Гюнтер вновь погладил шершавую, еще теплую после жаркого дня кору дерева. Что она знает? О чем она могла бы рассказать? Что сказала бы, если бы узнала, о чем думает стоящий сейчас рядом с ней человек?

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

* Почему? За что? (нем.)

** Я обещаю вам до самой своей смерти (нем.)

15. Я обещаю вам...

Шульц с удовольствием вспоминал события двух последних дней. Отдых на горячих источниках, предложенный извечным заводилой Ненажным, оказался гораздо лучше, чем он предполагал в начале.

Молодой человек понял что совершенно не жалеет о времени и весьма немалых деньгах, потраченных на эту поездку.

Красивая природа и атмосфера стилизованного под старину курорта. Вежливый и незаметно делающий свою работу персонал, состоящий из представителей одного рода или клана, высоко ценящих репутацию своего предприятия и поддерживающих его всеми силами. Серьезный набор предлагаемых услуг, способный удовлетворить даже весьма взыскательного клиента.

Может быть, именно поэтому они смогли действительно отдохнуть, полностью отключившись от повседневной жизни и забот. Лейтенант осознал, что за эти два дня они достаточно восстановили силы, чтобы назавтра снова начать работу с полной отдачей. Как бы друзья не смеялись при приезде над гордым плакатом, вывешенным у главного входа, но сегодня Гюнтер был готов лично подписаться под ним.

День медленно клонился к вечеру. До намеченного отъезда оставалось еще три часа, и молодой человек решил напоследок еще прогуляться по окрестностям.

Шульц свернул с выложенной камнем дорожки на едва заметную в сгущающемся под деревьями сумраке тропинку. Так, бредя между деревьев без какой либо конкретной цели, молодой человек даже не заметил, как вышел на поляну.

Гюнтер остановился, закрыв глаза и раскинув руки, словно птица собирающаяся взлететь, вслушался в музыку леса. Легкий ветерок приятно гладит по лицу и слегка взъерошивает волосы.

Пение птиц, стрекот вездесущих цикад, скрип и потрескивание веток, шелест листвы и хвои словно бы перешептывающихся деревьев. Почему-то человек, привыкший к шуму города, редко способен слышать музыку леса. Для этого нужно уметь прислушиваться.

Рука словно сама поднялась и погладила шершавый оранжево-красный ствол сосны. Настоящая красавица. Дерево стояло чуть в стороне от стены леса, опоясывавшего поляну. Оно выросло не устремленным к солнцу "карандашом", а кряжистым, привольно раскинувшим свои ветви почти над половиной поляны. Что видела эта сосна, о чем могла бы рассказать, если бы умела говорить?

Неожиданно перед мысленным взором встала другая картина.

Небо, скрытое черным дымом. Пылающий лес и буквально испаренная гора в окрестностях Токио-3. Огневая позиция "Максим" и темная фигура, вставшая, раскинув руки, в ослепительном море огня...

Покореженная, взорванная и сожженная военная техника...

Погибшие бойцы охраны и наружного наблюдения. Иссеченные пулями и осколками окровавленные тела гражданских в торговом центре...

Перехваченные мельком совершенно не детские взгляды вынужденных слишком рано взрослеть детей...

Немного грустные и всегда такие уставшие глаза майора...

Холодный и безжалостный взгляд американца...

Все оставшиеся в прошлом, школьные друзья...

Сослуживцы...

Встревоженный взгляд девочки склонившейся к нему с вопросом, не болит ли у него сердце...

Глаза... глаза...

Они смотрят даже не на него, а в него... в самую душу...

И нет возможности убежать или спрятаться от этих взглядов, потому что все они в нем, до самого конца. До самой смерти они будут с ним. Все те, кого он знал когда-либо. Живые и мертвые, до самой его смерти...

Той милой заботливой девушке тоже придется умереть?

"Warum? FЭr was?"*

Молодой человек плотно зажмурился и до боли стиснул зубы. Не он выбрал эту проклятую войну — она выбрала его, и их всех. У каждого свой фронт. Как на идущей в бой подводной лодке с задраенными отсеками, каждый борется на своем месте. До победы или смерти, до самого конца...

"Вы имеете право на сопротивление, вы имеете право на смерть".

Глаза... глаза...

"Ich verspreche Ihnen bis zu meinem Tode."**

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

* Почему? За что? (нем.)

** Я обещаю вам до самой своей смерти (нем.)

16. Будни...

Компьютер пискнул, запускаясь, прошла серия тестовых окон и наконец, на экране высветился ставший уже привычным за прошедшие месяцы рабочий стол.

Ненажный, по своему обыкновению насвистывая незамысловатый мотивчик, стучал по клавишам, набирая очередную информационную справку.

Хенеске с хмурым видом ковырялся в бухгалтерских таблицах, и недовольно бурчал себе под нос:

— Нет, это просто издевательство, какое-то. Они специально делают таким образом?..

— Если есть народ, — не отрываясь от своего занятия, заметил информационщик, — Значит, у него должны быть враги...

Шульц, ожидая пока загрузятся запущенные им топливные отчеты, поинтересовался у товарища:

— Что-то интересное нашел?

— Еще не уверен, — задумчиво протянул экономист, — Но подобное проведение списания создает явную возможность для махинации.

— И что там неправильно списали? — Гюнтер поинтересовался лишь для поддержания беседы.

Программа уже запустилась, и он начал сравнивать выделяемое на автотранспорт горючее с реальным километражем пробега. Вчера, когда они возвращали взятую на выходные машину в гараж, слишком уж кислую мину, состроил дежурный механик.

— Уже несколько месяцев, масло списывается сразу после передачи со склада в производственные сектора, а дальнейшее движение до утилизации никак не отражается. — Вильям откинулся в кресле и вопросительно взглянул на друзей, — И главное, почему подобное принимают финансисты?

— Ну и что?.. Может на потери уходит, — протянул, не прекращая, своего занятия Леонид, — Или чем больше бумажек — тем чище задница?..

— Верно, мой юный друг, потери вполне возможны, но все дело в количестве, — экономист потер глаза, возвращаясь к своим таблицам, — Кстати, что ты там опять строчишь, как пулемет?

— Очередной опус, на этот раз энергетикам, что-то затраты на энергию в последнее время увеличились. Будем рекомендовать проверить линии и промежуточные подстанции на предмет несанкционированных подключений или потерь.

— Считаешь, кто-то врезался в наши линии? — Гюнтера всегда удивляла способность Ненажного стучать по клавиатуре и говорить при этом на совершенно посторонние темы, — Может это связано с новой Евой?

— Ева приехала совсем недавно, но я ее учел, а по врезке, скажем так, как вариант я этого не исключаю...

Так как крупных тем на настоящий момент не наблюдалось, каждый занимался каким-то отдельным вопросом. День, идя своим чередом, медленно приближался к полудню.

Расхождения по расходу топлива, как и опасался лейтенант, все-таки обнаружились. Стала понятна причина недовольства сотрудника гаража. Внедорожник в вопросах потребления топлива — машина сама по себе прожорливая. Поскольку друзья точно указали показания спидометра и дисциплинированно списали со своих счетов требуемую на бензин сумму, поделать с этим уже никто ничего не мог.

Раздражала мелочность приписок. Тут добавлено несколько километров, там указано завышенное время работы дизеля. Ничего особо бросающегося в глаза на первый взгляд.

Даже не мошенничество, а этакие "мелкие шалости"...

Гюнтер даже не заметил бы этих расхождений.

Если бы...

Одна маленькая тонкость: майор Тихонов после атаки террористов, в которой его отдел понес самые серьезные потери, приказал скрупулезно фиксировать все перемещения и действия сотрудников персональной охраны. Маршруты и скорость передвижения, пройденное расстояние и время нахождения в пути. Как начальник рабочей группы Шульц имел доступ к информации, о наличии которой обычный человек даже не мог подозревать.

А дальше все просто, как только появилось первое подозрение, молодой человек выборочно взял несколько рейсов их служебных экипажей.

Простое перекрестное сравнение...

Небольшие, но систематические расхождения в данных отчетов на списание топлива и фактических перемещениях выявились почти сразу.

Гюнтер оторвался от работы.

Вроде сам ничего плохого не делал, а стойкое ощущение, будто испачкался в чем-то грязном и неприятном.

"Как же противно... Уже обед, может пойти прогуляться?.."

17. "Чужая беда — не беда..."

Молодой человек сидел за столиком знакомого кафе, медленно прихлебывал уже начавший остывать кофе и размышлял.

Шульц вообще любил поразмышлять. Чаще всего он предавался этому занятию во время прогулок, которые старался совершать ежедневно. Ему было все равно где и как гулять. Тишина паркового сквера или шум многолюдной улицы, раннее утро или вечер после работы — не имели для него какого-либо значения. Главное правило — чтобы ничто не мешало плавному течению мыслей.

Порой в таких размышлениях разбирались по полочкам и заново переосмысливались прошедшие события. Оттачивались фразы будущих справок и докладов. Не редко находилось решение какой-либо проблемы.

Кто-то называл это проявлением оригинальности, кто-то — созерцательностью натуры. Гюнтеру было все равно, как это называют другие. Он когда-то давно решил сам для себя, что уже вышел из того возраста, когда придают слишком большое значение мнению окружающих, гоняются за модой, и делают еще много разных глупостей.

Сейчас молодой человек обдумывал свой доклад, по проведенному анализу. Из реакции командира Гюнтер понял, что тот доволен результатом проделанной работы. Почему-то майор обмолвился, что все это как нельзя вовремя. Хотя, чему был рад Такамити, было не понятно.

Что может быть хорошего в том, что у них воруют? Кроме самого факта, что об этом стало известно — ничего...

Одинокая фигура официантки, обслуживающей уличные столики, у приоткрытой двери кафе, звучание популярной музыки. Все точно также как и несколько дней назад, только девушка, переминающаяся с ноги на ногу, сегодня другая. Наверное, это у нее тогда было свидание.

Шульц поднялся и, оставив банкноту под чашкой с так и недопитым, уже безнадежно остывшим кофе, направился в сторону дома.

Идя сквером, молодой человек увидел сидевшую на скамейке девушку, секундой позже пришло узнавание. Все тот же озорной короткий хвостик, собранный заколкой над правым плечом. Тот же синий костюм, дополненный только распахнутой жилеткой.

И почему-то очень грустное выражение лица. У нее что-то случилось? Совсем недавно она переживала за него, может быть поэтому, а может еще почему-то, но Гюнтер почувствовал, что не может просто спокойно пройти мимо. В сознании всплыли сточки песни услышанной им от Ненажного: "Презираю сказавших когда-то, что чужая беда — не беда"...

— Здравствуйте, Сенкаге-сан. У вас все в порядке?

— Добрый вечер. — Прямой взгляд карих глаз, покрасневших от недавних слез, в ответ, — Нормально, теперь уже нормально...

Гюнтер понял, что у нее действительно какие-то неприятности. Почему-то очень захотелось помочь этой милой доброй девочке.

— Можно присесть?

Дождавшись короткого кивка, молодой человек присел рядом.

— Так все-таки что случилось? Может быть, я могу чем-нибудь помочь?

— Сомневаюсь... — Микото грустно вздохнула, — И почему мужчины такие упрямые? Почему они не хотят слышать, слово нет? Почему начинают угрожать?

— Ты поругалась с парнем? — Гюнтер незаметно перешел на ты, почувствовав, что именно такие интонации сейчас будут более удачны.

— Вот еще, — девушка даже задохнулась от неожиданно вскипевших эмоций, — Этот старый козел, никогда не был моим, а я — его...

— Бывает... — лейтенант понял ситуацию, в которой оказалась Сенкаге, — Если просто "нет" не принимается, покажи что место уже занято. Найди слабость, поверь, они есть у каждого, и ударь в ответ. Что он за человек?..

— Добрый, ты... Место занято... — Микото взглянула на Гюнтера, затем улыбнувшись чему-то своему, затеребила пальчиками выбившийся из заколки локон. — Он нехороший человек, вот если бы...

* * *

Клац!

Запись завершилась.

Трое друзей задумчиво смотрели друг на друга.

Шульц не мог бы объяснить вразумительно, почему он сделал запись этого разговора. Какое-то безотчетное, шестое или может быть десятое чувство, толкнуло его незаметно включить диктофон, который всегда лежал в нагрудном кармане пиджака. Единственно что, молодой человек мог сказать с полной уверенностью — он был рад, что сделал эту запись.

— Как такое может быть? Как этот человек может быть врачом? — Ненаждый в ярости сжал кулаки, — Самая чистая, самая святая профессия...

— Леонид, организуй мне вход в их сетку, — немигающие глаза Хенеске напоминали сейчас взгляд змеи, за секунду до броска, губы кривились в недоброй улыбке, больше напоминающей оскал, — Хочу поковыряться в его записях, и если это подтвердится...

— Проверь что можешь, Вильям, — лейтенант взял диктофон, все еще лежавший на его столе, — А я загляну с этим... к Такамити.

Ненажный склонился к своему компьютеру, его руки буквально запорхали над клавиатурой, едва касаясь клавиш. С невероятной быстротой сменялись на экране монитора рабочие окна программ.

Зрелище работающего в полную силу русского — завораживало.

— Викочка, мне нужна помощь ваших мощностей, что хочешь, проси взамен... — тихо пробубнил себе под нос Леонид. Друзья знали, что юноша начинает разговаривать сам с собой, в моменты сильного напряжения. Компьютер пискнул, отсылая сообщение по внутренней связи, и снова сменяющие друг друга рабочие окна, и шелест клавиш под пальцами информационщика. — Спасибо солнышко... сейчас мы тебя как консервную банку...

Несколько минут понаблюдав за интенсивно работающим другом, Шульц направился к майору. Уже открывая дверь, лейтенант услышал радостный возглас русского:

— Есть!!! — Леонид показал небу кулак, с размаху впечатав ладонь другой руки в сгиб локтя. — Он твой, Вилли, действуй!..

18. Снова будни, ну и не только...

— Хорошо, пока я послушаю, что же такого интересного вы мне принесли. — Майор взял диктофон и, подключив к нему наушники, нажал воспроизведение, протягивая Шульцу маленький черный пенал с логотипом NERV на крышке. — Вот это вам. Поздравляю с повышением, тайи.

Открыв коробочку, Гюнтер с удивлением обнаружил в ней серебристый треугольник новой нашивки и пару офицерских петлиц с тремя звездами.

"Значит, капитан..."

Шульц вспомнил плутоватую улыбку Ненажного и то, что сегодня утром он не выдал своей, ставшей уже привычной фразы: "что у нас плохого". Наверное, по своему обыкновению, узнал о его повышении из компьютерной сети, но ничего не сказал.