И нет конца паломничеству

Интерлюдия 8. О природе видений

К тому времени, когда видение о Нейтане подкосило Гарольда на ночной террасе, борьба между Генрихом II и архиепископом Томасом Бекетом гремела на всю Европу.

Гарольд оказался прав: честолюбец Бекет вступил на путь аскезы, отринул все мирское — кроме страсти сделать церковь самой влиятельной политической силой в Англии. Он больше не блистал перстнями и не покорял обходительными манерами — он обличал глаголом и пугал фанатичным блеском глаз, грозя Англии отлучением от церкви.

Но его упрямство натолкнулось на еще большее упрямство короля, и Гарольд не сомневался, что победа будет за Генрихом.

И правда: известие о том, что Бекет убит — или, скорее, казнен по приказу короля — настигло Гарольда вскоре после Рождества, едва он сошел с корабля на английскую землю. Тогда же он узнал, что Нейтан заточен в крепость вместе со многими другими сторонниками Бекета.

Гарольд кинулся к королеве.

Глава 8. Ришар Ангулемский

Если бы кто-нибудь отдал Ризу ключи от замка Уорик, он бы первым делом построил ворота понадежнее, да еще, может, укрепил бы полуденно-закатный угол. Полуденную стену укреплять не было необходимости, потому что она выходила на отвесный обрыв — река Эйвон здесь подмыла берег, обнажив каменные отроги.

Но в целом замок и так был укреплен неплохо: построенный когда-то против немирных полуночных провинций, он по сей день играл важную роль, распространяя влияние короля на весь Уорик и далее на полночь. С годами он стал только красивее и больше; центральный зал, где Уильям де Бомон устраивал пиры, обзавелся гигантским камином вместо кострища в центре, ранее незащищенные хозяйственные постройки обнесла стена... Так и задумаешься — а кому нужен Кенилуэрт, который обещал стать еще больше и красивее Уорика? Риз уже наслушался разговоров среди местных: многим пришлось работать на строительстве Кенилуэрта, остальным — платить налоги на это строительство, и все были возмущены.

Но в главном зале замка возмущение не чувствовалось.

Пол здесь устлали свежескошенными луговыми травами, от которых в каменных стенах поселился приятный, чистый дух. Горели хорошие, сухие факелы, дающие мало чада. Поставили целых три стола — чтобы хватило места всем участникам турнира.

Риз тоже присутствовал среди пирующих. Более того, его поединок с Шоу произвел на де Бомона со товарищи такое впечатление, что его даже посадили "перед солью" — то есть в верхней части стола, до огромной солонки. Грач, то есть брат Пассер, каким-то образом тоже оказался здесь — скромно потупив глаза и молитвенно сложив руки, поинтересовался, не возражает ли доблестный рыцарь против его скромного соседства?

— Смотрю, скромный брат не терял зря времени, — хмыкнул Джон, подвигая Грачу общую на двоих тарелку. — Как ты добился приглашения в Главный зал?

— Мое искусство врачевания произвело впечатление на настоятеля монастыря, а также на многих знатных рыцарей.

— Знатные рыцари сегодня не участвовали в боях, тебе некого было врачевать.

— Сэр Вульфрик вывихнул колено, упав с лошади. Мне удалось удачно его вправить.

У Риза чуть дернулась губа: сложнее придумать что-то менее приятное и более тяжелое для костоправа, чем вывих колена! Разве что вывих бедра.

Но Грач, видимо, в самом деле знал, что делал. Риза вот он промыл и перевязал мастерски.

— Твои таланты все многограннее, Пассер, — пробормотал он. — Лекарь, книжник, удачливый купец... Я уж не говорю обо всем прочем.

— Искусство выживания, сэр Джон, — ответил Грач с непроницаемым лицом. — Всего лишь искусство выживания.

Джон не отказал себе в удовольствии: когда до них донесли первое блюдо — оленину — он долго картинно выбирал кусок понежнее и подвинул его Грачу.

— Спасибо, но я уже поужинал, — сухо ответил тот. — Мы, монахи, должны умерщвлять плоть.

— Ага, вот именно, — Риз кивнул на настоятеля монастыря, угощавшегося, помимо оленины, еще специально принесенными только ему раками, тушенными в вине. — Давай, Грач, налегай. Я видел Юдифь среди зрителей. Очень может быть, что ситуация серьезнее, чем нам до сих пор представлялась, и работы предстоит невпроворот.

— Юдифь? — встревоженный, Грач положил в рот кусок оленины. — Хм, действительно, неплохо... Хотя здешний повар слишком налегает на уксус...

— А я говорил, — кивнул Риз и тут же вернулся к теме, занимавшей его больше всего. — Итак, что, по-твоему, Юдифь может тут делать?

Он умолчал, что у него от одной мысли о ней волосы стояли дыбом, и хотелось рыскать по всему замку сверху донизу. "Я буду стоять над ним спящим..." Три месяца о ней не было слышно — и вот, всплыла!

— Она наемница, сэр Джон. Я думаю, ей кого-то здесь заказали. Может быть, того же человека, по чью душу пришел тот наемник, с которым сражались вы?

Грач отхлебнул вина, и Риз тотчас подозвал еще виночерпия. Не то чтобы ему хотелось напоить своего работодателя, но... просто интересно было — получится ли хотя бы подпоить его?

— Может быть, — согласился Джон. — Тогда у этого кого-то — большие неприятности. И еще Юдифь очень интересуется госпитальершами. Похоже, знает что-то об одной из них... о младшей, Шоу.

— Интересуется? В каком смысле?

— Может быть, хочет шантажировать? Или они знакомы? Не знаю, но в любом случае, за госпитальершами нам тоже надо приглядывать.

— Я уже понял, — вздохнул Грач и отодвинул от себя общий бокал. — Нет уж, сэр Джон, для моего телосложения больше чем достаточно.

— Тогда кусочек свинины в меду? — предложил Риз. — Там как раз несут. Ну... если до нас не разберут те, кто рангом повыше.

Грач ему что-то не нравился последнее время. Какой-то он был бледный. Да и видения действовали на него сильнее обычного.

Обстановка в зале становилась все оживленнее.

На галерею вышли музыканты, и гости побогаче принялись кидать им мелкие монеты, заказывая музыку. Риз заметил, что даже Картер подозвала менестреля (тот проворно спустился с хоров), сунула ему что-то в ладонь — и он заиграл одну из укороченных версий баллады о Роланде. Слушая ее, Картер и Шоу сдвинули кубки с вином. (Риз заметил, что у каждой из них стоял отдельный прибор: они не делились ни между собой, ни с гостями. Особое положение, что ни говори. Также, помимо хозяйской семьи, отдельный прибор стоял у Ришара Ангулемского.)

За столами гостей победнее тоже царило веселье: Джон увидел, что кто-то из оруженосцев достал лютню, другой — виолу... И вдруг над всем этим поднялся чей-то верный и чистый тенор, хотя и не особенно сильный.

— О боже! — произнес Грач, подслеповато щурясь в направлении стола. — Неужели это Фаско...

Джон присмотрелся: и точно, Фаско! Встав во весь рост на лавке и преисполнившись чувства собственного достоинства, он затянул под неуклюжий аккомпанемент, да так, что стало слышно во всем зале, а официальные музыканты смолкли.

Слыхал про рыцарей, бесстрашных, словно львы,

Сеньору верных. Про достойнейших и честных.

Но нет мне дела до пустой людской молвы

И до преданий дряхлой старины безвестных.

Их вспоминать сейчас, ну право, неуместно,

Ведь девы-рыцари обители святой

Затмят их доблестью и чистой красотой.

— Да, — пробормотал Грач, — когда я советовал ему как-нибудь расположить к себе сестер-рыцарей, я не это имел в виду...

— Ты ему такое советовал?

— Скорее, выругал его, — Грач замялся. — Ты, сэр Джон, как раз дрался с сестрой Шоу, я был несколько... отвлечен.

— Ну что ж, — философски заметил Риз, — по крайней мере, нас заметили.

Так оно и было: Уильям де Бомон о чем-то переговаривался с Картер, и у обоих были веселые лица, у Картер еще с оттенком иронии.

— Да, — ответил Грач. — Сейчас, наверное, вас подзовут. Поскольку в их глазах Фаско вам служит, постарайтесь извлечь как можно больше выгоды из ситуации.

— Служит, как же... — проворчал Риз.

Фаско, между тем, продолжал, даже почти не фальшивя:

Как яркий росчерк молний в поднебесье

Бередит душу, сковывая взоры,

Так взмахи их мечей, блеск глаз прелестных

Сердца пленяют, укрощают споры,

И, верно, я не заслужу укора,

Когда скажу, что если б не они,

Не так светлы бы были наши дни.

— Он сбился на один слог, — пробормотал Грач.

— Не придирайся, — Риз великодушно отпустил Фаско грех неопытности, — кто он тебе, Томас Британский? 29

И в самом деле, Уильям де Бомон махнул рукой, и какой-то его слуга побежал к нижним столам, звать Фаско пред светлые очи эрла. Картер, между тем, прямиком подошла к Джону.

— Святой брат, — она чуть склонила голову перед Грачом.

— Благородная сестра, — ответствовал он своим мягким тоном. — Чем могу служить вам?

— Я пришла поговорить вот с этим вот рыцарем, — она бесцеремонно ткнула в Джона пальцем. — Это ведь твой оруженосец разливается про нас с Шоу соловьем?

— Мой, — Риз не видел смысла отрицать очевидное.

Картер оценивающе поглядела на него.

— Ну что ж, пойдем поговорим.

Риз посмотрел на Грача с некоторой тревогой: зная, что где-то здесь Юдифь, ему не хотелось оставлять Грача одного, но как объяснить Картер, зачем он хочет захватить с собой скромного монаха. С другой стороны, Джон не видел Юдифи в замке, хотя тщательно присматривался даже к служанкам — и вовсе не с той целью, с какой это обычно делали влиятельные господа. Да и что может случиться с Грачом в пиршественной зале, на глазах у десятков людей?

Грач глазами показал ему: мол, я не против, сэр Джон, идите, поговорите с Картер — я ведь сам этого хотел.

Они нашли подходящее место для разговора в дальнем конце зала, где длинный гобелен грубоватой местной работы отгораживал альков у окна, под которым стояла скамья — должно быть, ради любования видом на реку. Риз предложил Картер усесться, но она только покачала головой, и оба остались стоять.

— Я думала, ты подосланный убийца, — Картер, видно, предпочитала сразу брать быка за рога.

— А теперь не думаешь?

— Чтобы подосланный убийца привлекал столько внимания? — фыркнула Картер. — Нет, не похоже. Взять того парня, который тебя немножко порезал. Его и след простыл уже давно.

"И Юдифь тоже не видно, — подумал Риз. — Кого ее наняли убить?"

— Зачем вы с Шоу здесь, сестра? — спросил Риз.

Она посмотрела на него, серьезно и испытующе.

— Баш на баш, сэр Джон. Ты говоришь мне, зачем ты здесь, а я расскажу, зачем мы. Ты ведь не один из этой шантрапы, мошенников, выдающих себя за рыцарей.

— И все же я — не лучше. Я был произведен в рыцари, но ни грамоты, ни земли у меня нет, а свидетелей тому событию не осталось, — улыбка на физиономии Риза казалась непривычной, он совсем от нее отвык. — С чего ты взяла, что можешь доверять мне?

— Я и не доверяю, — ответила Картер. — Но что-то подсказывает мне, что ты чтишь честную клятву. Если ты поклянешься, что скажешь мне правду, и заодно поклянешься, что не замышляешь зла королевской фамилии Англии, я скажу тебе правду.

Риз приподнял брови. У него начала складываться догадка.

Но сильнее удовлетворения собственной догадливостью было удивление — Картер верила, что Риз способен клясться и клятву сдержать! Даже Грач, должно быть, не верил этому — иначе почему до сих пор не попросил у Риза вассальной присяги?

Правда, Риз и так получил много больше, чем заслуживал.

Он тщательно перекрестился.

— Я клянусь, что не замышляю зла ни королю, ни его семье, ни даже Уильяму де Бомону и никому из собравшихся в замке, может быть, за одним исключением... но вряд ли тебя будет волновать судьба этой особы. Что же касается остального, то я не смогу тебе сказать точную причину, почему прибыл сюда.

— В этом как-то замешан монах, с которым вы вместе ужинали? — уточнила Картер. — Ну что ж, я не лезу в дела монастырей. Я тоже обещаю сказать тебе правду. Клясться не буду, наш Устав это запрещает. Но моему слову можно верить. Первый — ты. Скажи, если не можешь назвать точную причину, можешь назвать общую?

— Я не сомневался в твоей честности, сестра, — Риз склонил голову. — Общая причина состоит в том, что отсюда, с этого турнира, угрожает какая-то опасность всей Англии. Что за опасность — не знаю. Я думал, может быть, это связано с тобой и сестрой Шоу.

— Может быть, и связано... — Картер задумалась. — Да, монахи часто ловят слухи и сплетни... особенно францисканцы... Ну что ж. Мы с сестрой Шоу прибыли сюда для охраны важного лица.

— Принца Ричарда?30 — уточнил Риз.

— Ну да, ты догадался, когда я велела тебе поклясться насчет королевской фамилии, — вздохнула Картер. — Да нельзя сказать, чтобы он особенно скрывался... Как же, он ведь должен показать себя лучшим рыцарем в округе!

— Он действительно неплох, — хмыкнул Риз. — Хотя твоя Шоу могла бы с ним потягаться.

— Ему только не говори, — Картер закатила глаза. — Он до сих пор переживает, что меня никак не может вчистую одолеть!

— Кто же угрожает принцу? — спросил Риз. — Филипп Французский?

— О нет, с Филиппом они особые друзья, — Картер едва заметно выделила голосом слово "особые". — Хотя я не стала бы доверять ему. Но пока смерть Ричарда этому красавчику не выгодна. Филипп считает своим противником его величество, короля Генриха. Старая тяжба за Аквитанию, как тебе, должно быть, известно.31

— Так кому же не угодил Ричард?

— Это только мои догадки... — Картер и так говорила негромко, но тут еще сильнее понизила голос. — Но, я думаю, тому же, кто приказал убить Томаса Бекета.

Интерлюдия 9. О природе видений

Тот вечер не мелькал прежде в видениях, но все же Гарольд запомнил его на всю жизнь: день, когда он вышел из Тауэра ходом для прислуги и поднял голову, ощущая, как садятся на разгоряченное лицо снежинки.

Фаско, на удивление верный тосканец, без которого Грач не добрался бы сюда из Генуи в такие короткие сроки, уже ждал с лошадьми.

"Ну что, сеньор?" — спросил он.

"Она не поможет, — ответил Гарольд спокойно. — Значит, устроим побег".

Он умолчал о том, что Алиенора сказала: "Муж настроен так сурово, что, если я вступлюсь за сторонников Бекета, скорее он казнит меня".

Новое видение посетило Гарольда: его собственный труп, подвешенный на высохшем дубе...

Глава 9. Юдифь

В оружейных палатках Ризу всегда нравилось: запах льняного масла, воска и теплого свиного жира привычно успокаивал, настраивал на размеренный лад. Любил он и ухаживать за оружием, и даже к чистке кольчуги относился спокойно, хотя ничего приятного в этом нет: кольчугу приходится мешать палкой в бочке с песком — занятие нудное и потное. Оруженосцы у Риза попадались редко, и он привык заниматься уходом за оружием самостоятельно.

Однако в этот раз не пришлось: в оружейной палатке Риз нашел Фаско, который занимался его кольчугой. Чистить не чистил, поскольку она в этом еще не нуждалась, но смазывал маслом.

— А я-то думал, куда она подевалась, — хмуро сказал Риз.

— Что, думаешь, я совсем свое дело не знаю? — огрызнулся Фаско. — Милорд сказал, что я твой оруженосец — значит, я твой оруженосец.

— Слышал я, как ты вчера исполнял другое приказание милорда.

— А ты чем недоволен? Я видел, тебя сестра Картер потом оттащила в темный угол. Правда, что-то скоро ты оттуда появился...

— Она давала обет целомудрия, Лайонел, — хмыкнул Риз.

Раздражение на Фаско улетучивалось: сложно сердиться на того, кто избавил тебя от нудной, хоть и необходимой работы. Но кольчугу после него надо будет еще осмотреть, мало ли.

— Ну, может, и дала, — проворчал Лайонел, — может, даже будет его соблюдать, она в самом деле похожа на честного орденца. И стражники де Бомона о ней хорошо отзываются, я поговорил уже... Он, оказывается, ей дал карт-бланш наладить охрану замка. Строгая, но справедливая. Вот подружка ее, Шоу, — та просто чокнутая! Ну или отмороженная насквозь, такая, вроде тебя.

— Спасибо на добром слове, Лайонел.

— Говорю, что вижу, — многозначительно ответил Фаско.

— А Грача ты не видел?

— Нет, но я слышал, как замковый слуга искал брата Пассера, искусного во врачевании. Он тоже успел себя показать, а? Вам бы с ним надо обоим пыл поумерить.

Риз только собирался заметить, что не Фаско об этом судить, как полог палатки приподнялся, и туда заглянул Грач собственной персоной — бледный, одутловатый и хромающий больше чем обычно.

— Грач! — Риз сам не заметил, как оказался рядом с ним, подставил плечо. — Тебя что, отравили?

— Нет, — ответил он устало, — с утра два идиота затеяли шуточный бой и свалились с крепостной стены. Угодили на телегу, но... Одному мне удалось вправить кость, хотя ногу он, наверное, потеряет. Другого сестра Шоу, кажется, спасет... у нее великолепные навыки.

Грач и Риз переглянулись.

— Да, я думаю, что им можно верить, — проговорил Грач медленно. — Я имею в виду то, что сказала тебе Картер вчера.

— Тот, кто заказал убийство Томаса Бекета, — пробормотал Риз, помогая Грачу присесть на бочонок с песком. — То есть король. Ты думаешь, король решится убить собственного сына?

— Не знаю, — Грач пожал плечами. — Я не знаком ни с ним, ни с принцами лично, ничего не могу сказать... Только все говорит, что между отцом и сыновьями нет большой любви. У его величества буйный и непредсказуемый нрав. Ранее он благоволил хотя бы старшему, Генриху Молодому, а теперь, говорят, презирает его за то, что он во всем ему покорен... Но и тем, кто ему непокорен, вроде Ричарда, он доверять не может. К тому же, у него есть любимый сын Годфри от прекрасной Розамунды.

— Да, — вставил Фаско. — Кстати, я ее видел. Даже сейчас неплоха. Только я думал, герцог Бретани Годфри — законный?

— Есть два Годфри, — терпеливо, хотя и устало, пояснил Грач. — Один от Розамунды, другой от королевы Алиеноры. Вот этому последнему король отдал под руку недавно завоеванную Бретань.

Голос его слегка подрагивал, и Риз подумал, что Грачу надо больше беречь себя. Ну вот зачем он кидался по первому зову вправлять кости всяким придуркам?

— Не может же он сделать этого незаконного Годфри наследником, — сказал Риз, не выразив свое беспокойство. — Хотя, как я слышал, рыцарь он знатный. Но не лучше Ричарда.

— У Ричарда Генрих, между прочим, увел невесту, принцессу Алису Вексенскую, — заметил Грач. — И живет с ней во грехе, как раньше жил с Розамундой. Так что между ними и Ричардом чувства особенно недобрые. Раз Ричард здесь, на турнире, да еще и запрещенном Генрихом... Может быть, это особенно удобный случай избавиться от него. Все можно будет списать на незаконную и неправедную организацию турнира...

— Одно непонятно, — сказал Фаско. — Даже если король задумал укокошить принца, зачем, во имя подштанников святого Иоанна, госпитальерам-то его защищать? Вроде бы они у короля в фаворе...

— Тут сложная политика, — пояснил Грач, морщась и растирая ногу. — С одной стороны, Генрих покровительствует госпитальерам в Англии в обмен на помощь и кредит Ордена. С другой стороны, их основные интересы все-таки не в Европе, а в Святой Земле. А Святая Земля Генриха интересует мало. Другое дело — Ричард. Он уже не раз заявлял, что если бы отец разрешил, давно бы собрал новый крестовый поход. К тому же Генрих заодно покровительствует и храмовникам, с которыми у госпитальеров вражда, а Ричард, говорят, храмовников не любит.

Риз положил руку на колено Грачу, надавил в нескольких местах сквозь рясу, и тот благодарно вздохнул.

— Картер объяснила мне это проще, — заметил Риз. — Сказала, что они просто против беззаконного убийства, даже если беззаконие совершает король. И добавила, что леди Алиенора Аквитанская много жертвовала Ордену.

— Да, — по губам Грача скользнула едва заметная улыбка. — Принц Ричард всегда был любимым сыном нашей королевы. Видно, она вызвала к делу старые связи, чтобы помочь ему.

За стенами палатки запели рога: начинались первые драки турнира.

— Сэр Джон, я не советую тебе высовываться, — быстро предостерег его Грач. — Ты и так уже... достаточно прогремел. Постарайся проиграть как-нибудь поубедительнее.

— Не собираюсь никому отдавать Уголька, — покачал головой Риз. — Как-никак, я к нему привязался.

— Ну так проиграйте в пешем поединке! А даже если и в конном — мы потом все выкупим. Сэр Джон!32

Но Джон уже выходил из палатки.