Ролевик - Торговец

— Давайте так, — хлопнул по столу я. — Вы хотите получить... одно письмо.

Чиновничек тут же растерял всю показную надменность и напрягся. Его голова сделал осторожный кивающий жест.

— Отлично, — усмехнулся я. — Я отдам вам его. В обмен, — тут я сделал паузу, наслаждаясь бледностью, что распространялась по лицу собеседника, — В обмен на освобождение все рабов, находящихся в вашей юрисдикции.

Лишь звук выпускаемого сквозь зубы воздуха был мне ответом. Я понял, что победил.

14

С Арены мы выехали в паланкине. Несмотря на бурчание Ульриха, я уселся в него вместе с нашей новой спутницей. Не рядом, нет. Напротив неё. И тому было три причины.

Первая: я пока не до конца доверял этой чертовке, чтобы садиться так близко.

Вторая: не люблю подсаживаться к девушкам, которые не испытывают ко мне особой симпатии. На играх, у вечернего костра, я обычно предпочитал даже постоять, чем садиться рядом с людьми (не только девчонками), которые, как я знал, будут мне не рады.

Если же девчонка расположена ко мне, я никогда не был против сесть рядом, приобнять и пофлиртовать. Пол крайней мере, лет этак пять назад точно не был бы против...

Но в случае со жрицей Ллос, когда она формально считается моей рабыней, связанной клятвой, и не сможет сказать и слова против, что бы там себе не думала, прижиматься и обнимать её было бы... неуместно. Изнасилование прям какое-то, ей-богу!

Ну и третья, самая банальная и веская причина: с одной стороны паланкина мог поместиться лишь один. Собственно, достаточно было бы только этой причины.

Ульрих топал снаружи, хмуро поглядывая по сторонам и изредка — внутрь паланкина.

Дроу сидела, задумчиво глядя на проплывающие мимо нас дома и проходящих людей. Данная ею клятва, конечно, на первый взгляд была очень неконкретной. Но дана она была пред ликом Ллос и других Богов. А потому, во-первых, даже маленький намек на нечестность в данном случае мог быть расценен ими как нарушение. Не знаю уж, что там за кары небесные полагаются клятвопреступникам, но девочка-то была жрицей. Она не понаслышке знала, ЧТО её ждет, если кто-то из Богов хотя бы заподозрит нарушение!

Я невольно залюбовался ею. Нет, не еле прикрытым кокетливой сеточкой декольте. Хотя и там, как я уже не раз говорил, ох и было на что посмотреть!

Нет. У меня выдалась возможность рассмотреть вблизи её лицо. Взлохмаченные жемчужно-белые волосы обрамляли кукольно-правильное личико. Особенно эффектно это выглядело на фоне черной, с сиреневым отливом, кожи!

Глаза были обычные, можно даже сказать 'человеческие', если бы не цвет зрачков: ярко-алый, светящийся в полумраке паланкина. Маленький рот в обрамлении чувственных губ сейчас чуть кривился в задумчивости.

Почувствовав мой взгляд, дроу приподняла бровь и повернула голову ко мне. После чего сладко потянулась, намеренно приняв до дрожи соблазнительную позу.

Я вздохнул, не отрывая взгляда от её лица. Эту игру я прекрасно знал. И если эта дурочка думает, что человек двадцать первого века, привыкший к миниюбкам с бикини, не говоря уж про всякий латекс и силикон, падет к её ногам только лишь от вида пары затянутых в газ яблок, то она сильно ошибается!

— Когда достаточно окрепнешь..., — заговорил я. Она напряглась. Видимо подумала, что вот сейчас пойдет разговор про постельные утехи. Я лишь усмехнулся про себя и продолжил: — Когда достаточно окрепнешь, вывезем тебя подальше от города и отпустим. В городе тебе оставаться в свободном плаванье нельзя, а потому...

И снова этот удивленный взгляд. Чувствую себя неловко. Но да что поделать? Я, как иномирянин, не зависим от господствующих здесь предубеждений против женщин и дроу. И потому подчас выгляжу белой вороной.

Паланкин остановился. Последовал обмен репликами, лязг, после чего в окошко заглянул Ульрих.

— Почтенный Треор, — несколько удивленно проговорил он. — Тут посыльный. В ливрее, приодетый весь. Говорит, у него послание для тебя.

— И от кого же? — удивился я.

— Говорит, что от очень уважаемого человека. Вроде как в письме сказано, от какого.

— Ну давай его, что ли...

Паланкин вновь тронулся в путь, а я погрузился в чтение принесенного послания. И чем дальше я читал, тем выше ползли мои брови. Однако, здрасствуйте! Это полноценное приглашение на обед. И не от кого-нибудь, а от самого Эдриана ван Тойна, одного из столпов здешнего общества, купца, банкира и политика! Он был влиятельнейшим человеком в Золотой Гильдии и в Магистрате, владел собственным торговым флотом, ему принадлежало несколько мануфактур и четверть складов в доках.

Что такому человеку, как он, могло понадобиться от меня?

Нет, не так! Как он вообще узнал обо мне?

— Ульрих, — тихо проговорил я.

— Да, почтенный Треор? — отозвался наемник.

— Можешь подсказать, кто в городе лучший портной?

— Леерон ди Арман и Эйрик ван Готар пользуются популярностью в Самоцветном Квартале, — скучающе ответил Ульрих. Я нахмурился. Мне переставало нравиться поведение наемника. Какой-то он стал... разочарованный.

— И их работа соответствует тому, что они получают за неё? — насмешливо спрашиваю я.

Какое-то время Ульрих, нахмурившись, изучал меня через окошко паланкина, что-то, видимо, решая для себя. На его лице на какую-то долю мгновения — совсем крошечную, но я все же заметил его — мелькнуло выражение навроде 'а пропади оно все пропадом!'.

— Как по мне, так... совсем не соответствует, — фыркнул наемник.

— А если быть точнее?

— А если точнее, то носить их безвкусные тряпки без содрогания могут только напомаженные содомиты вроде них самих. И ежели почтенный Треор желает пошиться солидно, добротно и недорого, то надо идти не в Самоцветный Квартал.

— И куда же идти почтенному Треору, если не в Самоцветный Квартал? — насмешливо передразнил я Ульриха. Тот усмехнулся в ответ. Кажется, наши взаимоотношения налаживаются.

— Лучше всего тебе, купец, подойдет заведения Бенджамина Пампкинса, что в Квартале Нелюдей. Скромное заведение, но работает старина Бен на совесть! Даром что половинчик. Только..., — наемник окинул мой пафосный наряд, — на кой тебе, мастер Треор, шить сейчас еще один костюм? У тебя и этот еще вполне себе ничего.

— А новый костюм нужен не мне, — улыбнулся я. — Он нужен нашей очаровательной спутнице. Потому что она идет с нами!

15

Ну не мог, не мог я оставить дроу без присмотра! Тем более, что в приглашении было указано, что я могу привести с собой до двух сопровождающих. Так почему бы и нет? У меня их как раз всего двое.

Старый половинчик, хозяин ателье 'Пампкинс и сыновья', никак не отреагировал на появление в его мастерской самой настоящей дроу, пусть и вышагивающей с костылем и забинтованной ногой. Лишь взглянул на нас поверх очков и спросил, обращаясь к Ульриху, стоит ли ему ждать проблем.

— Нет, старина, — махнул рукой наемник. — Она на... ОСОБОМ поводке, — выразительный взгляд в сторону седовласого хоббита. Тот в ответ кивнул и расслабился. Видимо, эти двое знают друг друга очень давно и понимают друг друга без лишних слов. Вот только я почувствовал себя в их компании неуютно. Старые товарищи, со своим языком жестов и недоговорок... как это знакомо!

Тем временем хоббит скрылся за стойкой, видимо спрыгнув с высокого стула позади неё. Раздались шлепки босых ног — и вот хозяин появляется перед нами в полный рост.

Тогда-то стала понятна причина его столь невозмутимого спокойствия при появлении дроу. В руках половинчик держал здоровенный обрез с горящим фитилем. Смерив нас взглядом, он затушил фитиль и убрал бандурину куда-то обратно под стойку.

— Ну-с, господа, я так понимаю, что господин купец пришел за костюмом для себя. Могу предложить...

— Простите, уважаемый мастер, — поднял руку я, перебивая старика. Тот, ничуть не обидевшись, чуть склонил голову, показывая, что он весь внимание. — Но костюм нужен не мне. А вот ей, — киваю в сторону эльфийки.

Снова странный взгляд. Только теперь уже куда более дерзкий. Девочка, походу, начинает оправляться от шока и вот-вот начнет сначала дерзить, а потом огрызаться и угрожать. Если все то, что я читал про дроу в своем мире и чего наслушался в этом — правда.

— Ой, не морщись, краса моя ненаглядная! — усмехнулся я, не давая ей первой начать перепалку. — Ты же не хочешь провести целый вечер связанной в закрытом номере постоялого двора? Уж прости, но полностью доверять тебе я пока не могу. А потому, — ласково улыбаюсь я, — будь послушной девочкой и веди себя хорошо!

Жрица со свистом выпустила воздух, набранный, видимо, для очень длинной тирады. Ох, как она сверкнула очами! Сразу видно было, с каким удовольствием она бы пустила нас всех на фарш! Но — ой. Клятва дана.

Старичок тем временем обошел по кругу нашей дроу, прищурился при виде столь... заметной груди, немного задержался взглядом на филейной части и несколькими рублеными фразами вынес вердикт:

— Черный шелк. Бархат. Кожа. Серебряная нить. Три дня. Три золотых.

— Один день, — спокойно улыбнулся я. Пампкинс внимательно посмотрел на меня.

— Куда-то спешите? — поинтересовался он.

— Да. На званый ужин завтра вечером.

— Тогда семь золотых, аванс — четыре, — пожал плечами старый хоббит.

Я полез в шкатулку. Время разбрасывать камни только начиналось...

Глава 6. Пауки и плети.

16

По совету Ульриха мы не стали останавливаться в 'Звезде и Розе'. На мои возражения навроде 'чего это?!' наемник сказал лишь, что этот постоялый двор содержат эльфы. Высокие.

Я несколько раз возмущенно моргнул глазами. Потом еще пару раз. Потом задумался. И тогда до меня дошло.

Дроу. С нами была дроу.

Человек или какой-то иной представитель не-эльфийских рас, даже если бы узнал, кто моя спутница, вряд ли бы стал раздувать скандал. Страх, корысть, иные причины — кто знает, что бы я придумал в тот момент, чтобы повлиять на него? В крайнем случае, мы бы просто съехали из гостиницы, где хозяин оказался бы излишне принципиальным. И нам бы ничего за это не было. В конце концов, нет закона, по которому было запрещено, чтобы тебя сопровождала служанка-дроу!

Другое дело — высокие эльфы. Эти товарищи не снесли бы подобного оскорбления: темная эльфийка под их крышей! Мне только кровной мести со стороны эльфов не хватало!

А потому, по совету господина Пампкинса, мы заночевали в Квартале Нелюдей. В заведении его брата — Джеремии Пампкинса.

Надо сказать, несколько тесноватом и подчеркнуто скромном, но при этом чистом и уютном заведении. Впрочем, как я понял, хоббиты этого мира вообще все обустраивали чисто, уютно и скромно. А теснота обуславливалась габаритами хозяев и большей части постояльцев (здесь останавливались в основном как раз половинчики, фейри и дварфы).

Впрочем, мне отвели комнату специально для 'верзил'. Обставлена она была тоже с хоббичьей пуританской скромностью, но присутствовали и пара элементов чисто человеческих. Например, совершенно безвкусный гобелен с девой и единорогом. Нет, он был довольно сносно вышит. Он даже был в меру красив! Но тематика совокупления с конями меня несколько... покоробила.

Видимо, вот так вот половинчики понимают нравы 'верзил'...

В тот вечер я засиделся до поздней ночи, изучая при свечах содержимое ларца. Разложив перед собой всё свое богатство, я скрупулезно раскладывал бумаги и ценности по кучкам, попутно делая пометки на листе пергамента и мысленно сверяясь с данными в изумруде.

Зерно Хаоса я доставать не стал. Чем-то эта здоровенная жемчужина меня... не то чтобы пугала. Но, стоило вглядеться в него, меня, что называется, затягивало! Я погружался в состояние отрешенной медитации и каждый раз возвращался к действительности с большим усилием. Ну его, это порождение Водопада! Выкидывать его было нельзя — все же, мда, квестовый предмет. Но и взаимодействовать с ним без особой надобности не хотелось. А потому я оставил его в спальне вместе с ларцом, сев работать в гостиной-кабинете (номер был двухкомнатный).

Наконец, поняв, что в конец устал и сделать что-то продуктивное сегодня уже не смогу, я сладко потянулся, зевнул, и, собрав золото в мешок, а бумаги — в стопку, двинулся в спальню.

И остановился, лишь переступив порог. Изумруд завибрировал, чуя волшбу. Причем направленную на меня!

Вон! Еле видимый в темноте силуэт, сотканный из колышущегося, будто над костром, воздуха! Прищуриваюсь, особенно ни на что не надеясь...

Ба! Силуэт на мгновение проявился в видимом диапазоне, открывая взору фигурку нашей дроу! Пока я не появился на пороге, она под покровом иллюзии кралась к моему ларцу. И лишь мое появление заставило её замереть. Видимо, хотела дождаться, когда я лягу спать и тогда уж...

— Ну и как это понимать? — не придумал я ничего лучше, как просто обратиться к жрице, глядя на неё в упор. Та невольно издала удивленный возглас. Кокон маскирующей магии дрогнул и... рассыпался. На меня уставился уже знакомый взгляд расширившихся от изумления светящихся алым глаз.

Повисла напряженная тишина.

— Послушай, не знаю, что..., — начал было я, но не успел произнести больше ни слова: с жутким рыком эльфийка ринулась на меня!

Мелькнуло зазубренное лезвие кинжала. Откуда?! Где она его могла прятать при таком фривольном наряде?!

Впрочем, эти мысли пронеслись у меня в голове за какие-то доли секунды. Мелькнули — и исчезли, потому что тело само собой начало действовать в соответствии с вбитой в свое время программой. То есть отскочило, совершая обратный кувырок через плечо.

Конечно, совершить подобное в полном доспехе, как в старые добрые времена, я вряд ли бы сейчас смог. Но, как я уже говорил ранее, базовый-то навык не пропьешь! И потому я уже через мгновение оказался в гостиной и устремился к входной двери!

Жрица рванулась за мной. Во второй её руке я заметил уже знакомую мне восьмихвостку! Магия?!

Не добежав до двери, я остановился. Что-то было не так.

И точно: мрак на поверхности двери шевельнулся и там зажглись шесть красных буркал. Замелькали мохнатые лапы. Паук! Гигантский паук!

Я отступил в дальний угол. С одной стороны, на меня наступала жрица с кинжалом и плетью, с другой — вступивший в круг света от свечи паук. Огромная, размером с ротвейлера, черно-красной расцветки тварь медленно приближалась, шевеля жвалами, истекающими мутными каплями яда.

В дверь забарабанили. Ульрих!

Но он уже не успевал: меня обступили. Конец...

И тут произошло странное.

Сначала завибрировал изумруд. Точней, не так. Он не завибрировал, а скорее взбрыкнул и... успокоился. Будто некая тень пробежала по комнате, покидая её.

Дроу внезапно остановилась, растеряв весь свой бешеный напор. В её вдруг забегавших глазах мелькнуло сначала изумление, потом — неверие. И, наконец, ужас!

Кинжал в её опущенных руках дрожал, рот открывался и закрывался. Она явно была чем-то шокирована. Так обычно выглядят люди, чей мир внезапно резко перевернулся.

Паук тоже остановился на середине движения, не донеся ноги до пола. Уродливая голова несколько раз качнулась из стороны в сторону, а затем...