С чувством выполненного долга Наруто рухнул на землю, а перед глазами почему-то крутился Саске с полностью активированным Шаринганом... и с длинными красными волосами.
— О, Ками, вот это я идиот... — с сухой почвы взлетели потревоженные выдохом песчинки, и каждая из них была готова подписаться под этим утверждением. Два раза...
По недавней поляне среди высохших деревьев, а теперь простирающемуся от горизонта до горизонта почти без помех полю битвы бродили одинокие тени. Кто-то не в меру пессимистичный поспешил бы обозвать их мрачными призраками кровавой битвы, но все было гораздо прозаичнее. Из укрытий и щелей выползали победители...
Сакура в который уже раз хлопотала над Наруто. Сфера Шосена в ее руках колыхалась и была похожа на чахлый огонек сальной свечи, даже зеленый цвет был скорее благим пожеланием, нежели действительностью. За сегодняшний беспримерный подвиг высшие силы были просто обязаны вознаградить ее, но, кажется, Сакура справилась с собственным вознаграждением совершенно самостоятельно, если судить по тому, что она периодически задумчиво и чуть-чуть мечтательно терла свой большой, но надо признать — довольно милый лоб.
Ино, оставив в покое Сая, который выглядел довольно неплохо и уже торопливо что-то набрасывал в альбоме для зарисовок, занялась Какаши. Хатаке отделался сквозной обожженной дырой в плече, мало приятного, но... Джонин S-ранга был достаточно опытен, чтобы знать, когда ранение — результат некомпетентности и слабости, а когда — минимально необходимая жертва, поэтому сейчас он даже не морщился от боли, погрузившись в мечты, сколько ему положено дней оплачиваемого больничного, на какой срок его увеличат неумелые ковыряния в ране блондинки, которой гораздо ближе и приятнее шарить по чужим мозгам, нежели исцелять тела, и успеет ли Джирайя выпустить в свет свою обещанную, но почему-то все время задерживающуюся книгу?
Чоджи застыл неподвижно, уставившись в ту сторону, куда в начале битвы (а кажется — неделю назад.) убежал Шикамару. О чем он думал — ведает лишь Ками.
А что же Ямато? Он, как и всегда, успешно притворялся бревном, и именно поэтому на него сейчас никто не обращал внимания...
Таюя обвела взглядом этот паноптикум, машинально проверила, не развеялся ли вместе с крыльями гибрид брони и туники из медной ауры, который она держала на себе исключительно усилием воли, усмехнулась, покосилась на Айдо, ни на йоту не изменившего свое положение в пространстве, и, пробормотав 'Все-таки ты прав — с ними довольно забавно!', подошла было к одной неприметной точке на развороченной земле... Как вдруг ее заставил замереть знакомый голос:
— Ну и что у вас тут происходит? Не то, чтобы я сильно нуждался в подкреплении, да и, если бы вы выступили сейчас, то сильно припозднились... Но в конце концов было бы неплохо!
— Шикамару! Ты справился с Акацки в одиночку! Ты очень силен! — Чоджи успел подбежать к другу первым.— Мы хотели отправить тебе подмогу, но, по правде сказать, тут такое было!.. Да и вот она не позволила!
Толстячок без зазрения совести сдал главного зачинщика беспорядка, и темные глаза Нара повернулись к Таюе. Девушка устало улыбнулась:
— Они все нужны были друг другу здесь... У тебя был план, а когда у тебя есть план, ты способен на многое — уж я-то знаю! — она отвернулась и разворошила ногой небольшую кучку песка. Шикамару пробормотал ей в спину:
— Даже ты здесь... Если так, то Асума действительно был прав...
Таюя наконец углядела в ямке нужную ей вещь, и выдернула из земли кунай с тремя лезвиями. Мельком улыбнулась и повернулась... наткнувшись на взгляд Нара.
— Это мое! — улыбнулся Шикамару, протягивая вперед ладонь.
— Чт-то?
— Кунай. Это был подарок, и я хотел бы и дальше им пользоваться!
Таюя опустила глаза на протянутую руку, мгновение помедлила и вложила кунай в ладонь парня. Хотела было убрать руку, но Шикамару сжал пальцы, превращая передачу в острожное пожатие через три острых лезвия.
— Вот значит, как... — протянула девушка, а затем вдруг сделала шаг вперед, положила руку на плечо Шикамару, поднялась на цыпочки и прошептала что-то ему в ухо. Шагнула назад, развернулась и отправилась к Айдо.
Таюя взяла красноволосого за плечо, махнула рукой на прощание, миг — и они исчезли подняв вверх тучу пыли.
Постепенно коноховцы успокаивались, приводя себя в порядок и готовясь отправиться домой... Но в тот день с губ Шикамару не сходила довольная и немного мечтательная улыбка...
Глава 7
Об этом странном месте мало что можно было сказать. Прежде всего — потому что некому было рассматривать окружающее и потом в минуты досуга рассказывать об этом восторженно слушающей и мечтающей о подвигах молодежи.
Здесь не было темно — но не было и светло. Здесь взгляд не ограничивала линия горизонта — и невозможно было рассмотреть ничего дальше вытянутой руки. Здесь было пусто — и не было места даже для песчинки. Здесь могло бы с комфортом устроиться население целого мира — и ничье присутствие не тревожило покой окружающего пространства. Ничье, кроме...
Где-то наверху под светом двух солнц ярко сияла в черном небе золотая сеть, разросшаяся по всему свободному пространству, запустив лучи-отростки в землю и прогоняя по ним энергетические волны. Каждый такой импульс взламывал почву вокруг, вызывая корчи поверхности и выбивая из трещин жидкое пламя... А здесь, в глубине под глубинами, посреди неопределенности, не имеющей середины, завис оранжевый вихрь. Его потоки и струи иногда складывались в причудливые картины и тогда окружающее содрогалось от молчаливого диалога тех, кого здесь не было...
'Вот она! Пап, мы нашли! Ну что, идем?'
Вихрь на мгновение сложился в изображение девушки, очень гармонично смотрящейся в красно-оранжевой гамме и тут же крутанулся дальше. Каменная стена, деревянная дверь, пол — все это мельтешило, никак не желая застывать, в ожидании ответа.
'Подожди. Он не дурак, может и понять, что именно я с ним сделал. Он вполне способен избавиться от метки. Это вообще-то невозможно, но на его стороне Шаринган, воплощающий невозможное, поэтому... Мне нужно знать, что он хочет делать дальше. Я хочу посмотреть...'
'Шаринган... Глупости все это, не такой уж он непобедимый, я... чувствую. Но... как хочешь. Я подожду.'
Вновь завертелся вихрь. Камни, песок — пустыня. Оранжево-красная девушка и изредка идущий рябью, как будто жидкий, парень — идущие рядом. Какая-то постройка в скалах, вывалившие оттуда гурьбой вылезли причудливые монстры, в которых превратились когда-то обычные люди — драка, несколько секунд, и со всеми противниками покончено. Если бы мыслью можно было презрительно и немного раздраженно цыкнуть, второй собеседник обязательно бы проделал это, но и без того вокруг разлилось недовольство, которое без слов могут мастерски выражать только женщины и дети. И наконец...
'Пора. Сконцентрируй чакру, мы идем!'
Оставшийся в одиночестве вихрь еще некоторое время покрутился, отражая оранжевую девушку на фоне красных скал, чуть опустившую вниз ярко-алые глаза с неразличимыми точками зрачков, при одном взгляде на которые становилось кристально ясно, что это их натуральный цвет. А потом и эта картина исчезла, и вместе с ней пропало и место, которого не могло быть.
Интерлюдия. Саске
Если бы кто-то задался целью выяснить, о чем сейчас думает Учиха Саске — его постигло бы жестокое разочарование. В данный момент официальный наследник уничтоженного клана не думал ни о чем. В голове было пусто и гулко, а на самом краю сознания крутились обрывки мыслей, которые никак не удавалось собрать воедино. Слава Ками, за четыре года в Конохе, среди жалости, от которой Саске тошнило, заботы, которую последнему Учихе всегда хотелось вколотить прямо в рожу тому, кто ее проявляет, бесконечных визгов и писков этих глупых куриц, по непонятным причинам считающих, что они достойны его внимания больше, нежели загораживающая дорогу доска в заборе — он развил самоконтроль так, что маска Хатаке Какаши, и та выглядела эмоциональнее, чем лицо обычного, а с возрастом вполне недурного собой мальчишки. Именно поэтому спутники ученика Змеиного Саннина ничего не замечали и продолжали ожидающе смотреть на своего спокойного, холодного и равнодушного лидера, готового пойти на все ради достижения своих целей.
Саске вздохнул (конечно же, про себя). Здесь, на этом самом месте, заканчивался один путь и начинался новый. Это не имело особого значения — победитель Белого Змея ('Ну и отвратная же туша была! И я позволял ЭТОМУ прикасаться к себе? О, Ками...') уже давным-давно решил, что любая его дорога в конце концов приведет лишь к гибели Итачи — сколько бы ни продлилось путешествие и какие бы жертвы ни пришлось бы принести. Но вот почему-то именно сегодня...
Учиха перехватил быстрый взблеск алой радужки, как будто посмотрел в зеркало — не из стекла, не умеющего врать тому, кто оказался перед ним, а из полированного серебра, коим изредка пользуется гражданская аристократия Элементальных стран. Такое отражение выглядело светлее и лучше оригинала... особенно если изогнуть его под определенным углом, позволяющим поверхности не отражать толстый живот и свисающие бока... Но такими подробностями наследник клана Учиха не интересовался никогда.
В последние дни, двигаясь к своей цели под пристальным алым взглядом, он неожиданно стал задумываться — а что же будет дальше, после того, как мертвое тело Итачи отбитым и изжаренным молниями куском мяса рухнет к его ногам? Раньше на этом месте зияла мрачная холодная пропасть, ведь с уничтожением брата полностью терялся смысл. На эту мысль, узнай о ней один склизкий очкарик, так удачно помогший ему и... еще один, похожий на подручного Орочимару гораздо больше, чем ему самому хотелось бы признать, эти двое скривились бы в усмешке и хмыкнули: 'Жизнь, потраченная для того, чтобы ускорить смерть — как иронично!'. Саске было все равно. И лишь совсем недавно, в заменявших ему душу огрызках, кровоточащих без перерыва семь лет подряд и загоняемых в самую глубину воистину стальной волей, неожиданно стала робко мерцать мысль... нет, тень мысли... Может быть, стоит перекинуть мост через эту мрачную бездну? А на другом его конце... может быть, его встретит раскрытая ладонь в черно-оранжевом рукаве? Или распахнутые объятия, могущие крошить скалы, но боящиеся навредить ему неосторожным движением? Или... неотрывно прикипевшие к его спине ярко-красные, гораздо светлее его собственных, глаза, которые Саске увидел вживую совсем недавно, но, несмотря на это?.. А вероятнее всего, там окажется ехидная усмешка, взмах красной гривы и радостный возглас: 'Добро пожаловать домой, Саске-кун! Фуин: Геенна! КАЙ!!!'...
Учиха незаметным усилием сдержал желание передернуть плечами (конечно же, от сквозняка! Днем в пустыне, среди голых скал, довольно часто гуляет прохладный ветерок. Довольно неприятно, особенно если пуговицы на твоей рубашке не предусмотрены даже проектом), рефлекторным, но, как и всегда, изящным жестом прикоснулся к ребрам, которые уже довольно давно непонятно почему жгло — а в последние дни это чувство стало почти невыносимым — и обвел взглядом своих спутников. Вновь перехватив взгляд Карин, устремленный на его обнаженную грудь, уперся в странное выражение, которого не должно было быть в глазах за простыми стеклами очков, и, наконец, сформулировал мысль: 'Что-то не так!'
В документах, подготавливаемых для Орочимару, не могло быть запретных тем, личного пространства, вещей, о которых говорить не нужно, потому что 'это и так все знают'. Настолько 'не могло быть', что Учиху иногда коробило от того, что он там видел. Да, все же настоящим учеником Саннина он не стал, хотя... с самой первой встречи они оба знали, зачем нужны один другому, и Саске всего лишь чуть реже наступал на ноги своим партнерам в этом смертельном танце. От самоуверенности не застрахован даже потенциальный бессмертный... впрочем, как и владелец глаз, заставляющих реальность верить тебе на слово. Но об этом Саске, по понятным причинам, думать не мог...
Сейчас в голове будто сами собой всплыли строчки из досье. Хозуки Суйгецу, страстный коллекционер Великих Мечей Тумана и имеющий особенные отношения с водой, даже на фоне своей деревни... Джуго, неизвестного происхождения убежденный пацифист и одновременно — чудовище, алкающее человеческой крови... Это все было верно, в подземельях Орочимару — привычно, и Саске было что предложить этим двоим. Но вот Карин... 'Испытывает потребность в постоянной эмоциональной и физической близости с Учихой Саске, не имеет внутренних ограничений в действиях по достижению данного состояния, критичность восприятия серьезно снижена'. Несмотря на питаемое еще с Конохи отвращение к этой стороне человеческой натуры, Саске пришлось 'не заметить' данный факт. Это было противно... но абсолютный сенсор и уникальный медик в качестве послушного и безропотного инструмента стоил сделки со своей честью. До осознания всей глубины пропасти, в которую он пал, Саске было еще очень далеко... но вот в данный момент Шаринган, к которому Учиха с некоторых пор прислушивался крайне внимательно, говорил... нет, буквально кричал о том, что ни о каком 'снижении критичности' здесь не могло быть и речи. Девушка внимательно смотрела на Учиху, изредка скользя взглядом по его бледной обнаженной коже и будто чего-то ждала. Тот же самый Шаринган не видел никаких причин такому поведению, а значит и ломать голову было бессмысленно. Саске снова обвел глазами куцую шеренгу своих будущих подчиненных и промолвил:
— Итак, все в сборе. Теперь я могу рассказать вам о своих намерениях. Моя цель — убить Учиху Итачи, члена организации 'Рассвет', и для этого мне нужны вы, — бормотание Суйгецу 'Я так и знал' было полностью проигнорировано. — Однако... Карин. Ты говорила, что у тебя другие планы. Чем займешься теперь?
Девушка, вырванная спокойным голосом Саске откуда-то из глубины собственных мыслей, повела головой, оглядываясь в поисках ответа.
— Ну-у... — видимо, не найдя в округе того, чего ожидала, протянула она. — Я тут подумала, и поняла, что спешить мне особо некуда...
— Карин, хватит вилять! — Суйгецу, в полном соответствии со своим характером, промолчать не смог. Впрочем, происходящее между двумя красноглазыми было очевидно, наверное, уже даже Джуго. — Просто скажи, что хочешь быть рядом с Саске!
Девушка резко повернулась к парню с громадным мечом за спиной и рявкнула:
— Еще чего! Что за чушь ты несешь?!
Карин слегка покраснела и смущенным жестом поправила очки... Но Саске мощным усилием воли удержал свои брови, не позволяя им подняться в удивлении — ожидаемых ноток в ее ответе он не услышал.
Суйгецу открыл было рот для очередной колкости... но вдруг из-за спины Саске раздался голос. Голос, который никак не мог здесь звучать и который никто не ожидал услышать:
— Я тоже думаю, что это полная чушь!
Учиха стремительно обернулся, так, что, казалось, краснота его глаз не успевает за ними и оставляет в воздухе ясно различимый след... Но он опоздал.
