Вель

Тэрр строг со всеми своими детьми, но он не может углядеть за ними, даже с помощью всей своей божественной силы. Поэтому часть ее он передал жене Эдэе, и теперь она также могла помогать ему.

Он доверил ей растения и животных: диких и домашних, поэтому с просьбой об урожае или приплоде скотины обращаются к ней, а вот в решении любых вопросов между людьми: несправедливых обид, конфликтов, войн обращаются к нему.

К нему также взывают, когда требуют справедливости, а ее просят о защите. Например, жена, вызвавшая гнев мужа молит ее, чтобы Эдэя упросила Тэрра, и он смягчил бы сердце сурового мужа, не позволив тому убить свою жену.

-Убить жену? — переспросила Вель, — Муж может убить свою жену?

-Да, может, — грустно подтвердила Селисия, — и ему за это ничего не будет, если он сможет доказать с помощью свидетелей, что жена вызвала его гнев упрямством или вздорным характером. В этом отношении немного защищены знатные девушки. Семья может потребовать возврата приданного, если в момент заключения брачного союза они честно предупреждали мужа, что девушка упряма, зла, мстительна или скандальна. Но кроме этого ничего.

Глава 5

На одном из привалов Селисия вдруг тихо спросила:

— Энели умерла тяжелой смертью?

И тут же прикрыла глаза, не дождавшись утвердительного кивка Вель. Это было понятно и так. До этого момента Селисия ни разу не спрашивала о своей старшей дочери, но мысли о ней ее не оставляли.

— Тот, который напрашивался мне в мужья, сказал, что Энели убил любовник, с которым она убежала от мужа.

— Нет! — почти закричала Вель, — Энели убил не Тэрин! Он очень любил ее и берег. И Энели, и Тэрина убил граф! Я не видела, как их убивали, но я видела графа, когда он вернулся чтобы забрать с собой их тела. Видела, с какой злобой и ненавистью он смотрел на мертвую девочку. С каким отвращением и презрением отнесся к ее мертвому телу! — Вель резко замолчала, увидев, как слезы побежали по лицу Селисии, но Вель обязана была сказать еще кое-что, прежде чем закончить свой страшный рассказ, — Энели ждала ребенка. Граф разрезал ей живот и вырвал ее лоно. Я не вру. Граф очень жестокий и страшный человек.

— Я верю, — сдерживая слезы, ответила Селисия, — я знаю, на какую жестокость способен граф, я это прочувствовала на себе, — увидев не понимающие глаза Вель, стала тихо рассказывать, — по закону королевства Эдиэрры сюзерен имеет право первой брачной ночи с женой вассала. Так вот мой муж после свадьбы не прикасался ко мне две недели, пока не доставил в замок графа.

— Энели была дочерью графа? — ахнула Вель.

— Нет, что ты! После той первой брачной ночи я болела два месяца, а потом еще три месяца кричала диким криком при одном только приближении мужа. И еще четыре года у нас не было детей, муж уже начал думать, что я бесплодна, — Селисия судорожно вздохнула, вспоминая то время, — как я умоляла Берта не отдавать Энели замуж за графа! — неожиданно выпалила она. — Ведь Энели была еще моложе меня, когда я выходила за Берта, но единственное чего я смогла добиться, это отсрочки исполнения супружеских обязанностей графа по отношению к ней на один год.

— Граф любил Энели?

— Не знаю. Во всяком случае до свадьбы, он не видел ее ни разу. Это был брак по расчету.

— По расчету? Вы дали Энели большое приданное?

— Нет, что ты, какое приданное! — Селисия немного помолчала, обдумывая как рассказать обо всем Вель, чтобы та поняла: — Мой муж был, мягко говоря, не самым благородным человеком.

Третий сын небогатого дворянина, значит по закону не получал ничего. Его старший брат вступил в отцовское наследство, а он со средним братом Ведером занялись... разбоем.

— Чем?! — поразилась Вель.

— Разбоем, — спокойно подтвердила Селисия свои слова, они грабили путников, и думаю на их совести не одна загубленная душа. Собрав достаточно денег, Берт и Ведер выкупили земли с небольшими крепостями на них, принадлежащие короне.

Эти земли примыкали к землям графа де Ладуэрта, и скоро аппетиты графа стали таковы, что он предложил им свое покровительство, другими словами предложил им стать его вассалами. Муж согласился, брат — нет.

И вот земли Ведера стали костью в горле графа, тем более что Ведер был скандален, вспыльчив, весьма кичился свободой и хвастался этим.

Берт, женился на мне, а его брат держал в своем замке кучу любовниц.

Постепенно противостояние графа и Ведера достигло такого пика, что стало понятно, дни его сочтены, вот тогда Ладуэрт и предложил моему мужу сделку.

Граф откровенно сказал, что скоро Ведер будет убит, и его земли унаследует Берт. И вот эти земли и должны были бы стать приданным моей старшей дочери. Мой муж согласился. Я не хотела этого брака. Мне жизнь дочери была важнее.

— Вы боялись, что граф может ее убить?

— Так Энели была его третьей по счету женой! Первая жена была старше графа, умерла где-то через пять лет после свадьбы, в качестве приданного оставив ему большую часть его теперешних земель. На второй жене, он женился по любви, во всяком случае так поговаривали, но потом она неожиданно умерла и ее смерть была странной и подозрительной. И вот Энели. Я боялась за свою девочку, но по закону страны отец мог распоряжаться жизнью детей по своему усмотрению.

Муж надеялся, что благодаря Энели он сможет возвыситься, получив больше власти и возможности получать больше денег, но все обернулось наоборот.

Когда к нам прибыл посланец графа и сообщил, что Энели сбежала, Берт ужасно перепугался. Он немного надеялся, что месть графа ограничится только расправой над Энели. Но граф пошел намного дальше.

Тот мужчина, который хотел жениться на мне, получил дозволение графа на захват нашей крепости в благодарность за то, что выследил беглецов. Он сам хвастался этим в первый день после убийства мужа.

— А как они захватили вашу крепость?

— Да очень просто. Приехали, сказали, что у них сообщение для барона, муж приказал открыть ворота и поднять решетку, он все еще надеялся, что для нас все закончится только немилостью графа. Думал о том, что граф отправит Энели в монастырь, может, будет держать в заточении, может, разведется с ней, о том, что он ее убьет, думать не хотел, а уж о том, что граф приказал убить его, и подавно не думал.

Но он видимо что-то почувствовал, поскольку приказал мне подняться с младшими детьми, на всякий случай, на крышу. Я для малышей захватила одеяло, немного воды и еды. И, как оказалось, не напрасно.

Я не видела, что происходило в доме. Сначала крики, потом смех, потом грохот падающей мебели, потом леса, с помощью которых я поднялась на крышу, рухнули вниз. Я догадалась, это муж сбросил их, чтобы захватчики к нам не добрались. А потом, тот, кто собирался взять меня в жены, стал мне все рассказывать.

Ты не представляешь, какой ужас я пережила. Спасения не было: или смерть моя и детей, или ненавистная свадьба и все равно смерть детей. Спасибо тебе, что спасла нас.

Глава 6

Еда, что они захватили с собой из замка, кончилась через три дня, и чтобы не возвращаться на тракт в поисках харчевни, Вель пришлось снова начать охотиться. Для нее это было совсем не трудно, то заяц, то тетерев пополняли их рацион. Сваренные в котле со специями, они были очень вкусны, а чтоб было еще вкуснее, Селисия немного подсаливала бульон.

Для Вель соль была не в диковинку, она знала ее вкус. В морском поселении самую ценную рыбу, предназначенную для продажи именитым клиентам, перед тем как вялить, выдерживали в солевом рассоле. Вель пробовала такую рыбу, это было очень вкусно. И Энели с Тэрином также ели присоленную пищу, угощая и ее. Вель понимала, какая это ценность и была благодарна Селисии за щедрость.

А еще она была благодарна ей за то, что Селисия учила ее всему, что может помочь выжить в этой стране среди людей. Оказывается, жить среди людей ничуть не проще, чем в лесу среди зверей, Вель это очень скоро себе уяснила.

Запомнить множество молитв всем святым, какие почитались в этой стране — с этим особых проблем не возникло, даже самые длинные молитвы она запоминала со второго раза и могла воспроизвести почти без запинки.

Имя правящей королевы, ее малолетнего сына (будущего короля), имя погибшего мужа королевы (именно так, муж королевы не был королем), дворянские титулы, имена самых родовитых семейств, а главное законы, которые регламентировали жизнь королевства — запомнила с первого.

И вот как раз эти законы, просто потрясли Вель.

Самыми бесправными жителями королевства были женщины низшего сословия, они не имели никаких прав: ни принимать решений, ни пользоваться деньгами, ни распоряжаться жизнью собственных детей, но самое страшное они не имели права защищать себя или свою честь, используя силу или оружие. Вель не могла не поразиться, насколько такие законы были не справедливы.

— Они действуют уже сто двадцать лет, — грустно сказала Селисия, — раньше женщины могли защищать себя и их даже учили этому, но теперь не то, что использовать оружие, женщина не имеет права даже брать его в руки.

— А почему законы так сильно изменили? — не удержалась от вопроса Вель.

— Это очень долгая и страшная история. Я потом тебе расскажу. Ты запомни главное: никому и никогда не говори, что умеешь метать кинжалы или стрелять из лука, а особенно, стольких мужчин ты убила. Я тут подумала, будет лучше, если мы скажем, что ты дочь одного из погибших друзей моего мужа, и что он поклялся ему вырастить тебя, словно свою дочь. Так ты будешь лучше защищена. А то, что защита тебе потребуется, можешь не сомневаться.

И еще, никогда не упоминай имени Энели. Я хочу, чтобы малыши как можно быстрее забыли о ней, — Селисия произнесла эти страшные слова, спокойно глядя на Вель. Увидев ее потрясенное лицо, устало и тихо продолжила: — Не надо на меня так смотреть. Энели получила то, что заслужила. Она своим эгоизмом и глупостью погубила нашу семью. Из-за нее убили мужа, из-за нее жизнь этих малышей теперь под угрозой. Из-за нее мы вынуждены бежать, бросив свой дом.

— Энели полюбила! И не захотела жить с нелюбимым мужчиной! — Вель стала горячо защищать, погибшую такой страшной смертью, девочку.

— Она полюбила! — с горьким сарказмом передразнила Селисия, — а почему за ее любовь мы должны расплачиваться своими жизнями?!

Почему она не отвела гнев своего мужа в первую очередь от нас?! Ты знаешь, как она сбежала? — и, не дожидаясь ответа продолжила. — Она сначала сделала вид, что едет к нам домой, вот поэтому Ладуэрт отказался поверить нам, что мы ее не видели. Вот поэтому он решил, что мы прячем ее и помогаем ей, вот поэтому наш дом уничтожен.

Почему Энели не могла хотя бы попытаться сымитировать свою смерть? Замок графа стоит на берегу глубоководной реки с бешеным течением. Что мешало Энели оставить на берегу одежду, чтоб все решили, что она утонула? Тогда никто не заподозрил бы нас в пособничестве ее побегу. Зачем она подставила нас под удар?!

Если она так сильно любила, она, в конце концов, могла любить тайно, чтобы никто не знал о ее чувствах. Да, это грех, но то что она сделала, грех во много раз более тяжкий! Она не только опозорила мужа, семью, она погубила всех! Такая цена ее любви!

— Зачем вы отдали ее замуж за нелюбимого?

— Ты же знаешь, я была против, но вот Энели как раз очень хотела выйти замуж за графа. Она, конечно, была ребенком, но именно ее просьбы заставили меня смириться.

И потом. Граф хоть и чудовищно жестокий, но умный и достаточно справедливый человек, она могла хотя бы попытаться полюбить его, но нет, она выбрала себе в возлюбленные какого-то прыщавого подростка недалекого ума и вместе с ним натворила столько бед. Ей нет прощения!

Вель хотела возразить и не могла. Она вспомнила Энели: глупенькая, легкомысленная девочка, Тэрин был таким же. Вель еще тогда в доме удивлялась их беспечности и непредусмотрительности.

Селисия была права, когда на кону стояло столько жизней, так поступить, как поступили Энели с Тэрином, было не допустимо.

Глава 7

Вель не могла не заметить, что чем ближе они приближались к землям родителей Селисии, тем беспокойнее и нервознее она становилась.

— Селисия, ты не рада, что возвращаешься домой? — не выдержала Вель. — Семья — это все-таки защита и безопасность или я чего-то не понимаю?

— Вель, мне не с чего радоваться. Я никогда не была дорога родителям. Они меня не любили, — Селисия грустно усмехнулась, о чем-то вспомнив, — впрочем, не меня одну, родители не любили ни одну из нас, ни одну из своих дочерей, — тут же уточнила она, заметив не понимающий взгляд Вель, — у моих родителей всего семеро детей. Пять дочек, которые рождались одна за другой и двое младших сыновей Седрик и Корин. Только сыновья для родителей что-то значили, только им они дарили внимание и любовь. А мы девочки так — балласт, сбыть который стоит больших денег. Вот и выдавали нас замуж за тех, кто соглашался на меньшее приданное, как в случае с моим мужем.

— Он согласился взять тебя без приданного?

— Ну не совсем без приданного. Немного денег, немного посуды, ткань, постельное белье. Но для Берта главное было мое имя. Купив земли и крепость, ему потребовалась жена из приличной семьи, чтобы в случае возникновения вопросов о его состоянии можно было бы сослаться на ее приданное. Кстати женитьбы от него потребовал граф, взяв под свое покровительство.

Берт с братом еще разыграли в карты, кому из них на мне жениться. Выпало Берту.

Вель с ужасом слушала рассказ Селисии. Она и подумать не могла, что та жила такой беспросветной жизнью. Ни одного лучика счастья, ни одной искорки радости. Она вспомнила, как Селисия рассказала, что объездила на лошади все окрестные земли, мечтая сбежать от мужа и выбирая маршрут побега, теперь стало понятно, почему.

— А если родные тебя не примут?

— Примут! Куда они денутся! Другое дело, что мой приезд им очень не понравиться, но выгнать меня они не решатся. Дело в том, что я могу тогда обратиться за помощью к королеве.

— К королеве? — пораженно переспросила Вель. Она уже знала, что королева правила всеми землями и всеми подданными на них. Вель не могла даже представить такое могущество, поэтому так и поразилась, услышав упоминание о королеве из уст Селисии.

— Да, к королеве, — подтвердила та, — мы были дальними родственниками отца нынешней королевы Аннабель. Когда ей исполнилось десять лет выбирали подружек или фрейлин ее возраста, и я попала в их число, благодаря такому родству. Два года я прожила во дворце рядом с принцессой, мы тогда настолько подружились, что даже переписывались какое-то время.

Родители меня знают: я способна на самые решительные действия, и в случае полной безысходности, обращусь к ее Величеству, взывая к памяти нашей детской дружбе. Но я не хочу идти на такой шаг, эту возможность я оставлю только на самый крайний, самый последний случай. Нет, родители побоятся выгнать меня. Такая недобрая слава может повредить моему брату, будущему наследнику моих родителей. Нет, так они не поступят, но мою жизнь, несомненно, превратят в кошмар, — и Селисия горестно вздохнула, она хорошо представляла, сколько упреков, сколько злых слов она услышит в родном доме, но делать было нечего. Потом она вспомнила, что еще ничего не сказала девушке, о той проблеме, что может ждать и ее.