Александр. Продолжение похода 3

Мало кто спасся в сече, случившейся в густом мраке нубийской ночи, от ненасытных к крови македонских копий и клинков. Одновременно с городом, часть сил Амасиса попыталась атаковать македонский лагерь, но также была отброшена усилиями защищавших его пельтеков и лучников.

Брошенный из-за частокола факел упал на заранее разложенный сухой хворост, от пламени которого нападавшие были хорошо видны македонцам. Укрывшись за плотной оградой частокола, они могли поражать своих врагов стрелами и копьями, сами находясь под надежной защитой. Также неприятным сюрпризом для нубийцев стали многочисленные медвежьи ямы с кольями на дне, установленные македонцами за несколько дней до нападения. Все это позволило удачно отразить нападение врага на лагерь.

Наутро среди убитых у стен города, были опознаны стратег Амасис и кандака Аманитора. Их тела опознали знавшие их нубийцы, что вызвало среди уцелевших от резни горожан горе и уныние.

На этом фоне как-то осталось незамеченным известие, что во время штурма лагеря, случайно погиб император Настасена. Его, правда, успокоил точным ударом дубины заботливый Ликаон, но это было уже не столь важно.

Македонцы с почестями похоронили всех троих в некрополе столицы, приказав начать сооружении пирамид. Через неделю, после похорон и примирительных жертв богу Амону, всех жителей Напаты собрали перед городскими воротами. По приказу правителя, нубийцы спешно возвели большой помост, на котором выставили два кресла.

Все собравшиеся понимали, что сейчас произойдет нечто важное и поэтому вместо гортанной речи, везде слышались приглушенные голоса. По знаку управителя церемонии взревели боевые македонские трубы, и воины застучали в свои щиты. К помосту, гордо гарцуя на белом скакуне, подъехал Гупта в нарядном платье.

Одномоментно с ним из рядов знати появился Нефтех одетый в своем обычном белоснежном одеянии. В руках у него была небольшая корзина тщательно закрытая цветастой тканью, которому предстояло исполнить тайный приказ Александра.

Рассчитав все до мелочей, оба торжественно поднялись на помост и заняли свои места. Вслед за ними, стали выходить жрецы, которые стали возносить молитвы богам в ознаменование завершения удачливого похода. Когда божье восхваление закончилось, со своего места поднялся Нефтех с корзиной. Одним взмахом руки он сбросил с нее покрывало и извлек из нее золотой венец.

— Благородный Гупта! — торжественно заявил царский посланник. — Согласно воле нашего великого царя Александра в знак твоей победы я назначаю тебя правителем Нубии. Правь честно и справедливо, что бы твои подданные чтили тебя за справедливость и боялись твоего праведного гнева, зная, что наказание твое будет неминуемо. Помни, что отныне ты представляешь в своем лице самого сына Зевса-Амона великого Александра, так не посрами его имя бесчестными поступками и помыслами. Преклони колено перед исполнением воли великого царя.

Войны взвыли от радости, услышав эту благодатную весть. Нубийцы смиренно приняли изменение в их судьбе, разом лишившихся всех своих надежд на освобождение.

В этой обстановке, жрец величаво возложил на склоненную голову индийца золотую корону, который перед отъездом ему специально вручил царь. Прекрасно понимая все, опасность пребывания столь одаренного человека в покоренной им Индии, Александр отправил Гупту в Нубию. Зная, что здесь он всегда будет чужаком и не будет подвержен идеям сепаратизмом. Так разделяя опасных для себя людей, царь собирался править долгие годы, извлекая из всего свою выгоду.

Потрясенный столь большим даром, индиец громко поклялся честно править во благо царя и его подданных. Вечером того же дня, новоиспеченный правитель Нубии дал пир по случаю принятия на себя венца правителя страны. Нефтеху было отведено почетное место рядом с Гуптой. Пируя с македонцами и нубийцами, жрец по достоинству оценил выбор царя. Сидя на пиру, Гупта уже думал о покорении Мероэ который остался без своих защитников. Уже на другой день, правитель подготавливал свою лучшую часть армии, для стремительного броска через пески на вторую столицу Нубии. Он настойчиво звал в этот поход Нефтеха, но жрец отказался. Закончив свою трудную и опасную миссию, он спешил отбыть вниз по Нилу на царской ладье несчастного Настасены, вместе с грузом первого нубийского золота для царя Александра.

Обратный путь в Александрию прошел без особых приключений и угроз для жизни плывущих. Караван с золотом прибыл в новую столицу Ойкумены вовремя и без потерь. Здесь египтянин узнал, что в его отсутствие царь Александр начал войну с Карфагеном, одним из главных противников в западном Средиземноморье.

Глава IV. Новые замыслы потрясателя Вселенной.

Приятно и спокойно было на душе у Александра, когда он сидел на затененной балконе своего дворца, планируя и выверяя план своей будущей компании. Застывшие у дверей, ведущих на балкон подобно статуям, воины с обнаженными мечами, надежно ограждали царя от повседневной суеты его огромного государства.

В эти судьбоносные минуты, македонскому царю, никто не был нужен. Все помыслы по проведению Большого Западного похода были давно отшлифованы и прочно покоились в его голове, покорно дожидаясь своего часа. Все нужное для их удачной реализации хранилось в большом шкафу, стоявшем в соседней с балконом комнате.

В нем лежали многочисленные карты, а также свитки папируса со специальными пояснениями, составленные для Александра его советниками и помощниками, по тем вопросам, что его интересовали.

Расстелив на столе карты и разложив нужные ему папирусы, великий царь выстраивал план будущего похода, определял своим полководцам их цели и задачи в грядущей большой войне.

С каждым годом былые соратники, с которыми он начинал Большой Восточный поход, становились, все менее удобны для владыки. Они уже в полной мере утолили свою жажду военной славы и богатства и теперь, в тайне друг от друга желали получить немного личной власти. Обрести свой лакомый кусочек среди обширных владений царя Александра, а ещё лучше верховную власть.

Об этом доносили тайные соглядатаи, об этом постоянно писала его мать Олимпиада, предупреждал Аристотель, об этом догадывался он сам. Смерть отца, предательство Линкестийца, заговор Филоты и пажей, все можно было объяснить и списать на происки коварных врагов в лице персов и родовой аристократии. Однако последующие события показали, что это далеко не так. Бунт на берегах Инда стратегов Кена и Мелеагра. Отравление Гефестиона и попытка Антипатра выбрать другого царя, заставляли Александра по-иному смотреть на своих соратников, вместе с которыми было одержано много славных побед и свершено подвигов.

После возвращения из похода в Аравию, друзей для Александра больше не было. Последний человек, которому он доверял, как самому себе был Гефестион. Всё остальное близкое окружение было отнесено к разряду нужных, но заменимых людей.

Собираясь с ними на советы или собрания для решения очередного государственного вопроса, царь со скрытой усмешкой замечал, как его стратеги пытаются занять место Гефестиона, пихая друг друга при этом локтями.

Следуя советам Аристотеля, Александр поощрял эту конкуренцию своих полководцев, наличие которой позволяло не опасаться, что они войдут в тайный сговор между собой. Пока старые поденщики будут заняты выяснением отношений между собой, царь исподволь готовил им замену.

Единственный, кому великий правитель никак не мог найти замену, был Нефтех. Гадателей и пророков вокруг его трона было пруд пруди, но зачастую они либо счастливо угадывали события, либо попадали пальцем в небо. Тогда как предсказания сделанные египтянином имели свойство неизменно сбываться.

Сдержанность, подчеркнутое стремление всегда держаться в тени и ждать когда его позовут, импонировали Александру. Однако то, что со временем этот человек стал обладателем слишком многих царских секретов, не предназначенных для посторонних ушей стало беспокоить монарха.

Кроме того, с некоторых пор, Александр стал побаиваться предсказаний Нефтеха. Пока, они полностью совпадали с планами и намерениями царя, и все было хорошо. Но Александр не исключал возможность того, что в один прекрасный момент, Нефтех исторгнет из уст сестер Мойр предсказание о крахе его начинаниям, а это было для него равноценно катастрофе. Великий царь легче переносил измену или утрату близких ему людей, временные военные неудачи, чем изменение или отказ от своих тайных планов.

По этой причине, он решил не брать с собой в поход на Карфаген Нефтеха, предпочтя оставить его в Александрии. На данном этапе, человек который слишком много знает, был ему не нужен.

Но не только от своих стратегов стал отдаляться македонский властитель. После его переезда из Вавилона в Александрию он стал создавать барьер между собой и простыми воинами, чьими руками он получил свою огромную власть и богатство.

Отныне ему не было нужно воинское собрание, которое согласно македонским законам выбирало царя — лучшего из равных, по своим правам наследникам или представителей знати. Отныне все должны будут подчиняться его законам, его воле, великого царя, самодержца и сына Зевса. И его женитьба на Эвридики была важным шагом в этом начинании.

У великого царя давно созрела идея создать свой свод законов, на подобии легендарного кодекса вавилонского царя Хаммурапи. Многое уже было сделано, но поставить в этом деле точку, ему как всегда мешала очередная война, очередной поход.

К войне против Карфагена, являвшимся самым главным его противником в борьбе за Западное Средиземноморье, Александр готовился давно и весьма основательно. К этому, все ещё недобитому союзнику персов, активно вредившему сначала грекам, а затем македонцам в обмен за золотые "дарики", у Александра были свои счеты.

Прочитав массу различных документов и вдумчиво проанализировав их содержания, великий царь пришел к следующей оценке своего противника.

Стоявший во главе Карфагена совет олигархов создал хорошо отлаженную машину по порабощению и уничтожения всех тех, кто имел несчастье граничить с ним или соперничать в торговле и торговых интересов государства пунов.

В распоряжении Карфагена всегда имелась хорошо оснащенная и хорошо вооруженная армия, состоящая из иберийских, ливийских, галльских и греческих наемников. Морской флот, создававшийся карфагенянами в течение ряда столетий не без оснований, считался самым лучшим флотом во всей Ойкумене.

Он позволял пунийцам, самыми первыми проникать в любые неизведанные районы мира, первыми основывать фактории или города, и в случаи необходимости безжалостно уничтожать своих торговых противников, посмевших сунуться в новые земли.

Одним словом это был коварный и опасный зверь, борьба с которым предстояла не на жизнь, а насмерть. Но не только одни сильные стороны Карфагена сумел увидеть Александр во время своих уединенных размышлений на балконе своего дворца.

Острый ум македонца, заметил наличие одного существенного изъяна, который основательно портил благополучный фасад торговой империи пунов.

У карфагенян все хорошо шло и работало, когда им противостоял слабый, не обладавший равной по силе и крепости армией и военным флотом противник. Когда они сталкивались не с равным, а даже чуть слабым, чем они врагом, пунийская машина давала явные сбои.

Так при явном военном превосходстве, карфагеняне не смогли сломить сопротивление греческих городов в Сицилии. После длительно и кровопролитной войны, они были вынуждены довольствоваться разделом острова на сферы влияния с Сиракузами и Афинами.

В борьбе же за Южную Италию, пуны терпели жестокое поражение от греческих полисов во главе с Тарентом и этрусками. Заключив военный союз между собой, они нанесли карфагенянам ряд ощутимые поражения, заставив на время отказаться от земель "Великой Греции".

Конечно же, в борьбе с этими врагами карфагеняне тоже имели ратные успехи и победы, но ни одна из них не помогла им добиться окончательной победы. В качестве средства способного переломить ситуацию в свою пользу в этой затянувшейся войне, карфагеняне видели временный военный союз с Римской республикой.

Быстро прогрессирующая, основанная изгнанниками из Альба-Лонги, она была непримиримым врагом этрусков и италиков, ведя с ними постоянные воины. Подобно своим бывшим союзникам персам, карфагеняне намеривались устранить своих главных врагов чужими руками. В совете олигархов этот вопрос обсуждался неоднократно, и все упиралось в отступные, которые они были готовы заплатить римлянам.

Наличие у карфагенян давних и застарелых конфликтов с греческими полисами было очень выгодно для Александра. Обладая огромными финансовыми средствами, ему ничего не стоило обострить ситуацию и выступить в качестве третейского судьи, до поры, до времени скрывая свои намерения.

После недолгого размышления, где следует создать этот конфликт, который оттянет на себя часть сил армии пунов охраняющих Карфаген, царь выбрал Сицилию. Даже после заключения договора о разделе острова, угли вражды продолжали тлеть, и достаточно было легкого дуновения ветерка, чтобы вспыхнул пожар новой войны.

Миссию этого ветерка, Александр без колебания поручил стратегу Эвмену. Кардийцу было легче сговориться с греками о создании военного союза греческих городов Сицилии против пунов, чем любому другому посланнику македонского царя. Фактор национальности ещё никто не отменял.

Быстро определившись со способом нейтрализации сухопутной армии карфагенян, Александр долго ломал голову над проблемой флота пунийцев. Решение перетянуть македонские корабли из Красного моря в Александрию по каналу Дария и пополнить их новыми кораблями не гарантировало успех в грядущих сражениях на море.

С момента основания города, именно флот был той ударной силой африканцев, что позволил Карфагену из заштатной колонии превратиться в великую державу. Пунийские мореходы имели богатый опыт в морских сражениях и могли доставить македонцам массу неприятностей при высадке и осаде Карфагена.

Создать за короткий срок равных им мореходов, было невозможно. Александр и Неарх это прекрасно понимали, но как не пытались найти достойный вариант решения этой задачи, у них ничего не выходило. В любом случаи флот противника оказывался сильнее флота царя, что ставило под угрозу план всей кампании.

Как это часто бывает, помощь пришла оттуда откуда её не ждали. Во время обсуждения предварительных наметок, Пердикка предложил неожиданное, но многообещающее решение, которое очень понравилось Александру. Ход был нестандартен, и можно было ожидать, что он застанет врасплох карфагенян, привыкших к классическому виду ведения морского сражения.

Свою действенную лепту в его разработку внес Птоломей, но воплощение этой новаторской идеи было поручено Пердикке. В нем, в отличие от Птоломея было больше страсти угодить царю. Своему старому соратнику, Александр поручил иное направление, решив использовать его разносторонние таланты на дипломатическом поприще.

Птоломей должен был направиться в провинцию Киренаику, прикрывавшую подступы к столице карфагенян со стороны ливийского побережья. Этот осколок персидской империи долгое время жил сам по себе и теперь настала пора прибрать его к рукам.