Она непроизвольно хихикнула.

— Да... — сказала Свити Белль, слегка улыбнувшись. — Вероятно, я этим сделала тебе слишком большое одолжение...

Две сестры рассмеялись.

Дорогая Селестия, подумала Свити. Это так долго.

— Всё, что я знаю, — сказала Рарити, — это то, что когда я вижу в них это свойство... это ядрышко невинности, такое хрупкое... я просто видеть не могу, как оно существует. Оно мне настолько чуждо. Я должна разбить его.

Свити закрыла глаза. Что со мной не так? — подумала она. — Всего секунду назад я СМЕЯЛАСЬ над этим.

Рарити продолжала говорить в том же спокойном, уравновешенном тоне.

— Уничтожение этой драгоценной их части доводит меня до исступления. Конечно, я наслаждаюсь этим, необычайно. Это не просто моё искусство, это моё удовольствие. Но я чувствую, что если бы даже не получала от этого удовольствия... я всё равно бы это делала.

Свити Белль открыла глаза.

— Сестра... — сказала она. — Ещё не поздно остановиться.

— О, Свити Белль, — сказала Рарити. — Для меня давным-давно стало слишком поздно. Для нас обеих.

Свити Белль не была точно уверена в том, что почувствовала. Части её казалось, что пропасть между ней и сестрой стала шире, чем когда-либо прежде. Другая её часть чувствовала близость с сестрой, какой не знала годы.

— Осталось не так много времени до отбытия, — сказала Рарити. — Идём готовиться. Ох, но сперва крикни Сильвер Спун, чтобы она приготовила Пипа. Она знает, что делать.

— Ладно... — сказала Свити. Теперь уже у неё не осталось воли к борьбе. Она допила сок и спрыгнула со стула.

Рарити в конце концов сделала глоток своего чая. Она скривилась и затем выплеснула содержимое чашки в раковину.

— Тьфу, — сказала она. — Слишком сладко.

7. Четыре маленьких жеребёнка

Я в моём подвале, обедаю, одна, как всегда, когда я слышу зовущий меня голос Свити Белль:

— Сестра велит приготовить Пипа!

Вот так просто, хм? Вот так просто.

Меня всегда немного восхищало то... какой покладистой может быть Свити Белль в моменты вроде этого. Она ненавидит то, что Мисс Рарити с нами делает. Но она всё равно оказывает ей эти маленькие услуги время от времени, как будто они ничего не значат. "Приготовить Пипа", говорит она. Мы обе знаем, к ЧЕМУ я собираюсь его приготовить. Так почему она так спокойно об этом говорит?

Может, она просто знает, как правильно выбрать место для сражения? Или, может, после всего этого она научилась отключаться от полной картины происходящего, когда ей это требуется?

Должно быть, так. Я имею в виду, в некоторых отношениях мы со Свити не можем быть более разными. Не могу вспомнить времени, когда бы я была более счастливой, более живой, более НАСТОЯЩЕЙ, чем когда я с Мисс Рарити. Когда она использует меня, я всецело в этом моменте, смакующая всё, что она со мной делает. Это намного лучше, чем когда ты полностью концентрируешься на боли.

Но Свити наоборот. В ней есть этот взгляд вдаль, когда Мисс Рарити пользуется ей, как будто она где-то в другом месте. Обычно это длится недолго; Мисс Рарити ударит её или ещё что-нибудь, чтобы вернуть её в реальность. Но в такие моменты Свити Белль как будто... свободна. Не знаю, куда уносят её мысли, но это где-то далеко-далеко от Мисс Рарити и меня.

Иногда мне хочется, чтобы она осталась там.

Я полагаю, подобной уловкой и объясняется постоянное спокойствие Свити в такие моменты, как этот. Знаете, обычно это выводит меня из себя. Делать что-то для Мисс Рарити — неважно, как мало — такое великое счастье, а Свити относится к нему так, как будто это ничто! Я это больше всего ненавижу. Она ближе к Мисс Рарити, чем я когда-нибудь буду, и всё, что она делает — принимает это как должное. Тьфу, что за неблагодарное маленькое отродье!

Но сегодня не так. Сегодня я, пожалуй... завидую ей.

Потому что она, похоже, смогла выбросить наш вчерашний разговор из головы. А вот я... не могу. Слова Свити о Собрании и о том, что происходит на нём с жеребятами... я просто не могу отбросить их в сторону. Они беспокоят меня весь день...

Я хочу сказать — что, если один из тех пони зайдёт со мной слишком далеко? Что, если у меня не получится вовремя уйти? Должна ли я буду хотя бы попытаться уйти, или это поставит Мисс Рарити в неловкое положение?

Мисс Рарити...

Будет ли она там? Попробует ли она спасти меня?

Если я умру... станет ли ей грустно?

О-ох, мне надо успокоиться! Все эти волнения — глупость. Свити ходила на Собрания годами, и с ней вроде бы всё в порядке.

Эх, да! Свити ходила множество раз, и ничего плохого с ней не случилось! Наверное, она преувеличивает, насколько это плохо; а кроме того, ей не нравится боль так, как мне.

Да, бьюсь об заклад, так и есть. Свити Белль просто даёт слабину, как обычно. Она, наверное, будет там лежать и плакать, как всегда делает, пока эти богатые пони выстроятся в очередь, чтобы бить меня, сечь меня, ебать меня... один за другим, пока от меня не останется куча хлама...

И чего я так боялась, уже и вспомнить не могу.

О, это же всё звучит великолепно! Держу пари, Свити знает, что такие вещи, как Собрание, мне по вкусу, и специально всё это выдумала про мёртвого жеребёнка, чтобы испортить мне ночь! Ну конечно! Она же всегда так...

Нет... нет, не так.

Вот что: вот, что и правда меня беспокоит: Свити Белль не лгунья. Я ей не нравлюсь, но она не стала бы выдумывать такую историю, просто чтобы напугать меня. Собственно, я не думаю, что она СМОГЛА бы, даже если бы хотела. Она ведь такая... серьёзная.

Что, если история — правда? Что, если некоторых жеребят доводят до смерти на Собрании? Насколько это больно? Как они могут это сделать? Это будет несчастный случай, или там есть пони, которые на самом деле идут на убийство? Будет ли это медленно? Буду ли я...

— СИЛЬВЕР! ТЫ ДОЛЖНА ПРИГОТОВИТЬ ПИПА!

И вот, осознав всё это, я до сих пор сижу в подвале. И сейчас Мисс Рарити злится на меня. Проклятье!

— Простите, Мисс Рарити! — отвечаю я. — Я иду прямо сейчас!

— Я тебя умоляю! — слышу я её крик сверху. — Ты такая никчёмная!

— Я... мне очень жаль! — нет, пожалуйста, не злитесь на меня, только не сегодня... — Я постараюсь! Обещаю, я вас не подведу!

— Это будет впервые, — усмехается она. — А теперь, ШЕВЕЛИСЬ!

Я знаю, что она на самом деле не имеет в виду этого. Несколько раз я уже зарабатывала её похвалу. Всегда слабую и двусмысленную, но всё-таки. Когда она говорит мне доброе слово, я это никогда не забываю.

Я думаю об этих случаях, поднимаясь по лестнице, и всё приобретает смысл.

Да, мне страшно. Я не знаю, что случится со мной этой ночью. Это может быть лучшая ночь в моей жизни. Или худшая. Или последняя.

Но это не имеет значения. Потому что я не имею значения. Что имеет значение — так это она. Если я могу помочь ей, если я могу быть полезной для пони, которую люблю, хоть на самую малость — всё остальное отходит на второй план.

Сегодняшней ночью я сделаю то, чего никогда не делала раньше:

Я сделаю так, чтобы Мисс Рарити гордилась мной.

* * *

Хотел бы я, чтобы Принцесса Луна была здесь.

Наверняка она готовится к новой Ночи Кошмаров. Остался же только месяц, в конце концов. Наверное, она запланировала самые разные весёлые штуки! Новые способы пугать нас, маленьких пони.

Я привык думать, что бояться — это весело.

Я считаю, это так, когда то, что тебя пугает, где-то снаружи. Потому что тогда ведь можно убежать, правильно?

Но что делать, когда то, что тебя пугает, ВНУТРИ тебя? Что будет, когда то, что тебя пугает — это ТЫ?

Я не знаю, как долго я был в этой комнате. Тяжело определить время, когда я один. Последний раз, когда я говорил с кем-то, эта единорог сказала, что я болен, и заставила меня... вычистить мой стул. Это было так ужасно. Я должен был постараться, чтобы меня не вырвало, но я не смог.

Может быть, это часть моего лечения. Но больше похоже на то, что она наказывает меня.

Может быть, я заслуживаю наказания.

Когда я сегодня проснулся, в комнате была еда. Так что, думаю, кто-то всё-таки за мной присматривает.

И... я продолжаю думать о том, что Рарити делала со мной. И когда я об этом думаю, я становлюсь твёрже... внизу.

Мне приходится постараться, чтобы там опять стало мягко. Было трудно выяснить, как это сделать. Сначала я пробовал думать о школе, о пиратах, о спорте... ну, о вещах, которые я люблю, и которые не делают меня твёрже там внизу. Но я продолжаю думать о том, как Рарити делала мне больно, и потом делала мне хорошо, и как сильно я хочу, чтобы она или кто-нибудь ещё сделал мне это снова...

Она права. Я и правда омерзителен.

Что сделало меня мягким — это когда я подумал о маме. И вот тогда мне стало по-настоящему страшно.

Что мама сделает, когда узнает, как я болен? Она рассердится? Ей будет стыдно за меня?

Я просто хочу быть хорошим жеребёнком... для неё.

Надеюсь, Мисс Рарити исправит меня. Может быть, когда я схожу на эту встречу сегодня ночью, я смогу перестать хотеть... делать эти вещи с моим членом.

А сейчас я просто сижу на полу в этой грязной комнате. Стул уже высох, но я не могу на нём сидеть. Мне даже смотреть на него жутко.

А потом вдруг скрипит дверь. Время идти?

— Мисс Рарити? Это вы? — спрашиваю я. Но это её помощница. Серая кобылка.

Не уверен, что хочу остаться с ней наедине.

То, как она со мной говорила... меня взволновало. Когда я был один, я всё думал о том, что она мне сказала. Как ей "не терпится сделать мне хорошо". Каждый раз, как у меня в голове звучит её голос, я снова начинаю становиться твёрдым.

Сейчас она в комнате со мной. Она закрывает за собой дверь и медленно идёт ко мне. И она улыбается! Почему она улыбается?

Что она собирается со мной сделать?..

— Привет, Пип! Действительно приятно тебя видеть, — говорит она. Она говорит тем же голосом, что и тогда. Я уже чувствую, что становлюсь твёрже...

— О! — говорит она. Думаю, она заметила. — Похоже, и ты рад меня видеть!

— Э-мм, э-мм, — я начинаю заикаться. — Не могла бы ты... не могла бы ты уйти, пожалуйста?

Она выглядит обиженной.

— О-о-о, Пип, я думала, я тебе нравлюсь! — говорит она, подходя ближе. — ЭТОЙ части тебя я точно нравлюсь...

Прежде чем я могу её остановить, она касается копытом моего члена. И, конечно же, он становится совсем твёрдым...

— Видишь? Я знала это! — говорит она, посмеиваясь.

Я не понимаю...

— Почему ты это делаешь? Я думал, ты хотела сделать мне лучше...

— Мисс Рарити хочет сделать тебе лучше, — говорит она. — Я хочу сделать тебе хуже.

Теперь я действительно напуган. Я начинаю пятиться.

— Знаешь, Пип, ты мне просто нравишься. Я тоже больная. Но мне это нравится. Это приятно, разве нет? Тебе не нравится, когда тебе приятно?

— Но... но... — я пытаюсь мыслить трезво. Почему кобылки так смущают?

Стоп, точно! Она же кобылка!

— Но ты не можешь быть как я! — говорю я. — У кобылок же нет хуя!

Ага! Она просто пыталась меня обмануть, но я её раскусил! Моя мама будет так гордиться!

Но тут она начинает смеяться надо мной. Ох нет, я опять запутался, да?

— Пип, полный ты тупица! — говорит она. — То, что я девочка, не значит, что я не могу возбудиться...

Возбудиться? Так вот как это называется?

Тут она идёт прямо на меня, набрасывается и сбивает меня с копыт, и вот я лежу на спине под ней. Это случилось за какую-то секунду.

Я беспомощен. Опять.

— Отпусти меня! — кричу я. — Я расскажу про тебя Мисс Рарити!

— Давай, — говорит она. — Она тебе не поверит. А кроме того, ты ведёшь себя со мной грубо. Как ты сказал — то, что я кобылка, означает, что я не могу быть как ты? Не хочешь узнать, что такие кобылки, как я, любят делать с такими жеребцами, как ты?

Теперь я дрожу. Думаю, что где-то там я говорю "нет".

— Позволь мне показать тебе, — говорит она. И тут она опускается ниже, так, что касается моего хуя своей... своей...

— Это называется киска, — говорит она. Она может читать мои мысли? — Или пизда, если так тебе больше нравится. Пип, помнишь, что когда тебе стало совсем-совсем хорошо, что-то вылетело из твоего члена? Хочешь узнать, для чего это?

Это... ДЛЯ чего-то? Я думал, это просто часть моей болезни.

— Это для МЕНЯ, — говорит она, улыбаясь. — И для всех кобылок и кобыл вроде меня. Нам нравится, когда жеребцы заполняют нас этим внутри. Прямо сейчас я очень-очень хочу почувствовать это внутри меня...