И, скрипя зубами от боли, я кое-как помылась в море, перевязала обрывками одежды кровоточащие ранки на руках и ногах, оделась, свернулась клубком на холодном, влажном песке, пробормотала защитное заклятье и мгновенно провалилась в тяжелый беспокойный сон. Видимо, сработал старый рефлекс: когда находилась возможность поспать, я спала. Даже на полной опасностей дикой равнине. Даже в древнем, полуразрушенном и мертвом городе. Даже на мокром, жестком, залитом кровью песке. Потому что отлично понимала: иной возможности восстановить силы может уже не быть. В следующий раз мне, возможно, придется охранять чужой покой и сон, и я уже знаю, чей именно... И сквозь сон я долго ощущала на себе пронзительный, немигающий взгляд кого-то близкого, но невидимого и недосягаемого.

Райлит

Затаившись за толстым стволом раскидистой пальмы, я долго и терпеливо выжидала подходящего момента. Для Касси, как и для меня, разделение не прошло безболезненно, а наблюдать со стороны за ее мучениями — занятие не из приятных. И каждый раз, когда она оборачивалась и смотрела на пальму, я внутренне замирала. В существенной потере зрения один плюс все же был. Она меня не видела, не замечала и, очевидно, не чувствовала. Я непроизвольно потерла пульсирующее от ожога правое запястье, на котором прежде находился браслет-связник. Не чувствовала и не почувствует, я сделала для этого все возможное и невозможное. И однажды она поймет, почему. Однажды... но не сейчас.

Касси отличалась упрямым, беспокойным и неуравновешенным характером, и влиять на нее оказалось непросто, пусть моя первая сущность была твердо убеждена в обратном. Своенравная и эгоистичная, наивная и недоверчивая, независимая и импульсивная, обидчивая и любопытная, она постоянно вмешивалась в мои сугубо личные дела, раньше времени узнавая о том, о чем ей знать не полагалась вообще. Да еще и Харита, явно мне в отместку, выболтала Касси мои главные тайны, из-за чего под угрозой оказалось завершение последнего круга жизни. Положительное завершение, конечно же. Положительное — и для меня, и для нас обеих. А Харита может сколько угодно рвать на своей безликой голове несуществующие волосы в попытках исправить давнюю ошибку.

Я невольно усмехнулась, наблюдая за попытками Касси уснуть. Поздно, Харита, поздно, дорогая сестричка, слишком поздно... Меня уже не исправить, и твою печать с моей в клочья разорванной души не стереть. И за это ты тоже однажды ответишь. За изодранную душу. За разрушенный мир. И за Касси. Жаль девчонку... Но когда она подвернулась мне под руку, я не стала ждать лучшего варианта, а ухватилась за то, что есть. И долго подстраивала ее внешность под свою, долго учила любить мир, который никогда не стал бы ей родным домом, долго учила ее быть мной. И не один круг жизни нам пришлось пройти вместе, прежде чем она осознала сам факт моего существования, научилась с ним мириться и поверила в то, что она — это я. И научилась быть мной, пусть и фальшивя по мелочам. И не один круг жизни нам предстоит пройти вместе, прежде чем я, возможно, отпущу девочку на свободу... если она сама того захочет. За короткий срок Касси совершила невозможное — стала настоящей дейте и по духу, и по характеру, и по привычкам, и захочет ли она вновь превращаться обратно в человека — неизвестно.

Когда моя первая сущность наконец соизволила уснуть, я вышла из-за спасительной пальмы, натягивая на новоприобретенное тело свитер. Потрясающее ощущение — впервые за бесконечно долгое время управлять собственным телом, а не таиться в чужом... Незабываемое ощущение — дышать свежим морским воздухом, который отныне не нужно ни с кем делить... Непередаваемое ощущение — наконец-то стать собой, ни под кого не подстраиваясь, ни от кого не завися и никем не управляя... Я — снова только я, и больше никто другой... пока Касси не доиграет навязанную ей роль до конца. Обойдя спящую, я подошла к кромке моря и задумчиво посмотрела вдаль.

На сине-голубой полосе горизонта уже гасли первые звезды, предвещая скорый рассвет и новые неприятности. Кровавый дождь — это только начало нелегкого завершения последнего круга... И немало еще предстоит выдержать и семи мирам, и их обитателям, и нам с Касси, прежде чем жизнь войдет в обычный ритм, прежде чем Судьба откажется от старых замыслов... А я ей в этом помогу, чем смогу.

К синим и голубым краскам отступающей ночи присоединились красные, фиолетовые и желтые. Время пришло... Показались, позолотив море, робкие лучики солнца. Пора. Я оглянулась на Касси. Моя первая сущность, немыслимо скрючившись, крепко спала, не обращая внимания на пробуждающееся утро. Еще пара ее земных часов... и в Шалейне завертится карусель, требующая вмешательства дейте. Но не моего. У меня — свои дела. С грядущими должна справиться Кассии. Обязана справиться. Я слишком много в нее вложила, я слишком многим ради этого пожертвовала, я слишком многим рискнула, я... Я слишком долго ждала.

Привыкнув к ощущению собственного тела, я повернулась лицом к ветру, глубоко вздохнула и, сложив ладони чашей, подула на них. Ветер, встретившись с моим дыханием, послушно свернулся тугим клубком, позволяя поймать себя. Едва заметно улыбнувшись и склонив голову перед промелькнувшим в небе леками, я, раскинув руки, велела ветру вытянуться в тугой вихрь и отпустила его на волю. Обернулась напоследок, прощаясь с Касси, и шагнула в центр вихря. Навстречу Судьбе, с которой мы не успели обсудить некоторые детали. И, надо полагать, она этого ждет — не дождется.

Обитель Судьбы встретила меня привычными картинами из нашей с Касси общей прошлой жизни. Неодобрительно посматривали со стен знакомые изображения, свернувшись клубочками, дремали на полу чистильщики, скучала чуть поодаль Харита, читая какую-то ветхую летопись и не обращая на меня внимания.

Тряхнув головой и разогнав дурман перемещения, я тихонько кашлянула. Судьба не реагировала. Я кашлянула громче. Харита по-прежнему игнорировала мое появление. Я пожала плечами и села. Ей от меня так просто не избавиться.

— Приветствую тебя, безликая, — тихо начала я. — Я вернулась, чтобы закончить наш разговор. Как мы и договаривались.

Судьба оторвалась от чтения и, скорчив недовольную рожицу, сменила облик Касси на мой нынешний. Левый глаз закрыт, правый — горит недобрым огнем, левая сторона лица — бледнее мела, правая — темна от загара, волосы, поседевшие наполовину, висящая, как плеть, левая же рука, потрепанный синий свитер, едва доходящий до колен. Удручающее зрелище, конечно же... но не для меня.

— Оставь свои фокусы, — холодно заметила я. — Перед тобой не Кассандра, а Райлит.

— Знаю, — мне шаловливо улыбалась незнакомая маленькая девочка. — Извини, не могла удержаться. Так зачем ты пришла?..

— За Клубком, — спокойно отозвалась я. — И не старайся сбить меня с толку, меняя образы и судьбы. Я видела тебя настоящую и знаю твое истинное лицо.

Девочка задумчиво улыбнулась, и ее образ начал таять, как зажженная свеча. Оплывали и стекали ручейками на пол, словно горячий воск, черты симпатичного веснушчатого личика и светлые кудряшки волос, угловатая детская фигурка и короткое голубое платье, оставляя вместо себя нечеткий облик размытого и блеклого силуэта без лица. Я не раз про себя сравнивала настоящую сущность Хариты с огарком свечи, и теперь лишний раз убедилась в своей правоте. Безликая — во всей своей красе...

— Я устала от тебя, Райлит... — в глухом голосе Судьбы отсутствовал даже намек на эмоции. — Ты слишком долго стоишь у меня на пути... Зачем тебе Клубок?..

— Затем, что тебе давно пора уступить свое место тому, кому небезразлично будущее семи миров, — прямо ответила я. — Ты слишком долго управляла нами, не пора ли на покой?

— И оставить управление тебе?.. — на безликом лице мелькнула усмешка. — Не многого ли ты хочешь?..

— Поверь, это лишь малая часть моих желаний, — весело заверила ее я. — И не будем забывать, что я знаю тебя, Харита. Знаю, кем ты была прежде. Знаю, как тебя звали тогда, когда ты была всего лишь обычной смертной, человеческой выскочкой. И что в тебе нашла предыдущая безликая? Наверно, лишь больную фантазию, которую ты пустила в ход, изуродовав судьбы семи миров.

— Дейте мешают... — начала она.

— ...только тебе одной да Хранителям, — прокомментировала я. — Ни жизни миров, ни жизни их обитателей они не мешают. Не забывай, что перед тобой не Кассандра, а меня так легко не обманешь. Меня ты вообще не обманешь, я слишком много знаю, — я доброжелательно улыбнулась. — Кроме того, ты до смерти боишься Слова дейте, Харита, и в этом все дело. Признайся же. Боишься даже сейчас.

— Я не знаю, что такое страх... — Судьба безразлично пожала плечами, однако проступившие на теле моей собеседницы очертания человеческой фигуры недвусмысленно указывали на ее напряжение.

— Ты просто слишком долго пряталась в своем бессмертии и забыла о том, что это такое, — хмыкнула я. — И если я сейчас прокляну тебя...

— ...то никогда не доберешься до Клубка... — поспешно перебила Харита, на всякий случай попятившись.

Я склонила голову на бок, с интересом рассматривая любопытную картину: от волнения Судьба никак не могла выбрать себе подходящий облик, и по ее телу крупными волнами струились, меняясь подобно картинкам в калейдоскопе, многочисленные образы неизвестных и знакомых мне людей, а заодно менялся и пейзаж. Древний лес перетекал то в болото, то в речную долину, то в горный хребет, то в бесконечную равнину, то в безбрежный океан, то в тесную избу, то в улицы Тхалла-тея...

— Боишься, — констатировала я.

— Откуда ты все знаешь?.. — в глухом голосе промелькнула нотка недоумения.

— Догадалась, — туманно пояснила я, — увидела, услышала, запомнила, прочитала...

— Летописи Создателя миров... — поняла Харита. — Как ты до них добралась?..

— Не суть важно. Я до них добралась, и это главное.

Глупо раскрывать свои карты противникам из пустого желания похвастаться. Да, я нашла Летописи, но никто, даже моя первая личность, никогда не узнает, какую цену я заплатила за столь важную находку. Не Судьба создала миры и не Хранители, а тот, кто тысячелетия назад ушел в Неизвестность. Ушел, чтобы и дальше создавать, чтобы и дальше творить. Ушел — и оставил после себя хаос в мирах и спрятанные в их сердцах Летописи.

Летописи — это символы и рисунки, повествующие об истории создания и развития миров, которые, при внимательном рассмотрении, проступают сквозь мерцание "пола" сердца мира. И я долго не могла понять, что же они такое. Случайно увидела сначала один рисунок, потом — второй, затем — третий. А четвертый объяснил смысл первых трех и намекнул на продолжение. И я заплатила за подробное изучение дополнительными кругами жизни. Впрочем, для Касси они оказались нелишними.

— Уйди с моей дороги, Харита, — я задумчиво наблюдала за поспешной сменой обликов. — Уйди туда, куда уходили твои предшественницы. Уйди — и забери с собой свое порождение, пока до колдуна не добралась Касси, как ей того хочется. Или пока я не перетянула его на свою сторону, о чем уже давно думаю. Уйди — или в следующем круге жизни я не дам тебе такой возможности. Твое время истекло. Уйди и отдай мне Клубок судеб. Добровольно. Иначе мне придется от тебя избавиться.

— Ты так веришь в свою силу?.. — прищурилась безликая.

— Нет, я так верю в твою силу, — отозвалась я. — Ты наделила меня подобной властью, ты создала меня, а я всегда верила в судьбу.

— Значит, время действительно пришло... — меланхолично кивнула Харита. — Я долго ждала, пока ты сможешь меня сменить... Удивлена?.. Это судьба, Райлит, только и всего... Не твои упрямство и сила воли, а всего лишь — твоя судьба...

Я хмыкнула. Жалкие попытки оправдать собственное поражение, и только.

— Но Клубок ты так просто не получишь... Если сможешь найти его и подчинить себе — забирай, если нет — то я доведу чистку до конца.... И подожду, пока до нужного уровня не поднимется следующее существо с моей печатью...

Склонив голову набок, я едва заметно улыбнулась. Такова Судьба — и такова Харита. Она никогда не признает поражения, хотя ей не меньше меня известно, кто прописывал мою судьбу, расставлял соответствующие метки и придумывал каждый последующий шаг в очередном круге жизни. Мы сами — творцы своих судеб. А безликая лишь соглашается с нашим выбором, опираясь на собственный авторитет да на известную присказку.

— Готова? — моя собеседница вновь вернулась к знакомому облику Кассандры.

— И уже давно, — отозвался я.

Харита молча указала на полотна. Конечно же. Где-то среди них запрятан вход в коридоры Судеб, и предполагается, что я и об этом знаю... Я мимоходом заметила заинтересованный взгляд безликой. Заметила — и, подойдя к первому попавшемуся полотну, сначала сняла с изображения клинки и форму стража, быстро переоделась, натянув свитер под куртку. И легким движением руки заставила его превратиться в черный провал.

И, прежде чем уйти, мягко улыбнулась Харите:

— Никогда не решай за других, не приказывай им и не повелевай тем, что тебе не подвластно. До встречи.

Коридоры Судеб встретили меня пронзительным холодом вьюжной зимы. Оглядевшись, я подняла высокий воротник куртки, защищая лицо от стремительных порывов ледяного ветра. Здесь правил слепой случай и заканчивалось мое влияние на собственную судьбу. И никто, даже Харита, не мог предсказать, вернусь ли я назад с Клубком в руках, и вернусь ли вообще. И никакие метки на Колесе судьбы не спасут меня от провала, если я не выдержу предначертанных испытаний. И нельзя заранее предрешить исход этой попытки, создав мощный артефакт. И остается лишь полагаться на пресловутый случай, остатки прежней силы и волю к победе.

Убрав за уши непокорные пряди вьющихся волос, я вынула из ножен клинок и внимательно огляделась по сторонам. Судьба все же сделала мне гадость, заставив проходить сложный путь, будучи одноглазой. К тому же я забыла, что значит иметь собственное тело, и разучилась полагаться на свои чувства. Впрочем, предчувствие опасности нас с Касси никогда прежде не подводило, и не подведет и сейчас. Я прислушалась к ощущениям, предупреждающим об опасности. А опасность поджидала везде — растворенная в воздухе, сотканная из крупиц мелкого снега, притаившаяся за моей спиной и заглядывающая через плечо... Я привычно насторожилась, собирая воедино чувства и мысли и отрешаясь от ненужных сомнений. Еще пара шагов до цели...

Окружающий пейзаж угнетал унылым однообразием. Бесконечная степь, укутанная в толстое покрывало снежного покрова, выглядывающие из сугробов редкие желто-коричневые прутья спящих кустарников, виднеющаяся вдали черная полоса безжизненного леса. Тускло-серое небо, подернутое ряской подвижных перистых облаков, прячущееся за ними угрюмое пятно закатно-красного солнца. И сбивающий с ног ветер, пробирающий до костей. Хмурясь и выдыхая клочки пара, я не без труда сделала несколько шагов по направлению к лесу. Ноги по колено проваливались в липкий снег, увязая и застревая в сугробе. Нда, как сказала бы Касси.