"Нед. Ветер с севера"

— Хотя бы позабавимся! А то с тоски сдохнешь!

— Как бы нам эта забава не обошлась слишком дорого — усмехнулся Игар и сунул ноги в сапоги — пойдем, забавляться будем.

Легкий ветерок едва шевелил паруса — почти штиль, и сколько бы парусов не поставил капитан, уйти от узкого, быстроходного судна пиратов шанса не было никакого, это точно. Судно ардов, выкрашенное белой краской, медленно, но верно приближалось к 'Капулету', и с площадки на носу летели здоровенные глыбы, падавшие рядом с корпусом судна — попасть из такой штуки, как камнеметалка, да при волнении, было задачей не из легких. Впрочем — арды не унывали, и приближались к замарцам шаг за шагом, уверенные в исходе встречи.

На мачте их корабля реял бело-полосатый флаг, символ ардов. С палубы 'Капулета' были видны и сами арды, закованные в железо, как металлические статуи.

На 'Капулете' царило уныние. Матросы матерились, проклиная судьбу и пассажиров, загнавших их в беду и злобно поглядывали на капитана, стоявшего на руле, хмурого, как грозовая туча.

Спутники Герлата были уже наготове — Арнот оделся в кольчугу, в руках держал меч, Итрок натягивал на свой лук тетиву — парнишка великолепно стрелял, был мастером-лучником, и как только арды подойдут поближе, они в этом убедятся.

Иса был спокоен, как повозочный бык. На его неподвижном лице не отражалось никаких эмоций. Ну — арды, ну плывут — где мы их всех хоронить будем? — было написано на его скучающей физиономии.

Герлат озабочен, и похоже жалел, что отправился морем — вот тебе и безопасный путь...от одной беды уклонились — в другую вляпались. Тащились по суше, и тащились бы...месяц. Ускорили дорогу на свою голову!

Ветер совсем ослабел, корабль двигался едва-едва, и на 'Капулете' стонами разочарования встретили новый маневр ардов — те выдвинули из корпуса судна длинные весла и дружно ударили ими по воде, неумолимо приближаясь к дрейфующему кораблю замарцев.

— Магар, давай! — яростно приказал Герлат — иначе будет поздно! Скорее!

Черный маг повелительно махнул рукой, и остальные маги тут же выстроились за ним, голова в голову, образовав подобие некого строя. Герлат касался плеча Магара, Игар плеча Герлата, Иса — плеча Игара.

Это построение называлось 'Магическая Стрела', и его использовали тогда, когда хотели передать свою магическую силу тому, кто стоял впереди, черному магу, тому, кто на острие этой самой стрелы был тем самым оружием, которое не понравится супостатам.

Магар запел заклинание, в воздухе запахло чем-то странным — прошла волна запахов, от самых противных, до одуряющее сладких, как всегда бывает при кастовании заклинаний высоких уровней. Воздух будто сгустился, и вокруг Магара возникло свечение, видимое даже не магам.

Потом Магар начал читать другое заклинание, и воздух рванул порыв ветра. Непонятно откуда налетела черная туча, повисшая над кораблем ардов. Те заметили происходящее и тут же перестали грести. Их весла повисли в воздухе, а потом начали втягивать внутрь корабля — вероятно, на всякий случай. Может они решили, что сейчас начнется ветер?

Ветра не было. Вернее был, легкий, невесомый, почти не ощутимый, но такой ледяной, как если бы на людей дохнул сам северный континент, закованный во льды. А потом пошел град.

Нет, не тот град, что бывает обычно — ледяная мелкая крошка, прыгающая на сухой, ждущей дождя земле, нет! Это был смертельный град — ледяные пики, длиной в две ладони со свистом летели вниз, как стальные дротики, и вонзались во все, куда направила их рука провидения. Не спасали даже кольчуги — сосульки били так, что ломали кости, оставляли огромные синяки и вонзались в деревянную палубу. Вмиг были разорваны в клочья паруса пирата — дождь из дротиков — это вам не легкий послеобеденный дождик.

Пираты прикрылись щитами — ледяные острия вонзались в деревянные диски щитов с такой силой, что оставляли в них щербины.

На 'Капулете' радостно завопили, глядя на избиение ардов, но Магар не остановился на достигнутом. Он запел новое заклинание, и в супостатов с треском полетел огнешар, ударивший прямо в главную мачту, покрытую обрывками парусов.

Разбившись о твердое дерево, шар растекся по снастям волной огня, и паруса, отсыревшие под ледяным дождем, мгновенно вспыхнули, зачадив багровым, дымным пламенем.

Еще один шар разбился в толпе пиратов, разбежавшихся в стороны, и оставил на месте падения пять человек обожженными или мертвыми.

Магар бил и бил по горящему кораблю, пока не устал, опустошенный, как бочка водовоза высохшим огородом. Последнее, что он сделал — выпустил во врага какое-то заклинание, после которого арды в панике заметались, забегали, и вдруг начали сбрасывать с себя кольчуги, куртки, вопя и не обращая внимания на полыхающие снасти.

Им было не до пламени — 'Желтая почесуха' была одним из самых страшных заклинаний, применяемых против вражеских войск. Не все черные маги могли ее наколдовать, только самые отчаянные — заклинание могло вырваться из-под контроля и ударить по своим. На поле боя его применяли редко. Магар решился применить его только потому, что был в море и объект заклинания находился на приличном расстоянии от его корабля.

Сейчас арды раздирали свое тело — до боли, до крови, до мяса, сводимые с ума невыносимым зудом. Действие заклинания прекратится только часов через пять, или же — если у них на судне есть маг-лекарь, могущий облегчить страдания несчастных.

Разомкнув цепь, Магар облегченно вытер пот с высокого лба и весело подмигнул побледневшему Герлату:

— Ну как, дядя, я хороший маг? Ну хоть раз похвали, а?

— Хороший — вздохнул Герлат — только когда ты начал кастовать почесуху, я чуть не разомкнул Стрелу. Как это ты не ударил по нам самим — уму непостижимо! Зачем было так рисковать? Куда бы они делись? Ты и так их чуть не спалил! Стрелял бы огнешарами, да стрелял!

— Ага...и отказать себе в удовольствии позабавиться? — хмыкнул Магар — скажи спасибо, что не накаствовал 'Огненный туман' — не рискнул.

— Спасибо, что не рискнул! — Герлат демонстративно поклонился Магару, стоявшему подбоченившись, как король, принимающий подарки от подданных — дунул бы ветер в нашу сторону, и нам всем конец! Сгорели бы заживо! Как это у тебя мысль-то такая появилась! Кстати — откуда ты знаешь заклинание 'Огненный туман'?! Оно же запрещено к использованию договором трех стран!

— Нуу...знаю ... — туманно сообщил Магар, и тут же перевел разговор на более интересную и безопасную тему — может поужинаем? С вином и пивом? У меня столько сил ушло на эту атаку — внутри все аж трясется от голода! Пусть эта толстая туша расстарается угостить героев!

Через пятнадцать минут они сидели за столом к офицерской столовой. Вино, пиво — все было выставлено благодарным капитаном, как и великолепные копчености из морской рыбы, подходящие к случаю. Капитан заметно отмяк, и уже не глядел на близнецов как крестьянин на лесного зверя, покушающегося сожрать хозяйских овец.

Герлат сидел задумчивый, пил на удивление мало, ел тоже немного, и через некоторое время вдруг спросил капитана:

— Скажи, нападение ардов в это время года — нормальное явление?

— Хмм...честно говоря — нет — признал капитан — и вообще — корабль похож на ардский, но...не совсем. Такое ощущение, что кто-то из местных рядился под ардов. Только зачем? Слышал я о таких пиратах, но пока что не встречал. Арды в это время года обычно сидят дома, занесенные снегом по самую крышу, какие могут быть пиратские набеги? Если только они застряли где-то на островах у побережья Срединного материка...и это может быть. Грабят впрок, да и жрать ведь им чего-то надо. А весной вернутся домой. Но это только предположение, не худшее, чем любое другое. В общем — спасибо, я отвезу вас туда, куда вам надо, ладно. Но...не шалите, ребята, хорошо?

Магар усмехнулся:

— Это уж как получится, капитан. Если только не заскучаем...

* * *

Последние горсти земли. Последний взгляд на то, что составляло радость жизни. Окровавленные руки покрылись коркой грязи и болели. Открылись раны на боку, на плечах и одежда стала мокрой, как если бы на него опрокинули ведра соленой воды.

Встал шатаясь, посмотрел на солнце, скрывающееся за горизонтом и медленно побрел по морскому берегу туда, где мог получить помощь, вылечиться, отлежаться для того, чтобы подумать — кто во всем виноват? И почему все так случилось?

Он не был наивен. Здесь попахивало заговором, и не просто попахивало, а воняло, смердело, несло, как из гнилой помойки! Переворот — вот что это было.

Шаг за шагом, шаг за шагом...хрустит прибрежная галька, першит в горле боль потерь. Не думать, забыть — пока забыть! Окаменеть душой — иначе только смерть. Иначе организм откажется жить! Но нельзя, нельзя пока умирать — месть! Вот что тащит вперед огромное тело, отказавшееся умирать — желание отомстить.

Не так просто оказалось его убить. Река отказалась принять тело, отрезвила, ледяным холодом, сравнимым с укусом змеи привела в чувство, и теперь он здесь — изрубленный, исколотый, но живой. Почти живой. Разве это жизнь, когда ты пережил своих детей? Своих любимых детей... лучше бы они остались в Корпусе, лучше бы не стали лекарями! Проклятая профессия! Проклятый Совет! Добраться бы до Неда. Рассказать ему. Попросить уничтожить эту свору! Нет — потребовать — уничтожить! Ради дружбы, ради памяти сыновей! Жить ради мести!

Шаг, еще шаг...голова кружится от потери крови. Но у него много крови. Если бы он мог отдать ее своим сыновьям! Он бы отдал ее всю, до капли, лишь бы они жили...

Если бы не кольчуга, которую он надел перед тем, как идти в подземелье — он и сам наверное не выжил бы.

Интересно — живы ли Хеверад с Сандой? Если и живы, то завалены таким количество земли, что для их освобождения нужно копать целому полку землекопов. Нет — скорее всего их раздавило. Разве можно выжить под таким весом?

Птица кричит — протяжно, заунывно. Морская птица? Стервятники? Им есть чем поживиться там, на берегу, где подземная река вливается в море. Десятки трупов — знатная добыча. Есть чем попировать.

Город уже спит. Улицы темны, и лишь у богатых домов горят масляные фонари, отпугивающие демонов ночи и грабителей, бледным кругом очерчивающие границу света и тьмы.

Шатающаяся фигура привлекла двух ночных разбойников, они сделали к ней шаг, но...по мере приближения фигура росла, и двое плюгашей вернулись на место, в переулок. А ну как успеет уцепить за глотку своими ручищами? Задавит, как цыплят!

Последние шаги шел на чистом упрямстве, уже не надеясь, что дойдет. Красный туман в голове сменился черным туманом, накрывающим спасительной тьмой. Но упасть, отдаться Смерти нельзя — не для того он выжил, не для того шел сюда долгие ли.

Бух...бух...бух...тихие удары, а показалось — гремит на всю улицу.

Знакомый резкий скрежещущий голос:

— Кого демон принес?! Не дадут поспать старику! Только увидел красивый сон, а вы тут как тут! Болеть надо днем, когда солнце светит...ты?! О Создатель! Держись, да держись же — я тебя не удержу! Сюда, сюда! О боги...ладно, лежи тут. Я сейчас принесу чего-нибудь подстелить — только дверь закрою. О боги, боги — как вы иногда зло шутите! Сейчас, сейчас...выпей вот это...да пей, пей же! Ну! Вот так. Теперь лежи, сейчас я поколдую...

Зеленое свечение...заклинание вязью ложится в пространство, и раненый розовеет, цвет его лица перестает быть таким сине-бледным, как у покойника.

Раны на лице, на голове, на боках, плечах, ногах — везде, где иссекли его вражеские мечи — затягиваются, шрамы грубеют, становятся почти незаметными.

Почти, потому что их все равно видно — слишком они глубоки, слишком велики. Больной засыпает, успокоенный и слабый — большая кровопотеря, плюс активизация сил организма на лечение ран не способствуют бодрости.

Лекарь еще долго сидит, глядя на огромного человека, лежащего возле печи. Лицо старика грустно, маска печали покрывает его резкие, слегка надменные черты.

Собравшись с силами лекарь встает, и кряхтя отправляется в свою комнату. Возвращается с одеялом и не обращая внимания на то, что больной очень грязен и покрыт коркой крови, укутывает его до подбородка, тихо бормоча под нос:

— Ничего, ничего...я и не таких подымал! Беда-то какая...ох, беда. Где же ты бродил все это время? Ладно...завтра поговорим. Мне тоже надо отдохнуть. Стар я, понимаешь ли. Все считаю себя молодым, а чуть поколдовал, и все — ноги трясутся. Спи, и я посплю.

Лекарь, шаркая ногами, уходит, и в комнате воцаряется тишина.

В окошко, в щель между занавеской и стеной заглядывает красная луна, будто хочет узнать — жив ли тот, кто выжил вопреки судьбе, тот, кто должен был отправиться на небеса, но почему-то задержался в этом мире.

Раненый спит, и его широкая грудь тихо подымается вверх-вниз, и только так видно, что этот полутруп на самом деле еще жив.

Лучи солнца прорвались через щель, в которую не так давно заглядывал любопытный взгляд красной луны и ткнулись в веки разметавшегося на полу человека. Он зажмурил глаза сильнее, потом открыл их, снова зажмурил, отодвинувшись в сторону от солнечных пик, оперся на локоть и осмотрелся вокруг, будто не понимая, где он находится.

Впрочем — скорее всего и не понимал, потому что узнавание пришло к нему через несколько секунд, с болью, с тяжкими воспоминаниями, с теми картинками, что будут стоять перед его глазами всю оставшуюся жизнь.

Человек застонал, глухо, утробно, и было это похоже на рев могучего быка, которому всадили в сердце раскаленное копье. Мужчина сидел на полу, схватившись за голову, раскачивался, как на ветру, и на его искаженном лице было написано такое неизбывное горе, которому нет пределов, нет конца, для которого нет никакого лекарства — кроме времени, пожирающего все на свете — и хорошее, и плохое.

Послышались шаги, скрип половиц, открылась дверь в кухню, и вышел Сенерад, помятый, как после похмельной попойки. Этой ночью он потратил много жизненных сил, чтобы вылечить человека. Удивительно, как тот дошел до лекаря — кроме поверхностных повреждений у него было достаточно и внутренних — кровоизлияния от ударов и множественные проникающие ранения. Видимо Жересар просто отказался умирать. И организм подчинился.

— Проснулся? — спросил Сенерад, усаживаясь за стол — сейчас я очаг растоплю, будем пить отвар, будем есть. Худо, да? Расскажешь? Весь город гудит...все обсуждают захват дома Хеверада. Говорят, что вы спятили, захватили короля и королеву, а потом сбежали, бросив их в развалинах. Теперь королевская чета в Совете, под охраной. Вас объявили преступниками, открыли на вас охоту. Что с Имаром? Что с ребятами? Попить? Дать попить? Сам возьмешь, или мне подать? Как себя чувствуешь?

— Как? — прохрипел Жересар — я мертвец. Вот как я себя чувствую! Только отказываюсь это принять! Сам возьму — налей чего-нибудь. Если есть — вина. Побольше. Много крови потерял, надо восстановить.

Жересар встал на колени, постоял, привыкая, похожий на небольшую лошадь, каким-то чудом забравшуюся в дом Сенерада, потом с усилием оттолкнулся, и встал на ноги, раскачиваясь, как дерево под ураганным ветром.