Ролевик - Торговец

Глава 1. Треор или 'Как выиграть ролевую игру'.

1

-...А самое главное — не забыть тушло! 'Без тушла игра не пошла', 'тушло — всему голова', 'тушонка в кашу — на победу нашу', то-то! — бурчал я себе под нос 'народные' присказки, утрамбовывая объемный рюкзак.

Хотя вообще-то эти поговорки я сам и придумал. Когда ездишь на игры по большей части в роли, что называется, 'человека-костра', быстро превращаешься в изрекающего банальные мудрости 'всеобщего дядюшку'. Да, в мои 34 года рановато говорить про статус 'мудрого старца', хотя порой такое ощущение приходит. Особенно когда оказываешься в лесу бок о бок с шестнадцати-семнадцатилетними щеглами, не умеющими не то что костер нормально (и безопасно!) разжечь, но и банально забывающими взять с собой пожрать! Ну да, они ж по большей части все на шее у мам-пап сидят. Им и в голову не приходит, что о еде и комфорте нужно озаботиться САМОМУ!

Ну все, завершающий штрих и... рюкзак готов. Сбоку приторочена пенка, снизу — палатка. Одиночная. Время, когда я таскал девчонок к себе 'в нумера', остались позади. Жениться я так и не сподобился, да и, наверное, не сподоблюсь уже, а кружить головы молоденьким романтичным дурочкам ради пары свиданий без какого-либо серьезного продолжения... Нет уж, увольте.

Ну вот и все, основной рюкзак готов. Теперь второй, поменьше.

Вы спросите, как я потащу все это? Два нелегоньких рюкзака, тент, котелок, гитара, кое-что из досок на строительство локации и плюс еще мешок с игровыми товарами.

Ответ прост: я еду на машине.

Нет, в пору нежной юности и героической молодости ездил на электричках и автобусах. Но тогда и роли у меня были менее солидные, и груз поклажи, соответственно, меньше. Ну там рыцари/наемники всякие. Где самая тяжелая часть амуниции — это кольчуга и меч, а едой и водой тебя обеспечивает капитан команды.

Но те времена прошли. Настало время играть что-то сложнее размахивающей мечом консервной банки с романтикой вместо мозгов.

А потому позвольте представиться: Треор из Ликии, богатый торговец, ростовщик и мануфактурщик. Рост 178, вес под 80. Мускулист, в меру волосат, отчаянно зеленоглаз. Обладатель длинных чуть вьющихся черных волос, залихватских усов и аккуратной бороды. К 34-м пожизневым годам нажил вполне заметное брюшко. В миру известен как Тео. Если совсем в миру — то Теодор Вениаминович Рабе.

Да-да, про свои еврейские корни все прекрасно знаю, иногда даже горжусь. Если бы отец с дедом не посвятили свои жизни исключительно военной карьере, наш род мог вполне назваться 'типичная еврейская интеллигенция'. А так... Сам я от армии успешно откосил в свое время... Но да не будем прерываться на лирику!

Костюм я себе подобрал из старых запасов. Штаны с пышными пуфами пришлось, правда, немного расшить и сделать широкие вставки — все-таки я стал несколько шире с тех пор, как надевал их в последний раз. Зато с белыми чулками вопросов не возникло, а ботинки с пряжками и вовсе были недавним подарком от знакомого ремесленника, делающего историчную обувку.

Из ящика на балконе была извлечена на свет божий белоснежная рубаха с кружевным воротником и рулон бархата. Ах ты ж черт!

Забыл. Совсем забыл, черт, черт, черт!

Рулон бархата предназначался для того чтобы сшить берет. С пером. А я забыл. Выезжать завтра с утра, а работы, оказывается, еще непочатый край!

Выкройки, выкройки... Ага, вот они! Ну, полночи бодрствования гарантированно. А значит, идея выехать пораньше, избегая пробок, похоронена моей рассеяностью. Вести машину невыспавшимся я не рискну. Значит придется спать дольше...

Не буду описывать те совершенно прекрасные эпитеты, что оглашали мою квартиру той ночью и не менее прекрасные мысли, проносившиеся в моей голове на утро при взгляде на часы. Скажу только что выехал я не в самом лучшем настроении.

Поездка заняла порядка трех часов. Я даже удивился, обычно при выезде в столь позднее время собирается куча пробок и на шоссе все намертво встает. А тут... будто вымерло Подмосковье!

Да еще и клубы тумана, клубящегося вдоль трассы. И это почти в полдень! Ну мистика, право слово!

На того мужика я не наехал чудом. Ехал вроде на скорости 60, не так и много, да и сам мужик... выделялся на сером полотне дороги. Вы когда-нибудь видели рыжих негров? А вот я увидел.

Одетый в какие-то яркие тряпки чернокожий субчик с пронзительно-алыми волосами совершенно внезапно появился посреди дороги. Не выбежал, нет. Просто появился.

Я резко дал по тормозам и вывернул руль, вылетая на встречку и останавливаясь. Оглянувшись в правое окно я... ничего не увидел.

Ну вот что за вашу в бога душу мать!!

Я открыл дверь и вышел наружу, еще раз оглядеться. Ни-че-го. Лишь туман и асфальт. Какие-то дикие глюки пошли, чесслово...

Только тут до меня вдруг дошло, что моя 'Нива' стоит поперек встречной полосы посреди тумана. То есть если бы кто-то таки ехал сейчас мне навстречу, он бы не успел заметить её и притормозить. Черт!

Когда я уже вырулил на свою полосу и двинулся в прежнем направлении, в зеркале заднего вида мне почудилось... Нет, почудилось. Почудилось! Я не выспался, я расстроен и вообще! Что это за фантазии про негров-качков с рыжими шевелюрами?!

Минут через пять туман начал редеть и рассеиваться, а на дороге стали появляться отдельные автомобили. Но я уже подъезжал к нужному повороту, потому пробок не боялся. Началась задачка поинтереснее: преодоление пересеченной местности — так что странные видения быстро вылетели из головы.

Интерлюдия 1. В глубинах Тумана.

-Он нам подходит.

-Уверен?

-Абсолютно. Я ведь за ним постоянно наблюдал последние годы. Ты бы тоже мог этим заняться, в конце концов кадр перспективный!

-Я был занят, и ты это знаешь.

-Ага, ага. Знаем, знаем.

-Не ёрничай, Шут. Тем более что ты сейчас рискуешь получить выговор с, так сказать, занесением.

-За что? Да я...

-Твоя выходка на шоссе была опасной. Опасной для того самого 'перспективного кадра'. А если бы он вывернул руль и рухнул в кювет? Даже если бы не свернул шею сразу, план вербовки пришлось бы кардинально менять. Он бы не доехал до игры и не...

-Да, да! Помню, 'не приобрел бы нужного настроения'. Но это не отменяет того, что, во первых, такими как он занимается обычно Фалль, а во вторых ты начинаешь выказывать какую-то излишнюю надменность. В случае с тем же Павлом. Помнишь, поглотителем? Ты ведь так и не явился ему! Я еще был вынужден врать насчет того, что типа ты настолько высокое начальство, что невместно тебе общаться с мелкой сошкой. Хотя...

-Ладно, не горячись, Шут. Я и правда был занят. И твои хорошие отношения с Павлом мне известны. Я явлюсь ему... когда-нибудь. Позже. А являться этому Тео до того, как настанет нужный момент, очень опасно. Еще и тем, что наши заклятые друзья раньше времени заметят подозрительный интерес к нему. Насколько я знаю, Ара пока что не рассматривает этого человека как объект вербовки. И не стоит возбуждать его интерес. К тому же ты помнишь, как этот Тео отреагировал на произошедшее на трассе?

-Ну... сел в машину и поехал дальше.

-И решил, что это просто глюки.

-Ну, за глюка меня кто только не принимал...

-И как ты думаешь, что он сейчас ответит на наше предложение?

-Э-э... пошлет по известному адресу?

-Именно. Он тебе просто не поверит. А вот если довести его до кондиции...

-Ладно, ладно! Понял. Но Фалль с этим справилась бы лучше. Все эти ваши 'кондиции-шмандиции' не про меня!

-Перестань переводить стрелки на Фалль. У нее сейчас и так множество незавершенных проектов.

-Опять Ллос?

-И многие, многие другие такие же придурки! Порой моя доброта может быть безграничной, но вот терпение — нет. В любом случае этого кадра мы используем... в другом деле.

-Угу. В котором я ни шиша не смыслю.

-Хватит! Ты недооцениваешь свои способности, Шут. Ты справишься, я знаю.

2

Не буду подробно описывать первые мои часы на полигоне. Отстоял очередь на мастерку, зарегистрировался (Треор, торговец, бла-бла-бла, дайте мне уже начальный капитал).

Приехал я рано, так что успел и палатку поставить, и тент натянуть, и даже костер развести. Пытались меня и к строяку подпрячь, но тут я встал на дыбы: сегодня я перевыполнил свой лимит добрых дел. Тем более что материалы для строяка я сам заказывал и частично сам вез, так что пусть молодые поработают. Переодевшись в игровое, я сел в раскладное кресло и, вскрыв банку пива, ждал открывающего парада. Который, вопреки обыкновению, был проведен ровно в 14:00, как и планировалось. Старая добрая ролевая традиция '+/— 4 часа не в счет' в данном случае не сработала. Ну вот и славно.

Началась игра вполне ожидаемо: пышной делегацией титулованных должников. Этот Арагорн оказался весьма знающим в смысле организации равновесия на игре, как мне в начале показалось. Ну если судить по поставленным игрокам условиям. Хочешь быть знатным дворянином, окруженным десятком закованных в сталь мордоворотов с мечами? Ну так изволь навесить на себя определенные ограничения. Как-то: кровная месть с другими такими же, преклонный возраст персонажа (треть регистрирующихся рыцарей явились на мастерку с накладными седыми бородами) либо...

Либо навешивай на себя кучу долгов.

О, благословенные Средние Века! Как я люблю играть в Вас! Сколько прекраснодушных любителей битв и турниров я обломал, играя торговцев и ростовщиков? Не перечесть...

Этот, явившийся первым, был определенно настроен скорее играть, чем воевать. По крайней мере он осознавал, что без ресурсов 'Оружие' и 'Припасы' воевать вряд ли получится. Ведь просто привезти на игру кучу народа в доспехах и с оружием не достаточно. По крайней мере на ЭТУ игру. Нужно, чтобы эти стеклотексталитовые палки считались оружием не только в жизни, но и на игре.

Расстались мы с ним весьма довольные друг другом. Он получил так нужные ему ресурсы, да и золотишко в придачу, а я...

А я начал опутывать благородное рыцарство нашего королевства сложной паутиной долгов и обязательств, которые в последующие дни игры позволят мне, дергая за ниточки, направлять процесс в ту сторону, в которую будет нужно мне и другим 'бизнесменам'. Игра, как мне тогда казалось, будет о-о-очень насыщенной...

На следующий день к палатке я возвращался сильно за полночь. Пьяный. И злой. Что неудивительно: все мои ожидания хорошей игры пошли прахом на второй же день. И ладно бы из-за неблагоприятной игровой ситуации (бывает и такое даже при самых идеальных стартовых условиях) или из-за собственной глупости. Нет! Просто потому что Главмастер так сказал!

А ведь уже к вечеру первого дня все складывалось просто превосходно! Манипуляции с предметами роскоши и оружием, а также партнерство с Церковью и Вольными Княжествами (в их палаточном лагере я и остановился кстати) должны были привести к резкому усилению последних и к ослаблению их главного противника — Империю, с чем были связаны некоторые мои планы на оставшееся время игры. Началась бы такая движуха, о-о...

Не буду вдаваться в подробности сюжета, но могу вас уверить: все, кого я втянул в этот водоворот интриг, были в восторге! Еще бы, ведь далеко не все и не всегда могут получить от игрового процесса максимум удовольствия, так как вынуждены сидеть на одном месте и ничего не делать. Девчонки, играющие придворных дам, служанок и горожанок. Парни, выехавшие цеховыми мастерами или жрецами вместо воинов. Когда толпы одоспешенных меченосцев уходят на ближайшее поле тузить друг друга до полного умопомрачения, эти ребята пытаются играть между собой. И далеко не у всех это выходит!

И все было отлично, пока меня не сожгли. Мои же союзники, церковники. Безо всякого повода! И делали они это с такими офигевшими лицами и настолько без энтузиазма, что я понял: дело нечисто...

Уже под вечер, сидя в лагере одного из вольных князей, мы с нашими доморощенными инквизиторами выпили и разговорились. И тут настроение у меня упало и вовсе ниже плинтуса.

Оказалось, что столь грубо, внезапно и абсолютно немотивированно прервать жизнь моего персонажа им... приказали. Мастера. А конкретнее — лично Арагорн. 'Для стабилизации игровой обстановки и предотвращения скатывания сюжета в хаос'. Козел...

Видимо, он изначально не собирался пускать экономику на самотек и планировал просто свести её к обычному централизованному распределению ресурсов 'в соответствии с сюжетом игры'.

Но вот только вопрос: с каких это пор у ролевых игр сюжет жестким и линейным стал?! Нет, по книге все сделано практически идентично. Но подгонять свободный игровой процесс под сюжетную линию книги — это, знаете ли, уже перебор!

Когда я добрел, шатаясь, до лагеря, меж деревьев стелился густой туман. Обозрев темное — хоть глаз коли — пространство между деревьями, я тихо выругался и нетвердой походкой двинулся в сторону догорающего костра. В трезвом состоянии я вряд ли бы додумался ночевать на лежаке возле костра, но да пьяным море по колено...

Подкинув дровишек и завернувшись в плащ, я почти сразу же вырубился.

3

Очнулся я все в том же тумане. Нет, не так: в Тумане! Плотная, непроницаемая, шевелящаяся, подобно медузе, масса, иначе как с Большой Буквы именоваться не могла.

Сначала мелькнула мысль, что, рухнув там, где придется — то есть у догорающего костра — я проснулся от банального холода. Обычное дело в ночном лесу. Но, прислушавшись к своим ощущениям, я понял, что мне, мягко говоря, не холодно. Более того: в шерстяном плаще с меховым воротником и плотном камзоле мне ощутимо жарко! Клочья Тумана своими прикосновениями напоминали скорее мягкую вату, нежели сконцентрированную воду, коей обычный туман, по идее, и является.

Сквозь молочно-белое марево проступали силуэты каких-то то ли скал, то ли зданий. Где-то слева слышался еле уловимый шорох... Нет, не шорох! Звук прибоя...

Я устало прикрыл глаза. Все, допился в конец. А ведь знал, что не стоит пить инквизиторский самогон! К тому же потом пивом отшлифованный. Белая горячка-то она того... приходит даже к тем, кто в нее не верит...

— О, не беспокойся! Я озаботился тем, чтобы ты был трезв как стеклышко!

Оборачиваюсь и мне в лицо упирается насмешливый взгляд ярко-голубых глаз в обрамлении длинных белесых волос.

Стоящий передо мной типчик был одет в какие-то темные одеяния, деталей которых я не разглядел. В руке у него...

Вот тут я удивился первый раз: прямо на моих глазах в руках беловолосого из ниоткуда материализовалась металлическая походная кружка, какие обычно продаются во всяких спортивных магазинах. Судя по исходящему из неё пару, в ней был налит чай или кофе.

Но пришел в себя я довольно быстро.

— Точно 'белочка'..., — пробормотал я, сокрушенно скребя затылок. Странно, но чувствовал я себя вполне трезвым, разум был кристально ясен. И, что еще хуже, я почему-то точно знал, что не сплю. — Или это фокусы такие? Ловкость рук там...

— Дааа... Действительно, экземпляр ты преизрядный! — усмехнулся мой собеседник и сел... прямо на воздух.

А я сел вслед за ним. Только не на воздух, а просто на задницу, хлопая расширившимися от потрясения глазами. Реальность буквально утекала между пальцев.

— Этого не может быть, потому что не может быть никогда, — уже куда менее уверенно пробормотал я. — Либо это у меня так белая горячка протекает, либо я сплю, либо... либо одно из двух. Или...

— Или это реальность? — приподнял бровь странный хмырь.

— А если это реальность, то возникает логичный вопрос, — поднял я взгляд, вперив его прямо в глаза собеседника. — Кто... или Что ты такое и чего тебе, собственно, надобно?

— Вот и начался деловой разговор, — удовлетворенно проговорил он, откидываясь на... воздух. Удивляться на одни и те же чудеса дважды я посчитал излишним. Что-то подсказывало мне, что новые причины для удивления не заставят себя ждать. — Что же до того, кто я... Зовут меня Артас. Артас Питерский. И, видишь ли, Тео, я — Бог.

— Эм... это который Альфа и Омега, Начало и Конец, и прочее тэдэ? — скептически вопросил я.

— Ты про Творца? Нет, разумеется, — немного раздраженно ответил назвавшийся Артасом. — Я всего лишь бог Хаоса. И я, как бы это помягче выразиться... избрал тебя.

— Ааа... Ага. Артас Питерский. Бог Хаоса. Избрал меня, — с напускным пониманием киваю я. С психами надо соглашаться, разве нет? Все предыдущие чудеса мгновенно стерлись из памяти в приступе ёрнического скептицизма — бывают у меня изредка такие. — Ну а я тогда — Монсерат Кабалье, здрассте.

— О? — наигранно удивился Артас. — Ну, раз ты желаешь отыграть именно эту роль, кто я такой, чтобы мешать тебе? Хотя и приберегал для тебя несколько иную судьбу...

Он щелкнул пальцами и...

И я почувствовал, как у меня начинает вздуваться рубашка. Да у меня грудь растет!!

— В... верую! Верую!!! — в исступлении падаю я на колени (до этого я успел встать на ноги) и судорожно пытаюсь втиснуть стремительно растущие сиськи обратно в тело. Еще один ленивый щелчок и — все вернулось к изначальному состоянию.

— Ну вот и славно, — настала очередь ехидства для Артаса. Я же, мокрый от пота и тяжело дышащий, стоял на четвереньках и по десятому разу ощупывал свою грудь. Невозможно... невозможно...

— Возможно, — спокойно произнес бог Хаоса. Теперь-то в его словах я больше не сомневался. Сном как не пахло, так и не пахнет. А если это не сон, то...

— То ты наконец-то послушаешь, какую сделку я хочу тебе предложить? — наклонил беловолосую голову Артас.

— Мда, пожалуй, — хмуро буркнул я, снова принимая сидячее положение и судорожно запахнув полы плаща. Как будто это могло уберечь мою грудь от повторных посягательств со стороны зловредного божка. — И, раз уж пошла такая пьянка, не мог бы ты, многоуважаемый бог Хаоса, сотворить мне сиденьице, — задумчивый взгляд снизу вверх на развалившегося в пустоте Артаса. — Ну и заодно выпить что-нибудь... уровня Пино Нуар.

Настало моя очередь любоваться выражением удивления на лице беловолосого бога Хаоса. Ну еще бы — такой наглости он явно немного не ожидал.

Впрочем, раздался новый щелчок пальцами и рядом со мной, опять же прямо из воздуха, возникло мое же походное раскладное кресло. А возле него — резной столик с двумя ажурными бокалами и кувшином с рубиновой жидкостью.

— Дааа... Экземпляр ты интересный..., — снова проговорил Артас, пригубив вино. — Скажи-как, Тео, что тебе известно про Арагорна Московского?

— Что он — козел! А что? — ляпнул, не подумав, и тут же спохватился я. Вино, кстати, оказалось отменным. В обычной жизни позволить себе такое я не мог. Мне начинает нравится служить богам!

— Ну... собственно, в этом твоем убеждении мы с тобой абсолютные единомышленники. Видишь ли, он — мой основной соперник...

— Дай угадаю: божество Порядка? — указываю в его сторону указательным пальцем я.

— Именно! — улыбается Артас, возвращая мне мой жест. Откуда я его взял, не помню, по-моему, что-то голливудское. — Собственно, начну с начала...

'С начала' затянулось где-то на полчаса. Но оно того стоило! По крайней мере, все более-менее встало на свои места.

В нашем районе Мироздания существуют две противоборствующие Силы: Порядок и Хаос. Сами по себе они — скорее стихии, не обладающие сознанием. Но у них есть свои воплощения: могучие сущности, черпающие в них силы. В нашем мире эти сущности известны как Артас Питерский и Арагорн Московский — два Бога, ведущих бесконечную борьбу за власть над Веером Миров. Кажется, так он это назвал...

Но Артас и его брат Арагорн — слишком могущественные существа, чтобы самим спускаться в неподготовленные миры без риска их разрушить. А потому им нужны смертные эмиссары, проводники их воли, которые будут либо удерживать миры в железной хватке Порядка, либо кидать их в объятия Хаоса. Причем, как я понял, Хаос в данном случае был синонимом Перемен и Развития, а Порядок — Стабильности и Застоя.

Вот на этом моменте я про себя хмыкнул.

Ну, в интерпретации Артаса-то конечно все звучало весьма ажурно. Он сам — мудрое, прекрасное и дальновидное Божество, его дело — правое, а Арагорн и его дело, соответственно, совсем даже наоборот. Но открыто выражать скепсис я не стал, будем делать вид, что верим, кивать и поддакивать.

Впрочем, хоть обычно в таких ситуациях я воздерживался от того, чтобы вставать на чью-либо сторону, по крайней мере до того, как выслушаю обе стороны, но... Но это был явно не тот случай. Во-первых, выхода-то у меня особо и не было. Во-вторых, очень уж хотелось подарить кочан капусты этому зажравшемуся 'небожителю' — Арагорну. Есть такая старая добрая ролевая традиция: дарить мастерам, каким-то образом накосячившим перед игроками, кочан капусты в знак того, что они... плохие мастера. Этакая ролевая анти-номинация.

Ну, а в-третьих, как я вынужден был сам себе признаться, мой внутренний авантюрист просто почуял запах Приключения. Настоящего, без дураков, Приключения! В конце концов, не каждый день ты пьешь элитное французское вино в компании самого натурального Бога. А потому...

— Ну хорошо, убедил, — как бы нехотя, лениво протягиваю я. — А мне что за это будет?

— А что, морального удовлетворения от свершения собственной маленькой мести недостаточно? — снова наигранно удивляется мой визави.

— Неа. Маловато будет! — отвечаю я голосом жадного мужика из старого советского мультика, допиваю бокал и протягиваю руку за добавкой. — Ты ж не собираешься выкинуть меня в незнакомый мир с пустыми руками, без нужных знаний, умений и прочего? В жанре попаданцев так не полагается!

— В каком-каком жанре?! — удивленно заморгал Артас. Но я только отмахнулся, мол, просто шутка. — Ну ладно. Надеюсь, задачу я описал доступно?

— Внедриться в мир меча и магии в роли... кстати, как ты меня там легализуешь?

— Да вот хоть тем же, кем ты к Аре на игру заявился, — якобы только что 'додумался' он. Ага, ага, как же... — Торговец Треор. Правда, такого государства 'Ликия' там нет. Но на месте сориентируешься, я думаю.

— Угу. Ладно. В общем, внедриться в фэнтезийный мир в роли торговца. Проникнуть на территорию Восточной Империи. Посеять Зерно Хаоса в определенном месте. Ничего не упустил?

— Все в точности, — поднял бокал бог Хаоса. — А теперь говори, что тебе для этого нужно. Но, — уточнил он, увидев, как хитро заблестели мои глазки, — не зарывайся! Никаких пулеметов-гранатометов и вообще огнестрела, а также других изысков из вашего мира! Один уже тут... ну не важно, — прервал он сам себя. — Только то, что соответствует описанному мной миру и что ты сможешь унести на себе.

— Ладно, за неимением гербовой бумаги..., — уже задумчиво пробормотал я... и заговорил.

Когда я закончил, задумался уже Артас.

— Золото — понятно. Векселя... откуда, как ты думаешь, я их тебе возьму? — воззрился на меня бог Хаоса, наклонив голову к плечу и задумчиво вертя бокал в руке.

— А это уже не мои проблемы, — пожал плечами я. — Для успешного начала мне нужны векселя и именно ЭТИ векселя. Ты ж Бог, для тебя это не должно быть проблемой.

— Ну ты!... — сощурился Артас и... расхохотался. — Да, я в тебе не ошибся, Треор-торговец. Пожалуй, дам тебе еще кое-что, уже от себя лично.

С этими словами беловолосый бог достал из складок своих одеяний прямоугольный изумруд размером с кулак, втиснутый в золотую оправу и прикрепленный к золотой цепи, явно предназначенной для ношения на шее.

— Классная цацка! — присвистнул я. — Дай угадаю: она нужна для чего-то бОльшего, чем просто шею натирать?

— Именно. Это что-то вроде... компьютера. Простенького, старенького по меркам твоего мира, но вполне рабочего. В нем — аналоги некоторых бухгалтерских программ, калькулятор и энциклопедия по миру, в который ты отправляешься. Этакий маленький подсказчик. Работает посредством силы мысли. Ну и плюс пара мелких бонусов, — хитро посмотрел на мою офигевшую физиономию Артас, — вроде предупреждения о творящейся рядом волшбе.

— Ух..., — только и смог сказать я, глазея на столь ценный предмет обихода. Вещь для купца незаменимая, но...

Но вопрос стоял в том, что зловредный божок потребует от меня взамен?

— Осторооожный..., — рассмеялся Артас. — Не беспокойся, это всего лишь... гарантия лояльности.

— Следящий амулет! — догадался я. Ловко... Меня ж наверняка жаба задушит его выбросить! Этот Артас точно Бог. Знаток душ и устремлений, блин... — Ладно, шут с тобой! Давай свою цацку, — хватаю я изумруд.

— Шут действительно со мной, это да, — снова рассмеялся чему-то своему Артас. — Ну что, вопросы остались?

— Никак нет, майн фюрер! — ернически кланяюсь ему я. — Р-разрешите идти?

— Не спеши, — посерьезнел мой собеседник. — Еще пара штришков. Ну-ка встань.

Не понимая, что он собирается делать, я встал и... почувствовал, как моя одежда явственно потяжелела. Покосившись вниз, я присвистнул.

— Настоящее золотое шитье. Запонки, пуговицы — из самоцветов, яшмы, золота и серебра, — монотонно, как будто о чем-то не стоящим внимания, говорил Артас. — Синтетика и прочие заменители превращены в натуральную парчу, шелк, бархат и другие... полагающиеся к статусу материалы. А теперь, — тут он поднялся со своего незримого сиденья, — пошли. Осталось самое главное.

Я встал и без колебаний шагнул за ним в Туман.

Глава 2. Огни большого города.

4

Туман над морем стремительно рассеивался, все больше открывая окружающее пространство. Высоко задирая ноги и ругаясь на чем свет стоит, я двинулся к видневшейся в пяти метрах от меня песчаной полосе. Мда, чулки и ботинки если и не испорчены соленой водой в конец, то нуждаются в срочной сушке и чистке. Хорошо хоть гребанный бог Хаоса переместил меня возле самой полосы прибоя, где вода доставала самое большее до середины голени и откатывающие волны не так мешали движению. И слава всем богам, демонам, духам и кто там еще здесь обитает, что я не выронил самой драгоценной своей ноши — заветного ларца с документами, деньгами и Зерном Хаоса...

Всю жизнь буду помнить то наше короткое путешествие к Водопаду, где я и получил вышеуказанные предметы. Его странная, неуловимого цвета вода, казалось, не журчала, а... разговаривала. Тысячи шепчущих голосов, силуэты лиц на белесо-прозрачной поверхности идеально круглого пруда, мистический свет, исходящий от него...

В какой-то момент я понял, что стою на четвереньках, все ниже склоняясь к поверхности воды. Резко дернувшись назад, я будто бы услышал тихий смешок. Впрочем, мне могло и показаться.

Немного очухавшись, я поднял руку ко лбу, чтобы вытереть выступивший пот... и с удивлением уставился на зажатую в ладони жемчужину диаметром сантиметров этак пять или семь.

— Хаос действительно избрал тебя, — задумчиво проговорил позади меня Артас. — Зерно само явилось тебе. Моего посредничества не потребовалось. Что ж, в таком случае остается только твоя экипировка.

С этими словами он снова провернул фокус с материализацией предметов из воздуха. На этот раз в его руках оказался ларец где-то сорока сантиметров в длину и двадцати — в ширину. Он был искусно вырезан из черного камня, кажется оникса, и окован золотым орнаментом.

— Здесь — все, что ты просил. Золото, векселя, кое=что из ювелирки, рекомендательные письма к синдикам Эккерпорта... Это тот город, о котором я тебе говорил, — пояснил он.

— Угу..., — буркнул я, принимая ларец и проверяя его содержимое. — Там сейчас какое время года?

— Ммм... осень, кажется, начинается.

— Приморский город, значит шторма и холодрыга. Прибавь-ка меховой плащик поверх всего, божественный ты наш. А я тебя за это боссом буду называть, — вкрадчиво произнес я. Надеюсь, ирония не слишком слышна в моем голосе.

— Эээ... А это что по-твоему? — кивнул он на мой шерстяной плащ с меховой оторочкой, завернувшись в который я и уснул у костра.

— Это обычный плащ, — хитро улыбнулся я. — Смекаешь?

— Непомерные запросы не доводят до добра, купец Треор, — уже без тени насмешки ответил Артас, но все же по плащу пробежало что-то вроде электрического разряда. — Готово. Не замерзнешь в нем при любой погоде. Ну что, хотелки закончились? Отлично! — последний раз окинул меня взглядом бог Хаоса. — Тогда — в путь!...

5

Наконец мир Тумана окончательно отступил. Ступив на берег, я оглянулся и, не удержавшись, присвистнул: над колышущимся морем нависали погромыхивающие тучи, между ними и горизонтом застыло алое закатное солнце — но ни клочка белесой дымки было не видать.

С другой стороны пляжа возвышался отвесный каменный склон. Он тянулся влево и вправо вдоль берега насколько хватало глаз. Справа эта стена заворачивала, образуя выдающийся далеко в море утес, над которым в сгущающихся сумерках можно было разглядеть далекие отблески факелов на прямоугольных зубцах крепостной стены. Интересно, это уже Эккерпорт или нет? И если нет, то как до него добраться?

Тут и там из песка торчали остроконечные обломки скал. Я задумчиво потеребил здоровенный изумруд, висящий на моей груди, но в конце концов с досадой отпустил его. Вряд ли амулет-подсказчик, ориентированный в основном на бухгалтерские расчеты и построение экономических моделей, мог помочь в определении моего текущего местоположения.

А тем временем сумерки сгустились еще больше, с моря потянуло холодом и сыростью. Не поймите меня неправильно, я не нежная фиалка, но все же предпочитаю тепло и сухость всякой промозглости. А потому начал оглядывать окрестности. Если верить изумруду, в окрестностях Эккерпорта процветает рыбный промысел. А такую погоду рыбаки скорее всего будут пережидать на берегу. Следовательно, надо искать рыбацкую деревню или временный лагерь!

К моему удовлетворению, искать пришлось не слишком долго. Отблески огня виднелись издалека. Утопая по щиколотку в песке и продолжая в полголоса ругаться, я двинулся на свет.

У огня сидела компания человек в пятнадцать-двадцать. Кто-то уже лежал, укрывшись какими-то тряпками, но больше половины бодрствовали.

Меня удивило в первую очередь то, что большинство из них были практически мальчишками! Юноши в возрасте от шестнадцати и где-то до двадцати двух лет, одетые в простые домотканые рубахи и штаны. Рыбаки в моем понимании должны были быть как минимум матерыми, просоленными бородатыми мужиками лет тридцати отроду, а как максимум — седовласыми стариками. Которые ходят в море в компании самое большее двух-трех сыновей, которым и передают секреты ремесла. Здесь же на пятнадцать юнцов я заметил лишь одного старика в такой же простой одежде, разве что с лохматой накидкой на плечах. Когда я уже почти подошел к кругу света, образованного пламенем, в поле моего зрения появился мужчина средних лет, с черными длинными волосами и аккуратной бородкой, одетый явно куда богаче окружавших его рыбаков: в длиннополый синий камзол с накидкой-безрукавкой того же цвета, со стоячим расшитым серебром воротником, синие же бриджи и белоснежные чулки. В руках он держал жезл с горящим на конце алым камнем. Маг?

— Эй, кто там? — крикнул он, глядя куда-то в мою сторону. Я мог бы поклясться, что, несмотря на уже опустившуюся на пляж темноту, этому типу совсем не требуется зрение, чтобы почуять мое присутствие. Подтверждая мои слова, изумруд завибрировал, предупреждая о направленной в мою сторону магии. И верно: взгляд голубых глаз мага остановился точно на мне. Считая дальнейшую игру в гляделки бессмысленной, я выступил на освещенный участок.

— Прошу простить меня, добрые люди, — обратился я вроде бы ко всем, но смотрел при этом по-прежнему в глаза черноволосому колдуну. — Зовут меня — Треор... Треор из Крагенсдорфа, — вовремя вспомнил я название города-государства на Востоке, достаточно удаленного отсюда, чтобы можно было каким-то образом опровергнуть мои слова. — Каналья-корабел обманул меня, высадив непонятно где! А так, держу я путь в славный город Эккерпорт, что на Кленовом Берегу. Скажите, далеко ли до нужного мне места?

Про себя я подумал, что, если черноволосый не дурак — а маги дураками редко бывают — то он вряд ли мне поверил. Но, тем не менее, на его лице не отразилось ничего, кроме вежливого любопытства. Оглядев меня внимательным взглядом (все это время изумруд вибрировал как бешеный — колдун явно оглядывал меня во всех мыслимых и немыслимых диапазонах, пытаясь найти подвох) и, наконец опустив жезл, сделал приглашающий жест в сторону костра.

Я незаметно выдохнул. Кажется, первую проверку в новом мире я выдержал. Посмотрим, что нас ждет впереди...

Только когда чародейский жезл перестал светиться, а сам чародей спокойно двинулся к костру, сидящие там возобновили прерванный разговор. Я только сейчас понял, что с тех пор, как маг встал со своего места у костра и до сего момента все сидящие у огня замерли и умолкли. Чего они тут так боятся? Не морских же обитателей? Хотя, черт его знает, чего ожидать от этих миров меча и магии, какие тут ктулхи подводные водятся...

Несколько юношей тут же подвинулись, освобождая мне место на одном из бревен, уложенных возле костра и служащих сидящим вместо скамеек. Рядом опустился на свое место колдун. По его правую руку я разглядел еще одного человека, чья одежда сильно выделялась на фоне простецких рыбачьих рубах. Он был закутан с ног до головы в бесформенный балахон темно-синего цвета. Ни ног, ни лица, скрытого под глубоким капюшоном, не было видно. Я посчитал, что не слишком прилично глазеть на людей, желающих скрыть свою личность, а потому поспешил отвести взгляд. Тем более что эти люди только что пустили тебя к костру и даже — ого! — поделились одной из рыбешек, в изобилии жарившихся на палочках у огня.

Когда я закончил с едой, чародей посчитал, что пора бы возобновить наш разговор:

— Так куда вы, уважаемый, эээ...,

— Треор. Треор из Крагенсдорфа, — улыбнулся я в ответ. — А путь я держу в Эккерпорт. Есть у меня там некоторые дела..., — неопределенно покрутил я пальцами в воздухе.

— В самом деле? — задумчиво протянул чародей, чуть приподняв брови.

Странная такая выходила светская беседа: на ночном берегу, у костра рыбаков, в преддверии надвигающегося шторма.

Но я понимал подозрительность мастера Бельтиранда — так он мне представился. Картина маслом: ночной пляж, усталые путники делят скудный ужин с рыбаками, через деревню которых они, как стало ясно из разговоров, ранее проходили. И тут из ниоткуда (как я понял, из-за того, что я вошел в этот мир в каких-то ста метрах отсюда, маг почуял меня в самый последний момент, так как раскинул свои магические 'датчики' в более обширном радиусе) вываливается богато одетый мужик с одним-единственным ларцом под мышкой и рассказывает, что он 'просто купец', которого недобросовестный перевозчик высадил мимо обусловленного места. То есть при этом не ограбив, не отняв ни ларца с явно ценным содержимым, ни огромного изумруда на золотой цепи, ни богатой одежды, а только 'высадив не в том месте'. Так этот купец еще и не намок почти! Попахивает если не ложью, то недоговорками уж точно!

Конечно, я улыбался, что-то говорил, как-то увиливал, и подозрительный маг в конце концов отстал. Его явно куда больше беспокоило что-то другое: он то и дело задумчиво хмурился, вглядывался в темноту, сканируя окрестности снова и снова (изумруд улавливал и такие чары, но уже не так сильно вибрируя при этом — все же направлены они были не на меня). Частенько он косился на сидящую справа человека в капюшоне, которого представил, как своего ученика. Я покивал с умным видом, но не подал виду, что распознал ложь — все же сам маг был так любезен, что не отреагировал на мои собственные недоговорки, а потому я решил ответить на это встречной любезностью и не лезть с расспросами.

Спать я ложился чуть в стороне от костра: все же заколдованный плащ я у Артаса выторговал не зря и потому не боялся замерзнуть. А вот чего я боялся, так это что какой-нибудь излишне алчный рыбачонок (язык не поворачивался назвать этих мальчишек рыбаками) сунется к моему ларцу. Украсть не украдет — все-таки охранные чары накладывал не кто-нибудь, а самый настоящий бог! — но вот рук лишится точно. Как тут обстоят дела с подобными чарами, я не знал. Может, такие ларцы у каждого второго торговца есть, а может, это такая редкость, что наличие подобного артефакта у меня вызовет огромное количество вопросов! Не особо хочется проверять.

Но, несмотря на мои опасения, никаких проблем ночь мне не принесла.

6

А вот утро началось как раз с них! В смысле с проблем.

Проснулся я от грубых криков и суеты, слышавшейся от стоянки рыбаков. Проснувшись, я начал шарить вокруг себя. И лишь схватив под мышку ларец, пришел, наконец, в себя.

Мне повезло — устраиваясь на ночлег в темноте, я лег так, что от остальных спящих меня отделял склон небольшого бархана и один из тех скальных обломков, что я приметил еще ночью. А потому напавшие на рыбаков солдаты не заметили меня сразу.

А напавшие действительно были солдатами: более-менее однотипное, пусть и дрянное, снаряжение, короткие копья, одинаковые гербы на груди — ребята явно служили одному и тому же сеньору. Вряд ли это стража Эккерперта, тамошние наемники одеваются нарочито щегольски, к тому же не носят гербов на груди, только значки своих рот.

Никакой драки уже не было: два десятка мальчишек повязали полусонными. Разве что у старика в лохматом плаще зиял синяк под глазом — видимо попытался сопротивляться. А чуть в стороне, окруженный десятком алебардистов с оружием на изготовку, стоял вчерашний маг. Правда, видок у него был неважнецкий: одна рука держала горящий алым светом жезл, вторая прижималась к окровавленному боку. Его 'ученика' поблизости видно не было.

Зато прямо напротив него, опершись на огромный двуручный меч, стоял, по всей видимости, предводитель нападающих.

Он выделялся на фоне солдат как породистый ротвейлер посреди своры дворовых шавок. Расшитый серебром пышный зеленый берет с щегольским пером, вроде бы страусиным, сине-зеленый камзол с плечными буфами, украшенными разрезами и бантами, бриджи под цвет всего этого и высокие сапоги. На спину ниспадала грива чуть вьющихся волос медного цвета, лица же я не видел — мечник стоял спиной ко мне.

— Эй, колдун! — говорил меж тем разодетый воин. — Сдавайся уже. Если не будешь сопротивляться, гарантирую жизнь и достойное обращение. Слово солдата!

Вместо ответа мастер Бельтиранд вскрикнул и выкинул руку с жезлом вперед. С его конца сорвалась фиолетовая молния, устремившаяся в сторону обладателя огромного меча.

Тот начал движение одновременно с чародеем, легко уйдя с траектории атаки. Молния ударила в алебардиста, стоящего позади щеголя в сине-зеленом, и тот с криком рухнул на песок. Насколько я могу судить, без каких-либо перспектив подняться.

Мечник же, воспользовавшись открывшейся возможностью, нырнул под руку мастеру Бельтиранду и с силой ударил кулаком тому под дых.

Колдун со стоном согнулся, роняя свой жезл и сползая на землю. Наемник же — а одетый в яркие одеяния воин был, скорее всего, наемником — аккуратно заломил ему руки за спину и мягко зафиксировал бессознательного чародея.

— Эй! Как вас там?... Вот ты, — указал он на ближайшего солдата, — и ты. Оттащить колдуна в сторону и караулить. Да смотрите у меня, — сунул он под нос выбранным солдатам кулак под нос, — пнете хоть раз — лучше сразу вешайтесь! Слово Ульриха ван Дрейка — на вес золота, и уж всяко ценней ваших никчемных душонок!

После такой напутствующей речи мечник повернулся к выбранным алебардистам спиной, а ко мне, стало быть, лицом. Краем глаза я успел заметить, что солдаты позади этого Ульриха злобно переглянулись, но перечить наемнику не посмели и поплелись исполнять порученное.

— Ба! — воскликнул тем временем мечник, углядев меня. — А ты что за птица такая? Что, олухи, прозевали?! — тут же накинулся он на стоявших ближе всего к моему укрытию солдат. Те лишь бестолково пучили глаза и переводили изумленные взгляды с меня на своего предводителя. Точней, это тогда я думал, что он их предводитель.

На лицо этот Ульрих оказался весьма приятной наружности: медного цвета эспаньолка, витые усы, зеленые глаза. Разве что шрам, проходящий сверху вниз по левой стороне лица, рассекая бровь, слегка портил общее впечатление.

— Ну так кто же ты такой, милчеловек? — снова обратился ко мне наемник, опёршись на свой чудовищных размеров меч и оглядывая меня с ног до головы. Кажется, такие мечи называют цвайхандерами, но не поручусь за это.

Я же постарался как можно скорее проанализировать ситуацию и решить, что ответить. Главное — держаться уверенно, они ведь явно проводят какой-то плановый рейд, так что...

— Насколько я могу судить, — начал я нарочито вежливо, — подобные вопросы впору задавать мне. Вы же, как я понимаю, не стража Эккерпорта? — вежливо наклоняю голову к плечу и неотрывно смотрю на медноволосого.

Какое-то время он изумленно молчал. А потом громко расхохотался.

— Ахахаха! Ну, ладно, купчина, уел, уел, чего таить! — похоже было, что он искренне развеселился. — Действительно, мы здесь по заданию Его Светлости графа Арконайра, владельца здешних земель...

— Не владельца, — вежливо поправляю его я, чем заслуживаю еще один полный удивления и... уважения взгляд наемника. Странно, но солдаты вокруг него смотрели на меня скорей испуганно. Так обычно смотрят на психа или самоубийцу. — Здешние земли граф арендовал у магистрата Эккерпорта с правом собирать определенные налоги. И не более того! — строго посмотрел я на мечника. — И уж тем более, — перевожу я взгляд на связанных рыбаков, — ему никто не давал права портить или расхищать арендуемое имущество.

Меня самого покоробил термин 'имущество', применительно к живым людям, но да что поделать? Надо было наезжать со спокойным и уверенным видом, невзирая на термины.

— Хм... Ну ты, купчина, даёёёшь..., — задумчиво помотал головой из стороны в сторону наемник. — Чешешь как по писанному. Ладно, — махнул он рукой в мою сторону и доставая из-за пазухи резную курительную трубку, — постой вон, в сторонке, щас с этими закончим — поговорим. Да не бойся, не тронем! Мы ж не отморозки, право слово...

— Милейший, вы, кажется, не поняли, — нахмурился я. Не люблю я, когда мне делают такие одолжения, из серии 'живи уж, букашечка'. — Не знаю, что вам сделал мастер Бельтиранд, да и знать не хочу, но вы сейчас — на территории Коалиции Вольных Городов, а не в своем графстве и уж тем более не в Империи! А потому извольте-ка прекратить разбой и проследовать в Эккерпорт, где магистрат...

— Знаешь, что, купчина, — прервал меня мечник. Лицо его посерьезнело, трубку он убрал обратно за пазуху. Меч же, наоборот, демонстративным движением закинул на плечо. — Иди-ка ты отсюда подобру-поздорову. Ты парень-то храбрый да принципиальный, сразу видно. Уважаю я таких, вот ей-ей уважаю! И зла к тебе личного никакого не питаю. Но у меня контракт, — покосился он на окружавших нас графских алебардистов, — и я намереваюсь исполнить его до конца. Сечешь? — приподнял он бровь.

А я про себя выругался. Закон, конечно, на моей стороне: береговая линия всего Кленового Побережья была неотъемлемой территорией Коалиции и то, что солдаты одного из южных феодалов творили тут разбой и произвол, было неслыханной наглостью! Но проблема любого закона в том, что, будь ты хоть сто раз прав, но у тебя при этом нет за спиной толпы мордоворотов для его поддержания, первый же гопник с легкостью подотрется этим самым законом и продолжит творить то, что захочет. И потому я, глубоко вздохнув, развел руками и отступил назад. Будь у меня меч... хотя все равно я ничего бы не сделал в одиночку. Даже не будь вокруг отряда солдат, лезть в драку с профессиональным мечником, вооруженным огромным цвайхандером, как-то не очень хотелось. Несмотря даже на его, вроде как, симпатию ко мне лично. Убить, может, и не убьет, но по морде получать тоже неохота.

Я бы, наверное, так до последнего и простоял, беспомощно наблюдая за происходящим, но тут из-за одного из скальных обломков раздался истошный девичий визг!

Все повернулись в ту сторону. А там двое графских солдат тащили под руки... Ба! Неужто это тот 'ученик' мастера Бельтиранда?! Понятно, почему он... а точней она пряталась под балахоном!

Длинные русые волосы были заплетены в две косы, порядком растрепанные, надо сказать. Личико было довольно миловидным и донельзя напуганным. Двое ублюдков, что тащили её, без особого стеснения лапали девушку, заходясь хохотом в ответ на визг своей жертвы.

Солдатня вокруг явно оживилась. Ну как же — живая баба, да еще в такой глуши!

Я же глубоко вздохнул и подумал, что как-то быстро заканчивается мое приключение. Я еще мог стерпеть похищение молодых мужчин в рабство (куда их тащат я тогда еще не знал, а потому предположил самое очевидное), но спокойно пройти мимо толпы ублюдков, собирающихся надругаться над девушкой... Ну, не могу я так! А учитывая, что они бы меня в процессе сопротивления, скорее всего, убили, то... прости, друг Артас, завалил я дело Хаоса прямо на старте.

Но только я потихоньку сделал шаг к поверженному магу (единственный, пусть и призрачный, шанс освободить девчонку был в освобождении мага) и примерился к мечу на поясе ближайшего солдата, как меня снова удивил Ульрих ван Дрейк.

Спокойно, даже несколько лениво, он выступил навстречу двум тащившим девушки алебардистам и... отправил того, что был справа, в продолжительный нокаут мощным ударом в челюсть. Я даже поморщился: противный влажный хруст, сопровождавший это действо, означал, что бедняга безбожно искалечен.

Второй, с расширившимися от изумления и ужаса глазами, просто стоял, забыв даже вынуть руку из складок одежды девушки, пока не отправился в полет вслед за своим товарищем.

Наступила гнетущая тишина, во время которой рыжий наемник успел подхватить давящуюся слезами девушку и запахнуть разодранную на её груди рубашку и плащ. После этого он все так же спокойно уставился на обступивших его полукругом солдат.

Один из них, подбежав к вырубленному первым товарищу, с ужасом воскликнул:

— Он мертв!

— Ты чего, Ульрих? Совсем ума лишился?! — взрыкнул один из алебардистов, обладатель объемистого пуза, обтянутого гербовой тканью. Я только сейчас увидел на его камзоле значок сержанта.

— Кажется, я уже говорил. И тебе, Грил, и всем остальным. И не раз: если солдат Братства дает кому-то слово, он его выполняет. Говорил? Говорил. Я этому чародею давал слово на хорошее обращение с ним и его учеником? Давал? Давал...

— Да пошел ты! — сплюнул названный Грилом и махнул рукой. Десять человек разом кинулись на мечника в сине-зеленом. Нахлынули... и отхлынули, сопровождая этот процесс криками боли, хрипами и брызгами крови. Потому что Ульрих сделал резкое круговое движение мечом, отбрасывая, рубя и калеча наступающих!

В принципе, те полтора десятка солдат, что противостояли ему, могли попытаться каким-то образом задавить наемника грубым числом. Но сориентироваться и додуматься до этого он им просто не дал: вслед за первым круговым выпадом последовал длинный прыжок! Огромный меч описал широкую дугу сверху вниз... и толстяк Грил рухнул на песок, разрубленный почти напополам, орошая все вокруг фонтанами крови.

Дальнейшее я попросту не разглядел. Пригнувшись, я сиганул обратно за бархан, опасаясь, что в общей свалке может прилететь и мне. Но, подозреваю, что все это время на пляже происходило следующее: сине-зеленый смерч с цвайхандером в руках носился по пляжу и превращал незадачливых графских дружинников в фарш.

За девушку я не беспокоился: она была под защитой Ульриха и осталась в стороне от основного замеса.

Когда последние звуки схватки утихли, я осторожно выглянул из своего укрытия.

Ульрих ван Дрейк с самым задумчивым выражением лица вытирал свой меч какой-то ветошью, не обращая внимания ни на кинувшуюся к Бельтиранду девчонку, ни на притихших рыбаков, ни на меня. И черт меня дери, если думы, одолевающие сейчас наемника, были радостными.

— Эм... Мастер Ульрих, если вы переживаете насчет нарушенного контракта, то смею вас уверить: с точки зрения законов как Коалиции в общем, так и Эккерпорта в частности, первым условия договора нарушил ваш наниматель! Вы же лишь...

— А? Ну да, — как-то не очень обрадованно среагировал мечник.

Похоже, даже мой чудесный амулет со всей хранящейся в нем информацией о местных законах и обычаях, не мог объяснить столь удрученного состояния сидящего передо мной человека.

Наконец он встал, последний раз встряхнул меч, и убрал его в ножны за спиной. После этого, потерев подбородок, внезапно повернулся ко мне:

— Эй, купец! А тебе телохранитель, случайно, не нужен?

Тогда, помнится, я поначалу впал в ступор от такого поворота дел. Кто ж знал, что со временем у меня наберется целая команда таких же отмороженных личностей?...

Глава 3. Звезда и роза.

7

В Эккерпорт мы вступили под звуки рожков и волынок, под дождем из конфетти и в окружении радостной толпы. Что нынче празднуют горожане, изумруд подсказать затруднялся. Все же по большей части в него было понапиханы местные законодательные шедевры и экономические модели, а не расписание праздников. Но я не унывал — надеялся поподробней расспросить своего новоиспеченного телохранителя, как только мы сядем в каком-нибудь не слишком шумном месте. Как мне настойчиво подсказывал желудок, одна-единственная жаренная рыбешка, съеденная накануне вечером, никоим образом не влияет на сытость организма поутру — а потому нам предстоял нелегкий труд по поиску трактира, где можно было снять отдельную клеть и, наконец-то, нормально поесть и поговорить.

Кое-что, правда, мы успели обсудить по дороге к Морским Воротам Эккерпорта — как оказалось, они были в каком-то часе пути от того места, где разыгрался кровавый финал драмы на пляже. Ульрих вообще оказался довольно ценным в смысле информированности кадром. Как только я выплатил ему аванс за месяц (а договорились мы на трех золотых в неделю), он тут же повеселел и разговорился.

Я узнал и про Братство, и про южные Маноры, и многое другое! Иногда свою лепту вставлял мастер Бельтиранд, с которым — к моему изрядному удовольствию — нам оказалось по пути. Он тоже, как выяснилось, держал путь в Эккерпорт, где надеялся получить место городского чародея. А попутно провожал беглых рыбаков, идущих в магистрат жаловаться на притеснения со стороны графа Арконайра. Чародей вообще показался мне весьма принципиальным товарищем, держащим слово и придерживавшимся определенного личного кодекса поведения. Такие ребята мне всегда нравились, по крайней мере от них никогда не приходится ждать удара в спину.

Кто его очаровательная спутница и почему она вынуждена прятаться под бесформенной хламидой балахона, он не стал распространяться, да я и не настаивал. Главное, что претензий к моему наемнику по результатам их драки больше никаких не было. Ну еще бы, учитывая, что тот заступился за подружку колдуна!

Как они мне пояснили, те мальчишки из рыбацкой деревни — не единственные беглецы с юга. С недавних пор тамошние полунищие феодалы нашли себе новый источник дохода: продавать молодых парней в солдаты.

Насколько я понял, что-то вроде регулярной армии было только у одного государства в этом мире: у Восточной Империи. Бывшие кочевники и, как следствие, превосходные наездники, имперцы в то же время довольно паршиво воевали в пешем строю. И хотя огромная масса порабощенных народов за те пятьсот лет, что существовала Империя, дали ей кучу новых знаний и технологий, в том числе и в искусстве войны, сами имперцы драться пешими не умели и не любили. Для этого они массово использовали полки этаких 'янычар', солдат-рабов из числа завоеванных народов.

Конечно, за полтысячелетия многое изменилось, юрты кочевников сменились усадьбами и каменными домами, а рабство заменили на что-то вроде крепостного права. Но суть-то осталась та же! И рекруты, набираемые из крепостных по определенному принципу, были, по сути, теми же рабами, только в красивой форме.

На Вастейде — западном материке, где собственно я сейчас и находился — у Империи был ряд колоний и торговых постов, но не слишком много. И тем не менее, этим колониям, организованным по принципу военных лагерей, постоянно требовались рабочие руки и — главное — солдаты. Везти их через океан было, мягко говоря, накладно. Потому набирали из местных, по большей части из захваченных рабов.

Конечно, находились среди южных дворян и такие идиоты, что продавали собственных крестьян, забыв, что именно они являются основным источником их дохода. Но таких было чрезвычайно мало: большинство предпочитали наживаться за счет соседей, в том числе Коалиции Вольных Городов.

Граф Арконайр и вовсе посчитал, что купцы Эккерпорта дали ему карт-бланш на разграбление собственных земель. Вот уж кто, если верить словам Ульриха, был сущим гопником, любые компромиссы и договоры искренне считающим проявлением слабины.

Дело было в следующем. У города во владении были обширные земли на юге и западе, населенные вольными арендаторами, плативших городу налоги за пользование землей. Так что, называя этих рыбаков 'имуществом', я ОЧЕНЬ сильно погрешил против истины. Хорошо, что ни Бельтиранд, ни Ульрих тогда не заметили моей оплошности...

Так вот. В обмен на патрулирование южных рубежей и взятие на себя хлопот по сбору налогов, граф получал право на половину собранной аренды. Он, правда, совершенно не понимал смысла слов 'вольный арендатор' и 'договор'. Местных крестьян и рыбаков он воспринимал как отданных ему в полное владение крепостных, с которых мало того, что можно было драть три шкуры, так еще и продавать налево.

В том месте своего рассказа, где шла речь об охране границ, Ульрих презрительно кривился. Магистрат Эккерпорта в последние несколько лет жалел денег на найм профессиональных отрядов (мне это показалось чрезвычайно странным, но да обо всем по порядку) и старался обходиться всякими полумерами. Ну навроде таких вот договоров с владетелями Южных Маноров. За соблюдением которых, как я понял, магистрат не особенно следил. Тот же граф Арконайр, несмотря на творимый беспредел, аккуратно присылал магистрату их 'долю', так что синдики города пока что усиленно закрывали глаза на его 'шалости'.

Услышанное заставило меня самого нахмурить брови и призадуматься.

Авторитет и сила Вольных Городов во многом основывались на том, что беглые крестьяне из Северных Королевств, Южных Маноров и Империи находили здесь убежище. Из Вольных Городов выдачи нет — этот принцип был тверд как сталь! Плати аренду, служи в страже, работай и зарабатывай, приноси иную пользу — и в случае, если твой бывший хозяин явится, чтобы вернуть тебя обратно, или грянет иная беда, Коалиция встанет на твою защиту!

Что же такого произошло, что магистрат Эккерпорта решил нарушить этот краеугольный принцип? Причем, как я понял, это началось относительно недавно: где-то пару лет назад.

Конечно, Ульрих не особенно задумывался над подобными вещами, причинно-следственными связями и прочим. Рассуждения о происходящем сопровождались фразой 'что за времена паршивые настали?' — но никаких выводов или предположений он не делал. Ну, оно и понятно, его задача — мечом махать. До тонкостей социо-политики Эккерпорта ему не было дела.

8

Мы прошли уже третий трактир, попавшийся нам на пути, но пока нигде не нашли не то что отдельного эркера для неспешного завтрака, но и вовсе свободного места. Все здешние заведения общепита были забиты чуть ли не до крыши: горожане и гости Эккерпорта, как оказалось, съезжались на праздник еще со вчерашнего утра, а праздновать (считай — пить) начали уже с вечера. В принципе, я так и предполагал, не спеша двигаясь по Торговому Кварталу, постепенно забирая к западу, в сторону Самоцветных Ворот.

Все-таки амулетик мне попался отличный: вчера, лежа на плаще, в стороне от костра, я уделил некоторое время на то, чтобы покопаться в нем и изучить ту немногочисленную информацию, что была в нем по Эккерпорту. Карта города, описание кварталов, прочие тонкости. И сейчас я собирался, перекусив и немного выпив, неспешно прогуляться по каждому району, узнать цены и присмотреть себе логовище — всегда мечтал о собственном доме, и стараниями одного знакомого божества у меня на это теперь есть деньги.

Ульрих тоскливо оглядывался по сторонам, периодически поглядывая на мою безмятежную рожу.

— Э-э, почтенный Треор, — наконец напряженно протянул он, когда мы в числе нескольких других разодетых прохожих подошли к обитым ажурными украшениями Воротам. — А куда мы, собственно, идем?

— В Самоцветный Квартал, конечно же, — будто это само собой подразумевалось, произнес я.

— Э-эм, а мне что же..., — замялся наемник.

— А ты идешь со мной, — спокойно продолжаю я. — Не забывай, что ныне ты — мой телохранитель. Куда я — туда и ты. Да-да, сегодня, в праздник, твоего жалования не хватит даже на то, чтобы выпить пару стаканов вина в Самоцветном Квартале! — поднимаю руку я. — Но сегодня, в честь знакомства, плачу я.

Я отвернулся, но все же успел увидеть, как брови моего новоиспеченного наемника удивленно ползут вверх. Про себя хмыкнув, я сунул стоящему у ворот стражнику золотой, и мы прошли через ворота.

В Торговом Квартале улочки, хоть и вымощены брусчаткой, были по большей части узкими и темными: вторые этажи домов выдавались вперед, затмевая дневной свет и нависая над прохожими подобно потолку тоннеля.

Здесь, в Самоцветном Квартале, улицы были не в пример шире: две телеги на них точно бы разъехались, даже не зацепившись друг за друга. Вместо простых беленых стен тут и там виднелись резные каменные фасады купеческих усадеб и дворцов. Я видел даже парочку ажурных оград вокруг ухоженных садов — чему сильно удивился!

Все-таки этот мир сильно отличался от нашего. Вроде бы он соответствовал аналогичному нашему периоду 15-16 века, а вроде и нет. Были у меня соображения на этот счет, кое-что о влиянии магии на развитие науки и культуры... но мне эти рассуждения никак помочь не могли, поэтому я решил отложить их на будущее.

Прохожих здесь было не в пример меньше: во-первых, стража здесь была злее, во-вторых, выпивка в разы дороже, особенно в праздничные дни. Ну и в-третьих, по праздникам за вход в Самоцветный Квартал полагалось платить пошлину или предъявлять особый пропуск, а денег на такую роскошь у большинства обитателей Эккерпорта просто не было.

Первый трактир я пропустил, даже не особенно взглянув на вывеску. Несколько раззолоченых карет с гербами на дверях ясно давали понять, что здесь остановились какие-то дворяне. Зная нравы этой публики, я решил не рисковать и не пересекаться с ними. Можете сколько угодно говорить, что я мысли стереотипами, но у меня в мозгу засел старинный анекдот, в котором купец пришел взыскать с какого-то герцога или даже короля долг в сорок монет, а тот вытряс из купца еще шестьдесят 'для округления'. И такие истории в разных вариациях, как я знал, были не редкостью в Средние Века. И будь я хоть трижды миллионером и олигархом, без длинной череды знатных предков и пафосного герба, в этом мире я — никто и ничто! Так что, даже если владельцы карет и их челядь не доставят мне особых хлопот, чувствовать на себе их надменные взгляды не особенно хотелось.

Когда я, даже не притормозив, прошел мимо этого трактира, Ульрих еле слышно выдохнул за моей спиной. Ага, видимо тоже представил перспективку оказаться в пафосном заведении в компании надменных дворянчиков.

А вот второй трактир мне понравился. Каменная арка входа покрыта резьбой, её обвивают плющ и виноградная лоза. Изнутри исходил дивный запах жареного мяса с пряностями, а также гул голосов, бренчание лютни и даже смех.

Я поднял глаза на вывеску. 'Звезда и роза' — как-то слишком лирично для трактира, пусть и расположенного в самом богатом квартале города. Но да ладно, я никогда не был против лирики.

Несмотря на осень, к полудню над городом повисла довольно жаркая погодка, а потому прохлада главного зала была очень кстати. В отличие от трактиров Торгового Квартала, где посетители располагались за длинными столами, на лавках, в 'Звезде и розе' столики были круглыми и разного размера: для одного-двух посетителей, для компании побольше и так далее. В дальнем углу я углядел что-то вроде привычной человеку нашего мира барной стойки. К ней мы с Ульрихом и двинулись.

Посетители на нас, конечно, косились, но не слишком. Все свое внимание они посвящали кто еде, кто — бренчащему в уголке что-то неразборчивое менестрелю, а кто — шумным тостам в веселой компании. Последних, кстати, было больше всего. Оно и понятно — праздник все-таки! Конечно, здесь собралась весьма состоятельная публика: местные торговые воротилы, ремесленники Цехов Первого Ряда и прочие — но это не мешало этим людям отмечать праздничный день так же шумно и весело, как толпа в том же Торговом Квартале. Несколько служаночек в передниках сновали туда-сюда, разнося кувшины с золотистой и рубиново-алой жидкостями, блюда со всякой закуской и так далее.

Ко мне подскочил половой и, услужливо склонившись, осведомился:

— Чего угодно-с Вашей милости?

Мда, все-таки роскошный прикид играет немалую роль в этом мире. Да что уж греха таить, в нашем тоже! Встречают по одежке, нэ?

Кинув половому серебряную монету, я произнес:

— Ну для начала, любезнейший, организуйте нам столик... где-нибудь в стороне от общего веселья. Ну и всего понемногу... вина там, закуски, а затем... что там у вас есть сегодня отобедать?...

В общем, уже через две минуты мы ожидали, когда нам запекут поросенка и угощались какими-то местными устрицами в сливочном соусе, под мягкое белое вино, сидя в зале поменьше, разделенном на несколько секторов перегородками из темного дерева. Единственным нашим соседом был сидящий в дальнем углу старичок в длинном белом халате, расшитом золотыми узорами, читающий какую-то книжицу под стаканчик вина. На голове старика я заметил выбритую тонзуру. Священник?

Когда мы зашли, он оторвался от своего занятия и пристально посмотрел прямо на меня. При этом, как мне показалось, с удивленным выражением лица...

Интерлюдия 2. Эккерпорт, трактир 'Звезда и Роза'.

Преподобный Коил всегда сторонился суеты и шума. Много лет назад он, молодой и наивный, переступил порог Храма Нелота, став послушником, и вот он уже архи-пресвитер целого региона!

'На все воля Богов' — так он любил повторять.

На самом же деле, дело было не только в благословении Господина Нелота. Взлет начался с получением им собственного прихода. Тихий, скромный священник, всегда стремившийся помочь каждому страждущему, быстро приобрел уважение своей паствы и популярность в соседних деревнях.

Дальше — больше! В то время, как клирики Таракатского Собора Всех Богов подвергались нападкам за свою показную роскошь, надменность и несоблюдение собственных заповедей, Коил организовывал строительство приютов, самолично исцелял зачумленных во время Большого Мора, ходил босиком и частенько недоедал. Тогда он уже прошел Третье Посвящение, получив звание прелата, и готовился к Четвертому.

Воспоминания, воспоминания... И вот он уже третий год живет в Эккерпорте, наставляя людей Кленового Побережья в слове Нелота. Конечно, у него уже не получалось, как раньше, скакать козликом туда-сюда, исцеляя, проповедуя и наставляя: возраст давал о себе знать. Но да теперь от него это и не требовалось: годы упорной работы сплотили вокруг него слаженный клир. Вот пусть молодые, с горящими глазами, и бегают, а он сам...

Он сам любил уединиться где-нибудь в келье, со стаканчиком полусухого домашнего вина и ломтем душистого хлеба, перечитывая любимые фрагменты из Жития и Писания Всех Богов.

Он по-прежнему был очень могуч в использовании Светлых сил. Но, конечно, не так силен, как, скажем, Кранар Солнцеликий, здешний Главный жрец Кинатра. И, несмотря на собственную популярность у простого народа, да и у многих богачей, тягаться с культом Кинатра Коил не мог. Да и не стремился. Нелот, в отличие от того же Кинатра, был проповедником и нестяжателем, тогда как бог-покровитель Кранара был Воином и Защитником.

Конечно, купцы Коалиции предпочли бы, как это было в старые времена, бить поклоны языческому демону Вларгу, покровителю наживы и корысти, но, слава Светлым, эта мерзость была выжжена с лица всех Пяти Континентов уже столетие назад...

В тот день преподобный Коил, как обычно, ушел из Храма на весь день, двинувшись на свой обычный праздничный променад. Он делал это сразу же после заутрени каждый городской праздник — все же эти торжества были, по большей части, богомерзко светскими! Слишком шумные, слишком пьяные, слишком распутные... И, к тому же, требовали закрытия всех храмов города после полудня. Возмутительно!

Все-таки иногда он ловил себя на мысли, что с еретиками-имперцами его роднит один факт: они всеми силами культивировали и абсолютизировали религию, любую религию! Конечно, тезис про то, что их Бессмертный Император — посланник Всех Богов и Их наместник на земле, весьма спорен и даже еретичен, но... Но то, КАКОЙ статус имеет религия и вера в Империи — стало притчей во языцех! И лишь продолжительные медитации и молитвы избавляли преподобного Коила от еретических мыслей о признании Империи союзником Великой Веры.

Так вот, очередной 'праздничный променад' на День Поминовения Третьего Флота проходил, как всегда, в 'Звезде и розе'. Тихое, славное место, содержащееся четой высоких эльфов, было, на взгляд преподобного, самым приличным местом в городе. И, несмотря на то, что хозяева были язычниками (конечно, эльфийские боги были признаны всеми Светлыми конфессиями существующими и так же Светлыми, но к ним применялся уничижительный термин 'допустимое нелюдское язычество'), преподобный Коил предпочитал его всем другим.

Причин тому было множество...

Размышления преподобного были прерваны весьма... экстравагантным способом.

Он почуял... нет, не Тьму — этих ублюдков он научился определять на расстоянии в пару миль! Он почуял... нечто.

И исходило это Нечто от богато одетого купца с крупным изумрудом на груди, что вошел в Малый зал трактира где-то в час пополудни...

9

Если этот поп идет к нам, то, клянусь всеми Богами, мне это не нравится! Ролевухи ролевухами, но я слишком хорошо представлял, каковы были священнослужители в Средние Века. Не хватало еще запалиться на каком-нибудь пустяке, типа незнания местных религиозных реалий и оказаться на костре!

Чем меня порадовал Ульрих, так это тем, что тут же, при приближении к нам постороннего лица, поставил бокал с вином на стол и весь подобрался. Тот, кто ни разу не обучался владению оружием, вряд ли заметил бы перемены в наемнике. Но у меня-то был без малого десятилетний опыт махания железом! Сейчас-то я, конечно, не в той форме, что раньше, но знания не пропьешь.

Так вот, я тут же понял: стоит несчастному попу сделать один неверный шаг — и ему просто свернут шею.

И тут меня обдало холодом!

А если он почует Зерно??! Черт его знает, чем оно там фонит. Начинать свою карьеру с поповского трупа посреди элитного трактира было не слишком разумно...

А сам поп почти сразу взял быка за рога:

— Мир тебе, купец! Мира и покоя тебе. Скажи, — тут строгий взгляд серых глаз уперся прямо в меня, — каким Богам ты молишься?

Изумруд предупреждающе завибрировал. И что это значит?? Ментальное заклятье? Принуждение к правде или еще что? Бесполезная каменюка! И по поводу Богов ни черта не было в нем зашито!

Но только я открыл рот для импровизированного ответа, меня... выдернуло.

Чья-то могучая рука взяла меня за шкирку и грубо вырвала из собственного тела в...

Мда, снова в Туман.

Я огляделся. Туман был другим, не таким, как в последнее мое путешествие сюда. Не было смутных очертаний таинственных развалин, не было шума прибоя. Тишина, которая еще называется гробовой...

— Так вот что за птицу Артас мне прислал, — раздался сбоку раскатистый бас. — Хиловат ты что-то, правда. Но да ладно, сойдешь на что-нибудь...

Я обернулся на голос и...

И обомлел.

Передо мной стоял великан!

Одетый в медвежью шкуру, могучий, с густой черной бородой и усами. На голове — шлем с огромными рогами, в меховых одеждах, он нависал надо мной, источая сладковатый запах хвои и меда.

— Ну давай знакомится, что ли, — прогремел великан наконец. — Мое имя — Вларг.. Я местный бог... ну, много чего. Но в том числе торговли. Артас сказал, пришлет мне помощничка... Так ты, выходит, тот помощничек. Приятно.

А я лишь вздохнул. Что ж эти боги нормальное время для общения выбрать никак не могут?...

Глава 4. Хлеба и зрелищ.

10

— Так это, — только и смог проговорить Вларг, почесав затылок. — Вот оно как...

Выражение его лица менялось с грозно-величественного на восхищенное и даже благоговейное, по мере того как я выдавал длинную, трехэтажную тираду, посвященную всем богам вообще, одному божеству Хаоса в частности, а также всем его дружкам, лезущим в мою жизнь по поводу и без!

Наконец великан в шкуре опомнился и, снова нахмурившись, кашлянул. Нет, не так. Он КАШЛЯНУЛ! Грянувшие громовые раскаты заставили меня подавиться новой порцией ругани и растерянно заморгать.

— Ты это, смертный... Того, в Тумане про богов-то потише! — он настороженно огляделся, будто прислушавшись к чему-то. — Я-то что, я парень свойский. Но мало ли кто тут рядом бродит...

Я поковырял в звенящих ушах и сморгнул. Звуковой удар был внушительным. И это он только недовольно хмыкнул! Что ж будет, когда этот Вларг действительно рассердится?...

— Не знал, что Артас, эээ... приставил ко мне местного куратора, — опомнившись, проговорил я, чтоб хоть как-то начать разговор.

— Курв... хурматора? — в свою очередь не понял меня бог торговли. — Не знаю, кого он там к тебе приставил, а меня попросил тебя направить и присмотреть, чтоб дело сделал. Ну вот я и... того-этого...

— Выдернул меня прямо на середине разговора с одним из местных попов. О-очень вовремя, я б сказал! Скажи на милость, КАК мне прикажешь это исчезновение объяснять??!

Вларг непонимающе почесал в затылке. Потом его лицо просветлело, он взмахнул рукой и... в Тумане открылось окно.

За ним я увидел Малый Зал трактира, сидящего наемника и склонившегося над столом священника. Они оба замерли в одной позе, так, что даже мышцы лица заморозились в забавных промежуточных гримасах.

— Ты это... не боись. Чай, не лаптем деланный. Ну что, знакомиться-то будем?

— Будем, — облегченно выдохнул я, махнув рукой. — Треор. Треор из Крагенсдорфа. Прошу любить и жаловать.

— Ну вот и ладушки, — удовлетворенно пробурчал Вларг. — Я чего у Артаса-то стал помощи просить, — тут же продолжил он, нахмурившись. — Тут у нас это... новый бог появился. Кинатр, Светлый Воитель. Ну и выводок его отпрысков и приятелей-прихлебал вместе с ним. Весь мир под себя за какие-то пару веков подмяли, даже не подавились! А старых богов, стало быть, того... к ногтю...

Я молча слушал и вникал, пока ничего не говоря.

— Большая часть-то сбежала в иные миры. А я вот остался. Мои-то служители еще кое-где остались, вот и перебиваюсь понемногу... Но, сам понимаешь, Богу Благополучия и Изобилия крохами такими питаться не того... не...

— Не этого? — дополнил я фразу, невинно хлопая глазами. Вларг же облегченно вздохнул, не заметив насмешки:

— Во-во! Понимаешь, хоть и смертный. Но я тебя еще предупредить хотел насчет Ар..., — тут взгляд Вларга упал на висящий на моей шее изумруд. — Ах, ты ж!... Не доверяет, хрен белобрысый, следилки на всех углах понавешал! — сплюнул он. А затем, пожевав губами, попытался закруглить разговор: — Ладно, после поболтаем, некогда мне.

— Эй, эй, милейший! Погоди-ка! Ты б хоть немного просветил еще насчет того, что за боги тут, что говорить, куда подаваться...

— Вот настырный, спасу нет! — снова повернулся в мою сторону могучий бог. — Некогда, сказал же! Ну ладно... говори всем, что Гверасу поклоняешься. Тоже из наших, старых Богов, только не гнобят его служителей так, как моих. Он сам войну не шибко любит, а вот язык у него подвешен куда как лучше, чем у меня — сумел, проныра, мирно с Кинатром как-то уговориться... Свяжется он с тобой, скажет, что дальше. Только вот, того-этого..., — Вларг снова покосился на изумруд, — в следующий раз без этой штуки являйся.

И исчез в Тумане.

А я, моргнув, понял, что снова сижу за столом в трактире 'Звезда и Роза', а на меня требовательно уставились серые глаза старичка в белой хламиде.

— Эм... Чту я, преподобный, бога Гвераса, — поспешно ответил я. Слишком поспешно, как мне кажется. Впрочем, старикан вроде бы не заметил этого.

— Вот как..., — поджал губы поп. Мой ответ явно пришелся ему не по вкусу, но повода для каких-либо недружественных действий явно не было. — Что ж, надеюсь, что пятину ты, купец, платишь полностью и в срок.

На этой невнятной фразе старик удалился. Пройдя мимо своего стола, он вышел из Малого зала.

— Ух, мастер Треор, — выдохнул Ульрих. — Ты что ж, выходит, наемничал раньше?

Чтобы не отвечать сразу, я снова поднял к губам бокал, делая длинный глоток. В голове роились какие-то образы. Но, в отличие от информации из изумруда, они были смутные, общие, требующие времени на осмысление.

Видимо, Вларг в последний момент кинул мне в мозг какой-то информационный пакет. Но то ли изумруд заблокировал 'сигнал', то ли сам бог Изобилия схалтурил — но мне пришлось приложить определенные усилия, чтобы возникший в голове образ обрел четкость.

Гверас. Божество риска, авантюр, в том числе с целью наживы — теперь понятно, почему они с Вларгом друзья-приятели. Только вот великан в шкуре покровительствует размеренному, спокойному благополучию. Ему поклонялись крестьяне, ремесленники, лавочники и большинство купцов — все те, у кого был постоянный, стабильный источник дохода, кто зарабатывал на жизнь своими руками и головой. Гверасу же бьют поклоны различные спекулянты, азартные игроки, златоискатели, циркачи и пираты — все те, кто ставил не на каждодневный честный труд, а на удачу и сиюминутную выгоду. В том числе и наемники.

Когда заложенная великаном информация окончательно оформилась, я сильно удивился: благопристойны и в принципе положительный культ Вларга запрещен иерархами Всех Богов, а вера в распутника-Гвераса — вполне себе разрешена, хоть и обложена внушительным налогом? Как так?!

Тогда я еще не знал всех подробностей, которые мне чуть позже выложит Ульрих.

Как я понял, Вларг был классическим языческим божеством, берущим свое начало из самых древних культов давно сгинувших первобытных племен. Он покровительствовал Благополучию и Изобилию еще тогда, когда оно зависело от силы воинов и охотников. Вларг был воистину богом-Патриархом, грозным, воинственным и упрямым настолько, что служители новых богов действительно боялись его.

Иное дело — ушлый Гверас. Слуги Бога-Взяточника, в отличие от излишне принципиального Вларга, прекрасно понимали силу Её Величества Коррупции, а потому очень быстро нашли с иерархами Светлых Богов общий язык. Пресловутая Пятина, взимаемая с них, давно уже стала одной из наиболее весомых статей дохода Церкви Всех Богов...

— Было дело, — неторопливо ответил я Ульриху. — Не здесь, конечно. Больше на Истерне, в Вольных Княжествах. Давно это было...

— Тогда я-ясно..., — протянул Ульрих. Кажется, он проникся ко мне куда большим уважением, чем прежде. Да и мое более чем странное поведение в качестве нанимателя получило достаточное обоснование.

— Ясно — это, конечно, хорошо, — ответил я, отправляя в рот очередную устрицу. — А если что не ясно — надо прояснить... Вот скажи мне, мастер Ульрих, у вас в Братстве не считается зазорным караваны охранять?

— А что ж в этом зазорного, — нахмурился тот в ответ, также вернувшись к еде. — Здесь, на Кленовом Побережье, в основном этим и занимаемся.

— Угу. А скажи-ка мне, в земли транов когда сезон выпадает идти?

Наемник аж поперхнулся.

— К-ха! В земли транов?! Ты... ты чего, мастер Треор? Головой стукнулся? Кто ж к транам торговать-то ходит?! Тем более караваном! В их леса иные конкистадоры боятся соваться, а ты...

— И тем не менее, — спокойно посмотрел на Ульриха я.

— Ну ты... да-а... Ну, ежели так рассуждать, — задумался он. — Если так рассуждать, то как раз сейчас и сезон. В их лесах слякоть не такая злая, а Папоротники как раз созрели.

Он по-прежнему пребывал в шоке от моего заявления. Все же обитатели Старого Света не рисковали соваться в глубь Вастейда, где властвовали неведомые народы и их странные боги.

Траны были, пожалуй, наиболее распространенными среди них. Эти оранжевокожие трехметровые верзилы были чем-то вроде местных индейцев. Обитали по большей части под сенью гигантских секвой, бескрайние леса которых служили западной границей для Кленового Побережья.

Не знающие пороха и стали, они, тем не менее, наводили ужас на имперских конкистадоров и прочих находников. Меткие стрелы и дубинки, утыканные осколками обсидиана, в умелых руках были грозным оружием, а шаманский огонь выжигал мозги не хуже классической магии!

Все вышеперечисленное, помноженное на размеры и силу, превышающие человеческие в полтора-два раза, делали транов грозным противником.

И тем не менее, всегда находились те, кто на свой страх и риск пускался в опасное путешествие на Запад и Юго-Запад, в надежде найти набитые золотом древние развалины, собрать редкие древесные кристаллы или найти иные сокровища.

Одним из таких сокровищ был тот самый папоротник. Нет, не так — Папоротник! Чудодейственное растение, способное исцелять практические любые раны. Маг же, принявший порцию зелья из Папоротника, полностью восстанавливал силы и даже на короткое время удваивал их!

Надо ли говорить, что желающих добыть этот чудесный хвощ было хоть отбавляй? Вот только траны наотрез отказывались торговать им. Раньше отдельные поселения Коалиции осуществляли с туземцами какой-то бартер, но те времена канули в прошлое. Теперь любой, сунувшийся под сень гигантских лесов, сильно рисковал получить метровую стрелу промеж глаз.

А потому ходили туда в основном имперцы. Потому что только они в этом регионе могли развернуть полноценный военный контингент. Недостаточный для агрессии на других колонистов, но вполне пригодный для опустошительных набегов на территорию аборигенов. Потому-то Империя и развернула такую бурную деятельность по поиску рекрутов для своих янычарских полков.

И поэтому-то все шло к тому, что имперцы скоро и вовсе подомнут под себя и без того невеликий рынок Папоротника. Что означало... Ничего хорошего это, в общем-то, не означало. Только то, что Коалиция и прочие независимые государства Старого и Нового Света быстро окажутся под усилившимся влиянием недоброго 'Большого Брата'. Уж на лет десять-то точно...

— Есть пара мыслишек, мастер Ульрих, — загадочно улыбнулся я. — О! А вот и наш поросенок! И пока мы едим, подумайте и вспомните, друг мой, всех ваших знакомых и приятелей из числа Братства, что готовы за... соответствующую плату сходить в Стеновой Лес. Хорошенько так подумайте!

Дальнейшее наше путешествие было уже гораздо приятней. Тепло в животе от съеденного поросенка и приятно жужжащие в голове три бокала вина сделали меня благодушным и разговорчивым. Впрочем, я все равно старался делать так, чтобы говорил в основном мой спутник.

Так, в неспешной беседе, мы и двигались по Самоцветному Кварталу, приближаясь к Императорским Воротам. Ведущим, что характерно, в Имперский Квартал.

Что интересно, назван этот квартал был не в честь нынешней Восточной Империи, которая вообще в принципе начала создавать первые заморские колонии только лет пять назад. Раньше существовала другая, Священная Империя. Да и до неё было множество Империй. Империи вообще штуки преходящие, как я всегда знал...

Но назвали ворота и квартал именно в честь предпоследней, Священной Империи. Говорят, сам Император когда-то подарил жителям Эккерпорта — тогда всего лишь имперской колонии — створки этих ворот в награду за какой-то подвиг.

Меня это, если честно, мало интересовало. А вот что меня интересовало, так это особые законы, царившие в Имперском Квартале.

— Не сказать, чтобы это были совсем уж трущобы — Прибрежный Квартал все ж превзойти в ентом смысле трудно. Но то, что бал там правят чужеземцы, а не администрация города — факт! Имперская миссия, опять же, там находится. И рабство разрешено.

— Стоп-стоп! — даже остановился я. — Один из основополагающих законов Коалиции гласит: рабство — под запретом! В любой форме! А мы сейчас чуть ли не в сердце Коалиции!

— Ну... тут какое дело, — почесал лоб Ульрих, пытаясь сформулировать мысль. — Сюда ж, в Эккерпорт, стекаются купцы со всей известной Ойкумены. А в их землях-то рабство не запрещено, даже считается само собой разумеющимся. Не будешь же запрещать какому-нибудь нимирцу таскать с собой рабынь-наложниц? Ну или..., — совсем отчаялся что-либо объяснить солдат.

— Понятно. Чтобы не обижать иноземных клиентов, им позволяется привозить своих рабов. И делать с ними что захотят в границах своего квартала. Но запрещено торговать рабами и обращать в рабов свободных на территории города. Так?

— Ну... почти. Недавно все же разрешили торговать...

— Что?! — я снова остановился, уже от возмущения. Да чего тут, в этом гребанном Эккерпорте, творится?!

— Так это... год назад имперский консул в Эккерпорте, как бают, обратился к добрым гражданам города с речью. Я сам-то не слышал, но, как я понял, говорил он о том, что каких-нибудь нелюдей или безродных полукровок в рабство обращать не зазорно, — хмуро пролепетал Ульрих. — Ну, магистрат его и послушал, разрешил торговлю... Правда, опять же, только в Имперском Квартале...

— Да плевать, — выцедил сквозь зубы я. — Рабство — это... Это уже такое днище, друг мой Ульрих, что... А, черт с ним! Чем объяснять, пошли лучше взглянем... своими глазами.

И я устремился в сторону Императорских Ворот.

Интерлюдия 3. Эккерпорт, Имперская миссия.

Данзан дышал глубоко и размеренно. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Отсутствующий взгляд черных глаз буравил стену, разум старался изгнать из своих пределов все мысли и чувства.

Это был единственный способ избавиться от распиравшей молодого ода-хана бешенства.

Узколицый секретарь в высокой прямоугольной церемониальной шапке, сложив руки в широких рукавах халата, надменно взирал на посетителя. Весь вид чиновничка говорил о 'чрезвычайном негодовании в связи с нарушением священных церемоний'. Кажется, так эта поза называется в их сраных методичках!

Данзан ощутил, как ярость вновь наполняет его, вымывая остатки разума. Он, воин и потомок воинов, наследник цепи родства, которую Данзан мог перечислить на две тысячи лет назад, вынужден сидеть и ждать приема у худородного ублюдка, не способного ни на что, кроме чванства, взяточничества и чревоугодия! И при этом вдобавок еще и подвергаться унижению со стороны его ничтожного припевалы!...

Молодой ода-хан не был дураком и ханжой. Он признавал полезность людей не-знатных, их право на такие же достоинство и гордость, как и у него самого. Но за какие достоинства, за какие таланты сидит здесь этот разодетый в парчу и золото крысёныш?! Или его господин — жирный боров Дэлгэр-бей?! Он мог бы сказать, за какие таланты. За те таланты, что чеканят в Императорском казначействе! За те достоинства, которые именуют знакомствами и блатом!

За те таланты и достоинства, которые вот уже сто лет ценились в Империи куда больше, чем честная служба, доблесть и честь.

Ведь верно, 'господин чиновник, за Державу радеющий' — куда более важная, освященная самим Богом, фигура, чем излишне щепетильные в вопросах чести, а потому порой весьма 'непатриотичные' представители древней касты воинов.

Данзан прикрыл глаза. Он не выкажет неповиновения больше, чем уже позволил себе выказать. Помимо клятв Воина у него еще было несколько не менее важных обязательств. Клятва Сына. Клятва Мужа. Клятва Отца.

'Порою ради тех, кого любишь, поступаются не только тем, что для тебя значимо. Поступаются самим собой' — так говорил ему его башсей, учитель. Но только сейчас он по-настоящему познал смысл этой фразы.

К тому же, была еще клятва Волка. Данная относительно недавно. Но она, пожалуй, была самой важной из всех...

Он прошел через многое. Война кормила его, она поила и возвеличивала его. Она принесла ему статус и достаток. Она принесла ему его любовь.

Но война — дело случая. Война — дело опасное. Сохранить на ней честь почти нереально. И даже победа не избавляет от ответственности за неисполнение приказа.

И вот он здесь, офицер, не исполнивший приказ назначенного из Столицы чиновничка, навроде того, что сейчас надменно сжимал губки напротив. Офицер, отказавшийся отправить две сотни янычар-урсов в самоубийственную лобовую атаку. Проведший их через потайные тропы в тыл противнику и разбивший неприятеля....

Такое не прощают. Только не эта братия разодетых в шелка любителей красивых докладов наверх. Слава не должна была достаться Данзану. Он должен был погибнуть или сбежать, бросив вверенных ему солдат в самое пекло. Чтобы присланный чиновник потом красиво отрапортовал о массовом героизме и истовом превозмогании, приведшем нашу Родину к очередной пирровой победе.

Возможно, стоило поступить хитрее. Возможно, стоило повернуть так, чтобы выглядело, будто сам чиновник так задумал. Но Данзан так не умел. Он был прям, как удар катаной. Он просто не додумался до подобного.

Конечно, потом его доброжелатели ему все объяснили. Растолковали горячему юнцу, что и когда он сделал не так. И конечно же Стражи Священного Триумвирата, приняв соответствующие дары, замяли его вину.

Чего не сказать про те двести человек, что были сварены в кипящем масле за трусость и неисполнение приказа вышестоящего офицера!

Боже мой... трусость!... неисполнение приказа!...

Каждую ночь он видел во сне лица тех ребят. Русо— и светловолосые, голубоглазые по большей части, в отличие от темноволосых и узкоглазых имперцев. Они, одурманенные Словом Подчинения, смотрели на него так... так...

Данзан стиснул зубы и вновь размеренно задышал — так, как учил его башсей. Двести душ... Которые были задурманены одним из Слов Императора. Которые не являлись имперцами по крови. Которых вырвали из их семей и сделали янычарами. Которые все равно погибли бы под стрелами и пулями княжеских стрельцов. Которые, в свою очередь, сражались за свои дома, свою страну и свою свободу....

Данзан нахмурился. Это была мысль, недостойная истинного имперца. Непокорные княжества, эта грязь на подошвах имперских солдат, противостояли Империи на протяжении почти всей её истории! Сочувствие им, даже в мыслях, считалось в Имперской Церкви ересью!

И не только они были заклятыми врагами Империи. Осколки древнего Каганата лейвов, прочие эльфийские анклавы, Вольные Княжества, Герцогства Запада, Северные Королевства, Коалиция Вольных Городов...

Врагов у Империи хватало. И, казалось, они будто сжимали вокруг неё кольцо окружения, лишь попустительством Императора не объединяясь в единый союз...

Когда двери кабинета господина Императорского Консула наконец открылись, Данзан даже не пошевелился. Зато секретаришка вздрогнул всем телом, забыв про все полагающиеся церемонии и прочее. Потому что господин Дэлгэр-бей, посланник самого Светоносного и Солнцеликого Императора в земли варваров, с красным лицом и дрожащими губами вывалился из дверного проема, чуть ли не простираясь перед ода-ханом ниц. В руках он держал свиток, что Данзан заставил секретаря передать посланнику час назад.

— Ода-сама! — обратился жирдяй к воину в черной рубахе и вороненой кольчуге, сидящему в приемной. Обратился не как к офицеру и даже не как к вышестоящему чиновнику, нет. Он обратился к нему с приставкой '-сама' — 'господин'. 'Хозяин'. — Прошу простить меня за столь досадную проволочку! Я немедленно распоряжусь о вине, угощении, танцовщицах и...

— В этом нет необходимости, — лязгнул голос Данзана. Нет, не так, мысленно поправил он себя. Данзан-хана, предводителя сотни храбрецов из числа Первой Тысячи Особого Охранного Тумена, что были посланы сюда, на западный край Мира, чтобы выкорчевать предательство и некомпетентность среди своих и одновременно пронзить сердце варварской Коалиции незримыми и ядовитыми ударами. Недаром символом Тумена была черная змея, что плещется в Великом Океане, опоясывающем мир. — Мне нужен... да, пожалуй, в первую очередь мне нужен отчет о ваших тратах за последние два года. А именно — куда делись те полмиллиона тенгэ, что были вам выданы Императорской казной.

К кислому запаху чиновничьего пота прибавился терпкий запах мочи. Данзан-хан вздохнул. Если этот дурак обмочился от страха при одном упоминании о растраченных деньгах, значит, все плохо. И что дальнейшее развитие темы лишь усугубит реакции этого жирного организма.

Но ему, прошедшему огонь и воду, не привыкать барахтаться в дерьме. Особенно после того, как он надел на себя черный кафтан имперского опричника...

11

Арена выглядела... как арена. Ну вот как в фильмах про древний Рим её показывают, вот так и выглядела. Разве что статуй Богов в нишах не было, по примеру Колизея. Да и вообще каких-либо украшений. Просто круглое огромное сооружение, в центре которого располагался песчаный круг диаметром метров сто.

Мне удалось выкупить места в ложе. Ну или как это называлось в том, историчном Колизее. Стоило это весьма изрядно, и вызвало невольную гримасу досады на лице Ульриха. Впрочем, тут же исчезнувшую с его лица. Он, как я понял, решил, что его наниматель хоть и свойский парень, но в торговле, вообще денежных делах, а особенно политике — дуб-дубом. Ему-то что, задаток он уже получил...

Пусть думает, что хочет. В конце концов, всему свое время...

А тем временем в ложе, вокруг нас, расположились весьма колоритные персонажи.

Несколько фигур в темных плащах, скрывающих под капюшоном лица и скрадывающих очертания. Парочка скользких личностей, опять же в капюшонах, но из мешковины. Причем если первые выделялись именно дороговизной плащей — бархатных, шелковых и так далее — а под ними обнаруживали вполне простенькие камзолы, то товарищи в мешковине нет-нет да и норовили блеснуть из-под дерюги с мешковиной золотыми цепками и пуговицами.

Все ясно. Первые — купцы из Гильдий Коалиции, тайно пришедшие поглазеть на гладиаторские игры. Вторые — городские 'воры в законе'. У этих ребят в обычае ходить в рубище, типа они 'простые парни из народа'. Но точно также эти олигархи 'мира крыс' любят хвастаться своим богатством из-под полы. Ну типа 'пацан к успеху пришел' и все такое.

И все они, как один, — пялились на меня! Я только сейчас понял, как сильно проштрафился. Я явился на это сомнительное мероприятие я открытым лицом и безо всякого оправдания. Для желающих делать бизнес на территории Коалиции — фатальная ошибка...

И тем не менее я сидел, охраняемый бугаем с цвайхандером, прямо в середине ложи, ожидая начала представления.

Я знал, как исправить ситуацию. Хотя косяк в таверне (хоть и не мой, а божественный, но все же косяк) и здесь уже создали мне дерьмовую репутацию, я намеревался все исправить. Разом.

Если получится, конечно...

А тем временем объявили первых участников представления.

На песок арены вышла пара здоровенных качков в причудливо сделанных бронзовых доспехах, оставляющих грудь открытой. Один был вооружен большим двуручным мечом. Не функциональным цвайхандером, а скорей его ритуальной и даже циркаческой имитацией. Слишком широкий, слишком перегруженный зазубринами и завитушками.

Таким же вычурно-бесполезным казалось оружие его противника: несообразно огромный ростовой щит с красивым узором и столь же красивый кинжал.

Не буду приводить здесь подробностей схватки. Победитель — щитоносец, исхитрившийся и всадивший кинжал под ребра воину с двуручником — равнодушно стоял и смотрел на умирающего у его ног противника. Победа явно не доставила ему удовольствия. Но вот из тени арены явился судья, взмахнул бамбуковой ветвью и поединок закончен. Следующий!

Дальше схватки следовали одна за одной. Один на один, отряд на отряд — и так раз пятнадцать.

И каждый раз зрители делали ставки.

— Десять тенгэ на Ягуара! Два против одного! Спешите! — кричали зазывалы. Рядом раздавались не менее громкие крики торговцев, продающих вино, пиво и орешки.

Я, презрев хмурые взгляды Ульриха и заинтригованные — соседей по ложе — подозвал такого разносчика и купил кувшин эля и мешок орешков. Я чувствовал, скоро настанет некий момент... Перелома, как-то так.

Странно. Может, Зерно так на меня действует. С тех пор, как я появился в этом мире, я откуда-то начинаю понимать, КТО или ЧТО на меня влияет. И КАК. Это проявилось в разговоре с Артасом. Точней нет. После контакта с Водопадом. Я просто чувствую, кто пытается на меня давить, влиять на меня. Так было с Вларгом, с самим Артасом. Так было сейчас.

Общее мнение. 'Хлеба и зрелищ' — требовала толпа. 'Стабильности' — требовали обыватели. И им обещали все, что они захотят. Только дайте власть. А когда обещавшие получают власть — в том числе над мнением толп — исполнять обещанное они уже совсем ведь не обязаны. В конце концов, контроль избирателей над избранной властью в этом мире пока еще не слишком развит.

На меня это не действовало. Больше не действовало. Хотя, может, оно не действовало еще с тех пор, как отец вернулся домой без ноги, при этом отказавшись что-либо объяснять. Типа 'гостайна'...

Мое внимание вернулось на арену, когда туда вытолкнули очередных поединщиков. И одна из них...

Толпа на трибунах вскочила в экстазе ненависти и вожделения.

— Хочу представить вам, дорогие гости! — надрывался глашатай. — Поединок языческих жрецов! И первый из сражающихся!... во имя Вашего удовольствия!... жрица злобной богини Ллос, из народа дроу!!!

Фигурка в облегающем шелково-кожаном одеянии, сексуально обтягивающем весьма... хм! весьма!... немалую грудь и бедра (все это при осино-тонкой талии) выскочила с одной стороны арены. Дико озираясь, она несколько раз хлестнула по окружавшим её стенам восьмихвостой плетью. Которая, как я подозревал, оказалась в её руках только в момент телепортации в пределы арены. В другой руке жрица Ллос сжимала волнистый кинжал.

Насчет телепортации и других магических фокусов, применяемых в рамках этого действа, я давно догадался и не охал вслед за толпой сидящего на верхних скамьях плебса. Я лишь надеялся, что мой знакомец Бельтиранд, намереваясь стать городским чародеем, не участвовал в этой вакханалии несправедливости и превосходства рабства.

Нет, я не какой-нибудь толераст или, тьфу-тьфу, веган! Но рабство... Тут у меня пунктик. Не должно быть рабства. Ни принудительного, ни, тем более, добровольного! Иначе 'Стокгольмский синдром' обретет воистину ужасающие пропорции! И в этом мире, и в нашем.

И тут глашатай выкрикнул имя второго поединщика. Учитывая, что имя жрицы Ллос он не назвал вовсе, было ясно, что второй раб все же считается здесь за разумное существо. Дроу же — нет. Её в любом случае никто жалеть не будет.

— ...А против богомерзкого исчадия Ллос выступит... Варамир, языческий жрец демона Вларга!

С другого конца арены выступил рослый урс. Или урус, как их еще называли соседи. Высокий, голубоглазый великан с перехваченными кожаной тесемкой светлыми волосами. Такая же светлая борода была аккуратно пострижена. В руках он держал посох с приделанном к нему... скворечником?!

Дроу издала бешеный крик и ринулась к урусу. Тот лишь нахмурился и принял оборонительную стойку.

А я понял, что оба должны остаться живы.

ДОЛЖНЫ! Эй, Боги, вы слышите! Оба!...

Глава 5. Время разбрасывать камни.

Интерлюдия 4. Эккерпорт, Имперский квартал.

Ульрих был почти спокоен. Легкая досада — не в счет. В конце концов, ему заплатили аванс, а потому все было в порядке. И будет в порядке, пока не кончится золото.

А досада, ну что ж... Все же оставалось внутри ван Дрейка что-то от наивного юнца, что верит в россказни о несметных сокровищах. Караван в Стеновой Лес, как же! Глупость какая... Пора заканчивать верить в сказки, старик. Этот Треор протянет дай Боги полгода, после чего окончательно разорится.

В ситуации не было ничего необычного. Просто его собрат-наемник, скопивший денег, решил стать торговцем. Ха! Наемник — и торговец?! Смешно... То, что он просто прожектор и авантюрист, не смыслящий в реалиях Коалиции, стало окончательно ясно еще когда он выкупал ложу. А уж увидев сидящих там, Ульрих окончательно уверился в этом...

Теперь все шишки Эккерпорта будут знать: с купцом Треором из Крагенсдорфа иметь дело не стоит. Конец карьере, которая даже еще не началась.

А жаль. Он уже было начал мечтать...

Размышления Ульриха прервал рев толпы: один из хвостов плети дроу рассек плечо Варамира. Первая кровь — вот чего все так всполошились. Первые деньги по ставкам пошли из рук в руки.

Взглянув в сторону своего нанимателя в следующую секунду, наемник нахмурился: почтенный Треор как раз что-то нашептывал черноволосому мальцу-разносчику. Тот состроил испуганную мину, но все-таки подхватил брошенный медяк и, секунду помявшись, кинулся куда-то вдоль рядов скамей.

Что бы это все значило?...

Тем временем на арене жрец Вларга перешел в наступление. Поняв, что бесконечно уворачиваться от восьмихвостки он не сможет, Варамир стукнул своим странным посохом о землю и... ноги дроу опутала неестественно-толстая виноградная лоза.

Жрица Ллос лишь на мгновение потеряла равновесие, но урсу этого хватило, чтобы сократить расстояние и приблизиться на расстояние удара!

Темнокожая жрица извернулась дикой кошкой, в невероятном кульбите уходя от удара тяжелым посохом. Рука с кинжалом сделала взмах!...

Резная рукоять так и осталась торчать в плече здоровяка, когда тот отпрыгнул прочь. Там, где он только что находился, вспыхнул шар самой Тьмы. Вспыхнул — и почти тут же погас, не найдя добычи.

Вновь начался все тот же танец с восьмихвосткой. Правда, теперь дроу работала своей плетью, стоя на одном колене — к тому времени уже исчезнувшая лоза явно повредила ей ногу. Но Ульрих разочарованно отвернулся. Он и так уже мог предсказать исход боя...

12

Чиновничек в ярком халате и совершенно безумным взглядом ворвался в ложу уже через пять минут. Я все это время, сжав зубы, наблюдал за поединком.

Вывернувшись из объятий призванной Варамиром лозы, дроу явно сильно повредила ногу. Если не сломала, то уж вывихнула точно!

Но при этом она побеждала!

Жрец Вларга слабел прямо на глазах. Вроде бы и рана была не смертельная — такую грамотно перевязать и все будет в порядке! Но кинжал явно был смазан какой-то ядовитой дрянью.

— Вы... как вы?!.... Что вы?!... — задыхаясь и вращая глазами, пропыхтел чиновничек, потрясая надо мной запиской, что я велел разносчику передать господину главному распорядителю Арены.

— Прекратите поединок, — бросил я ему, вставая. Тот несколько раз непонимающе моргнул. — Я сказал прекратить поединок! Иначе..., — я выразительно посмотрел на дрожащий в руках имперца клочок бумаги.

Отдать ему должное, угрозу он понял сразу. Подоспевшим телохранителям и глашатаю Арены были отданы быстрые визгливые приказы. Раздались свистки судей и на Арену выбежали префекты — разнимать.

— Где здесь выход на песок? — спросил я. Чиновничек, разевая рот, махнул столпившимся судьям. Те, более не сомневаясь, провели меня к винтовой лестнице между рядами, ведущей к одному из закрытых дубовыми створками проходов. Толпа вокруг нас возбужденно гудела. Кое-где стража и вооруженные префекты даже вынуждены были разнимать вспыхнувшие было драки. Неудивительно: местных внезапно лишили одного из лучших развлечений!

Чиновничек все это время следовал за мной, подобострастно выгнувшись. В его глазах мелькали страх, ненависть и изумление! Ну еще бы, учитывая то, что я накопал на него в своем Изумруде...

Все-таки Ульрих — кладезь ценнейшей информации, только сам об этом еще не знает! Он перечислил мне всех имперских шишек, что заправляют в соответствующем Квартале города, в конце концов это ни для кого в Эккерпорте не было секретом. Одно из имен мне показалось знакомым — конкретно вот этого распорядителя Арены. Правда, в 'базах данных' Изумруда он числился Третьим Советником Первого Хранителя Одеяний дворца Императора. И там же приводился внушительный объем компромата на него. В том числе...

В том числе и кое-что из его любовных похождений. Из-за которых он и вынужден был перевестись за океан, подальше от Императорского гнева.

Я чуть ли не на удачу написал записку. Был риск, что я ошибся, и это окажется не он. Но я не ошибся, судя по его появлению и по его реакции.

Когда я подбежал к Варамиру, тот уже умирал. Я стоял, растерянно глядя в тускнеющие голубые глаза. В какой-то момент бледный рот тронула усмешка. Я приблизил ухо к губам.

— Вижу... Он... еще... помнит... обо мне... Надежда... есть..., — еле слышно прошептал жрец.

И умер.

Я не стал долго досадовать и скорбеть. Дроу все еще была жива и ей требовалась помощь. А урс... что ж, ему я теперь могу помочь только тем, что похороню по обычаям его народа.

Жрицу Ллос уже стреножили несколько префектов. Хотя подобное словосочетание по отношению к тому, кто и так нормально стоять не может, звучит излишне.

Хлыст из её рук уже исчез — снова работа местного чародея, как я понял — а на шею надет стальной ошейник, от которого отходило несколько длинных шестов, за которые префекты и держались. Этакий аналог ветеринарного оборудования из нашего мира. Мне эта аналогия не понравилась.

— А ну-ка, освободили её, ур-роды! — рявкнул я, бросаясь к эльфийке. Та была уже почти без сознания от боли: её, с вывихнутой лодыжкой, шестами заставили встать на ноги.

Мне на плечо легла рука. Ульрих.

— Почтенный Треор, как твой телохранитель, который за это деньги получает, говорю: не стоит к ней подходить. Она хоть и сомлевшая, но все еще опасная. Уж я этих дроу знаю! — веско и спокойно сказал он, на всякий случай сжимая плечо посильнее. Чтоб я глупостей не наделал, как видно. Меч он вскинул на плечо.

Я шумно выдохнул. Еще раз вдохнул и еще раз выдохнул. Потом, скинув руку Ульриха (тот все равно продолжал пристально за мной следить), я обратился к жрице, уже снова лежащей на песке:

— Именем Древних, что дремлют в глубинах! Поклянись мне, что не причинишь мне зла и будешь подчиняться, пока я не освобожу тебя от клятвы!

Жемчужного цвета ресницы дрогнули, открывая ярко-алые зрачки глаз.

— Кто... кто ты?! — прохрипела она, дико уставившись... на мой ларец.

Ах, да. Я же нигде не расставался с ним. На всякий случай. Видно, не зря.

— А это имеет значение? — вскинул бровь я. Она шмыгнула носом, опустила голову и тихо прошептала:

— Нет.

— Тогда клянись.

— Клянусь... Именем Древних... что дремлют в глубинах... Не причиню тебе зла и буду служить, пока... пока...

Тут она не выдержала и разрыдалась. Не растерявшись, я быстро скинул с плеч плащ и укрыл её с головой.

— ...Пока ты не освободишь меня от клятвы, — как-то очень гнусаво закончила она. Я лишь заметил, что её глаза, только что полные слез, сейчас были как две плошки. То есть выпучены на меня в невероятном изумлении.

Мда, девочка, я иногда и сам себя удивляю...

Я повернулся к сопровождавшим меня и... увидел на их лицах примерно ту же гамму чувств, что и на лице дроу.

— То ли еще будет, любезные мои, — тихонько, себе под нос, пробормотал я. — То ли еще будет...

13

— Мастер Треор, — шепотом проговорил Ульрих, когда мы уже сидели в приемной главного распорядителя Арены, — а не подскажешь ли, на каковском языке вы с этой чертовой дроу балакали там, на Арене?

— На птичьем, — буркнул я. Обсуждать эту тему не было никакого желания. Я весь был погружен в мысли о том, как преподнести синдикам Эккерпорта свою эскападу на Арене так, чтобы у меня была все же возможность заниматься здесь делами.

— Ну, не хочешь говорить — не надо..., — разочаровано прогудел наемник, в очередной раз оглядывая помещение. У него была замечательная способность не терять бдительности даже когда он болтал, ел или пил.

Наша дроу сидела тут же, на кушетке. Несмотря на визги распорядителя, я настоял на том, чтобы она была развязана. Так как не нашлось доктора, который решился бы подойти к ней, вправлять вывих пришлось Ульриху.

Я зря беспокоился. Пара молниеносных взглядов друг на друга — да и только. Все-таки клятва для жреца любого из богов значит куда больше, чем для простого человека. Даже для жрицы Ллос...

И вот она сидит, с отрешенным видом откинувшись на спинку кушетки, с ногой, заключенной в импровизированную шину. Взгляд Ульриха, оглядывающий помещение, каждый раз на долю мгновения задерживается на ней. Да, посмотреть там есть на что: и формы, и то, как они проглядывают сквозь шелк и кожу, впечатляли! Но, скорее всего, мой телохранитель просто не верил в клятвы дроу и перестраховывался.

Наконец, дверь распахнулась и секретарь просил меня войти.

Кабинет был под стать хозяину. Роскошный, пестрящий золотом и самоцветами, он производил довольно приторное впечатление. Возможно, по местный меркам он должен был ошеломлять, но... Видимо, я слишком порождение двадцать первого века, что не воспринимаю золотую обертку как нечто впечатляющее!

Или это опять влияние Зерна?

— Садитесь, уважаемый, — попытался придать своему тону сдержанности хозяин кабинета. Но его выдавали руки. Они будто жили своей жизнью, теребя то золотую вышивку дорогущего халата из зеленой парчи, то барабаня по столу, то просто ударяя друг по другу подушечка в подушечку. — Чаю? — засуетился чиновник. То, что Арена — не частная лавочка, а имперское официальное учреждение, знали все. Но, почему-то, предпочитали молчать.

— Благодарю, но я чрезвычайно спешу! — улыбнулся я. — Время — деньги, как говорится.

— Эм-м... ну конечно, — на его лице на какой-то миг мелькнуло брезгливое недоумение. Он явно не понял этого выражения. — Тогда к делу? И как же понимать ваш спектакль?

Дурак. Пытается делать хорошую мину при плохой игре. Но вы забыли, батенька, что уже раскрыли все свои карты, прибежав в мою ложу, вращая глазами, как кабан с прищемленными яйцами. И при этом божась, что сделаете все, лишь бы о вашей интрижке с одной из наложниц Императора не станет известно!

— Давайте так, — хлопнул по столу я. — Вы хотите получить... одно письмо.

Чиновничек тут же растерял всю показную надменность и напрягся. Его голова сделал осторожный кивающий жест.

— Отлично, — усмехнулся я. — Я отдам вам его. В обмен, — тут я сделал паузу, наслаждаясь бледностью, что распространялась по лицу собеседника, — В обмен на освобождение все рабов, находящихся в вашей юрисдикции.

Лишь звук выпускаемого сквозь зубы воздуха был мне ответом. Я понял, что победил.

14

С Арены мы выехали в паланкине. Несмотря на бурчание Ульриха, я уселся в него вместе с нашей новой спутницей. Не рядом, нет. Напротив неё. И тому было три причины.

Первая: я пока не до конца доверял этой чертовке, чтобы садиться так близко.

Вторая: не люблю подсаживаться к девушкам, которые не испытывают ко мне особой симпатии. На играх, у вечернего костра, я обычно предпочитал даже постоять, чем садиться рядом с людьми (не только девчонками), которые, как я знал, будут мне не рады.

Если же девчонка расположена ко мне, я никогда не был против сесть рядом, приобнять и пофлиртовать. Пол крайней мере, лет этак пять назад точно не был бы против...

Но в случае со жрицей Ллос, когда она формально считается моей рабыней, связанной клятвой, и не сможет сказать и слова против, что бы там себе не думала, прижиматься и обнимать её было бы... неуместно. Изнасилование прям какое-то, ей-богу!

Ну и третья, самая банальная и веская причина: с одной стороны паланкина мог поместиться лишь один. Собственно, достаточно было бы только этой причины.

Ульрих топал снаружи, хмуро поглядывая по сторонам и изредка — внутрь паланкина.

Дроу сидела, задумчиво глядя на проплывающие мимо нас дома и проходящих людей. Данная ею клятва, конечно, на первый взгляд была очень неконкретной. Но дана она была пред ликом Ллос и других Богов. А потому, во-первых, даже маленький намек на нечестность в данном случае мог быть расценен ими как нарушение. Не знаю уж, что там за кары небесные полагаются клятвопреступникам, но девочка-то была жрицей. Она не понаслышке знала, ЧТО её ждет, если кто-то из Богов хотя бы заподозрит нарушение!

Я невольно залюбовался ею. Нет, не еле прикрытым кокетливой сеточкой декольте. Хотя и там, как я уже не раз говорил, ох и было на что посмотреть!

Нет. У меня выдалась возможность рассмотреть вблизи её лицо. Взлохмаченные жемчужно-белые волосы обрамляли кукольно-правильное личико. Особенно эффектно это выглядело на фоне черной, с сиреневым отливом, кожи!

Глаза были обычные, можно даже сказать 'человеческие', если бы не цвет зрачков: ярко-алый, светящийся в полумраке паланкина. Маленький рот в обрамлении чувственных губ сейчас чуть кривился в задумчивости.

Почувствовав мой взгляд, дроу приподняла бровь и повернула голову ко мне. После чего сладко потянулась, намеренно приняв до дрожи соблазнительную позу.

Я вздохнул, не отрывая взгляда от её лица. Эту игру я прекрасно знал. И если эта дурочка думает, что человек двадцать первого века, привыкший к миниюбкам с бикини, не говоря уж про всякий латекс и силикон, падет к её ногам только лишь от вида пары затянутых в газ яблок, то она сильно ошибается!

— Когда достаточно окрепнешь..., — заговорил я. Она напряглась. Видимо подумала, что вот сейчас пойдет разговор про постельные утехи. Я лишь усмехнулся про себя и продолжил: — Когда достаточно окрепнешь, вывезем тебя подальше от города и отпустим. В городе тебе оставаться в свободном плаванье нельзя, а потому...

И снова этот удивленный взгляд. Чувствую себя неловко. Но да что поделать? Я, как иномирянин, не зависим от господствующих здесь предубеждений против женщин и дроу. И потому подчас выгляжу белой вороной.

Паланкин остановился. Последовал обмен репликами, лязг, после чего в окошко заглянул Ульрих.

— Почтенный Треор, — несколько удивленно проговорил он. — Тут посыльный. В ливрее, приодетый весь. Говорит, у него послание для тебя.

— И от кого же? — удивился я.

— Говорит, что от очень уважаемого человека. Вроде как в письме сказано, от какого.

— Ну давай его, что ли...

Паланкин вновь тронулся в путь, а я погрузился в чтение принесенного послания. И чем дальше я читал, тем выше ползли мои брови. Однако, здрасствуйте! Это полноценное приглашение на обед. И не от кого-нибудь, а от самого Эдриана ван Тойна, одного из столпов здешнего общества, купца, банкира и политика! Он был влиятельнейшим человеком в Золотой Гильдии и в Магистрате, владел собственным торговым флотом, ему принадлежало несколько мануфактур и четверть складов в доках.

Что такому человеку, как он, могло понадобиться от меня?

Нет, не так! Как он вообще узнал обо мне?

— Ульрих, — тихо проговорил я.

— Да, почтенный Треор? — отозвался наемник.

— Можешь подсказать, кто в городе лучший портной?

— Леерон ди Арман и Эйрик ван Готар пользуются популярностью в Самоцветном Квартале, — скучающе ответил Ульрих. Я нахмурился. Мне переставало нравиться поведение наемника. Какой-то он стал... разочарованный.

— И их работа соответствует тому, что они получают за неё? — насмешливо спрашиваю я.

Какое-то время Ульрих, нахмурившись, изучал меня через окошко паланкина, что-то, видимо, решая для себя. На его лице на какую-то долю мгновения — совсем крошечную, но я все же заметил его — мелькнуло выражение навроде 'а пропади оно все пропадом!'.

— Как по мне, так... совсем не соответствует, — фыркнул наемник.

— А если быть точнее?

— А если точнее, то носить их безвкусные тряпки без содрогания могут только напомаженные содомиты вроде них самих. И ежели почтенный Треор желает пошиться солидно, добротно и недорого, то надо идти не в Самоцветный Квартал.

— И куда же идти почтенному Треору, если не в Самоцветный Квартал? — насмешливо передразнил я Ульриха. Тот усмехнулся в ответ. Кажется, наши взаимоотношения налаживаются.

— Лучше всего тебе, купец, подойдет заведения Бенджамина Пампкинса, что в Квартале Нелюдей. Скромное заведение, но работает старина Бен на совесть! Даром что половинчик. Только..., — наемник окинул мой пафосный наряд, — на кой тебе, мастер Треор, шить сейчас еще один костюм? У тебя и этот еще вполне себе ничего.

— А новый костюм нужен не мне, — улыбнулся я. — Он нужен нашей очаровательной спутнице. Потому что она идет с нами!

15

Ну не мог, не мог я оставить дроу без присмотра! Тем более, что в приглашении было указано, что я могу привести с собой до двух сопровождающих. Так почему бы и нет? У меня их как раз всего двое.

Старый половинчик, хозяин ателье 'Пампкинс и сыновья', никак не отреагировал на появление в его мастерской самой настоящей дроу, пусть и вышагивающей с костылем и забинтованной ногой. Лишь взглянул на нас поверх очков и спросил, обращаясь к Ульриху, стоит ли ему ждать проблем.

— Нет, старина, — махнул рукой наемник. — Она на... ОСОБОМ поводке, — выразительный взгляд в сторону седовласого хоббита. Тот в ответ кивнул и расслабился. Видимо, эти двое знают друг друга очень давно и понимают друг друга без лишних слов. Вот только я почувствовал себя в их компании неуютно. Старые товарищи, со своим языком жестов и недоговорок... как это знакомо!

Тем временем хоббит скрылся за стойкой, видимо спрыгнув с высокого стула позади неё. Раздались шлепки босых ног — и вот хозяин появляется перед нами в полный рост.

Тогда-то стала понятна причина его столь невозмутимого спокойствия при появлении дроу. В руках половинчик держал здоровенный обрез с горящим фитилем. Смерив нас взглядом, он затушил фитиль и убрал бандурину куда-то обратно под стойку.

— Ну-с, господа, я так понимаю, что господин купец пришел за костюмом для себя. Могу предложить...

— Простите, уважаемый мастер, — поднял руку я, перебивая старика. Тот, ничуть не обидевшись, чуть склонил голову, показывая, что он весь внимание. — Но костюм нужен не мне. А вот ей, — киваю в сторону эльфийки.

Снова странный взгляд. Только теперь уже куда более дерзкий. Девочка, походу, начинает оправляться от шока и вот-вот начнет сначала дерзить, а потом огрызаться и угрожать. Если все то, что я читал про дроу в своем мире и чего наслушался в этом — правда.

— Ой, не морщись, краса моя ненаглядная! — усмехнулся я, не давая ей первой начать перепалку. — Ты же не хочешь провести целый вечер связанной в закрытом номере постоялого двора? Уж прости, но полностью доверять тебе я пока не могу. А потому, — ласково улыбаюсь я, — будь послушной девочкой и веди себя хорошо!

Жрица со свистом выпустила воздух, набранный, видимо, для очень длинной тирады. Ох, как она сверкнула очами! Сразу видно было, с каким удовольствием она бы пустила нас всех на фарш! Но — ой. Клятва дана.

Старичок тем временем обошел по кругу нашей дроу, прищурился при виде столь... заметной груди, немного задержался взглядом на филейной части и несколькими рублеными фразами вынес вердикт:

— Черный шелк. Бархат. Кожа. Серебряная нить. Три дня. Три золотых.

— Один день, — спокойно улыбнулся я. Пампкинс внимательно посмотрел на меня.

— Куда-то спешите? — поинтересовался он.

— Да. На званый ужин завтра вечером.

— Тогда семь золотых, аванс — четыре, — пожал плечами старый хоббит.

Я полез в шкатулку. Время разбрасывать камни только начиналось...

Глава 6. Пауки и плети.

16

По совету Ульриха мы не стали останавливаться в 'Звезде и Розе'. На мои возражения навроде 'чего это?!' наемник сказал лишь, что этот постоялый двор содержат эльфы. Высокие.

Я несколько раз возмущенно моргнул глазами. Потом еще пару раз. Потом задумался. И тогда до меня дошло.

Дроу. С нами была дроу.

Человек или какой-то иной представитель не-эльфийских рас, даже если бы узнал, кто моя спутница, вряд ли бы стал раздувать скандал. Страх, корысть, иные причины — кто знает, что бы я придумал в тот момент, чтобы повлиять на него? В крайнем случае, мы бы просто съехали из гостиницы, где хозяин оказался бы излишне принципиальным. И нам бы ничего за это не было. В конце концов, нет закона, по которому было запрещено, чтобы тебя сопровождала служанка-дроу!

Другое дело — высокие эльфы. Эти товарищи не снесли бы подобного оскорбления: темная эльфийка под их крышей! Мне только кровной мести со стороны эльфов не хватало!

А потому, по совету господина Пампкинса, мы заночевали в Квартале Нелюдей. В заведении его брата — Джеремии Пампкинса.

Надо сказать, несколько тесноватом и подчеркнуто скромном, но при этом чистом и уютном заведении. Впрочем, как я понял, хоббиты этого мира вообще все обустраивали чисто, уютно и скромно. А теснота обуславливалась габаритами хозяев и большей части постояльцев (здесь останавливались в основном как раз половинчики, фейри и дварфы).

Впрочем, мне отвели комнату специально для 'верзил'. Обставлена она была тоже с хоббичьей пуританской скромностью, но присутствовали и пара элементов чисто человеческих. Например, совершенно безвкусный гобелен с девой и единорогом. Нет, он был довольно сносно вышит. Он даже был в меру красив! Но тематика совокупления с конями меня несколько... покоробила.

Видимо, вот так вот половинчики понимают нравы 'верзил'...

В тот вечер я засиделся до поздней ночи, изучая при свечах содержимое ларца. Разложив перед собой всё свое богатство, я скрупулезно раскладывал бумаги и ценности по кучкам, попутно делая пометки на листе пергамента и мысленно сверяясь с данными в изумруде.

Зерно Хаоса я доставать не стал. Чем-то эта здоровенная жемчужина меня... не то чтобы пугала. Но, стоило вглядеться в него, меня, что называется, затягивало! Я погружался в состояние отрешенной медитации и каждый раз возвращался к действительности с большим усилием. Ну его, это порождение Водопада! Выкидывать его было нельзя — все же, мда, квестовый предмет. Но и взаимодействовать с ним без особой надобности не хотелось. А потому я оставил его в спальне вместе с ларцом, сев работать в гостиной-кабинете (номер был двухкомнатный).

Наконец, поняв, что в конец устал и сделать что-то продуктивное сегодня уже не смогу, я сладко потянулся, зевнул, и, собрав золото в мешок, а бумаги — в стопку, двинулся в спальню.

И остановился, лишь переступив порог. Изумруд завибрировал, чуя волшбу. Причем направленную на меня!

Вон! Еле видимый в темноте силуэт, сотканный из колышущегося, будто над костром, воздуха! Прищуриваюсь, особенно ни на что не надеясь...

Ба! Силуэт на мгновение проявился в видимом диапазоне, открывая взору фигурку нашей дроу! Пока я не появился на пороге, она под покровом иллюзии кралась к моему ларцу. И лишь мое появление заставило её замереть. Видимо, хотела дождаться, когда я лягу спать и тогда уж...

— Ну и как это понимать? — не придумал я ничего лучше, как просто обратиться к жрице, глядя на неё в упор. Та невольно издала удивленный возглас. Кокон маскирующей магии дрогнул и... рассыпался. На меня уставился уже знакомый взгляд расширившихся от изумления светящихся алым глаз.

Повисла напряженная тишина.

— Послушай, не знаю, что..., — начал было я, но не успел произнести больше ни слова: с жутким рыком эльфийка ринулась на меня!

Мелькнуло зазубренное лезвие кинжала. Откуда?! Где она его могла прятать при таком фривольном наряде?!

Впрочем, эти мысли пронеслись у меня в голове за какие-то доли секунды. Мелькнули — и исчезли, потому что тело само собой начало действовать в соответствии с вбитой в свое время программой. То есть отскочило, совершая обратный кувырок через плечо.

Конечно, совершить подобное в полном доспехе, как в старые добрые времена, я вряд ли бы сейчас смог. Но, как я уже говорил ранее, базовый-то навык не пропьешь! И потому я уже через мгновение оказался в гостиной и устремился к входной двери!

Жрица рванулась за мной. Во второй её руке я заметил уже знакомую мне восьмихвостку! Магия?!

Не добежав до двери, я остановился. Что-то было не так.

И точно: мрак на поверхности двери шевельнулся и там зажглись шесть красных буркал. Замелькали мохнатые лапы. Паук! Гигантский паук!

Я отступил в дальний угол. С одной стороны, на меня наступала жрица с кинжалом и плетью, с другой — вступивший в круг света от свечи паук. Огромная, размером с ротвейлера, черно-красной расцветки тварь медленно приближалась, шевеля жвалами, истекающими мутными каплями яда.

В дверь забарабанили. Ульрих!

Но он уже не успевал: меня обступили. Конец...

И тут произошло странное.

Сначала завибрировал изумруд. Точней, не так. Он не завибрировал, а скорее взбрыкнул и... успокоился. Будто некая тень пробежала по комнате, покидая её.

Дроу внезапно остановилась, растеряв весь свой бешеный напор. В её вдруг забегавших глазах мелькнуло сначала изумление, потом — неверие. И, наконец, ужас!

Кинжал в её опущенных руках дрожал, рот открывался и закрывался. Она явно была чем-то шокирована. Так обычно выглядят люди, чей мир внезапно резко перевернулся.

Паук тоже остановился на середине движения, не донеся ноги до пола. Уродливая голова несколько раз качнулась из стороны в сторону, а затем...

Затем он, резко отскочив назад, развернул свои жвалы в сторону дроу!

Удар тяжелым канделябром застал тварь в прыжке, в каком-то футе от жрицы. Он отлетел к стенке и какое-то время барахтался, пытаясь перевернуться со спины.

И тогда наконец-то с оглушительным треском распахнулась дверь, пропуская внутрь стремительный стальной смерч в нижней рубашке и панталонах.

Мгновенно оценив ситуацию, Ульрих успел подставить свой клинок (обычный одноручный; как я понял, у наемника был целый набор мечей на все случаи жизни) под вновь прыгнувшее чудовище, пронзая его насквозь.

Какое-то время красно-черное тело корчилось на полу, после чего мелко завибрировало и... исчезло, изойдя черным дымом.

Наши с Ульрихом безумные взгляды встретились.

— Ну, купчина!... Ну уж!... Вот ты!... — только и смог выдавить он. После чего просто махнул рукой и повернулся в сторону жрицы, вновь беря меч наизготовку.

Я только сейчас обратил внимание на странные звуки, доносящиеся с её стороны. Жалкие всхлипы и сдавленные подвывания.

Обычные звуки, издаваемые женщинами в состоянии тихой истерики.

Когда я двинулся к ней, наемник было окликнул меня, но я не стал его слушать. Я просто присел на пол рядом с давящейся слезами дроу и, приобняв её, проникновенно спросил:

— Ну, все, девочка, все... Успокойся. Сейчас мы сядем, и ты спокойно, не спеша, объяснишь, что такое случилось и что только что произошло. Идет?

Она лишь мотнула головой в согласном жесте.

Интерлюдия 5. В глубинах Тумана.

— Что?! Да как она смеет?!!!

— Я давно говорила Вам, мессир, что Ллос необходимо укоротить. Причем по наиболее жесткому сценарию. Такие типажи, как она, по-другому не понимают.

— Знаю, Фалль. Знаю. Что ж, считай, что у тебя есть карт-бланш. Найди подходящего на роль кандидата, прогрузи, выдай квест и аусвайс...

— Э-э... мессир?...

— А? Ох, прости! Что-то я переобщался с этими ролевиками... Я хотел сказать: найди подходящую душу, подготовь её, преобразуй, надели необходимыми силами и перемести в мир-прародину Ллос. По нашей обычной схеме для начала, а там... Ну, в твою способность импровизировать я вполне верю. Но, право же, какая наглость!

— Ничего необычного на самом деле, мессир. Все местечковые божки, сумевшие распространить свою власть за границы одного мира, мнят себя крутыми Игроками. И Ллос — не исключение.

— Провинциалы... Как с ними трудно. Эта дура действительно думала, что я не почую покушения на Зерно Хаоса?

— Она явно рассчитывала на такую возможность, мессир.

— И искренне считает, что я поверю в то, что кража Зерна была идеей какой-то несчастной жрицы? Серьезно?! Это не просто наглость провинциалки! Это — прямое неуважение ко мне лично, плевок на мою репутацию!

— Ну... могло же прокатить...

— Что?!

— Ну, она же только что напрочь отрезала одну из наиболее многообещающих своих жриц от своей силы. Ход довольно неплохой, кто-то менее... опытный мог бы и купиться на эту уловку.

— Одна из наиболее многообещающих жриц, говоришь...

— Пожалуй, САМАЯ многообещающая.

— Есть у меня отличная идея, Фалль! В твоем исполнении эта идея, конечно, получила бы наилучшее воплощение! Но — этот мир в сфере ответственности Шута.

— О, я и не стремлюсь. Терпеть не могу перевербовывать всяких надменных дур.

— С этим справится и сам Тео. Я верю в него...

17

Разумеется, спустя время в комнату нагрянула целая делегация хоббитов во главе с почтенным господином Джеремией Пампкинсом, держащим в руках тяжелый мушкетон с тлеющим фитилем. Остальные были вооружены кто чем: от топоров и ножей до табуреток и даже одной кочерги.

К тому времени мы уже мирно сидели на диванчике в гостиной и пытались успокоить давящуюся слезами дроу. Ульрих бормотал что-то на тему 'а я говорил!', но, глядя на состояние незадачливой жрицы, все же не стал развивать тему. Она же, пребывая в каком-то диком шоке, вцепилась в меня и захлебывалась истерикой на моей груди. Ну как вот устоять, когда прекрасная девушка рыдает в твоих объятьях, прося тем самым защиты и утешения? Даже если учесть, что эта самая девушка только что вполне злонамеренно пыталась меня убить...

Мне достаточно было только раз взглянуть на господина Памкинса, чтобы понять, кто из двух виденных мной братьев-хоббитов больше помотался по этому миру. Мушкетон плясал в дрожащих руках несчастного хозяина гостиницы, а в глазах у него и его слуг стояла чуть ли не паника. Небо и земля по сравнению с холодным, колючим взглядом его брата Бена, который, приди мы тогда без Ульриха, не дрогнув разрядил бы в дроу заряд картечи из обреза.

Оказалось, что половинчики услышали только финальные аккорды нашей маленькой трагикомедии: грохот ломаемой двери, когда Ульрих наконец-то проник в комнату. Странно, мы и до этого нехило шумели... Но не суть. Главное, что почтенного Джеремию мы-таки смогли успокоить и заверить, что все под контролем. Это стоило мне еще одного золотого, и то я считаю, что легко отделался!

Когда наконец-то все угомонились, а Ульрих с парой рукастых слуг поставили дверь на место, пришло время нам с дроу расставить все точки над 'Ё'.

После получаса всхлипов, рыданий и утешений я наконец-то смог немного разобраться в произошедшем.

Как я и подозревал, появление Зерна в этом мире не прошло незамеченным. Жрец любого Бога может почуять его, если достаточно приблизится к нему и сконцентрируется. Поэтому-то тогда в таверне ко мне прицепился священник церкви Нелота! И поэтому умирающий Варамир, увидев меня, понял, что я работаю на кого-то Извне.

И точно так же Зерно почуяла наша милашка-дроу при первой встрече на Арене.

А через неё почуяла и её Богиня. Которая, по уверениям незадачливой жрицы, и приказала девчонке выкрасть Зерно. Для чего — дроу не знала.

Зато она точно знала, что в разгар нашей драки богина-паучиха просто... разорвала связь. Ну, ту самую пуповину, что соединяет жреца и Бога.

Ллос бросила свою жрицу на произвол судьбы! Ничего не объясняя, не оставив ни капли своей силы. Просто вышвырнула, как ветошь! В принципе, очень в духе Ллос и всяких Темных... Вопрос: с чего вдруг?

Кстати, наконец-то выяснилось имя жрицы: Хелвирахель. В переводе на человеческий что-то вроде 'Стоящая Над Богами'. Только тогда я осознал, к своему величайшему стыду, что сам до сих пор не удосужился поинтересоваться, как зовут нашу очаровательную дроу. В тот момент, когда меня этим осенило, я залился густой краской, надеясь, что в полумраке комнаты этого не было видно.

Впрочем, никто моего конфуза, похоже, не заметил.

Я налил Хелвирахель бокал горячего вина с пряностями. Почтенный Джеремия, несмотря на испуг, оставался хоббитом: то есть всегда помнящим о своем бизнесе и готовым услужить выгодным (хоть и беспокойным) постояльцам. А потому вино было оперативно подогрето и доставлено в мой номер, несмотря на поздний час.

Ллос... Вот только богини-паучихи мне в рядах врагов не хватало! Если она или кто-то вроде неё украдёт у меня Зерно, задание Артаса можно смело считать проваленным. А желающих найдется ох как много...

Собственно, это всего лишь подтверждало мои страхи и опасения насчет ношения с собой столь могучего артефакта. Я мог лишь предполагать, но, если рассуждать логически, то предмет, порожденный самим Хаосом, должен быть на несколько порядков могущественней, чем поделки обитателей различных миров. И как любитель почитать на досуге всякое интеллектуальное фэнтези, я знал, что такие предметы должны излучать некую 'ауру', которую люди, наделенные магическими способностями, способны чувствовать.

Вопрос был в том, как мне скрыть это излучение. Потому что, если я и дальше буду везде носить с собой эту радиоактивную каменюку, какой-нибудь более дотошный святоша может мной всерьез заинтересоваться. И я не только не донесу Зерно до нужного места, но и окажусь в застенках местной инквизиции! И так уже засветился в 'Звезде и розе' — мама не горюй!

А слухи о моих приключениях на Арене наверняка уже поползли по городу! Нездоровая какая-то популярность.

Спать я лег в комнате Ульриха, справедливо решив, что утро вечера мудренее. Дроу мы заперли в моем номере, предварительно убедившись, что она наконец-то уснула.

Конечно же, мне пришлось выслушать долгую и обстоятельную лекцию по технике безопасности при обращении с темными эльфами. Но так как сводилась эта лекция исключительно к банальному 'дроу доверять нельзя!', она мне быстро наскучила и я, с улыбкой послав наемника к чертям (тот лишь досадливо крякнул и махнул рукой), лёг спать.

18

Повторяется та же ситуация, что и в начале моего приключения: засыпаешь в одном месте, просыпаешься в Тумане. Ну хоть не выдергивают посреди разговора, и то хлеб!

А так — знакомая обстановочка. Пруд, наполненный водой неуловимого цвета, журчащий Водопад. И массивная фигура в ярких тряпках у парапета.

Мои брови поползли вверх. Я этого субчика явно где-то уже видел! Вот только где?

— Не морщи слишком сильно мозг, Тео, — осклабился мой визави, здоровенный негр с ежиком ярко-алых волос на голове.

Стоп! Рыжий негр-качок?!...

— Вспомнил, да? Ну вот и свиделись вновь. Рад?

— Несказанно, — буркнул я, разглядывая собеседника.

Посмотреть действительно было на что. Ну помимо совершенно невероятной комплекции и шоколадно-коричневой кожи в сочетании с необычным цветом волос.

Одет этот субчик был в ярко-зелёные шаровары, узорные туфли и кожаную жилетку, расшитую чем-то вроде золотых монет.

— Наш с тобой начальник обеспокоен произошедшим... инцидентом. И интересуется: с тобою всё в порядке? Что с Зерном?

— Ну, во-первых, милейший... как вас, говорите, величают? — спросил я холодно, не спеша отчитываться непонятно перед кем.

— Зови меня Шут, — склонил голову к плечу здоровяк.

— Так вот, милейший. Может для вас Артас и является начальником. Но для меня он — просто квестодатель. Клиент, если угодно. Для которого я взялся выполнить кое-какую работу в обмен на, так сказать, возможность самореализации. Что же касается нападения на меня, то ситуация под контролем, не о чем волноваться.

— Чешешь как по писанному, — хохотнул Шут. — Чего ты такой злой, Тео? Вроде же всегда был душой компании! А сейчас как старый дед ворчишь.

А и правда: с чего это я такой злой? Может, я за тот случай на дороге обиделся? Да вроде нет, глупо же... Скорее всего просто стресс и невеселые мысли о моем незавидном положении. Думаю, я бы сейчас на любого так окрысился.

Глубоко вздыхаю, подавляя недостойное раздражение.

— Не обращай внимания, — махнул я рукой. — Проблемы навалились, решать не успеваю...

— Ха! Ты посмотри на него! Стряс с Артаса кучу барахла, золота, брюликов и артефактов, в первый же день успел найти двух соратников и даже — ого! — удостоиться приглашения на обед от влиятельнейшего лица Эккерпорта! И ты ещё чем-то недоволен?

— Ну..., — я даже не нашелся, что сказать. Как-то не рассматривал я сложившуюся ситуацию в столь положительном ключе. А потом вспомнил, что беспокоило меня больше всего: — Зерно это ваше, того... фонит! Если ничего с этим не сделать — подведет оно меня под монастырь!

— Ах, это, — подавил зевок Шут. — Я в основном как раз по этому поводу и явился. Тут есть несколько вариантов...

— Желательно таких, чтобы не пришлось тащиться на край света, рисковать деньгами и здоровьем, а также отвлекаться от основной миссии, — ехидно вставил я.

— Хе, — снова развеселился мой собеседник. — Тогда только два варианта. Точней, один, просто приводить его в исполнение придётся в два этапа. И это, между прочим, касается твоей новой подружки. Кстати, мои поздравления! Девчонка шикарная, губа у тебя не дура...

— Она не моя подружка, — спокойно отвечаю я, надеясь, что мои щеки не залило опять румянцем. Конечно, Хелвирахель как раз из тех женщин, которыми трудно не заинтересоваться! Но признаваться в этом Шуту я не собирался. — К тому же, как только мы выйдем за границы города, наши пути с ней разойдутся.

— Угу. То есть, обрекаешь девчонку на верную смерть? — усмехнулся Шут, хитро прищурившись.

— Э-э, я не совсем...

— Она ведь тебе рассказала, что с ней случилось? Про то, что Ллос оставила её? Жрица без Бога, дроу без магических сил, посреди человеческих земель! Ты правда думаешь, что она протянет здесь хоть день?

Я вздохнул, пытаясь что-то ответить... и выдохнул, так ничего и не сказав.

Чертов скоморох прав. Ни самостоятельно выжить здесь, ни вернуться к своим Хелвирахель уже не сможет. Я всё же имел примерное представление о нравах темных эльфов, чтобы это понять.

И что теперь? Не могу же я...

— Можешь, Тео, можешь, — жутко осклабился Шут. — Не думай про Ллос, ей в ближайшее время будет совершенно не до тебя и своей бывшей жрицы. Мы уже направили одного... человечка. Он порешает с ней все вопросы. Что до твоих проблем, — тут мой визави наклонился вперед, — то сделаешь ты следующее...

Спустя минут пять он умолк. А я крепко задумался.

Итак, судя по его словам, дроу грозила нешуточная опасность. Жрец, покинутый своим Богом, крайне уязвим для всякой потусторонней пакости. Шут попытался мне объяснить всю эту концепцию более научно, но в итоге я понял лишь, что любой мелкий демон считает своим непременным долгом полакомиться вкусной и сочной душой священнослужителя, лишенного защиты свыше.

А потому мне предстояло найти девчонке нового Бога взамен Ллос.

Но тут было два 'но'.

Во-первых, дроу в этом мире были на плохом счету не только у смертных, но и у Богов. И заставить кого-то из них взять к себе в услужение бывшую жрицу Паучихи — дело трудное, почти невозможное!

Во-вторых, Боги вообще не очень любили перебежчиков. Неважно, что Хелвирахель стала отступницей не по своей воле. В этом случае за ней закрепится репутация некомпетентного, никчемного служителя, отвергнутого собственной Богиней. Кому такая нужна?

В принципе, Шут обещал капнуть на мозг Вларгу, которому в принципе выбирать особо не приходится. Но...

— ...Но основное усилие по убеждению этого бородача ляжет на тебя. Я — лишь подручный Артаса, мне он ничем не обязан. А сам Артас сейчас слишком занят, чтобы уговаривать Вларга. А вот ты, — тут в меня вперился пытливый взгляд, — ты, Тео, его последняя надежда. Его la chance finale. Дальше — только окончательное забвение и смерть. И потому тебя он послушает.

Обсудили мы и проблему Зерна.

— ...Артас только зовется Богом Хаоса. На самом деле он лишь черпает из него силы, но не повелевает им. А Зерно — плоть от плоти Хаоса! И потому с ним нужно быть крайне осторожным! Следи, чтобы твоя подружка не увлекалась...

Речь шла о том, что, пока идет процесс перехода Хелвирахель под покровительство нового Бога, она будет подпитываться энергией от Зерна. Чтобы ей хватало сил на отпор особенно надоедливым бесам и на какую-никакую магию. Заодно, имея возможность выплескивать излишки сил, само Зерно перестанет так неприлично излучать... что там оно излучает?

— Всё ясно? — наклонил голову Шут. Я задумчиво кивнул. — Ну вот и отлично. Вопросы есть?

— Лишь один, — поднял голову я. — Сколько у меня времени на... основную задачу.

— Хм... Ну, насчет вечности врать не буду. Но пара-тройка годиков у тебя есть.

— Чудненько. В мире, где уровень развития застрял на границе Высокого Средневековья и Возрождения, и где ритм жизни куда медленнее, чем в моем родном мире, в самый раз. Точней, ни черта не в самый раз! Ты шутишь?!

— Ну я же Шут, — снова осклабился собеседник.

— Я заметил, — буркнул я. — А почему Ллос так резко бросила свою жрицу?

— Это уже второй вопрос, — не прекращая улыбаться, ответил Шут, уже растворяясь в Тумане. — Как-нибудь в другой раз...

Я же распахнул глаза в своем номере. В окно падали лучи утреннего солнца.

Глава 7. Собака лает — караван идёт.

19

Первое, что я сделал с утра — это оделся и проведал, как там наша дроу. Снотворное в вине вещь, конечно, отличная, но черт его знает, как темные эльфы в этом смысле устроены?

Да, мы с Ульрихом втихаря подсыпали Хелвирахели немного сонной травы в вино! Не особо горжусь этим поступком, но после произошедшего это казалось наиболее разумным выходом. Тем более, что, как уверял нас почтенный мистер Пампкинс, выдавший порцию зелья, оно было совершенно безобидно и что они с женой изредка прибегали к нему в случае бессонницы.

Завтракали мы в гостиной моего номера. Таким образом, единственный выход из спальни, в которой была Хелвирахель, пролегал через окно. Но я всё-таки надеялся на её благоразумие.

Так как мне предстояло нелегкое испытание в виде званого обеда у одного из первых лиц города, за завтраком я ограничился омлетом с зеленью и чашкой зернового чая (местного аналога кофе). Когда дроу проснётся — а Ульрих уверял, что от такой маленькой дозы спать она будет не долго — мы начнём сборы. К тому времени, как я надеялся, нам уже доставят платье Хелвирахели.

Ульрих уже привёл в порядок своё одеяние. Всё-таки наёмники — это вам не ополчение и даже не гвардия феодала, обмундированная пусть в добротные, но одинаковые и небогатые тряпки. Эти ребята обожают приодеться, увешаться бантами и финтифлюшками, чтобы похвастаться перед товарищами и напустить пыли в глаза нанимателям. Не стал исключением и мой телохранитель.

К знакомому мне роскошному костюму он добавил серебряные застёжки, пару золотых запонок и расшитую мелким жемчугом повязку. Правда, если присмотреться, можно было заметить тщательно скрытые за складками, шнурами и бантами проплешины в жемчуге. Как любой наёмник, Ульрих в отсутствии постоянного жалования потихоньку проедал детали снаряжения. И судя по тому, что пока дело дошло лишь до мелких жемчужин, дела у него шли неплохо.

Когда я разделался с половиной своего завтрака, в гостиную, зевая, вошла Хелвирахель.

— А вот и наша спящая красавица! — жизнерадостно воскликнул я. На мой радостный тон она среагировала довольно хмуро и настороженно. — Завтрак ждёт. И поспеши: нам скоро выходить!

Сжав зубы и опустив голову, она прошептала:

— Почему?...

— Что? — не понял я. К тому времени я уже снова успел склониться над едой.

— Почему ты пощадил меня?! — вскинула голову она. В алых глазах не было слёз, только какой-то отчаянный блеск. — Там, на Арене... но это ещё ладно, ты здесь чужак и не знаешь, как нужно относиться к дроу! — на этом моменте я слегка поморщился. 'Как нужно относиться' — выбешивает такая формулировка! Независимо от контекста. — Но после того, как я... вчера...

И она снова опустила голову.

Вот что ей ответить? Ума не приложу.

— Садись. И ешь, — спокойно указываю ей на стул. — У нас сегодня важный день. У всех нас, — перевёл я взгляд на Ульриха, который настороженно хмурил брови, буравя глазами дроу. — Но вечером, обещаю, мы обстоятельно поговорим по душам. Идёт?

— Ладно, — чуть сдавленно ответила она. А потом без дополнительных понуканий принялась за завтрак.

20

Обед у господина ван Тойна заслуживает отдельного описания. Как я понял из тех обрывков информации, что слышал до сих пор, подобные обеды были в порядке вещей в Эккерпорте. Этакие мини-приёмы, на одного-двух гостей с жёнами и телохранителями. Ну или с наложницами: в большинстве Вольных Городов заводить содержанок вне брака не возбранялось.

Если честно, я ожидал бОльшего фурора от присутствия облаченной в шикарное шелковое с серебром платье дроу. Эдриан ван Тойн поприветствовал нас совершенно невозмутимо, раскланявшись со мной, кивнув Ульриху и... галантно поцеловав ручку Хелвирахель. Та, как я понял, быстро глянув в её сторону, тоже была удивлена и разочарована такой реакцией. Точней, абсолютным отсутствием оной! Будто в этот дом на Виноградарской улице каждый день захаживали темные эльфийки в эффектных платьях!

Но ладно бы дело ограничилось одним лишь хозяином! Его содержанка точно так же мило поприветствовала свою 'коллегу' и с совершенно невозмутимым видом взяла под руку (!) и увела в конец охреневшую дроу в дамский эркер!

Что касается наложницы мастера ван Тойна, то, цитируя Шута, губа у того явно была не дура. Когда мы представлялись друг другу, я сумел разглядеть обоих в деталях.

Эта женщина умела производить впечатление... Темно-алое платье, золотое шитьё, прочие одёжные изыски были сами по себе хороши, но главное в них было не это. Они были подобраны ТАК, что у смотревшего на неё мужчины не оставалось ни единого шанса... Ну, за исключением меня (в конце концов, я привел 'наложницу' и покрасивей!).

Да и сама содержанка ван Тойна производила немалое впечатление. Высокая, вровень со мной и лишь на полголовы ниже Хельвирахели, с лебяжье-изящной шеей и белоснежной кожей, глубоким и объёмным декольте... Ну, было на что посмотреть.

Ну, и заканчивая образ, отмечу волосы густого каштанового цвета, собранные в высокую прическу, симпатичное личико с небольшой родинкой на подбородке...

...И огромные, будто колодцы, карие глазищи, пронзающие и затягивающие в... ну куда там обычно мужиков затягивают?

Усилием воли оторвавшись от декольте и глаз содержанки хозяина дома, я уловил возмущенный и даже яростный взгляд дроу, брошенный в мою сторону.

Погодите-ка, это что... ревность?? Между нами с Хелвирахель вроде бы ничего нет, разве я не прав? Да и знакомы-то мы с ней чуть больше суток!...

— О-о, мастер Треор! — радушно распахнул объятья широкоплечий человек с окладистой черной бородой — Эдриан ван Тойн. — Чрезвычайно рад тебя видеть, дорогой друг! Предлагаю немного посидеть в моём кабинете под кружку эля. Отдохнуть, так сказать, покуда эти ЛЕНТЯИ, — это слово он выкрикнул в сторону двери под лестницей, что начиналась прямо в прихожей, — НЕ ПРИГОТОВЯТ НАМ ЕДУ!

Я честно старался делать вид, что для меня подобное поведение в порядке вещей. Но, как я подозревал, старался безуспешно. Да и черт бы с этим, если честно. В конце концов, по легенде я всё равно не из местных, так что...

Кабинет мастера ван Тойна был обставлен не сказать, чтобы скромно, но со вкусом — это точно! Широкий письменный стол из красного сандала, на нём серебряный набор письменных принадлежностей, статуэтка эбонитового дерева и малахитовая шкатулка. В дальнем конце комнаты — стеллажи с книгами и ячейками под свитки. Ну и, разумеется, камин с двумя массивными креслами возле него.

В одно из них и опустился широкоплечий хозяин дома, жестом приглашая меня занять второе кресло. На столике, обнаружившимся рядом, уже стоял массивный кувшин с элем и две кружки.

— Вы, мастер Треор, уж простите за прямоту, явно не с Кленового Побережья, — с ходу начал ван Тойн, налив себе полную кружку и с удовольствием приложившись к ней. — И вообще не из Вольных Городов. Спросите, как я это определил? Да очень просто! Повадки другие, привычки... Традиции и законы наши, опять же, не очень себе представляете. Я прав?

— Ну... примерно так и обстоят дела, — улыбнулся я в ответ, в свою очередь пригубив эля. Отличного, крепкого темное эля — в мире, где бОльшая часть пива гонится из порошка, такого днём с огнём не сыщешь!

— Не отпира-аетесь, — довольно хмыкнул мой собеседник, вздёргивая брови. — Вот что, почтенный Треор, — подался он чуть вперёд. — Можно же к тебе на 'ты'?

— Конечно!

— Отлично, — снова откинулся он на спинку кресла, не сводя с меня изучающего взгляда. — Так вот, дружище... Между нами, купцами, мало где принято сразу обсуждать дела. Но, надеюсь, ты не обидишься, если я сразу выложу то, зачем, собственно, позвал тебя. Ты не против?

— Ничуть, — улыбнулся я, делая новый глоток эля.

— Так вот... Знаешь, бОльшая часть местных — и не только местных — дельцов душу готовы заложить за право получить приглашение ко мне на обед! Купцы Медной и Серебряной гильдий, даже многие из Золотой, посчитали бы это за невероятную удачу и признак их скорого успеха в политической карьере или в торговых делах. Иностранец бы посчитал, что теперь ему открыты все двери в Вольных Городах. Вот только...

— Только? — поднял брови я.

— ...Только не каждый из них может заинтересовать меня. Тем более, — неопределенное движение кружкой в мою сторону, — в первый же день после прибытия в Эккерпорт.

Я лишь улыбнулся и склонил голову, чуть разведя руки. Ну типа 'вот такой вот я'.

— Ты, Треор, далеко не дурак. Понимаешь, что у меня есть много маленьких пташек, что нашептывают мне обо всём, что происходит в городе и за его пределами. И знаешь, что меня удивило в первую очередь?

— И что же, мас... Эдриан? — поправился я.

— То, что до твоего появления под стенами Эккерпорта я ни разу не слышал о тебе и не получал сведений о том, что некий купец из Крагенсдорфа сошёл в одном из портов Коалиции.

Повисла неловкая пауза. Я перебирал в голове варианты того, что может последовать за этой фразой и как мне ответить. И ничего не мог придумать. Но ван Тойн опередил меня, избавив от необходимости громоздить очередную ложь.

— Единственное разумное объяснение твоего внезапного появления на Побережье в обход портов — пиратский корабль с Островов. Что ты каким-то образом подружился с тамошними корсарами, и они тайно высадили тебя вне стен Эккерпорта, обойдя охранные галеасы.

Моё лицо ничего не выражало. Я не знал, как реагировать на подобные заявления: соглашаться или яростно отрицать? Судя по тому, что речь идет о пиратах, то связи с ними вряд ли являются фактором, который улучшит мою репутацию. Что ван Тойн тут же подтвердил.

— ...И, как один из купцов Коалиции, к тому же состоящий на службе городу, я должен бы отдать приказ о твоём аресте, — при этой фразе Эдриан посмотрел прямо мне в глаза. Его лицо утратило прежнее добродушие. Я весь подобрался. — Однако, есть пара факторов, которые заставили меня сильно усомниться в моих первоначальных... выводах. Скажем так, кое-кто очень мне близкий заступился за тебя. Но это — не единственная причина.

Ван Тойн мгновение помолчал, наполняя кружку новой порцией эля.

— Твои деяния в течение тех неполных суток, что ты пробыл в Эккерпорте, не вписываются ни в одну из построенных мной теорий относительно тебя. Пиратский шпион не стал бы привлекать к себе внимание, тем более столь громкое. Работай ты на Империю, какой смысл в освобождении рабов? Весь город только об этом и говорит! То, что распорядитель Арены всеми силами старается замять это дело, лишь подогревает любопытство людей. А твоё дерзкое заявление о поклонении языческому богу, сделанное прямо в лицо попу церкви Нелота? Не говоря уж про дроу! — при этих словах он запрокинул голову, залпом выпивая эль. — И я, если честно, в полнейшем недоумении, — вытер он пивную пену с усов. — Кто же ты, Треор из Крагенсдорфа?

— Торговец, — ответил я просто. — Я покупаю и продаю. И надеюсь предаться этому занятию и здесь, на Кленовом Побережье.

— Да, слыхал о твоих планах по поводу транов, — махнул рукой Эдриан, будто это было само собой разумеющимся. Хотя я мог поклясться, что не говорил о походе в Стеновой Лес никому, кроме Ульриха! — И, если честно, раньше бы назвал это чистой воды самоубийством. Но, — тут он снова глянул на меня, — после того, что ты учудил, я уже ни в чем не уверен.

Я вздохнул и в свою очередь уполовинил свою кружку.

— Скажи мне,... Эдриан. У кого на Кленовом Побережье сейчас наибольшие запасы Папоротника?

Ван Тойн какое-то время молчал, изучая свою кружку. Видимо, размышлял, что стоит мне говорить, а что нет.

— Пятнадцать процентов точно находятся в Башнях Магов. Процентов пять-десять принадлежат магистратам Коалиции. Около семидесяти процентов всех запасов распределено по частным складам в разных городах. Ну и оставшиеся пять-десять процентов составляют черный рынок...

— Меня интересуют те семьдесят процентов. Скажи, Эдриан, — я подаюсь вперед и продолжаю чуть более проникновенным голосом, — насколько 'частные' эти склады?

Хмурый взгляд в мою сторону. Мой визави явно уже пожалел, что вообще ввязался в этот разговор.

— Ты очень много спрашиваешь для того, кто только-только начинает делать дела в Эккерпорте, — проворчал он. Но я уловил в его тоне неуверенность.

— И тем не менее, я удостоен редкой возможности отобедать в особняке самого Эдриана ван Тойна. Стоило ли приглашать меня, если вы, почтенный, всего лишь хотели поделиться парой подозрений и неуверенных предположений? — поднял кружку ко рту я.

— Хе! — развеселился хозяин дома. В его глаза вернулась смешинка, сменив господствующую мгновение назад колкую холодность взгляда. — И то верно. Ладно... Скажу честно: каждый четвертый из пяти этих... 'частных' складов принадлежат Империи. Через третьи руки, подставных лиц, но тем, кто умеет слышать и слушать, всё очевидно...

— То есть..., — начал я.

— ...То есть, твоя экспедиция, закончись она успешно, буквально спасёт Эккерпорт... А возможно, и всю Коалицию, — поднял палец Эдриан. — Ладно, — вздохнул он, вставая, — пора бы и откушать, что Боги послали. Как думаешь?

— Да уж, от таких предложений я никогда не отказываюсь, — с улыбкой изобразил поклон я и тоже встал.

21

Если честно, при слове 'караван' я всегда представлял этакую вереницу тяжело груженных верблюдов, пересекающих бескрайние пустыни или следующие по Великому Шелковому Пути. Хотя, если всё получится, мой нынешний маршрут назовут Великим Папоротниковым Путём.

Верблюдами в этих широтах, разумеется, и не пахло. Лошади на Кленовом Побережье были слишком дороги, мулов или даже ослов я нигде не видел, сколько ни искал по рынкам и сколько ни расспрашивал продавцов. Никто даже не слышал о таких животных.

Зато здесь в изобилии продавались... динозавры.

Я не шучу. Действительно динозавры! Как относительно мелкие, похожие на земных велоцерапторов, так и огромные вьючные 'стегозавры', только без малейшего намёка на спинной гребень.

Как я понял из рассказов мастера Бельтиранда, когда-то эти животные и правда выглядели как знакомые мне по школьным учебникам стегозавры. Но за века магической селекции человечество приспособило их к своим нуждам.

Да, совсем забыл: мой знакомец-маг шёл в поход к Стеновому Лесу вместе с нами...

...Когда мы с Эдрианом вышли к столу, там уже сидели четверо. Ну, Хелвирахели и Эаре, содержанке ван Тойна, я не удивился. У противоположных стен стояли Ульрих и покрытый шрамами угрюмый хмырь — телохранитель хозяина дома. Что касается еще двоих, сидящих за столом, то при виде них мои брови поползли вверх. Потому как это были мастер Бельтиранд со своим 'учеником' собственной персоной!

Конечно, не было и следа бесформенного балахона, в котором я в первый раз увидел эту девчонку на берегу. Упакованная в шелковое платье насыщенного синего цвета, с жемчужной сеткой на русых волосах, она была чрезвычайно мила! Ни капли жгучей чувственности Эары или хищной грации Хелвирахель. Только скромная, светлая девичья красота. И то, какими взглядами она обменивалась с мастером Бельтирандом, не оставляло сомнений, кому эта красота достанется.

От неожиданности я немного замешкался в дверях. Увидев мое удивление, господин ван Тойн посчитал нужным представить присутствующих друг другу:

— Это моя дочь, Лианна. Мастера Бельтиранда вы, как я понимаю, уже знаете. А вот этот суровый субъект в углу — Кригс, мой телохранитель. Впрочем, я задумывался о найме еще одного, — взгляд в сторону Ульриха, — для дочери.

Лицо ван Дрейка даже не дрогнуло. Он невозмутимо сканировал глазами пространство, периодически задерживая колючий взгляд на своем собрате по цеху.

— Собственно, первый тост, — продолжил Эдриан, дождавшись, когда все займут свои места и возьмут бокалы, — за храброго воина и благородного человека: Ульриха ван Дрейка! — который спас мою Лианну и её жениха, рискуя жизнью!

Я поднял ёмкость с вином вслед за всеми. Ван Тойн же отсалютовал наемнику своим бокалом и лихо опрокинул содержимое в себя. Ульрих коротко кивнул ему в ответ, но и только.

Про себя я поморщился. Если придётся искать себе нового телохранителя...

Впрочем, сделав на эту тему зарубку в памяти, я отодвинул её в сторону. Меня заняла другая мысль.

Если благодарность за спасение девушки предназначена исключительно Ульриху (с чем я в принципе согласен, я не успел тогда ничего сделать), то что же это за 'кто-то близкий', кто за меня заступился перед ван Тойном?

Ни одной идеи в голове на этот счет. Значит, и эту мысль откладываем.

Впрочем, кроме разговора с хозяином дома и показательного тоста, ничего особенно интересного на обеде у ван Тойна не произошло. Даже дроу, видимо шокированная тем фактом, что её (!) никто (!!) не боится (!!!), была паинькой и почти не чудила. Мы чинно беседовали о том, о сем, подняли пару тостов и подосадовали на нерасторопность слуг. Обсуждали цены и рынки, транов и их странные обычаи.

На последней теме оживился мастер Бельтиранд.

— К слову, мастер Треор, — обратился он ко мне, разрывая руками перепелку, — почтенный господин ван Тойн упоминал про ваши планы насчет экспедиции в Стеновой лес. Это правда?

— Чистейшая.

— Дело в том, что я сейчас как раз работаю над научным трудом, посвященным обычаям и традициям транов! — выпалил он. В его глазах разгорелся лихорадочный огонек. — До меня никто не пытался разобраться в их быте и нравах, ни люди Альянса, ни тем более Империя. А меж тем мне уже сейчас удалось выяснить много такого, что позволит не просто восстановить торговлю с ними, но и, возможно, продвинуться с их помощью дальше на Запад. Да-да, мастер ван Тойн, к Закатным горам!

— О, Боги, Белти! Опять ты за свое, — поморщился Эдриан, вытирая рот полотенцем.

— Папа! Ты бы послушал хоть раз, что образованные люди говорят! — укоризненно взглянула на отца Лианна. Учитывая, что до этого она влюбленно таращилась на чародея и ловила каждое его слово, становилась понятно, что в спорах жениха и отца она принимает сторону первого всегда и во всем.

Ван Тойн только закатил глаза.

— Так вот, — кашлянув, продолжил маг. — Я хотел бы предложить Вам, мастер Треор, сделку...

Собственно, сделка оказалась простейшей. Мастер Бельтиранд согласился присоединиться к нашей маленькой экспедиции в качестве специалиста по транам, переводчика и собственно чародея. Я же, в свою очередь, обеспечиваю его всем необходимым плюс возможность работать над его исследованием. Только и всего.

В путь мы тронулись после полудня. 'Стегозавры' (еще одна зарубка на память: ненавязчиво узнать, как называются эти зверюги) топали размеренно и обманчиво неспешно. Выйдя за пределы 'конюшни' (опять же не знаю, как называть место стоянки этих ящеров), мы двинулись через привратную площадь к воротам. Подождав, пока народ, ожидающий своей очереди на вход в город, расступится, мы наконец-то пересекли границу Эккерпорта.

Мою шевелюру взъерошил еле ощутимый бриз, прилетевший со стороны моря, оставшегося по правую руку от нас, за отвесным обрывом. Впереди и слева, насколько хватало глаз, простирались рощи великолепных алых клёнов, которые и дали, собственно, название этому краю. Лишь на протяжении метров трехсот от стен города этот лес был вырублен — на случай осады со стороны суши.

Мы вступили под сень деревьев и у меня перехватило дух! Более великолепного зрелища мне видеть еще не доводилось.

Представьте себе, будто оказались внутри картины, нарисованной яркими, щедрыми широкими мазками: белоснежные стволы, золотистый подлесок и конечно же сплошная ярко-алая шелестящая крыша над головой, образованная кронами клёнов.

— Что, мастер Треор, — поравнялся с моим 'стегозавром' Ульрих, — впервые увидели рощу алых клёнов?

В отличие от остальных наемников из нашей охраны, предпочитавших двигаться пешими, ван Дрейк гарцевал на крепком гнедом коньке. Оно и понятно: он же вроде как теперь начальник всей этой разношерстной команды из тридцати человек.

— Ну как-то раньше не доводилось. В Старом Свете они не водятся.

— Они и здесь далеко не везде водятся, — ответил Ульрих. Затем, пару секунд помолчав, сменил тему: — Ребята несколько встревожены, мастер Треор.

— Да? Чем же? — да знаю я, чем они встревожены, но ладно уж, позволю ему озвучить это самому.

— Дроу. Им не нравится, что твоя игрушка разгуливает без ошейника.

— Ну во-первых!...

— Да помню я, помню! — поморщился наемник. Конь под ним чуть мотнул головой, будто соглашаясь со всадником. — Она не экзотическая зверушка, она такой же партнер, как я или Пампкинс! Но как ты это ребятам объяснишь, а?

Я лишь глубоко вздохнул. Светлого восторга, навеянного кленовой рощей, как не бывало. Накатило ощущение тяжелого бремени, которое я на себя взвалил. А именно организацию и осуществление рискованного мероприятия, с привлечением крупного кредита, наймом разношерстного отряда из числа знакомцев Ульриха и прочая, и прочая.

Здесь, видимо, надобно прояснить некоторые моменты.

Моя совокупная доля в организации этого похода в общем объеме не превышала и тридцати процентов. Остальные расходы взяли на себя два кредитора: господин ван Тойн и... Бенджамин Пампкинс!

Старый половинчик в очередной раз доказал, что авантюрная жилка сохраняется у всех наемников до конца жизни, даже у вроде как осевших и остепенившихся. Через пару дней после ужина у господина ван Тойна он нанес мне визит и, строго глядя в глаза, спросил, верю ли я в успех своего предприятия. Получив положительный ответ, он кивнул и вынул из-за пазухи внушительный свиток, содержавшим в себе подробно, если не сказать дотошно, составленный договор о создании предприятия на паях.

Что интересно, господин ван Тойн в этот договор уже был вписан.

Таким образом, все вопросы с организацией и финансированием были решены в кратчайшие сроки. Закупку подвод и наём возниц взял на себя Пампкинс, об охране позаботился Ульрих, необходимые бумаги и припасы предоставил Эдриан. От меня тре6овалось только вложить свою долю в золоте. Ну и конечно, мне засчитывалось то, что я сам лично поведу караван, подвергаясь тем самым всем опасностям, что обычно сопровождали подобные путешествия.

Все тонкости нашего договора перечислять было бы слишком долго и нудно. А учитывая, что с наемниками была достигнута отдельная договоренность, со своими многочисленными нюансами...

В общем, поездка была расписана и задокументирована до последнего гвоздя в повозке. Что, кому, в каких долях и в какой степени принадлежит, кто сколько получит в случае успеха, и кто несет какую ответственность в случае неудачи. Дело за малым: добраться до транов, избегая встречи с имперскими карательными отрядами и бандами вольных конкистадоров, изобилующими в тех краях.

— Ладно, — поморщился я. — Я поговорю с Хелвирахель. Надеюсь, со стороны твоих... друзей проблем не будет.

— Этих я знаю и подбирал лично, — пожал плечами Ульрих.

— Что ж... Надеюсь, мы всё учли. Ну, тогда, в путь!

Караван медленно двигался на Север, все больше забирая к Западу. Наше путешествие началось.

Глава 8. В землях транов.

22

Чем дальше на Запад, тем сильнее менялся ландшафт, флора и фауна, окружающая нас. Роскошные клёны Побережья сменились кривыми березками, изумрудные луга — темно-зеленым влажным мхом.

Местность между Кленовым Побережьем и Стеновым Лесом славилась изобилием болот, через которые в прежние времена было проложено множество гатей. Сейчас, когда шла, по сути, война между Империей и транами, последние уничтожили бОльшую их часть. Ту, по которой двигались мы, люди Коалиции все же смогли восстановить и отстоять, пользуясь тем, что внимание аборигенов было приковано в основном к территориям, граничащим с имперскими колониями.

'Стегозавры', которые, как оказалось, называются лацетаны, на болоте заметно оживились. Они, не останавливая движения, рвали своими пастями пучки болотной травы и с довольным хрюканьем и чмоканьем пережевывали её. Исходя из этого, я сделал вывод, что эти зверюги изначально обитали как раз на болотах, раз им так здесь нравится.

Дроу шла рядом с моим лацетаном, завернутая с ног до головы в плащ с капюшоном. Не знаю, как подобные меры могут успокоит наемников, но Ульрих очень об этом просил. И я подозревал, что под капюшоном Хелвирахель сильно дуется на меня за то, что пришлось её так одеть.

Что ж, ничего не поделаешь, краса моя ненаглядная. Потерпишь немного, не развалишься. Тем более что жаловаться дроу было и вовсе грешно. Простили, пожалели, приголубили, подкармливают силой Зерна, чтоб не померла — по-моему это стоит того, чтобы походить в длиннополом балахоне.

Впрочем, к тому времени я и сам уже задолжал жрице...

Наш разговор по возвращению в таверну Пампкинса начался не сразу. Для начала я заказал нам в номер пару кувшинов эля. Я старался не налегать на алкоголь в доме Эдриана, несмотря даже на то, что привыкшему к водке и портвейну опытному ролевику местный эль был, в принципе, нипочем. Но теперь нам предстояла обстоятельная и неспешная беседа, которую я планировал провести в неформальной, расслабленной атмосфере.

— Ну что, звезда моя? — начал я, развалившись в кресле. — Поговорим?

Мы собрались все втроем: я, дроу и Ульрих.

Хлебнув эля, я открыл ларец и вынул Зерно Хаоса. Взгляд жрицы тут же метнулся к нему и застыл, не отрываясь. Ульрих крякнул, разглядывая жемчужину.

— Экая занятная каменюка, — восхищенно пробормотал он. — И стоит наверняка преизрядно...

— Поверь, человече, — с придыханием произнесла Хелвирахель, не отрывая взгляда от Зерна, — он стоит гораздо больше, чем ты можешь вообразить...

Ульрих неуверенно хмыкнул и не стал спорить. Скорее всего, даже простой человек, лишенный магического дара, все же что-то такое чувствовал при виде Зерна. Я не в счет — все же эта штука на меня завязана.

Аккуратно положив камень на стол, я снова отхлебнул эля.

— Итак. Дамы и господа присяжные заседатели, — начал я. — Что мы имеем? А имеем мы в наличии некую особу, являвшуюся до некоторых пор жрицей Ллос.

При звуке этого имени девушка явственно вздрогнула.

— Как я понял, эта не слишком чистая на руку богиня решила завладеть моим артефактом. Очень могущественным артефактом, как вы, должно быть, уже поняли, — взгляд на слушающих поверх кружки и новый глоток. — И, если бы ей удалось, это имело бы крайне негативные последствия для нашего мира. Не говоря уж о совершенно бессовестном попрании понятия частной собственности...

Ульрих хмыкнул. Хелвирахель улыбнулась. Так, есть эффект.

— Но, благодаря моим связям в среде... в определенных сферах, — тут я многозначительно воздел глаза ввысь, намекая на Богов, — нам удалось этого избежать.

Этой шутке никто не посмеялся, хотя я и ожидал обратного. Дроу нахмурилась, Ульрих восхищенно покачал головой. Ах, да, я и забыл, в какой мир попал. Здесь-то Боги — самая что ни на есть реальность. Это мне, пришельцу из материалистического двадцать первого столетия, шутки про божественное кажутся смешными. Хотя после того, как я наобщался с такой прорвой небожителей (и, забегая вперед, еще пообщаюсь) — мне ли шутить на эту тему? С другой стороны, кому, как не мне?

— Краса наша ненаглядная, подойди-ка, — поманил я эльфийку к Зерну. После чего вкратце описал ей то, что рассказал мне Шут. Причем, сам я половину терминов не понимал, просто повторял то, что он велел мне заучить. Типа 'твоя дроу жрица опытная, она знает'.

И да, судя по тому, как внимательно она меня слушала, предоставленная информация ей о чем-то говорила. Лично для меня эти формулы и термины звучали полной тарабарщиной.

Следуя инструкциям Шута, она вытянула руку над жемчужиной и, прикрыв глаза, начала зачитывать соответствующие заклинания. Мне показалось, что над камнем вспыхнул и тут же погас язык прозрачного огня. Впрочем, это могло быть обычное самовнушение: все же я, как дитя своего века, привык видеть, как в кино магию сопровождают различные спецэффекты.

Как бы там ни было, после проведенной процедуры дроу явно повеселела. Видимо, некая пустота, появившаяся от недостатка Бога в душе жрицы, была временно заполнена.

Я с довольным выражением лица взялся снова за кружку и повернулся уже к Ульриху, чтобы увидеть его реакцию. И замер, не донеся эль до рта. Потому что мой наемник со остекленевшими глазами застыл в неестественной позе, будто не закончив движения. Что за чертовщина опять?! Мы же не...

— Не в Тумане, да, — произнес вкрадчивый голосок, прямо-таки пропитанный ехидством. — В Тумане слишком много лишних глаз и ушей, которым совершенно незачем знать содержание нашего разговора.

Я повернулся на источник голоса и увидел, что в кресле, стоящем в дальнем темном углу комнаты, кто-то сидит.

— Треор из Крагенсдорфа, — продолжил мой странный собеседник. — Находчивость, смелость, богатство... Доверие Богов... Такая ответственность! Судьбы мира, ну как же...

— Эм, милейший, — пришел я в себя. — С кем, собственно, имею честь?...

— Ах, в самом деле, где мои манеры? — встал с кресла мой собеседник и вышел на свет. Выглядел он как мужчина неопределенного возраста, с симпатичными чертами лица, рыжей шевелюрой и глазами разного цвета: левый искрился изумрудно-зеленым, правый был матово-черным, лишенным зрачка. Одет странный тип был в нарочито вычурной манере, свойственной бродячим менестрелям. — Гверас, к услугам господина купца.

Понятно. Очередной небожитель заявился. Как будто они ко мне в очередь выстроились, честное слово...

— Ну, знаешь ли, не каждое столетие в наш мир заявляются эмиссары Внешних Сил, — будто прочел мои мысли Гверас, расплывшись в ехидной улыбке и подсаживаясь на кресло около меня. — Которые, к тому же, так стремятся к сотрудничеству с местными авторитетами...

— Ну, стало быть, рад знакомству. Чего надо-то? — не слишком любезно прервал его я. Этот типчик мне нравился все меньше.

— Да ладно тебе, почтенный Треор! — махнул рукой Гверас. — Почему ты решил, что мне сразу что-то надо? Может я просто поговорить, посоветовать что-то пришел — ты ж мой вроде как... последователь.

— Неа, — снова хлебнул пива я.

— Бу, какой ты, — надул губки Бог Обмана. Впрочем, видно было, что он не особенно обиделся. — Ну ладно, — еще шире улыбнулся он. — Сразу к делу, да? Ну что ж... Я, Тео, собственно, от Артаса. Он поручил мне забрать у тебя некую вещь... Зерно, если быть точнее. После последнего инцидента, когда оно было подвергнуто такому риску, он решил, что пока что оно будет храниться у меня и потому...

Я смотрел на распинающегося Гвераса и, прихлебывая пиво, потихоньку охреневал. Он что, реально думает, что я куплюсь на столь примитивную разводку? Нет, правда?! Учитывая репутацию самого Гвераса, я вообще удивлюсь, что ему кто-то в этом мире еще доверяет. Также то, что он предпочел встретиться не в Тумане, а здесь, где Артас если и услышит нас посредством изумруда, то вовремя среагировать не успеет.

Вот кстати насчет изумруда. Камень на моей груди резко взбрыкнул, чуя волшбу. Я резко отставил кружку и открыл было рот, чтобы осадить обнаглевшего божка... и услышал, будто со стороны, собственный голос, соглашающийся с доводами Гвераса. Рука потянулась к ларцу с намерением вынуть Зерно и передать этому милейшему, надежнейшему, лучшему из возможных хранителей столь опасного артефакта...

Резкая боль в кисти вымыла вязкий морок из головы. Я вскочил и начал, приплясывая, трясти рукой и ругаться на чем свет стоит. На запястье алела кровавая полоса, оставленная... кнутом.

А к Гверасу пружинящей походкой двигалась Хелвирахель, держащая в руках уже знакомые мне кинжал и плеть. Выражение её лица было не то, чтобы 'зверское'... но нагловатого божка она явно напугала. Тот мгновенно растерял всю свою напускную веселость и наглость, с перекошенным лицом отступив в угол. И растворился в тенях.

— Ах ты ж, срань болотная! — тут же донесся до меня голос Ульриха, который уже вскочил и тащил меч из ножен.

Ясно. Локальная остановка времени, примененная Гверасом, улетучилась вместе с его присутствием. И Ульрих увидал, что окружающая обстановка резко поменялась. Причем, как ему показалось, в ожидаемую сторону: проклятая дроу снова воспользовалась сердобольностью дурня-купца и, лишь только получив силу, напала на него! Кинжал с плетью в её руках и кровь на моей руке — вот вам и картина подлого нападения.

— Ульрих! Остынь, — повернулся я к нему. — Она нас всех только что спасла.

Наемник не спешил все же убирать меч, хмуро буравя эльфийку взглядом. Та встряхнула руками и её оружие испарилось в облаке черного дыма. На её лбу я заметил испарину. Колдовские действия явно дались ей нелегко.

— Мда... Хелвирахель, я это..., — начал я, зажимая рану на руке. — Спасибо тебе.

Если бы мне до этого кто-то сказал, что дроу могут покраснеть — я бы не поверил. Но она реально зарделась: темно-фиолетовая кожа стала почти черной.

— Так, — Ульрих таки бросил меч в ножны. — Я что-то пропустил, да?

— Да, — плюхнулся я обратно в кресло и попытался взять снова свою кружку. Но поморщился от боли и капризно произнес: — Найдите мне уже чистую тряпку, я ж тут кровью истекаю!...

...На горизонте вот уже неделю маячила, все приближаясь, какая-то темная полоса. И лишь на десятый день путешествия я догадался, что это — граница Леса.

До его опушки мы добрались, в принципе, без приключений, если не считать болотного черта, прыгнувшего однажды на спину одному из шагающих по бокам каравана ландскнехтов. Благо, народ в нашей экспедиции попался опытный и тертый, а потому уже в следующее мгновение наемник закрыл руками шею и рухнул на колени, позволяя идущему сзади мечнику прикончить мерзкую тварь, похожую на смесь жабы и глубоководного удильщика.

Все это время мы останавливались на ночлег на относительно сухих островках, которые, как мне объяснили, насыпали во время строительства гати, специально для этих целей. Ночевали, устроив из подвод и лацетанов подобие вагенбурга, или как там называется временная разборная крепость.

Лес... впечатлял. И если рощи алых кленов на Побережье производили впечатление скорее светлого восторга, то гигантские секвойи Стенового Леса ошеломляли, подавляли и лишали дара речи. Здесь все сквозило невероятной древностью, даже, я бы сказал, хтоничностью — духом тех времен, когда нынешние разумные расы еще не числились даже в проектах Создателя.

Здесь наемники подобрались и насторожились пуще прежнего. Если болотная живность была по большей части неразумна и безмозгла (исключение составляли разве что тролли, но сейчас, в начале осени, их можно было не опасаться), то здесь уже начинались владения транов. И получить метровую стрелу в глаз было тем удовольствием, испытывать которое никто из нашего каравана не стремился.

Караулы теперь были увеличены вдвое.

На одном из привалов, уже съев свою порцию жареной оленины и выпив стакан горячего вина, я ставил свой маленький шатер, намереваясь лечь спать. В отличие от хоббитов-возниц (все, как на подбор, молодые родственники Пампкинса), спавших под телегами, и ландскнехтов охраны, стеливших лежаки прямо на землю, я заморочился покупкой местного аналога палатки. Конечно, не столь удобная конструкция, как купленные в спортивных магазинах родного мира, но выбирать не приходилось.

Я, как опытный в походах ролевик, предварительно досконально изучил покупку во дворе постоялого двора Пампкинса-младшего, собирая и разбирая палатку до тех пор, пока это не стало получаться у меня на 'отлично'. Что вызвало удивление и даже хихиканье со стороны прислуги, наблюдавшей за мной. Но дело того стоило: теперь я мог собирать эту штуку практически в любых условиях, без помощи армии слуг.

На привалах я спал на соломенном тюфяке, как все, прикрываясь своим волшебным плащом: в нем мне было по-прежнему наиболее комфортно.

В тот вечер, когда я уже почти закончил приготовления своего лежбища, рядом неслышно материализовалась фигура в черном плаще...

Интерлюдия 4. Эккерпорт, Имперская миссия.

Истошные вопли еще какое-то время звенели в ушах, пока Данзан возвращался из подвалов миссии в кабинет бывшего господина Посланника Империи. Вернувшись и усевшись в пустующее кресло, ода-хан вынул из стоящего рядом шкафчика штоф с вином и плеснул себе полстакана: нужно было унять вновь разрастающееся раздражение.

Вообще, стоило бы посадить гребанного бюрократишку на кол, как того требовала официальная процедура. Но, из-за их нахождения на территории Коалиции, казнь пришлось перенести со двора посольства в его же подвалы, чтобы не привлекать воплями нездоровое внимание обывателей и стражи. А потому Дэлгэр-бей отделался легко: его всего лишь четвертовали.

— Г-господин..., — раздался откуда-то сбоку подрагивающий голос секретаря.

Данзан поморщился. По-хорошему, надо было и этого червяка показательно казнить: наверняка же он было сообщником своего бывшего начальника. Но в тот момент, когда у него возникло такое желание, ода-хан сумел его успешно подавить. Этот ничтожный был ему необходим, так как был в курсе местных реалий и дел. Его содействие могло помочь в деле приспособления Данзана к новому месту службы. Да и секретарем бледный Кылтак был неплохим.

Немного остыв, ода-хан даже решил, что, если чиновничек покажет себя с лучшей стороны, он заменит ему четвертование на обычную удавку. Или и вовсе помилует, сослав на службу в какой-нибудь заштатный аул.

— Что там? — спокойно спросил он. Настолько спокойно, что бедняга секретарь покрылся испариной и мелко задрожал. Боже, как же эта чиновничья братия ничтожна и жалка...

— С-сообщение от н-нашего на-аблюдателя с..., — на этом месте Кылтак прикрыл на мгновение глаза и сглотнул, подавляя дрожь. — Наблюдателя с Арены.

— И? — поднял бровь Данзан, даже не глядя на собеседника и смакуя вино.

— Смотритель, с подобающим уважением и приличиствующими словами...

— Короче!

— Господин смотритель прислал пространный отчет о причинах произошедшего инцидента. Пишет, что ему угрожали, и лишь поэтому он был вынужден... пойти на столь странные меры.

— Он велел выпустить всех рабов. ВСЕХ! В том числе и тех, что предназначались... для определенных нужд. Как он это объяснит

Молодой опричник, разумеется, знал, что Смотритель Арены и покойный Посланник уже давно действовали по принципу 'рука руку моет', беззастенчиво пользуясь удаленностью миссии от Метрополии. И он не сомневался, что останься сейчас на его месте Дэлгэр-бей, случившееся бы очень быстро замяли и похоронили.

Смотритель не мог не знать, что из столицы прибыл отряд опричников. И не мог не догадываться, что официальная причина 'охрана посольства' — лишь удобный предлог, и что на самом деле начнется масштабная проверка и чистка в рядах местного дипкорпуса. И вот ода-хан получает эту пустую, обтекаемую отписку, достойную чернильных крыс из Канцелярии Императора.

У Данзана в связи с этим было только две идеи: либо Смотритель совершенно спятил, либо...

— Вели седлать коней! — крикнул он замершему в дверях воину в такой же черной кольчуге, как у него самого. Вскочив с места, Данзан быстрым шагом пересек комнату. Впрочем, если его догадка верна, спешить было уже бесполезно...

Как он и думал. Этот крысеныш сбежал.

Ода-хан пока не знал, что за прегрешения скрывал Смотритель Арены, но они были настолько существенны, что тот счел за лучшее выгрести казну Арены и скрыться из Эккерпорта.

'Что же ты такого натворил, несчастный ублюдок, раз сбежал от одного лишь появления опричников на горизонте?' — раз за разом повторял про себя ода-хан, сузившимися глазами наблюдая за тем, как его воины пинками и зуботычинами сгоняют оставшихся служителей Арены в какое-то подобие строя.

Когда их построили, Данзан вышел вперед и заговорил:

— Ваш начальник сбежал, прихватив с собой казну вверенного ему самим Императором дела, — начал он скучающим голосом. Дело происходило на песке Арены. — И, если следовать букве закона, я должен бы сварить вас всех в кипящем масле — за соучастие.

После таких слов он прямо-таки почувствовал, как дрожь пробежала по рядам стоявших перед ним людей. Данзан про себя усмехнулся.

— Но у вас есть шанс заслужить помилование, — снова заговорил он. — Если кто-то из вас сможет подсказать мне, где искать беглого смотрителя: любой факт, любой намек — вы будете помилованы. Времени у вас есть, — взгляд в сторону столика, на котором стояла небольшая клепсидра, — пока вода не перетечет вниз. Итак... время пошло!

Данзан ненавидел такие моменты. Истинному воину противно наблюдать за тем, как люди ведут себя, будто жалкое зверьё: ползают на брюхе, умоляют, лгут, чтобы только спасти свою шкуру. Но Клятва Волка обязывала его смотреть.

Его взгляд равнодушно скользил по искаженным лицам, будто не замечая их. Вода в клепсидре подходила к концу.

Он уже поднял было руку в черной перчатке, чтобы дать команду солдатам тащить этих бедняг в подвал, к котлам, как вдруг его взгляд напоролся на бледное личико мальчишки, который силился что-то сказать, но у него, как видно, от ужаса перехватывало дыхание.

— Тихо! — рявкнул ода-хан. — Ты, — указал он на мальчишку. — Говори.

Вокруг мальчика тут же образовалось пустое пространство: остальные отступили от него, глядя непонимающе, белыми от ужаса глазами.

— Господин, — прошептал тот. Наконец, справившись с собой, он вздернул голову и уже уверенней продолжил: — Я видел, как господин Гэгэн и несколько префектов разговаривали с одним купцом, сидящем в ложе. Потом они с этим купцом сошли на Арену. А когда тот ушел, господин Смотритель велел отпустить всех рабов. А вчера он и несколько его помощников исчезли.

Данзан сжал кулак. Он почуял след...

23

Поначалу я, было, подумал, что меня в очередной раз будет донимать кто-то из небожителей. А учитывая последний мой опыт общения с Богами, я начал лихорадочно оглядываться в поисках если не оружия, то хотя бы кого-то из моих спутников, чтобы позвать на помощь.

К моему несказанному облегчению, фигура откинула с головы капюшон, обнажив копну белоснежных волос. Блеснули алые глаза дроу.

— Хелвирахель, — облегченно выдохнул я. — Ты меня прям напугала.

— Ты так и не ответил мне, — сходу начала она, глядя прямо мне в глаза. Подбоченившись, она выставила напоказ стройную ножку в обтягивающем кожаном чулке. Я незаметно сглотнул, сделав вид, что не заметил этого маневра.

— Не ответил на что?

— На мой вопрос. Почему? — нетерпеливо тряхнула она головой. Поняв, что я не понимаю, о чем идет речь. — Почему ты... так добр ко мне? — тихо закончила она.

— Эм... Хелви, послушай, — я на пробу назвал её сокращенным именем. И когда понял, что неприятия у неё это не вызвало, попытался продолжить: — Понимаешь, в чем дело..., — я запнулся, потому что она придвинулась очень близко, почти касаясь меня грудью и продолжая глядеть в глаза.

Из трудной ситуации меня выручил раздавшийся во мраке выстрел.

Не сговариваясь, мы метнулись в ту сторону.

Когда мы подбегали к той стороне вагенбурга, выстрелы уже слились в нескончаемый треск, вторивший мушкетным вспышкам. Пороховой дым и ночная тьма не давали разглядеть нападающих, но краем глаза я заметил мелькнувшую меж стволов высокую тень. В землю в полуметре от меня вонзилась стрела.

— Траны! Траны нападают! — крикнул кто-то. — Поднять щиты!

Ночь пронзила сиреневая вспышка — мастер Бельтиранд тоже не дремал.

Один из наемников дернул меня в сторону, и я оказался сидящим на корточках, прикрытый сверху щитом. Оглядевшись, я заметил Ульриха, также укрытого полосой дерева и стали, раздающего указания обороняющимся. Хелвирахель куда-то пропала.

Сколько продолжалась перестрелка, не знаю. В какой-то момент мушкетные выстрелы прекратились, а стрелы перестали падать. Нападающие поняли, что отряд, вооруженный огнестрелом и при поддержке мага, им не по зубам, и скрылись в ночи так же быстро, как и появились.

Только тогда я увидел дроу: она склонилась над одним из ландскнехтов, из живота которого торчала длинная стрела, разукрашенная яркими синими и зедеными цветами, и нашептывала что-то. Солдат был бледен как смерть и лежал, не в силах пошевелиться.

Наконец, закончив свой речитатив, жрица выдернула стрелу, вызвав у наемника болезненный стон, и тут же накрыла рану рукой. Полыхнуло чем-то бледно-серым.

К ним уже спешили товарищи ландскнехта.

— Эй, ты, отродье! А ну отойди от него! — крикнул один, сжимая меч. Второй только шмыгнул носом и мелко закивал. Похоже, ребята совсем не чувствовали той уверенности, которую пытались показать.

Дроу выпрямилась. Я протолкался к ней одновременно с Ульрихом и Бельтирандом, но только я открыл рот, как раздался хриплый голос:

— А ну отвалили от неё, содомиты!

Все повернулись в ту сторону. Солдат, которого только что исцелила Хелвирахель, приподнялся на локте. Бледность с его лица потихоньку уходила, но пока что, как я понял, он еще не совсем восстановил силы.

— Эта эльфка меня только что с того света вытянула. Так что кто к ней полезет, будет иметь дело со мной! — хрипло прокаркал солдат.

— Шульц, ты чего? — вытаращился на него один из тех двоих. — Это ж дроу, она...

— Тебе чего-то не ясно, Грег? — сузил глаза лежащий.

— Да мы чего, мы ничего..., — испуганно переглянулись задиры и поспешно ретировались.

Мастер Бельтиранд, покосившись на эльфийку, молча склонился над раненным.

— Хм... Снимаю шляпу, госпожа, — поднял он глаза на жрицу. — Отличная работа. А вам, милейший, — это он уже обратился к Шульцу, — стоит денек полежать и восстановиться.

— Ну уж дудки! — воскликнул тот и попытался встать. Но, пошатнувшись, осел обратно. — Хотя да, поспать не помешает.

Солдаты вокруг ободрённо гомонили, кто-то хохотнул. Но тут, нарушив эту идиллию, раздался рев Ульриха:

— А теперь разошлись по местам, собаки страшные! Совсем охренели?! Только что нападение пережили, а они посты оставили! Кретины! Всем долю урежу нахрен, содомиты!

Ландскнехты, опомнившись, разбежались по своим местам. Исцеленного Шульца подхватили под мышки и утащили куда-то к кострам — отлеживаться по рекомендации мага. Тот пошел вслед за ними — проконтролировать. Хелвирахель же, как только я подошел к ней, буквально рухнула мне на грудь: колдовские упражнения явно не дались ей даром.

Ульрих возник рядом практически бесшумно и помог дотащить выдохшуюся жрицу до моего шатра. Когда мы уложили её на мой тюфяк, она уже крепко спала.

Вздохнув, я вместе с наемником направился к кострам: раз уж моя палатка была оккупирована, придется довольствоваться лежаком у огня.

24

Наутро мы в первую очередь направили небольшой отряд на разведку. Естественно, они ничего не нашли, кроме пятен зеленой крови и нескольких ярких перьев: как минимум одного из нападающих мы таки зацепили своей пальбой в темноту. Трупов не было — если кто-то из транов и погиб, то тело его товарищи забрали с собой.

Найденные перья Ульрих долго изучал и чем дальше, тем больше он хмурился.

— Не нравится мне это, — наконец произнес наемник, откладывая находку. — Цвета перьев, — уточнил он. — Племена транов, живущие в этих краях, носят перья оранжевого, желтого или красного цветов. А эти — зеленые с синим и черным.

— И что это значит? — осторожно спросил я.

— Не знаю, — пожал он плечами. — Но явно ничего хорошего.

Я вздохнул и, похлопав Ульриха по плечу, пошел следить за подготовкой к дальнейшему пути.

Лагерь сворачивался. Предстоял еще долгий и полный опасностей путь через Лес. А учитывая, что проблемы с аборигенами уже начались — гораздо раньше, чем мы предполагали — участники экспедиции пребывали в настороженном и раздраженном состоянии.

Хелвирахель встала относительно бодрой и выспавшейся — благо сила Зерна всегда была под рукой. Её 'пациент', исцеленный от ранения, тоже шел на поправку, хоть и вынужден был пока ехать в повозке.

Когда мы тронулись в путь, через какое-то время к моему лацетану подошел Ульрих.

— Знаешь, купец, нам очень повезло.

— В чем? — повернулся к нему я. Хотя и примерно знал ответ.

— В том, что ребята не зарубили дроу раньше, чем за неё вступился Шульц. Он мужик авторитетный, уважаемый. Один из лучших стрелков. Ветеран.

— Ну обошлось же, — глянул я на него.

— Обошлось, — протянул наемник. — Более того, если сейчас он оправится и вернется в строй, нашу дроу сильно зауважают.

Фраза 'нашу дроу' не укрылась от меня. Обычно он говорил 'твою дроу'.

— Я думал, темные эльфы у наемников не в чести, — задумчиво бросил я.

— Мы не упертые святоши или суеверные обыватели, — хмыкнул Ульрих в ответ. — Мы наемники. Мы верим только в то, доказательство чему видели собственными глазами. И полагаемся только на свои мечи. Дроу показала, что она на нашей стороне и что она приносит пользу. Если она еще и в каком-нибудь бою отличится, у ребят рассеются последние подозрения.

Настала моя очередь хмыкать.

— А что там с перьями? — не нашел я ничего лучше, чем перевести разговор на другую животрепещущую тему. — Что такого, если траны... нездешнего племени напали на нас?

— А то, почтенный Треор, — помрачнел он, — что коли здесь хозяйничают воины каких-то отдаленных племен, то война идет не только между местными транами и Империей, но и между самими транами. Если имперцы заручились поддержкой других племен...

Он не договорил. Но я и сам представил себе подобное. И явственно ощутил, как волосы на голове начинают шевелиться. Союзные с Империей племена транов — это очень подозрительно походило на катастрофу. А потому я, мысленно застонав, выругался на всех Богов разом, отдельно помянув Гвераса. Если кто-то и взялся гадить мне по части удачи, то точно он...

Глава 9. Пятница и Робинзон.

25

Конечно, до слаженности действий полноценной наемничьей роты нашим ребятам было далековато. Но каждый из них был профессионалом своего дела и службу знал на 'отлично'. А потому разношерстный отряд потихоньку притирался друг к другу под командованием Ульриха.

Стрелок Шульц смог двигаться самостоятельно уже к концу того же дня. Еще через день он был способен это делать, не морщась при каждом шаге. Но я все равно запретил Хелвирахель снимать капюшон. На всякий случай.

На четвертые сутки после входа под сень Леса, во время очередного привала, ко мне подошел мастер Бельтиранд.

— Мастер Треор, — кивнул он. Дождавшись ответного кивка, он заговорил: — Я провел исследование наконечников и оперения стрел.

Наутро после памятного нападения все стрелы, равно как и найденные во время разведрейда перья, были переданы нашему спецу по транам. То есть Бельтиранду.

— Так вот, — не дожидаясь моего вопроса, продолжил маг. — Племена, что используют перья подобных расцветок, обитают далеко на юге, к Юго-Западу от Южных Маноров.

— То есть, если не ошибаюсь, — нахмурился я, — это территория, напрямую прилегающая к имперским колониям. Так?

— Эм... ну да, — кивнул он. — Посмотрите, — он начал чертить на песке подобранной где-то веткой. — Вот Южное и Юго-Восточное окончания Вастейда, где располагаются колониальные владения Империи. К Северу лежат Маноры, еще севернее — Кленовое Побережье и земли Коалиции на этом континенте соответственно. На Запад от имперских территорий начинается Высокий Лес — это одно из ответвлений Стенового Леса, правда, отделенное от основного массива Плоскими Горами. В этом лесу тоже обитают племена транов... точней, обитали раньше. Сейчас их оттуда вытеснили имперцы...

— Как я понял, — попытался вернуть я Бельтиранда к нашим баранам, пока чародей не углубился в дебри географии и истории, — это и послужило причиной нынешнего конфликта?

— Не совсем, — замялся тот. — Племена собственно Стенового Леса, с общим названием К'лар Зазат — то есть 'Копья-Что-Блестят-На-Солнце' — это и есть на данный момент основной противник Империи. Что неудивительно, потому что их земли наиболее богаты Папоротником! О тех же транах, что жили в Высоком Лесу, а именно о группе племен К'юр Лилиб — 'Стрелах-Что-Серебрятся-В-Тени' — ничего более не слышно с тех пор, как их оттеснили из их среды обитания. Есть предположение, что...

Я пару раз моргнул и потер висок пальцем, пытаясь уместить в раздувшуюся голову множество новых названий и терминов. Бельтиранд был истинным ученым, настолько увлеченным предметом исследования, что в упор не замечал, когда слушателю становилось скучно. Впрочем, я сделал еще одну попытку выудить нужную информацию:

— Так что же, уважаемый мастер, эти сине-зеленые перья характерны для транов Высокого Леса?

— Эм... ну да, — сбился с мысли Бельтиранд.

— То есть, они мигрировали сюда, в Стеновой Лес, на земли... эээ, оранжевых транов?

— Этот вывод напрашивается сам собой после того, как К'юр Лилиб напали на нас прямо в сердце владений 'Солнечных Копий', — ехидно ответил волшебник, видимо немного обидевшись на прерывание его словоизлияний. — Но тогда возникает другой вопрос: каким образом они сумели достичь этих земель? Между их бывшей средой обитания и Стеновым Лесом сотни лиг имперских территорий, Плоские Горы и земли Маноров!

Я лишь нахмурился. Вывод получался неутешительный. Траны Высокого Леса не были полностью истреблены и изгнаны имперцами. Они заключили с ними договор. После чего отряды воинов 'Серебряных Стрел' появляются на границах Коалиции, в землях противостоящих Империи племен. Как-то уж очень похоже на диверсионные отряды...

— Вы тоже об этом подумали? — произнес Бельтиранд, всматриваясь в угрюмое выражение моего лица.

— Если вы о том, что это явно спланированная операция по дестабилизации границ Коалиции и ослаблению враждебных Империи племен — то да, об этом я и думаю, — проговорил я.

— И что же...

— ...Нам делать? То же, что планировали сделать, — твердо посмотрел я в глаза чародея. — Доставить в Эккерпорт достаточно Папоротника. А если повезет, то и наладить торговлю с аборигенами...

26

На этот раз мы сумели вовремя засечь близкое присутствие транов. То ли повышенная бдительность помогла, то ли еще какой фактор, точно не скажу. Но как-то раз, когда солнце уже клонилось на Запад и мы подумывали о привале, стрелок Шульц, который теперь возглавлял разведку, примчался ко мне вместе с Ульрихом и доложил, что их группа нашла свежие отпечатки характерных трехпалых ступней.

— И много, — добавил он. К тому времени к нам уже подошли Хелвирахель и Бельтиранд. — Такое ощущение, что несколько групп двигались в одно место с разных направлений. Какой-то общий сбор или вроде того...

— Так, — обвел я взглядом присутствующих. Задумавшийся маг, решительные взгляды наемников, полуулыбка на лице дроу. — Есть идеи?

— Надо выяснить, что там у них за шабаш, — веско произнес Ульрих, переглянувшись с Шульцем.

— Их там не менее тридцати рыл, — уточнил Шульц. — А сколько может скрываться по окрестностям? Идти дальше, не выяснив подробности, будет не лучшей идеей.

— Что ж, тогда, — я взглянул на мага со жрицей и, не увидев возражений, продолжил. — Тогда есть план...

Собственно, план был довольно простенький. Я вспомнил о совершенно замечательном свойстве хоббитов прятаться и передвигаться бесшумно. Об этом я и сам знал по произведениям Профессора, а в новом мире не раз слышал истории о подобном от Ульриха и других ландскнехтов, которым довелось служить вместе с половинчиками.

Так вот. Когда наши возницы, все сплошь молодые хоббиты, выслушали мой план, у них прямо-таки загорелись глаза. Ну еще бы! Зная домоседские и патерналистские нравы старших представителей их народа, меня не удивило, что хоббитская молодежь столь рьяно жаждет приключений!

Мельком вспомнился Бенджамин Пампкинс, бывший наемник, который собственно и подбирал нам возниц. А не его ли это авантюристское влияние на младшее поколение?...

Впрочем, сейчас не было времени об этом думать. Юные хоббиты полезли в закрома телег, извлекая связки кожаных ремней. К каждому прилагались несколько небольших свинцовых шаров, которые они очень ловко подбрасывали на ладони. Пращи были тут же розданы всем возницам и те пару раз выстрелили из них на пробу.

Результат... впечатлял. Попасть из такого, мягко говоря, неточного оружия в монетку диаметром четыре сантиметра с расстояния в триста метров — задача для человека нетривиальная. Но для хоббитов это было, как два пальца...

В общем, уже минут через двадцать мы были готовы выдвигаться. Оставив пару возниц стеречь лацетанов (по большей части только чтобы эти зверюги не утопали куда-нибудь), мы пошли по следам транов.

Вскоре мы начали различать какой-то ритмичный звук, усиливающийся по мере приближения к лагерю аборигенов.

'Барабаны' — догадался я. Что ж, по крайней мере есть надежда, что за этими звуками нас будет не так слышно.

Хоббиты полностью оправдали свою репутацию, тут же растворившись в лесных тенях. И когда мы, тоже стараясь двигаться потише, прошли половину пути до предполагаемой стоянки аборигенов, перед нами возник один из возниц и, приложив палец к губам, указал куда-то вперед, жестами показывая, что дальше идти опасно.

Мы залегли. Но только я уже хотел обратиться к Ульриху, чтобы тот послал пару пластунов убрать часовых, мне на плечо легла ладонь волшебника.

Я кивнул ему и он, сев на пятки и прикрыв глаза, начал что-то бормотать и перебирать пальцами. Впереди раздался приглушенный вскрик, сопровождавшийся каким-то шуршанием. Но почти сразу все стихло.

— Все чисто, — произнес маг, вставая. На пути далее мы так и не обнаружили ни дозорных, ни их трупов. Только три травяных кокона странно копошились чуть в стороне от нашего пути, но я постарался отогнать от себя неприятные догадки.

Продвинувшись еще дальше, мы смогли разглядеть впереди освещенную закатным солнцем поляну (хоббиты молодцы, провели нас так, чтобы солнце светило в спину). Там горел огромный костер, блики которого раньше скрывал от нас густой подлесок. Вокруг огня танцевали угловатые фигуры транов.

Только теперь я смог рассмотреть этих странных аборигенов. В полтора раза выше среднего человека, с длинными конечностями, зеленовато-бурой кожей, они были по большей части одеты в набедренные повязки и маски из древесной коры. По всему телу торчали зеленые и синие перья: и я не мог понять, украшение это или часть тела. Ноги транов выгибались в коленях назад, заканчиваясь широкой, густо покрытой перьями трехпалой ступней. Лиц под масками я не разглядел.

Чуть в стороне от общего веселья стояло несколько столбов.

Ага. Эти ребята, похоже, праздновали победу над каким-то местным племенем.

К одному из столбов был привязан пленник. Тоже тран, судя по изгибу ног. Разглядеть цвет перьев на нем было затруднительно на таком расстоянии, но что-то мне подсказывало, что они будут оранжево-красные, присущими местным племенам.

Ландскнехты расположились в подлеске метрах в двухстах от поляны, строясь в боевой порядок и зажигая фитили мушкетов. Я присоединился к ним, в последний раз проверяя снаряжение.

Вы же не думали, что я все это время путешествовал в своем роскошном одеянии, во всех этих мехах и бархате? Перед отправлением в Лес я прикупил себе не только палатку, но и более удобную одежду, оружие и доспехи.

Простая рубашка из мягкого льна, поддоспешник, штаны, кожаные кавалерийские перчатки и высокие сапоги — все простенькое, но вполне себе добротное и, главное, удобное. Кольчуга, не стесняющая движений, наплечники, наручи и кавалерийский шлем, похожий на те, в которых красовались польские крылатые гусары. Из оружия я взял себе меч и пару пистолей. Благо, я еще помнил, с какой стороны браться за клинок.

Когда все было готово, я дал сигнал к началу.

Танцующие вокруг костра траны на мгновение замерли, чтобы уже в следующий миг метнуться в разны стороны, разразившись грозными криками. Все потому что, из-за деревьев появилась группа хоббитов, давшая залп из пращей.

Несколько дикарей рухнули с проломленными головами: все же свинцовые шары в руках половинчиков, помноженные на эффект внезапности, превращались в грозное оружие!

Разумеется, я и не рассчитывал, что три десятка вооруженных воинов-транов будут разбиты десятком возниц, пусть и умелых пращников. Но свою задачу они выполнили: похватав томагавки и деревянные мечи, траны с яростными воплями ринулись на обидчиков.

Если бы мы устроили засаду хоть чуть-чуть ближе, нас бы заметили почти сразу, и противник успел бы отступить и перегруппироваться. Если бы чуть дальше — после долгого преследования наглых хоббитов они бы заподозрили неладное.

Но, благо, Ульрих в таких делах был калач тертый.

Слитный мушкетный залп выкосил первый ряд нападающих почти полностью. Оставшиеся резко затормозили и в замешательстве завертели головами. В этом-то положении их и накрыл второй залп, усиленный парой огненных шаров, пущенных мастером Бельтирандом. Залп еще сильнее уменьшил число оставшихся в живых дикарей, а взорвавшиеся, будто гранаты, фаерболы и вовсе уполовинили эту цифру. Тут-то и настало время ближнего боя: из кустов на окончательно дезориентированных транов с диким ревом ринулся отряд доппельзольднеров во главе с Ульрихом. Пятеро здоровяков в латах и с двуручными мечами за считанные мгновения превратили десяток аборигенов в фарш.

Оставшиеся в живых шестеро или семеро участников праздника ударились в бегство через поляну с костром. Им в спину раздалось несколько выстрелов, но видимого эффекта это не дало. И тут прямо перед беглецами возник шар непроницаемой Тьмы. С разбегу врезавшись в него, беглецы завопили от боли. Впрочем, эти звуки быстро утихли. Магия дроу редко оставляет живых.

Впрочем, даже если бы они все же успели сбежать, меня это не слишком обеспокоило: даже если бы мы перебили всех, другие отряды противника все равно заинтересовались долгим отсутствием одной из своих групп, явились сюда и увидели следы побоища. Впрочем, так бы у нас было гораздо меньше времени, к тому же тогда враг был бы предупрежден о наличии двух магов в отряде и об уловке с пращниками.

Ландскнехты начали с профессиональной педантичностью прочесывать стоянку транов, переворачивая все вверх дном и складывая все мало-мальски ценное в одну кучу. Что меня удивило, ценного нашлось немало: золотые и малахитовые украшения, какие-то менее ценные цацки, даже парочка стальных, видимо трофейных, кинжалов — все это было оперативно собрано в одну большую кучу в центре поляны.

Я же, пока продолжалась вся эта суета, двинулся к столбу с пленником.

Как я и ожидал, он был покрыт оранжевыми и алыми перьями, выдававшими в нем уроженца Стенового Леса. Как там наш чародей их обозвал? Племя 'Солнечных копий' или типа того? А, неважно!

На привязанном к столбу тране не было маски, как на тех, что мы только что убили, а потому я смог разглядеть его лицо. Вытянутое вперед, с длинным широким носом и крупными чертами, лицо это чем-то отдаленно напомнило мне лица наших земных ацтеков, виденных в фильмах. Хотя, скорее всего, это был самообман: у меня траны как раз с американскими индейцами и ассоциировались — так что скорее всего сознание само находило знакомые черты в обращенном ко мне аборигене.

Форма головы также была вытянута: слишком длинный и остроконечный для человека подбородок, а также конусообразный череп, покрытый все теми же вкраплениями перьев. Которые, как я теперь понял, были не украшением, а действительно росли на теле этих гуманоидов. Довершали образ пара длинных клыков, растущих из верхней челюсти и ярко-желтые глаза с вертикальными кошачьими зрачками.

Эти-то глаза и вперились в меня, стоило приблизиться к пленнику с кинжалом в руке. Тран молчал все то время, что я перерезал путы. Конечно, он вряд ли бы решился броситься на меня, ведь рядом со мной стояли Шульц с заряженным мушкетом и Ульрих в полном облачении и цвайхандером на плече. Но все же я посчитал нужным подстраховаться и, когда последние веревки упали с пленника, сделал длинный шаг назад.

Впрочем, этот малый оказался все же не дураком и только лишь спокойно растирал затекшие руки: крупные четырехпалые лопатники, втрое шире человеческих.

— Ты! — неожиданно кивнул он на меня. — Ты вождь этих К'лсахакцт'тце?

— Эм..., — замялся я, но тут сбоку подошел мастер Бельтиранд.

— Так траны называю людей. В буквальном переводе 'Рокочущие обезьяны с кривыми ногами', — с усмешкой перевел он.

— Эм... Ну тогда, да, я вождь... их всех, — обвел я рукой наш отряд.

— Хорошо, снова кивнул тран. — Я должен тебе, человек. И им, — обвел он рукой поляну, где копошились наемники, — всем. Им — плоть солнца дам, да. А ты освободил П'тетен'цайца. П'тетен'цайц должен тебе также одно дело. Я сказал.

Прежде чем я успел задать глупый вопрос, чародей пояснил:

— П'тетен'цайц — это его имя, — произнес он со странным выражением лица. В глазах мага мелькнула легкая... зависть? С чего вдруг? — Так как мы спасли его от посмертного рабства, он готов открыть нам один из своих тайников. А тебе, мастер купец, он еще и должен один раз спасти жизнь.

— Погоди, погоди, мастер чародей, — яростно потер виски я. — Какого посмертного рабства? Какой тайник?!

— Ну, по обычаям транов, — начал разъяснять чародей, — пленник, особым образом приготовленный и съеденный, в загробной жизни становится рабов того, кто его съел. Вон, кстати, и стол для приготовления этого... блюда.

Я глянул в ту сторону и почувствовал, как желудок просится наружу через рот. Хорошо хоть он был пуст.

Неподалеку от столбов стоял грубо сколоченный стол с веревочными петлями по углам. На подставке рядом были разложены разнообразные пыточные инструменты из кости и кремня, а сам стол был заляпан свежей кровью.

— П'тетен'цайц должен был стать последним в пиршестве подлых Лэрвиви, — скривился в презрительном выражении тран. — Двоих сородичей П'тетен'цайца уже сделали вечными рабами.

— Что касается тайника, то тут все просто, — продолжил Бельтиранд. — Каждый тран имеет по нескольку тайных мест, где хранит священные для себя вещи. Частенько это идолы из нефрита, золота или малахита. В обмен на свое спасение он готов отдать содержимое одного из них.

— И как, ловля транов с целью выпытывания у них тайников, еще не поставлена на поток? — буркнул я, больше для того, чтобы выиграть время для раздумий. У меня возникла одна идея.

— А скажи-ка, любезнейший Птыцен... Птеньц... Птурс...

— П'тетен'цайц, — любезно подсказал тран.

— Пт...Пятница, — машинально выговорил я. И застыл.

Если этот здоровяк — Пятница, то я что, Робинзон?! Сравнение крайне натянутое, но все же было довольно похоже на свой книжный аналог. Вот наркомания...

— Можешь звать меня так, как тебе удобно, К'лсахакцт'тце, — усмехнулся тран. — Мало кто из вашего народа может произносить слова на Истинном языке.

— Эм... Ладно, — собрался с мыслями я. Вспомнив про свою идею, я обратился к собеседнику:

— Скажи... Пятница. Можешь ли ты в уплату мне 'дела' довести наш караван до своего племени? Мы хотим обсудить с твоим народом восстановление торговли с людьми Побережья...

Глава 10. Заварушка у Солнечного Копья — часть 1.

27

Хорошо, что у транов (или одного конкретного трана, кто его знает) не было особых комплексов насчет коверканья или сокращения их имен. Потому как, то совершенно непередаваемое в письменном виде сочетание щелкающих и гортанных звуков, что представляло собой имя моего нового компаньона, лично я так никогда и не смог нормально воспроизвести. А потому звал его либо коротко Птен, либо Пятница.

Тран оказался молчаливым и вообще довольно флегматичным товарищем. Он постоянно исчезал в чаще, рыская вокруг двигающегося каравана и почти полностью взяв на себя функции разведчика. Что было весьма кстати, потому что в таком случае мы могли позволить себе не распылять наши силы, а двигаться единым отрядом.

После того, как я понаблюдал за этим, меня прошиб холодный пот: теперь моя идея подкрасться к отряду 'синих' транов казалась как минимум безрассудной. Нас могли с легкостью выследить в любой момент!

Когда я поделился этой мыслью со жрицей, та лишь фыркнула. Но, видя мой возмущенный взгляд, все же пояснила: каждый шаг отряда во время того рейда они с мастером Бельтирандом контролировали и укрывали иллюзиями, так что беспокоиться было нечего.

Что ж, по крайней мере стала понятна та растерянность и паника, в которую почти сразу скатились траны, напоровшись на строй ландскнехтов...

Что касается моего предложения о его 'долге', то на это П'тетен'цайц ответил так:

— Я должен тебе только свою жизнь, человек. И я буду следовать за тобой, пока не верну долг. Не проси показать поселения Истинного народа. Это тайна всех транов, не только моя.

Впрочем, иного я и не ожидал. Спасти мою жизнь в обмен на спасение его собственной — это одно. А вот пойти на, по сути, предательство собственного народа — совсем другое!

Тем не менее, мне удалось убедить Пятницу хотя бы поговорить с вождями его племени о возможности встретиться со мной. Если ему удастся их убедить, это будет первой мирной встречей между людьми Коалиции и транами за последние несколько лет! И хотя на любые мои вопросы или предложения насчет торговли Папоротником он хмыкал и качал головой, я не терял надежды. Она ведь, как известно, умирает последней...

На одном из привалов Пятница подошел ко мне и заявил:

— Пойдем, человек.

— Куда? — зевнул я. В тот момент я как раз собирался ложиться спать.

— Пора вернуть один из долгов, — кинул он через плечо, уже повернувшись ко мне спиной. — Отдам тебе свой тайник.

Хорошо, что я догадался кликнуть Ульриха и Шульца, иначе тайник-то он мне бы отдал, но вот утащить его содержимое я бы вряд ли смог.

А тащить было что! Полуметровая статуэтка из малахита, усеянная мелкими камешками янтаря, мешок золотых монет странной чеканки и изумрудное ожерелье.

Все это обнаружилось подо мхом в корнях раскидистого дерева типа мангра. Хотя какой здесь, в дали от водоемов, может быть мангр?!

Мы с Ульрихом еще раньше решили распределить добытое в лагере Серебряных Стрел и подарок Пятницы между всеми участниками рейда против 'синих', как боевые выплаты. Разумеется, доли рассчитывались в соответствии с контрактами. Те же доппельзольднеры имели право на двойную долю, остальные довольствовались стандартными 'боевыми'. Это заметно повысило боевой дух отряда, и без того высокий после относительно легкой победы над крупным отрядом аборигенов.

С кислыми лицами ходили только те двое возниц, что остались сторожить лацетанов: им досталась самая маленькая доля. Но что поделать: все премии рассчитывались на основании контрактов, а плата за непосредственное участие в бою и плата за охрану лагеря во время сражения, но без непосредственного участия, сильно различались. Кто же знал, что победа будет настолько легкой, а добыча — настолько большой?

Сам Пятница наблюдал за радостью наемников с чуть презрительной усмешкой. Видимо, для транов столь явно выражать радость от презренного металла и камней была как минимум неприлично. Он, как и все время до этого, ложился спать в стороне от основного лагеря, не стремясь общаться с другими членами отряда сверх того минимума, что был необходим для дела.

Хелвирахель так больше и не вернулась в течение путешествия к тому прерванному разговору. В то время я мог только догадываться, какие мысли бродили у неё в голове, но, забегая вперед, я был сильно удивлен теми тараканами, что расплодились под этой белой шевелюрой! Впоследствии мне, к слову, пришлось приложить немало усилий, чтобы разобраться с ними. Впрочем, я отвлекся.

Эльфийка теперь демонстративно шла с непокрытой головой и поигрывала своей плетью. Никто больше не косился на неё и не ворчал на тему дроу в отряде — она вполне доказала свою полезность. Впрочем, я не обманывался насчет этой умилительной дружбы народов. Ландскнехты не особенно стремились приближаться к ней, не говоря уж про то, чтобы заговорить.

Исключение составлял, разве что, Шульц, но и он ограничился парой слов благодарности.

На шее жрицы теперь висело то самое изумрудное ожерелье, что выудил из своего тайника Пятница: коллективным решением эту вещицу подарили ей, как отличившейся в бою. Ну и потому, что ей эта штука явно шла: то, как каменья ниспадают на её немаленькую грудь, выглядело весьма... аппетитно.

Окружающая природа окончательно утратила сходство с обычным лесом в моем понимании. Влажный мрак титанического леса был заполнен огромными хвощами и лианами, все сильней напоминая картинки, изображающие времена динозавров. Только стволы секвой еще напоминали о том, что мы не в парке юрского периода, а в Стеновом Лесу.

Как объяснил наш проводник, мы вступили в зачарованное сердце леса.

Несмотря на это, сам он становился все беспокойней и смурнее: его явно что-то тревожило. Он все дольше задерживался в чаще, постоянно зыркал из стороны в сторону, то и дело останавливал караван, принюхиваясь к чему-то.

— Скоро будет место, откуда П'тетен'цайц пойдет один, — с ходу проговорил он, в очередной раз внезапно возникнув рядом с моим лацетаном. Эти флегматичные зверюги никак не реагировали на подобные выходки, что выгодно отличало их от лошадей.

— Что ты имеешь ввиду? — спросил я, нахмурившись.

— Я пойду к своим сородичам. Скажу так: 'Эй-хо! Вернулся П'тетен'цайц, Тот-Что-Танцует-с-Солнцем! Встречай, мать! Встречай, сестра! Встречай, племя! Был я в плену у подлых Лэрвиви и вот-вот должны были сделать меня рабом, ничтожнейшим в Чертогах Теней. Но пришли К'лсахакцт'тце с Востока, которых вел вождь Треор Теш'текци. И разогнали Лэрвиви, истребили их, освободили П'тетен'цайца. И теперь вождь Треор хочет говорить с вождями Истинного народа. Я сказал!'

— Мдэ, — немного удивился я. Такая манера говорить мне встречалась разве что в книжках. — И что, они придут на переговоры?

— Ты спас П'тетен'цайца. Они придут хотя бы выслушать тебя.

На том он и умолк. А я начал обдумывать сложившуюся ситуацию.

Двухнедельное путешествие утомило меня, но я по-прежнему не терял присутствия духа и энтузиазма. В крайнем случае мы всегда могли собрать папоротник и самостоятельно, без помощи транов. Пусть это и займет больше времени, к тому же товар будет при этом не столь качественным — аборигены владели некой технологией сбора, позволяющей сохранить многие свойства чудесного хвоща долгое время после его срезания.

Сопротивления сородичей Пятницы я не боялся. Хоть это и подло прозвучит, но вряд ли им будет дело до нас сейчас, во время противостояния с имперскими войсками и их союзниками. Сам же Пятница...

Как он себя поведет в том случае, если с вождями 'Солнечных Копий' договориться не удастся, и мы примемся собирать Папоротник самостоятельно — предположить я не мог. Впрочем, сомневаюсь, что он как-то нам будет мешать: тогда бы пришлось поставить под угрозу возвращение мне долга, а к этому он, как мне казалось, относится довольно серьезно. Я вообще стараюсь видеть в окружающих только хорошее.

Конечно, одна-единственная партия хвоща погоды не сделает — в идеале необходим постоянный поток Папоротника в Коалицию. Ну, хотя бы у Эккерппорта будет временное преимущество перед лицом имперской угрозы. Хотя, учитывая то, что мы выяснили о диверсионных отрядах Империи, это преимущество тоже призрачно.

Что ж, по крайней мере я поправлю свои собственные финансовые дела.

Гордиев узел сомнений, неуверенности и противоречий был разрублен одним-единственным ударом. Мы наткнулись на беженцев...

28

Дети, старики, женщины — все траны с оранжево-алыми перьями. Когда они наткнулись на нас, несколько женщин в ужасе вскрикнули, заплакал младенец. Некоторые выставили перед собой копья, решив, видимо, подороже продать свою жизнь.

В этот момент вперед вышел Пятница и, подняв руки, что-то зацокал на своем трескучем наречии.

Беженцы удивленно качали головами и переглядывались, но копья все же опустили. Перебивая друг друга, они через Пятницу рассказали нам, что происходит.

Родная деревня нашего проводника подверглась нападению. Пока враги продирались через охранные чары и линии ловушек, вождь успел отправить прочь некомбатантов. Остались только мужчины и те из женщин, что умели обращаться с оружием.

Но, по словам лидера этой группы — старика с серыми перьями на голове — победить у вождя Тл'оцкай'ца шансов почти не было: ему противостояли больше сотни воинов 'Серебряных Стрел' при поддержке двух десятков имперских янычар под началом 'шай'р'цайца' — колдуна.

В стороне от дороги собрался импровизированный военный совет в лице меня, Пятницы, Ульриха, Хелвирахели и Бельтиранда.

— Мастер Треор, ты, как я понимаю, решил транам того... помочь? — первым спросил Ульрих. — Ты только учти: тридцать каннибалов, застигнутых врасплох — это одно. Сотня транов со стрелковой поддержкой — совсем другое! Нас-то как было два десятка, так и осталось...

— Воины Зазат'Цаш тоже не будут сидеть на месте! — воскликнул Пятница. Флегматичность и легкое презрение стерлись с его лица, сменившись неприкрытой тревогой. — Взрослых воинов и храбрых Ва (как я узнал впоследствии, этим словом траны обозначали женщин) в племени — три раза по числу пальцев на ногах и руках, и еще один раз столько, сколько пальцев на руках! И каждый из них стоит пяти трусливых Лэрвиви!

Мы переглянулись. Если брать за основу число пальцев на конечностях транов, по четыре на руках и по три на ногах — итого четырнадцать — то воинов его племени насчитывалось около полусотни.

Недостаточно для противостояния имеющимся силам противника в одиночку. Но с некоторыми шансами на победу, если в дело вступим мы.

— Тебе все же придется рассказать нам о расположении твоей деревни, друг моя Пятница, — вздохнул я. — Если ты, конечно, не хочешь, чтобы эти... 'Лэрвиви' разрушили её до основания.

Впрочем, он это и сам уже понял.

То, что он нам рассказал, обнадеживало. Поселение находилось на утесе посреди леса и располагалось по большей части в ветвях секвой. Площадки вокруг стволов, веревочные мосты, хижины в ветвях. На земле — несколько общественных зданий и частокол.

На утес вели несколько узких тропинок, перекрытых хитроумными ловушками. Плюс шаманская магия, плюс вооруженные защитники — выглядели все довольно неприступно...

...Если бы её штурмовали люди. Траны же, пусть и 'трусливые Лэрвиви', отлично лазали по деревьям. И потому атака, скорей всего, пойдет не только со стороны, так сказать, 'парадного входа', но и со стороны крон секвой, окружавших Солнечное Копье — так аборигены называли свой утес. Видимо, он и дал название племенам оранжевых транов.

Превосходящие по численности силы, атакующие на два фронта — победа была почти у имперцев в кармане. Пока-то прибудет помощь от соседних деревень...

На этот раз я доверил планирование более компетентным в военном деле людям. То есть Ульриху и его ландскнехтам. И когда через пару часов мы подошли к деревне Пятницы, у нас уже было примерное представление о том, что нам предстоит делать.

Прибыли мы, надо сказать, как раз вовремя. Как доложили наши разведчики (Пятница и еще несколько юных транов из числа беженцев — эти щеглы были до ужаса рады хоть так поучаствовать в настоящей войнушке), бОльшая часть отряда нападающих двигалась в сторону утеса по тропе. Воины 'Серебряных Стрел' не утруждали уже себя разведкой, готовясь к схватке. Как я понял, это заключалось в распевании боевых песен и ритуальных плясках. Они знали о своем подавляющем преимуществе и потому не считали нужным прятаться. Они же не ведали, что прямо под боком у них находится пусть и малочисленный, но вполне боеспособный отряд профессиональных солдат.

Хоббиты-возницы, впечатленные объемом предыдущей добычи, прямо-таки рвались в бой! Особенно усердствовали те двое горемык, которым не хватило награды в прошлый раз. Но поначалу я не хотел задействовать в таком серьезном замесе возниц. Одно дело заманить в ловушку десяток-другой расслабленных дикарей, но совсем другое — противостоять целой армии!

Но потом, по зрелом размышлении и посовещавшись с Ульрихом, я решил, что и от них будет польза.

План кампании в целом строился на внезапном нападении с тыла, что предполагало совместные усилия жрицы, мага и остальных, в том числе бесшумных полуросликов.

— Что, почтенный Треор, волнуешься? — подошел ко мне Ульрих в тот момент, когда я перепроверял свои пистоли.

— Есть такое, — честно ответил я. — В последней заварушке у нас даже не было возможности, чтобы остановиться, подумать и испугаться по-настоящему... А тут...

— Ну да. Сидим и ждем, когда представится возможность полезть на отряд, впятеро превосходящий нас числом. Да еще и усиленный отрядом имперских янычар во главе с магом. Милейшая ситуация, — едко протянул наемник.

Я удивленно покосился на него. Ульрих что, и сам взволнован?!

— Ну, — последний раз щелкнул я колесом затвора, — могло быть и хуже. Тем более мы ведь атакуем с тыла, разве нет? Плюс, нас не впятеро меньше, а только лишь вдвое.

— Утешил... — хмуро буркнул наемник, но возражать дальше не стал.

Если честно, я был чрезвычайно удивлен, что моя безумная идея нашла понимание у отряда. Только потом я понял: наемники, поклоняющиеся тому же Гверасу, очень ценили удачливость в своих командирах и нанимателях. И то, что я без особых потерь и почти без усилий сумел привести отряд к неплохой добыче, произвели на него определенное впечатление. Масла в огонь подлили, видимо, истории Ульриха про мои приключения на Арене. Как итог: ландскнехты с энтузиазмом чистили оружие, готовясь к увлекательному и прибыльному приключению, веря, что моего запаса удачи вполне хватит на то, чтобы выйти из противостояния с имперцами без потерь и даже с прибылью.

На этот раз двигались мы не в пример осторожнее, чем в первый раз. Несмотря на поддержку мастера Бельтиранда и Хелвирахель, имперский маг оставался имперским магом. То есть профессиональным колдуном, разбирающимся в хитросплетениях 'традиционной' магии и способным, в отличие от транских шаманов, почуять нас несмотря на всю маскировку.

Правда, как меня успокоил Бельтиранд, эффект неожиданности в наших действиях все же будет присутствовать. Во-первых, имперцы готовились к столкновению с транами и их шаманством, не рассчитывая на противостояние с настоящим магом, а потому если и станут ожидать нападения с тыла, то только таких же транов. И во-вторых: с нами была дроу. Присутствия здесь, на Вастейде, способной колдовать дроу, вряд ли мог кто-либо ожидать. А их магия была тоже, мягко говоря, 'нетрадиционной'.

В общем, моя авантюра оборачивалась не такой уж и авантюрой. Нет, это было донельзя рискованное предприятие, но по крайней мере теперь оно не казалось мне безумным.

Как я уже говорил, успели мы вовремя: штурм уже начался. В какой-то момент, когда мы аккуратно, перебежками, двигались к подножию Солнечного Копья, мастер Бельтиранд на мгновение запнулся и нахмурился.

— Началось, — одними губами проговорил он. Я понял это так, что имперский колдун сделал свой первых ход.

И действительно: откуда-то впереди раздался оглушительный скрип и треск, будто огромный древесный ствол согнули в три погибели и он лопнул в феерверке щепок! — Вперед! — уже не особенно скрываясь, рявкнул Ульрих, вскидывая цвайхандер. Битва у Солнечного Копья началась.