Фламенко - танец огня

— Тогда давайте устроимся в моем кабинете — улыбнулся хозяин.

После этого неизбежного вступления — 'Жак' отдал должное профессионализму резидента, всегда мог заявиться совершенно неожиданный посетитель, так что необходимость тщательно играть свои роли присутствовала — разведчики прошли в кабинет хозяина кафе.

Пабло, не тратя времени зря, молча создал требуемый антураж — он открыл вино и разлил его по стаканам. Затем извлек из шкафчика для бумаг набор схем — и за полчаса подробно растолковал все особенности двух вариантов экспроприации. В принципе, они были почти равноценны — в обоих случаях речь шла примерно о полумиллионе песет, что было очень неплохим кушем, вполне позволяющем произвести неизгладимое впечатление на мальчишек, и, тем самым, перейти ко второй фазе операции.

— Что с техническим обеспечением? — спросил Мишель.

— Оружие, взрывчатка, гранаты — все готово — ответил хозяин кафе. — А вот с обеспечением эвакуации Вашей группы, помимо автомобильного, железнодорожного и воздушного путей, мы подготовили еще один вариант, который я и хочу Вам предложить.

— В чем он заключается? — спросил 'Жак'.

— Как Вы знаете, через Мадрид протекает река Мансанарес — начал Пабло. — Река небольшая, особого значения не имеет — там есть рыбаки, ходят небольшие баркасы с грузами в близлежащие городки и деревни. Но, на не столь уж великом отдалении от Мадрида, и сотни километров нет, она впадает в куда более солидную реку Харама. У нас есть товарищ, который владел речным суденышком, которое можно назвать маленькой баржей — раньше он занимался тем, что развозил товары по лавкам в селения, находящиеся на берегах этой реки. Несколько лет назад мы ему немного помогли, дав прямой выход на баскских контрабандистов и денег, чтобы он купил себе баржу посолиднее, а то его недоразумение разваливалось на глазах.

— Кроме этого, мы дали ему и добрый совет, заключавшийся в том, что ему стоит расширить сферу своей деятельности, распространив ее и на бассейн реки Тахо. Дело в том, что эта река — в Португалии ее называют Тежу — протекает и по территории Испании, и по территории Португалии. Достаточно сказать, что она протекает через Толедо и впадает в Атлантику в бухте Мар-да-Палья, на берегах которой находится Лиссабон.

— Конечно, до самого последнего времени его деятельность ограничивалась только Испанией, поскольку в Португалии хватало своих мастеров беспошлинного ввоза товаров. Но, с приходом к власти сеньора Салазара ситуация изменилась — сейчас ввезти через лиссабонский порт что-то незадекларированное весьма сложно, а, в значительных количествах — почти невозможно. Но, потребность в недорогих и доброкачественных товарах, скажем, у небогатых крестьян из провинции Алентежу осталась прежней. Кроме этого, сеньор министр финансов ввел весьма существенные вывозные пошлины на ряд товаров — например, на гордость наших соседей, марочные вина из Порту.

— Я так понимаю, выстроить непроницаемый заслон на реке сеньор Салазар не успел? — улыбнулся 'Жак'.

— Увы, у него довольно мало по-настоящему преданных людей — а жалованье полицейских и таможенников прискорбно невелико — ответно улыбнулся Пабло. — В конце концов, кому будет хуже, если крестьяне смогут купить отрез английского сукна на воскресный костюм или продать десяток-другой ящиков портвейна пятилетней выдержки? Это ведь не коммунистическая или анархистская пропаганда, не так ли?

Парочка весело переглянулась — репутация честного контрабандиста, прикормившего местных стражей порядка, позволяла в нужный момент перевезти куда более важные вещи, чем несколько тюков с агитационными брошюрками. Или — не только вещи, но и людей. Ведь никто не будет усердствовать, обыскивая баржу давно известного всем честного торговца, исправно платящего положенную мзду. Так было куда надежнее, чем пытаться выстроить сугубо политический канал — да и обходилось не в пример дешевле.

— В общем, компаньеро может заранее перевезти в окрестности Лиссабона оружие и снаряжение, необходимое Вам для второй фазы операции и спрятать его там. Если же Вы выберете этот вариант эксфильтрации из Мадрида, то, он может подождать Вашу группу на Хараме — закончил Пабло.

— У него на судне есть тайники, в которых укроется четыре человека? — деловито спросил Мишель.

— Да, ему доводилось вывозить из Португалии четверых товарищей, которым грозил арест — ответил хозяин кафе.

— Хорошо — тогда какое у него расписание? — поинтересовался 'Жак'.

— Вскоре он пойдет в очередной рейс — примерно через неделю он будет проходить недалеко от Мадрида, в целом же рейсы занимают у него пять недель — ответил Пабло.

— То есть, чтобы не привлекать внимания, операцию надо проводить через шесть недель — констатировал Мишель. — Значит, работаем в первой половине августа?

— Окончательное решение принимать Вам — пожал плечами резидент. — Но, это далеко не худший вариант, поскольку можно будет сократить промежуток между фазами операции до минимума, тем самым снижая вероятность непредвиденных случайностей. Да и сопляки все время будут у Вас на глазах, так что возможности учудить что-то у них не будет.

— Хорошо — принимаем этот вариант в качестве основного — решил 'Жак'.

Закончив беседу с сеньором Пабло, Мишель отправился на пешую прогулку по Барселоне, дважды прерывавшуюся на посещение скромных ресторанчиков. Окончательно убедившись в отсутствии слежки, он зашел на центральный почтамт города, где отправил телеграмму в Гамбург. Содержание телеграммы было совершенно безобидным — там попросту перечислялись примерные цены на дешевые сорта каталонских бренди да на консервированные фрукты нового урожая.

Спустя пару дней столь же безобидная телеграмма, касавшаяся семейных дел, была отправлена одним из сотрудников советского консульства в Гамбурге. Человек всего-то интересовался состоянием здоровья любимой тетушки и спрашивал, какие гостинцы привезти родне, когда он приедет в отпуск.

По странному стечению обстоятельств — можно сказать, отдававшему несомненной мистикой! — эта телеграмма оказалась не у любящих родственников, а в Аналитическом управлении Штаба РККА. Там она тоже особо не задержалась, проследовав с курьером в подмосковную деревушку, с уютным названием Дачи Ленинские. Там ее получил под роспись милейший пожилой товарищ, которого даже очень недоверчивые люди легко бы приняли за старорежимного дачника, очень уж безобидно и уютно выглядел этот человек, всем своим видом вызывая доверие. Впрочем, он бы с равным успехом вызвал бы доверие и у английских бобби, и у французских ажанов, и у германских шуцманов — очень уж этот господин походил на добропорядочного европейского рантье с неплохими средствами, проистекавшими из удачно вложенного капитальца, исправно приносящего проценты даже сейчас, в разгар невиданного кризиса.

Правда, его облик диссонировал с окружавшими этого человека людьми. Странные были товарищи, и весьма — с одной стороны, их форма вполне соответствовала назначению небольшой воинской части, заключавшемся в делах интендантских, о чем давным-давно знало местное население; с другой стороны, как-то не очень походили эти подтянутые, собранные бойцы и командиры на тыловиков. Случись их увидеть человеку понимающему в таких делах, из числа прошедших Великую войну, он бы уверенно сказал: 'Это — пластуны!'. Но людей непосвященных в этой части не случалось, да и Дачи Ленинские были местом довольно глухим — поэтому обратить внимание на несоответствия было попросту некому.

Комполка Кук внимательно прочитал телеграмму, потом быстро просмотрел папку с документами, извлеченными им из сейфа. Сняв трубку внутреннего телефона, попросил собеседника пригласить к нему комроты Кондорова.

Через пять минут в дверь постучались.

— Войдите — сказал старый разведчик.

— Комроты Кондоров по вашему приказанию прибыл! — четко доложил вошедший.

— Садитесь, Владимир Алексеевич — пригласил Александр Сергеевич. — Как у Вашей группы идут дела с освоением великосветского образа жизни?

— Осваиваем, товарищ комполка — доложил командир группы Осназ.

— Это хорошо — одобрил Кук. — А как нынче с яхтенным спортом — в концах и парусах больше не путаетесь?

— Так точно, не путаемся — доложил Кондоров.

— Владимир Алексеевич, позвольте одно маленькое замечание — доброжелательно сказал Александр Сергеевич — то, что Вы успешно изжили новомодную расхлябанность, с ее 'Да' или 'Нет', вместо 'Так точно' и 'Никак нет', это прекрасно, армия начинается с дисциплины. Плохо другое — Вам и половине Вашей группы предстоит играть богатеньких аргентинских обормотов германского происхождения, доподлинную золотую молодежь; соответственно, Вы хоть и немцы, но с дисциплиной не пережимайте, внесите в образ долю разгильдяйства. Вам же всем преподавали систему Станиславского, и у Вас прекрасно получалось вжиться в образ. Начните смотреть на мир так, как это и полагается сыну банкира-миллионера — прямо сейчас.

Кондоров сделал над собой усилие — ему, сыну крестьянина из Калужской губернии, все же нелегко было перестроиться, некоторые вещи у любого из нас в крови — но, он сумел это сделать: 'Я все понял, господин полковник — больше не повторится'.

— Можете ведь — и хорошо можете — констатировал Кук. — Настоятельно советую Вам и первому составу с этого момента жить этой ролью — впрочем, к дублерам это тоже относится, мало ли, кто-то подвернет ногу или сломает руку в последний момент.

— Уже пора — утвердительно спросил командир группы.

— Через три недели Вы вылетаете в Европу — ответил старый разведчик. — Соответственно, практикуйтесь в немецком и аргентинском испанском, совершенствуйте познания в яхтинге, упражняйтесь в подводном плавании. Наш человек в Ницце забронировал для Вашей группы парусно-моторную яхту — чертежи и инструкции по оборудованию прибудут через несколько дней. Через две недели Вам предстоит сдать экзамен по ее устройству.

— Разрешите вопрос? — с долей той самой легкой расхлябанности спросил Владимир Алексеевич.

— Конечно — ответил Александр Сергеевич.

— А необходимое оборудование для работы — нашей и нашего человека — мы повезем с собой? — уточнил Кондоров.

— Нет. Вы его подготовите, проверите и перепроверите — после чего опечатаете; затем оно отправится в Ниццу окольными путями — ответил Кук. — У Вас железные документы и очень хорошая легенда, но всегда остается место для недоброй случайности — сами понимаете, автоматическое оружие, взрывчатка, легководолазное оборудование плохо сочетаются с компанией прожигателей жизни, которых интересуют лишь развлечения.

Через три дня Мишель выехал в Мадрид, коротко сообщив своим ученикам, что желает посмотреть на месте, что можно сделать — и можно ли вообще провести экспроприацию. Поездка на поезде не заняла много времени, документы у него были в порядке, денег хватало — так что уже вечером разведчик вышел на перрон мадридского вокзала.

Так же не составило труда найти номер в недорогой, но приличной гостинице классом повыше, чем студенческое общежитие — в данном случае следовало раствориться среди благонамеренных буржуа, а не разошедшихся после падения монархии молодых радикалов. Это было нужно сделать по двум причинам: во-первых, несмотря на апрельские события, полиция продолжала присматривать за юными бунтарями, так что не стоило привлекать ее внимание к своей персоне; во-вторых, следовало свести к минимуму вероятность глупой случайности, которая в обществе перебравших алкогольных напитков борцов с капитализмом могла проявиться в виде драки или удара навахой — нравы были самые непринужденные, а новичка непременно проверят на прочность.

Следующие две недели 'Жак' посвятил тщательной проверке переданной Пабло информации о маршрутах инкассаторских автомобилей. Данные подтвердились — машины действительно ездили по строго определенным маршрутам, в одно и тоже время, с разбросом в четверть часа. Разведчика это удивило — по своему опыту работы в Марселе он знал, что тамошние перевозчики денег как раз меняли маршруты, так что следовало проявить разумную степень паранойи. Навестив городскую библиотеку, он на два дня занялся прочтением криминальной хроники — выяснилось, что последний раз инкассаторов грабили в далеком девятнадцатом году, и, вообще, несмотря на все 'чудеса' политической и криминальной жизни, этот вид преступлений в Испании как-то не прижился.

Успокоившись на сей счет, Мишель занялся изучением рекламы магазинов, торговавших автомобилями и мотоциклами. После недолгих раздумий разведчик остановился на салоне, торговавшем мотоциклами 'Харли-Дэвидсон', очень уж он удобно был расположен. Заодно он ознакомился и с объявлениями, в которых предлагались на продажу ломовые кони с фургонами — выяснилось, что цены на этот товар в столице ненамного выше, чем в Барселоне.

Закончив рекогносцировку в Мадриде, разведчик столь же тихо вернулся в Барселону. Там он безотлагательно приступил к делу — собрав лопавшуюся от нетерпения троицу, он коротко сообщил, что экспроприация возможна. Переждав восторженные крики, он спросил, готовы ли молодые люди беспрекословно выполнять его приказы — на что, естественно, получил три утвердительных ответа. После чего все трое получили инструкции на ближайшее время — Густаво, еще гимназистом освоивший мотоцикл 'Индиан' старшего брата, получил распоряжение найти автошколу, где учили бы обращению с 'Харлеями', и, соответственно, освоить эту модель; Луису поручено было вспомнить освоенное еще в родительском доме умение управлять парой битюгов, запряженных в фургон — на этом транспорте его почтенный отец возил товары в свою лавку; Альфонсо должен был научиться метать гранаты и динамитные патроны. Кроме того, всем предстояло освоить 'Астры-900', известные так же, как испанские 'Маузеры' и провести совместные тренировки.

Через три недели 'Жак' констатировал, что чему-то его подопечные научились — конечно, потомственные корсиканские бандидо, не говоря уже об инструкторах Осназа, долго и искренне смеялись, случись им увидеть их потуги, но, во всяком случае, вероятность того, что они пристрелят или взорвут друг друга, вместо того, чтобы проделать это с инкассаторами, была сведена до приемлемого минимума. Что было удивительно — они ни словечком не проболтались о готовящейся операции, хотя, конечно, ходили с гордо-таинственными выражениями лиц. От расшифровки их спасало только то, что ни товарищи, ни полицейские не воспринимали эту троицу всерьез, на что и у первых, и у вторых были веские основания.

Дальше тянуть было нельзя — и, двадцать седьмого июля Мишель сообщил своим ученикам, что завтра они выезжают в столицу.

Реакция молодых людей была предсказуемой — если Луис и Альфонсо только что не пустились в пляс, то, рассудительный Густаво отреагировал чуточку иначе.

— Наставник, Вы думаете, что мы справимся? — спросил он.

— Мы справимся — уточнил 'Жак', думая про себя, что Густаво симпатичен ему более других — парню бы поменьше идеализма, да побольше недоверия к окружающим и уверенности в своих силах, ну и, конечно, пара лет учебы в хорошем учебном заведении с 'сотым' номером (номера советских разведшкол начинались со ста — В.Т.), мог бы стать приличным кадровым сотрудником военной разведки; ему было по-человечески жаль остальных — но, в конце концов, они совершенно добровольно полезли в категорически неподходящую им сферу деятельности. — Давай рассуждать логично — инкассаторы люди умелые и храбрые, глупо с этим спорить, но, мы тоже умеем не так мало, и самое главное, недурно научились работать в группе. Согласен?