Из Арсинои-Клеопатры корабль пошел вдоль африканского берега к следующему порту Миос-Гормос. И сзади и спереди корабля маячили мачты других кораблей, время от времени их или обгоняли или они обгоняли кого-нибудь. Встретился караван из нескольких десятков судов с виду напоминавших боевые, но почему-то загруженных товаром под завязку. Знакомый капитан пояснил, что это и есть боевые корабли, которые по заказу Птолемея II Филадельфа сделали на верфях Тира и чтоб не гнать порожняком загрузили деловой древесиной.
Плавание напоминало прогулку по городской улице, где часто можно встретить такого же прохожего. Торговый путь был оживлен как никогда.
В Миос-Гормосе увидели несколько боевых кораблей запасающихся водой и провизией, как пояснил капитан, это египетские корабли пополняют припасы для выхода в поход к аравийским берегам. Вскоре достигли порта Филотера, где задержались перед длинным переходом в Беренику. Теперь матросы и капитан заметно нервничали. Справа тянулся унылый африканский берег, жара была просто неимоверная, но всё внимание было устремлено в сторону моря, именно оттуда могли появиться знаменитые набатейские пираты. Вода в пути быстро протухала и предпочитали пить чистое вино. В результате всё плавание до Береники Аристарх пребывал в алкогольном полубреду-полусне. В Беренике пробыли несколько дней, пока капитан не договорился с несколькими такими же капитанами небольших судов о дальнейшем совместном походе в Птолемаиду-Эпитеру. Дальше шли в компании еще четырех таких же корабликов. В основном по пути им попадались такие же группки кораблей. Один раз мимо них пронеслась триера с хищным профилем. Весла триеры ровными рядами вспенивали морские волны с обоих бортов и быстро мчали ее прочь. Триера по каким-то непонятным Аристарху признакам единодушно была отнесена к александрийскому флоту, причем не к флоту Александрии Египетской, а к флоту Александрии Красной. Вскоре попались им и скорбные останки разграбленных пиратами кораблей. Они торчали сиротливо из прибрежных рифов, мимо которых маленький караван поспешил прошмыгнуть.
В Птолемаиде-Эпитере вновь на рейде встретили боевые корабли. Знающие моряки пояснили, что они и тирянские, и египетские, и александрийские. Дальше путь лежал в Золотую Беренику, вот тут Аристарх натерпелся страху. Сначала корабль дал течь и отстал от остальных, которые ждать его не стали. А потом появились сразу два арабских корабля и попытались атаковать их корабль, но сами в свою очередь стали добычей боевой триеры, которая вынеслась на вёслах, протаранила одно судно, а затем догнала и взяла на абордаж второе. Несколько арабов с первого судна были выловлены и прикованы к вёслам. Боевая триера, конвоируя захваченное судно, направилась к Золотой Беренике, а их торговое судно пристроилось за ней. Капитан был доволен. Бесплатная охрана, да еще и свежие рабы на вёслах — это ли не удача.
В Золотой Беренике впервые Аристарх увидел анталоатрское судно и был буквально поражен его формами. Капитан-самосец только посмеивался над своим учёным-земляком, обещая далее и другие удивительные вещи. Сами анталоатры свободно болтающие на чистом греческом языке, тоже удивили своим внешним видом. Они были не похожи ни на азиатов, ни на африканцев. К сожалению анталоатры быстро набрали пресной воды погрузились на свою чудную лодку и распустив парус исчезли среди роя прибрежных островков и островов.
Следующий пункт пути был Арсиноя — в переводе с греческого Дальняя. Но в Золотой Беренике капитан продал рабов-арабов и купил место в морском караване. Теперь их было больше двух десятков разнокалиберных судов, которые шли, сбившись в кучку вдоль берега Африки, а со стороны моря их сторожили сразу два тирянских боевых корабля. Дотошному учёному объяснили, что если появятся пираты, то один корабль вступит в бой и погонится за пиратами, а второй будет продолжать охранять караван. Если первый корабль будет атакован превосходящими силами он отойдет ко второму и удвоив силы они будут отбиваться сообща, но опасаться нечего, ведь это тирянские военные корабли, а значит на вёслах у них сидят бойцы, готовые в любой момент вступить в бой, а не прикованные цепями рабы как на египетских и александрийских судах. Плюс на каждом корабле имеется немалое количество анталоатрских лучников и абордажная команда для ближнего боя.
Арсиноя был последним и самым южным египетским портом. Порт напоминал перевалочную базу, тут почти ничего не продавали, за исключением пресной воды и корабельных припасов. Дальше на юг к Диоскориде, как пояснил капитан-самосец, корабли по-одиночке не ходят, а идут только караванами и только под значительной охраной тирянского, александрийского и диоскоридского флота. Здешние воды посещали боевые и торговые корабли южноаравийских царств, которые были не прочь поспорить за морское господство. Особенно поднялось в последнее время царство Хадрамаут. В Арсиное проторчали полмесяца, но зато на юг пошли зараз более сотни торговых кораблей в окружении не менее десятка боевых. Путь их лежал через пролив Александра дальше на юг. На горизонте маячили мачты неизвестных кораблей, но никто не отважился напасть на такое количество кораблей.
Диоскорида встретила их караван кораблей огромным базаром. У пристаней скучились сотни кораблей, причем попадались и арабские. Тем, кому не хватило места у пристаней, приходилось бросать якорь на рейде. Боевые корабли приходили и уходили постоянно, сразу было видно, что порт является крупной военной базой. В Диоскориде груз греческого вина был оптом скуплен одним торговым агентом и тот же агент продал капитану груз эбенового дерева по неплохой цене и с десяток черных рабов и рабов-арабов. Корабль разгрузили и загрузили с похвальной быстротой. Дальше, поговорив со знакомыми диоскоридцами, капитан-самосец посоветовал Аристарху назваться греком-беженцем и бесплатно с первым же тирянским торговым кораблем плыть на Тир.
Послушав совета земляка учёный вскоре присоединился к семейству эллинов-переселенцев, неизвестно как оказавшемуся на Диоскориде и все вместе они отправились в ближайшую таверну, где быстро нашли тирянцев. Пара моряков оказались греками и проводили их на пристань. Их судно было уже в море и стояло на якоре в окружении других. Вскоре все погрузились на лодку и направились к кораблю. Корабль тут же снялся с якоря и вышел в море, распустив паруса попутному ветру. Аристарх был удивлен, ведь получалось, что корабль будет идти в открытом море и ночью. Еще больше он и эллины-переселенцы были удивлены когда увидели капитана корабля. Капитаном оказалась женщина. Она успевала ругаться сразу на трех языках, на финикийском, греческом и неизвестном Аристарху местном коккивском. Команда была интернациональной, тут были и огроменный негр и несколько щуплых греков, пара явно финикийцев-бородачей. Основной же костяк команды составляли представители местных коккивских племен к числу которых относилась и капитан, причем несколько членов команды были явно смешанного происхождения.
Капитан была, как выяснилось в пути, женой рыбака на острове Паманзи, в одной из междоусобиц почти все мужчины их поселения были перебиты и голод вынудил женщин выйти на рыбацкий промысел в море. Немного встав на ноги, рыбачка нанялась на тирянский корабль, а потом смогла купить в рассрочку и свой теперешний корабль. Теперь она была и капитаном и хозяйкой судна одновременно и уже сама нанимала себе моряков.
Трюмы корабля были забиты тканями, а также, судя по запаху, благовониями с Диоскориды. На руле стоял пожилой финикиец, к которому даже капитан обращалась без ругательств, он правил по ветру и даже не думал поворачивать к берегу. Берег Африки справа то появлялся, то вновь исчезал. На ужин команда и пассажиры ели свежепойманную и зажаренную рыбу с рисом, который был деликатесом для Аристарха и эллинов, а также лепешки. Корабль плыл всю ночь в открытом море. На следующий день была снова рыба и снова рис с лепешкой. В обед к этому добавили по головке чеснока. Воду пили только разбавленную с вином, причем выдавали воду строго дозировано.
Плыли без остановок до самого Занзибара. Пристали конечно не к александрийскому, а к тирянскому Занзибару. На Занзибаре стоянка длилась целый день, количество пассажиров корабля увеличилось на одну темнокожую рабыню, которую на острове прикупил себе негр из команды, он был явно доволен покупкой и разговаривал с девушкой на каком-то африканском наречии. Опять отплыли почти ночью. Следующей остановкой стал остров Павсания. Здесь Аристарх увидел впервые большое поселение анталоатров с прямоугольными домами, задранными в небо коньками крыш. Причем, все дома располагались, строго в соответствии с частями света. Здесь капитан обменяла кусок ткани на шикарную пятнистую шкуру то ли гепарда, то ли леопарда. Вскоре достигли анталоатрских островов и направились к Тиру, спустив паруса и используя вёсла. Гребцы завыли какую-то песню на местном языке, причем ее тут же подхватили и финикийцы и греки и даже негр. Острова, мимо которых проплывал корабль, были явно обжитые, по берегам виднелись строения. Кругом сновали двойные рыбацкие лодки. Наконец, на горизонте показался Тир. Сначала это была белая точка маяка на фоне красной горы, затем из-за горизонта показались еще белые строения и вот перед глазами ученого раскинулся весь остров во всей своей мощи и красоте, утопающий в зелени пальм и садов. Город просто поражал своей необычностью. Глаза искали и не находили даже признаков городских стен или каких то иных крепостных сооружений. Их просто не было. Улицы города спускались прямо к набережным и пирсам являясь как бы их естественным продолжением. Далеко в море уходили свайные причалы, найти свободное место возле которых было делом не простым. Но капитан, да и команда знали своё дело. Ловко обходя большие корабли и разгоняя мелкие лодчёнки, они буквально протиснулись к свободному месту у пристани и быстро пришвартовались. Тут же появились многочисленные торговые агенты предлагая скупить любой товар по приемлемой цене, но капитан видимо была не из новичков и поэтому ждала именно своего агента, который вскоре явился с вереницей дюжих рабов, которые начали сгружать и куда-то утаскивать тюки с тканями и ящички и мешочки с благовониями. Команда устремилась, кто домой, кто в ближайший кабак, а им предложили идти в чиновничий квартал к чиновнику по гражданству. Путь пролегал в гору, причем улочка кишела народом всех национальностей, по сторонам улицы были многочисленные лавки и мастерские. Постепенно дома становились всё выше и богаче. Дом чиновника по гражданству ничем не отличался от рядомстоящих домов кроме огромной вывески на нескольких языках, надпись на греческом гласила лаконично "Гражданство" и всё. Домина был пятиэтажным, к самому чиновнику их конечно не пустили, а попали они во внутренний дворик в центре которого бил в каменной чаше искусственный родничёк с питьевой прохладной водой. Вдоль дворика располагалась колоннада, дававшая тень, а в тени стояли многочисленные скамьи и скамейки на которых уже лежали и сидели несколько десятков человек с узлами, корзинами и тюками в которых были их пожитки. Отдельно без всяких пожиток стояли особняком три негра в компании грека средних лет в богатом льняном хитоне с резной тросточкой из дорогого эбенового дерева. Вскоре к ним подошел мужчина и спросив кто они и откуда, что то записал на навощенной табличке и кивнул им на ближайшие пустые скамьи и указал за какой дверью уборная. Ждать пришлось долго, люди менялись, кого-то вызывали в главное помещение, кто-то также приходил с пожитками и после опроса садился ждать. Бюрократия процветала. Наконец когда солнце перевалило за полдень, раздался клич: "Аристарх Самосский!". Аристарх попал в просторное помещение, где сидело несколько десятков писцов над папирусами, его провели вглубь здания и его принял опять же не чиновник, а какой-то человечек с малозаметной личностью, задавший несколько вопросов, а именно, "кто он, откуда, на каком языке говорит, что умеет делать, для чего приехал в Тир, есть ли в городе родственники-поручители". Сам же он и записывал все ответы на папирус. Узнав, что Аристарх кроме греческого никакого языка не знает, человечек покривился, но услышав об учёности, человечек с интересом посверлил его глазами и удалился, попросив подождать. Через несколько минут человечек вновь появился и проводил его по лестнице на второй этаж. В этой комнате лежал на лежанке устеленной дорогим ковром бородатый человек, явно привыкший приказывать. Он одним кивком отпустил малозаметного человечка и мельком глянув на Аристарха спросил на чистом греческом: "Сколько амфор с вином привезут семь кораблей, если на первом корабле было тридцать амфор с вином, а на каждом последующем судне на 3 амфоры больше, чем на предыдущем?". Подумав, Аристарх ответил: "267 амфор". Не моргнув глазом, бородатый задал следующий вопрос: "А назови ка ты мне все созвездия Зодиака?". Аристарх перечислил по порядку все зодиакальные созвездия.
Бородатый хлопнул в ладоши один раз и появился человек в набедренной повязке. Он что-то коротко ему приказал и тот быстро вышел, затем бородатый хлопнул дважды в ладоши и появилась девушка с кувшином вина и фруктами. Бородатый кивнул в сторону ученого и девушка поставила поднос перед ним на пол, а затем принесла коврик и расстелила позади Аристарха. Бородатый тут же протянул руку взял с подноса яблоко и с хрустом его сжевал, после чего начал беседу. С его слов следовало, что бородатый является проверяющим иностранцев, выдающих себя за ученых, потому как в последнее время появились мошенники. В Аристархе он видит ученого человека, поэтому город Тир предоставляет ему своё гражданство в качестве исключения без знания финикийского языка. Город Тир предоставляет ему жильё и на первый год полное довольствие, т.е. каждый месяц ему будет выдаваться денежная сумма, на одежду, а также вино, масло оливковое, хлеб (раз он грек) и иные продукты, папирус для записей и один общественный раб-переводчик на первые полгода. Посоветовав быстрее выучить язык и набрать учеников, бородатый-проверяющий окончил беседу. Вновь появился человек в набедренной повязке, но уже с исписанным папирусом, скрепленным печатью. Проверяющий взял папирус и вручил Аристарху, пояснив, что это его подтверждение гражданства. Следом вошел совершенно белый юноша в набедренной повязке и на ломаном греческом пояснил учёному, что он его общественный раб-переводчик. Уходя Аристарх задал бородатому вопрос: "А что, если какое-то государство попросит выдачи гражданина Тира?". Бородатый улыбнулся и гордо ответил: "Тир не выдаёт своих граждан никому!".
В сопровождении раба-переводчика Аристарх направился снова в гору, наконец улица уперлась в ворота, боле того на воротах стояли стражники. Он заметил, что в ворота и из ворот снуют мальчишки и девченки разного возраста. Кого-то стражники пропускали, а кого-то и не выпускали. Их тоже остановили. Переводчик тут же взял у Аристарха папирус о гражданстве протянул стражнику, тот прочитал и кивком пропустил их внутрь. Внутри было полно беседок и садов. Здания стояли стеной к стене и образовывали сплошную ограду, немногочисленные выходы которой тщательно охранялись. Внутри этого царства науки было полно ненаучных построек, здесь жило множество народа обеспечивающего охрану, питание, уборку, ухаживание за садами, но главными были конечно ученые мужи.
