Инквизитор

— Понял, понял, — поспешно ответил странный гость. — Уже заткнулся.

Некоторое время мириаланка молчала, восстанавливая дыхание. Её собеседник также не издавал ни звука, изредка дотрагиваясь до её лба — и всякий раз становилось немного легче.

— Меня зовут Обригелла Гото, с холодной планеты-пустыни Мириал, между Явином и Алманией. Первые годы жизни, которых почти не помню, я провела в Храме джедаев. Мне прочили славу магистра Луминары Андули и ее ученицы, Баррисс Оффи. Но выросла я уже при Новом Порядке.

Женщина снова раскашлялась, но преодолела спазм и продолжила:

— Агентов Императора тренируют тщательно. Ты должен пройти все испытания, доказать, что воля Палпатина — твоя жизнь, и ни для чего другого в ней просто нет места. Даже для тебя самого. Теряешь свою личность, становишься кем-то другим — все ради единственного человека во главе Империи. Ради него ты предаешь, крадешь, убиваешь... Не рискуешь собой — нет, приносишь себя в жертву, если потребуется. Если ошибешься хотя бы чуть-чуть, наказывают очень жестоко.

Мириаланка почувствовала, как хорошо знакомый ей холодный гнев шевельнулся в её внимательном слушателе. Прежде весёлый и добродушный, он вдруг напрягся, помрачнел. Потянуло горелым, сам воздух как будто сгустился, стал тяжелым и ядовитым. Это был всего лишь ментальный образ, но Обри была достаточно подготовлена, чтобы понимать: невидимое сильнее того, что доступно зрению.

— Как будто снова на Мустафаре, — пробормотала она.

К её плечу ободряюще прикоснулись:

— Продолжай, не останавливайся. Сними с себя это бремя. Я буду с тобой до конца.

Сознание постепенно прояснилось, и Обри сказала, невидяще глядя перед собой:

— Я совершила много зла... и избегала ошибок на своей службе у Императора до тех пор, пока не раскрыла ячейку джедайского подполья на безымянном астероиде, одну из последних. Я так собой гордилась... мне доверили руководство операцией. Мы казнили взрослых — их подготовка никуда не годилась, если честно. Это было легко... Но с ними были дети.

Начиналась агония, лицо мириаланки побагровело, а затем резко стало изжелта-бледным. На глазах выступили слезы. Мотая почти безволосой головой, она проговорила:

— На меня что-то нашло: наверное, проснулся материнский инстинкт. Я спрятала младенцев в двухместном истребителе, долетела до ближайшей обитаемой планеты. Затем — пересадка, и еще, и еще... пока не отдала их кому-то... там, где их будет очень сложно найти.

Рука таинственного слушателя уже прочно обосновалась на её лбу.

— Тише, — урезонивал он. — Тише, милая. Это в прошлом. Ты поступила правильно и все сделала, как надо. Ты молодец.

ХХХХХХХХ

Обри отдыхала, прикрыв веками глаза и прерывисто дыша. Незнакомец убрал с ее губ кровавую пену.

— В твоем мозгу есть поврежденный участок, довольно старый, — произнес задумчивый голос. — Ты сама это сделала с собой? Чтобы все забыть и не выдать юнглингов?

Мириаланка слабо кивнула.

— Меня быстро поймали, — пояснила она. — И с тех пор я здесь, уже несколько лет. К счастью, все скоро закончится... Не назовешь свое имя? Я ведь не успею его никому выдать.

Её собеседник ответил:

— Я не представился как следует, потому что считал это неважным... Меня зовут Вихрь. Прости, что не могу помочь.

Обри усмехнулась:

— Уже помогаешь.

Чужая ладонь поверх ее руки дрогнула и сжалась; невольное движение говорило о многом: скорби и горечи, доброте и глубоком сожалении. Облизывая сухие губы, боясь не успеть, женщина прошептала:

— Хочешь знать то, о чем спрашивал Титус? Это важно.

— Ты не обязана ничего говорить, — воспротивился Вихрь. — Я не хочу... не сейчас.

— Зато я хочу, — заявила мириаланка. — И больше времени не будет. Пододвинься ближе, друг — в моей жизни так мало было друзей! Выслушай, и я уйду с миром.

Она почувствовала, как чье-то дыхание скользнуло по её виску, и заговорила беспорядочно, заикаясь и повторяясь — о том, что знала лишь она, и никто кроме неё.

Когда Обри закончила, из её рта хлынула густая кровь. В полузабытьи, цепляясь за руку Вихря, как за единственную опору в бушующем море, бывший агент Императора выдохнула:

— Берегись своего гнева...

— Обри! — громко позвал разведчик.

Он легонько потряс ее за плечи, всмотрелся в теперь спокойное лицо — все было напрасно. Обригелла Гото умерла.

Стиснув зубы, Вихрь отрезал часть длинного инквизиторского плаща и осторожно вытер кровь с лица и шеи трупа.

— Прости, — повторил энсин, низко опустив голову.

В его взбаламученном сознании вспыхивали образы, один за другим появлялись люди и звучали голоса из прошлого.

— С ними были дети, — сказала слепая мириаланка глубоко под землей, в зверинце Императора.

— Эй, Рё! Острые уши на Вулкане забыл? — старшина-краснорубашечник Уэсли с "Лексингтона", погиб при исполнении на планете Таласса.

— Поменяем тебе рацион, или так и останешься коротышкой, — младший офицер медицины Коулсон. Проходил службу на Звездной базе 6, обращенной ромуланским флотом в груду обломков.

— Хватит корпеть над техническими журналами, идем с грушей поработаем, — лейтенант Риццо с крейсера "Йорктаун". Связь с ними утрачена, как и со всей системой Гамма 7А. Предположительно, мертвы.

Как их много!

...Зарычав и больно ударив себя по лбу, обер-инквизитор вернулся в настоящее.

— Я не могу бросить её в таком месте, — буркнул он. — Нужно что-то придумать.

Но, взглянув на труп, Тремейн-Вихрь замер от удивления: тела уже не было. Оно таяло на глазах, сначала медленно, потом все быстрее. Налетевший неизвестно откуда порыв ветра унес Обри, и только ярко-синяя, светящаяся в темноте бабочка взмыла вверх и пропала.

На скамье остался лишь кусок грубой ткани.

ХХХХХХХХ

Император сжал костлявые руки в кулаки: сегодня был неудачный день. Ничего не получалось так, как нужно. На алтаре Храма курились жертвенные подношения, стены тускло светились священными знаками, но энергии Темной стороны отступили, словно не желали приблизиться к этому месту.

Возможно, дело в Ученике, вынашивающем предательские планы? Сидиус покосился назад: за его спиной, коленопреклоненная, застыла черная громада Дарта Вейдера.

Разумеется, бывший джедай был предателем и Палпатин с огромным удовольствием сразил бы его, вырвал дыхательную трубку из его груди, разодрал бы в клочья сердце и оставил умирать здесь... но пока Второй был нужен. Когда в сети Сидиуса угодят оба его ублюдка, надобность в искалеченном Избранном исчезнет. Слуга на Татуине позаботится о Люке Скайуокере... со вторым следует действовать хитрее.

Где-то далеко зазвенела тонкая струна.

Старик поднял голову, пронзая дымку над алтарем острым взглядом круглых кроваво-желтых глаз.

— Что это? — неверяще пробормотал он. Ученик пошевелился, медленно подняв шлем.

"Берегись своего гнева..."

Сапфирово-синяя прозрачная бабочка проскользнула прямо над их головами.

"Берегись своего гнева..."

— Что это значит, лорд Вейдер? — медленно закипая, прошипел правитель галактики. — Откуда эта мерзость?

Второй поднялся во весь рост, отчего в Храме сразу стало тесно. Багровые тени заплясали по мрачным стенам.

— Где-то умер джедай, Повелитель, — почтительно ответил Ученик. — Такие существа хранят последние слова восприимчивых к Силе...

— Я знаю, что это такое! — рявкнул Сидиус. — Но я полагал, что вы очистили Империю от джедайской заразы?

Вейдер молчал.

Императора затрясло от бессильной злобы.

— Вон, — проскрежетал он. — Не показывайтесь мне на глаза, пока не позову. Убирайтесь!

Помедлив и оглянувшись — Палпатин в полной мере прочувствовал ненавидящий взгляд Ученика — Вейдер вышел, и вскоре старик расслышал мерный стук тяжелых дюрастиловых ног по феррокритовому полу.

Неужели этот звук будет преследовать его всегда, вплоть до последнего вздоха? Неужели все, что он увидит перед концом — это уродливая черная маска чудовища, которого он сам же и создал?

Темная сторона должна сделать выбор: или он, или Вейдер.

ХХХХХХХХ

Дворец Дарта Вейдера, Центр Империи

Темный лорд обсидиановой статуей возвышался у входа в ангар, на крыше. Ситх смотрел на поблескивающий в лучах заходящего солнца корпус экспериментального бомбардировщика, доставленного недавно "Сейнар Системс": следовало поверить навигационный компьютер и обновленные дефлекторы. Когда у Вейдера случались неприятности с Императором (почти постоянно), лучше было сосредоточиться на чем-то конкретном.

На технике, или на... ситх повернулся, безошибочно уловив сигнатуру Антинниса Тремейна.

— Ты слишком подчеркиваешь присутствие моего бывшего подручного, — холодно произнес Вейдер. — Это раздражает. И что с твоей одеждой?

Соскочивший с крошечного спидера обер-инквизитор в разорванном плаще подошел поближе, разглядывая бомбардировщик.

— И тебе здравствуй. Нелегкий выдался денёк?

Темный лорд молчал, всем своим видом ожидая ответа на заданный вопрос.

— Звезды, — вздохнул сын. — Понадобился кусок ткани, и я попортил накидку. Сам. Доволен?

— При каких обстоятельствах это произошло? — потребовал Вейдер. Кажется, Рё был в необычно мирном настроении, чем следовало воспользоваться. — Что случилось на нижних этажах?

Сын отошел в сторонку, под другим углом любуясь новым кораблем.

— А что, неплохо... посмотреть бы, какая у нее начинка.

Повернувшись к ситху, он пожал плечами:

— Ничего не случилось. Умер один мужчина и одна женщина, первого я укокошил — если честно, гад был редкий. Вторая скончалась в силу естественных причин. И всё.

Вейдер недоверчиво повторил:

— "И всё".

— Конечно, — ответил Вихрь. — А с тобой что творится, Четвертый? Взъерошенный ты какой-то. Императору наступил на любимую мозоль или не хватило деталей для запасной конечности?

Темный лорд развернулся и пошел на инквизитора стеной еле сдерживаемого гнева. Потрясая кулаком, он тихо прорычал:

— Я не "Ведроголовый", не "Четвертый Номер" и не "Кожзамштаны". Я твой отец, и ты будешь обращаться ко мне с уважением, или...

— Или что? — резко спросил сын, опасно прищурившись. — Зарубишь меня, как Люка? Задушишь, как мать? Загонишь в угол и убьешь, как свою первую ученицу, Асоку Тано — или тех джедайских детей в Храме? Ну?

Ситх замер. Его гнев, только что полыхавший черным костром, обратился в комок вечной мерзлоты, застрявший где-то в груди.

— Я думал... — с расстановкой произнёс Вейдер, — что мы — семья.

Вихрь покачал головой, и вместо ненависти Темный лорд прочел в его взгляде понимание. Сын подошел поближе, опустив руку прямо на панель системы жизнеобеспечения ситха. Вейдер напрягся, но не отстранился.

— Конечно, мы семья, — мягко проговорил Рё, глядя перед собой. — Но отношения "отец — сын" не работают через угрозы, пойми. Особенно со мной. Я со своим приёмным отцом был на ножах, а уж с Папашей-Великим-и-Ужасным...

— Без прозвищ! — вполголоса предостерег ситх, ощущая странную неловкость.

Отступив, Вихрь рассмеялся:

— Хорошо. В любом случае, сегодня я понял, что не хочу потерять никого... даже тебя.

Вокодер Темного лорда издал звук, напоминающий громоподобное хмыканье.

— Как великодушно с твоей стороны, сын. Весьма польщен, — язвительно ответил Вейдер, вкладывая в реплику весь сарказм, на который был способен.

Энсин сложил руки на груди, высоко задрав брови:

— И ты еще жалуешься, что мы с Люком пару раз прошлись на твой счет? Да брось! А насчёт Люка...

Ситх снова насторожился: Рё уже уходил к своему спидеру, но вдруг остановился с серьезным видом. Не глядя на отца, он объяснил:

— Брат не знает подробностей о событиях в Храме, о том, из-за чего умерла мать и об Асоке Тано. Мы с Падме решили скрыть от него детали. Люк тебя любит... Надеюсь, он еще долго не услышит всей правды, и я даже не буду тебя этим шантажировать.

Маленький спидер блеснул серебряной точкой вдали и исчез, а Дарт Вейдер еще долго стоял у входа в ангар, положив руку на корпус бомбардировщика.

Комментарий

Мы узнаем историю Обри, а Вихрь с Вейдером выясняют некоторые — немаловажные — вопросы педагогического характера)