Хроники рабочей группы

* 1 *

Аллея, соединяющая корпус, где располагается вся наша служба со стоянкой, на которой можно останавливаться транспорту, излюбленное место послеобеденной прогулки, совершенно открыта. Вдоль центральной каменной дорожки растут какие-то декоративные кустарники, само собой, что тени они в полуденное время совершенно не дают.

Над головой ослепительная лазурь неба, солнце палит с такой силой, что создается впечатление, будто своими лучами оно вдавливает вас в землю, и не будь под ногами твердый бетон, наверное, можно бы было провалиться в землю по щиколотки.

Служба... А что служба? Второй отдел, он всегда был и останется вторым отделом. И тут совсем не важно, в каком подразделении ты эту самую службу несешь. Нет, конечно, престижными считаются всевозможные разведки, романтика профессии, так сказать. Опять же вопросы промышленного шпионажа в том всемирном бардаке после Удара не только не отошли на дальний план, а в условиях ограниченности и даже потери некоторых технологий вышли на совершенно новые позиции. Вопросы защиты сведений, если взять, к примеру, те же категорию "альфа" или проект EVA, стоят очень серьезно. Особенно после последнего происшествия с террористами.

Конечно, взаимная любовь между различными подразделениями служб безопасности существовала во все времена и во всех государствах, хотя кто и когда обращал внимание на работу экономических аналитиков?..

Кто видит твою работу лейтенант? Стоит прийти куда-либо с проверкой, как тебе дают понять, что ты мешаешь людям работать. Нас предпочитают не замечать или замечают когда нужно очередной фитиль ввинтить. Нет, когда остановили ту поставку оборудования, было очень приятно. Подумать только, старые снятые с какого-то военного барахла, комплексы наведения пытались приобрести под видом новой продукции. Для автоматических фортов, и это где, в Токио-3, в единственной на всю матушку Землю крепости, от обороны которой зависит жизнь, может быть всего человечества...

Приятно, ничего не говорю, конечно, приятно осознавать, что когда очередной инопланетный уродец попрет на нас, этих ребятишек реально хоть что-то сможет поддержать, и это что-то будет стрелять в уродца, а не на сто метров левее или правее...

Научный отдел сейчас занимается какими-то разработками дополнительных источников питания для Евы. Решают, что лучше дизели или турбины. Стоит обратить внимание на поставщиков запчастей, оборудования, и на возможное лоббирование чих-то интересов при окончательном выборе. Давно пора продвинуть идею, чтобы кого-то из второго отдела в обязательном порядке подключали к решению таких вопросов, надоело бить по хвостам.

А когда выявили перерасход средств на какой-то странный проект, даже полное название его так и не прозвучало, не то "дупликация", не то еще что-то подобное. Стоило доложить о начале разработки темы, как тут же последовал вызов, и к кому бы вы думали к самому Командующему. В общем, тему пришлось сразу закрывать. Нет все-таки Икари-старший, пугающая личность. И ведь никаких своих интересов у него в этом деле нет. Чистый спартанец, даже живет на работе. А тему то прикрыл, и материалы все сдать приказал, больше они, кстати, нам в руки так и не попадали.

Что-то "контрики" оживились последнее время, занервничали. Кто-то приехал недавно, кто-то из тех, кто обычно этих ребят сильно интересует, даже если они стремятся не афишировать свой интерес, трудно не заметить, работая в соседнем кабинете. Ладно, пусть понервничают и побегают, им это полезно, а то совсем зазнались, до террористов вообще ходили с таким видом, словно они и есть главная сила всей нашей службы.

С этими чертовыми "Нодовцами", как в лужу сели, друзья-коллеги, но это собьет с них спесь и заставит тщательнее работать, однако лучше бы таких случаев не было больше, ребят из охраны жалко. Они честно вступили в бой и честно полегли. Всем ведь не рассказали, сколько там наших в штатском, лежать осталось...

* * *

Молодой мужчина в сером костюме грустно улыбнулся, взглянув на небо в тщетной надежде увидеть там облака, медленно пошел к зданию, обеденный перерыв заканчивался.

"Как всегда дождь соберется, когда нужно будет добираться до дома, а не тогда когда тебе этого хочется, лейтенант".

В небольшом кабинете его ждали двое подчиненных, рабочий стол, терминал компьютера и каждодневное ковыряние в базах данных, хитросплетениях финансовых потоков, служебных и внеслужебных взаимоотношениях служащих головного отдела международного института NERV.

Рабочая группа второго отдела NERV продолжала работать после обеда, впрочем, как и всегда...

* 2 *

Клац! Негромкий, но уверенный голос заполнил полумрак кабинета:

* * *

Что вы думаете, уважаемый, если у нас институт, и даже не просто институт, а Специальный институт ООН — так нам все запросто так с неба, подобно манне небесной сыпется?

И тут уже не важно, в чем именно возникла необходимость. Да хотя бы служебный транспорт, горючее для него, запчасти. А вы что считаете, что вся эта машинерия, которая нас тут в Геофронте окружает — никогда не ломается? Все эти лифты, двери, и прочая и даже многая прочая...

А что нужно чтобы никаких накладок не получалось? Знаете? Нет?

К примеру, сломался лифт, откуда новый двигатель взять, чтобы его починить, и потом техникам отчитаться: "Вот какие мы молодцы, за пару часов аварию устранили, и даже Зам. Командующего в этом лифте застрявший на совещание к Гендо Икари, не к ночи будь упомянут, не сильно опоздал". Или вы думаете, не бывает таких ситуаций?

Что вы ответите?..

На складе? Что на складе?..

Взять на складе?..

О... как остроумно.

Или эти самые машины, что наших славных защитников по тревоге из школы привозят. Эти машины, на воздухе ездят?

Начальству никогда нет дела до того откуда берется та или иная вещь — ему ведь что главное, чтобы все работало.

А тот, кто считает, что это сама ООН нам все на склады привозит — тот сильно ошибается. Они такими мелочами не занимаются, непосредственно только особо ценные или специальные грузы курируют, а все остальное?.. Вот вам некоторое количество Geo, вот и закупайте, что нужно вам.

Что же, раз все так получается, придется мне вас просветить на этот счет.

Вы спросите — откуда я знаю все эти тонкости?

Вы ведь в курсе что, я прослужил в NERV уже где-то около года, по специальности я простой менеджер, если конкретнее менеджер отдела снабжения и обеспечения. А хорошие снабженцы они ведь, как и пилоты вырасти, опыта набраться должны. Потому плохих специалистов у нас нет. В NERV собирается все самое лучшее, чем ООН располагает. Начинал то я еще с нашего корпуса в Китае. Что найти, что согласовать, что добыть много тогда бардака было. Про управление военных сообщений, это вообще отдельная история...

Вы скажете скучно?

Может и скучно, спорить не буду, но вот для меня очень даже интересно.

Вы спросите — в чем я тут интерес вижу?

О... Это достойно отдельной истории.

К примеру, вернемся к нашим двигателям для лифтов. Надеюсь, вы мне разрешите подобное так сказать лирическое отступление.

Так что двигатели? А эти самые двигатели в количестве десяти штук должны находиться на складе постоянно, в резерве так сказать, по регламенту. Вот и сломался этот самый двигатель, заменили его техники. И что они делают дальше, а дальше они дают нам заявку на приобретение в резерв одного двигателя.

Мы его приобретаем...

В чем интерес? Попробую объяснить.

Купить эти самые двигатели можно в трех организациях, ну допустим назовем их А, Б и В.

Я связываюсь с коллегами из этих самых организаций и интересуюсь их стоимостью. Допустим, получается эквивалент 100, 110 и 105 Geo, предположим... А потом интересуюсь в организации, где эти двигатели стоят 110 Geo, ведь ясно что завысили цену, а сколько они согласны перевести лично мне, если в ближайший год, наш институт будет приобретать эти самые двигатели только у них? Занятный вопрос получается, вы не находите?..

А что топливо? Я говорил про топливо?

Топливом и прочими ГСМ у нас другой товарищ занимается, но тут собственно все еще проще. По не афишируемому согласованию с поставщиком добавляем в цену за ГСМ по половине Geo за единицу объема, да на таких объемах можно и меньше. На общем фоне это незаметно. А в результате с каждой закупки менеджеру неплохая дельта получается.

Какая махинация?

Это мы называем разумным освоением бюджета.

Что вы так не считаете? Командующий тоже так не считает?

А он откуда о подобных схемах знает?

Что системы? Какие системы? Системы наведения?

Что товарищ следователь?

Для меня не товарищ?

Да, да.

Я понимаю, что рассказывать придется еще очень многое...

* * *

Клац!

Голос прервался.

Икари облокотился на стол и сложил руки перед лицом домиком. Холодный взгляд поверх притемненных стекол очков впился в стоящего у стола пожилого мужчину в черно-золотом мундире командного состава NERV.

— Фуюцки, у нас много более важных дел, решайте впредь подобные вопросы сами.

— Хорошо, Гендо.

Не говоря больше ни слова, заместитель Командующего вышел из кабинета.

* 3 *

Сегодня жарко, впрочем, жарко было и вчера, лишь к вечеру прошел ливневый дождь.

Мужчина, которому на первый взгляд трудно было дать больше двадцати пяти, может тридцати лет, вышел из небольшого магазинчика, удобнее перехватив звякнувший пакет торопливо зашагал к зданию через дорогу.

Быстрее в прохладу дома, к его пусть и маломощному, но все-таки работающему кондиционеру.

Хорошо иметь светлые волосы — когда оказываешься под палящими лучами полуденного солнца, понимаешь всю прелесть своей внешности.

Вот хлопает дверь и ощущение давления солнечного света на плечи и голову пропадает.

Какое облегчение. Все же нужно время, чтобы привыкнуть после Германии к местному климату, лучше не выходить из дома без головного убора. Хотя командировка заканчивается, и можно было бы иметь чемоданное настроение.

Ох, темнит что-то майор, рапорт принял, но по извечной своей манере поинтересовался, срочное ли дело. Все бумаги, не требующие немедленной реакции, майор откладывал — "чтобы дали сок". Несколько лестничных пролетов и вот она, его дверь номер 95. Через нее слышны разговоры, грустный перебор гитарных струн.

Короткий стук, поворот ключа.

— О, вот и наш виновник торжества вернулся. Давай, проходи, Гюнтер, чувствуй себя дома, но не забывай, что мы в гостях.

Молодой, лет двадцати, на вид, парень отложил гитару и подошел к небольшому столу, с открытой бутылкой, и расположенными вокруг нее ломтями хлеба, сыра и другой нехитрой закуской.

Пять стаканов с водкой, причем на пятом налитом еще в самом начале этой импровизированной посиделки, чернеет горбушка.

— Так-с, — уже седеющий с заметной лысиной кряжистый мужчина, тот самый майор, Хиро Такамити, поднялся, взяв один из стаканов, хмуро окинул взглядом присутствующих, — Ну, за тех, кто в поле, кампай...

Он одним махом проглотил содержимое стакана, после чего, поставил на стол кверху дном. Присутствующие, не говоря ни слова, выпили и потянулись к закуске.

Встретив этого человека на улице, можно было бы принять его за серьезного банковского работника или директора какого-нибудь предприятия. Такая же гордая осанка, резко очерченные скулы и уверенное выражение лица, человека состоявшегося в жизни и прекрасно осознающего собственную силу и значимость. Однако если суметь заглянуть в чуть прищуренные карие глаза, зачастую смотрящие куда-то в сторону, можно увидеть в них напряжение и усталость. Усталость из тех, что можно видеть в глазах солдат после долгих и тяжелых боев.

Гюнтер вздрогнул, когда осознал, что сейчас эти самые глаза смотрят на него, пристально и оценивающе, словно через прорезь прицела.

— Гюнтер, я оставляю тебя старшим, конечно сегодня выходной, — майор хлопнул ладонью по донышку своего стакана и направился к двери, — но не забывай, что завтра уже не воскресенье.

После его ухода все заметно расслабились, присутствие старшего явно вызывало некоторую скованность.

Молодой человек вновь взял гитару и начал, наигрывая незамысловатый мотив и тихо напевать, прохаживаясь по комнате:

"Эти люди военные, носят форму так редко,

Ордена надевают, лишь в особые дни.

Их работу не легкую — называют..."

— Э-э-э... Гюнтер, а ты ничего не перепутал?

Этот возмущенный вопль, заставивший смолкнуть песню, издал третий из присутствующих. Он уже убрал со стола пустую бутылку и сейчас озадаченно разглядывал вынутую из принесенного Гюнтером пакета бутылку минеральной воды.

В повисшем молчании утих последний взятый аккорд.

— Нет, Genossen*, я ничего не перепутал, сам напиваться не намерен и вам не позволю!

— Э-э??? — юноша вернул гитару на диван. Подойдя к Гюнтеру, заглянул ему в глаза, — Шеф, не горячись. Мы хорошую тему разработали?.. Ведь если без этого, у нас любые посиделки в рабочее совещание превращаются. Ну, еще по чуть-чуть, а?..

— С вами пить вообще никакого здоровья не хватит. Подчиненные, а командиром командуете, не стыдно?

Вот он его отдел... все собственно в сборе, действительно хоть рабочую летучку проводи...

У каждого свое прошлое, подробности известны только начальнику сектора, а Гюнтер владеет только общей информацией. Сборка с мира по крошке, даже жалко с этими ребятами расставаться будет. Молодой унтер-офицер Леонид Ненажный, не то из реанимированного русскими ОБХСС, не то еще из какой аналогичной структуры, держит на себе информационное обеспечение всей их работы. Сбор, обработка и систематизация любых данных, даже полученных с помощью взлома чужих систем. Второй, обычно молчаливый американец Вильям Хенеске, личность еще более примечательная, младший лейтенант, хотя по годам должен бы уже капитаном быть. Причина такого медленного роста, как стало ясно совсем недавно, была в абсолютном пренебрежении, с которым Хенеске относился к различным инструкциям и наставлениям. Однако это совершенно не мешало ему чувствовать себя как рыба в воде в хитросплетениях всевозможных бухгалтерских проводок и цифр.

— Конечно, как скажешь, командир, — Хенеске отложил пакет и откуда-то из своего безразмерного портфеля, с которым он, казалось, никогда не расставался, извлек очередную бутылку спиртного.

Продолжая держать в руках обе бутылки, он словно взвешивал их, и вопросительно поглядывал на Гюнтера.

Работа будет завтра, а сегодня действительно можно дать ребятам расслабиться, а то ведь и головой заболеть от всего этого можно. Главное только держать все под контролем, и не дать им увлечься, так сказать процессом.

"Ох, чует мое сердце — пожалею я об этом".

* * *

Когда-то старый друг и сослуживец Гюнтера Шульца рассказывал, как он ездил в командировку в Москву. Одним из ярких впечатлений, вызывавших каждый раз вспышку ругательств со стороны товарища, было впечатление о том, как они перед самым его отъездом, пили с русскими коллегами.

"Пожалел... Ох и пожалел..."

С раскалывающейся от похмелья головой хмурый Шульц, присутствовал на совещании сектора, а иначе как присутствие, его текущее состояние, охарактеризовать было трудно. В голове пульсировала единственная мысль: "Что бы я еще раз сел пить с ними".

От грустной мысли его отвлек шум сдвигаемых стульев. Собственно ежедневное утреннее совещание закончилось. Командиры смежных подразделений быстро направились по своим отделам.

Кто и о чем говорил, что докладывалось, какие цели ставились, все это сегодня проскользнуло мимо него, или утонуло в похмельных ощущениях.

"Да... что бы я еще раз сел пить с ними".

Гюнтер встал, и даже не задвинув за собой стул, пошел к двери, но был остановлен репликой начальника:

— Задержитесь, Шульц!

Поскольку всегда предупредительный Такамити на этот раз не предложил Гюнтеру сесть, лейтенант остался стоять.

На столе у майора лежал знакомый Гюнтеру лист бумаги — его рапорт. Хмурый взгляд командира скользил с рапорта на молодого офицера и обратно.

— Я понимаю, лейтенант Шульц, у вас сейчас плохое самочувствие, — в голосе майора не чувствовалось никакого сострадания — Но позвольте мне задать вам несколько вопросов, в свете вот этого документа. Вы в своем уме, лейтенант?!

— Но...

— У меня еще есть к вам вопросы! — теперь в голосе майора зазвучала сталь.

Гюнтер моментально смолк, поняв, что препираться сейчас бесполезно. Майор хочет высказать все, что он думает по поводу его просьбы о возвращении на родину, о чем собственно и был злополучный рапорт.

— Вы понимаете, лейтенант, что идет война без правил и законов?! Война, в которой ставкой является нечто большее, чем интересы или даже жизнь отдельных людей, независимость нации. Вы понимаете, что здесь фронт?!! Тут воюют даже уборщики в коридорах, хотя еще сами не осознают этого! Вы уедете, Хенеске и Ненажный тоже уедут! С кем мне воевать?! Из территориальной армии специалистов набирать?!

Майор на секунду умолк, и продолжил, добавив в голос к уже имеющейся там стали, презрение:

— Я действительно могу всем рассказывать, что офицер Штази испугался работы и сбежал?! Не верю!!!

Вот вам и хваленная восточная невозмутимость. Таким Гюнтер шефа еще не видел и не слышал. Даже голова перестала болеть, видимо, эта странная вспышка заставила организм мобилизовать все ресурсы и отодвинуть все остальные проблемы на дальний план.

Такамити наконец заговорил спокойнее.

— Я не сделал вам выговора, за ту выходку Хенеске, при задержании, хотя стоило бы его разжаловать и отобрать у него оружие, но это... Вы вообще-то знакомы с пилотами Ев, лейтенант?

— Лично нет.

— Познакомьтесь, это будет вам полезно, особенно с молодым Икари. Если после того как вы посмотрите им в глаза, вы придете ко мне с вашим чертовым рапортом, я подпишу его вам. Катитесь тогда к черту на рога или еще куда захотите. Я вас больше держать не буду. А до тех пор, буду считать, что никакого рапорта не было!

Майор быстрым движением рванул лист пополам и отправил в урну.

— Свободен, лейтенант!

— — — — — — — — — — — — — — — — — —

* Товарищи (нем.)

* 4 *

Лейтенант, все еще в некоторой прострации после отповеди, устроенной ему майором, направлялся в свой отдел. Пора начинать работу. Да и на подчиненных стоило посмотреть. Что-то подсказывало ему, что эти двое с утра похмельем не мучились.

Мелодия сотового телефона заставила Гюнтера остановиться прямо на лестнице. Небольшой экран показал, что вызывают из отдела охраны.

— Лейтенант Шульц, ГЭБ*, слушаю вас, коллега.

— Слушай, Гюнтер, мне право неловко тебя об этом спрашивать, но твой этот, как его... Хенеске, он вообще как, с головой дружит или нет?

— А в чем проблема, почему на него все ополчились, вот и Такамити сегодня неудовольствие высказывал?

— Так ты что... не в курсе, лейтенант?.. — озадаченно протянул собеседник.

— Представь себе, не в курсе, просвети. — Гюнтер почувствовал, что начинает злиться.

— Ну, он на глазах почти всего отдела снабжения ткнул тому малому в лоб пистолетом, и зачитал права в стиле полицейских боевиков. Только как-то странно зачитал... — собеседник запнулся на секунду, — Что-то типа: "Вы имеете право на сопротивление, вы имеете право на смерть".

Гюнтер почувствовал, что ему не хватает воздуха.

Что Хенеске плевать хотел на правила, для него уже не новость. Получив ордер на арест, младший лейтенант ушел вместе с бойцами охраны проводить задержание. Само по себе это было нарушением инструкции, в подобных случаях действовать должна только охрана.

— Так вот я специально уточнял, — голос начальника охраны оставался озадаченным, — От штата к штату у них там различия имеются, но такая формулировка точно никогда не применялась.

Сначала майор отчитал, буквально как мальчишку какого-то. Еще Хенеске в ковбоя или шерифа поиграть решил, как оказалось. Теперь "коллега", этак с ехидным участием разговаривает. Однако своих людей мы не отдаем, мы им сами профилактику делать будем...

— Уважаемый коллега, мои подчиненные компетентны и абсолютно адекватны, — решительно ответил Гюнтер, — Ваши замечания приняты и будут учтены. Всего вам наилучшего.

Молодой человек с едкой улыбкой нажал отбой.

"Я сегодня кого-то пристрелю..."

Почему-то очень захотелось обкатать на языке, как это звучит: "Вы имеете право на сопротивление, вы имеете право на смерть".

Лейтенант вошел в кабинет, с трудом сохраняя внешнее спокойствие.

Подчиненные, как и предполагал Гюнтер, совершенно не проявляя каких-либо симптомов вчерашнего "продолжения банкета" (как выразился Ненажный), оторвались от мониторов.

— Привет, шеф, — Леонид подозрительно бодро улыбнулся, — И что у нас плохого?

Шульц испытал некоторое чувство благодарности к информационщику, каждое утро приветствующему его этой немудреной фразой. Вокруг так мало стабильности, и даже такая мелкая постоянность коллеги радовала.

— Леонид, Вильям, здравствуйте! А почему вы говорите "плохого"? У нас всегда только хорошее.

— По взгляду, вашему прекрасному убийственному взгляду, шеф, — пропел со своего места молодой человек.

— Ты не прав, Леонид. У нас на подходе хорошие... — Гюнтер взглянул на оторвавшегося от монитора экономиста, — пистоны, ржавые..., но зато такие хорошие...

Не заметив какой-либо реакции на упоминание о "пистонах", Гюнтер приступил к запланированному разносу:

— Младший лейтенант Хенеске, du bist mein Kopfschmerzen **! Что вы учудили во время операции по задержанию этого кренделя? И самое главное, почему я узнаю об этом из слухов?

Вильям вскочил со своего места и, карикатурно вытянувшись и вытаращив глаза в стиле отчитываемого сержантом солдата, заорал:

— Виноват! Лейтенант! Сэр!!. Впредь буду докладывать лично! Сэр!.. Буду докладывать немедленно! Сэр!!!

— Genug Clownerie!

* * *

Ты еще проори, что такое больше не повторится!

Паясничавший секунду назад Хенеске стал абсолютно спокойным и бесстрастным:

— Прости, командир, но этого я обещать не буду.

"Я сегодня кого-то пристрелю..."

— Warum ist so?.. Почему Вилли? — Шульц уже начал успокаиваться, — Что-то случилось?

Хенеске выдохнул и окинул коллег взглядом.

— Случилось... — напряжение отступило, и дальше он продолжал с легкой грустью в голосе, — Случилось. Давно, правда. Как-нибудь потом расскажу, эта сказка не для трезвой головы.

— Ничего себе... — оживился молодой информационщик, — Гюнтер, однако повод уже имеется.

— Я тебе дам повод... — прорычал лейтенант.

"Я сегодня точно кого-то пристрелю..."

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

* Группа экономической безопасности.

** Ты моя головная боль. (нем.)

* * *

Достаточно клоунады! (нем.)

* 5 *

День медленно перевалил за полдень. Молчаливый обед. По обыкновению друзья-коллеги не ходили в столовую, а обедали в своем кабинете.

И совсем не потому, что там плохо готовили. Повара в столовой NERV были хорошие. Продукты также закупались хорошего качества.

Поставки в систему питания института за прошедшие три месяца уже дважды проверялись их группой. Пока нареканий, за исключением несвоевременности доставки некоторых предоплаченных заказов, не возникало. Впрочем, серьезные штрафные санкции и отказ от работы с подобными контрагентами, быстро объяснили коммерческой братии, что NERV шуток с собой не прощает.

И первое время после того, как рабочая группа второго отдела NERV была сформирована, трое, тогда еще едва знакомых друг с другом офицеров, как и большинство служащих ходили обедать в столовую.

Так и продолжалось бы, не случись одно курьезное событие, хотя техникам в тот момент было не очень смешно. В результате аварии систем огромного комплекса вышли из строя печи и еще кое-какое оборудование.

Можете представить себе какими должны быть печи, жарочные шкафы и столы в столовой, которая ежедневно обслуживает несколько тысяч сотрудников?

Вот тогда руководство, принеся извинения, предложило сотрудникам в течении трех дней, необходимых на ремонт, обедать в ресторанах и кафе города, или приносить обед с собой. Даже какую-то компенсацию под эти цели выписали.

Как начали приносить плошки — так носили их и до сих пор.

Вот и сегодня каждый молча ел на своем рабочем месте. Даже вечно неунывающий Леонид отпустил не больше двух-трех своих дежурных шуточек. Прошелся по пристрастиям лейтенанта, да посетовал о невозможности организовать "грамм по сто пятьдесят" чего-нибудь стимулирующего.

— Слушай, командир, я тут в базе нечто интересное откопал, — информационщик оторвался на секунду от своей лапши, которую он упорно продолжал называть вермишелью, — По новому оборудованию.

— И что же вас заинтересовало, мой друг?

Гюнтер уже доел свои бутерброды и повернулся к коллеге, прихлебывая чай.

Ненажный вчера был абсолютно прав. Стоило им собраться вместе, как почти тут же начиналось обсуждение каких-либо рабочих моментов. Разумеется, за исключением тех случаев, когда на столе присутствовало спиртное. Причиной, скорее всего, был принятый ритм работы всей группы, предложенный еще в самом начале американцем. Ритм был прост: пятьдесят минут каждый занимается своим делом по выбранному направлению и десять минут на короткое совещание и обсуждение.

— Такое дело...— Леонид, добивая остатки обеда, вывел на монитор какую-то таблицу, — Смотри, на малый буксир два месяца назад был установлен новый терминал данных, а в пятницу портовые службы подали заявку на его ремонт.

— Mein Gott! Aber ich bitte sich!* А NERV тут причем, — Гюнтер оставил недопитый чай и заглянул в выведенную Ненажным таблицу, — Или этот катер как-то с нами связан?

— В том-то и дело. Непонятно почему, но это судно числится на нашем балансе.

Уже закончивший свой обед Вильям быстро пролистал какие-то вкладки и таблицы на своем мониторе и включился в обсуждение:

— Это вспомогательный буксир для воздушного транспортника.

Лейтенант на секунду задумался, все вспомогательные средства автоматически ставились на баланс института, и в этом не было ничего необычного.

— Что же тогда работаем по "стандартной шестерке".

Ненажный вывел несколько таблиц и страницу с описаниями.

— Терминал позиционируется как альтернативный обычным УКВ канал связи высокой защищенности.

— На вспомогательный катер ставить такое оборудование не совсем логично, — Гюнтер попытался предположить ход мыслей того, кто принял решение об установке подобного устройства.

— Если не планируется работа при наличии мощных помех, — информационщик в задумчивости прикусил губу, — Или предполагается передача данных, которые не должны быть перехвачены третьей стороной.

— Закуплено у Ericsson, они же позиционируются как разработчики и производители, — Хенеске оторвался от своего монитора, — Цена соответствует заявленной на рынке.

— Что же, придется уточнить у связистов, зачем им этот терминал нужен, — Гюнтер окинул взглядом коллег, — А в свете заявки на ремонт, встает последний вопрос: "То ли мы получили, чего хотели?".

— Как вы могли забыть последний вопрос, командир? — улыбка экономиста стала напоминать волчий оскал.

— Да, Вильям, "Кому это все выгодно?"

Гюнтер поднялся, переведя свой компьютер в режим ожидания, направился к двери:

— Я к связистам и в порт, нужно посмотреть, в чем там дело.

— Не забудь диктофон, шеф.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

* Непереводимый разговорный оборот: Господи помилуй (нем).

* 6 *

Шульц вышел из центра связи NERV в несколько озадаченном состоянии. Разговор получился конструктивным, вопрос о необходимости установки терминала защищенной связи на портовый буксир отпал. Связистам был нужен эффективный канал связи способный функционировать в условиях интенсивных помех, создаваемых полем Ангела. Аналогичные системы уже устанавливались почти на всю технику института. Через пару-тройку недель подобными системами будет оснащен весь транспорт и все сколько-нибудь удаленные объекты.

Нареканий поставляемое оборудование не вызывало, и заявка на ремонт для самих связистов оказалась неприятной неожиданностью.

Гюнтер направился к выходу в город. Не лишним было бы посмотреть на злополучный терминал "вживую", так сказать.

Центральная проходная, — здесь проходит большинство сотрудников, по тем или иным делам идущих в Геофронт, либо возвращающихся в Токио-3. Лейтенант замешкался перед турникетом, доставая пропуск. Дополнительные барьеры на проходной, в срочном порядке установили после атаки террористов. Проклятая карточка завалилась за подкладку. На глазах внимательно следящего за ним охранника, Шульцу пришлось, подобрав полу, старательно выуживать ее из недр одежды.

И почему у нас так привязались к этим лазерникам? Можно было бы поставить и бесконтактные, тогда не нужно бы было каждый раз доставать пропуск. Просто приблизить его к считывателю на десять пятнадцать сантиметров. А теперь ковыряйся тут...

Вот так встреча...

Двое подростков в форме NERV входят в комплекс, проходя эти же турникеты навстречу ему.

Это и есть пилоты, Гюнтер попытался получше рассмотреть ведущих беседу Икари и Аянами, пока они проходили мимо него. Не узнать их было трудно. Совсем еще дети, лет четырнадцать на вид, не больше, но фигуры собранные, движения четкие и быстрые.

— Черт, опять Аска убежала вперёд, а я просил её дождаться нас, — мальчик поморщился, словно от ноющей зубной боли, — Точно тебе говорю, если ее на месте не будет, я порекомендую Мисато организовать ей гауптвахту.

Младший Икари точным движением провел своим пропуском по считывателю. Короткий писк зуммера и турникет проворачивается. Голубые, даже голубовато-серые глаза холодно взглянули на все еще не доставшего свой пропуск Гюнтера.

— Может у нее важные дела?.. — спокойный и рассудительный голос девушки или вернее девочки в зеленом мундире научного отдела. Писк зуммера и очередной поворот турникета.

— А как с взаимодействием на "два и один", как без нее?.. Или дома учебные курсы устраивать будем? Как дети прямо... Не нужно тащить домой дела, с которыми можно разобраться в такзале.

Икари рывком открыл дверь, и пропустил вперед Рэй. И подростки пошли вглубь комплекса, направляясь к лифтам.

Мысли заметались от ощущения неправильности происходящего.

Как они отличаются друг от друга, и насколько они похожи. Эти дети — похожи манерой держаться, своими повадками. Такими похожими становятся напарники, после нескольких лет службы. Когда приходит понимание не только с полуслова, а с полувзгляда, когда даже невысказанная еще мысль приходит одновременно.

О чем они говорили? О взаимодействии? " Звено-два-плюс-раз" — боевое взаимодействие усиленной пары, которая еще не может считаться полноценной тройкой. И это разговор двух подростков?

Гюнтер знал, что пилотов учит опытный боец-штурмовик, О'Брайан, — видимо, он был не из тех людей, кто зря ест свой хлеб.

"Mein Gott! Was ist mit diesem Kinderen?* Ведь им же еще учиться, расти... Им влюбляться нужно".

Достав, наконец, свой пропуск, лейтенант вышел из здания.

Нужно было торопиться в порт, чтобы успеть вернуться домой до темноты.

Однако идя к оставленной на стоянке машине, Гюнтер пообещал себе позднее обдумать, что именно могло насторожить его в произошедшей встрече.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

* Боже мой! Что с этими детьми? (нем)

* 7 *

За годы службы в Штази Гюнтер привык доверять своим ощущениям.

Шестое чувство могло предупредить об опасности. Вам знакомо это ощущение взгляда в спину? Или бывают моменты, когда очень не хочется что-либо делать? Как показывает опыт, большинство таких сделанных через силу дел, заканчиваются неудачей. Ненажный говорит в таких случаях: "Не спеши исполнить приказ — его еще могут отменить".

Вот и сейчас лейтенант шаг за шагом вспоминал прошедший день, пытаясь понять, что же вызвало у него беспокойство.

Такамити не только не подписал рапорт, но еще и отчитал его, хорошо хоть после совещания, а не при всех. Домой на самом деле хочется. Конечно, тут хороший, уже сработанный коллектив, но не воспринимается Токио-3 домом.

С охраной поругался и Хенеске за его выходку отчитал. Удивляет обмолвка о чем-то случившемся в его жизни. Наверное, придется пойти на поводу у Леонида и позволить "реализовать повод" в следующие выходные, и дело тут не в праздном любопытстве. Хороший командир должен знать, что происходит с его подчиненными. Тем более, если это что-то побуждает их хвататься за оружие в совершенно неподходящих случаях.

Разговор со связистами. Там все предельно ясно — связь нужна, и нужна надежная связь. Разработанные до нападения Ангелов схемы оказались малоэффективными. Они в меру своих сил и возможностей, авральными темпами, вносят изменения в уже установленные системы и устанавливают дублирующие, там где это возможно.

Гюнтер протер глаза, и в который раз запустил на компьютере запись разговора в порту.

Порт? Там он накричал на сотрудника, принимавшего в свое время работы по установке нового оборудования. Хорошая штука этот терминал, только при установке его не настроили должным образом. Как могло произойти, что неправильно работающее оборудование было принято у подрядчика, и почему спохватились только сейчас, еще предстояло разобраться. Как и в том, почему элементарное устранение монтажных недоработок по бухгалтерии попытались провести как ремонт.

Чувство неправильности вспыхнуло с новой силой. Что-то происходило, что-то такое, чего никак не должно было быть.

Лейтенант закрыл уставшие за день глаза и попытался вслушаться в интонации голосов в записи. Попытался вызвать те же самые эмоции, которые бушевали в нем во время разговора.

Гнев?.. Слабо... Страх? Близко, но не похоже... Боль?..

Стоп, откуда боль?!.

Что-то ускользнувшее из памяти, мимолетное... Встреча... Точно!..

Гюнтер остановил запись и пошел на кухню, чтобы сделать кофе.

Ответ был найден и требовал внимательного обдумывания.

Только утром Такамити посоветовал ему познакомиться с пилотами, и днем лейтенант встретил двоих из них на проходной института.

Это вызвало ощущение неправильности? Нет не сама встреча, в ней не было ничего странного. Что-то в самих пилотах? Возможно...

Прихлебывая кофе, молодой человек вернулся в комнату, выключив свет, он удобно расположился в кресле, и попытался еще раз детально вспомнить произошедшую у турникетов встречу.

Пилоты. Мальчик и девочка. Вспомнить их лица, их глаза.

Глаза?..

Глаза. Да... прав был майор. Тысячу раз прав, эти глаза стоили того чтобы в них заглянуть, хотя бы на ту короткую секунду, пока они скользнули взглядом по его застывшей фигуре.

Лейтенант осознал, какая именно неправильность вызвала его беспокойство.

Это не детский взгляд. Особенно у Синдзи, да и Рэй Аянами не сильно похожа на девочку своего возраста. Так не могут смотреть дети, обычно они более веселы и подвижны. Гюнтер видел подобное раньше, такую манеру держаться у тех, кто возвращался из "горячих" командировок. Лишь люди успевшие взглянуть в глаза смерти, и оставшиеся в живых, могут иметь такой взгляд.

"Но ведь это же дети?!."

* 8 *

Присутствующие офицеры с любопытством смотрели на экран, на котором в одном из окон показывался операторский центр службы безопасности. Три фигуры перед пультом с множеством мониторов и большим количеством всевозможных кнопок, клавиш и переключателей.

Картинка одного из мониторов перед дежурными операторами изменилась, показав красное информационное окно.

Из динамика раздался спокойный голос оператора:

— Внимание! Желтая готовность. Включена запись... В 19-55 инерциальное срабатывание тревожного датчика пост 37, второе грузовое КПП.

— По системе безопасности передан код желтой готовности, — тихо прокомментировала сидящая рядом с Гюнтером девушка.

— Пост 37, у вас сработала тревожная кнопка. Что происходит? Второй раз за день.

В динамике прозвучал другой, удивленный и чуть с хрипотцой голос:

— У меня все нормально. Может что-то случилось со связью?

— Хорошо, принято, будем проверять.

Окно одной из камер наблюдения, показывавшей ранее коридор перед вторым грузовым выходом затянулось рябью помех.

Один из операторов показал соседу опущенный вниз большой палец, и тот быстро открыл на своем экране какую-то вкладку и что-то там переключил.

Гюнтер не успел пожалеть, что камера не позволяет видеть действия операторов, как девушка продолжила свои комментарии.

— Коммуникатор 37-го исключен из системы общей связи, в районе второго КПП и прилегающих коридорах отключена трансляция, по системе безопасности передан сигнал оранжевой тревоги, двери коридорных отсечек заблокированы, межсекторные щиты приведены в готовность.

Зазвонил телефон на столе Тихонова, но дернувшегося было ответить начальника охраны остановил окрик Фуюцки.

— Не отвечать!..

— Хорошо...

Через несколько звонков аппарат умолк и почти сразу заиграла мелодия вызова на сотовый телефон.

— Перехватываю сигнал на заместителя командующего..., — длинные пальцы девушки быстро пробежали по клавиатуре, — Перехвачен вызов на командующего...

Наступившую после прекращения вызова тишину прорезал голос одного из операторов:

— Майор Тихонов недоступен... — через короткий перерыв последовали следующие доклады — Зам.ком. Фуюцки недоступен..., Командующий недоступен...

— Внимание дежурной смене! Красная тревога! Старший дежурной смены капитан Юкки Котоко, принимаю командование на себя. Нападение на штаб-квартиру! Даю оповещение! Пять!

— Все логично... — Козо вопросительно посмотрел на Тихонова, — Но что значит это "пять"?

— Это сегодняшний код безопасности, для подтверждения личности передающего, в нашем случае вашему человеку нужно было ответить "три", тогда тревога не была бы поднята так быстро.

Из динамика громкой связи от двери раздался ровный голос автомата общего оповещения:

"Внимание персоналу института. Объявляется чрезвычайное положение. Просьба всем оставаться на своих местах и подготовиться к обороне".

— Почему "три"? — спросила девушка, и тут же продолжила комментировать происходящее в системе безопасности — Передана красная тревога, все сектора изолированы, подняты бронещиты.

— Потому что "Второй раз за день", — тихо пояснил Шульц, — Прием цифрового пароля.

— Подано питание на огневые точки, — глаза девушки стали большими, — Это уже серьезно, MAGI начинают эмуляции телеметрии.

— Мобильная группа дежурной смены, коридор сектора четыре чист, готовы к дальнейшему выдвижению.

— Приготовиться к открытию третьего щита, один.

— Мобильная группа, четыре, мы перед щитом.

— Щит отрыт...

Переговоры сыпались скороговоркой. Лейтенант с интересом наблюдал за картинками с камер наблюдения, которые выводила для присутствующих девушка. Вот мобильная группа втянулась в следующий коридор, и камера показала опускающуюся с потолка металлическую плиту межсекторного щита.

— Мобильная группа, коридор сектора три чист, продолжаем движение.

— Подготовиться к открытию второго щита.

Два человека отделились от основной группы и укрылись в боковых нишах.

— Мы у щита, три, готовы.

— В коридоре сектора два фиксируем движение, так что осторожнее там, приготовьтесь, даю тьму сектор на счет десять вспышка, еще через три щит будет открыт...

— Один... Два... Три... Четыре...

— Внимание, первый контролю... — в переговоры ворвался новый голос. Отсчет остановился.

— Первый пост слушаю вас, контроль, минус два.

— Семь, я контроль, фиксирую навязанный сигнал. Подключение в линию в командной зоне.

— Черт! Понял вас! Задействовать шифрование сигналов! Второй мобильной группе срочно прибыть в командный сектор, нарушителя уничтожить.

— Пора заканчивать это, — Фуюцки довольно улыбнулся.

Тихонов схватил трубку и, ткнув в клавишу общей связи, закричал:

— Внимание! Всем стоп! Всем стоп! Прекратить операцию!

На экране было видно, как замерли бойцы перед бронещитом.

— Я первый пост, принял на себя командование обороной после потери связи с командованием, восемь.

— Минус три, я начальник отдела охраны майор Тихонов, прекратить операцию, это были учения. Красная тревога переводится в желтую готовность до особого распоряжения. Код подтверждения "омега".

Заместитель командующего набрал на своем сотовом какой-то номер.

— Все закончено, Кацураги... да, сейчас дадут свет, — поморщившись, он отодвинул телефон от уха и требовательно взглянул на Тихонова, — Да, сейчас тебя выпустят...

Козо дал отмену вызова и грустно прошептал:

— Вот так бы и всегда работали...

Гюнтер смотрел, как девушка, выключив свой компьютер, аккуратно убирает провода и возвращает панель на первоначальное место в стене, и вспоминал события, с которых начался этот сумасшедший вечер.

* * *

Конец дня наступил незаметно для занятых рутиной сотрудников рабочей группы.

Ненажный, сославшись на какую-то интересную встречу, ушел еще до официального окончания работы. Хенеске тоже быстро собрался. Задержавшийся дольше всех Шульц уже выходил из кабинета, когда от его стола раздался телефонный звонок.

"Кто это может быть?"

Вернувшись, лейтенант взял трубку:

— Лейтенант Шульц, ГЭБ, слушаю вас.

— Приветствую, коллега, — в трубке зазвучал бодрый голос начальника отдела охраны, — Не сильно занят? Подойди ко мне в кабинет.

— Вообще-то рабочий день уже закончился, это не может подождать до завтра?

Гюнтер был расстроен неожиданным вызовом. Еще вчера он обнаружил, что в холодильнике начала образовываться удручающая пустота, и планировал после службы пройтись по магазинам.

— Думаю, тема может быть интересной для тебя...

"М-да... Родина сказала — надо, офицер ответил — есть!" — подумал молодой человек, однако вслух ответил, добавив в голос бодрости:

— Конечно, господин майор, сейчас буду.

Решив, что поход по магазинам, если не отменяется, то серьезно откладывается, лейтенант направился к начальнику охраны.

"Не нравятся мне такие неожиданные вызовы..."

— Приглашали, Валерий Александръёвич?

Тихонов в своем неизменном камуфляже довольно поглаживал короткую бородку, рассматривая вошедшего молодого человека.

— Проходите, товарищ лейтенант, присаживайтесь.

Если Шульца озадачило приглашение к начальнику охраны в конце рабочего дня, то присутствие еще двоих человек удивило его еще больше.

Невысокая девушка с встрепанными коротко остриженными волосами, что-то сосредоточенно пролистывала на ноутбуке, к которому тянулся целый жгут проводов от открытой стеновой панели. Гюнтер даже не предполагал, что к простому ноутбуку можно подключить столько, или он у нее не совсем простой...

Милое личико, на вид лет двадцать, может чуть больше, внимательный взгляд из-под темной челки. Гюнтеру такие нравились. Однако большее внимание привлек сидящий в угловом кресле пожилой мужчина в черном мундире командного состава NERV.

"Так... спокойно, лейтенант..." — Гюнтер попытался незаметно выдохнуть и присел в ближайшее к нему гостевое кресло — "Если сам Козо Фуюцки тут — будет действительно что-то интересное...".

— Я надеюсь, мы можем начинать? — Фуюцки вопросительно взглянул на начальника охраны.

— Думаю да, нас четверых для комиссии будет достаточно.

— Хорошо, — Козо обратился к продолжавшей заниматься ноутбуком девушке, — У тебя все готово, Мая?

— Да, — она на секунду оторвалась от экрана, — Но нам выделили на симуляцию всего полчаса машинного времени.

— Больше нам и не понадобится, надеюсь...

— Хорошо, — Ибуки кивнула и вернулась к своему ноутбуку, — Тогда начинайте, запись включена.

Фуюцки достал из папки лист бумаги с несколькими строчками убористого текста и размашистой подписью командующего, еще раз прокашлялся и начал его читать:

— Всвязи с возросшей террористической опасностью на объектах специального института ООН NERV. Приказываю: провести учения по отработке противодействия прорыву враждебных элементов на объекты института. Ответственность за исполнение и выбор формы проведения возлагается на Заместителя командующего Козо Фуюцки — в головном отделении, и на командующих представительствами, начальников объектов — в других представительствах NERV. Срок исполнения настоящего приказа семь суток. По исполнению доложить ответственному по головному отделению, Заместителю командующего NERV Козо Фуюцки.

Фуюцки закончил чтение и оглядел присутствующих.

— Вы не будете возражать, майор?

— Отчего же, — Валерий Александрович продолжал довольно улыбаться, — Вам известно, что я предлагал подобное уже давно. Какие будут вводные?

— Кое-кто из оперативного отдела сейчас снимет один из постов и продолжит движение в штаб-квартиру, а мы..., — Козо указал на развернутый девушкой ноутбук, на экране которого были выведены картинки с камер наблюдения, — Посмотрим на действия охраны, некоторые особо опасные действия будут симулироваться лейтенантом Ибуки.

Фуюцки достал сотовый телефон и набрав номер бросил в него одно короткое слово:

— Приступайте!..

* 9 *

Предприимчивый хозяин небольшого кафе выставил несколько столиков на улицу перед своим заведением. Так посетители могли попить кофе и посидеть на свежем воздухе в относительной тишине сквера. Через приоткрытую дверь доносилась какая-то популярная музыка. Рядом переминалась с ноги на ногу молоденькая официантка, обслуживавшая уличные столики.

Милая миниатюрная девочка в легкой белой блузке с узким галстуком, под цвет темно-синей расклешенной юбки.

Молодой человек отодвинул от себя чашку с недопитым кофе и, помассировав внезапно занывшую грудь, продолжил рассматривать через стеклянную витрину сидевшую внутри пару.

Память нарисовала в сознании другую картину.

Другой город... другое кафе и совсем других сидящих за столиком молодых людей.

Юношу в потертом джинсовом костюме и девушку в форме полицейского.

— Так это правда? Ты действительно переводишься? — она раздраженно отбросила назад выбившуюся из заколки русую прядь.

— Да, Марта... — юноша спокойно прихлебывал кофе.

— Но почему?!. — девушка почти выкрикнула свой вопрос. — Почему? Подумай! Прошел всего год, а тебя уже повысили до следователя. Через три года ты можешь стать заместителем начальника отдела. Дитрих уже подыскивает себе преемника, через пять лет ты можешь занять его место...

— Мне предложили более интересную работу, Марта, — он грустно улыбнулся, — Такой шанс редко выпадает, может быть один раз в жизни...

— В двадцать семь лет стать начальником криминальной полиции Бернау. Чем тебе плох такой шанс? Да большинство наших сокурсников удавились бы с зависти от такой перспективы.

— Не спорю, но карьера в данном случае не главное.

— А я думала, ты собираешься сделать мне предложение...

— А причем тут мой перевод и наши планы на будущее? — юноша озадаченно взглянул на подругу.

— Потому что ты уедешь неизвестно куда, а я останусь тут.

— Я буду служить в местном управлении, и даже если меня переведут еще куда-то, — он задумчиво посмотрел на потолок, — Я смогу забрать тебя с собой.

— Был бы ты простым полицейским... — девушка закусила губу, сдерживая подступившие слезы, — Но МГБ — не полиция, я не хочу рассказывать своему ребенку, что его отец погиб в неизвестной дали выполняя некий непонятный долг. Я хочу нормальной и спокойной семейной жизни!..

— А долг полицейского тебе тоже не понятен, Марта? — молодой человек потянулся через стол и щелчком сбил несуществующую пылинку с ее погона, — Ты считаешь, что полицейский не может погибнуть? Или пистолет в твоей кобуре — простое украшение?

— Я криминалист, ты следователь... — она уже спокойнее взглянула на него, — Мы не выезжаем на операции. Наша служба спокойная и размеренная. У тебя такие хорошие перспективы...

— Знаешь, Марта, я знал, что ты практичная, — юноша поднялся из-за стола, — Но не предполагал, что настолько. Решение уже принято, и менять его я не собираюсь. Думаю, это жена следует за мужем, а не наоборот. Прошу прощения если разочаровал...

— Вам плохо? У вас болит сердце? — молоденькая официантка обеспокоенно заглянула в лицо Гюнтеру.

— А? Что?

Шульц понял, что продолжает держать руку под пиджаком.

— У вас болит сердце? У меня есть лекарство. Может вызвать скорую помощь? Больница совсем рядом, они быстро приедут.

— Нет, не нужно, со мной все в порядке, — лейтенант бросил взгляд в витрину. Пара, за которой он наблюдал ранее, уже успела уйти, — Будьте добры, еще один кофе.

— Хорошо, одну минуту, пожалуйста, — девушка быстро юркнула в дверь за заказом.

Гюнтер проводил ее взглядом.

"Сколько прошло лет? Десять... или пятнадцать?.." Шульц старался не вспоминать этот эпизод из прошлого. Или если иногда вспоминал, то не настолько ярко. Марта тогда так и не пришла, да и не позвонила.

"Странная штука память..."

Почему он вспомнил об этом сейчас? Да еще настолько ярко, словно они расстались вчера.

Потому ли, что присев по дороге домой за уличный столик кафе, увидел через витрину сидящего внутри Ненажного в обществе какой-то смутно знакомой девушки?

Или эта официантка, так похожая на Марту? Сенкаге Микото, кажется так было написано маркером на бейджике. Такие же невинно взирающие на мир карие глаза, даже прическа такая же, собранный заколкой короткий хвостик над правым плечом. Только цвет волос не русый, а черный.

Вопреки предположениям бывшей подруги, он тогда не впал в депрессию и не запил. Только попросил новое руководство о переводе, и получил его, да еще какой... Спустя полгода после расставания с Мартой и поступления на службу в штази, Гюнтер был переведен в столичное управление "пятого комитета"*.

Официантка принесла его заказ, но поставив кофе на столик, не спешила отходить.

Гюнтер вопросительно посмотрел на нее, и девушка, решившись, заговорила быстро, словно боялась, что ее перебьют.

— Простите, но может быть, у вас болит не сердце? Позвоночник может защемить нерв. Боли при этом бывают совершенно непредсказуемые. Я встречалась с подобным, я могла бы вам порекомендовать...

— Спасибо, может быть... как-нибудь в другой раз? — молодой человек попытался изобразить благодарную улыбку.

"Да что с этой девочкой?"

— Может быть, но запускать не стоит, боль может вернуться неожиданно... — она на секунду запнулась, и с коротким поклоном извинилась, — Прошу простить, если была назойлива...

Официантка отошла от столика и снова встала у двери, поглядывая в его сторону.

"Странная девочка, в этом возрасте и такие познания..."

Гюнтер медленными глотками пил кофе и украдкой смотрел на официантку.

Совершенно незнакомая девочка, Шульц готов был поклясться, что никогда раньше не встречал эту Микото. Переживает и волнуется за случайного встречного? Внимательный, добрый и одновременно с этим твердый взгляд.

"Занятная девочка..."

Допив кофе и оставив под чашкой пару банкнот, молодой человек направился к выходу из сквера.

Уже подходя к дому, Гюнтер заподозрил, что кто-то следует за ним уже на протяжении пары кварталов. Преследователь не пытался скрыться, легкий стук каблуков не способствовал незаметности. Кто-то просто шел за ним, сохраняя дистанцию.

"Слежка?.. Враг?.. Что это?.."

Сердце заколотилось, мысли заметались с невероятной скоростью.

"Для спецуры слишком непрофессионально... Террорист?.. Хотя, судя по NOD, там спецы не хуже встречаются... Кто это?.."

Стараясь сохранить прежний ритм шага, Гюнтер прошел мимо своего подъезда, — там могли ждать весьма недружественно настроенные личности, — и спокойно свернул за угол.

Теперь действовать нужно быстро. Судя по громкости шагов, дистанция метров пятнадцать-двадцать. Преследователь не ускорил шаг, а значит, секунд десять в запасе есть.

Шаги приближаются.

Молодой человек отступил от угла метра на три и замер у стены, присев на колено. Дистанция достаточная чтобы исключить неожиданности со стороны нападающего. Левая нога напряжена и готова бросить тело в сторону с линии огня. Пистолет уже в руках.

Гюнтер мысленно поблагодарил бога за то, что уже привык в нарушение полицейских инструкций держать патрон досланным в ствол. Не надо тратить время и лязгать затвором.

Шаги уже совсем близко.

"Сейчас я тебя встречу... Мало не будет..."

Выдох... Вдох...

Вот кто-то выходит из-за угла.

Нервы напряжены, ствол направлен на появившийся силуэт.

— Стой!!! Стреляю!!!

В свете уличного фонаря замерла миниатюрная девушка, прижав кулачки ко рту. Одета она была, так же как и недавно стояла у двери кафе, только бейджик с фамилией и именем отсутствовал.

— Я... я ничего... простите... — начала заикаться она. Расширенные от ужаса глаза смотрят на наведенное оружие.

Поняв, что ее реакция не подделана и девочка действительно не была готова к такому повороту событий, Гюнтер позволил себе выдохнуть. Сумочки у нее с собой нет, а в такой легкой одежде спрятать оружие проблематично.

— Безопасность NERV! Ты что творишь?!! Террорист — недоучка!

— Я... я не тер... я просто... — продолжила заикаться девушка.

— Внятно говорить разучилась?! Документы! — лейтенант немного опустил пистолет, сохраняя общее направление на цель.

— Да, — тут же кивнула девушка.

"Точно, занятная девочка..."

Сколько она за ним шла? От самого кафе, сквера или догнала уже позже?

— Что "да"? Разучилась? Документы есть? Зачем за мной шла?

— Да, они в кармане... у меня нет оружия. Я... подумала, — снова замялась она, — я подумала вам, плохо станет. Работу уже закончила... и живу я рядом...

— Достань документ, положи на дорогу и отойди. Медленно достань!

Напряжение начало потихоньку отпускать. Гюнтер поднялся и, продолжая держать девушку на прицеле, приблизился и подобрал с тротуара прямоугольник ID-карты.

Карточка электронного удостоверения, как у него и любого другого, но вместо ставшей уже привычной эмблемы NERV — усеченного листа, широкий красный крест. Выдана Сенкаге Микото 1998 года рождения, серия карты F. Шестая серия — специальный гражданский персонал Токио-3. Фотография сходится, только выражение лица на этой фотографии у нее слишком серьезное.

Отсутствие под рукой сканера не давало возможности достоверно проверить подлинность документа, но на обратной стороне палец нащупал едва заметные выпуклости, соответствующие серии ID-карты.

— Неужели в муниципальных службах платят настолько мало, что по вечерам приходится официантами подрабатывать? — Гюнтер окончательно опустил оружие, но убирать его не торопился.

Увидев, что пистолет больше не угрожает ей, девушка оживилась и заговорила четче и быстрее:

— Я подругу подменяла, у нее свидание, а хозяин отпустить отказался. Я в городской больнице работаю. Так что если бы вам плохо стало...

"Свидание?.. Однако, война войной, а молодость берет свое, жизнь идет своим ходом. Вот еще... помощница нашлась..."

— Ладно, как видите, Сенкаге-сан, мне медицинская помощь не требуется. — Шульц усмехнулся, — Так что, шли бы вы домой, поздно уже...

Молодой человек вернул ей удостоверение, одновременно убирая пистолет в подмышечную кобуру.

— А я уже дома, — Микото кивнула на одно из соседних зданий, — Мне все равно сюда же идти нужно было. Вот и решила проводить, ведь мне было по пути.

— Всякое бывало, но чтобы меня девушка до дома провожала, это что-то новенькое.

— Называйте меня Микото, пожалуйста... — робкая улыбка появилась на все еще испуганном лице.

Гюнтер смотрел вслед девушке, пока она не скрылась в подъезде следующего по противоположенной стороне улицы дома.

"Беспокоилась она, точно, занятная девочка... Микото, значит? Но разве обращаться просто по имени не для очень близких людей?.." — Шульц не спеша направился к своему подъезду, — "Как же я устал..."

Едва Гюнтер взялся за ручку подъездной двери, как в кармане заиграл сотовый телефон.

"Может, уже хватит событий, для одного дня?"

Увидев на небольшом экране высветившийся номер Ненажного, лейтенант почувствовал появившуюся в руках дрожь. Сославшись на намеченную встречу, Леонид ушел раньше с работы. Недавно лейтенант видел его в кафе в обществе какой-то девушки, показавшейся ему чем-то знакомой. Неужели что-то случилось? Пришедший вызов не на шутку встревожил молодого человека.

— Да, слушаю. Что-то случилось, Леонид?

— Лейтенант, такое дело, — голос в трубке принадлежал, несомненно, Ненажному и Гюнтер почувствовал, как у него отлегло от сердца, — Ты справку по ТД-шке уже отправил? Нет?

— Еще нет. Подготовил, но планировал отдать завтра на летучке. А что-то случилось?

— Придержи ее до обеда, есть новое обстоятельство, его нужно будет обязательно отразить.

Шульц почувствовал, что снова напрягся. Ненажный, бузотер, но на пустом месте панику поднимать не будет.

— Хорошо, придержу. Что-то серьезное?

— Завтра после летучки расскажу. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Леонид...

Гюнтер нажал сброс и, пряча сотовый во внутренний карман пиджака, тяжело направился к лестнице.

"Все, спать, устал..."

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

* Жаргонное название МГБ ГДР.

* 10 *

— Что же, на этом можно считать совещание законченным. — Хиро Такамити слегка потянулся, хрустнув суставами, — Все остальные вопросы решаем в рабочем порядке. Лейтенант Шульц, вас я попрошу задержаться, остальные могут быть свободны.

Когда дверь за последним вышедшим офицером специального сектора второго отдела закрылась, майор посмотрел на удивленного лейтенанта и злорадно ухмыльнулся.

— Не догадываетесь, почему я попросил вас задержаться, Шульц?

— Не могу знать, господин майор...

— Ах, не можете знать... — голос Такамити, просто сочился ядом, — Придется задать вам пару наводящих вопросов. Может, догадаетесь?..

* * *

Унтер-офицер Ненажный, уже в который раз обеспокоенно взглянул в угол монитора. Часы показывали половину одиннадцатого. Совещание у начальника сектора уже давно закончилось. Леонид знал, другие начальники групп вернулись в свои отделы, а Шульца все еще не было.

— Видимо командование опять затевает какую-то крупную "фронтовую операцию", хоть бы что-то новенькое придумали... — Хенеске, с хмурым видом перелистывал отчеты и так же озабоченно поглядывал на часы, — Что ты там пишешь все утро, Леонид?

— Оперу, — буркнул Ненажный и вернулся к редактированию справки.

— Оперу? Про нас, что ли? — оживился экономист — И про меня напишешь?

— Опер сказал, про всех писать, и про тебя тоже... — настроение молодого офицера ухудшалось с каждой прошедшей минутой.

Вчера поздно вечером, во время телефонного разговора, юноше очень не понравились интонации в голосе командира, и мысль о том, что случилось что-то действительно серьезное, в очередной раз посетила Леонида.

Внезапно дверь распахнулась с такой силой, словно с другой стороны в нее ударили тараном. Влетевший в кабинет Гюнтер с размаху швырнул на свой стол целую стопку брошюр.

— Привет командир, что у нас плохо... — Ненажный замолчал, увидев покрытое красными пятнами лицо встрепанного лейтенанта.

— Schmutzig Schweine! Bist Schweinehund!*

— Вот это точно... что-то новенькое, — удивленно протянул со своего места Хенеске, — Привет, Шульц! А если поконкретнее, что произошло?

— Леонид, можешь посмотреть служебные задания наружки? — вместо ответа, Гюнтер обратился к информационщику с мучавшим его вопросом.

— Не проблема, — молодой человек откинулся на своем кресле, — Но это большой массив. Если тебе точно известно лицо и дата, было бы проще...

— Лицо — я... Дата — вчера... — Гюнтер с обреченным видом опустился в свое кресло и начал собирать рассыпавшиеся по столу брошюры в стопку.

— Однако... — озадаченно протянул Ненажный, — Хорошо посмотрю, а ты пока глянь справку. Я ее немного поправил.

— А с каких это пор, нас пасет наружка?.. — еще более озадаченно протянул со своего места Хенеске, — Мы, что командный состав, или чем-то такие особенные?

На несколько минут отдел погрузился в тишину.

— Так что случилось, командир? — Вильям поднялся из-за стола и, подойдя к Шульцу, с интересом взглянул на принесенную им литературу, — "Общий Устав NERV", "Наставления по действиям в нештатных ситуациях", "Правила применения личного оружия"... Ничего не понимаю, что это?

— По этой макулатуре меня завтра будут аттестовать, — прошипел Гюнтер.

Ненажный удивленно присвистнул от своего стола и быстро пролистал на мониторе какие-то вкладки, видимо найдя что-то интересное:

— Вот, — Леонид, наконец, оторвался от таблиц и текстов, — Наружка тебя вчера не вела, но компьютерной системой видеонаблюдения полицейского управления зафиксирован объект, предположительно опознанный как оружие. Соответственно, оператор получил сигнал, посмотрел запись и послал нашим доклад.

— Ты кого-то пристрелил вчера?.. — взгляд Хенеске стал сосредоточенным, словно он смотрел через прицел.

— Большая часть доклада зашифрована, но при необходимости мы можем его вскрыть. Это нужно?

— Что же, это хоть что-то объясняет, — Гюнтер поморщился, и грустно взглянув на товарища, покачал головой, — Нет. Не надо...

— И все-таки... Ты кого-то пристрелил?

— Нет! Я ни в кого не стрелял, — Гюнтер улыбнулся, вспомнив вчерашний эпизод, — Так глупость, на самом деле вышла...

Шульц быстро пробежал глазами приготовленную справку. Все происшествия не отменяли основной работы, и начатые темы нужно было завершать в срок.

— Леонид, а причем тут НСС**?

— А, это... — Ненажный довольно ухмыльнулся, словно кот, стащивший у повара самую крупную рыбу, — Я же вчера говорил, когда запись прослушивали, что врет девочка. Только понять в чем врет, не смог сразу.

— Так это ты с ней, вчера в кафе общался?

— Да, хотел проверить кое-что. Незаметно подставил подножку в толпе... Извинился, предложил проводить, разговорился о работе...

— Ну и манеры у вас знакомиться с девушками, унтер-офицер, — Вильям, хохотнув, отложил брошюры и вернулся к своему столу.

— До меня ему все равно далеко, — буркнул со своего места Гюнтер, — Так почему все-таки НСС?

— Подготовка у девочки не соответствует нашему уровню, — в голосе Ненажного проскользнула легкая грусть, — Потому и не увидела недоделки сразу. Или перевести на АТС или гнать к чертовой матери, но там где она сейчас — она не справляется...

— Ладно, пусть будет аттестация, а там спецы решат... — Гюнтер добавил пару фраз в справку и отправил ее руководству.

— Кстати, — оживился Ненажный, — Ведь у нас завтра пятница?

Шульц подозрительно посмотрел на молодого человека.

— Пятница. С утра у меня вот это самое... — он кивнул на лежащие перед ним наставления, — После обеда все идем в тир, а потом начинаются законные выходные.

— А раз на эти выходные никто из нас не дежурит, — Леонид лукаво улыбнулся, — Может, отдохнем где-нибудь? Возьмем джип, палатку, удочки, покушать и на какое-нибудь горное озерцо? Я такое место знаю, закачаешься... — молодой человек прикрыл глаза пытаясь проиллюстрировать, свои слова.

Хенеске молчал и с любопытством смотрел на товарищей, было видно, что идея выехать куда-нибудь, ему нравилась.

— Это может прозвучать странно, но я не люблю рыбалку, — Гюнтер взял одну из брошюр и принялся ее листать, — Может быть, потому что не умею рыбу ловить. Да и интонация вашего "покушать", что-то мне не сильно нравится...

— Да что там уметь, наливай да пей... — Леонид внезапно осекся под подозрительным взглядом лейтенанта.

— Что-то ваше последнее замечание мне уже совсем не нравится...

— Ну, если не хотите на рыбалку, — не пожелал сдаваться информационщик, — есть еще одна идея. Тут некоторым службам с особо напряженным графиком, психи горячие источники рекомендуют.

— Кстати, всегда хотел посетить настоящие японские горячие источники, — вставил свои пять копеек Хенеске.

— Тут не очень далеко имеются, — Ненажный просительно взглянул на Гюнтера, — Ну что нам мешает, съездить развеяться... Я гитару возьму, организую небольшой концерт, для отдельно взятой нашей рабочей группы...

— Уговорили, — выдохнул лейтенант, — Завтра вечером выезжаем. А пока за работу! Что-то вы расслабились, до выходных еще дожить нужно...

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

* Грязные свиньи! Свинская собака! (ублюдок) (нем.матерный)

** Неполное служебное соответствие.

10,5. Special-ep.*

Ретроспектива: Самсиил.

Самоубийственная атака.

(Леониду и его экипажу посвящается "чистого неба, братишка!")

* * *

— Я центр, как у вас?

— Первая, я пустой, возвращаюсь.

— Вторая, я тоже пустой.

— Я третий, в резерве над северным районом. В готовности.

— Я центр, цель от вас за высотками. Два километра. Вам приказано атаковать! Нужно дать Еве отойти.

— Понял центр! Саня в резерв, страхуй осьмушку. Остальным, делай как я!

Две пары вертолетов произвели разворот, и хищно наклонив носы к земле, устремились в атаку.

— Леша, Леша! Ниже!! Не светись.

— Ну и хрень! Чем это он машет?

— Огонь!!! Всем огонь!

Дымные следы ракет вырвавшихся с подвесных кассет устремляются к туше Ангела. Тот, кто дал этим монстрам такое "божественное" имя обладал, наверное, весьма извращенным чувством юмора.

Выпустив на прямой атаке почти весь ракетный боезапас, вертолеты начинают описывать циркуляцию.

— Леша! Правее... Возьми правее!..

В этот раз Ангел не окружен своим защитным полем, и килограммы взрывчатки рвут его тело. Вот вплели в общую песню разрушения свою партию авиационные скорострелки.

— Ведущий, отходим! Цель не уничтожена! Отходить! Всем отходить!

— Горю!

— Леша! Млять!!!

— Прыгай!!!

Один из вертолетов задетый извивающимся хлыстом чужака вспыхивает и факелом устремляется к земле. Из сбитой машины никто не успевает выпрыгнуть. Слишком мала высота... Секунда — две, горящая 24-ка ткнулась носом в землю и сразу же взорвалась.

— Маневрировать! Всем отходить!

— Что с Япом? Саня, ты видишь его?

Продолжая маневры, три оставшихся вертушки пытаются уйти от мечущихся хлыстов чужака.

— Вижу. Ребята он атакует! Млять!

— Саня, страхуешь осьмушку. Мы уходим!

— Понял командир.

Пара, не принимавшая участия в этой атаке, продолжила кружить над северным районом, сторожа воздух вокруг барражировавшего над городом Ми-8.

— Я центр, что у вас происходит?

— Я 34-й, Ева ведет бой! Он не отошел! Мать моя, он завалил его...

— Вижу парашюты!

"Он может быть ранен, пока их спасатели доберутся..." — второй пилот "восьмерки" вопросительно взглянув на командира и начал выполнять разворот к месту, где происходил бой с Ангелом.

— Саня, понял тебя. Страхуй! Иду на посадку.

Вертолет, обходя разрушенные дома, пошел на снижение к месту приземления капсулы.

— Хорошо! Мы радом...

Среди черно-серого пейзажа разрушенных домов сверкает цилиндр контактной капсулы. Чуть в стороне бесформенными оранжево-белыми пятнами лежат погашенные купола парашютов.

Возле капсулы силуэт человека в темном комбинезоне.

"Пилот? Если выбрался сам — скорее всего жив, возможно, ранен. Быстрее садись, железяка..." — до земли несколько метров, и командир плавно снижает обороты несущего винта.

— Еще немного, чуть-чуть вперед... Вперед подай... До земли метр! Работайте!

Из распахнувшихся дверей "восьмёрки" высыпали крепкие парни в полной боевой экипировке с "калашами" наперевес...

* * *

"Шпиёны".

("Шоку" посвящается, Леха, спасибо за то чему ты меня научил.)

* * *

Молодой офицер особого отдела Службы безопасности NERV ехидно взглянул на двоих подростков, которые понуро сидели на неудобных стульях перед его рабочим столом. Лейтенант, в свое время, долго ходил и подбирал эти стулья, стараясь выбрать наиболее неудобный дизайн.

— Итак, граждане, — он указал пальцем на лежащую на столе видеокамеру одного из подростков, — Советую вам рассказать, от кого вы получили задание, произвести видеосъемку действий сверхсекретного боевого комплекса.

— Да, какое, задание? Мы школьники, понимаете? — подросток чуть не плакал, вынужденный в который уже раз отвечать на один и тот же вопрос.

— Тоджи Судзухара, 2001-го года рождения, и Айда Кенске, так же 2001-го года рождения, — лейтенант говорил медленно, с расстановкой, — Повторяю свой вопрос, чье задание вы выполняли?

Офицер уже понял из сбивчивых объяснений мальчишек.

Когда началась атака Ангела они, соврав что-то пожилому и потому уже недостаточно внимательному учителю, сумели выбраться из убежища. Действовали они исключительно из детского любопытства и безбашенности. Мальчишки просто не отдавали себе отчет в том, какие последствия для них могла иметь эта выходка.

Парочку "шпионов" задержали военные в районе смотровой площадки и не долго разбираясь предали их второму отделу NERV.

Жертвы среди мирного населения Токио-3 не афишировались официальными властями, но это совершенно не означало того что они, эти самые жертвы, ими приветствовались. Потому лейтенант, хотя уже полностью разобрался в ситуации, собирался еще какое-то время "помариновать" подростков.

— Я уже говорил, мы не на кого ни работаем, — хмуро ответил Судзухара, — Айда предложил посмотреть бой в "живую", а я согласился.

"Бойкий пацан, толковый, спортсмен, судя по сложению, пороть вас некому..." — улыбка офицера стала еще более ехидной, что заставило подростков нервничать еще больше.

— Хорошо посмотрели, а кто предложил снять бой на видеокамеру?

— Я... Я вообще много чего снимаю, — Кенеске отвел взгляд, — Ну и что с того?

— Вопросы, задаю я, молодые люди, — с откровенной издевкой заметил безопасник, — А вы отвечаете! И главный вопрос — Чье задание вы выполняли?

— Ничье? — вновь хмуро буркнул Судзухара.

Скрипнула открываемая дверь и еще один безопасник заглянул в кабинет.

— Что молчат?

— Молчат, — с деланной грустью в голосе ответил лейтенант, — Детишки не понимают, что для них игрушки уже закончились. Они загремели в контрразведку, и загремели основательно, с поличным, так сказать...

— Тогда может расстрелять и дело с концом?

Вошедший облокотился на косяк двери. Критично осмотрел еще больше перетрусивших, от его слов, подростков.

— А что Евам уже питательный раствор не нужен? — лейтенант незаметно улыбнулся товарищу, — Что научники в этом месяце заявку на расстрельных не присылали?

— Пойду посмотрю.

Второй офицер, зло ухмыльнувшись, вышел.

— Ну, запись мы само собой, конфискуем, а вас... — лейтенант так же критично осмотрел побледневших мальчишек.

— Может не надо... мы поняли... мы больше не будем...

— Не будете, конечно не будете...

* * *

— Уверен, что это было правильно, — Гюнтер снова облокотился на косяк двери, рассматривая коллегу из смежного отдела.

— Нужно... — кивнул контрразведчик, — Ты себя в этом возрасте вспомни.

— Ну, я малость посерьезнее был... — обиженно протянул Шульц.

— Это дела не меняет. Вот бы им еще кто-нибудь, кого они действительно уважают, запретил такие выходки...

— Обедать будешь?

И два лейтенанта пошли обедать.

* 11 *

Что такое "не очень далеко", по меркам русского офицера?

"Совсем рядом", по словам Ненажного, на деле обернулось в пару часов езды на машине.

Попробуйте объяснить любому русскому, привыкшему к своим родным просторам и расстояниям, что за пару часов по автобану можно не только в другой округ, а в другую страну выехать.

По окончанию рабочего дня между товарищами возник настоящий спор, на предмет, кому вести машину.

Водить умели все.

Однако Шульц не горел особым желанием садиться сегодня за руль. Утренняя аттестация, правда, оказалась серией довольно простых тестов, которые он легко прошел. Видимо, майор или пожалел его или, в лучших традициях востока, сделал так, чтобы ожидание наказания было страшнее самого наказания. После обеда они всей группой провели несколько часов в тире, и легкая дрожь в руках не вдохновляла лейтенанта на водительские подвиги.

Таким образом, спор о том, кому сидеть за рулем взятого на время из институтского гаража внедорожника, решали между собой Хенеске и Ненажный.

Однажды, Шульц уже ездил с Леонидом, и манера вождения русского ему не понравилась. Молодой человек поворачивал руль, используя усилие всего корпуса, и вписывался в повороты в самый последний момент.

Гюнтер не хотел освежать воспоминания о манере вождения друга, и как командир группы прекратил их спор своим волевым решением.

За руль сел Хенеске, лейтенант занял место рядом с водителем, а разобидевшийся на товарищей Ненажный, отправился на заднее сиденье. Впрочем, обиженным он там пребывал недолго, уже через десять минут Леонид достал из чехла свою потертую гитару, и начал обещанный ранее концерт.

Пел молодой человек на русском, но пел и играл он красиво, и если какие-то обороты из его песен оставались для друзей непонятными — это совершенно не портило общего ощущения от пения.

Дорога извивалась серпантином через горы, тихо шелестел мотор, а сзади грустным перебором звучала гитара.

"Мы вновь садимся за банкетный стол,

Не все друзья, пришли на эту встречу,

Мы пьем за тех, кто не дожил, ушел,

Кто с нами был, и остается вечно..."

Убаюканный размеренным покачиванием машины и тихим голосом друга, Гюнтер сам не заметил, как задремал.

Когда лейтенант проснулся, Ненажный уже прекратил петь. Все также шелестел мотор, Хенеске сосредоточенно молчал и вел машину, а Леонид рассказывал ему какой-то случай из своей жизни. Шульц, не открывая глаз, прислушался.

— Так вот зависли, мы в том главке на три дня, а назавтра праздник, День России. Нашу группу тоже пригласили на общий банкет. Местные все при параде с иконостасами пришли, а мы в полевке, но не это самое обидное было. Там у начупра заместитель по кадрам, этакая классическая ППЖ*, так у нее представляешь, три "Красных Звезды"... — Леонид даже запнулся от возмущения.

— Забавно... — тихо пробурчал Вильям, не отрывая внимания от дороги.

— Вот я и говорю, это же боевой орден... Какими такими заслугами она их выслужила. Я еще совсем молодой был, а ребята наши, кто постарше, словно оплеванные сидели...

— Да ты вроде и сейчас, не сильно старый, — Хенеске осмотрелся по сторонам, и повысил голос, — Командир, хватит спать, подъезжаем!

В начавшихся сумерках машина затормозила у главного здания местного курорта. Двухэтажный дом, окруженный коттеджами и домиками поменьше. Весь комплекс был построен в хорошо выдержанном старинном восточном стиле.

— Конечная остановка, поезд дальше не идет...

Хенеске заглушив двигатель, первым выскочил из машины и заходил вокруг, разминая ноги и осматривая окрестности.

— О, Шульц, глянь на эту прелесть, можно смело скидку требовать...

Леонид немного замешкался в машине, убирая гитару в чехол, а Гюнтер, выбравшись, подошел к разглядывавшему какой-то плакат у входа товарищу.

Плакат представлял собой прямоугольник материи, закрепленный между двумя древками, этакая вертикальная растяжка, с начертанными иероглифами, снабженными между тем пояснением на английском языке:

"Рекомендовано служащими NERV!".

Из открывшейся двери вышел пожилой мужчина, скорее даже старик в традиционном дсюбане**, видимо управляющий курорта, он с достоинством поклонился молодым людям.

— Приношу свои извинения, уважаемым господам, но к нам сегодня въехало уже две группы отдыхающих, думаю, мы не сможем вас разместить.

— О, это очень грустно, — Гюнтер улыбнулся, кивнув на плакат, и протянул мужчине служебное удостоверение.

Глаза управляющего, когда он увидел зловещую надпись: "NERV — Служба безопасности" из дальневосточных превратились в ближневосточные, то есть большие, круглые и чуть навыкате, что немного позабавило офицеров.

Однако управляющий быстро оправился от замешательства.

— О, кажется, я ошибся, мы сможем вас разместить. Для офицеров NERV у нас всегда зарезервированы места.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

* Походно — полевая жена (для тех кто не знает...)

** Дсюбан — Мужской вариант кимоно (куртка) носится обычно с юбкой-штанами (хакама), поверх может быть надета накидка (ками) с эмблемами или гербами господина.

* 12 *

Разместились они быстро, при непосредственном участии самого управляющего.

Небольшой одноэтажный домик, возведенный на маленьких сваях с идущей по периметру, верандой. Всего две соединенные раздвижными дверями комнаты, одна совсем маленькая с вешалкой и стеллажом полок вдоль стены, вторая жилая, с невысоким столиком в центре и множеством разбросанных вокруг него маленьких подушечек. Другая мебель в доме отсутствовала.

Ненажный тут же уселся на одну их подушек, скрестив ноги, хлопнул себя по коленям и весело пропел:

"Если б я был султан, я б имел трех жен,

И тройной красотой был бы окружен".

— На султана ты не похож... — Хенеске ухмыльнулся и поискал глазами, куда бы ему пристроить свой неизменный портфель.

Управляющий слегка поморщился, наблюдая эту картину, и вежливо заметил:

— Порекомендую вам переодеться. Сменная одежда уже приготовлена, в ней вам будет намного удобнее.

Три халата-кимоно темно синего цвета действительно обнаружились на полках.

Шульц озадачено почесал в затылке. Он готов был поклясться, что минуту назад, когда они осматривали эту комнату, полки были пустыми.

"Когда успели? Чертовы ниндзи..."

— У нас обычно готовят традиционную пищу, так что если господа имеют особые пожелания, думаю, будет лучше мне о них узнать, — управляющий помялся у входа.

— Пожелания... — молодые люди переглянулись.

— Мы ничего не имеем против японской кухни, — Леонид подмигнул друзьям, — Главное чтобы все было хорошо прожарено и проварено.

— Мне распорядиться подать вам ужин?

Управляющий не спешил уходить, видимо он, высоко ценил престиж своего курорта и отстаивал его по полной программе.

— Да, можно бы... — лейтенант озадачено крутил в руках свой халат, — Только готовить сейчас уже поздно, так что организуйте что-нибудь из готового.

Старик вышел, задвинув за собой дверь, а молодые люди принялись переодеваться.

Не успели друзья переодеться, как раздался стук.

— Кто стучится там? Свои уже все тут! — Леонид, распахнул дверь и отступил в сторону, пропуская в комнату женщину, с целой стопкой стоявших друг на друге столиков-подносов.

Миловидная, лет сорока на вид, дама в расписанном цветами кимоно с огромным красным бантом на спине в нерешительности замерла, едва переступив порог. Ее испуганный взгляд заметался со странных постояльцев на лежащие в центре стола пистолеты.

Переодеваясь, друзья были поставлены перед вопросом, как быть с оружием. Легкие халаты не давали возможности закрепить ремни с кобурами на себе. Поскольку оставлять пистолеты вне пределов досягаемости, было нежелательно, сообща приняли решение держать оружие рядом с собой.

Сообразивший быстрее всех Хенеске убрал со стола все лишнее, и на нем разместились принесенные подносы.

— Дочка? — Вильям кивнул в след закрывшей за собой дверь женщине.

— Может дочка, может сноха, нормальный семейный подряд... — Ненажный снял крышку с одного из подносов, — Поглядим, чем нас будут тут кормить?

Шульц тоже присел к столу, и заглянул в свою порцию. Впрочем, присел, это громко сказано, примерно минуту он пытался удобно расположить свои длинные ноги. Пока не плюнул на восточные изыски и не устроился полулежа.

— А что, просто и со вкусом, — Вильям не стал экспериментировать с сидениями и, подобрав под себя сразу две подушки, улегся на них словно римский патриций.

В подносе обнаружилось несколько слепленных шариков вареного риса обернутых водорослями, крупный кусок жареной рыбы, палочки, чашка и даже маленькая глиняная бутылочка, ее содержимое не было видно, но судя по сразу оживившемуся Леониду, это было спиртное. Отдельный поднос занимал чайник и несколько чашечек.

— А вы знаете, товарищи, что просторечное название рисовая водка, — юноша с видимым удовольствием понюхал свою бутылочку, и заговорщицки подмигнул друзьям, — Для классического саке, на самом деле не приемлемо.

— Леонид, я прошу тебя... — Гюнтер решил остановить друга, пока он не выдал им самую настоящую лекцию.

— Нет, товарищи, — затронувшего излюбленную тему молодого человека остановить было не просто, — Конечно в угоду нам европейцам, японцы давно уже начали применять перегонку в производстве некоторых спиртных напитков, но сами они предпочитают их не употреблять...

— Леонид!..

— Продолжу. Но если взять классическое саке, в производстве которого перегонка не применяется, то правильнее было бы называть его рисовым вином, тем более что технология производства обоих этих напитков очень схожа.

— Вильям, подай мой пистолет...

— Держи, — экономист перекинул Гюнтеру его кобуру.

— Э... а зачем тебе пистолет, лейтенант? — Ненажный, прервав свою лекцию, озадаченно посмотрел на товарища.

— Да так, одного говоруна на спиртные темы им заткну, — протянул Шульц, — Если он не в меру разойдется...

— Не надо! — Леонид отодвинулся от товарища, — Он не вкусный, я такое не ем...

Юноша отставил одну из чашечек отдельно и, плеснув в нее спиртное, положил рядом рисовый шарик из своей порции.

Когда молодые люди уже доедали ужин, Ненажный с лукавой ухмылкой извлек из привезенной сумки бутылку водки, и гордо водрузил ее в центр стола.

— Леонид... — Гюнтер поморщился, — Откуда ты их берешь?

— Места знать нужно, командир, — Ненажный довольно потянулся, — Да... ничто не сравнится с этим старым добрым приветом с Родины...

— А к чему, тогда была лекция о прелестях саке? — Хенеске меланхолично дожевывал свою порцию.

— Ну как же, а марку держать? — возмутился информационщик, — Должен же я поддерживать свою репутацию. Кстати, Вильям, продолжая начатую ранее тему. Ты так и не ответил, что ты думаешь про нашу теперешнюю ситуацию...

— Это ты о чем, друг? — Гюнтер насторожился.

— Я говорил, что нам трудно судить, потому что мы во всем этом живем, но через пару поколений вполне могут прийти к выводу, что Второй Удар был на благо человечества, как такового.

— Конечно, ты совершенно прав... — в голосе экономиста появился откровенный сарказм, — Только ты это все расскажи тем, кто пострадал во время этого "блага", а еще погибшим в том бардаке, который творился в последующие за ним годы...

— Я не говорю, об отдельных людях, у всех нас свои радости и горести, — юноша вздохнул, видимо подумав о чем-то своем, — Но все человечество сильно изменилось после Удара, и в некотором роде, произошедшие изменения можно расценивать положительными. Может у Бога закончился его выходной, и он продолжил начатую работу над своим творением.

Леонид вновь взял гитару и принялся спокойно перебирать струны, глядя на друзей. Гюнтер тоже молчал, поняв, что друзья продолжают какой-то недавний разговор.

— Я в конторе служил еще до Удара и помню все, что творилось тогда. Также имел возможность читать не только официоз, но и действительно хороших аналитиков. Я не из слухов знаю, во что нам обошлось это "благо".

— Задумайтесь, что представляла собой ООН в прошлом веке? Сборище демагогов, не желающих ни за что отвечать и не имеющих никакой реальной силы. Что такое ООН на настоящий момент? Это реальная сила, действительно решающая мировые вопросы и контролирующая наиболее важные исследовательские и производственные проекты. Сила обеспеченная стряхнувшими сонную одурь сверхдержавами... — Леонид на секунду запнулся, — Да знаю, сейчас этот термин не моден. Но как еще назвать государство непосредственно участвующее в решении общемировых проблем и отстаивающее свои интересы в десятке точек Земного шара?

— Может ты и неправ, но определенно здравая мысль в этом есть, — высказал свое мнение Гюнтер, он не любил признаваться в этом даже себе, но подобные мысли его тоже иногда посещали.

— Согласитесь, что все мы стали значительно меньше лицемерить. Может быть это действительно Ангелы — "Божьи мысли"... Вы не задумывались над этим? — Ненажный словно размышлял вслух, продолжая тихонько пощипывать струны своей гитары, — Какое-то время Бог не вмешивался в наши дела, дав нам свободу воли, он наблюдал со стороны за своим творением — человечеством, и делал свои выводы. Теперь, ходовое испытание позади, и пришло время исправить выявившиеся в его ходе недостатки и недоработки. "Тщательно доработать напильником", — юноша немного помолчал, продолжая наигрывать незамысловатый мотивчик, — Вот эти Ангелы и вынуждают нас меняться, дорабатывают, так сказать. Где в итоге окажемся мы? Станем частью стального клинка или слетим под наждаком окалиной...

— Кончай нести ерунду! — Шульц почувствовал, что начинает заводиться, — Если на все воля Господа, так что, теперь значит расслабиться и попытаться получить удовольствие?

— А ты кончай косить под дурака, Гюнтер, — огрызнулся в ответ Ненажный, — По моему это ты говорил мне, что Бог помогает тому, кто сам кует? Если сидеть и ничего не делать, то Бог не поможет тебе, он просто не узнает, что тебе нужно помочь.

Лейтенант кивнул, такая поговорка действительно была, он даже несколько раз в свое время подшучивал над русским, пересмеивая сказку о сидящем на печи Иванушке дурачке.

— Наоборот нужно действовать, действовать активно, потому что, только действуя, мы имеем возможность измениться, стать такими, какими нас хочет видеть Создатель. Потому что если мы не изменимся, такие как сейчас, мы его не устраиваем... И не спрашивайте меня, какими мы должны стать, я этого не знаю!

Леонид резко ударил по струнам и запел, почему-то сразу охрипшим голосом:

"Без несчастий прожить каждый рад бы,

Хорошо б без обид, без врагов...

А на тех, кто в беде станет рядом

Вы надеетесь, как на богов.

А мы не боги, мы просто люди,

Мы люди из крови и плоти

Так же трудно, также больно,

Так же страшно, как всем нам порой...

Наш покой не затишье, а схватка

Не на день, не на час — навсегда

Презираю сказавших когда-то,

Что чужая беда — не беда".

— Хоть Бог и любит нас, но всех по-разному, а сами мы не боги... — тихо протянул Хенеске, — И боль... и страх... правильно говоришь, друг. Как же мне иногда становится страшно, за себя, за сына...

— Так ты женат? У тебя есть сын? — Гюнтер ухватился за возможность сменить тему, ему не понравилось возникшее в ходе беседы настроение.

Лицо Вильяма напряглось, глаза прищурились, четче обрисовались затвердевшие скулы, да и сама поза уже не напоминала развалившегося на подушках вельможу.

— Сын есть, живет с семьей сестры, а жена... — Хенеске на секунду запнулся, — Жены нет...

В повисшей тишине было слышно, как на улице протарахтел и затих мотор мотоцикла или мотороллера. Гюнтер пододвинулся ближе к товарищу и сам наполнил ему оказавшуюся снова пустой чашку.

— А почему жены нет? — увидев, как лицо друга еще сильнее посерело после его слов, молодой человек тут же пожалел о неосторожно заданном вопросе.

— Потому что погибла она, в Колумбии...

— Извини...

— Ничего, это уже не так больно, как первое время... — Вильям выпил и грустно взглянул на опустевшую бутылку, — Вернее, по официальной версии, она пропала без вести... Ее "кобру"* так и не нашли...

Леонид, молча, достал еще одну бутылку и налил другу новую порцию. По тому взгляду, который он при этом бросил на командира, лейтенант понял, что он пытается банально напоить американца.

— Я в конторе по своим каналам узнал, что спустя несколько дней после их последнего вылета, наши местного барончика раздавили. Помимо прочего барахла, у него были свеженькие, еще в складской упаковке "рэдаи"**... Черт!.. Как глупо все... В общем, мы тогда весь канал отследить сумели. Ребята знали, что я лично заинтересован в расследовании, но никому не сказали. Тот ублюдок был первым, кому я предложил сдохнуть. Потом были другие, были и те, кто предложением воспользовался...— Хенеске еще выпил и, пробурчал едва слышно, — И я не жалею, никого... и ни о чем не жалею...

Леонид заиграл и тихо запел:

"Когда в лицо ударил жженый порох,

Душа запела в унисон с судьбой.

Дежурный ангел в звании майора

Следил с небес, как мы уходим в бой.

И в жутком зареве багровых вспышек,

Едва заметный в грохоте стихий,

Знакомый голос еле-еле слышно

Просил нас, повторяя: "Не убий..."

Какое-то время друзья молчали. Каждый думал о своем, или может быть об одном и том же...

— Вильям? А... Уил?.. — Ненажный потянулся к другу, заглядывая ему в лицо, — Наконец-то... Тс-с-с... — юноша приложил палец, к губам призывая Гюнтера не шуметь, — Вырубился, бедолага, водка незаменима в подобных случаях...

Стараясь не шуметь, они вдвоем аккуратно переместили спящего товарища на один из принесенных с соседней комнаты матрацев.

— Ты далеко собрался, командир? — Ненажный уже улегся на свой матрац, когда заметил, что немец направился к выходу.

— Пойду, прогуляюсь немного, — вздохнул Гюнтер, — после таких разговоров и песен, как бы кошмар не приснился...

— Только в горячую ванну на пьяную голову не лезь, — посоветовал Леонид, отворачиваясь к стене, — И не шуми, ночь уже...

— Alles wird gut, Mama

* * *

.

* * *

Безоблачное ночное небо встретило молодого человека множеством ярких, значительно более крупных, чем можно увидеть в северных широтах, звезд. Луна тут тоже выглядела как-то больше и ярче, только сегодня ее не было видно, но от этого звезды казались еще крупнее.

В городе, с его множеством ярких источников света, такое великолепие невозможно наблюдать.

Шульц бездумно шел по выложенной плотно подогнанными друг к другу камнями дорожке. Вот вам ярчайший пример разницы отношения восточного и западного человека к жизни. Даже если от одной точки до другой проще проложить прямой маршрут (как и сделал бы немец), то тут такая дорожка делает пару, а то и тройку причудливых изгибов.

Так бредя между домиками и любуясь звездным небом, Гюнтер сам не заметил, как оказался у источника.

Ненажный советовал не лезть в горячую воду после спиртного, но наученный прошлым опытом, молодой человек сегодня больше слушал, чем пил. Потому сейчас был уже практически трезв. За весь вечер он выпил около стакана слабого рисового вина, как назвал его Леонид, кстати, невкусного, по мнению Гюнтера, и около половины стакана водки.

За дверью обнаружилась раздевалка с множеством стеллажей, очень похожих на те, что имелись в домике. Уложив халат в ячейку, и соорудив, что-то типа набедренной повязки из найденного в ней полотенца, молодой человек вышел в другую дверь. Однако ожидание увидеть за ней настоящий горячий источник не оправдалось. Помещение скорее напоминало общественную баню, вдоль стены расположился целый ряд душевых кабинок, заканчивавшийся самой настоящей ванной.

"Интересно, это на случай кому что нравится, или нужно непременно пять раз помыться перед минеральной купальней?"

Приняв душ, Шульц вышел, наконец, к источнику. Он был стилизован под естественный водоем, разделенный высокой деревянной стеной. Возможно, изначально и был таким естественным озером или прудом.

Несмотря на теплую погоду, лейтенант почувствовал как мокрая, после душа кожа, начала покрываться мурашками.

Мочить полотенце не хотелось, и Гюнтер погрузился в горячую воду источника нагишом, оставив его на каменном бурте, опоясывавшем водоем.

Блаженное ощущение. Трудно сказать, почему в подобных местах чувствуешь себя иначе, нежели в обычной ванне. Действительно ли имеет место целебный эффект согретой теплом Земли минеральной воды, или срабатывает сознание внушившее себе что это что-то особенное.

Наличие дверцы в разделяющей источник на мужскую и женскую половины стене, вызвало недоумение у лейтенанта. Изучив ее и убедившись, что с мужской половины она не только не открывается, но и не запирается, Гюнтер посмеялся над профессиональным подходом к вопросам подглядывания за противоположенным полом, и над откровенной дискриминацией мужского населения Японии.

Молодой человек лежал на спине, раскинув руки в воде и глядя на звездное небо. Медленный, но четкий ток мыслей. Расслабление всех мышц, даже тех, о напряжении которых не подозреваешь до того момента пока они не расслабятся. Несравнимое ни с чем чувство умиротворения и единства со всем миром. Минута тянулась за минутой, Гюнтер чувствовал, что ему совершенно не хочется покидать этот горячий пруд, после всего испытанного назвать это купальней, как-то язык не поворачивался.

Плеск воды и молодой женский голос, начавший напевать какую-то песню на японском языке, сначала вызвал легкий приступ паники. Лейтенанту показалось, что он перепутал мужскую и женскую половины и сейчас его ожидает конфуз. Но убедившись, что он один, и песня доносится из-за стены, Гюнтер успокоился и вновь раскинулся на воде, вернувшись к созерцанию неба.

Песня молодому человеку понравилась, не понимая языка, он воспринимал голос, словно звучание причудливого фантастического музыкального инструмента.

Появление управляющего оказалось для Гюнтера совершенно неожиданным. Только что никого рядом не было, и вот уже старик стоит у края источника и озадаченно на него смотрит.

— Извините, я не обратил внимания в раздевалке, обычно в это время гости уже спят, и источником пользуемся мы. Вы не будете возражать, если я тоже окунусь? — старик коротко поклонился, по мнению Гюнтера это выглядело несколько забавно, учитывая, что из одежды на нем было только обмотанное вокруг бедер полотенце, а лейтенант лежал в воде вообще без одежды.

— Конечно, присоединяйтесь. Мокрым стоять холодно, знаете ли... — молодой человек не смог удержаться от вопроса, — Не подскажете, о чем она поет? Красивая песня...

— О чем поют женщины в этом возрасте? Конечно не о самурайских подвигах, — управляющий погрузился в воду и улыбнулся, прислушавшись к пению, — Это песня о любви. Любви между существами из разных миров. Старая добрая сказка...

* * *

Стараясь не шуметь и не разбудить друзей, лейтенант тихонько пробрался в домик, который на эти выходные он делил с ними. Найдя расстеленный на полу, но не занятый матрац, он повалился на него и тут же достаточно громко ругнулся, ударившись головой обо что-то твердое и тяжелое, лежавшее на его подушке.

— Шатун отметился, — пробурчал сквозь сон со своей постели Ненажный.

— Ну, друг, я тебе это еще припомню... — зашипел Гюнтер и убирая с подушки лежавший на ней пистолет. И поглаживая саднящий лоб.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

* Американский ударный вертолет (Bell AH-1 Cobra).

** Переносной зенитно-ракетный комплекс (FIM-43 Redeye) снят с вооружения США между 1982-1995г.г. (произведено: 85 000 единиц).

* * *

Все будет хорошо, мама. (нем.)

* 13 *

Шульц блаженно прикрыл глаза.

Сильные руки пухлого, словно состоявшего из маленьких шариков японца, уверено пробежали вдоль его позвоночника, прощупывая и простукивая каким-то непонятным способом. Задержались на секунду там, где заканчивается грудная клетка, именно в том месте, которое иногда ныло, уж сам себе Гюнтер мог в этом признаться.

— Все не настолько плохо, как мне показалось вначале. Если вы согласитесь принять мою помощь, я мог бы вылечить вас.

— Что-то серьезное, сенсей? — Гюнтер решил польстить пожилому массажисту.

— Конечно, мои глаза и руки уже далеко не такие, какими были лет двадцать назад, но я вижу повреждение позвоночника. Возможно, был сильный удар... У вас не бывает беспричинных болей в груди или в районе желудка?

— Простите, но откуда?.. — Шульц сделал попытку приподняться, но был остановлен мягкой, но сильной рукой старика.

— Я занимаюсь хиропрактикой уже больше сорока лет, молодой человек, — японец вновь принялся мять и растирать его позвоночник, тихонько бурча себе под нос, — Сейчас разогреем, а потом выправим...

Лейтенант почувствовал, что впадает в расслабленно-дремотное состояние. Старик продолжал разминать и растирать его спину, тихо бурча себе под нос и иногда отвлекаясь, чтобы взять со стола очередной флакон или баночку.

— Нагрелось, сейчас будет не очень приятно...

Гюнтер почувствовал, как по спине потекла холодно-обжигающая жидкость, и тотчас же массажист с удвоенной силой принялся растирать его позвоночник. По комнате поплыл пряный запах.

— Мика, паршивка, треть банки отлила, — продолжал тихо бурчать мастер, — И зачем ей этот настой понадобился? Готово, сейчас будем править...

Когда вся спина вдоль позвоночника уже почти горела от втертого в нее состава, движения японца изменились. Пальцы начали вибрировать, ощупывая каждый позвонок, раздвигая и смещая их. Пару раз Гюнтеру показалось, что ощутимо хрустнуло, так как случается, когда потягиваешься после долгого сидения.

— Что же, молодой человек, хорошо бы эту процедуру повторить хотя бы раза четыре, — массажист, закончив с позвоночником, еще раз прошелся по всему его телу. — А сейчас можете вставать и одеваться.

— Благодарю вас, уважаемый, но завтра мы возвращаемся в Токио-3. Как я могу повторить эту процедуру?

— Тут существует несколько вариантов, — на лице маленького японца появилась плутоватая улыбка.

* * *

Трое друзей нежились в горячей воде источника. Лейтенант решил еще разузнать подробности о жизни своих подчиненных. Конечно, откровения Хенеске слегка выбивали из колеи, но молодой человек не жалел о том что узнал подобные подробности из жизни друга.

"Да и ответную любезность организовать при случае нужно бы..." — подумал Шульц, почесав все еще заметную ссадину.

— Леонид, а как у тебя на личном фронте, ситуация складывается? — Гюнтер заговорщицки пихнул в бок молодого коллегу, — Ты парень видный, если глаза закроешь, так вообще истинный ариец получается. От поклонниц отбоя нет, наверное?

— А с какой целью интересуетесь?.. — Расслабленно протянул Леонид, даже не открыв глаз. — Нужен мне этот хомут сейчас? Лет через пару тройку, может быть, если подходящая барышня найдется. Всему свое время, наш дорогой немецкий друг...

— Что, неужели?.. — Хенеске заинтересованно повернулся в их сторону.

— Идите к черту, дорогие товарищи офицеры.

— Это куда ты нас послал? А, молодой? — Гюнтер подмигнул американцу, — Ну-ка макай салагу?

Они синхронно накинулись на Ненажного, втолкнули его под воду и несколько секунд там удерживали.

— Вы что? Мать вашу! — Леонид отфыркался, вынырнув, и отодвинулся от них. — Убить меня решили?

— Jeder stirbt fur sich allein*, — таинственно протянул лейтенант.

— Нет, погляди, какая расчетливая молодежь пошла? — Хенеске не сдерживаясь, хохотал, — Он уже на несколько лет все спланировал. Ты до следующего месяца доживи, пацан...

— Да с такими коллегами и до вечера дожить уже подвиг... — проворчал юноша, — Не друзья, а натурально сушеные обезьяны.

— Ты это о чем, коллега?

Вильям сделал движение пододвинуться ближе к товарищу, однако Ненажный тут же увеличил дистанцию, справедливо полагая, что теперь его не окунут, а основательно притопят.

— Да был у нас такой редкостный говнюк, товарищ старший прапорщик Задрайко, вот мы с ребятами и пошутили раз над ним, да шутка наша до начальства дошла...

— Если инициатором шутки был ты, то мне даже жалко, этого "товарища старшего прапорщика"... — Гюнтер потянулся, с наслаждением ощутив увеличившуюся после массажа подвижность позвоночника.

— Так позвонил я ему из нашего кабинета и этак с надрывом, как будто из далека голос прорывается, в трубку ему: "Станция! Часть такая-то? Контейнер на вашу часть пришел, записывайте номер". Он шмыгает — сопли подбирает: "Пишу мол". Я ему цифр десять продиктовал, потом еще повторить заставил, как правильно или нет записал. — Леонид довольно рассмеялся, — Когда тот про груз спросил, я ему на полном серьезе выдаю: "По накладной пять тонн сушеных обезьян". Прапор ничего не понимает: "Какие обезьяны? Зачем? Что мы с ними делать будем?" А я уже своим голосом отвечаю: "Как что делать, размочите и драть их будете..." — юноша снова задорно рассмеялся.

— Тебе кто-нибудь уже говорил, что твои шутки странные? — Гюнтер укоризненно взглянул на Леонида.

— Кому как, а Кузьмич еще года полтора, его иначе как "сушеной обезьяной" не называл, — попытался защититься молодой человек, — А Кузьмич это я вам скажу, такой командир был, каких еще поискать...

— Нормальные шуточки, лейтенант, это с возрастом проходит. Или скажешь, ты ничего подобного не вытворял? — Хенеске окунулся, — Кстати, раз пошел такой разговор, а как с этим самым у нашего замечательного командира?

— С чем это "с этим самым"?

— С личным, конечно с личным, — пропел Ненажный.

Увидев скрестившиеся на нем два лукавых взгляда друзей, лейтенант понял, что придется что-то отвечать, иначе не отстанут.

— Да как-то не сложилось... — память услужливо вытащила из своих заначек образ Марты, — Большая вроде любовь была, а на поверку ничем оказалась...

— Ну, ты даешь, командир... — удивленно протянул Леонид, — И давно расстался то?

— Давно...

Гюнтер, решив что не испытывает особого желания рассказывать о себе, выбрался из источника и направился к раздевалке. Приближалось время ужина, а молодой человек еще хотел прогуляться по окрестностям.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

* Каждый умирает в одиночку (нем.) поговорка.

* 14 *

Шульц с удовольствием вспоминал события двух последних дней. Отдых на горячих источниках, предложенный извечным заводилой Ненажным, оказался гораздо лучше, чем он предполагал в начале.

Молодой человек понял что совершенно не жалеет о времени и весьма немалых деньгах, потраченных на эту поездку.

Красивая природа и атмосфера стилизованного под старину курорта. Вежливый и незаметно делающий свою работу персонал, состоящий из представителей одного рода или клана, высоко ценящих репутацию своего предприятия и поддерживающих его всеми силами. Серьезный набор предлагаемых услуг, способный удовлетворить даже весьма взыскательного клиента.

Может быть, именно поэтому они смогли действительно отдохнуть, полностью отключившись от повседневной жизни и забот. Лейтенант осознал, что за эти два дня они достаточно восстановили силы, чтобы назавтра снова начать работу с полной отдачей. Как бы друзья не смеялись при приезде над гордым плакатом, вывешенным у главного входа, но сегодня Гюнтер был готов лично подписаться под ним.

День медленно клонился к вечеру. До намеченного отъезда оставалось еще три часа, и молодой человек решил напоследок еще прогуляться по окрестностям.

Шульц свернул с выложенной камнем дорожки на едва заметную в сгущающемся под деревьями сумраке тропинку. Так, бредя между деревьев без какой либо конкретной цели, молодой человек даже не заметил, как вышел на поляну.

Гюнтер остановился, закрыв глаза и раскинув руки, словно птица собирающаяся взлететь, вслушался в музыку леса. Легкий ветерок приятно гладит по лицу и слегка взъерошивает волосы.

Пение птиц, стрекот вездесущих цикад, скрип и потрескивание веток, шелест листвы и хвои словно бы перешептывающихся деревьев. Почему-то человек, привыкший к шуму города, редко способен слышать музыку леса. Для этого нужно уметь прислушиваться.

Рука словно сама поднялась и погладила шершавый оранжево-красный ствол сосны. Настоящая красавица. Дерево стояло чуть в стороне от стены леса, опоясывавшего поляну. Оно выросло не устремленным к солнцу "карандашом", а кряжистым, привольно раскинувшим свои ветви почти над половиной поляны. Что видела эта сосна, о чем могла бы рассказать, если бы умела говорить?

Неожиданно перед мысленным взором встала другая картина.

Небо, скрытое черным дымом. Пылающий лес и буквально испаренная гора в окрестностях Токио-3. Огневая позиция "Максим" и темная фигура, вставшая, раскинув руки, в ослепительном море огня...

Покореженная, взорванная и сожженная военная техника...

Погибшие бойцы охраны и наружного наблюдения. Иссеченные пулями и осколками окровавленные тела гражданских в торговом центре...

Перехваченные мельком совершенно не детские взгляды вынужденных слишком рано взрослеть детей...

Немного грустные и всегда такие уставшие глаза майора...

Холодный и безжалостный взгляд американца...

Все оставшиеся в прошлом, школьные друзья...

Сослуживцы...

Встревоженный взгляд девочки склонившейся к нему с вопросом, не болит ли у него сердце...

Глаза... глаза...

Они смотрят даже не на него, а в него... в самую душу...

И нет возможности убежать или спрятаться от этих взглядов, потому что все они в нем, до самого конца. До самой смерти они будут с ним. Все те, кого он знал когда-либо. Живые и мертвые, до самой его смерти...

Той милой заботливой девушке тоже придется умереть?

"Warum? Fur was?"*

Молодой человек плотно зажмурился и до боли стиснул зубы. Не он выбрал эту проклятую войну — она выбрала его, и их всех. У каждого свой фронт. Как на идущей в бой подводной лодке с задраенными отсеками, каждый борется на своем месте. До победы или смерти, до самого конца...

"Вы имеете право на сопротивление, вы имеете право на смерть".

Глаза... глаза...

"Ich verspreche Ihnen bis zu meinem Tode."**

Гюнтер вновь погладил шершавую, еще теплую после жаркого дня кору дерева. Что она знает? О чем она могла бы рассказать? Что сказала бы, если бы узнала, о чем думает стоящий сейчас рядом с ней человек?

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

* Почему? За что? (нем.)

** Я обещаю вам до самой своей смерти (нем.)

15. Я обещаю вам...

Шульц с удовольствием вспоминал события двух последних дней. Отдых на горячих источниках, предложенный извечным заводилой Ненажным, оказался гораздо лучше, чем он предполагал в начале.

Молодой человек понял что совершенно не жалеет о времени и весьма немалых деньгах, потраченных на эту поездку.

Красивая природа и атмосфера стилизованного под старину курорта. Вежливый и незаметно делающий свою работу персонал, состоящий из представителей одного рода или клана, высоко ценящих репутацию своего предприятия и поддерживающих его всеми силами. Серьезный набор предлагаемых услуг, способный удовлетворить даже весьма взыскательного клиента.

Может быть, именно поэтому они смогли действительно отдохнуть, полностью отключившись от повседневной жизни и забот. Лейтенант осознал, что за эти два дня они достаточно восстановили силы, чтобы назавтра снова начать работу с полной отдачей. Как бы друзья не смеялись при приезде над гордым плакатом, вывешенным у главного входа, но сегодня Гюнтер был готов лично подписаться под ним.

День медленно клонился к вечеру. До намеченного отъезда оставалось еще три часа, и молодой человек решил напоследок еще прогуляться по окрестностям.

Шульц свернул с выложенной камнем дорожки на едва заметную в сгущающемся под деревьями сумраке тропинку. Так, бредя между деревьев без какой либо конкретной цели, молодой человек даже не заметил, как вышел на поляну.

Гюнтер остановился, закрыв глаза и раскинув руки, словно птица собирающаяся взлететь, вслушался в музыку леса. Легкий ветерок приятно гладит по лицу и слегка взъерошивает волосы.

Пение птиц, стрекот вездесущих цикад, скрип и потрескивание веток, шелест листвы и хвои словно бы перешептывающихся деревьев. Почему-то человек, привыкший к шуму города, редко способен слышать музыку леса. Для этого нужно уметь прислушиваться.

Рука словно сама поднялась и погладила шершавый оранжево-красный ствол сосны. Настоящая красавица. Дерево стояло чуть в стороне от стены леса, опоясывавшего поляну. Оно выросло не устремленным к солнцу "карандашом", а кряжистым, привольно раскинувшим свои ветви почти над половиной поляны. Что видела эта сосна, о чем могла бы рассказать, если бы умела говорить?

Неожиданно перед мысленным взором встала другая картина.

Небо, скрытое черным дымом. Пылающий лес и буквально испаренная гора в окрестностях Токио-3. Огневая позиция "Максим" и темная фигура, вставшая, раскинув руки, в ослепительном море огня...

Покореженная, взорванная и сожженная военная техника...

Погибшие бойцы охраны и наружного наблюдения. Иссеченные пулями и осколками окровавленные тела гражданских в торговом центре...

Перехваченные мельком совершенно не детские взгляды вынужденных слишком рано взрослеть детей...

Немного грустные и всегда такие уставшие глаза майора...

Холодный и безжалостный взгляд американца...

Все оставшиеся в прошлом, школьные друзья...

Сослуживцы...

Встревоженный взгляд девочки склонившейся к нему с вопросом, не болит ли у него сердце...

Глаза... глаза...

Они смотрят даже не на него, а в него... в самую душу...

И нет возможности убежать или спрятаться от этих взглядов, потому что все они в нем, до самого конца. До самой смерти они будут с ним. Все те, кого он знал когда-либо. Живые и мертвые, до самой его смерти...

Той милой заботливой девушке тоже придется умереть?

"Warum? FЭr was?"*

Молодой человек плотно зажмурился и до боли стиснул зубы. Не он выбрал эту проклятую войну — она выбрала его, и их всех. У каждого свой фронт. Как на идущей в бой подводной лодке с задраенными отсеками, каждый борется на своем месте. До победы или смерти, до самого конца...

"Вы имеете право на сопротивление, вы имеете право на смерть".

Глаза... глаза...

"Ich verspreche Ihnen bis zu meinem Tode."**

Гюнтер вновь погладил шершавую, еще теплую после жаркого дня кору дерева. Что она знает? О чем она могла бы рассказать? Что сказала бы, если бы узнала, о чем думает стоящий сейчас рядом с ней человек?

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

* Почему? За что? (нем.)

** Я обещаю вам до самой своей смерти (нем.)

16. Будни...

Компьютер пискнул, запускаясь, прошла серия тестовых окон и наконец, на экране высветился ставший уже привычным за прошедшие месяцы рабочий стол.

Ненажный, по своему обыкновению насвистывая незамысловатый мотивчик, стучал по клавишам, набирая очередную информационную справку.

Хенеске с хмурым видом ковырялся в бухгалтерских таблицах, и недовольно бурчал себе под нос:

— Нет, это просто издевательство, какое-то. Они специально делают таким образом?..

— Если есть народ, — не отрываясь от своего занятия, заметил информационщик, — Значит, у него должны быть враги...

Шульц, ожидая пока загрузятся запущенные им топливные отчеты, поинтересовался у товарища:

— Что-то интересное нашел?

— Еще не уверен, — задумчиво протянул экономист, — Но подобное проведение списания создает явную возможность для махинации.

— И что там неправильно списали? — Гюнтер поинтересовался лишь для поддержания беседы.

Программа уже запустилась, и он начал сравнивать выделяемое на автотранспорт горючее с реальным километражем пробега. Вчера, когда они возвращали взятую на выходные машину в гараж, слишком уж кислую мину, состроил дежурный механик.

— Уже несколько месяцев, масло списывается сразу после передачи со склада в производственные сектора, а дальнейшее движение до утилизации никак не отражается. — Вильям откинулся в кресле и вопросительно взглянул на друзей, — И главное, почему подобное принимают финансисты?

— Ну и что?.. Может на потери уходит, — протянул, не прекращая, своего занятия Леонид, — Или чем больше бумажек — тем чище задница?..

— Верно, мой юный друг, потери вполне возможны, но все дело в количестве, — экономист потер глаза, возвращаясь к своим таблицам, — Кстати, что ты там опять строчишь, как пулемет?

— Очередной опус, на этот раз энергетикам, что-то затраты на энергию в последнее время увеличились. Будем рекомендовать проверить линии и промежуточные подстанции на предмет несанкционированных подключений или потерь.

— Считаешь, кто-то врезался в наши линии? — Гюнтера всегда удивляла способность Ненажного стучать по клавиатуре и говорить при этом на совершенно посторонние темы, — Может это связано с новой Евой?

— Ева приехала совсем недавно, но я ее учел, а по врезке, скажем так, как вариант я этого не исключаю...

Так как крупных тем на настоящий момент не наблюдалось, каждый занимался каким-то отдельным вопросом. День, идя своим чередом, медленно приближался к полудню.

Расхождения по расходу топлива, как и опасался лейтенант, все-таки обнаружились. Стала понятна причина недовольства сотрудника гаража. Внедорожник в вопросах потребления топлива — машина сама по себе прожорливая. Поскольку друзья точно указали показания спидометра и дисциплинированно списали со своих счетов требуемую на бензин сумму, поделать с этим уже никто ничего не мог.

Раздражала мелочность приписок. Тут добавлено несколько километров, там указано завышенное время работы дизеля. Ничего особо бросающегося в глаза на первый взгляд.

Даже не мошенничество, а этакие "мелкие шалости"...

Гюнтер даже не заметил бы этих расхождений.

Если бы...

Одна маленькая тонкость: майор Тихонов после атаки террористов, в которой его отдел понес самые серьезные потери, приказал скрупулезно фиксировать все перемещения и действия сотрудников персональной охраны. Маршруты и скорость передвижения, пройденное расстояние и время нахождения в пути. Как начальник рабочей группы Шульц имел доступ к информации, о наличии которой обычный человек даже не мог подозревать.

А дальше все просто, как только появилось первое подозрение, молодой человек выборочно взял несколько рейсов их служебных экипажей.

Простое перекрестное сравнение...

Небольшие, но систематические расхождения в данных отчетов на списание топлива и фактических перемещениях выявились почти сразу.

Гюнтер оторвался от работы.

Вроде сам ничего плохого не делал, а стойкое ощущение, будто испачкался в чем-то грязном и неприятном.

"Как же противно... Уже обед, может пойти прогуляться?.."

17. "Чужая беда — не беда..."

Молодой человек сидел за столиком знакомого кафе, медленно прихлебывал уже начавший остывать кофе и размышлял.

Шульц вообще любил поразмышлять. Чаще всего он предавался этому занятию во время прогулок, которые старался совершать ежедневно. Ему было все равно где и как гулять. Тишина паркового сквера или шум многолюдной улицы, раннее утро или вечер после работы — не имели для него какого-либо значения. Главное правило — чтобы ничто не мешало плавному течению мыслей.

Порой в таких размышлениях разбирались по полочкам и заново переосмысливались прошедшие события. Оттачивались фразы будущих справок и докладов. Не редко находилось решение какой-либо проблемы.

Кто-то называл это проявлением оригинальности, кто-то — созерцательностью натуры. Гюнтеру было все равно, как это называют другие. Он когда-то давно решил сам для себя, что уже вышел из того возраста, когда придают слишком большое значение мнению окружающих, гоняются за модой, и делают еще много разных глупостей.

Сейчас молодой человек обдумывал свой доклад, по проведенному анализу. Из реакции командира Гюнтер понял, что тот доволен результатом проделанной работы. Почему-то майор обмолвился, что все это как нельзя вовремя. Хотя, чему был рад Такамити, было не понятно.

Что может быть хорошего в том, что у них воруют? Кроме самого факта, что об этом стало известно — ничего...

Одинокая фигура официантки, обслуживающей уличные столики, у приоткрытой двери кафе, звучание популярной музыки. Все точно также как и несколько дней назад, только девушка, переминающаяся с ноги на ногу, сегодня другая. Наверное, это у нее тогда было свидание.

Шульц поднялся и, оставив банкноту под чашкой с так и недопитым, уже безнадежно остывшим кофе, направился в сторону дома.

Идя сквером, молодой человек увидел сидевшую на скамейке девушку, секундой позже пришло узнавание. Все тот же озорной короткий хвостик, собранный заколкой над правым плечом. Тот же синий костюм, дополненный только распахнутой жилеткой.

И почему-то очень грустное выражение лица. У нее что-то случилось? Совсем недавно она переживала за него, может быть поэтому, а может еще почему-то, но Гюнтер почувствовал, что не может просто спокойно пройти мимо. В сознании всплыли сточки песни услышанной им от Ненажного: "Презираю сказавших когда-то, что чужая беда — не беда"...

— Здравствуйте, Сенкаге-сан. У вас все в порядке?

— Добрый вечер. — Прямой взгляд карих глаз, покрасневших от недавних слез, в ответ, — Нормально, теперь уже нормально...

Гюнтер понял, что у нее действительно какие-то неприятности. Почему-то очень захотелось помочь этой милой доброй девочке.

— Можно присесть?

Дождавшись короткого кивка, молодой человек присел рядом.

— Так все-таки что случилось? Может быть, я могу чем-нибудь помочь?

— Сомневаюсь... — Микото грустно вздохнула, — И почему мужчины такие упрямые? Почему они не хотят слышать, слово нет? Почему начинают угрожать?

— Ты поругалась с парнем? — Гюнтер незаметно перешел на ты, почувствовав, что именно такие интонации сейчас будут более удачны.

— Вот еще, — девушка даже задохнулась от неожиданно вскипевших эмоций, — Этот старый козел, никогда не был моим, а я — его...

— Бывает... — лейтенант понял ситуацию, в которой оказалась Сенкаге, — Если просто "нет" не принимается, покажи что место уже занято. Найди слабость, поверь, они есть у каждого, и ударь в ответ. Что он за человек?..

— Добрый, ты... Место занято... — Микото взглянула на Гюнтера, затем улыбнувшись чему-то своему, затеребила пальчиками выбившийся из заколки локон. — Он нехороший человек, вот если бы...

* * *

Клац!

Запись завершилась.

Трое друзей задумчиво смотрели друг на друга.

Шульц не мог бы объяснить вразумительно, почему он сделал запись этого разговора. Какое-то безотчетное, шестое или может быть десятое чувство, толкнуло его незаметно включить диктофон, который всегда лежал в нагрудном кармане пиджака. Единственно что, молодой человек мог сказать с полной уверенностью — он был рад, что сделал эту запись.

— Как такое может быть? Как этот человек может быть врачом? — Ненаждый в ярости сжал кулаки, — Самая чистая, самая святая профессия...

— Леонид, организуй мне вход в их сетку, — немигающие глаза Хенеске напоминали сейчас взгляд змеи, за секунду до броска, губы кривились в недоброй улыбке, больше напоминающей оскал, — Хочу поковыряться в его записях, и если это подтвердится...

— Проверь что можешь, Вильям, — лейтенант взял диктофон, все еще лежавший на его столе, — А я загляну с этим... к Такамити.

Ненажный склонился к своему компьютеру, его руки буквально запорхали над клавиатурой, едва касаясь клавиш. С невероятной быстротой сменялись на экране монитора рабочие окна программ.

Зрелище работающего в полную силу русского — завораживало.

— Викочка, мне нужна помощь ваших мощностей, что хочешь, проси взамен... — тихо пробубнил себе под нос Леонид. Друзья знали, что юноша начинает разговаривать сам с собой, в моменты сильного напряжения. Компьютер пискнул, отсылая сообщение по внутренней связи, и снова сменяющие друг друга рабочие окна, и шелест клавиш под пальцами информационщика. — Спасибо солнышко... сейчас мы тебя как консервную банку...

Несколько минут понаблюдав за интенсивно работающим другом, Шульц направился к майору. Уже открывая дверь, лейтенант услышал радостный возглас русского:

— Есть!!! — Леонид показал небу кулак, с размаху впечатав ладонь другой руки в сгиб локтя. — Он твой, Вилли, действуй!..

18. Снова будни, ну и не только...

— Хорошо, пока я послушаю, что же такого интересного вы мне принесли. — Майор взял диктофон и, подключив к нему наушники, нажал воспроизведение, протягивая Шульцу маленький черный пенал с логотипом NERV на крышке. — Вот это вам. Поздравляю с повышением, тайи.

Открыв коробочку, Гюнтер с удивлением обнаружил в ней серебристый треугольник новой нашивки и пару офицерских петлиц с тремя звездами.

"Значит, капитан..."

Шульц вспомнил плутоватую улыбку Ненажного и то, что сегодня утром он не выдал своей, ставшей уже привычной фразы: "что у нас плохого". Наверное, по своему обыкновению, узнал о его повышении из компьютерной сети, но ничего не сказал.

— Информация проверена? — Такамити убрал наушники в стол и вопросительно посмотрел на новоиспеченного капитана.

— Еще не знаю... — офицер немного помялся, — Сейчас ребята этим занимаются.

— Хорошо, — майор толкнул диктофон через стол Гюнтеру, — Идите. Все проверить и если подтвердится — справка должна быть у меня до пятнадцати, запись присоединить. Да, личные моменты в конце, лучше отрезать...

Молодой человек почувствовал, что начинает краснеть. Он совершенно забыл, что записал весь разговор. Когда они прослушивали запись с друзьями в своем кабинете, он сам остановил воспроизведение, когда заинтересовавший его эпизод завершился, а Такамити, видимо, услышал все. Ну да бог с ним. Они с Микото не говорили ни о чем предосудительном. Уже идя по лестнице, Шульц даже остановился, спохватившись. Как он только что подумал: "они с Микото? Интересно..."

Друзья встретили Гюнтера криками "браво" и аплодисментами, Леонид даже попытался изобразить что-то типа поздравительного туша, но сорвался на смех.

— Ну как вам в новой роли, господин капитан? — Вильям поймал Гюнтера за руку, его рукопожатие было крепким, но как всегда не сильным.

— Да роль старая, а вот маскарадный костюм новый примерять придется, — засмеялся в ответ Шульц. — В общем приятно...

— Это нужно будет обязательно обмыть, — вставил тут же Ненажный, — Иначе служба в новом звании не заладится. Да и грешно погоны, тьфу, тут у них петлицы, в общем, грязные со склада нашивки нельзя цеплять. Нужно обмыть!

— Леонид, я умоляю тебя, ты со своим обмыванием... — капитан в шуточной молитве сложил ладони, — Давай, как-нибудь потом. Сперва работа.

— Кстати о работе, — Хенеске сразу стал серьезным, — Твой источник не знает даже половины того что там предположительно творится.

— Все-таки предположительно?

Гюнтер понял, что если уж жесткий американец не хочет говорить наверняка, значит, стопроцентной уверенности в информации нет.

— Не в этом дело. Что-то может, не подтвердится, но жалобы есть, и они игнорируются, есть маловразумительные заключения, непонятные передвижки медикаментов — экономист помедлил и как-то странно взглянул на Леонида, — есть необъяснимые поступления денежных средств на его личные счета.

— Вы что в банковскую систему залезли? — Шульц был шокирован деятельностью, которую развернули эти лихие парни за время его отсутствия.

— Ну, нам немного помогли... — Ненажный попытавшись изобразить детскую невинность, начал ковырять носком туфли пол. — Пришлось позвать на помощь, но мы справились. Кстати, вон Вилли уже справку добивает, — он попытался переключить внимание с себя на коллегу.

— Вы, бравые гренадеры, а я вам как вообще нужен? — Гюнтер почувствовал легкую обиду на друзей, словно его в чем-то обделили, — или уже без меня обходиться будете?

— Тогда уж правильнее — гусары... Не обижайся, командир, — Леонид снова весело рассмеялся, — Мы тебе самое главное оставили.

— Это что же, если не секрет? — Шульц прошел к своему месту.

— Руководящую роль, конечно, — довольно ухмыльнулся со своего места информационщик.

Что же если справка почти готова, осталось ее доделать присоединить подрезанный файл с разговором и отправить майору.

* * *

Ближе к вечеру дверь резко распахнулась, и Хиро Такамити буквально вбежал в кабинет. Само появление майора в кабинете рабочей группы было достаточно большой неожиданностью, не часто он сюда захаживал, больше предпочитая приглашать к себе. А появление столь бурное было неожиданностью вдвойне.

Ненажный и Хенеске сразу же вскочили и вытянулись у своих рабочих мест. Гюнтер на секунду замешкался, он в этот момент допивал чай, и появление командира застало его как раз на середине глотка. Едва не поперхнувшись, молодой человек быстро отставил кружку и так же встал, приветствуя старшего по званию.

— Приветствую вас, господа офицеры. — Майор, поздоровавшись сразу со всеми, быстро подошел к Гюнтеру, и протянул ему свежую распечатку казенного бланка, — Тихонов предупрежден, группа из охраны будет ждать вас у главной проходной в семнадцать десять. — Такамити на секунду умолк, взглянув на американца, — Не знаю, какая муха укусила сегодня Фуюцки, но дано прямое распоряжение: действовать максимально жестко, но обязательно живым, ты меня понял?

— Да, сэр! — Почти выкрикнул Вильям, и было видно, что сейчас он не паясничает, как обыкновенно.

— Однако... — тихонько протянул Леонид.

— Нужно недвусмысленно дать понять, что если решается вопрос обороноспособности, NERV не потерпит подобного! Если медикаментозный допрос подтвердит то, что вы тут накопали — его ждет трибунал.

— Что вы об этом думаете?

Майор уже вышел, а друзья все еще не могли прийти в себя после услышанного.

— Может, у руководства уже имелась какая-то информация, и наш доклад просто лег в нужную тему, — до назначенного выезда оставалось еще около получаса, но Хенеске начал собираться.

— Или мы реально подминаем под себя Токио-3, или... — Леонид в задумчивости почесал затылок и начал выключать свой компьютер, — Я с вами...

— Куда это ты с ними собрался? — мелодичный голос от двери заставил друзей вздрогнуть.

В открытой двери стояла девушка, с ноутбуком в руках и чуть склонив голову, подозрительно смотрела на Леонида.

Длинные каштановые волосы, обрамляющие округлое смуглое лицо, свободной волной падают на серый пиджак полувоенного покроя. На груди и рукаве треугольники младшего лейтенанта, что учитывая гражданскую одежду, было несколько забавным.

— Вика... — простонал сразу как-то сникший Ненажный, — У нас дело, я сегодня занят. Давай в другой раз? Ребята, ну скажите, что мы заняты, я ведь вам нужен...

— Виктория Шаховская, отдел информационной безопасности, — она представилась и слегка подбоченившись, вопросительно посмотрела на присутствующих, — Разрешите, товарищ капитан, мне на один вечер позаимствовать вашего сотрудника?

— Ну, Вика, пожалуйста...

— Вика... Викочка... Викусик... Солнышко... Помоги, — девушка передразнила интонацию Ненажного, — Я бросаю все свои дела, все дамские романы, все модные журналы, спешу на выручку земляку, а в ответ — такая черная неблагодарность?

— Ну, правда, я занят, подтвердите же ребята...

— И не прячься за чужие спины. Ты обещал: "все что пожелаю", я хочу, чтобы ты сводил меня в ресторан, и сегодня, а не в следующем году!

— Прости, друг, но положительная кредитная история очень дорого стоит... — заметил Хенеске, едва сдерживая смех, — Мы действительно задолжали информационщикам, как я понимаю, именно этой милой девушке, а долги нужно возвращать, это я тебе как экономист говорю.

— Ну, пожалуйста, командир... — Ненажный просительно посмотрел на Гюнтера.

Шульца откровенно забавляла растерянность друга. Он похлопал его по плечу и напутствовал по-русски, нарочито коверкая слова в немецкой манере:

— Ви есть бравий рюсскии официер! Дольк есть для оициера вопрос честь! Так есть фёнрих Ненашний поступайт в распоряшений унтэрлёйтнант Шахёвьский. Выпольнять!

— Ну, капитан...

— Иди, мы без тебя справимся... — Гюнтер из последних сил сдерживал смех.

Юноша, поняв что помощи от друзей в этот раз он не получит, поднялся и понуро пошел к ожидавшей его Шаховской.

— Благодарю за содействие, коллеги, — девушка коротким кивком поклонилась, щелкнув каблуками, и схватив Леонида за рукав, вытащила в коридор.

Оставшись вдвоем, друзья переглянулись и наконец, расхохотались.

— А говорил, что не нашел такую, чтобы ему подошла...

— Пока малыш будет искать — его самого найдут.

Отсмеявшись, друзья направились к выходу, им еще нужно было добраться до центральной проходной, где их должна была ждать группа из отдела охраны.

19. Один час.

Лицо, словно как-то закаменело, превратившись в холодную маску. Ничего не выражающий, бесстрастный взгляд. Ставший сразу нечеловеческим голос, лишенный даже капли эмоций:

— Вы имеете право оказать сопротивление. Вы имеете право на смерть.

Несмотря на теплый вечер, в помещении, будто сразу стало холоднее. Гюнтер много успел повидать в своей жизни, но подобные ощущения ему доводилось переживать, слава Богу, не часто. По правде сказать, молодой человек даже сам не предполагал, что может быть таким...

Словно сама Смерть вошла сейчас сюда и смотрит на них его глазами, говорит с ними через него.

Испуганные лица сотрудников госпиталя. Расширившиеся и застывшие в животном ужасе глаза заведующего, который начинает медленно сползать со стула, глядя на нацеленный ему в переносицу пистолет.

Сбоку стоит Хенеске, краем глаза молодой человек видит его понимающую, чуть насмешливую улыбку. Позади двое бойцов штурмовой группы, капитану их невидно, но сейчас они обводят помещение стволами, готовые стрелять.

* * *

— Он и говорит: "Они так со своим Геофронтом носятся, что я хочу предложить им выпустить глобус Геофронта", а сам на меня выжидающе смотрит, думает, я не знаю эту русскую шутку. — Хенеске отметил пропуск на турникете, и продолжил свой рассказ, — Ну я и решил подыграть малышу, минуту на него спокойно глядел и говорю: "Я с тобой в доле буду". Он глазами похлопал, потом как заржет...

Гюнтер не особо прислушивался к тому, что говорит друг, его мысли сейчас были заняты другим вопросом. В свете складывающихся обстоятельств показывать их знакомство с Сенкаге было нежелательно, у девочки могли потом возникнуть проблемы на работе.

К этому моменту друзья вышли на стоянку.

— Однако... — протянул, сразу прекративший свой рассказ и притормозивший американец, — У нас намечается маленькая война? Интересно, что же задумал Фуюцки?..

Гюнтер взглянул, туда, куда указал кивком товарищ и тоже сбавил шаг.

Серый микроавтобус и стоявшие возле него четверо бойцов сразу бросились в глаза. В раздутых, явно хорошо снаряженных разгрузках, из-под которых просматривались бронежилеты. Амортизационные щитки на локтях и коленях, в которых так удобно падать и кувыркаться по твердому полу. В полных шлемах, из-под которых видны черные штырьки микрофонов тактической связи, с поднятыми сейчас полузабралами. Облегченные пистолеты-пулеметы на коротких ремнях, захлестнутых вокруг локтей.

Солдаты стояли кружочком и о чем-то оживленно беседовали с еще одним мужчиной, который в отличие от них, хотя и был одет в такой же камуфляж, но не имел с собой снаряжения и видимого оружия.

Заметив их, один из куривших затоптал сигарету, и быстрым шагом направился к приближающимся офицерам, остальные похлопали товарища по плечам, прощаясь, Гюнтер услышал окончание фразы:

— ... Рад, что ты тоже тут, Брайн, звони, посидим, пивка попьем... — Они пожали друг другу руки и тот, кого назвали Брайном пошел к выходу со стоянки.

— Старший третьей штурмовой группы, сержант Смитсон, сэр! — Боец, подойдя, вскинул руку к шлему, — Имею приказ о поддержании ваших действий.

— Капитан Шульц. — Гюнтер козырнул в ответ, — Тогда поехали, сержант.

— Грузись, парни! — Рявкнул старший группы, и через минуту микроавтобус с затененными стеклами уже вырулил со стоянки и, взвизгнув покрышками, понесся по улицам вечернего города.

* * *

— Почему сюда? — Юноша оглядел окрестности смотровой площадки и вопросительно взглянул на заглушившую мотор девушку. — Вы вроде в ресторан хотели, моя госпожа?

— А я передумала... — Виктория лукаво улыбнулась в ответ, — И вообще, по приказу своего командира ты поступил в мое распоряжение на этот вечер, так что, как мы будем проводить это время — решать буду я, прапорщик Ненажный.

Девушка вышла из машины и, подойдя к ограждению парапета, облокотилась на него, любуясь освещенным багровыми лучами заходящего солнца городом.

Сзади тихо подошел Леонид и, обняв ее за талию, встал рядом.

— Краси-и-во... — протянула она.

— Красиво... — согласился юноша, — Как я понимаю, что-то случилось?

— Какой-то вы не романтичный, товарищ прапорщик... — капризным тоном протянула она, — Вы наедине... с красивой девушкой... вечером, в такой обстановке, а мысли ваши — неизвестно о чем...

— Вика...

— Лёня, — она передразнила его интонацию, — Ты уверен, что сделал правильно, не рассказав им?..

— Уверен?.. — юноша задумался, — Пожалуй, да. Они хорошие ребята, но чем меньше они будут знать, тем лучше, и в первую очередь для них, им меньше соблазна подколоть, а мне заморочек.

* * *

Машина покачнулась на повороте, и Гюнтера прижало к плечу сидевшего рядом бойца.

Молодой человек заметил внимательный взгляд Хенеске, который всю дорогу в какой-то задумчивости разглядывал командира.

— О чем мысли думаешь? — Шульц решил развеселить друга, уж больно серьезным выглядел американец.

Хенеске, не поддавшись на его подколку, полез в карман и некоторое время там что-то сосредоточенно искал. Наконец, он с довольным видом извлек старую серебряную монету, и лукаво улыбнулся капитану:

— Предлагаю жребий...

— Что разыграть хочешь? — Гюнтер заинтересовался, видимо у товарища возникла какая-то идея.

— Если орел выпадет — ты задержание проводишь, если цифра — я. Согласен?

— А если в воздухе повиснет? — Пошутил молодой человек.

— Тогда предоставим все этим бравым парням, — Вильям кивнул на сидящих рядом десантников.

— Давай!

Хенеске щелчком подбросил монету, которая взлетела, быстро вращаясь, почти к самому потолку пассажирского салона, и поймал ее обеими руками. Когда он убрал одну ладонь, друзья и заинтересовавшиеся их разговором бойцы увидели раскинувшего крылья американского орла.

— Сегодня твой день, капитан... — улыбнулся американец и убрал монету обратно в карман.

* * *

— Поступил приказ, обеспечить информационное прикрытие... — девушка положила голову Ненажному на плече, и продолжала тихим голосом, — Я боюсь, Лёнь, наши к чему-то готовятся, NERV с их Евами слишком лакомый кусок. С последним конвоем прибыли тяжелые зенитные комплексы, сеть постов оптической и радиоразведки уже развернуты вокруг Токио-3. Прибывает новая техника и специалисты. Это не афишируется, но и особо не скрывается.

— Считаешь, мы можем схлестнуться с пиндосами или европейцами? — Леонид задумчиво закусил губу, — Господи, только бы не война...

— Не знаю, Лёнь. Может, с теми и другими. Может, с кем-то еще... — она даже задохнулась от своей тирады, — Я ничего не знаю, но я очень боюсь. Я не хочу тебя потерять! Я не хочу, остаться одна! — Почти выкрикнула Виктория, уткнувшись ему в грудь.

Юноша, вдруг переменившись в лице, крепче прижал к себе девушку и спрятал лицо в ее волосах.

— Что с тобой?

Она, чуть отстранившись, попыталась заглянуть ему в лицо, но Леонид не позволил ей этого. Он не хотел, чтобы она видела, появившиеся в его глазах слезы.

— Чертов... Уил, — тихо прошептал юноша, — Так... представилось вдруг...

* * *

В помещении начал распространяться резкий запах мочи.

Шульц словно бы со стороны смотрел на лежавшего с закатившимися глазами заведующего госпиталем, тот был без сознания.

— Вы не воспользовались вашим правом, — капитан убрал пистолет в кобуру, — Сержант, забирайте эту дрянь.

— Есть!

Двое бойцов легко подхватив бессознательное тело под мышки, потащили его к выходу. Шульц, и по-прежнему чему-то довольно улыбающийся Хенеске последовали за ними.

Уже спустившись с лестницы в холл, где у стойки регистратуры их ждал третий боец группы, капитан обернулся, услышав, как знакомый голос выкрикнул его имя:

— Нээ, Гюнтер!

Несколькими ступеньками выше стояла Сенкаге и смотрела на них.

Без уже ставшего привычным для молодого человека, собранного заколкой короткого хвостика, в белом халате, освещаемая со спины заглянувшим в окно лестничного пролета закатным солнцем, она выглядела еще более милой, чем раньше.

— Почему ты не сказал, что приедешь сегодня?

Молодой человек успел пожалеть, что не предупредил девушку о том, что не следует с ним сейчас заговаривать.

— Нээ. Тюу щите? Тюу щите йо?* — Требовательно закричала она.

Шульц попытался понять смысл сказанного ей, учитывая то, что он не знал японского, это было весьма бесперспективно.

Увидев его обескураженный взгляд, девушка весело рассмеялась и выкрикрикнув: "Тюу" — прыгнула к нему со ступенек.

Уже заваливаясь на выложенный кафелем пол, молодой человек почувствовал, как что-то мягкое и теплое коснулось его губ.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

* Ээй. Я тебя поцелую? Я тебя поцелую, да? (яп. фонет.)

20. Рассказ.

Хенеске рассказывал информационщику события вчерашнего вечера. Рассказывал с выражением, в лицах, с каким-то садистским удовольствием.

— Ну, не томи, дальше... — почти простонал Леонид, — Мне же инте-е-есно!..

— Командир наш так в роль вошел, что когда еще только через регистратуру проходили, девочка, которая там сидела, чуть под стойку от страха не спряталась, когда его лицо увидала. Он рукой, небрежно повел, второй боец в холле стоять остался... замер как статуя, ни лица, ни даже глаз за щитком не видно, страшный, словно робот какой-то, в своей амуниции. Стоит и стволом вокруг себя поводит...

— Блин... и почему я этого не видел... — с досадой прошептал Ненажный по-русски.

— Поднимаемся, по коридорам идем, бойцы за нами топают, персонал и больные, кто в коридорах оказался, только к стенам прижиматься успевают. Заходим в кабинет... — Хенеске сделал театральную паузу, и когда слушатель уже начал ерзать в кресле от нетерпения, продолжил. — Гюнтер и говорит, спокойно так, отстраненно: "По приказу командования особого военного округа Токио-3, вы арестованы...", достает пистолет, и... — Вильям снова сделал паузу, лукаво взглянув на юношу, — Добавляет: "Вы имеете право оказать сопротивление. Вы имеете право на смерть", а ствол заведующему в лоб при этом наводит...

— Нифига себе... — прошептал окончательно удивленный Леонид. — Но ведь майор приказал...

— Да нечего было там бояться, живым бы взяли, — отмахнулся рассказчик. — Этот так перетрусил, что в обморок свалился, обмочившись при этом.

— Ну, а дальше что было? — Ненажному не терпелось услышать всю историю до конца.

— Ну а дальше, бойцы его под руки подхватили и к машине поволокли, а мы следом за ними потопали... — рассмеялся Хенеске.

— Что, и это все?.. — Леонид явно был разочарован быстрым окончанием рассказа.

— А вот дальше... — понизив голос до шепота, с заговорщицкими интонациями, протянул американец. — Началось действительно самое интересное.

— Вилл! Я прошу тебя!

Гюнтер, понимавший, что если товарищ расскажет все, что случилось вчера в госпитале, ему не избежать подтрунивания, попытался остановить американца, но куда там...

Хенеске буквально наслаждался заинтересованным вниманием молодого товарища и растерянным взглядом сидевшего рядом командира.

— А вот дальше, девочка одна, в халатике белом, как нас на лестнице увидала, как закричит капитану, почему он не предупредил её, что приедет, а потом еще что-то по-японски...

— И что она закричала?

Любопытный взгляд Ненажного переметнулся с рассказчика на уже начавшего закипать Шульца, который молча сидел на своем рабочем месте и слушал, как Хенеске рассказывает о нем, как будто его тут нет.

— А я откуда знаю?!! — Вспылил Гюнтер.

— Неужели... — довольно протянул Вильям, — То-то, эта девочка потом тебе на шею прямо со ступенек бросилась...

— И что?.. — С лица молодого информационщика в этот момент можно было бы рисовать картину, иллюстрирующую крайнее изумление.

— Что-что? — Передразнил его интонации Хенеске, — Грохнулись оба на пол... — он мечтательно прикрыл глаза, словно пытаясь представить увиденное, перед мысленным взором, — Вот, кафельный пол, на нем лежит наш бравый капитан, причем взгляд у него при этом такой, знаешь... — Вильям на секунду запнулся, — Я даже не знал, что глаза могут быть такого размера. На нем сверху лежит эта девушка... и нежно так его целует...

— Блин... — снова простонал Ненажный, — И почему я этого не видел...

21. Шутки совести.

Шульц был в бешенстве.

Мало того, что над ним весь день, пусть и незлобно, посмеивались его же подчиненные.

Хенеске с Ненажным в обед поспорили, кто именно из них будет его шафером, однако, спор быстро зашел в тупик. Никто не желал уступать первенство другому. Причем категорические заявления самого Гюнтера, что никакой свадьбы нет, и не планируется, друзья уже в расчет не принимали.

Вильям предложил решить вопрос, бросив монету, и даже достал ее, но Леонид уперся, сказав, что с таким жуликом, как американец он жребий кидать отказывается. И в свою очередь предложил решить их спор при помощи пистолетов. Стрельбу, слава Богу, по мишеням назначили на ближайшую пятницу. Шульц, как основной виновник возникшего разногласия, был назначен арбитром.

Но когда Ненажный после окончания работы, с заговорщицким видом достав бутылку, предложил организовать маленький предсвадебный мальчишник — капитан уже не выдержал:

— НЕ-Е-ЕТ!!! Опять?!! Откуда ты ее все время берешь?!! Она у тебя когда-нибудь закончится?!! Ты о чем-нибудь еще можешь думать?!!

— Сколько экспрессии?.. — С нарочитым восхищением, выдохнул Хенеске.

— Казацкому роду нет переводу. — Прошептал юноша по-русски, неуловимым движением фокусника убирая бутылку с глаз, и с серьезным видом развалившись в кресле, сурово взглянул на командира. — Следствие, гражданин Шульц, интересует следующие вопросы: Как ее зовут? Давно ли, и как вы познакомились? И когда назначена свадьба?

На последней фразе, юноша не сумел сохранить серьезный тон и расхохотался, глядя на вытянувшееся лицо Гюнтера.

— Я тебя... сейчас... клоун... — прошипел офицер, глядя на самодовольную ухмылку информационщика, и уже сползшего в беззвучном смехе на пол американца.

В сердцах хлопнув дверью, капитан покинул кабинет.

* * *

Посчитав, что пешая прогулка сможет вернуть ему душевное спокойствие, молодой человек решил добираться домой пешком.

Когда, пройдя уже какое-то расстояние до дома, Гюнтер понял, что ожидаемого успокоения не наступает, он начал специально удлинять дорогу. Заходя в небольшие магазинчики или кафе, не для того чтобы что-то купить или выпить, а просто посмотреть на выложенный товар. Сворачивать на другие улицы и делать крюки, обходя вокруг домов или целых кварталов.

Вот уже около часа Гюнтер шел улицами вечернего Токико-3. Но спокойствие по-прежнему не приходило.

Молодой человек решил провести своеобразный внутренний сравнительный самоанализ, этакую ревизию своих чувств и ощущений.

Шагая по тротуару, он пытался сопоставить свое теперешнее беспокойство с теми чувствами, которые уже испытывал когда-то. Спустя какое-то время вспомнилось что-то похожее. Что-то из испытанного им совсем недавно. В его ощущениях многое напоминало чувство преследования.

Может быть, кто-то следит за ним?

Несмотря на то, что в последнее время террористы не предпринимали никаких акций в Токио-3, а может быть именно благодаря этому, всех сотрудников NERV постоянно предупреждали о необходимости сохранения бдительности. Гюнтер незаметно проверил скрытое под пиджаком оружие и нащупал в кармане брелок экстренной тревоги, в отличие от тревожных сигнализаторов, применявшихся в охране — его для срабатывания нужно было нажать.

Шульц не изменил выбранного стиля движения и по-прежнему продолжал петлять, обходя дома и дворы, которые попадались на встречу, но теперь он больше внимания уделял тому, что происходит вокруг.

Ничего подозрительного не обнаружилось, никто не шел за ним. Но чувство продолжало оставаться.

Гюнтер даже остановился и присел на скамейку в каком-то скверике, пытаясь понять, что же его беспокоит.

Скверик...

Небольшая дорожка, мощенная такими же бетонными плитами, как и большинство ее товарок в городе, несколько чахлых деревьев над головой, да одиноко стоящая скамейка. Чем-то похож на тот, в котором он разговаривал с Микото, только поменьше.

"Микото..."

Когда Гюнтер подумал о девушке, чувство беспокойства и какой-то безотчетной горечи, которое не давало ему покоя на протяжении всей дороги, вспыхнуло с новой силой.

Вспомнилось, как она тихо следовала за ним, готовая прийти на помощь, если ему это понадобится. Вспомнился позавчерашний разговор, она много чего рассказывала о себе, о своей жизни, работе...

Он даже решил для себя помочь ей, отбить слишком назойливого ухажера, а при этом...

При этом он записывал их разговор...

Записал... и передал руководству, хоть и в усеченном виде.

"Du bist Hure!!! Du bist ein schmutziger Schwein, Schultz!!!"*

Крик заметался между ближайшими домами и стих в начавшем темнеть небе. Одинокий прохожий, собиравшийся протии сквером, в котором сидел Гюнтер, повернул обратно. Видимо не решаясь пройти мимо него.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

* Непереводимая игра слов... Герой в крайне эмоциональной форме утверждает, что некий Шульц является падшей женщиной и грязным кабаном женского рода (нем. матерный).

22. Принадлежит тебе.

Шульц смотрел на девушку и не мог понять, почему она так улыбается.

Решив рассказать Сенкаге о том, что их прошлый разговор был записан, и именно эта запись послужила толчком к недавнему эффектному визиту службы безопасности NERV в городской госпиталь, офицер ожидал какой угодно реакции, но только не этой ласковой улыбки.

— Любой ценой защитить слабого... — продолжая улыбаться, девушка взяла его левую руку, тонкие пальчики нежно погладили уже едва заметные, идущие от костяшек пальцев к запястью, полоски шрамов. — Ценой себя... ценой своей крови. Ты, наверное, всегда был таким?.. Я умерла в тот день, как умерли те, кто ехал во встречном поезде, потому что там не оказалось тебя. — Тихий вздох, и ее пальцы касаются щеки, уже совершенно ничего не понимающего Гюнтера. — Я родилась в тот день, потому что ты появился, как самурай из сказки. В тот день... — Микото вздохнула, на секунду умолкнув, — в тот день, когда пришел Ангел...

* * *

Обычный вагон городского монорельса.

Кто видел хотя бы один вагон метро или подобного ему городского транспорта, тому нет необходимости что-то описывать, можно сказать, что он видел их все.

Обычный день большого многонационального города.

Кто-то едет на работу или с работы, кто-то учиться, кто за покупками или еще по каким-либо делам.

Полный с заметной лысиной пожилой японец, читает газету. Стайка молодежи оккупировала сразу два сиденья, и оживленно обсуждает какого-то "старого пердуна Такахаши". Рядом женщина, со скучающим видом смотрит в окно, придерживая одной рукой, стоящую на полу сумку с продуктами. Напротив нее дремлет, прикрыв глаза, одетый как офисный клерк светловолосый европеец. У двери стоит юноша. Он вставил в уши наушники плеера и притопывает в такт слышимой только ему музыки. В дальнем конце вагона о чем-то шумно спорят несколько школьников.

Поезд останавливается на очередной станции.

Кто-то уже приехал и выходит на перрон, кто-то только заходит, чтобы добраться до нужного ему места.

Дремавший мужчина вздрагивает и, недовольно поморщившись, достав из внутреннего кармана пиджака сотовый телефон, читает полученное сообщение.

В это время с шипением двери вагона закрываются, и состав трогается, медленно набирая скорость.

Внезапно побледневший европеец бросается к двери и резко рвет ручку экстренной остановки. Начавшийся было перестук колес, сменяется свистом выпускаемого воздуха и не успевший отойти от платформы поезд, с резким толчком замирает на месте.

Молодой человек пытается разжать двери. Безуспешно. Быстрым движением он выхватывает откуда-то угловатый пистолет и, размахнувшись, бьет рукояткой по стеклу, защищающему устройство аварийного открытия. Обрезаясь о края осколков, мужчина утапливает кнопку, двери открываются, и он выскакивает на платформу.

К открывшимся дверям, внезапно остановленного состава направился одетый в синюю униформу дежурный по станции.

Железнодорожник бубнит в микрофон висящего на плече мегафона, и его голос разносится над платформой: "Внимание! Сохраняйте, пожалуйста, спокойствие".

Быстро сказав несколько слов дежурному и показав белый четырехугольник удостоверения, чем-то похожий на крупную визитную карточку, молодой человек выхватывает у него мегафон. Но тот, видимо, не против такого бесцеремонного обращения, сразу переменившись в лице, железнодорожник коротким жестом вскидывает руку к фуражке и бегом устремляется к голове, состава.

Над платформой уже разносится, усиленная громкоговорителем, уверенная речь, больше характерная для военного, каковым этот мужчина, еще совсем недавно не выглядел: "Внимание! Официальное объявление NERV! В связи с чрезвычайной ситуацией сейчас будет объявлена эвакуация. Просьба — сохраняя спокойствие, проследовать к расположенному под станцией убежищу".

Видимо дежурный уже добежал до кабины машиниста, словно по команде, хотя почему словно, сразу все двери состава открылись. Из них под скороговорку оповещения, просящего срочно покинуть вагоны, появляются первые пассажиры.

Удивленные, обескураженные, испуганные взгляды еще ничего не понимающих людей останавливаются на нарушителе всеобщего спокойствия, но он этого словно не замечает, как не замечает капающей с пальцев на бетон платформы крови. Уверенный голос продолжает звучать над станцией: "Внимание! Это не учения!! Всем немедленно проследовать к убежищу!!!"

Недовольный, медлительностью окружающих, мужчина стреляет в воздух и переходит на крик: "ТУТ ОПАСНО! БЫСТРО В УБЕЖИЩЕ!!!!"

Через секунду над городом повисает многоголосый и протяжный вой тревожных серен...

* * *

Широко распахнутые карие глаза, почти у самого лица. Быстрый, тихий шепот:

— Сколько я искала, заглядывая в лица встречных, в надежде увидеть тебя? Как была счастлива, когда встретила, здесь, на этой вот улице. И теперь, ты говоришь, что предал меня?..

— Но... я...

— Когда ты извиняешься, мне становится больно, ведь я люблю тебя. — Микото обняла его, — никогда не извиняйся передо мной. Потому что с того дня моя жизнь принадлежит тебе...

— Но... я...

— Я ничего не жду и не прошу, мне достаточно того, что ты просто есть... и того что ты именно такой...

Сенкаге теснее прижалась к нему, и Гюнтер почувствовал прикосновение ее губ.

Долгий миг поцелуя...

Через секунду девушка уже скрылась за дверью подъезда, а оставшийся стоять подобно соляному столбу Шульц, еще долго не мог прийти в себя.

23. Будни.

— Конечно, в жизни всякое случалось, — капитан оторвался от изучения таблицы, выведенной на экран компьютера, — Но чтобы так просто и бесхитростно...

— Вот, дура-а-ак, — тихонько протянул Ненажный, продолжая работу.

— Ну-ка повтори, что ты сейчас сказал, — прошипел сквозь зубы Шульц.

— И повторю, я сказал, что ты дурак!

— А если я сейчас встану и дам тебе в морду? — С нарочито скучающим видом поинтересовался обидевшийся Гюнтер.

— Совсем ты не любишь подчиненных, капитан. — Леонид продолжил ехидным тоном, не отрывая взгляда от монитора, — Своих людей нужно любить, холить, лелеять, а ты сразу — в морду...

— Сейчас он кого-то полюбит... — хохотнув, заметил со своего места Хенеске, — Некоторых, в особо извращенной форме...

— И ты Брут?.. — Горестно вздохнул информационщик.

— Не меняй тему. — Шульц почувствовал, что начинает злиться на товарища, — Где ты видишь дурость?..

— Где-где? В этой, самой... точно, в Караганде.

— А все-таки?

— Вот скажи, командир, может, она тебе неприятна?

— Я бы такого не сказал... — задумчиво протянул Гюнтер.

— Так может, она тебе нравится? — Леонид продолжал настаивать.

— ДА! Нравится. — Жестко ответил, окончательно разозленный подначками товарищей, Шульц.

— Тогда какого черта, тебе еще нужно? — Юноша вскочил и, быстро подойдя к чайнику, налил себе чая, — Ведь это же счастье, Гюнтер, СЧАСТЬЕ! Когда у тебя есть кто-то, кто тебя так БЕСХИТРОСТНО любит!

— Кто бы говорил, расчетливый ты наш... — Шульц попытался перевести разговор в шутку, видя, как молодой товарищ разошелся.

— Может быть уже завтра кто-то из вас, или вы оба погибнете. Так неужели она... или ты, недостойны хотя бы маленькой крупинки простого человеческого счастья — быть с любимым человеком? К чему все эти сомнения?!. Зачем мучить её и себя? — Леонид устало плюхнулся в кресло и махнул рукой, — А ну тебя, дурака...

Пытаясь прервать установившуюся после гневной тирады молодого человека неловкую тишину, Шульц обратился к подчиненным:

— Кто последнюю американскую поставку проверял? Господа из ACP там на этот раз не отметились?

— Тебе теперь везде след "акапеников" мерещиться будет? — Вильям оторвался от монитора и, потянувшись, вопросительно взглянул на немца.

— Везде. — Шульц назидательно указал пальцем на потолок, — как говорит наш русский друг, береженного свои боги берегут, да и чужие стараются не связываться.

— Я проверял, — устало вздохнул Хенеске и продолжил нарочито официальным тоном, — Следов интересующей вас компании в данной поставке не обнаружено... — Он зло ухмыльнулся, — Есть у меня один должник, в штатах остался, так я его на эту тему перенацелил. Не бойся командир, если эти "господа" где отметятся, нам сообщат...

— Ага, три зеленых свистка в зенит... — пробурчал себе под нос Ненажный.

24. Дома.

Хлопок закрываемой двери в тишине квартиры прозвучал неестественно громко.

Стандартное однокомнатное служебное жилье, мало чем отличающееся от множества других, таких же. Сколько их пришлось повидать за прошедшие годы.

Пакет с продуктами небрежно брошен на кухонный стол.

Пиджак, брюки и ременная портупея с кобурой скрытого ношения отправились на высокую спинку стула, рубашка с галстуком на плечики в шкаф. Конечно, правильнее было бы убрать оружие в небольшой железный шкафчик, прикрученный к стене в углу комнаты, но из всех правил бывают исключения, некоторые дописываются уже значительно позже самой жизнью.

Шульц за годы службы успел узнать, что далеко не все инструкции нужно слепо соблюдать. Оружие всегда должно быть готовым к стрельбе, и оно должно быть под рукой. Плевать, что по этому поводу придумали и утвердили в своих директивах "лампасы", для того чтобы отвечать перед всевозможными комиссиями нужно, в первую очередь, оставаться живым.

Переодевшись в домашнюю одежду, синие спортивные брюки и футболку, молодой человек тщательно умылся и вполне довольный собой принялся разбирать покупки.

Как всегда немного. Почти неизменный набор продуктов, покупаемый на протяжении всех последних лет.

Яйца и сыр занимают положенное место в холодильнике, следом туда же отправляются овощи и зелень, булка хлеба в хлебницу, три бутылки минеральной воды прямо на рабочий стол рядом с ноутбуком.

Пока компьютер, пискнув, трещит жестким диском, перетряхивая папки и файлы на предмет готовности к работе, можно организовать себе быстрый ужин.

Готовить что-то основательное нет никакого желания, но многолетняя привычка делает свое дело. Через десяток минут ужин готов. Яичница, бутерброд с сыром да изрезанная мелкими ломтиками свекла с луком, все это дополняется чашкой крепкого кофе.

"Значит, три зеленых свистка в зенит?.."

Попутно с поеданием нехитрого ужина Шульц запустил на компьютере принесенный файл с рабочими таблицами реестров.

Хенеске хороший человек, надежный товарищ и весьма опытный специалист, но как любил говаривать бывший руководитель Гюнтера: "У нас нет должности "хороший человек".

Хенеске был американцем, и тут уже не важно, сам ли он начнет играть против них, или кто-то будет использовать его в темную, но если дело касалось американцев — проделанная им работа нуждалась в дополнительной проверке.

Веерный и многоступенчатый анализ — это было незыблемым правилом службы. Шульц знал, что точно также его действия подвергаются перекрестной проверке, и совершенно не обижался на это — жить хотелось всем.

Позабавили обнаруженные в разделе кабельной продукции примечания: "Шульц, обрати внимание! Объемы — опт, цена — розница!", "Точно-точно! Обычно, это называют откатом..."

Мужчина тихонько хохотнул: "Взрослые люди, а дурачатся как дети, честное слово. Ладно, возьмем на заметку..."

Замечание Вильяма, о перенаправлении работы какого-то своего корреспондента на деятельность сторонних контрагентов, заслуживает дополнительного внимания.

"Только подстраховаться со своей стороны нужно будет, обязательно".

Его бывший руководитель любил еще говорить, что из "пятого комитета" не уходят, поэтому Гюнтер подготовил и отправил письмо по адресу, с которым он не связывался с самого своего перевода в Токио-3. Теперь можно быть уверенным, что люди, в чьей компетенции решение подобных вопросов, уделят его задаче дополнительное внимание и в Берлине, да что греха таить и во многих других частях Мира.

Молодой человек, прикрыв уставшие глаза, молча раскачивался на стуле перед освещающим темную комнату экраном ноутбука. Работа на сегодня была закончена, пора было ложиться спать.

Неожиданно ему показалось, что он не один.

Тихие шаги за спиной.

Сознание лихорадочно забило тревогу, но все тело словно сковал какой-то столбняк. Рука медленно, слишком медленно, словно преодолевая сопротивление субстанции более плотной, чем воздух, потянулась к кобуре.

Что-то легкое легло ему на плечи...

Руки?..

Кто-то обнял его сзади...

И знакомый голос прошептал у самого уха: "Все работаешь? Иди спать, а то завтра на службу проспишь..."

В этот момент рука, наконец, достигла кобуры, но найдя вместо неё всего лишь воздух, продолжила движение. Как продолжило движение и все тело...

Ощутимо приложившись лбом об край стола, Гюнтер свалился со стула на пол.

Поняв, что ухитрился заснуть сидя за столом, чего с ним уже давно не случалось, капитан с кряхтением поднялся. Пройдя в санузел, молодой человек умылся и хмуро уставился на сое отражение в зеркале, разглядывая начавшую наливаться на лбу шишку.

Плечи еще хранили тепло её рук, пусть это было только во сне, но как-то слишком ярко для сна. Шульц обхватил сам себя руками, словно пытаясь еще немного удержать это ощущение.

Давно он уже не видел таких снов...

Неутешительная мысль основательно утвердилась в сознании:

"Дурак... Да?"

24,5. Special-ep.

Ретроспектива Самсиил. Спустя какое-то время...

* * *

На ковре.

* * *

Просторный кабинет заместителя командующего головным управлением NERV.

Фуюцки хмуро переводит взгляд с сидящего напротив него офицера второго отдела на распечатку аналитической справки, которую он только что закончил читать:

— Такамити, в данном вопросе не должно быть никаких сомнений, вы абсолютно уверены?

— Заключение технической службы весьма не двусмысленное. Особый и экономический отделы сумели отследить всю цепочку поставки, они пришли к такому же выводу...

— Неужели, вся партия?..

— Выходит, что так... — майор грустно улыбнулся, — Одно радует, что еще не везде эти системы успели установить.

— Значит... Диверсия? Эти люди в своем уме? Как они могли пойти на подобный шаг...

— Наше мнение такое...

— У кого еще, кроме вас, сложилось такое же мнение? — В прищуренных глазах заместителя командующего появилась задумчивость.

— Однозначно у технарей, они начинку видели своими глазами, и у контрразведки. Остальные считают, что это просто вышедшее из строя старье, которое нам всучили под видом новых систем.

— Такамити, никакая другая версия, кроме старья, звучать не должна! — Фуюцки отложил справку в сторону, — Техники — не ваша забота, но мы не должны допустить слухов и лишнего ажиотажа среди персонала и населения города.

— За своих людей, я могу поручиться головой.

— Это хорошо... — Козо пристально посмотрел в глаза майору, и в его голосе появился не свойственный этому спокойному, пожилому человеку холод, — Всех, кто принимал участие нужно негласно поощрить, подготовьте наградные листы; того кто допустил приемку этих систем... — он, на секунду умолкнув, недовольно поморщился, — Изъять. Немедленно. Раскрутите его по полной, потом устраните.

— Есть.

На лице начальника специального сектора второго отдела не дрогнул ни один мускул. Майору было не впервой получать подобные приказы, некоторые из них ему приходилось выполнять лично.

— Еще, негласно сориентируйте ваших людей. Пусть что хотят, делают, но я больше не должен видеть ACP среди наших поставщиков. Мы не будем повторять прошлых ошибок...

Такамити кивнул, поняв, что руководитель не ждет от него никакого ответа. Козо просто размышляет вслух. Возможно, отрабатывает фразы для дальнейшего доклада командующему. В присутствии некоторых своих подчиненных он позволял себе такое.

— Ну, раз понятно, тогда можете быть свободны, майор...

Фуюцки взял распечатку и сделал вид, что вновь перечитывает ее.

Когда за посетителем закрылась дверь, пожилой мужчина сложил листы справки вместе с заключениями технической службы и таблицами аналитиков, выдохнул и, ткнув какую-то кнопку на столе, быстро проговорил:

— Гендо, ты у себя? Нам нужно поговорить, это не пустяк...

Через секунду в тишине кабинета раздался голос командующего:

— Приходи. Жду.