Зимняя сказка Главы 1-5

Он не видел нити Силы Метели... Вьюга не хотела показывать. Не верила...

Очередная соленая волна разбилась об скалы... Вьюга подхватила летящие брызги, вытянула, превратив в острые ледяные копья, и метнула в Норманна. От половины он уклонился, другую половину разбил лезвием ножа, одно пропустил... Острая льдина разодрала щеку. Горячие капли обагрили белую, кружащуюся стену вокруг Норманна.

— Женщина... — хохотнул он, дернув головой и стряхивая кровь с лица, — Все время стремишься лицо ободрать!

Вьюга жеманно дернулась и потекла в противоположную сторону, ломая привычный ритм. Среди сплошного текущего покрова снега, мелькнула призрачная синяя лента. Норманн улыбнулся и, развернувшись, устремился вслед за лентой, уклоняясь от ледяных игл и снежных комьев.

Она все еще прыгала, уворачивалась, расплавляла снежные и ледяные заряды, иногда нарочно подставлялась, но с каждым движением понимала, что это бесполезно. Что не откроет она здесь ничего нового, не найдет ответа на мучивший ее вопрос. Ведь именно сейчас, именно здесь ей было хорошо. Но она не может сбежать от жизни в вечный бой...

Кажется, даже окружающая ее вьюга поняла это. Натиск ослаб, а потом и вовсе истончились синие и серебряные нити.

Игра наскучила, беседа окончилась.

Буря еще была здесь, но уже не с ней. Сильва медленно подошла к краю плато, глянула вниз, как высоко, почти вровень с ее ногами поднимаются волны.

И равнодушно отвернулась. Тепло с каждым ударом сердца покидало ее. Но может, еще получится хоть что-то сохранить?

Девушка села на холодный камень, на колени и пятки, как всегда садилась в размышлении. Вокруг нее снова возник призрачный столб, на сей раз зеленоватого свечения, и тело Сильвы поднялось вверх над поверхностью камня.

Из плеч вырвались два черных, усыпанных звездами, крыла. Сейчас, в спокойном течении воздуха, сторонний взгляд мог бы заметить, что полотнища жестоко порваны где-то на половину, истрепаны края, а звезды во тьме мерцают неровно и слабо.

Сама Сильва не могла видеть этого, а кроме нее здесь была только вороная кобыла, которая ровным счетом ничего не понимала в тонких энергиях.

В пение бури вплетался тихий шепот...

— Я — "Игла-9"...

От плато вверх, к облакам поднимался узкий клинок зеленого света. Ей даже казалось, вот-вот она услышит музыку и поймет...

Синяя лента Силы летела по воздуху, кружась в вихре. Норманн "мерцал" вслед за ней по кругу, уклоняясь от слабеющих выпадов Метели.

Поверила...

Слишком высоко, не дотянусь... — подумал Норманн, когда лента в очередной раз скользнула над головой.

— Ко мне, ветры!

"Мы здесь!"

Толчок, и Норманн "пошел" вверх по стене снега.

Пальцы сомкнулись на тонком синем потоке Силы.

— Попалась! — улыбнулся мужчина, медленно опускаясь и "сматывая" в клубок Силу.

Снежная коловерть все также непроглядной стеной шла вокруг него, но уже больше не стремилась убить — сдалась.

Синий сгусток пульсирующего света в ладонях Кунсайта — сердце Метели... Но этого ему было мало!

— Покажи свое лицо! — требовательно проговорил Норманн. Буря подчинилась: из летящего снега медленно вылепилось сморщенный, почти бесформенный от пересекавших его глубоких морщин лик.

— Нет, ты не такая, — покачал головой Кунсайт и поднес сомкнутые лодочкой ладони к лицу. Синее марево втянулось сквозь приоткрытые губы, наполняя собой все существо мужчины.

Пронзительно-голубой лучистый взгляд уперся в "лицо" Метели, преображая его, как он того хотел.

Глубокие морщины разглаживались, щеки округлялись, выравнивались черты лица. Высокие скулы, правильный нос, вместо хищного старческого "клюва", дуги бровей, нежные веки, гладкий лоб.

"Здравствуй, Мороз!" — шепнули четко обозначившиеся полные снежные губы.

Он прикрыл глаза в знак приветствия, "доводя" образ из снега...

Раньше у Нее было лицо его матери, теперь Она изменилась... Мягкие и правильные черты обозначились резче и самую чуточку заострились, губы полнее, разрез глаз больше. Кунсайт не знал, почему дал Ей именно это лицо. Он не узнавал его...

"Другая... Ты другая! Ты живая!"

— Дай еще! — шепнул Норманн и тут же почувствовал, как ему в рот хлынул сплошной поток силы.

"Глаза!" — потребовала взамен Вьюга.

— Карие... Пусть будут карие, — произнес Кунсайт в ответ и чуть не захлебнулся силой. Из глаз его потек лазоревый туман. Он знал, что пресыщается, но не мог остановиться.

— Еще!

Буря открыла глаза, обдав его винно-красной жадностью во взгляде. Она хотела его также сильно, как и он ее. Потому Сила хлынула в мужчину новым потоком, заставив его запрокинуть голову и задрожать всем телом. Над плато поплыл гортанный рык...

Игла пронзила собой облака, и на маленький пятачок, на припорошенные снегом короткие волосы упал рассеянный и далекий звездный свет. Свет вечный и тайный... Она могла бы увидеть его, стоило поднять голову... Черные крылья мягко и неторопливо колыхались под звездным ветром.

Абсолютный покой созерцания... Вот прямо перед ней расстилается узел битвы, и с жалобным звоном распадается удавка-сеть... Пляшет синяя лента силы, такая похожая на ту, с которой уже успела побеседовать Сильва.

— Ну, на кого ты меня променяла?

Сейчас она могла видеть все. Знать все. Как не хватало ей этого знания там, в астероидном скоплении...

А сейчас то ли ее мысленный взгляд прошел сквозь снег и метель, то ли вьюга расступилась перед ней... Нет, скорее ей все же дали посмотреть чужими глазами...

Так вот, как это выглядит...горящие голубым светом глаза, лазоревый туман у рта... лицо, на редкость умиротворенное и в то же время напряженное изнутри настолько, что невозможно не понять... Он скоро умрет.

— Идиот! — кажется, снежные губы сказали это вместе с ней, а сущность, пустившая погостить, очень удивилась.

Черные крылья резко взмахнули и вытянулись за спиной, посылая ее в прыжок-полет сквозь разом уплотнившуюся и ставшую враждебной вьюгу. Но никто не остановит "Иглу", способную пронзить пространство и время. Сейчас, в этот короткий миг полета, рваные и такие слабые крылья сложились во что-то очень сильное и острое, как стабилизаторы сверхзвукового самолета. Он кажется нелепым на земле и даже на обычной скорости... и только там, за пятью "махами" становится видна вся красота, вся продуманность разодранных крыльев, вся опасность от лишних складок...

Она врезалась в Кунсайта, успела схватить его за плечи, развернуть, и они оба покатились по твердой земле.

Сильва не особо задумывалась над тем, что делает, когда сложила кулак и ударила в солнечное сплетение, перебивая токи силы. В любом случае, это был надежный способ перекрыть все внешние каналы. А там пусть сколько угодно считает себя оскорбленным. Хуже, чем было, не станет.

— Какая ж ты все-таки скотина, Кунсайт... Вот как я теперь тебя потащу?

И как она вовремя приехала.

Он чувствовал, как надрывается его собственное существо от переизбытка Силы. А она все текла и текла широкой лентой, полноводным индиговым ручьем...

Ему не поднять столько... Но не было сил остановиться, да он и не хотел — все, о чем он мечтал, исполнилось этой снежной ночью.

Кунсайту всегда было интересно, как уходят Ловцы. Может, стоит узнать это прямо сейчас, когда Метель так сладко целовала его в губы, испепеляя гранатовым свечением снежных глаз?

"Тень" — шепнула Она.

Да. Ловцы становятся тенями...

— Ты ведь останешься со мной? — Вокруг его глаз стелилась ультрамариновая дымка, расцвечивая мир вокруг оттенками синего...

"Да, Мороз! Ты мой."

Ее губы еще раз беззвучно шевельнулись, проговаривая что-то, но Норманн не понял что. Зато увидел, как удивленно взлетели ее брови, и жалко скривилась линия рта. В следующий миг хищная ярость блеснула в вишневых глазах Метели, и снежный купол над его головой сомкнулся. Но было слишком поздно. Норманн уже заметил зеленые нити силы, обвивавшие парящую в вышине фигуру. А потом багровый всполох высветил пространство вокруг лика Метели. На миг снежное лицо скривилось и распахнуло рот в оглушительном вопле:

"Мо-о-о-о-й!"

Снег на Ее лице растаял и взорвался льдистыми осколками, обнажая смуглую кожу...

— Да, ты такая! — только и успел прошептать Норманн, когда вслед за лицом сквозь ставший ледяным кокон прорвалось остальное тело. Она врезалась в него плечом. Мир вокруг тошнотворно кувыркнулся, и он вместе с ним, ощущая мертвую хватку чужих пальцев на собственных плечах. А потом удар, оборвавший канал между ним и Метелью.

"Мороз! Мо-о-о-о-й!" — простонала Вьюга, рушась вокруг двоих льдистым крошевом.

Внутри мужчины все сжалось в тугой клубок. Вся неусвоенная часть Силы подступила к горлу, и его "стошнило" синим дымчатым маревом.

Метель отступила, оставив после себя лишь редкие хлопья пушистого снега, кружащегося в воздухе. А сознание мужчины осталось стоять на границе между Светом Бодрствования и Тьмой Забытья...

— Давай, давай... Жадничать нехорошо.

Сильва собрала в горсть белые волосы, а второй рукой и коленом умудрилась приподнять тяжелого мужчину.

— И кто из нас двоих самоубийца, хотелось бы мне знать? — ворчала Сильва, проверяя остаток силы. Нажала на очередную точку, и с губ ледяного лорда сорвался еще один сгусток синего тумана.

— Уперся в метель один, пешком ... Не-е-ет, тебя не эскадрой командовать ставить надо, тебя палубным матросом надо, заклепки драить и картошку на камбузе чистить. Оч-чень мозги прочищает...

А вот что ей не нравилось, так это стремительно остывающая кожа под руками. Сила силой, а переохлаждение — вещь на редкость неприятная.

— Кунсайт! — она чуть переменила положение, так что теперь Лорд полусидел-полулежал на ее колене и руке. Мужчина неглубоко и редко дышал, только парок витал около губ, а глаза были закрыты.

— Кунсайт! — последовал короткий удар по целой, не оцарапанной щеке тыльной стороной руки, потом — еще один, — Не спи, генерал, замерзнешь!

Сила стелилась, обволакивая каждую мышцу. Она еще толком не разошлась по телу Кунсайта, как надо было. Поэтому остатки сил Норманн убил на то, чтобы разогнать синий морок по телу в равной доле и избавиться от излишка. А тут ему еще очень вовремя помогли. Тело дернулось, сбросив с себя отринутую частицу дыхания Метели.

Теперь отдохнуть, хотя бы минуту...

Ни черта подобного! Хлесткий удар по щеке заставил разомкнуть веки. Ладонь стремительно ловит чужое запястье и с силой сжимает его до хруста костей. Все еще синие от вобранной Силы глаза глядят на чужое лицо сквозь призму магии. Фигура, залитая багровым мерцанием — Ловец. Когда-то он знал это мерцание... Ах, да! Там на Альканоре он чувствовал его в беснующейся девчонке, остервенело лупящей половину его гарнизона.

Пальцы разжались, выпустив руку принцессы Сильвианы, а из горла Норманна вырвался приглушенный хохот... А потом Тьма неожиданно больно ударила в висок, и Норманн окончательно потерял сознание.

— И что смешного? — выдохнула Сильва, продолжая удерживать мужчину. Хорошо, хоть руку выпустил... а вот что окончательно вырубился — это плохо.

Кунсайта с плато надо было срочно увозить... Или уносить? А особого времени на поиск пологой тропы нет. А хоть бы и было. Вот лично она, Сильвиана, не берется предсказать, завалена тропа камнями или нет,

Но и оставаться здесь нельзя, Негде. Ни снега, ни пещеры — только голый камень и ветер.

— И почему я не слушала маму? — хорошо, что подшлемник безразмерный, тянется...

— Сейчас уже была бы замужем... сидела сейчас дома, выш-шивала бы... — так, где куртка? Куртка около Бури... — Что ж я за дура, а?

Конечно, дура. Сразу надо было лошадь звать. Сильва коротко и резко свистнула. Выстрел был, что называется, наудачу, но конюшня Кунсайта — это вам не крестьянские Савраски. Это боевые кони, а значит — обученные.

Буря процокала копытами по камню, склонила морду и фыркнула в лицо Кунсайту, обдав туманом. Потом вздохнула, снова фыркнула и подогнула передние ноги.

— Умница... Хорошая моя...

О комфорте думать не приходилось. Принцесса попросту перекинула мужчину через спину лошади лицом вниз. Проверив, что опальный лорд держится и не падает, сбегала за круткой и шлемом. Шлем застыл и неприятно холодил голову, к тому же волосы были мокрыми от снега. Зато куртка была теплой. Сильвиана выдернула из карманов на рукавах два троса и привязала "тело" к лошади.

Теперь надо было найти спуск. Или расчистить... А лучше — и то и другое.

Черные крылья распахнулись и легко ударили по камню плато. Скала гудела, будто камертон, и как наслоения ржавчины сходили при виброочистке, так сейчас с широкой тропы убирался лишний снег и камни.

— Пойдем, моя девочка... — Сильва потянула лошадь за гриву, и они тронулись вниз. То и дело сбоку от тропы попадались довольно большие камни. Они исходили паром, и снег на всей тропе растаял. Жарче пламени глубин только пламя Звезд. А она владела и тем и другим.

Через три минуты копыта ступили на снежный наст.

— Домой, пош-ш-ш-шла! — девушка от души хлопнула по крупу кобылу и побежала рядом. Копыта и ноги зарывались в снег чуть ли не по колено, но они все бежали и бежали. Сильва то и дело поглядывала, не падает ли их "груз", но это был просто повод. Повод лишний раз посмотреть на него. Уж узлы-то завязывать Сильва умела.

...Бег... предательский снег под ногами, черное небо в колючих морозных звездах, такой громкий звук собственного тяжелого дыхания и усталость, блаженная нечеловеческая усталость, когда тело умоляет об отдыхе, как пытаемый пленник — о смерти.

Вот и отлично... Немного осталось. Совсем чуть-чуть...Она мерила время не минутами, а задачами. Добежать до замка, потом до ворот по ходу сообщения, потом завести Бурю во двор, к служебной двери. Отвязать Кунсайта и втащить его, такого холодного и тяжелого внутрь.

Это хорошо, что она выучила путь из гостиной во двор. Это очень хорошо, что она такая невыдержанная, истеричная и вспыльчивая... И это очень хорошо, что они накололи дров на месяц вперед.

Бурю — в конюшню, ласково шепча, чтобы потерпела. Все-таки в мизантропии есть свои отрицательные стороны. А так придется рваться на части. Ладно, первый раз, что ли?.. Дров в камин — побольше, на крюк — чайник с водой, пригодится. Вверх и вниз по лестницам, и один раз почти упала, когда тащила этот безумно теплый каланий плащ из отведенной ей комнаты.

Потом она стягивала с герцога тунику, и рукам почему-то становилось тепло. Это ведь чепуха, если холодными пальцами по холодной груди, откуда тепло? Надо будет его растереть. А то сам будет с воспалением легких, а начинать карьеру командира с реанимационного саркофага — плохая примета.

— Идиот... Стервец... Лишь бы мне жизнь испортить... Сначала он на меня внимания не обращает, потом бросает на верную смерть, причем нечаянно, а потом объявляет о помолвке с другой, и в довершение всего, переходит на сторону Тьмы... А теперь готов сдохнуть, лишь бы не ехать со мной. Только хрен тебе, милый... С машинным маслом.