Злой демон Андрей Владимирович

[Солнышко] — "Но ты не смог бы одолеть Парящего-над-бранным-полем! Он сильный маг, а ты — лишь отпечаток чужой памяти в голове маленькой девочки!"

[Андрей Владимирович] — "Во-первых, скажи-ка, сколько сооружений построил Парящий лично? И скольких демонов убил — но тоже лично?".

[Солнышко] — "Это верно, за Парящего всегда всю работу делают другие маги фратрии. Но я думаю, это потому, что он такой важный!"

[Андрей] — "А я думаю, это потому, что он всех водит за нос!"

[Солнышко] — "Он победил моего отца в ритуальном поединке!"

[Андрей] — "Но мы с тобой не знаем подробностей. И я подозреваю, Парящий использовал какую-нибудь подлую хитрость. Помнишь, как Ведьма тебя опоила травным взваром, вызвавшем в тебе желание откровенничать? Парящий мог отравить твоего отца чем-то, что не убивает, но, скажем, лишает координации. Или ещё что — я не разбираюсь в вашей фармацевтике. Но это и не важно. Потому что у меня было ещё и "во-вторых": моё нападение вышло бы внезапным. Будь Парящий действительно неплохим бойцом, он бы просто не успел отреагировать! Никто на месте базилевса не мог ожидать нападения от девочки Солнышка. Однако..., чёрт! Когда нужно было бить, я начал болтать! Сколько раз я возмущался, встречая подобное поведение героя или злодея в литературе, кино, или театральной постановке! И что же? Когда я сам попал в схожую ситуацию меня пробило толкнуть речь. Эх! Может, это не выдумка дурных писак, а действительно какой-то странный психологический эффект?'

[Солнышко] — "Возможно, отец остановил тебя как раз потому, что сам лично сражался с Парящим и знает, или подозревает, что за хитрости у того имеются!"

[Андрей Владимирович] — "Вполне возможно. Я решил, что твоему отцу виднее, потому и не стал дёргаться. Слушай, я не пойму, с чего тебя так трясёт? Боишься за отца? Он сильный маг огня, ему дальнее путешествие не страшно".

[Солнышко] — "Нет. Я... Наверное, всё разом. Я, наконец, приняла, что чужая в родной фратрии. И ещё я едва не стала сегодня убийцей своего родича и базилевса..."

[Андрей Владимирович] — "Прости, Солнышко, но это уже чисто моя заслуга, и даже не смей присваивать себе мои достижения! Тем более — не совершённые!"

[Солнышко] — "Но тебя нет! Есть только я. И память человека, чуждого нашему миру!"

Демон исчез. Я решила, что это и правильно. Я осталась одна. Глаза, наконец, дали ход слезам, и сердцу полегчало. И сон сморил меня раньше, чем я поняла, что засыпаю.

...

Интерлюдия 4-5

Парящий-над-бранным-полем стоял в переходе на высоте восьмидесяти метров над садом фратрии прямой, как мраморная герма и почти такой же бледный, и невидяще смотрел в закрытую дверь прямо перед ним. За дверью располагались личные покои прошлых базилевсов. Один из них — дед Парящего — завещал эти самые покои своему внуку, Надёже. Фратрия — фратрией, и здесь многое является общим, но на некоторые вещи и во фратрии признают частную собственность. Как правило, это одежда, предметы гигиены, и право пользоваться определённым бассейном для омовений, или беседкой для сна. Или личными покоями, предназначенными для работы мага. В таких заклинательных покоях всё требовало тщательной настройки на конкретного мага.

Парящий пребывал в глубокой задумчивости, и вообще навряд ли осознавал, где сейчас находится.

— Отец? — осторожно позвал Парящего сын, единственный и любимый, Благодарением-богов-посланный, и вырвал отца из глубокой задумчивости.

— Что ты здесь делаешь? — несколько раздражённо отозвался базилевс никак не меняя позы.

— Я не понимаю, отец.

— Чего же? — спросил Парящий, хотя прекрасно понимал сейчас сына.

— Ты позволишь потомству твоего соперника возвыситься над нами? — осторожно спросил Благодарь. — Что, если на Испытании в академии она покажет всему свету... что-то значительное? Её быстро окрутят хитрецы из какой-нибудь соперничающей фратрии, что усилит их против нас!

— Я много раз говорил тебе! — прервал базилевс сына. — Солнцу после бури подобная есть настоящая принцесса фратрии Зрящих Истину! Я всякий раз указывал тебе: ты должен больше стараться! Ты обязан совершенствоваться, развивать своё тело и свой дух, чтобы не отстать от неё!

— Ага, и грозился лишить меня звания твоего наследника! — обиженно и раздражённо прервал базилевса сын.

— И разве я не предупреждал тебя, сын мой, — тихо и мрачно поинтересовался Парящий, — что если ты нагло прервёшь своего базилевса, то познаешь его гнев? — и Благодарю почудились в тихом голосе отца отзвуки пока ещё далёкого свирепого шторма. Он испугался, и склонил голову перед базилевсем. Но тот даже не смотрел на сына. Парящий всё так же сверлил взглядом закрытую дверь перед собой.

— Прости, мой базилевс, — буркнул Благодарь. — Я верую в тебя не меньше, чем демос верует в богов Наднебесья! Но я не понял, и это огорчает.

— Вот так гораздо лучше, — бесстрастно и отстранённо прокомментировал Парящий. — Солнцу подобную на Испытании ждёт... разочарование.

Благодарь расплылся в злорадной усмешке.

— Даже жаль нашу принцессу, — продолжал Парящий: — Она — гордость нашего рода, и как могу я позволить ей покинуть фратрию?

Благодарь фыркнул, не удержавшись.

— Она плоть и кровь от плоти и крови сильнейшей линии магов! — отреагировал на этот фырк базилевс.

— Как и мы с тобой, отец! — попытался возразить Благодарь, чем вызвал у Парящего лишь грустный вздох. Сын нахмурился, обескураженный, гадая, чем вызван этот полный досады вздох отца.

— Если бы твоею матерью была та, что стала матерью ей, то я бы не сомневался в будущем своих потомков!

Благодарь побледнел, тут же покраснел, и скрипнул зубами.

— Ступай! Вопросом об Испытании Солнцу подобной в академии займусь я сам. А ты займись вопросом о свахе! Сваха! Что за бедовая идея! Я базилевс Зрящих Истину! Это не просто красивое название! Я сам подберу ей мужа! Я, а не какая-то сваха!

Второй раз за разговор Благодарением-богов-посланный расплылся в злорадной улыбке. И покинул отца.

...

Глава 5. Задушевные беседы.

Утром, как обычно, разминка, пробежка, немного гимнастических упражнений. И я рада бы последовать старому совету моего демона, и увеличить бы число часов на занятия гимнастикой и лёгкой атлетикой, да не могу, ну, никак! Планы на сегодняшний день большие, cделать надо много. Понимаю, что отговорки. Ох, ладно, обещаю себе, что вечером подумаю над этим.

Решив так, я отправилась к свахе по всем правилам — через парадные ворота. Так что не удивительно, что Благодарь с двумя своими дружками-подпевалами меня нашли. Сначала я немного испугалась, и пожалела, что не воспользовалась узкими тропками в глубине сада, но тут же себя одёрнула: сколько, в самом деле, можно бегать от этой проблемы? Припомнила наставления своего демона: я должна быть кроткая, скромная, воспитанная пай-девочка. Собралась с духом.

— Стой! Стой, девка! — грубо окликнул меня Благодарь. Я послушно остановилась. Просто сочла, что убегать — глупо.

— Вы посмотрите только на неё! Опять собралась шалавиться по улицам полиса! — Благодарь ухмылялся грубо и зло, его дружки послушно захихикали. — Вы только посмотрите, как она вырядилась! Взгляните, какая у неё стать! Размечталась поступить в академию, и возвыситься над нами? Кем ты себя возомнила? Размечталась стать могущественным магом?

— Отстань от неё! — раздался вдруг знакомый окрик. Это Славный. Хороший юноша, просто замечательный, но не везучий. Благодарь с придурками-дружками дразнят его "Бесславный". А мне на душе стало вдруг тепло от того, что хоть кто-то из родичей за меня вступается. Но Благодарь только кивнул небрежно своим дружкам, и те Славного по флангам обошли, разом шагнули, под руки крепко подхватили, и утащили куда-то в кусты. Не иначе, к холодному фонтану потащили. Мы с Благодарем остались одни.

— Слушай сюда, девка, — шипел и брызгал слюной наследничек нашего базилевса, — ты есть никто и никогда тебе не стать хоть кем-то! Ты провалишь Испытания в академии, и не поступишь! А вот я уже зачислен в эфебы академии! Мой отец постарался, поговорил с кем нужно, надавил, и я уже зачислен! А ты, девка..., — тут Благодарь потянул свои руки ко мне, но что он ими собирался сделать, истории осталось неизвестно. Во мне внезапно проснулся мой демон!

[Андрей Владимирович] — "Прости, девочка Солнышко! Это я виноват, я тебя подставил! Нет, так-то в общем, мой совет был весьма неплох, и среди людей обязательно бы сработал! Но то ж — среди людей! Эта вот злобная обезьянка человеком считается по недоразумению! Но! Я тебя подставил, мне и исправлять!"

Наглец протянул ко мне ручонки, с растопыренными пальцами, а у самого едва слюна с уголка губ не капает. Перехватить правой рукой пару его пальчиков никакого труда не составило. А дальше — физика — согнул я пальцы негодяю в такую сторону, в которую они у него никогда не гнулись. Пацан зашипел от боли, даже слёзы из глаз брызнули. И заорал бы, да не успел. Я хватку чутка ослабил, и, приблизив губы к его уху заговорил спокойно, ровно, холодно, как проктолог говорил бы с глистом, если бы, конечно, вдруг такое доктору в голову пришло бы.

— А ты, ушлёпок, гораздо тупее, чем мне думалось. Ты оказался столь глуп, что моё великодушие принять посмел за слабость! Узри же нынче Истину, недостойный выродок достойнейшего рода Зрящих Истину.

Тут я свободную руку раскрытой ладонью вверх спокойно заложил пацану за воротник, завёл под фибулу, так, чтобы мои костяшки пальцев оказались напротив сонной артерии. И говорю этому ушастому недоразумению:

— Я покажу тебе, куда ведут все земные пути и дороги, — и тут же отпускаю его страдающие пальчики, и второй рукой перехватываю другую сторону ворота, так что мои кисти оказываются крест-накрест наложенными друг на друга. Натягиваю туго ткань, и доворачиваю кисти. Несчастный таращит глаза, судорожно пытается сделать вдох, естественно, у него ничего не выходит, а мои костяшки пальцев передавливают сонную артерию.

Как я уже говорил, будучи потомственным интеллигентом, я никогда не дрался и ни дня не занимался боевыми единоборствами. Но у меня есть друзья-приятели. И некоторым из них под шашлычки на свежем воздухе очень хочется поделиться чем-нибудь, с их точки зрения, интересным. Как, например, бросок с удушающим захватом.

Я попытался, повернувшись бочком, вспомнить, как это борцы так делают, что через бедро противника кидают. Вроде, оно как-то просто должно быть, но у меня сразу-то не вышло. И тут этот балбес — раз — и повисает на мне мешком с требухой. Глазки закатились, ручки-ножки обвисли. Наконец, согнувшись под него, мне удалось закинуть эту тушу себе на закорки. Подхватил тело под колени, взбрыкнул, распределяя вес на спине, и поковылял быстрее прочь.

[Солнышко] — "Убил!", — накатывает волной истерика и паника.

[Андрей Владимирович] — "Что ты, Солнышко! Как можно! Да я же интеллигент и ещё этот, как его, гуманист, вот! Очухается твой брательник недоделанный буквально через пару минуточек. Так что двигать надо сейчас ножками быстро-быстро!"

Притащил я тело быстренько к общественной остановке у входа в нашу резиденцию, благо рядышком было. Нужную комбинацию для управляющих рычагов у Солнышка в памяти нашёл. Люк открылся, я тело в трубу сгрузил, и неблагодарный Благодарь усвистел по пневмопочте головой вперёд! Ничего, при высадке чуток рожу расцарапает, и всего-то! Были бы мозги, а так там один мозжечок, и тот в попе!

[Солнышко] — "Куда ты его?"

[Андрей Владимирович] — "Не переживай! Выскочит на остановке у входа на городское кладбище. Очнётся, оглядится, глядишь, вид могилок наведёт его на мысли о вечном", — успокоил я девочку.

И мне бы пора удирать. Той же трубой, но иным маршрутом улетел на главную городскую площадь — оттуда до Кривого проулка рукой подать.

[Солнышко] — "Ох и разозлится Благодарь! Будет со своими дружками мстить мне!" — перепугалась я.

[Андрей Владимирович] — "Просто поверь мне — я умные книжки иногда в туалете читаю — мне виднее! Лишь одна причина есть у человекообразных агрессию проявлять. И эта единственная причина — страх! Трус малолетний оттого задирает и унижает жестоко тех, кто его слабее, чтобы другим-прочим молодым самцам, которых он боится до моченедержания, сигнал подать: — "Я опасен! Не троньте меня!" А прищемишь такому нежное место — разом его напускная брутальность вся в штанишки стечёт. Вот, увидишь: этот твой Благодарь больше тебе дорогу заступить не посмеет!"

[Солнышко] — "Разве так можно?! Он же мне какой-никакой, но родич!"

[Андрей Владимирович] — "Вот, потому я его в прошлый раз великодушно пощадил. И ты сама теперь видишь, к чему мой благородный порыв нас привёл! Всё, Солнышко, вон уже Кривой переулок! Выкидывай меня из своей хорошенькой головы. И вот ещё... не знаю как бы сказать... ты это... не бери с меня пример, пожалуйста! Всерьёз опасаюсь, что испорчу я тебя, Солнышко. Всё, прощай!"

[Солнышко]

Прощаться? Да сейчас прям! Вернётся — никуда он не денется! Ох! Я уже смирилась с этим.

...

У доброй тётеньки Ведьмы я получила урок стиля. Казалось бы, что такого: надеть хитон, да сверху пеплос! Кто же этого не умеет?! Разумеется, есть свои нюансы и хитрости. Это вроде того, чтобы так подвернуть и подпоясать диплодион, что бы в его складках грудь казалась больше. Или как подвернуть колпос, чтобы зрительно сделать бёдра пышнее. Нет, не то, что бы я специально узнавала... но это же элементарные вещи, известные любой девушке. Но тётушка сваха поведала мне о вещах куда менее очевидных, и более эффектных, при должной сноровке. Например, как подобрать оттенки хитона, пеплоса и цвет узора на них, с учётом цвета кожи, формы скул, цвета глаз, конечно же, и при этом учесть освещение: яркое ли солнце, пасмурно, или красноватые отсветы зари, или свет лампад. А теперь добавьте косметику — это целое искусство. Я и раньше это, вроде как, знала. Но тётушка сваха буквально открыла мне глаза на мир! И то были лишь первые уроки — вводные, как выразилась наставница. И пообещала, что всему научит со временем.

Наконец, когда я была готова, мы с госпожой свахой вышли на прогулку по улицам и площадям полиса. Начали, конечно же, с главной площади — агоры. Цель прогулки, как её объявила милая тётушка Ведьма, состояла в том, чтобы ей получше узнать меня. Чем лучше сваха понимает невесту, тем точнее подберёт жениха, и лучше сумеет показать ему невесту в наиболее выгодном свете.

Для начала мы прошлись по торговым рядам. Площадь огораживали галереи ремесленников и гильдейских купцов. Трёхэтажные. С висячими садами, что в жаркий день затеняли солнце и создавали особый колорит и уют.

— Хайре! Радость наша, Солнышко-после-бури! — окликнула меня тётушка Лилия, торговавшая тут свежей сдобой, что сама с дочерями тут же и пекла. Её дочки обе учились в резиденции нашей фратрии, и я помогала им и училась вместе с ними. А потом они учили меня печь хлебцы и разные сладости. Под присмотром тётушки Лилии, разумеется.

Сама не знаю, почему, но меня интересовало решительно всё! В любой деле мне хотелось непременно попробовать себя. Может, потому что я пока не нашла своего дела по душе? А поскольку в школе нашей фратрии для демоса я и сама учила младших учеников, и помогала взрослым со старшими, то у меня было предостаточно знакомств среди детей мастеров самых разных ремёсел! Обычно не составляло труда напроситься 'на попробовать' к кому-нибудь в мастерскую.