— Потому, что он мой хозяин. — Брезгливо сморщившись, фактически выплюнул Грем. — Его защищает заклятие на нашей крови. Иначе я давно был бы свободен.
Я побоялась задать вслух вопрос, который пришел мне на ум — останется ли Мэд в живых, после того, как распадется эта связь? Нас с магом связывало то, что Рошшер держал нас возле себя, как собачек. И даже не пытался сделать вид, что у нас есть выбор или право голоса. Я понимала, что уговорить бывшего мужа мне уже не удастся, ведь он даже начал избегать меня! Он просто закроет нас в этом имении и будет приезжать, в лучшем случае, раз в пол года. Я поняла это настолько ясно и четко, стоило лишь посмотреть на ситуацию с позиции Грема. Он тоже невольник и, как и я, мечтает изменить положение дел.
Но сама идея заговора будоражила кровь. Еще бы, провести всесильного Рошшера с его папашей прямо у них под носом! Одним таким приключением можно с лихвой окупить все, что случилось со мной на Эллионоре, по их вине или с прямым участием.
— Времени у нас, чтобы взять кровь, практически нет. — Вернул меня из размышлений маг, прожигая насквозь своим проницательным взглядом. — Так что ты ответишь?
— Скажи Грем, какую ты отвел мне роль? Потому как я врят ли сумею убить его... — Честно призналась я.
— Это право тебе и не принадлежит. — Усмехнулся Грем. — Ты лишь поможешь мне добраться до моих братьев.
Эта недосказанность и туманность изречений вывели меня из равновесия за доли секунды.
— Не жми подробности, рассказывай! Я хочу знать, во что именно ты хочешь меня втянуть! В конце концов, я же имею на это право!
— Моих братьев, с долей крови нашего владыки, постигла неудача 2 сириона назад. — Вздохнув, начал наконец рассказывать маг. — Мы были плохо организованны в начале пути и люди сумели отловить тех из нас, кто мог быть предводителем, используя наших же собратьев для поиска. Те, кто не погиб, стали рабами, по воле Зерона. Служители его храмов не гнушались ничем для достижения цели.
— Почему же Аверон покинул вас? — Только после его слов, я вспомнила, что именно владыка нижнего мира благоволит магам. Ведь Левкин папашка тоже действовал с подобной поддержкой. Все, что я благополучно забывала 2 года, вновь всплывало в памяти, словно только и ждало удобного случая.
— Наш владыка не покидал нас! — Горячо оспорил Грем, прожигая меня насквозь недовольным взглядом. Зацепила правда, но спорить с ним я не собиралась — каждый думает так, как ему удобней. — Я сам виноват в своем рабстве. Сам все и исправлю!
— То есть мне предстоит лишь доставить тебя к твоим братьям, так? — Решив не углубляться в бессмысленный диспут, уточнила я. — Но как ты освободишься от Рошшера?
Губы мага расплылись в широкой, самодовольной улыбке, от которой у меня побежал мороз по коже.
— Поменяю хозяина. — Смакуя каждое слово, ответил он. Разве что ручки в предвкушении не потер.
— Грем, я не понимаю! — Призналась я, стараясь не зацикливаться на жутковатых ощущениях, возникающий при виде мечтательного выражения лица мага. — Как ты собрался это сделать, если предыдущий хозяин еще жив?
— Я чувствую связь между вами. — Приблизив ко мне лицо, тихо поведал Грем. — Ее разрывали наспех и не закончили начатое. — И, предупредив мой вопрос, добавил. — Благословение Зерона, благодаря которому ты по-прежнему являешься Рошшеру женой. Поэтому Зерон отказывает ему в детях, в будущем браке с представительницей рода Де' Троваль.
— Ты же ему об этом не сказал? — Скорее утвердительно, нежели вопросительно, произнесла я. Эта новость вышибла воздух из легких не хуже удара поддых.
— Не сказал. — Подтвердил маг. — И я имею для молчания весомое основание.
Мысли разбредались по разным углам черепной коробки, не желая сойтись воедино. Мне было ясно лишь то, что Грем желает поменять хозяина на более сговорчивого и не пожалеет для выполнения своего плана сил и средств. Более того, я даже не представляла, где он собирается такого хозяина найти. На данный момент он нужен мне настолько же, насколько я ему, так чего сомневаться?!
— Ты совсем не оставил мне времени на размышления. Признавайся, успел все решить как только мы появились в доме Рошшеров? — Грустно усмехнулась я, а маг лишь коротко кивнул. Да и кто я такая, чтобы осуждать за молчание, которое подарило ему шанс на свободу?! На его месте я поступила бы точно так же.
— Ладно. — Потирая замершие ладони, я решила перейти к деталям, пока челюсть еще открывалась. — Как мы это сделаем?
— Мне нужна лишь его кровь. — Глаза Грема сверкнули в темноте. — Нужно успеть достать ее, пока он не уехал обратно в столицу. Мы проведем обряд в их имении.
— Мне надо подумать, как это сделать. — Остудила я его пыл. — Не могу же я просто подойти и резануть ни с того, ни с сего! Надо как-нибудь аккуратненько...
— У тебя нет времени на размышления, если ты все еще сомневаешься. — Усмехнулся Грем, легко почуяв мою нерешительность. — Ты в том же положении, что и я. С единственной разницей — я один. Чтобы ты не сомневалась, я могу в красках описать, что вас тут ждет...
— Нет необходимости. — Отмахнулась я. — Я не сомневаюсь в действиях, я пытаюсь предугадать последствия. Какой бы он ни был гад, мне не нужна его смерть, а ты ведь этого добиваешься?
— Мне нужна свобода. — Чеканя каждое слово, ответил маг. — Если для этого потребуется пролить кровь, то я готов.
— Ты можешь обещать мне, что он не умрет? — Требовательно заявила я, заглянув в глаза магу. — Для меня это важно! Одно дело обмануть и совсем другое убить....
— Ты так привязана к нему? — Прищурился Грем, разглядывая меня в упор. — Ведь он же лишил тебя права слова, принудил к браку, а теперь еще и манипулирует с помощью ребенка...
— Я не мазохист, если ты об этом. — Усмехнулась я. — Но его смерть мне не нужна. Либо ты мне обещаешь его не трогать, либо мы оба благополучно забываем об этом разговоре. Ну так как?
Маг колебался, пытаясь видимо переубедить меня силой взгляда. Когда не получилось, тяжело вздохнул и кивнул.
— Хорошо. Пусть живет. Но ты еще не раз вспомнишь мое предложение.
— Главное, что к этому моменту моя дочь будет в безопасности, дома. — Беспечно отмахнулась я. Сама не знаю, почему вопрос жизни Рошшера стал для меня таким категоричным. Ведь все, что нас связывало осталось там, три года назад. Теперь у него другой долг и иные приоритеты, в которые мы с Даринкой ну никак не вписываемся. — Он конечно упрямый, как осел, но я думаю, что для повода к убийству этого недостаточно.
— А я думаю, что ты любишь его. — Ехидно заметил маг, явно веселясь над моим замешательством.
— Ну что, давай подведем итог нашего мини совещания. — Решительно перевела я тему, пока не пришлось сознаваться в том, в чем не призналась бы даже самой себе. — Я добываю кровь Рошшера, мы добираемся до имения и ты отправляешь мою дочь и брата домой. Взамен, я помогаю тебе добраться до твоих сородичей. Что я упустила? И вернешь ли ты меня после всего домой?
— Ну, если коротко, то ты ничего не упустила. — Улыбнулся маг, сверкнув в темноте горящими глазами. — Ты поможешь мне обрести свободу и я отправлю тебя в твой мир.
— Пусть будет так. — Я протянула ему руку, в знак достижения договоренности, но маг неожиданно напрягся, озираясь по сторонам. — Грем, что происходит? — Но вместо ответа маг вдруг...растворился! Самым натуральным образом. Там, где он стоял секунду назад теперь лишь едва заметно колыхался воздух.
Я растеряно огляделась и плюнув, решила уже возвращаться в комнату, как в дверном проеме появился Мэд, собственной персоной. Хм, зато теперь стало ясно, что заставило мага столь стремительно ретироваться...
Сглотнув, я хотела было пройти мимо, но Мэдсток остановил меня, схватив за руку.
— Что ты тут делаешь?
Из меня едва не вырвались едкие слова о ночных свиданиях, но я решила не подливать масло в огонь и лишь скривилась, вырвав руку из захвата.
— Покурить вышла. — Задрав подбородок, не моргнув солгала я.
— А где же твои палочки? — Скрестив руки на груди, с насмешкой спросил бывший муженек.
Его тон поднял во мне волну злости, удержать которую я просто не успела.
— А вот забыла, представь себе! — Разведя руки в стороны, прошипела я. — Памяти нет — вышла покурить, а сигареты забыла! С женщинами в моем возрасте и не такое случается.
Мне с огромным запозданием пришло в голову, что можно было просто сослаться на нужду, благодаря которой в этом мире надлежит выходить на улицу. Но, умная мысля приходит опосля....
Разозлившись на собственный кретинизм, я вспыхнула и хотела было протиснуться мимо, но Мэд вдруг поймал меня за руки и прижал к стене. Его глаза были на одном уровне с моими и в них, в свете звезд, я видела пожар, отблески которого тлели наравне с моим.
— Я скучал по тебе. — Тихо, но отчетливо произнес он.
От простых, но таких долгожданных слов, у меня вдруг заныло в груди. Я ясно поняла в этот момент, что лишить его жизни не смогу ни под каким соусом. Но ирония заключена в том, что решение о предательстве я приняла практически без размышлений и внутренних терзаний.
— Мы можем по прежнему скучать порознь. — Осторожно произнесла я, не пытаясь высвободиться. Черт, мне хотелось стоять рядом с ним вот так вечность. Или чуточку больше.
— Значит ли это, что ты тоже по мне скучала? — Усмехнулся он, не мигая глядя мне в глаза.
— А какой от этого толк, Мэд? — Я пошевелила руками, но он не торопился их отпускать. — Что тебе теперь от моих чувств? Ты скоро женишься....
Ответа я так и не дождалась, потому как он придвинулся еще ближе и с яростью впился в мои губы, словно силой принуждая ответить, сознаться.
Я чувствовала, как неистово колотиться его сердце, как горит тело — моя реакция была идентичной. Мне хотелось большего и память услужливо подсунула нашу ночь, словно это было вчера.
— Я буду приезжать в имение. — Прошептал вдруг Мэдсток мне на ухо. — Ты ни в чем не будешь нуждаться...
Меня словно из ведра окатили ледяной водой и под напрягшись, я силой оттолкнула его. Как же это унизительно!
— Так найди себе для этого достойную содержанку! — Прошипела я, выставив руку вперед. — А меня оставь в покое!
Желание огреть его по голове чем-нибудь тяжелым стало слишком навязчивым и я не придумала ничего лучше, чем удалиться. У меня было явственное ощущение, словно меня облили помоями.
Этот маленький пинок по самолюбию привел меня в чувство и живо напомнил мне о положении, на котором я теперь нахожусь. Я-то, дура, подумала, что он исключительно из-за дочери везет нас в это имение, а он оказывается подумал, что из меня можно сделать содержанку, которая будет от радости зайчиком прыгать по всему Паршату, когда господин Рошшер изволит наведаться. М-да, плохо он меня знает. Или делает вид, заставляя признавать его положение. Вот тебе, Элечка, и муженек 'без титула, без положения, без имений'! Хотя, очень скоро это будет уже чужой муж. А мне стоит больше думать о ребенке, оставив собственные терзания в области прилегающей к пояснице.
8.
Утро началось с насморка, причем у всех троих — у меня, Левки и Даринки. Но если для нас с братцем это дело привычное, то для ребенка это был сигнал к началу простуды. Сказать, что я была зла — ничего не сказать. Мне много чего хотелось сказать и сделать, но пришлось не единожды напомнить себе, что все это временно. Совсем скоро я отправлю ребенка обратно, в мир, где царит цивилизация.
Мне не было страшно оставаться здесь в одиночестве, куда страшнее думать постоянно — как они там? Я ни разу за все 2 года не оставляла собственного ребенка и мысли о том, что так нужно, ни черта не успокаивали. В конце концов, я хочу для Даринки счастья, которое недоступно для нас на Эллионоре в связи отсутствием прав. Казалось бы, чего тут терзаться, когда решение принято? Тем более, если тебя буквально вынуждают на такие меры....
Левке я пока ничего не рассказала, потому, что рядом постоянно были лишние уши. Братец же, в силу незнания относительно моих планов, в голос сокрушался о чьем-то эгоизме, из-за которого приходится тащиться хрен знает куда и, собственно, зачем?! Рошшер в ответ делал вид, что он глухой от рождения. Мне даже в какой-то момент стало интересно, сколь широко распространяется это терпение?
Уныло ковыряя кашу, сваренную собственноручно, я пыталась накормить Даринку, но съедала она одну ложку из трех. Что не удивительно, ведь потеря аппетита главный спутник слабости, предвещающей простуду. Благо, у меня с собой ее лекарства! Без этих маленьких атрибутов 21 века я порвала бы Рошшера как тряпку. Причем еще там, в столице.
Хозяин заведения, бледный и пришибленный после вчерашней порки, старался не попадаться лишний раз на глаза. А вот с его женушкой произошли удивительные метаморфозы — она лебезила передо мной, (пытаясь, очевидно, хоть как-то показать признательность за вчерашнее вмешательство) старательно пряча глаза. Подозреваю, что делала она это исключительно для того, чтобы я не увидела в этих самых глазах ненависть, которую буквально чувствовала кожей. Удивительный народец....
Но мне было плевать практически на все, за исключением самочувствия дочери. Я носилась с ней все утро подобно курице наседки, окружая заботой. Словно компенсировала тот факт, что совсем скоро нам предстояло расстаться на неопределенный срок. Этой мысли я даже не позволила развиться, задавив в зародыше. У меня еще будет время на сожаления.
Резкий окрик и последующее гневное шипение, отвлекли меня от тяжких дум и подняв голову, я посмотрела на Рошшера, который стряхивал руку над полом. Кажется, порезался. Обо что умудрился?
Покачав головой, я кинула на стол перед ним пару одноразовых салфеток.
— Это еще зачем? — Сверкнув глазами, приподнял вопросительно бровь Мэд.
— Затем, чтобы ты вытер кровь и не пугал мне ребенка. — Возвращаясь к прерванному занятию, пожала я плечами. — Они не заразные, не беспокойся.
Краем глаза я видела, как он недоверчиво рассматривал бумажные салфетки, но все же вытер руку. Затем кинул в уголок, откуда толстуха поспешила их убрать.
Я старалась не выдавать своего беспокойства, продолжая уговаривать ребенка съесть еще хотя бы ложку. Во мне безусловно умерла великая актриса, но в данной ситуации ждать оваций моему таланту было себе дороже.
Когда с завтраком было покончено, все стали собираться в дорогу. А точнее, Рошшер и сопровождение ждали нас троих, пока мы оденемся и соизволим спуститься.
— На улице уже дождь начинается. — Брюзгливо поведал Левка, поднимая щенка на руки. — Когда мы уже доберемся до места ссылки?
— Обещано было сегодня. — Не отрываясь от процесса одевания ребенка, ответила я. Даринка на удивление безропотно позволяла мне одеть ее в комбинезон, стола молча, на манер манекена. Еще ни разу за все 2 года такого не было и я лишний раз убедилась в правильности своего решения. Этот мир убивал моего ребенка, медленно и планомерно.
Наконец, мы спустились вниз — я несла на руках Даринку, Левка щенка и нашу сумку с вещами. Женушка хозяина рассыпалась в благодарностях и пихала мне сверток с едой в дорогу. Я знала, что есть мы этого не будем, но все равно взяла и мы вышли на улицу, где нас встретил бойкий осенний дождик.
