Злой демон Андрей Владимирович

С демоном в голове

Товарищи "пираты"! Этот роман будет под лицензией Common Creative License, так что не спешите "сливать" черновик, дождитесь полной версии, пожалуйста!

глава 1. В Тёмном-тёмном месте тёмной-тёмной Силы...

[Андрей Владимирович] Только представьте: я, сорокалетний, состоявшийся и вполне довольный собой закоренелый циник, завлаб, от которого многие плачут (и не только младшие научные сотрудницы, но и околонаучные журналистки). Так вот, я, всегда утверждавший, что магия — это полный бред, попал в магический мир!

Было это так: сперва я осознал себя — то есть взрослого, образованного мужчину, циничного засранца — что лично меня вполне устраивает. Вспомнил всю свою жизнь. Знаете такое выражение: — "вмиг вся жизнь пронеслась перед глазами"? Так вот, она не проносится последовательностью событий, сцен, кадров, как в кинохронике, нет. Она вспоминается. Вся разом вдруг вспыхивает в памяти, и ты до боли ясно осознаёшь — было! Но прошло.

Потом я осознал, что нахожусь вовсе не в том мире, где родился, вырос, учился, служил, любил, работал, и веселился. А совсем даже в другом. Тут у них... у нас(?) — сказочное средневековье. И нахожусь я не где-нибудь, а в Тайном месте. С большой буквы. Угадайте, что это за место? Тёмные тайные ритуалы запретной магии — да, точно, именно так! Вот, кстати, я лично сейчас возлежу на древнем алтаре. Да, реликт позабытых эпох. Доподлинно не известно, чем на этой каменюке занимались древние, возведшие тут, в жерле потухшего вулкана, некое сооружение, предположительно, языческого культа. И мне лично на это плевать. Правда. Я бы даже так и плюнул, но надо мной навис слуга. Здоровенный мордоворот. Да и фиг бы с ним, но он же разделочный нож для рубки мяса держит. И это бы ничего — я не против фетишизма — хватайте руками что хотите, но это не должно меня касаться! ОК? А этот тесак слуга держит над моей шеей. Неуютно мне как-то, знаете ли.

Чей это слуга с ножом? А вот хороший вопрос! Потому что это явно не мой слуга. Досадно, но — увы — не мой. Я бы запомнил, что у меня в слугах есть эдакий шкаф с рожей Квазимодо и ухватками палача. Тогда остается только один вариант — старая ведьма. Тут больше нет никого: я, мордоворот с острым инструментом и тупым взглядом, и ведьма. Без метлы. Но с таким шнобелем, и такими кривыми зубами, и такими глазищами на выкате, и таким злобным выражением на лице, и.. — ну да ладно, вы и так поняли. Вылитая управляющая нашим ТСЖ, не к ночи будь помянула.

Следом накатывает чувство, схожее с тем, что вызывается ведром холодной воды. Эдак, только что из проруби. А Вы в этот момент сидите дома в тёплом кресле, читаете любимую книгу, и тут над Вашей головой кто-то переворачивает это самое пресловутое ведро. Представили? Нет, на меня холодную воду никто ведром не плескал. Просто я вдруг осознал, что именно тут делаю! Это вот всё, между прочим, по моей настоятельной просьбе происходит! Причём, что самое сногсшибательное, я же этот "банкет" ещё и оплатил! Причём буквально последнее отдал!

А мне, видите ли, до зарезу понадобились великие магические силы в личное пользование! Нашёл... как это у них тут... назовём это: ООО "Тёмные ритуалы потомственной народной целительницы и Ко". Эти далеко не милые люди с сомнительными склонностями легко организовали жертвоприношение демонам. Меня! Причём, по моей просьбе! И за мои деньги! Ух, зла не хватает! Выживу — убью себя, нафиг, дуру такую! Бр-р-р! Это я от холода — каменюку никто для меня не грел, на мне лишь тонкий хитон. На этих-то двоих — очень темные — почти совсем чёрные — плащи-гиматии из грубой шерсти длиной до пяток. Им-то, поди, тепло, а я вот эдак могу и обморозить себе яй... ой...

Ой-ёй! Откровение третье: я — невинная девочка о шестнадцати годов отроду! А это уже не ведро воды на голову — это уже сход снежной лавины! В равнинной местности. Летом, на пляже.

Я — девушка! И имя у меня чудное: 'Солнцу-после-бури-подобная'. Вот примерно так, только одним сложносоставным словом, что-то типа: Метакатайгидаиллиосис. Но лучше я, пожалуй, буду так: 'Солнцу после бури подобная'! Коротко: Солнышко.

[Солнышко] Теперь "перед глазами пронеслась" моя девическая жизнь. Теперь-то я себя ощутила собой — юной девицей из приличного рода.

Чтобы не утомлять вас долгими рассказами: детство у меня выдалось полное разочарований, унижений, бед и несчастий. Полный набор: маменька трагически почила, живу в саду под деревом, терплю унижения со стороны богатой родни. Папенька наличествует: честный, сильный, добрый, и меня любит очень. И это — самое печальное. Потому что папенька в долгах, и хоть не раб, а батрачит иного раба хуже, причём спину он гнёт на наших богатых, но злых и жадных родственников, что особенно обидно! Он вообще у меня очень хороший! Самый-самый хороший! И сильный! Но терпит всё из-за меня! Кабы упокоилась бы я с маменькой вместе, так папенька бы смог разогнуть спину, да плюнул бы в подлые глаза наглым родственничкам, и ушёл бы до лучшей доли искать. И уж он бы нашёл! Он мужчина — ого-го! Но со мной на руках ничего он не может. За меня боится. Так что молча тянет лямку и кланяется злобным богатым родственничкам.

[Андрей Владимирович] "Тьфу! Ща соплами захлебнусь!" — подумалось мне. Я был раздосадован до невозможности чрезмерной бредовостью ситуации, и меня больше интересовало разобраться, что сейчас со мной происходит, чем ворошить чужие воспоминания.

[Солнцу-после-бури-подобная] "Жизнь — клоака — подумаешь, открытие!" — отрезал демон, и меня его тон покоробил. — "Надо, короче, батьку хватать за шкирку... не, не дотянешься... хватать батьку надо за руку, и гордо уходить с ним в закат!" — продолжил демон, — "На кой ляд такие родственнички нам сдались! Проживём! Волков в лесу бояться — всю жизнь егерю зад лизать!"

Страшно! Так истово, до мозга костей, до холодных мурашек страшно! Злой какой демон мне достался! Сожрёт, как есть, сожрёт мою бедную душеньку! Прости, батюшка! Прости меня, дуру!

[Андрей Владимирович] "Стоп! Цыц, я сказал! Слёзы — в плане разрядки нервной системы от чрезмерного стресса — дело хорошее, но только в конце! Только после дела! Сперва выжить, потом плакать! Так что, сопли — в кулак! Где демон?"

С минуту — не поверите — тупил, и глазами вокруг хлопал. Пока до меня дошло, что демон злой — это я и есть! Андрей Владимирович, завлаб из Новосибирского Академгородка. Призван в ходе запретного чёрного ритуала в качестве демона. Такие дела, получи и распишись.

— Договор заключён? — требовательно проскрежетала ведьма, то вглядываясь мне в глаза, но кидая нетерпеливые взгляды на слугу с ножом.

Договор? Это она о чём? А, ну да, это она обо мне — демоне по имени Андрей Владимирович. Доведённая до отчаяния злыми людьми бедная девочка Солнышко предлагает мне в жертву свою душу и тело. А вот, кстати, где тело-то?

"Ой, мамочки! Сейчас точно сожрёт!" — едва не выкрикнула Солнце-после-бури.

[Андрей Владимирович] "Вот этот суповой набор — тело? Смотри: рёбра, кожицей пергаментной обтянутые, да синенькие цыплячьи лапки в качестве ручек и ножек. Кто-то тут серьёзно пытался демона на этот суповой набор завлечь?"

[Солнышко] "Все демоны — сволочи!"

[Андрей Владимирович] "А то! Неча с ними... нами связываться! Подрасти сперва! Солнышко, блин!"

[Солнышко] "А вот про блин очень даже обидно!" — подумалось мне, и я потрогал свою грудь. Размер "единичка", а может даже "единичка с плюсом" — это всё же не 'блин'!

[Андрей Владимирович] "Успокойся и не комплексуй! "Блин" — это не про грудь было сказано, это просто словцо такое, спускное. Как спускной клапан — пар слегка стравливает. Не бери в голову, короче".

[Солнышко] "Поздно. Ты уже у меня в голове", — девочка вздохнула с сожалением.

— Заключён ли договор? — в голосе ведьмы звенит напряжение. Боится, старая карга!

[Андрей Владимирович] А вот и правильно! Негоже демонов беспокоить! Это ж на кого нарвёшься — другой бы на моём месте бошки поотрывал бы всем тут!

"Убейте меня, бабушка!" — хотела крикнуть я [Солнышко], опасаясь, что впустила в наш мир слишком опасного демона.

— По рукам! — я [Андрей Владимирович] поспешил успокоить старушку, пока та не приняла поспешное решение с необратимыми последствиями. — Договор заключён! Вообще не проблема! Чего надо сделать?

Ведьма подняла левую бровь, и выглядела теперь в целом несколько озадаченной. Может, чего-то не поняла?

— Мне великую магическую силу надо дать! — пискнула Солнышко.

Ведьма подняла вторую бровь. Вернее, та бровь сама вползла на лоб — старушка-то, походу, контроль над сим процессом потеряла — увлеклась моим представлением. Видать, видок у бедной девочки Солнышко сейчас тот ещё, а она ещё и разговаривает сама с собой двумя разными голосами.

[Андрей Владимирович] — Магическую силу? Ох, я-то думал! Да забирай! — я легко согласился. Вообще, я не жадный, особенно когда просят отдать то, что мне самому нафиг не надо.

Старушка ведьма, кажется, успокоилась, кивнула, и даже улыбочку изобразила, от которой у меня кишки в холодный комок сжались. Интересно, в каком таком театральном её так научили людей кривыми ухмылками пугать? Слуга ведьмы инструмент свой спрятал — меня признали не опасным. Ну, при призыве демонов разумные предосторожности всегда необходимы. Я бы пулемёт поставил. Спаренный. А то ножик как-то не внушает. Мало ли, какой бы демон на моём месте мог оказаться!

"Нет у тебя магической силы, обманщик!" — отчётливо подумала Солнышко.

[Андрей Владимирович]: "Слышь, мелкая, это не я к тебе в демоны напрашивался! Это ты ведьму наняла, и меня сюда из зоны комфорта выдернула! Мне эти приключения с попаданством ни разу не сдались! Так что хочешь — бери у меня какую-нибудь магию, если найдёшь, а не хочешь — не бери, но меня давай-ка быстро домой отправь! Туда, откуда взяла!"

Подумал я так, увлёкся этой мыслью, потянул за ассоциативные связи и логически обоснованные ссылки, и до меня дошло, что хода назад нет. Да и быть не может. Потому что нет меня здесь — весь я там, дома остался! Чистая логика: ведь, что я такое, по сути, есть? Поток мыслей? Ок, предположим. Существование души наукой не доказано, так что будем пока опираться на когнитивистику. Личность — это в конечном-то счёте — процесс брожения ионов водорода по мембранам нейронов. И отличает мою личность от прочих набор весовых коэффициентов синапсов, сформировавшийся в процессе обучения, воспитания, и личного опыта. И вот, я в чужом теле, в ином мире. А моё тело, ясное дело, на Земле осталось, в Новосибирске. Это логично: тело у меня — кусок материи, а материя определена в пространстве и времени, и вот так зараз перенести кусок материи на какую-то другую планету нельзя. Таковы законы материального. В отличие от идеального, у которого законов таких строгих нет. Логично предположить, что они тут каким-то образом скопировали в голову этой бедной девочки информацию из мозга Андрея Владимировича. Вот и всё чудо! А я сейчас преспокойно живу себе в Новосибирске. А девочке бедной теперь хана!

Ей хана, потому что у неё в голове теперь — я. Невинным девочкам я и снаружи-то не рекомендуюсь, а уж внутри головы — совсем беда! Да потому что я чёрствый, я циник, я никому не верю, и вообще не люблю людей! И таким я себя совершенно устраиваю!

"Прекрати, пожалуйста! Мне больно!" — закричала во мне девочка Солнышко. Я прекрасно осознавал каково ей, и отчего так. Конечно, ей больно! Это так называемая "душевная" боль, и пока не очерствеешь, как я, так и будешь мучиться! Вот, есть выражение: "совесть пробудилась". А у тебя, Солнышко моё, пробудилось нечто прямо противоположное!

Ладно, стоп, надо подумать о том, что же я теперь такое? Рассуждая логически, я — не Андрей Владимирович. Не-а, облом! Я — девочка Солнышко-после-бури! Это совершенно определённо точно! Ибо это тело — тело девочки Солнышко, и мозг, на который я "записан" — это мозг девочки Солнышко! Следовательно, я — спятившая в результате дурацкого — и недаром запрещённого! — магического эксперимента девочка Солнышко! Я девочка, которая нечаянно скопировала себе в мозг отпечаток личности некоего инопланетного человека Андрея Владимировича с далёкой планеты Земля! Кстати, а чего тут инопланетяне так на людей похожи? Хоть бы кожу синюю, да уши эльфийские отрастили бы, что ли!

[Солнышко] "Кажется, он меня пожалел, и душу жрать не будет. Вы мне поможете? Товарищ демон?"

[Андрей Владимирович] Слушай сюда внимательно, Солнышко! Нет никакого демона! Тебя надули! Просто у тебя в голове кроме твоей памяти теперь есть ещё и память жителя иного мира. И очень важно, чтобы ты поняла: это называется "шизофрения", и это очень, очень плохая болезнь психики! Чревато распадом личности. Имей в виду! Так что попытайся собрать себя в единое целое! Никаких разговоров с "демоном в голове"! Свихнёшься, как пить дать! Ты должна постараться! Одна голова — одно сознание! И это сознание должно быть сознанием девочки Солнцу-после-бури-подобной! Потому что эта голова — голова девочки Солнцу-после-бури-подобной!

[Солнышко] "А как же ты? Если я верну себе тело, ты умрёшь?"

[Андрей Владимирович] 'Дура. Дура и есть. Я живу себе в другом мире, и даже знать не знаю про твои мучения тут! Выкинь из головы меня жалеть! Тело твоё? Вот ты и должна быть единственным хозяином своего тела! Одна голова — одно сознание! Ну, соберись! Сходи в аптеку, попроси галоперидол. Запомнишь?'

— Я пойду, пожалуй? — робко спросила Солнышко у ведьмы. Девочка с трудом поднялась с древнего алтаря, на котором лежала, с силой потёрла лицо ладошками. — Что-то я себя не очень хорошо чувствую...

— Ещё бы! Ха-ха-ха! — ведьма рассмеялась неприятным лающим смехом. — Демон сожрал твою душу! Я предупреждала!

— Во-первых, бабуся, шоб вы знали: "душа" — это поэтическое иносказание, и никто не питается поэзией — нет таких дураков! А во-вторых, к вам у меня нет никаких претензий, — вздохнула девочка, ковыляя прочь на непослушных ногах. — Оплату вы получили, так что больше я вас не задерживаю!

— Ха-ха-ха! Лёгкие деньги! — ведьма вовсю развеселилась. Расхохоталась, а потом свистнула — и сгинула вместе со слугой.

— Ох, ничего себе! — не сдержался я. — А как же закон сохранения материи? И это, как его...

— Это колдовство, и никакого закона материи, — возразила я себе. Демон прав — надо собрать свои мысли в кучу и не позволять им скакать как попало. Это же как мне повезло, что демон такой порядочный попался! Вот, чую — этот Андрей Владимирович мог бы сожрать всю мою душу, занять тело, и жить тут мною. А смотри ж ты — не стал. А ещё считает себя циником без морали. Добрый он. Я ж его память читаю — добрый он. Только к себе строгий. Да и к другим тоже. Но мне-то как же теперь быть? Со всем ворохом моих проблем и тягот?

[Андрей Владимирович] — Погоди, Солнышко, с тяготами и проблемами своими. Во-первых, это всё наверняка фигня чуть менее чем полная. А во-вторых: как это ведьма такой трюк провернула?

[Солнцу-после-бури-подобная] Это трансфигурация, или телепортация — могущественные тёмные ведьмы, по слухам, владеют такими чудесами.

[Андрей Владимирович] — Какие Ваши доказательства? — ехидно поинтересовался я, передразнивая героя фильма "Красная жара", и без зазрения совести копаясь в памяти Солнышка. — "Так говорят" — это не источник! И запомни на будущее, солнце моё: внимательно отмечай, откуда в твою голову попадают те или иные сведения, и проверяй достоверность информации! В данном случае я предлагаю гипотезу о преднамеренной мистификации, иллюзии, и фокусах. В пользу этой гипотезы против телепортации и трансфигурации говорит принцип бритвы Оккама, и признаки научности. Гипотезы о чуде не научны, ибо не могут быть достоверно ни доказаны, ни опровергнуты.

Однако, полчаса возни ничего не дали. И я сдался. Это, разумеется, ничего не значит, ибо из гипотез я проверял только самые банальные: зеркальные ширмы и скрытые люки. К тому же использовал я самые очевидные методы: визуальный осмотр и простукивание. Здравомыслящий фокусник подобное не мог не предусмотреть.

— Старуха могла использовать простенькую магию для отвлечения внимания. Отвела мне глаза, и попросту ушла отсюда своими ногами, — робко предложила Солнцу-после-бури-подобная.

— Уже лучше! — одобрил я такое проявление благоразумия. Лично мне никаких более толковых догадок в голову сейчас не приходило, а интерес к трюку старухи угас, так что я плюнул на расследование, и тут же во мне проснулась Солнышко с её проблемами.

[Солнцу-после-бури-подобная] Руки не просто опустились — опали, аки пожухлые листья поздней ненастной осенью, обвисли плетьми, голова понурилась за руками во след! Горе мне, горе! Батюшку жалко до слёз! Он из-за меня...! А я его так подвела!

[Андрей Владимирович] Ладно, побуду демоном! В таких случаях действительно удобно иметь возможность взглянуть на себя и свою жизнь свежим взглядом. Ну, к услугам Солнышка тут только взгляд мужлана и прожжённого циника, и не факт, что это лучший вариант для "свежего взгляда со стороны" на жизнь девушки. Но выбирать-то ей не из чего.

Взглянуть со стороны оказалось не просто: путались мысли, но главное — путались представления о мире и критерии оценки.

Так. Основой общественного устройства у них тут являются фратрии. Короче говоря, фратрия — это такая родовая община. Но есть нюанс. Люди в этом мире верят в магию, чудеса, и в то, что некоторые люди обладают врождёнными волшебными способностями, и способности эти могут передаваться по наследству. То есть отпрыски древних и якобы магических фамилий — носители волшебной крови — априори имеют неоспоримое право на привилегии и власть. Право, оспорить которое простым людям не приходит в голову вообще. В общим, фратрии — это "магические" родовые общины. Здешний город-полис контролируют три фратрии, имеющие "градообразующее" могущество, и оттого называемые "великими фратриями".

А вот среди народа простого, магией не владеющего, фратрии давно повывелись. Есть филы — общины, в которые семьи обычных людей объединяются по каким-либо соображениям. Географическим, например, или вот ещё профессиональная принадлежность тоже может быть важна. Особенно у рыбаков или у военных.

В обществе царит демократия, благородные идеалы служения общественному благу и всякое такое. Ага. Страны тут нет, есть города-государства — полисы. Полисами в этом мире правят архонты — управители, считающиеся вроде как наёмными сотрудниками. Нанимает управителя народ на специальном собрании — агора называется. Вроде нашего собрания жилтоварищества, только гама, лая, и склок меньше. Не потому, что народ тут порядочнее. Просто мнения тут высказывают главы "магических" фратрий — базилевсы, а остальные имеют право голосовать "за" с восторгом, обожанием, или же просто с сердечным одобрением. Вот если базилевсы великих фратрий не договорятся промеж собой — тогда народ получает право выбирать, кого из них поддерживать. Вот и вся демократия. Промеж фратрий же творится такая политика, что просто мрак, ужас, и 'спасайся, кто может'! Про Монтекки и Капулетти слышали? Ну, вот, похоже. Долги старые и новые, союзы явные и тайные. Внутри же фратрии — тот ещё "домострой"! Знаете, что такое "базилевс"? А фильм "Крёстный отец" смотрели? Вот, он и есть. Ой, даже задумываться об этом не желаю!

Так вот. Моё Солнышко является ни много ни мало принцессой одной из трёх великих фратрий. Прямой потомок главной линии крови — во как! Вот только место главы фратрии нынче занимает не её отец, как должно, но её троюродный дядя. История противостояния двух ветвей главной семьи фратрии началась ещё во времена прадеда моего Солнышка, когда два сына базилевса не поделили титул. Их дети продолжили тяжбу, и отец нашей героини проиграл. Проиграл в ритуальном поединке. Причем после того проигрыша отца словно подменили. Точнее, в нём будто сломалось что-то. Он даже не заикнулся о своём праве на реванш. Официальное звание базилевса фратрии отошло его противнику. Вскоре трагически погибла мать моей Солнцу-подобной, и жизнь безутешного отца с маленькой дочкой на руках покатилась под откос.

Кстати, "Солнцем после бури" девочку назвали из-за того, что во время родов бушевала самая натуральная буря, сами роды выдались тяжёлыми настолько, что вызывали опасения за жизнь и ребёнка и роженицы, и благополучно разрешились примерно тогда же, когда буря стихла.

Как я уже упоминал, на языке местных имя это звучит одним сложносоставным словом. Я, как есть для этих мест инопланетянин, языка здешнего не понимаю, зато сижу прямо в голове бедной девочки и вместо набора звуков получаю 'на входе' сразу набор упорядоченных и эмоционально окрашенных мыслеобразов. Так что писать местные имена и названия я буду здесь по-своему. Солнцу после бури подобная — вместо Метакатайгидаиллиосис. Наднебесье — вместо 'Олимп'. Холмск — вместо 'Rom". Хотя... мда, постараюсь без перегибов. Мир, всё-таки, иной, и любые кажущиеся корреляции между нашими мирами таковыми (собственно корреляциями) вероятнее всего не являются. Просто совпадения.

А с именами тут вообще интересно. Отца нашего зовут Надёжа, или Надёжный-оплот, если полностью. Ясно, что имя продиктовано надеждами его отца на своего сына и наследника. Отца Надёжи — деда нашей Солнцу-после-бури-подобной — зовут Каменная-голова, и он считается сильным магом земли.

А вот нынешнего базилевса нашей фратрии зовут Парящий-над-бранным-полем. Полагают, это имя — наказ его отца сыну быть выше склок. Однако, сынок своё имя, видимо, истолковал иначе, и приложил усилия к тому, чтобы возвыситься. К слову, отец Парящего носит имя "Огнеликий". Говорят, его талант к магии огня ясно проявился в раннем детстве. А ещё говорят, во время рождения сына Огнеликий объявил, что смирился с ролью второго человека во фратрии и уступает место базилевса Каменноголовому. Оттого и имя сыну дал такое. Но позже у него с братом снова вышла какая-то размолвка, и противостояние разгорелось с новой силой. Что не удивило никого: один упрям, другой вспыльчив.

А прадед моего Солнышка, тот самый, чьи сыновья — Огнеликий и Каменноголовый — начали тяжбу за власть во фратрии, звался по-простому: Большое-поле. На мой вкус имя, скорее, крестьянское. Согласно семейной хронике, прапрадед, носивший довольно распространённое имя: Защитник-людей, в одиночку возделал своей магией самое большое поле в истории. Дело вышло хлопотное, тяжёлое, и Защитник очень надеялся на помощь сыновей. Однако его первенец, названный Большим-полем, уродился магом молний, и вместо того, чтобы возделывать землю, усеивал её костями врагов. Впрочем, выгоды фратрии и полису с того вышло даже больше. Такая вот семейная история с именами-иллюстрациями.

Солнцу-после-бури-подобная уродилась на свою беду с обострённым чувством справедливости. Притеснения, что творил её отцу Парящий и все, кто его поддерживал во фратрии, возмущали девочку до глубины души. Её гордый дух родственничков из нынешней старшей линии коробил, и те всячески пытались указать наглой девчонке её место.

— Э-э-эх! — вырвался у меня горестный стон. — Проблемы! А мы вот ща 'сильномогучее' демоническое 'колдунство' отчебучим!

"И впрямь, чего я нос повесила? Демона я получила? Получила! У него в памяти столько всего! Ух! Слов нет! Ну, нету в том Новосибирске магии. И чего? Да там такого есть, что тут наши здешние маги утрутся!" — мелькнуло в головушке Солнышка. А демон сразу согласился: "Ага! У нас там — о-го-го! Одна квантовая физика чего стоит! Ща, отчебучим! Ритуал демонический!"

Так, что там у меня за проблемы? Соберу-ка их все в кучу: меня никто не понимает, никто, кроме батюшки, не любит, злые люди злословят, обижают, положенного по закону лишают. Так, все обиды вспомнила? Кажется, все. Теперь руку поднять высоко вверх! И! Резко руку вниз!

— Да ну их всех! — выкрикнула, и нос сразу задрала!

Ну, как? Полегчало? Прислушалась к себе... и решила, что магия — она троекратность любит:

— Да и Тартар с ними! К бесам!

Вот, теперь совершенно точно полегчало.

[Андрей Владимирович] Запомни, Солнышко: справедливости в мире нет, и никогда не было! И никогда не будет! Так что обижаться — полнейшая глупость! Чувство обиды — чисто деструктивное чувство, а удовлетворённая месть ещё никого не сделала счастливым. Разумнее поступать по заветам мудрого Конфуция: дай дорогу дураку, и подожди у реки: скоро её течение пронесёт мимо тебя тело твоего недруга. Очень просто: он, дурак, обязательно другого дурака встретит, и они друг дружке бошки расшибут.

Это было, во-первых. А во-вторых: тебе надо было не за справедливость бороться, а всячески строить из себя скромницу, ни за что обиженную судьбой — тогда, глядишь, нашлись бы и сочувствующие, да и желающих обижать бы поубавилось. Девушку украшает скромность, а не воинственность! Тебе в голову ни разу не приходило, что враждебность родственников к тебе вызвана твоим же поведением? Кабы ты нос так не задирала перед ними, словно это ты тут матриарх — они бы были к тебе мягче, пожалуй.

И в-третьих: тебе-то какое дело, кто будет править в этой твоей родной фратрии? Ты же девица: выйдешь замуж, уйдёшь во фратрию мужа! Таковы законы вашего мира.

[Солнышко] А папенька?

[Андрей Владимирович] А папенька, убедившись, что тебя пристроил, спокойно уйдёт оттуда, где ему плохо, и найдёт себе место под солнцем! Он у тебя мужчина!

Думай сюда, Солнышко: чего ты хочешь от жизни? Вот тебе дана жизнь — одна единственная, второй попытки не будет. Определись, что ты хочешь?

[Солнышко] Счастья!

[Андрей Владимирович] Не пойдёт! Цель должна быть конкретная, достижимая, и измеряемая! Три условия. Тогда можно применить методики и техники управления проектами, организовать контроль качества, и управление рисками. Смотри мою память, раздел 'Project Management'. Но сперва конкретизируй своё представление о счастье, определись с критериями и метриками. Смотри мою память, раздел 'Requirements Engineering'.

Ну, чего думаешь, Солнышко?

Тогда я подумаю за тебя. Короче, Солнышко: твоя главная цель на данном этапе — удачное замужество!

Ты у нас невеста вполне завидная: в вашем мире, как я понимаю, твоя магическая наследственность гораздо ценнее денег. Так ведь? Так. Тебе бы о своём магическом потенциале как-то заявить бы публично и ярко.

[Солнышко] Есть академия магии. Я ведь и затеяла этот тёмный ритуал ради вступительного испытания.

[Андрей Владимирович] Отлично, Солнышко! Выступишь на этой вашей вступительной церемонии, поступишь в академию магии, а там новые знакомства с отпрысками разных прочих магических родов, верно я понимаю? Заканчивать ту академию тебе не нужно. Твоё поступление в академию магии покажет наличие магического потенциала, который ты унаследовала по своей линии крови. Развивать этот талант тебе не следует. Твой жених должен знать две вещи: ты из ветви, бывшей сравнительно недавно старшей, сильнейшей в вашей фратрии. И у тебя есть врождённые магические таланты неизвестной силы. Это поднимает твои акции. Более точные оценки твоих талантов твоим женихам знать не нужно. А тебе лучше самообразованием заняться: налегай не на магию, а на логику. Найдёшь хорошую партию, человека надёжного, сильного — будешь за его спиной как сыр в масле. Сменишь фамилию, перейдёшь во фратрию мужа — пускай твои злые родственники утрутся своими амбициями.

Ещё момент: брак должен быть по расчёту, к взаимной выгоде — такие браки — самые прочные.

А чувства? А страсть?

Читай женские романы, представляй себя в роли героини, а своего мужа — в роли героя, и будет тебе страсть. Так, что ещё? А, да: держись подальше от политики и интриг. Встретятся на пути грабители — отдай все деньги и драгоценности — фиг с ними. Встретится старый волшебник с волшебным колечком — пошли его лесом с эльфами хрен копать! А покажется жизнь серой — попроси ту же ведьму проклятие временное наложить: глухоту, там, слепоту, недержание, расстройство вестибулярного аппарата, или частичный паралич. Когда проклятие спадёт, ты внезапно обнаружишь себя счастливой.

Всё! Теперь постарайся выкинуть меня из своей головы! Ты должна оставаться собой, Солнышко!

Да, вот ещё что! Важно! Питайся нормально! И спортом займись! Хотя бы пробежки по утрам. И какая-нибудь гимнастика. Ушу, кунг-фу, или айкидо. Когда рожать придётся — тебе пресс понадобится прокаченный, и растяжка хорошая пригодится.

Всё! Гони меня из своей головы. И не вспоминай. Злой я демон, тебе такой в голове не нужен.

С такими вот мыслями в голове девочка Солнцу-после-бури-подобная медленно вышла из просторного серого зала с окружённым колоннами алтарём через пустую арку ворот в серые сырые сумерки. Толос — цилиндрическое строение с куполообразной крышей — был здесь единственным строением, сохранившим свои толстые стены целыми. И даже купол крыши уцелел большей частью. Куда меньше повезло двойной колоннаде, что когда-то окружала это некогда величественное строение: от колонн остались лишь огрызки. Когда-то центральный толос в обрамлении двойной колоннады с трёх сторон окружали ещё три постройки типа 'амфипростиль', но ныне от них остались лишь кучи камней и жалкие огрызки стен. Весь комплекс располагался на маленьком островке, посреди озера в кратере древнего вулкана, и с берегом этот островок соединяла насыпь. На той стороне некогда была широкая лестница на гребень кратера.

Юная девушка в тонком хитоне цвета морской волны с геометрическим узором по краям, вышла на заваленную каменными обломками дорожку, и растерянно огляделась. В небе предупреждающе громыхнуло. Девушка задрала голову и с недоверием рассмотрела тяжёлую чёрную тучу, нависшую точно над озером ровно в границах кратера.

— Подозрительная туча. Надо пошевеливаться! — проворчала девочка сама себе под нос, и продолжила: — Маги фратрии Гроз каждый вечер заливают воду в здешнее водохранилище. Скоро здесь будет ливень.

Но тут же хмыкнула: — Ни чего себе, дела..., — и поспешила покинуть остров. Пробежала по насыпи, вскарабкалась по склону, кое-где сохранившему ещё остатки старой лестницы на гребень кратера, поминутно оглядываясь на подозрительную тучу, и...

[Андрей Владимирович] "Ну, что ж. А теперь ты пойдёшь домой, а меня забудь, и.... Ого! Что за...?!Погоди, Солнышко! Как я могу исчезнуть, когда тут такое!"

...

Глава 2 'Hello, World!'

[Андрей Владимирович] Стоило выбраться из древнего кратера, воздух вдруг стал чистым, напоённым морской свежестью и цветочными ароматами садов. И взору внезапно открылся город на склоне горы и морская бухта далеко внизу. Город был чудесен, прекрасен, но поражало не это.

Первое впечатление, будто над склоном древнего вулкана поработал некий великан, одержимый ландшафтным дизайном и способный резать скалы, как сыр. Здешние строители руководствовались исключительно эстетическим чувствами, и плевать хотели на мнение самой горы. Словно это не вздыбленная титанической силой базальтовая плита, а горка мокрого песка на пляже, специально приготовленная для того, чтобы малыш с совочком слепил из неё сказочный замок. Объём выполненных работ потряс бы, пожалуй, даже строителей пирамиды Хеопса. И не только объём, но и точность.

Склон не только нарезали на широкие ступенчатые террасы, на которых разместились улицы и сады, но и сами дома были частично врезаны в гору, словно проросли из скального массива. Что ещё поражало воображение жителя современной технократической цивилизации Земли здесь, в этом городе, так это уникальность каждого здания. Этот мир не знал стандартной планировки, типовых проектов, блочного строительства. Но каждый отдельный проект при всей своей уникальности соответствовал набору чётко определённых принципов. Поэтому, несмотря на отсутствие одинаковости, всё смотрелось, как единый архитектурный ансамбль. Город лежал на склоне горы, словно украшающий её узор.

Обилие колоннад, портиков, лепнины и резьбы, балюстрад и всякого такого, изящное кружева опор, мостиков, балконов. Город утопал в зелени и цветах: палисадники, сады и садочки, обычные клумбы, и висячие. Город был красив, город больше походил на грандиозный храмово-дворцово-парковый ансамбль, подсвеченный в сгущающихся сумерках мягким светом множества разноцветных лампад. В небесах над чудесным полисом величественно парили дирижабли, больше похожие на фантастических морских тварей со множеством плавников-парусов, и украшенные сигнальными огнями.

Но больше всего здешняя архитектура поражала своей невозможностью! Ну, то есть, я, конечно, не строитель и не материаловед, но своими глазами видел Эйфелеву башню, мост 'Миллениум', и небоскрёбы Дубая, так что некоторое поверхностное представление о возможностях современных мне строительных технологий имею. Так вот: такое, как здесь, там, у нас, построить попросту невозможно! Взять здешний воздушный порт: никакие стали не выдержат каких нагрузок, которые должны испытывать эти ажурные конструкции! Никакой железобетон не сможет удержать такую махину!

"Сталь? Это что, сплавы железа? Фи!" — явственно подумала Солнцу-после-бури-подобная.

Из памяти моего носителя — девочки с солнечным именем — всплыла доступная ей информация о популярных в этом мире материалах. И знаете что? Они тут живут в каменном веке! Нет, серьёзно! Люди тут не используют металлы. Ну, то есть, про металлы они знают, и кое-где, весьма ограниченно, в основном, в декоративных целях, используют медь, серебро, золото для украшений. Но всё остальное — это камень! Камень, обработанный магией, и керамика в ассортименте. Не могу поверить!

Кроме совершенно потрясающего воздушного порта в полисе явно выделялись три резиденции великих фратрий. Удивляет уже то, что все эти "дворцы" и "храмы" вокруг — обитель, в основном, простых людей — демоса. Здешние 'аристо' во дворцах не живут. Здесь уважаемые люди живут в.. садах! Великолепных садах, с чудесными фонтанами и множеством беседок. В одном из этих садов меня поразили фонтаны базальтовой лавы. Ну, я не геолог, но судя по тому, что я слышал о лаве, эта скорее всего именно базальтовая. Вот только ведёт она себя необычно для лавы. Я бы сказал, что эта лава ведёт там себя обычно для коктейля Бойля-Мариотта, что совершенно необычно для лавы!

Память Солнышка тут же подсказала: это резиденция фратрии Идущих-сквозь-бурю. Фратрия сия славится сильными магами огня и земли. А фонтан магмы заколдовал их гений семь поколений назад.

В другом саду, отличающемся обилием самых фантастических водных фонтанов, кто-то поместил натуральный воздушный замок прямо над центром сада. По крайней мере со стороны это выглядит как облако, из которого торчат белоснежные шпили волшебного замка.

И снова подсказка всплыла из памяти Солнышка: это резиденция фратрии Гроз. Традиционно специализировались на управлении погодой. Но после того, как в моду широко вошли гидропонные фермы, Грозы нашли себя в воздушном флоте. Их летающие корабли считаются лучшими, и не зря. Тот воздушный замок задумал и начал их гений три поколения назад, а заканчивали его следующие два поколения магов стихий воды и воздуха.

А вон и дом моей девочки Солнышка. Вернее, не дом, а сад. Резиденция фратрии Зрящих-Истину. Здесь в центре сада возвышается нечто, что я затрудняюсь описать словами. Представьте себе ажурную башню высотой с приличный небоскрёб, свитую из переплетений изогнутых балок, и изображающую фантастическое дерево-цветок. На "листьях"-платформах блестят пузыри куполов. Вроде как капли росы на листочках. Вот только там под куполами из "магического стекла" просторные залы, способные вместить какую-нибудь конференцию фантастов, или вечеринку миллиардера. Офигеть, говорю же! Такую вот конструкцию известные мне материалы совершенно точно не выдержат. И это всё страсть как интересно!

Я бежал по склону горы, рискуя переломать ноги — дороги-то сюда не было, никто не ходит в кратер древнего вулкана. Он хоть и спит надёжно, но местечко не популярно у публики.

А потом я гулял по улицам фантастического инопланетного города с отвисшей челюстью. Город освещался лампадами, дававшими свет разного цвета — специально для красоты. Кроме того, широко использовались люминесцентные краски. Это, разумеется, никак не может соперничать с электрическим освещением, но всё же выглядит неплохо. Настолько, что мне было странно видеть на этих улицах запряжённые лошадьми коляски.

Я трогал руками всё, до чего мог дотянуться, и даже пару раз лизнул столбы, колонны, оградку. Стены кажутся монолитными, и если и удаётся обнаружить стык каменных блоков, то зазор между ними оказывается тоньше человеческого волоса! И знаете, что? Это не похоже на камень совершенно! Чаще здешние материалы похожи, скорее всего, на композитную металлокерамику. Хотя девочка Солнышко, в чьей голове я застрял, таких слов не знает. Знает только, что магия земли творит из камня, глины или песка материалы с несуществующими в природе свойствами. Как вам стекло, явно превосходящее прочностью кевлар, и "резиновое" на ощупь? Постепенно я стал подозревать, что вижу то, что в современном мне мире нам обещают адепты нанотехнологий и наноматериалов. Уверен, будь у меня под рукой атомный микроскоп, я бы увидел интереснейшие вещи! Чёрт! Теперь мне так хочется задержаться в этом мире чуточку подольше!

Ведь это всё очень похоже... очень похоже на результат применения магии. Проклятье! Я готов поверить в магию? Бред же! Но, похоже, некие фантастические силы в этом мире действительно существуют! И применяются в промышленных масштабах! Ну, и как я могу исчезнуть, не разобравшись?!

Окончательно меня доконал местный общественный транспорт. Нет, я не про канатные дороги или монорельс, по которому весело скользят чудесные вагончики. Я про пневмопочту! Нет, серьёзно! Девочка Солнышко набрала адрес (с помощью хитрой системы рычагов), и, когда крышка входного шлюза открылась, прыгнула ногами вперёд в прозрачную трубу, в которой нет трения, зато есть ветер, толкающий тебя по этой самой трубе со скоростью пушечного снаряда! В несколько минут Солнышко долетела через полгорода до шлюза возле парадного входа в резиденцию родной фратрии, и привычно ловко выпрыгнула из него на твёрдую землю. Кстати — камень, да. Обработанный магией земли, разумеется. Тут все тротуары такие.

Но через парадный вход мы не пошли. Солнышко прошла вдоль обсаженной цветами, увитой виноградом, причудливо-узорчатой ограды, высотой в два человеческих роста, и прошла внутрь сквозь здоровенную каменную колонну. Да, именно сквозь. Приложила руку к колонне, поверхность непонятного мне материала под худенькой ладошкой осветилась причудливым узором, подтверждая полученное от охранной магии разрешение на проход (экспресс тест ДНК?) и шагнула внутрь колонны. Ощущение, будто погружаешься в желе. Потом это самое желе аккуратно всосало девочку, и мягко вытолкнуло уже внутри охраняемой территории резиденции фратрии.

— 'Маленькая семейная тайна. Лазейка в заборе, о которой знает только наша семья', — пояснила Солнышко.

Черт! Факт наличия наследуемого доступа к фантастической технологии здорово меняет все представления о здешнем обществе, подчерпнутое мной из памяти девочки. Я-то эти представления о местной цивилизации "фильтровал", поскольку не верю в магию.

Не верил. И теперь не поверил. Допускаю, что где-то может быть спрятана некая инопланетная супермашина, которая и творит всякую такую 'магию'. Но это не так уж и важно. Хотя, конечно, очень интересно. Но куда важнее, что наличие технологий, способных строить такое, но так, что доступ к ним имеет ограниченное число избранных по праву рождения, сильно меняет весь общественный уклад, весь ход истории!

Захваченный размышлениями обо всём этом я бродил по чудесному саду.

В прекрасных залах под стеклянными куполами на волшебной башне играла музыка и двигались в танце многочисленные силуэты. Папенька рассказывал Солнышку, как они с её маменькой закатывали пиры здесь раньше, до её рождения. А сегодня тут гуляет "золотая молодёжь" во главе с сыном нынешнего базилевса нашей фратрии. Этого заносчивого юношу зовут Благодарь. Слишком вычурно, на наш с Солнышком вкус. Полное имя звучит ещё выпендрёжнее: Благодорением-богов-явленный. Видать, его папенька, Парящий-над-бранным-полем, всерьёз возгордился тем фактом, что у него родился сын и наследник, тогда как его главный конкурент имеет всего лишь дочку. Обида шевельнулась в душе. Вопрос: в моей или у Солнышка? Хм. Теоретически мне должно быть наплевать. Но отчего-то досадно.

Пока я таращился на танцующих под прозрачными куполами, на меня вышла "тёплая" компания: Благодарь собственной персоной и пара его дружков-подпевал (у обоих в руках початые бутыли с остатками вина). Благодарь, взлохмаченный, в пурпурном плаще-хламисе поверх сильно мятого хитона, в сандалиях, ремешки которых болтались, повязанные крайне небрежно. В левой руке гад держал пустой кубок, правой же, нагло ухмыляясь, прижимал к себе незнакомую девушку. В отличие от своего "ухажёра", девушка пьяной или помятой и близко не выглядела, наоборот, смотрелась ухоженной, собранной, и улыбалась как-то плотоядно и хищно. Солнышко обратила внимание, что долевые края хитона девушки не сшиты. Это, как вы понимаете, эпизодически открывает при ходьбе некоторые увлекательные виды. Да и в длину он короток. Типично дорийского кроя хитон. Похоже одеваются танцовщицы, но принять эту девушку за танцовщицу мог бы только балбес вроде нашего Благодарика. Танцовщицы не подпоясывают хитон вот эдак, под грудью. Современная девушка одевает дорийского кроя хитон, чтобы подчеркнуть свою независимость. Это может очень много чего значить в зависимости от статуса девушки, её семейного положения и прочее и прочее, но одно я вам скажу совершенно наверняка: видеть девушку в дорийском хитоне, обнимающуюся с парнем — это странно. Действительно странно.

Тут глаз Солнышка отметил знак фратрии Гроз среди геометрических узоров, украшавших диплодион гостьи. А Андрей Владимирович подумал на это, что похоже, пока парнишка корчит из себя "прынца", конкурирующая фратрия "прощупывает" нашего наследника, выявляет слабости и вынашивает, возможно, планы, которые не понравятся нам всем, включая незадачливого принца.

[Солнышко] — "Демон! Господин демон! Прошу, направь меня! Бежать уже поздно, а ничего хорошего от этой встречи не будет! Ой, мамочки! Благодарь опять станет меня унижать! При своих друзьях."

[Андрей Владимирович] — "Не, не, Солнышко! Я лезть в твои отношения с другими здешними обитателями никак не могу! Наломаю дров, испорчу всё, причём не специально, а просто по невежеству. Ты ж пойми, Солнышко, я взращён иной культурой, совсем иной! Давай, не тушуйся, не бойся, я буду рядом! Головку выше! Молодец! Держись!"

Тем временем Благодарь заметил меня.

— О-хо! Кто здесь? Кого же встретил я в своём саду чудесном, взирающей тайком на то, как празднуем мы ныне день очередных свершений наших!

"В своём саду" — надо же, какая наглость!

"Жалкие потуги изобразить высокий стиль", — прокомментировала мысленно Солнцу-после-бури-подобная, сверкнула очами гордо и грозно, вздёрнула носик, и уже готова была выстрелить что-то язвительное, вроде: — "Ох! Достижений, да? Неужто братец мой сделал в кои-то веки что-то полезное? Дай угадаю: наверное, ты наконец-то сумел самостоятельно зашнуровать сандалии? А, нет. Не сумел."

[Андрей Владимирович] — "Нет, стоп! Стоять! Нельзя так, Солнышко! Он же явно тебя провоцирует! И про достижения он не зря тут ввернул. Очевидная ловушка. Что мы с тобой буквально недавно обсуждали? Какой ты должна быть с людьми? А? Скромной! Стеснительной! Невинной пай-девочкой! А ты собралась разыграть из себя стерву! Ай-ай! Знаешь же чем кончится? В стервозности тебе с этими вот молодыми кобрами и близко не ровняться! Я их не знаю, но по физиономиям ясно вижу! Так что охолони, барышня! Давай-ка, включай скромницу. У тебя получится. Ни испуга, ни, тем паче, гнева не показываем. Ручки на передник, или что там у вас, глазки опустить долу. Давай, ты сможешь!"

— Приветствую тебя, братец мой старший, — скромно потупившись, милейшим голосочком невинной девочки поздоровалась Солнышко, добавив: — И вас приветствую, гости званые!

Благодарь на миг опешил, даже громко икнул, но быстро собрался, и заговорил, всё так же глумливо улыбаясь:

— Тебе приветствия мои, сестрица! В лучах твоих, благодарением богов себя я ощущаю истинным, о солнце после бури! — выдал, даже не запнувшись. И, коварно блеснув глазом, добавил: — Ищешь присоединиться к празднеству в полуночи?

[Солнышко] — "Гад!"

[Андрей Владимирович] — "Согласен"

[Солнышко] Мы с демоном оба поняли, что за ловушку мне расставил Благодарь. Откажусь — он заявит, что я своим небрежением к его великолепной вечеринке унижаю его перед гостями. Соглашусь — он глумливо откажет. Разумеется, откажет! Он и предлагает только потому, что так отказ будет обиднее. Очень, между прочим, обидно. Шикарное празднество в моем же доме, а я оказываюсь не приглашена. Гад и есть!

[Андрей Владимирович] — "Попробуй как-то вопросом ответить. Только без желчи. Надо, что бы вопрос прозвучал невинно. Плюсом было бы мимоходом польстить гостям. Тогда, если он станет тебя глумливо унижать, то в их глазах он проиграет. Он же сейчас настроен красоваться перед этой девушкой из фратрии Гроз."

— О, братик мой старший, правильно ли я поняла, что ты желаешь видеть меня, свою сестрицу, среди столь красивых, уважаемых и замечательных людей, что собрались на праздник ныне?

Благодарь завис на целую минуту. Вроде, поставил вилку: или просись на вечеринку, или обидь отказом. Но ход принцессы оказался ни тем, ни другим. Теперь выбирать приходится ему, и обе альтернативы не выглядят выигрышными. Однако, паршивец таки нашёл красивый выход, сообразил, вопреки парам выпитого вина:

— Что делать Солнцу в этот час ночной, напоенный цветов пьянящим ароматом, и танцем мотыльков в лучах лампад? Спроси у ветра, что парит над бездной томных страхов, и томлений, страданий, и страстей, и пламени, и тьмы, и ты услышишь ожидаемый ответ: спать, Солнце, спать!

[Андрей Владимирович] Эк красиво он меня послал! Ага, кажется, понимаю. Аристократизм, вообще-то, показывают по-разному в различных культурах, и в разные эпохи. Когда-то достаточно было повесить меч на пояс, и всякому было видно: этот готов сражаться за свои владения и честь — благородного сословия человек. В иные времена, более благополучные, меча уже недостаточно, и статус демонстрируют драгоценными каменьями в золотой оправе. Здесь же мы имеем дело с культурой, что пошла дальше. Демонстрировать богатство могут ведь и нувориши из мещан-торгашей. Или к местным реалиям, пожалуй, ближе будет — демагоги (то бишь, выходцы из демоса). Тогда истинная аристократия демонстрирует своё преимущество, свою главную привилегию: воспитание и образование. Ни то, ни другое за деньги не купишь. Демонстрируется такое витиеватым слогом, насыщенным отсылками к трудам древних уважаемых философов и поэтов. Высокий стиль оттачивается поколениями аристократов. Мне лично, признаться, более всех прочих импонирует подобный вариант: всё же, чтобы красиво сплетать слова, надобно обладать интеллектом. А идею демонстративно мериться интеллектом — я могу только приветствовать! В конце-то концов, именно интеллект наше главное эволюционное преимущество — его беречь и развивать — наш прямой долг перед предками и обязанность перед потомками! Сапиенсы мы, или как?

А гад меж тем, не остановился на достигнутом, и под улыбочки своих дружков продолжил уже так:

— В тот час, когда рождённая морскою пеной красота сиятельным вершинам славу воспоёт, и мы падём без сил, подобно воинам на поле тяжкой брани, ты, сестрёнка, — тут гад "высокий стиль" оборвал, перейдя с речитатива на обычную для демоса речь: — как раз отдохнувшая будешь, выспавшаяся, так что приберёшь тут всё за нами!

То есть этот гад не просто гонит меня с вечеринки в моём же доме, он ещё и в уборщицы меня записал!

[Солнышко] — "А я не смогу сейчас ему красиво ответить!" — в душе Солнышка рухнула с трудом удерживаемая плотина, и обида, жгучая, как желчь, обрушилась высоким валом, грозя затопить сознание и погасить жалкий огонёк благоразумия.

[Андрей Владимирович] — "Всё, дай мне порулить! Я, признаться, благородным искусством сплетать слова вовсе не владею. Зато есть в нашем мире барды! Сейчас я твоему братцу вмажу!"

— В моей душе осадок зла, и счастья прежнего зола, и прежних радостей печаль. Лишь разум мой способен в даль до горизонта протянуть надежды рвущуюся нить. И попытаться не прибить кое-кого! — выдал я.

Ну, что первое в голову пришло — уж не обессудьте! У нас "высокий стиль" уж пару столетий, как не практикуют. Да и главное мне было — набросать многозначительных фраз, обескуражить врага, чтобы, пока тот будет ломать голову, пытаясь понять, что я имел в виду, мне бы успеть отступить без потери лица. Что я и исполнил: медленно развернулся, и красиво ушёл, тщательно держа спину и голову. Успел лишь мимолётно насладиться очумелой физиономией нашего "прынца". А вот Солнышко управление телом перехватила, обернулась, наслаждаясь произведённым на зрителей эффектом, и выдала, черпая из памяти жителя иного мира:

— Пустые споры, слов туман, дворцы и норы, свет и тьма, и облегченье лишь в одном — стоять до смерти на своём. Ненужный прах с души стряхнуть, и старый страх прогнать из глаз. В конечном счёте будет прав тот, кто зажёг огонь добра! — и вот теперь окончательно ушла. Успев отметить заинтересованный взгляд девушки из фратрии Гроз.

Вот так вот! Пусть знают наших! А то, "рождённая морскою пеной красота", понимаешь! Грубая отсылка к богине по имени Заря. И "сияющие вершины" — это Наднебесье — горный хребет, чьи вершины теряются в заоблачной выси от взглядов с земли. Традиционно почитается как царство богов. В общем, стишок вышел невзыскательный, простенький, даже какой-то детский. Стыдись, Благодарением-богов-ниспосланный, блин!

Интерлюдия 2-3

— Андрей Владимирович!

Голос знакомый. Только больно перепуганный. Лаборантка наша. Чего это её так проняло?

Открываю глаза. С трудом. Мир вращается вокруг моей головы. Медленно, противно, и не отвратимо. Зараза.

— Что. Слу. Чи-лось. — пытаюсь говорить. Получается хреново. Я и раньше себя балагуром языкастым не считал, но это что-то совсем хреново.

— Вы установку испытали... — с тревогой выдохнула Маша. Наша Маша. Куда ж нам без своей Маши. В каждом уважающем себя заведении должна быть своя такая вот хорошая девушка Маша. И зря я с ней строго. Девушкой быть — не сахар. Мужикам надо к ним быть добрее. А чего это я на полу развалился?

— И как. Результат, — что-то дышать не получается. То получается, то не получается. Судорожный вдох, и заклинило! Выдох, и снова заклинило.

— Такой же неопределённый, как раньше. Только Вы ещё и сознание потеряли! Как вы себя чувствуете?

— Я. Маша. В параллельной вселенной был, — признался я, едва совладав с дыханием. Дыхательные мышцы судорогой сводить перестало, дело наладилось.

— И как там? — растерялась лаборантка Маша.

— Магия, — объяснил я. Вздохнул, достал сигарету, и прикурил её щелчком пальцев. И глубоко задумался.

Маша вокруг мелькала, суетилась, наверное, что-то говорила. Мне, вот, сейчас ей-ей не до неё! Где же может быть ошибка? Как такой безобиднейший эксперимент мог вот эдак вдарить мне по мозгам! Я сделал затяжку, смял сгоряча сигарету, не глядя выкинул окурок куда-то в угол.

— ...параллельные миры! — ляпнула Маша наша, и меня выдернуло из раздумий.

— Тьфу ты! Маша! — раздосадовался я. — Ну, что за бред! Бредовые видения, посетившие меня в бессознательном состоянии — вот что это было. Вы ведь, Маша, работаете в уважаемом научном заведении! Должны бы понимать разницу! Так называемая "многомировая интерпретация" — это сугубо математический фокус, призванный объяснить парадокс индетерминированного коллапса волновой функции, который в копенгагенской интерпретации сопутствует любому измерению. Там всего-навсего речь идёт об интерференции всех возможных волновых функций. Удивительно, как извращённо переосмысливают подобные вещи малообразованные люди! Точнее, как-раз не это удивительно, а то удивительно, что люди, приобщенные к науке, вроде Вас, Маша...! Стоп! Отложите-ка эту мысль, потом вернёмся. Ну-ка, помогите мне, Машенька. Тащите сюда проектор.

— К... какой проектор?

— У вас так много проекторов, Машенька, что выбор затруднителен?

— Из кабинета самого...

— Маша, не бесите! Всуньте нож в щель между дверью и косяком — замочек и откроется! Вы что же, Маша, в школе в учительскую не лазали?

— Не... не-ет...

— Ещё не поздно начать! Не тормозите!

Я уже подключил нужные провода к лэптопу, и принялся сдвигать столы в стороны. Маша упорхнула, и пропала. Ладно уж, сам за проектором схожу.

Закончил с мебелью, подхожу к нужному кабинету — робкая наша Маша уже вскрыла дверь.

— Умничка. Всегда в Вас верил, Маша, — обронил я, входя внутрь, и хватая проектор.

Вернулись к себе. Я пока занялся проектором, а Маше кивнул на расчищенный от мебели пол: — Прилягте пока, Машенька.

— П... прямо тут? — что это её на заикание сегодня пробило? Неужто, зацепило бедолагу каким-нибудь паразитным лепестком диаграммы направленности?

— Не пугайте меня, Машенька, — говорю ей, — лягте и расслабьтесь! — и продолжаю попытки приладить проектор в непредусмотренном конструкторами положении так, чтобы при этом нужные провода удержались в нужных гнёздах.

Девушка улеглась на пол молча, вытянулась смирно, глазки закрыла, губки поджала. Я открыл в лэптопе нужный документ, и устроился на полу голова к голове с Машей.

— Ну, что вы об этом думаете? — задумчиво поинтересовался у Машеньки, вглядываясь в свои выкладки, которые проектор так удобно развернул нам на весь потолок. На экранчике лэптопа слишком всё мелко, разом не влезает, неудобно. А так вот — красота!

Машенька как-то судорожно дёрнулась, зачем-то расстегнула верхнюю пуговку на лабораторном халатике. Потом снова дёрнулась, и застегнула её обратно. Я на время забыл о формулах, и с интересом уставился на этот спектакль. Машенька, возможно, что-то заподозрила и открыла глаза.

— Просто посмотрите, Маша, на выкладки, и скажите, который участок этих закорючек вызывает у вас навязчивое ощущение странности.

Маша послушно перевела взгляд на потолок.

— Андрей Владимирович..., — начала было она.

— Не надо этого, Маша! — оборвал я её. — Расслабьтесь и дайте мне подсказку вашей интуиции! Ибо моя логика, мать её в душу, пасует!

Девушка как-то испуганно дёрнулась и ткнула пальцем, кажется, наугад. Я спокойно улёгся обратно, снова уставился на выкладки, и спокойно попросил: — Попробуйте ещё разок.

Молчание.

Так мы лежали и сопели в четыре ноздри, пялясь на формулы. Пока вдруг Маша не выдала:

— Мне не нравится закорючка над тем оператором.

— Смело, Маша! Благодарю Вас! — отозвался я, и ткнул пальцем в другое место: — Вот же! Классическая ошибка с производной псевдотензора! Прям, как у Эйнштейна в 1916-м! Блин! Чувствую себя тупнем!

— Ну, там, где я показала, такая же завитушка..., — скромно возразила Маша.

— Хм, — через полчаса высказался я, — действительно, такая же фигня, хотя и с другого бока! Забавная вырисовывается чертовщина, не находите?

Маша сопела рядом на полу, и наверняка была солидарна со мной по поводу чертовщины. Я, повинуясь неодолимому импульсу, на ощупь выхватил пальцами сигарету из пачки в кармане, снова зажёг её щелчком пальцев, и опять не придал этому никакого значения, как и мнению Маши о пассивном курении. Из того, что показывал нам с Машей на потолке проектор, выходило, что как минимум год моей работы летит коту под хвост! Чёрт бы побрал того умника, что выдумал эту квантовую физику! Надо срочно менять формулировки в рабочих набросках! А главное: придётся перебрать своими ручками громоздкую установку. Плакали мои выходные. Жена бы взбесилась, наверное! Хорошо, же, что у меня её нет, верно? Нет, не было, и...

— Эх, Маша-Маша!

— Чего, Андрей Владимирович?

— Да ничего! Лежите уж, Маша.

глава 3. Под сенью сада.

[Солнцу-после-бури-подобная] Проснулась я как-то разом, осознала, как глубок был мой сон ныне, и что, несмотря на все треволнения прошлого вечера, сейчас я ощущаю себя хорошо отдохнувшей. Потянулась в своём гамаке, касаясь пальчиками тончайших шёлковых занавесей, и открыла глаза. Я спала сегодня в своей самой любимой беседке во всём нашем саду. Здесь переплетения ветвей создавали чудесный маленький альков, а шёлковые занавеси добавляли тепла и уюта. Ещё раз тронула пальчиками шёлк, и подумалось мне вдруг, что демон по имени Андрей Владимирович назвал бы эту занавесь "демоном Максвелла". Из чужой памяти всплыло:

"Так называемый "демон Максвелла" — вымышленная мембрана, пропускающая частицы воздуха с высокой кинетической энергией строго в одну сторону, а частицы с низкой кинетической энергией — строго в другую. Таким образом "демон Максвелла" совершает работу теплового насоса, не получая энергию извне, и считается разновидностью вечного двигателя."

Чудно звучит.

Позволила себе целую минуту полежать, щурясь на лучики утреннего солнца, что пробивались сюда сквозь густую листву. Наконец, решительно свесила голые ноги, коснулась пальчиками травы-муравы, и подумалось вдруг мимолётно, что снаружи этого алькова травы покрыты сейчас холодной утренней росой. Отогнала глупую мысль, и специально отодвинула сандалии в сторону — пойду босиком!

Стоило мне решительно отдёрнуть шёлковые занавеси, как тут же в мою уютную беседку нахлынул свежий и такой бодрящий воздух снаружи. Сделала несколько танцевальных па — отец рассказывал, что моя матушка встречала каждое утро танцем, и рекомендовал мне сию практику для разогрева мышц и связок после сна. С удовольствием потанцевав под трели утренние пичуг несколько минут, я, наконец, накинула на себя лёгкий серый экзомис грубого льна — почти как у крестьян, только сильно короткий — до колена, как хитоны воинов. И вышла на полянку, как и хотела — босиком. Тут я дала себе минутку передохнуть, любуясь окружающими поляну цветами и зеркальной гладью искусственного озерца. Идеальный овал, обсаженный по периметру цветущими кувшинками. А в идеально чистой воде суетливо снуют мелкие рыбки.

Я заранее прошу у вас прощения за столь подробный и, боюсь, нудный пересказ своего дня, но мой демон, Андрей Владимирович, настоял, что бы я добавила подробностей. Заявил, что это важно. Так что прошу вас потерпеть.

Обычные пять кругов лёгкой пробежки по саду резиденции фратрии Зрящих. Беговая дорожка то петляла, то поднималась в крутую горку, то обрывалась, и нужно было прыгать с высоты. Местами нужно было прыгать через колючие кусты, местами — через ямы с ломким сухим хворостом на дне — это что бы о позоре упавшего было слышно всем окрест. Разумеется, никто не падал. Каждый куст, каждая ямка на этой дорожке давно хорошо известны каждому мускулу на теле, чего уж там. Хоть с завязанными глазами бегай. Скучно. Одной бежать скучно. Обычно тут полно бегунов, и все, разумеется, толкаются, так что всё выходит куда веселее! Но сегодня все ещё спят после ночной гулянки... гады.

Потом упражнения на растяжку. Потом немного гимнастики. Покрутила 'колесо', повисела на брусьях. Фух! Демон был прав, говоря, что мне нужно больше заниматься гимнастикой. Были, говорят старики, времена, когда упражнения в гимнастике, атлетике и воинском мастерстве были основным занятием свободного человека. Впрочем, если верить старикам, так и трава раньше была гораздо зеленее. А у меня времени лишнего свободного на усиленные занятия гимнастикой. Да и не разрешат мне!

Ой, кого я обманываю? Себя? А может, и разрешат? Я же и не пробовала. Правду сказать, лентяйка я.

Экзомис опал к моим ногам, и я медленно вошла в купальню. Это полукруглое озерцо и было задумано купальней. Магия следит за чистотой и температурой воды. Рыбки здесь поселены специальные — они питаются чешуйками омертвевшей кожи, заодно делая мне массаж — щекотный, но полезный.

Ох, хотела бы я посмотреть, как сегодня выйдут на пробежку наш "прынц" и его "свита"! Ох и рожи у них будут, после вчерашнего возлияния-то! И наверняка они будут обманывать: пройдут дорожку пешком разок, а скажут, что пробежали пять кругов. "Прынц" непременно при свидетелях отцу доложит. Парящий, как всякий отец, не может желать, чтобы сын его рос слабаком, и запросто может заставить сына сознаться и отругает его, но — только если наедине. При свидетелях же Парящий своего Благодарика всегда "покрывает" и хвалит. Есть у Парящего такой "пунктик". Сыночек эту слабость отца знает, и вовсю использует. Ой, да и ну их обоих в Тартар!

Мысли мои плавно скользили по событиям прошлого вечера. Нет, наглость Благодарением посланного меня не занимала — привыкла уже. Зато вспомнилась его гостья. Было в ней что-то такое, настораживающее, интригующее. Что-то в походке. А ещё её одеяние.

Давным-давно в среде дорийцев был распространён обычай воспитывать девочек вместе с мальчиками физической культуре до четырнадцати лет. Затем их подготовка разделялась: мальчиков обучали биться в тесном строю тяжёлой пехоты, а девушек обучали всему, что пригодится в бою на узких городских улицах. И это сильно отличалось от воспитания девушек среди ионийцев: те растили дочерей подобно хрупким цветам, окружая их заботой и защитой, отгораживая их высокими заборами от опасностей мира. Оттого ионийские женщины были молчаливо покорны мужьям, тогда как дорийские в разговоре с мужчинами не стеснялись.

А попробуйте представить ссору между мужем и женой в типичной дорийской семье. Муж — опытный тяжёлый пехотинец, привыкший держать строй плечом к плечу с товарищами. Но совершенно не умеющий биться один на один. Если тяжёлой пехоте противника удавалось сломать ваш строй — вы были обречены. Потому вы просто бросали свой тяжёлый щит и оружие и бежали с боля боя. В общем, тяжёлый пехотинец — не поединщик. А вот жена — подготовленная убийца. Её обучали вести бой на узких улочках и в закрытых помещениях, прыгать в окна, разить врага с крыши, использовать домашнюю утварь в качестве оружия. Именно девушек дорийцы отправляли подавлять восстания рабов, так что жена в нашей умозрительной дорийской семье, скорее всего, уже не раз потрошила живых людей. Представили? В бою с дорийской девушкой тяжёлый пехотинец один на один не имеет ни единого шанса. Но и она не сможет надавать мужу пощёчин. Убить одним молниеносным ударом — может, а просто пощёчин надавать — это вряд ли. Теперь понимаете, почему дорийские семьи были такие дружные и никогда не ссорились? То-то.

Те времена давно канули в забвение, оставив о себе мифы да сказания. Дорийского кроя хитон на девушке вовсе не означает, что она хорошо тренированный боец. Дорийского кроя хитон на девушке означает её готовность драться за свою свободу. Времена, конечно, меняются, но кое-что, разумеется, незыблемо. Например, тот принцип, гласящий, что если ты не готов драться за свою свободу, то ты свободы не достоин. Скоро ты её потеряешь, и, возможно, даже не заметишь, как. Одевая хитон дорийского кроя, девушка показывает, что не покорится чьей-то воле. Возможно, в её родне нет мужчин, или она вовсе сирота. Или просто не желает приставаний и заранее демонстрирует это хитоном дорийского кроя. С другой стороны и сегодня в некоторых семьях практикуют обучение девушек боевым искусствам. Как-раз таки памятуя о том, что принципы хороши, когда ты готова их защищать в том числе и в бою. Такая девушка вполне может носить хитон дорийского кроя, но она же вполне может одеться женственно — например, если желает подчеркнуть, что её есть кому защищать. Или же, если желает намекнуть, что не прочь покориться мужчине.

Так что нельзя с определённостью сказать, что давешняя гостья Благодарика — 'обнажающая бёдра' — так называют девушек, практикующих старые дорийские принципы. Однако что-то в ней заставляет меня верить, что её ухо привыкло больше к пению тетивы, чем арфы. Взглянуть бы на её руки. Полагаю, там должны быть характерные мозоли, что оставляют регулярные упражнения с древковым оружием.

Почему эта незнакомка так сильно тронула моё сердце? Наверное, потому что я хотела бы для себя дорийского воспитания, да! Но в нашей фратрии подобное не практикуется. Да, я часто заглядывалась на то, как наши мальчишки лупят друг дружку деревянными мечами на тренировках, но не ради самих мальчишек! Мой отец — единственный мужчина, что обо мне по-настоящему заботится — часто в разъездах. Так что да, мне бы хотелось проверить, смогу ли я удержать меч, отражая удар. Ну, или хотя бы заиметь подружку, которая так может. Вот почему.

Вот ведь, я даже решилась на ритуал тёмной магии! И что бы моему демону не уметь бы драться? Но нет, мне достался учёный. Как же так получилось, что ритуал тёмной магии призвал мне именно такого демона? Ведь было обещано, что демон будет призван магией среди всех демонов космоса именно такой, который сможет дать мне личную силу. А что я получила? Память обыкновенного обитателя странного чужого мира. В том мире вообще нет магии. И вот какая мне может быть польза от эдакого "демона"? Я попыталась позвать своего демона, но безрезультатно. Исчез? Он ведь утверждал, что я должна выкинуть его из головы и быть собой. Неужели и в самом деле исчез?

А ещё вспомнился отвратительный хохот тёмной ведьмы: — "Ха-ха-ха! Лёгкие деньги!". Я заплатила ей монету волшебного золота. Ну и в добавок высыпала горсть обычных серебряных монет, что в ходу у демоса. Допустим, цену серебряных монет я не знаю, ведь мы ими не пользуемся. А вот монета волшебного золота — это же, теоретически, билет на исполнение желания. Облигация, предъявителю которой фратрия гарантирует исполнение желания кем-нибудь из своих магов. Много ли это? Не думаю. Ведь, получается, что я купила редкое (потому что запретное) чудо, исполненное, насколько я могу судить, весьма профессионально, в обмен на обещание чуда вполне обычного, ходового. Никто из магов не станет надрываться или рисковать ради одной монеты волшебного золота. Есть же список чудес, прейскурант — выбирай, и получи. Вроде, я же выгадала, не так ли? Тогда почему ведьма сочла свой заработок лёгкой выгодой? Чему она так радовалась?

Дальше мысли перетекли на мои планы насчёт поступления в академию магии. Для этого нужно пройти процедуру ритуального испытания, в ходе которой специальный могущественный артефакт покажет, в какой области лежит мой магический талант, и насколько может быть велик мой потенциал.

Вот, было бы хорошо оказаться одарённой огненной стихией, как мой отец! Огненные маги высоко ценятся. Они реально крутые! Круче огненного мага — только маг молнии!

Но талант молнии встречается крайне редко. Даже среди магов фратрии Гроз маги с талантом молнии рождаются не часто. Но ведь шанс есть! А уж как бы выкатились глаза у Благодарика — вот была бы потеха! Да, оказаться магом молнии было бы здорово!

Или быть одарённой водной стихией — как моя маменька. Водная стихия — это слабее, чем стихия огня, но в руках женщины она может и скалы сточить! Так говорит одна из наших старейшин, бабушка Играющая-с-океаном. Магия воздуха — тоже хорошо. Она подымает летучие лодки и галеры! Что может быть лучше возможности улететь на край света?!

Но что, если мне достанется что-то вроде магии света — самая слабая из магических стихий? Пожалуй, даже оказаться со спящим талантом будет лучше! Свет — почти ничего не может и почти ничего не стоит.

А обмануть тот тестирующий артефакт невозможно.

Да и кроме таланта, нужны деньги. Взнос за обучение в академии магии принимается монетами волшебного золота, разумеется. А у меня больше нет вообще никакой монетки. Эх!

Потом я вспомнила, что Благодарь приказал мне сделать уборку после его вечеринки, на которую меня не пустил. Вот уж нет, не буду! Но ведь этот гад устроит скандал. Согласно заветам предков и закону нашей фратрии, как наследник, как мужчина, и просто как немного, но старший по возрасту, Благодарь имеет право мне приказывать, назначая общественную работу на благо фратрии, или тренировки. Если только у меня уже нет какого-то дела на это же время. Или кто-нибудь из взрослых может, разумеется, отменить распоряжение Благодарика. Но ныне в этой фратрии за меня никто кроме отца не заступится! А отца нет — он по провинциям мотается, наказы Парящего исполняет. Вот бы сбежать! Эх! Нужно что-то придумать! И, как на беду, ничего придумать не получается. Вот, куда пропал мой бесполезный демон, когда мне нужен его совет? Или всё же лучше бы он действительно пропал? Ой, натворила я глупости с этим тёмным ритуалом!

Вздохнула, глянула — вон уже к купальне вышла девочка с большим пушистым полотенцем. Время на водные процедуры вышло. Что ж, решительно поднялась я из купальни, и вышла под тугие холодные струи соседнего фонтана. Водяной массаж.

Шагнула из-под фонтана на траву полянки, фыркнула, приняла протянутое милой девочкой полотенце, и быстро растёрла озябшую кожу до красноты.

— Как тебя звать, сестрица? — спросила я её.

— Фиалкою, госпожа.

— Какая же я тебе госпожа? Меня зовут Солнышком.

— А я знаю, Солнцу-после-бури-подобная!

Я этой девочки не знаю, но она миленькая. Явно это одна из учениц. Кажется, я видела её пару раз в нашей школе. Женщины нашей фратрии, как, впрочем, и в других великих фратриях, принимают на обучение педес из среды простого демоса. Принимают любого желающего, и совершенно бесплатно. Это наш вклад в благополучие и процветание полиса. Обучают у нас числам и счёту, чтению и письму, разучивают поэмы классиков, читают и разбирают философские трактаты, преподают законы, природоведение. Да просто кучу всего. Желающих берут любых, но не всех — количество учеников ограничивается возможностями учителей, чтобы не ронять качество обучения.

Так вот, среди попавших к нам на обучение педес есть старая традиция: в благодарность они оказывают разные мелкие услуги членам фратрии. Совершенно добровольно — их никто не попрекнёт, если они не станут нам прислуживать. Но добровольцы среди учащихся никогда не переводятся.

Почему-то вдруг подумалось, что отсутствие стен и потолка в купе с моей наготой должно бы меня смущать. Явно мысль от моего демона! Вот ведь, какой желчный демон злословия мне попался! "Суповой набор"! Все мужики — гады, даже демоны! Все, кроме папеньки!

А она у меня ещё отрастёт, грудь! Всем козлам назло!

Девочка помогла мне надеть свежий хитон, сегодня — небесно-голубой, помогла застегнуть серебряные фибулы, сверху надеть узорчатый пеплос, я бросала вороватые взгляды на мраморные статуи прекрасных нимф, что в изобилии расставлены по всему саду фратрии, и пыхтела, как обиженный ёжик, но сумела всё же взять себя в руки и успокоиться. Девочка, меж тем, повела меня к завтраку.

Вообще мы — маги — гордимся тем, что нет у нас ни слуг, ни рабов. Нам заповедовано предками и нашими богами воздерживаться от роскоши, бежать неги и лени, закалять дух и укреплять тело. Комфорт делает человека слабым — любого человека, а уж мага — тем паче. Это известный факт.

Девочка молча вывела меня к высокой беседке — значит, сегодня завтрак они мне здесь накрыли. Странно, что не с другими детьми фратрии. Беседка эта имела дощатый пол, поднятый на высоком фундаменте на локоть от земли. Изящные белоснежные колонны, украшенные затейливой резьбой, держали высоко над головой купол крыши. Между колоннами ветерок лениво колыхал тонкие до прозрачности занавеси. В общем, очень отличается от той беседки, в которой я спала. В нашем саду нет двух одинаковых беседок. А в этой беседке меня кто-то ждал.

Человек обернулся, поднялся из-за накрытого стола, и оказался высоким мужчиной, статным и крепким, с огненно-рыжей шевелюрой и кучерявой бородой. Отец!

— Папа!

Отец шагнул мне навстречу, расплываясь в улыбке и раскрывая мне объятья. Я кинулась к нему и крепко-крепко обняла.

— Папа!

— О, долгий путь, дни ожиданья и трудов тяжёлых воистину темнее самой чёрной бури предстали для меня. Сколь сладок же мне, грешному, момент, когда мне солнце после бури воссияло! Дочка! Солнышко моё!

— Давно прилетел?

— Пару часов назад кинули сходни, — отец небрежно кивнул в сторону воздушного порта.

— Наверняка устал с дороги. Отчего же не лёг спать?

— Спать оставалось пару часов, и я решил, что это дело не стоит даже затевать. Лучше расскажи, как ты здесь жила без меня?

Завтракали мы неспешно — оба тянули время. Болтали ни о чем и обо всём подряд.

Отец интересно рассказывал о своей проездке по провинциям, очевидно, умалчивая о тяжёлых трудах, выпавших на его долю. Ведь не на прогулку же его наш базилевс посылал? Когда отец рассказывал о том, как его принимали на острове Бык, то обмолвился, что смог поднять в воздух двенадцать кораблей за раз, в одиночку, одной только магией огня! Потом папа рассказал весёлый случай, произошедший с ним на острове "Много-пещер", в небольшом полисе Многоборец (назван в честь легендарного героя прошлого, который сумел уничтожить чудовище, терроризировавшее весь остров), и обмолвился о демонах из-под холмов. Я тут же насела с расспросами, и отец сознался, что среди прочих поручений от нашего базилевса было ему задание изничтожить тех самых демонов из-под холмов. А заодно, тяжело вздохнув, сознался, что уничтожать демонов он не стал. Местные упросили не обижать духов холмов. Только присмирить, если можно.

— Было в глазах тех людей что-то такое, знаешь ли, что не мог я им отказать в просьбе сберечь тех демонов. Верят местные, понимаешь? Верят, что духи под холмами нужны. Хотя никто не знает, зачем именно. А может, их предки знали когда-то, да потомки позабыли. Такое, знаешь, бывает.

— А что такое демоны вообще? — заинтересовалась я, — Как они могут быть зачем-то нужны?

— Эх, дочка! Демоны — это не "что такое", а "как так", — непонятно ответил папа.

— Это как так? — тут же переспросила я.

— Ну, вот ты — "кто", этот стол — "что", а демон — "как". Ты прости, дочка, тема сложная, путанная, это так вот просто не объяснишь. Вот в академии магии на острове проходят демонологию только с третьего курса!

Ну вот, кончились беззаботные посиделки — важная мне тема сама пришла.

— Отец, я хочу поступить в эфебы в академию магии, — ровно выговорила я, — в этом году.

— Ритуал будет уже через неделю, — не задумавшись, выдал папа, но тут же посмурнел, сдвинул густые брови. — Ты уверена? Ты же знаешь, что обучающиеся в академии живут там же, на острове Красавицы, в общежитии эфебов, и домой являются лишь раз в год — на каникулы?

— Знаю, папенька, — кивнула я. — Я буду скучать. Но я уже достаточно взрослая — справлюсь.

— А ты знаешь, что обучение в академии магов... бывает тяжёлым испытанием духа? — продолжал мрачнеть отец. Я не понимала, чего это он. Не так уж много я знала о той академии. Но ведь...

— Но ведь ты окончил ту же академию?

— Да...

— И маменька моя — она же тоже училась в академии магии и успешно её закончила?

— Да...

— Значит, и я смогу! — уверенно заявила я, и тут же почувствовала, как сжимаются внутренности в холодный комок от нехороших предчувствий.

— Есть испытания, которые меняют человека, — осторожно начал говорить отец. — Например, война. Война делает чёрствым и жестоким. Или магия. Магия тоже меняет человека. Об этом не принято говорить, но случается, эфебы в академии магии сходят с ума, — понизив голос едва ли не до зловещего шёпота, мрачно проговорил отец, внимательно глядя на меня.

— Отец, но мне не обязательно становиться магом. Мне нужно поступить в академию, но не нужно её заканчивать. Как наследница сильнейшей линии крови фратрии Зрящих Истину, и возможная мать будущих магов, я стою больше, чем как очередной маг. Не так ли?

Отец промолчал. Он продолжал смотреть на меня испытующе, и ни капли не выглядел удивлённым моими словами, хотя я-то ожидала другого эффекта. Тогда я продолжила:

— В академии будут обучаться лучшие отпрыски благороднейших кровей из разных фратрий не только нашего полиса. Мне нужно найти себе хорошего мужа, чтобы выйти за него замуж, убраться из-под косых взглядов Парящего и его зловредного Благодарика, и зажить счастливо!

Отец молчал долгую минуту. Я внимательно смотрела в его глаза, но видела в них лишь пляску предвечного истинного огня. Наконец, папа заговорил:

— До сего часа я имел дочь — ребёнка, требующего опеки и воспитания. Но сейчас я слышу речи взрослого человека, женщины, решившей для себя, чего она хочет, и в чём её счастье, — губы отца медленно распылись в улыбке тёплой, знакомой по дням более благостным, чем нынешние. В сердце у меня вдруг защемило, и сквозь шум в ушах я услыхала: — Ты повзрослела. Я горжусь тобой, дочь моя! И благословляю твой план!

Затем папа как ни в чём не бывало плеснул в чашу молодого вина, сока ягод, всыпал горсть специально помятых заранее для этого завтрака ароматных травок, подержал эту чашу на ладони — вскоре поднялся горячий пар. Затем Надёжа осторожно разлил готовый взвар по нашим чашам, и мы какое-то время молча отпивали по глоточку, смакуя аромат и вкус напитка.

— Богов в свидетели готов призвать, дочь, мечтал я только об одном: пристроить тебя в этой непростой жизни. Чтобы я смог, наконец, уехать отсюда.

— Куда? Папа, куда ты собрался?

— На далёком крае Ойкумены знатный молодой князь поднимает ныне знамя праведного гнева, и созывает храбрых мужей и героев...

— Отец, нет! — вырвалось у меня. — Что за чушь?! Зачем тебе сдалась чья-то чужая война?

— Дочь! -прикрикнул было на меня отец, но в этот раз я не уступила:

— Это же война! Там убивают! А как же я? Ты обо мне подумал, папа?

— Дочь. Если ты поступишь в академию, то будешь какое-то время вне досягаемости Парящего и его сыночка!

— Я не могу простить себе, что являюсь причиной твоих страданий! Ведь ты терпишь все эти многочисленные обиды от Парящего из-за меня! А теперь что? Если ты погибнешь на чужой войне из-за меня же, как, по-твоему, смогу я пережить груз такой вины?

— Дочь! Невинное дитя, ну, право, что за глупости! Твоей вины ни в чём нет ни на каплю! Мне верь! Ужели я тебе солгал хоть раз? Нет! Вот и теперь поверь: ты не можешь себя ни в чём ни малость упрекнуть! И даже не думай! Брось эти дурные мысли!

Отец наклонился и заговорил доверительно и совсем уж тихо:

— Чужая война — только повод. Достойный повод уйти так, что базилевс наш не сможет меня удержать, и никаких худых пересудов не возникнет. Только повод, уверяю тебя! Я до той войны и близко не доеду, что ты!

— Тогда куда ты едешь и чего вдруг ради? Или решил держать всё в тайне даже от меня?

— Ох, дочка! Ладно, слушай. Вот, ты только что спрашивала меня о демонах, дескать, что они такое есть. Мне, поскольку я маг, ведомо более твоего, но и у меня вопросов найдётся много о природе сего явления. У нас, конечно, неплохая библиотека, но в ней ответов нет и близко. Так вот, меня интересует Великая Библиотека базилевсов царства Ци, что в чайном крае мира. Видишь ли, у нас уж так повелось, что про демонов есть в старых хрониках лишь хвалебные оды их убийцам. В чайном же краю, по слухам, люди имеют среди прочих странных обычаев и такой: мириться с демонами и уживаться с ними рядом! Если так, то в их-то хрониках должны быть свидетельства и факты!

Папа пододвинулся ко мне поближе, приобнял, и зашептал почти в самое мне ухо:

— Знаешь, нынешний базилевс нашей фратрии, конечно, опять повесит на меня надуманные долги. Придерётся, что я не изничтожил тех духов под холмами и тем не исполнил его задание. Однако, кое-что я сумел заработать помимо заданий Парящего, и укрыл от его жадных очей. Я честно оставлю себе половину этого волшебного золота на дорогу, а вторую половину отдам тебе — на первый взнос в академию магии.

В правой руке я держала чашку с напитком, а левая лежала на коленях, под столом. Именно левую мою ладошку нащупал отец, и вложил в неё несколько полновесных монет магического золота.

— Что ж, мне пора на доклад к базилевсу, дитя! — громко объявил папа, вставая из-за стола. — Надеюсь застать его в похмелье и стать причиной для его головных болей! Ты умничка! Мама твоя гордилась бы тобой, будь уверена! Мы с тобой увидимся ещё не раз. Непременно увидимся!

И, уже на ступенях беседки обернулся ко мне вдруг, и выдал неплохую идею:

— Раз уж ты задумалась о замужестве... почему бы тебе не поговорить со свахой?

— Сваха? — удивилась я. Удивилась, что такая идея не пришла в голову мне самой!

— В нашем славной полисе есть улочка, называемая "Кривым проулком", — задумчиво сообщил папа, — там стоит дом госпожи Ведьмы.

— Ведьма?

— Полное имя: Ведьма-восточного-перевала, — невозмутимо сообщил отец, и многозначительно взглянул на меня. Намек более чем понятен: такие имена не дают детям при рождении. Кто назовёт своё чадо ведьмой?! А сменить имя человеку может лишь агора, и агора делает это только в одном случае: в случае свершения подвига герою дают новое имя, говорящее о его победе. Про битву на восточном перевале у нас всё ещё слагают песни. Но что-то в них нет ни строчки про ведьму. И что, скромный герой... то есть, героиня, теперь работает свахой? Опять какие-то странности.

Но идея обратиться к свахе великолепно подходила мне в качестве повода сбежать от унизительной уборки мусора после вечеринки Блародарика. Скажу, что на тот момент у меня уже было поручение от отца, который заранее договорился со свахой.

А они, такие: — "Что за сваха? Мы вот поинтересуемся у неё, правда ли была договорённость заранее".

А я им, эдак невозмутимо: — "Ведьма восточного перевала"!

И они, такие, стоят с раскрытыми ртами, как выброшенные штормом на берег рыбы. Умора!

Так я себе это всё живо представила, и укрепившись в своём решении, уже хотела было бежать, но заметила неподалёку ту милую девочку, что привела меня к этой беседке.

— Подойди сюда, любезная сестрица Фиалка! — поманила я её.

— Не смела мешать вашему разговору, госпожа, с... Надёжей, сыном Каменной-головы! — сказала та, когда подошла ближе. И это её "Надёжа, сын Каменной-головы!" прозвучало так, будто речь идёт о легендарном герое. Лестно, честно признаю.

— Что ты, какая же я тебе госпожа, — отмахнулась я, но признала: — Благодарна тебе, что дала поговорить мне с отцом наедине. Теперь же, прошу, будь здесь гостьей, и раздели со мной остаток трапезы.

Жутко чесались пятки бежать в Кривой проулок, но долг вежества должен быть исполнен прежде всего. Девочка старалась, прислуживала, хотя не обязана. Теперь я должна поухаживать за ней за столом. Ой, я вовсе не такая добрая, щедрая и великодушная, какой, наверное, могу показаться кому-то из наших учениц. Но ведь нам заповедовано обходиться без слуг и избегать роскоши. И поговаривают, что сила мага зависит напрямую от силы его духа, а сила духа воспитывается стоицизмом. Правда это или нет, но мне слишком нужна сила, настолько, что я готова цепляться за любую возможность. Для меня вопрос личной силы — это не только вопрос моей личной безопасности и независимости, но ещё и ответственность перед отцом, перед погибшей матерью! Я не могу их подвести. А когда тебе прислуживают, да ещё с такой готовностью, как эти девочки, то для такого слабого человека, как я это слишком большое искушение обмануться своей значимостью, почувствовать себя хозяйкой положения. Вот почему.

Мы мило поболтали с Фиалкой ни о чём. Наконец, девочка наелась, поблагодарила за угощение, и поднялась из-за стола. Я тут же вскочила, но задержалась, заметив, какой взгляд девочка бросила на оставшееся печение в плетёной корзинке.

— Ведь эти печения пекли ученицы? — спросила я.

— Для вас, го... Солнцу-после-бури-подобная, — кивнула та.

— Тогда возьми их и угости других учениц, — попросила я, выслушала ответную благодарность, и добавила: — Будь добра, передай учителям, что я сегодня не смогу быть в школе. У меня важная встреча, о которой мой отец договорился заранее.

Вот теперь, наконец-то, можно сорваться бегом к тайному лазу в заборе!

Глава 4. Плоды намерений благих.

Пока я шла по кривому переулку, признаюсь, сильно трусила. Уж больно это далеко от широких улиц, от нашей резиденции. А дом Ведьмы меня и вовсе не впечатлил. Высокая каменная постройка. Разве так вот живут герои? Впрочем, мне ли судить? Сколько себя помню, я жила в саду, так что даже не представляю, каково это — жить в искусственной пещере. О том, что это именно дом Ведьмы гласила надпись над входом. Может, это, чтобы воров отпугивать? Так ведь, мне говорили, что в нашем полисе воров и вовсе нет. Тогда, наверное, эта надпись отпугивает нежеланных посетителей-просителей? Я робко постучала, и вздрогнула, когда дверь неожиданно открылась почти сразу после моего стука.

Сама Ведьма сначала показалась мне высокой, статной, строгой дамой с властным взором. Но стоило ей улыбнуться, как я поняла, как ошиблась. Эту милейшую добрую женщину язык не поворачивается называть Ведьмой! И она сразу предупредила, что считает должным узнать меня получше, чтобы не ошибиться с подбором кандидатов мне в женихи, так что мы с ней долго болтали у камина. Да, кстати — камин! Я слышала, что в нашем полисе печи в домах устраивают под полом, потому как всем известно, что тёплый воздух поднимается вверх, так что у обитателей таких домов никогда не мёрзнут ноги. Но у тётушки Ведьмы дома был большущий камин! Наверное, для магических практик созерцания огня. Мы сидели в уютных плетёных из лозы креслах, неспешно попивали взвар из трав с вином и мёдом, созерцали огонь в камине просто так, без всяких мистических практик, и разговаривали о разных вещах и обо мне.

Я опасаюсь надоесть вам своим занудным пересказом, так что всю нашу беседу тут приводить не стану. Расскажу только несколько действительно важных моментов.

Когда речь зашла о моих родителях, тётушка сваха искренне выразила мне соболезнования по поводу маменьки, и поинтересовалась, где это произошло, была ли я там, и известны ли мне подробности её гибели. Несчастный случай с матушкой случился в ущелье Пяти торговок (там пятиступенчатый водопад, вода шумит, как торговки на базаре, отсюда и название). Я сама там ни разу не была — папенька настоятельно не советовал. Подробности мне не известны, и я до сих пор испытываю слишком острую боль, чтобы интересоваться.

— Понимаю, дитя! — посочувствовала тётушка сваха, и тут же спросила, почему-то, о демонах: — А скажи, пожалуйста, что тебе известно о демонах, дочь Надёжи, внучка Каменноголового? И не доводилось ли тебе, скажем, видеть призраков?

Я честно призналась, что про демонов знаю слишком мало, только известные легенды и сказания. И даже пересказала то, что сообщил мне папа: — демоны, это "как". Но про духов под холмами, которых папенька пощадил, рассказывать не стала — это же не моя тайна. Призраков же я никогда не встречала, и о том не жалею.

Потом разговор как-то зашёл про семью, тётушка сваха вспоминала, какие душевные выходили ужины в её семье, когда куча родственников собирались за одним столом, и как в их фратрии опекали тех, кто остался сиротами.

— Полагаю, это нормально, что и тебя балуют, холят и жалеют родичи. Замечу только, что излишняя опека может сделать тебя слабой, дитя моё.

— К счастью ли, но мне чрезмерная опека не грозит, — я грустно улыбнулась, и рассказала и о вчерашнем празднестве, с которого меня прогнал наследник нашего базилевса, и про прочие случаи незаслуженных унижений. Сама не понимала, и мимолётом удивилась даже, с чего я такая откровенная с человеком, которого так мало знаю? Вздохнула, и тут же озвучила эту мысль свахе. Та рассмеялась. Заверила меня что уже привыкла к полному доверию со стороны своих клиенток. Дескать, всем известно, что главная сила хорошей свахи — в репутации.

И принялась рассказывать мне истории некоторых из своих многочисленных удач. Как она знакомилась с невестами, как сомневалась, как выбирала женихов, какие хитроумные испытания им устраивала, и как сводила вместе пары, которые считала удачными. Порой это приходилось делать хитростью. И как она рада смотреть на их счастливые семьи теперь, по прошествии нескольких лет.

И снова милая тётушка сваха принялась расспрашивать меня о моих вкусах и пристрастиях, о моих мечтах и планах. И я поделилась с ней своим намерением проступить в академию магии, чтобы переехать жить на остров Красавицы, и найти там себе жениха.

На это тётушка сваха заметила, что подбирать мне в женихи будет, конечно же, только юношей с магией в крови, и может найти мне мужа и без академии. Я смутилась, но заверила её, что в академию всё равно поступлю. Про то, что отец собрался уезжать, и мы с ним договорились, что я в академии спрячусь от обидчиков, я рассказать даже не подумала. Ведь эта тайна не моя, это дела моего папы, а его я никак не могу подвести.

Наконец, тётушка сваха объявила, своё решение: она берётся подобрать мне женихов — нескольких — на мой выбор. И более того, она не возьмёт сейчас с меня денег. Но намерена затребовать оплату своих трудов после моей свадьбы. И я должна понимать, по её словам, что дело будет для неё непростым. На неё наверняка будут оказывать давление. В первую очередь базилевс нашей фратрии, но не только он. Заметив моё удивление, седая Ведьма рассмеялась легко и звонко, словно девчонка, и заявила:

— Наивное дитя! Ведь мы с тобой сейчас говорим о большой политике! И сговор учиняем свой в большой политике свою игру затеять, наперекор, быть может, великим мужам! Ой, да не пугайся ты так! Мужи они, знаешь ли, заслуживают того, чтобы время от времени кто-нибудь из умных женщин щёлкал их по носу! Слишком уж много мнят о себе, о своей важности! А это верный залог стратегических ошибок. Поймешь ещё, когда со своим мужем... научишься обращаться, — и подмигнула мне заговорщицки.

"Какая замечательная тётенька!" — восхищалась я ею тогда.

А тётенька сваха тут же завела речь о наших с ней занятиях. Да, оказалось, что сватовство — дело не простое, и очень ответственное!

В качестве примера сваха принялась рассказывать о случаях из своей практики. Тем временем, мы с ней переместились в другую комнату, где стоял стол, несколько сундуков и великолепный резной комод с посудой. Ведьма быстро накрыла стол: фрукты и кусок сочного жаренного мяса в горшочке. Усадила меня, и предложила отведать еду. Я взялась за нож, отрезала кусочек сочного яблока, и потянулась к мясу. Тут сваха меня прервала, указала на мои ошибки, и вернулась к рассказу. Там невеста сделала за столом ошибку, похожую на мою, и дело, уже было шедшее к свадьбе, расстроилось из-за матери жениха. Я слушала, сжимая в руке нож.

Вот тут-то, наконец, во мне проснулся мой демон! Он внимательно рассматривал нож, даже погладил белую гладкую поверхность лезвия.

[Андрей Владимирович] — "это что, тоже результат магии земли?"

[Солнышко] — "Конечно! Этот нож сделал маг земли из камня".

[Андрей Владимирович] — "Надо же, как похоже на изделия фирмы Tojiro".

[Солнышко] Тем временем сваха перешла к важным вещам: описанию дальнейших наших с ней занятий, а демон очень внимательно слушал. Мне, как будущей невесте, предстоит пройти курс подготовки. Что бы произвести благоприятное первое впечатление на родню желательного жениха. Ибо иначе второго впечатления может и не быть.

Подготовка невесты затронет решительно всё: от гардероба и макияжа, до походки и лексики. От манер за столом, до танцев. От умения поддержать разговор о пустяках, до умения молчать о политике, войне и спорте.

Занятия начнутся завтра же, контракт она подпишет с моим отцом сама. Нашему базилевсу сообщит мой отец. А мне надлежит отныне сосредоточиться на её уроках.

Распрощавшись со свахой, которая, почему-то ни с того, ни с сего, вдруг перестала мне казаться такой уж задушевно доброй, я отправилась домой. Демон в моей голове тут же потребовал отчета. Велел вспомнить весь разговор с Ведьмой с самого начала в мельчайших подробностях. Я очень старалась.

— "Наивное ты Солнышко детсадовское. Тебя явно опоили каким-то психотропным веществом", — медленно, печально и задумчиво проговорил мысленно демон.

[Солнышко] — "Что?"

[Андрей Владимирович] — "Народное собрание не присвоит просто так имя "Ведьма" доброму человеку, не так ли?"

[Солнышко] — "Но зачем?"

[Андрей Владимирович] — "Как раз это понятно. Ведьма сама тебе про большую политику проговорилась. Ты политический актив. Тобой будут манипулировать, возможно, что и торговать тобою будут. Полагаю, династические браки — самое древнее средство заключать союзы.

[Солнышко] — "Папенька бы рассказал мне!"

[Андрей Владимирович] — "О, непременно! Если бы сам был в курсе. Сделаем так: когда придёшь домой, возьми письменные принадлежности и подробно изложи всё письменно. Затем перечти, и внеси правки. Так мы сможем восстановить то важное, что Ведьма постаралась в твоей памяти стереть."

[Солнышко] — "Как стереть?"

[Андрей Владимирович] — "Сделать малозаметным, малозначительным в разговоре, что бы оно само быстро забылось. Это даже не магия. Элементарная прикладная психология. Чем больше я об этом думаю, тем сильнее мне кажется, что Ведьма о делах твоей фратрии осведомлена гораздо лучше тебя, Солнышко, и имеет в тех делах некий свой интерес".

[Солнышко] Забегая вперёд, скажу, что я так и сделала, и именно потому могу сейчас пересказать вам все эти важные моменты разговора с госпожой свахой, которые непременно быстро выветрились бы из моей памяти стараниями Ведьмы.

[Андрей Владимирович] На город тем временем уже опускались сумерки. Слишком уж надолго мы со свахой засиделись, увлекшись разговором. Девочка Солнышко решила воспользоваться пневмопочтой, а потом, как и в прошлый раз, тайным ходом пройти сквозь ограду. Но стоило только ей выпрыгнуть из шлюза возле парадных врат резиденции фратрии, как тут же раздался крик: — Вот она!

Кричал Нагордость (Полное имя: "Отцу на гордость") — один из воинов нашей фратрии. Меня тут же взяли под руки и препроводили через парадные врата непосредственно под очи базилевса фратрии Зрящих Истину, Парящего-над-бранным-полем.

Как она орал! Нет, как он орал! Это же опера!

Отец был там же, стоял пред гневными очами базилевса, опустившись на одно колено, склонив голову, как подобает сильно провинившемуся.

— Где шляется твоя дочь?! — орал Парящий, и я всерьёз надеялась, что вот сейчас он точно сорвёт голос, но наш базилевс снова и снова рушил мои надежды и попирал представления о возможностях человеческой глотки. — Так ли тебе надлежит воспитывать дщерь, Безнадёжный?! Ты кого из неё растишь? К чему ребёнка готовишь? Потаскуху растишь?! Нашу благородную фратрию позоришь!

Я подошёл со склонённой головой, глаза — в пол, ресницы чуть трепещут (специально старался), но спина прямая, в движениях спокойствие, уверенность, никакой паники.

— Как смела ты, девка, уйти, когда тебе была поручена важная работа? — орал Парящий теперь уже на меня.

— Работа, мой базилевс? — сумел-таки вставить я.

— Мой сын поручил тебе работу...

— Нет, мой базилевс. Ваш сын не высказался прямо, — спокойно объявила я, стараясь, что бы голос звучал учтиво.

— Я высказался достаточно прямо! — взвился Благодарик, который, конечно же, вертелся тут же, наслаждаясь сценой.

— Я не поняла его слова за приказ, — продолжил я, стараясь подражать Настеньке из старого советского фильма "Морозко". — И я не ответствовала согласием, как полагается обычаем, но Благодарением посланного это не смутило, он не переспросил, поняла ли я наказ. Так ли было дело, Благодарь?

— Ну, я же... я..., — проблеял тот.

— При всём моём уважении, мой базилевс, — продолжил я, — никак я не могла принять другой работы на этот день, поскольку отцом моим ещё неделю назад была оговорена моя встреча со свахой. Я должна была отправиться сегодня к свахе. Так я и поступила. И вот только сейчас освободилась.

Уверяю вас, у меня получалось очень на Настеньку из "Морозко" похоже! Но наш базилевс не оценил.

— Что ты плетёшь, бессовестная?! — Парящего снова прорвало на истерический крик. — Какая может быть сваха?!

— Почему мне не сказал?! — пуще прежнего орал базилевс, но теперь уже на моего отца.

— Я собирался, мой базилевс, но в тот день ты изволил так гневаться, что не дал мне и слова вставить, — ответил папа.

— Ты меня, своего базилевса, дурнем назвал?! — взвился Парящий, и взял такую ноту, что опозорил звёзд мировой оперы. Да когда же он, наконец, сорвёт свои связки?

— Как смела ты, негодная дочь, негодного отца! — это Парящий уже мне, и это вот он совсем уж зря! Очень может быть, что я бы не решился, но зря он так про моего любимого папу.

— Как смела ты уйти за территорию фратрии без спроса?! — метал слюни и сопли наш базилевс. Мне показалось, что я попал в плохую оперу, сочинённую бездарным писателем из набора штампов. В такой опере главный злодей ещё долго будет безнаказанно гнобить хороших людей. И я решил, что превращать свою жизнь в дешёвую балаганную постановку этому вот гаду не позволю.

Я выпрямился, и сделал шаг вперёд.

— Почему вся фратрия должна целый день одну тебя, беспутную, искать повсюду?! — орал Парящий, но, наткнувшись на мой взгляд, вдруг разом потерял голос.

Знаете, я не хочу, чтобы вы про меня неправильно подумали. Я ведь интеллигент в чёрт знает каком поколении. Никакими боевыми искусствами я никогда ни дня не занимался. Я в жизни ни разу не дрался! Ломал кое-кому кое-какие косточки — это было, но то не драка, не какое-нибудь там, "карате", а чистая физика, раздел "механика". Рос я в девяностых годах двадцатого века на руинах СССР, знаете ли, и это несколько ожесточило, видимо, мою врождённую интеллигентность. И поздним вечером по тёмным подворотням Первомайки я вполне себе спокойно гулял. Потому что заметил странную штуку: стоит мне просто пристально посмотреть в глаза главарю подвернувшейся шайки 'гопников' — в ребятах тут же просыпается совесть. Ну, или её заменитель. Главное — они вспоминают о срочных делах в другом месте и оставляют меня гулять одного.

Вот, сейчас я был в теле щупленькой маленькой девочки, но ни капли не удивился, когда грозный базилевс, наткнувшись на мой взгляд, замер, как Хан Соло в старых "Звёздных Войнах", когда его заморозили в глыбу льда.

— Была бы здесь моя мать, — чётко проговорил я во внезапной тишине, — и ты знаешь, что она сказала бы. И я знаю.

Тут наш Парящий базилевс вдруг резко выпучил глаза, и пошёл красно-белыми пятнами. Я уж испугался, что его удар хватил, и я не смогу сделать с ним то, на что решился.

"Она бы сказала так: — "Сейчас я тебе оторву яйца, Парящий", — и оторвала бы!", — вот что я собирался сказать. И сделать. Нет-нет, никакого самбо, что вы! Говорю же: я интеллигент! Чистая физика, раздел: "механика". Надо схватить одной рукою мужика за яйца, а второй толкнуть его подбородок в сторону его же макушки. Собственно захват за яйца нужен только для того, чтобы мужик не смог отодвинуть тазобедренную часть своей тушки чуть назад, что позволило бы ему удержать равновесие. А так, с захватом, проекция центра тяжести гарантированно выходит за площадь опоры, и шкаф просто падает плашмя на пол. А там — по обстоятельствам. Возможно, я бы его тогда убил бы. Но что уж теперь-то говорить о несостоявшемся?!

Ничего не вышло.

Вдруг взвился мой папа, подскочил, ухватил пятернёй меня за волосы, и согнул в глубокий поклон.

— Моя дочь покаянно приносит тебе глубочайшие извинения, мой базилевс! — заявил папа, и согнулся в подобострастном поклоне на полу рядом со мной. — Богов призываю в свидетели! — громко объявил он с пола. — Клянусь! Моя дочь больше никогда не нарушит обычай и закон своей фратрии! Клянусь в том!

Базилевс промолчал. С минуту на нас давило мрачное молчание. Как затишье перед бурей. Наконец, папенька решился взглянуть на базилевса.

— Купи у меня личные покои, что завещал мне и моим детям старый базилевс! — вдруг сказал коленопреклоненный Надёжа.

Парящий молчал.

— Ты же всегда хотел их получить себе. Бери же! — настаивал Надёжа. Я перестал понимать, что здесь происходит. Благодарь топтался рядом, и таращился, раскрыв рот. Тоже ничего не понимает. Ну, тот факт, что я в своём непонимании не одинок, как-то обнадёживает. Может, я не полный дурень.

— Что ты хочешь за сии покои в Башне фратрии? — наконец проговорил Парящий.

— Взнос в академию магии за мою дочь! — твердо заявил отец.

С минуту на физиономии Парящего отражались отзвуки бушевавшей внутри бури.

— Боги да услышат! Мы договорились! — грозно и с какой-то странной нехорошей ноткой объявил Парящий, резко развернулся, и величественно ушёл прочь! Из собственных покоев базилевса! Наверное, это нам следовало уходить, разве нет? Что вообще сейчас тут произошло?

Папа медленно поднялся, помог, поддерживая под руку, подняться мне, и мы удалились. Мы ушли извилистыми мозаичными тропками в самую дальнюю беседку сада. Она же самая тайная, и носит имя: "сокрытый в тени ветвей шалашик". В детстве Солнышко называла эту беседку "Заколдованным домиком на дереве". Фокус в том, что сия беседка вместе с трёхсотлетним дубом, на котором находилась, была заколдована дедом Защитника-людей, отца Большому-полю. Увидеть её, подняться сюда могут только старшие потомки главной линии крови фратрии Зрящих Истину. Только в таком месте можно ныне поговорить без опаски быть подслушанным. Вокруг же полно магов — мы же в резиденции великой фратрии!

— Дочь моя, — начал разговор папа, и на его лице отобразилась нелёгкая внутренняя борьба.

Я отошёл в сторону, давая выступить девочке Солнышку. Я не собирался лезть в их такие трогательные отношения с отцом.

— Папенька, ты отдал своему врагу всё, что предки завещали тебе хранить и передать потомкам? — тихонечко, робко спросила Солнышко.

— Во-первых, не врагу. Не врагу, дочка. Он мне родич, в конце концов. Родичи не должны враждовать.

— А Парящему кто-нибудь об этом говорил?

— А во-вторых, дочка, кому я передам сие наследство? — в голосе Надёжи неприкрыто звучало отчаяние. — Ты девица, ты выйдешь замуж рано или поздно, и уйдёшь в семью мужа своего, покинешь нашу фратрию, покинешь, может статься, и полис наш!

— Ты ещё далеко не стар, отец, — молвила Солнышко. — Я желаю тебе счастья, слышишь? Простого человеческого счастья. Ведь ты его достоин. Уверена, мама желала бы тебе того же!

— Дочь! — отец дёрнулся, словно бы от пощёчины. — Прошу, не говори о том, чего не понимаешь.

Помолчали.

— Солнце моё, — наконец, отец собрался с мыслями, и заговорил: — я пообещал богам, что ты не нарушишь законов своей фратрии. Своей, дочь! Я так поклялся, потому что искренне надеюсь, что ты поступишь в самой скорости в академию магии, и, следовательно, покинешь нашу фратрию! И никогда сюда больше не вернёшься! Ведьма подберёт тебе достойных кандидатов, выбери себе хорошего мужа, и оставь Парящего парить над этим садом! Над садом, что из бывших чудесных кущ гесперидовских он превратил в.. не стоит мне при дочери говорить, во что!

— Отец!

— Я уеду на далёкую войну в тот же день, когда объявят о твоём поступлении в академию. Война — такой достойный мужа повод, что никакой базилевс не сможет отказать. Его не поймут ни наши архонты, ни старейшины, ни агора. Теперь я смогу уехать с лёгким сердцем, зная, что тебе хватит золота на оплату учения. В пути же я собьюсь. Кто ж попрекнёт тем путника, в чужом краю не отыскавшего дорогу? Собьюсь с пути на войну и выйду к Великой Библиотеке. Оттуда непременно напишу! Вернусь же так, чтобы на свадьбу твою поспеть! Уж я на твоей свадьбе напляшусь! Напьюсь и буду веселиться, как безумец!

— Папа! — они обнялись.

...

[Солнышко] На этот раз я захотела лечь спать у дальнего искусственного озерца. Дело было не в воде, а в том, что кроны фруктовых деревьев нашего сада вынужденно расступались над озерцом, открывая вид на чистое звёздное небо. Вера — одна из немногих женщин в совете старейшин нашей фратрии, ещё когда была молода, установила здесь "воздушный колодец". Это магия воздуха. С тех пор в этом месте всегда хорошо видно звёзды, независимо от погоды. Даже днём. Я приходила сюда, когда мне было плохо. Именно ради звёзд. Однажды я тут проплакала тихонечко всю ночь. Думала, никто не знает. Но на следующий день кто-то притащил сюда удобную кушетку. Кстати, я узнала, что это был Славный. Хотя он сам всё отрицал. И краснел.

Уже лёжа под одеялом, которое соткала и зачаровала моя прабабушка, с рыдающим сердцем, но глядя на звёзды сухими глазами, я позвала своего демона.

[Солнышко] — "Андрей Владимирович, признайся, только честно, ты что же, действительно бы убил нашего базилевса?"

Я была готова к тому, что демон не ответит. Уже несколько часов я совершенно не ощущала его присутствия. И даже удивилась тому, что он отозвался сразу же, будто всё время был рядом.

[Андрей Владимирович] — "Удивляешься моей кровожадности? Я вовсе не жестокое чудовище. Я рационально мыслящая тварь. Вот смотри: с одной стороны, убить человека, тем более — родича — это зло, без всяких сомнений. Но с другой стороны, что, если обсуждаемый человек — злодей? Злодей, пришедший к власти с помощью подлости и коварства. И каждый день, что мы позволяем ему оставаться в живых, этот злодей плодит зло вокруг себя. Так как же мы должны поступить? Тут действует принцип наименьшего зла".

[Солнышко] Моей душе, которую и так душили слёзы, стало ещё хуже, но глаза всё равно оставались сухими. Я подумала, ещё раз подумала, и пришла к выводу, что рационально мыслящие люди — страшные люди.

[Андрей Владимирович] — "Верно, Солнышко, страшные. Однако, никто ведь не считал, сколько невинных душ загубили люди сердобольные. Наверняка, не меньше. А кроме принципа наименьшего зла, мне вдруг вспомнилась поговорка французов: "Базилевс помер, да здравствует базилевс!" Это буквально означает следующее: пока нынешний базилевс жив — все его слушаются, его слово — закон во фратрии. Но стоит ему помереть — и все разом про него забудут. Потому что все понимают: теперь у них будет новый базилевс, и судить станет их по-новому. Так что все сразу же забудут старого базилевса и поспешат выразить свою преданность новому. А подумай-ка, Солнышко, кто у вас тут стал бы новым базилевсом? Твой отец, конечно же. Другой кандидатуры нет". Впрочем, знаешь, дело вряд ли дошло бы до убийства. Вполне могло бы хватить урона авторитету. Об пол!

[Солнышко] — "Но ты не смог бы одолеть Парящего-над-бранным-полем! Он сильный маг, а ты — лишь отпечаток чужой памяти в голове маленькой девочки!"

[Андрей Владимирович] — "Во-первых, скажи-ка, сколько сооружений построил Парящий лично? И скольких демонов убил — но тоже лично?".

[Солнышко] — "Это верно, за Парящего всегда всю работу делают другие маги фратрии. Но я думаю, это потому, что он такой важный!"

[Андрей] — "А я думаю, это потому, что он всех водит за нос!"

[Солнышко] — "Он победил моего отца в ритуальном поединке!"

[Андрей] — "Но мы с тобой не знаем подробностей. И я подозреваю, Парящий использовал какую-нибудь подлую хитрость. Помнишь, как Ведьма тебя опоила травным взваром, вызвавшем в тебе желание откровенничать? Парящий мог отравить твоего отца чем-то, что не убивает, но, скажем, лишает координации. Или ещё что — я не разбираюсь в вашей фармацевтике. Но это и не важно. Потому что у меня было ещё и "во-вторых": моё нападение вышло бы внезапным. Будь Парящий действительно неплохим бойцом, он бы просто не успел отреагировать! Никто на месте базилевса не мог ожидать нападения от девочки Солнышка. Однако..., чёрт! Когда нужно было бить, я начал болтать! Сколько раз я возмущался, встречая подобное поведение героя или злодея в литературе, кино, или театральной постановке! И что же? Когда я сам попал в схожую ситуацию меня пробило толкнуть речь. Эх! Может, это не выдумка дурных писак, а действительно какой-то странный психологический эффект?'

[Солнышко] — "Возможно, отец остановил тебя как раз потому, что сам лично сражался с Парящим и знает, или подозревает, что за хитрости у того имеются!"

[Андрей Владимирович] — "Вполне возможно. Я решил, что твоему отцу виднее, потому и не стал дёргаться. Слушай, я не пойму, с чего тебя так трясёт? Боишься за отца? Он сильный маг огня, ему дальнее путешествие не страшно".

[Солнышко] — "Нет. Я... Наверное, всё разом. Я, наконец, приняла, что чужая в родной фратрии. И ещё я едва не стала сегодня убийцей своего родича и базилевса..."

[Андрей Владимирович] — "Прости, Солнышко, но это уже чисто моя заслуга, и даже не смей присваивать себе мои достижения! Тем более — не совершённые!"

[Солнышко] — "Но тебя нет! Есть только я. И память человека, чуждого нашему миру!"

Демон исчез. Я решила, что это и правильно. Я осталась одна. Глаза, наконец, дали ход слезам, и сердцу полегчало. И сон сморил меня раньше, чем я поняла, что засыпаю.

...

Интерлюдия 4-5

Парящий-над-бранным-полем стоял в переходе на высоте восьмидесяти метров над садом фратрии прямой, как мраморная герма и почти такой же бледный, и невидяще смотрел в закрытую дверь прямо перед ним. За дверью располагались личные покои прошлых базилевсов. Один из них — дед Парящего — завещал эти самые покои своему внуку, Надёже. Фратрия — фратрией, и здесь многое является общим, но на некоторые вещи и во фратрии признают частную собственность. Как правило, это одежда, предметы гигиены, и право пользоваться определённым бассейном для омовений, или беседкой для сна. Или личными покоями, предназначенными для работы мага. В таких заклинательных покоях всё требовало тщательной настройки на конкретного мага.

Парящий пребывал в глубокой задумчивости, и вообще навряд ли осознавал, где сейчас находится.

— Отец? — осторожно позвал Парящего сын, единственный и любимый, Благодарением-богов-посланный, и вырвал отца из глубокой задумчивости.

— Что ты здесь делаешь? — несколько раздражённо отозвался базилевс никак не меняя позы.

— Я не понимаю, отец.

— Чего же? — спросил Парящий, хотя прекрасно понимал сейчас сына.

— Ты позволишь потомству твоего соперника возвыситься над нами? — осторожно спросил Благодарь. — Что, если на Испытании в академии она покажет всему свету... что-то значительное? Её быстро окрутят хитрецы из какой-нибудь соперничающей фратрии, что усилит их против нас!

— Я много раз говорил тебе! — прервал базилевс сына. — Солнцу после бури подобная есть настоящая принцесса фратрии Зрящих Истину! Я всякий раз указывал тебе: ты должен больше стараться! Ты обязан совершенствоваться, развивать своё тело и свой дух, чтобы не отстать от неё!

— Ага, и грозился лишить меня звания твоего наследника! — обиженно и раздражённо прервал базилевса сын.

— И разве я не предупреждал тебя, сын мой, — тихо и мрачно поинтересовался Парящий, — что если ты нагло прервёшь своего базилевса, то познаешь его гнев? — и Благодарю почудились в тихом голосе отца отзвуки пока ещё далёкого свирепого шторма. Он испугался, и склонил голову перед базилевсем. Но тот даже не смотрел на сына. Парящий всё так же сверлил взглядом закрытую дверь перед собой.

— Прости, мой базилевс, — буркнул Благодарь. — Я верую в тебя не меньше, чем демос верует в богов Наднебесья! Но я не понял, и это огорчает.

— Вот так гораздо лучше, — бесстрастно и отстранённо прокомментировал Парящий. — Солнцу подобную на Испытании ждёт... разочарование.

Благодарь расплылся в злорадной усмешке.

— Даже жаль нашу принцессу, — продолжал Парящий: — Она — гордость нашего рода, и как могу я позволить ей покинуть фратрию?

Благодарь фыркнул, не удержавшись.

— Она плоть и кровь от плоти и крови сильнейшей линии магов! — отреагировал на этот фырк базилевс.

— Как и мы с тобой, отец! — попытался возразить Благодарь, чем вызвал у Парящего лишь грустный вздох. Сын нахмурился, обескураженный, гадая, чем вызван этот полный досады вздох отца.

— Если бы твоею матерью была та, что стала матерью ей, то я бы не сомневался в будущем своих потомков!

Благодарь побледнел, тут же покраснел, и скрипнул зубами.

— Ступай! Вопросом об Испытании Солнцу подобной в академии займусь я сам. А ты займись вопросом о свахе! Сваха! Что за бедовая идея! Я базилевс Зрящих Истину! Это не просто красивое название! Я сам подберу ей мужа! Я, а не какая-то сваха!

Второй раз за разговор Благодарением-богов-посланный расплылся в злорадной улыбке. И покинул отца.

...

Глава 5. Задушевные беседы.

Утром, как обычно, разминка, пробежка, немного гимнастических упражнений. И я рада бы последовать старому совету моего демона, и увеличить бы число часов на занятия гимнастикой и лёгкой атлетикой, да не могу, ну, никак! Планы на сегодняшний день большие, cделать надо много. Понимаю, что отговорки. Ох, ладно, обещаю себе, что вечером подумаю над этим.

Решив так, я отправилась к свахе по всем правилам — через парадные ворота. Так что не удивительно, что Благодарь с двумя своими дружками-подпевалами меня нашли. Сначала я немного испугалась, и пожалела, что не воспользовалась узкими тропками в глубине сада, но тут же себя одёрнула: сколько, в самом деле, можно бегать от этой проблемы? Припомнила наставления своего демона: я должна быть кроткая, скромная, воспитанная пай-девочка. Собралась с духом.

— Стой! Стой, девка! — грубо окликнул меня Благодарь. Я послушно остановилась. Просто сочла, что убегать — глупо.

— Вы посмотрите только на неё! Опять собралась шалавиться по улицам полиса! — Благодарь ухмылялся грубо и зло, его дружки послушно захихикали. — Вы только посмотрите, как она вырядилась! Взгляните, какая у неё стать! Размечталась поступить в академию, и возвыситься над нами? Кем ты себя возомнила? Размечталась стать могущественным магом?

— Отстань от неё! — раздался вдруг знакомый окрик. Это Славный. Хороший юноша, просто замечательный, но не везучий. Благодарь с придурками-дружками дразнят его "Бесславный". А мне на душе стало вдруг тепло от того, что хоть кто-то из родичей за меня вступается. Но Благодарь только кивнул небрежно своим дружкам, и те Славного по флангам обошли, разом шагнули, под руки крепко подхватили, и утащили куда-то в кусты. Не иначе, к холодному фонтану потащили. Мы с Благодарем остались одни.

— Слушай сюда, девка, — шипел и брызгал слюной наследничек нашего базилевса, — ты есть никто и никогда тебе не стать хоть кем-то! Ты провалишь Испытания в академии, и не поступишь! А вот я уже зачислен в эфебы академии! Мой отец постарался, поговорил с кем нужно, надавил, и я уже зачислен! А ты, девка..., — тут Благодарь потянул свои руки ко мне, но что он ими собирался сделать, истории осталось неизвестно. Во мне внезапно проснулся мой демон!

[Андрей Владимирович] — "Прости, девочка Солнышко! Это я виноват, я тебя подставил! Нет, так-то в общем, мой совет был весьма неплох, и среди людей обязательно бы сработал! Но то ж — среди людей! Эта вот злобная обезьянка человеком считается по недоразумению! Но! Я тебя подставил, мне и исправлять!"

Наглец протянул ко мне ручонки, с растопыренными пальцами, а у самого едва слюна с уголка губ не капает. Перехватить правой рукой пару его пальчиков никакого труда не составило. А дальше — физика — согнул я пальцы негодяю в такую сторону, в которую они у него никогда не гнулись. Пацан зашипел от боли, даже слёзы из глаз брызнули. И заорал бы, да не успел. Я хватку чутка ослабил, и, приблизив губы к его уху заговорил спокойно, ровно, холодно, как проктолог говорил бы с глистом, если бы, конечно, вдруг такое доктору в голову пришло бы.

— А ты, ушлёпок, гораздо тупее, чем мне думалось. Ты оказался столь глуп, что моё великодушие принять посмел за слабость! Узри же нынче Истину, недостойный выродок достойнейшего рода Зрящих Истину.

Тут я свободную руку раскрытой ладонью вверх спокойно заложил пацану за воротник, завёл под фибулу, так, чтобы мои костяшки пальцев оказались напротив сонной артерии. И говорю этому ушастому недоразумению:

— Я покажу тебе, куда ведут все земные пути и дороги, — и тут же отпускаю его страдающие пальчики, и второй рукой перехватываю другую сторону ворота, так что мои кисти оказываются крест-накрест наложенными друг на друга. Натягиваю туго ткань, и доворачиваю кисти. Несчастный таращит глаза, судорожно пытается сделать вдох, естественно, у него ничего не выходит, а мои костяшки пальцев передавливают сонную артерию.

Как я уже говорил, будучи потомственным интеллигентом, я никогда не дрался и ни дня не занимался боевыми единоборствами. Но у меня есть друзья-приятели. И некоторым из них под шашлычки на свежем воздухе очень хочется поделиться чем-нибудь, с их точки зрения, интересным. Как, например, бросок с удушающим захватом.

Я попытался, повернувшись бочком, вспомнить, как это борцы так делают, что через бедро противника кидают. Вроде, оно как-то просто должно быть, но у меня сразу-то не вышло. И тут этот балбес — раз — и повисает на мне мешком с требухой. Глазки закатились, ручки-ножки обвисли. Наконец, согнувшись под него, мне удалось закинуть эту тушу себе на закорки. Подхватил тело под колени, взбрыкнул, распределяя вес на спине, и поковылял быстрее прочь.

[Солнышко] — "Убил!", — накатывает волной истерика и паника.

[Андрей Владимирович] — "Что ты, Солнышко! Как можно! Да я же интеллигент и ещё этот, как его, гуманист, вот! Очухается твой брательник недоделанный буквально через пару минуточек. Так что двигать надо сейчас ножками быстро-быстро!"

Притащил я тело быстренько к общественной остановке у входа в нашу резиденцию, благо рядышком было. Нужную комбинацию для управляющих рычагов у Солнышка в памяти нашёл. Люк открылся, я тело в трубу сгрузил, и неблагодарный Благодарь усвистел по пневмопочте головой вперёд! Ничего, при высадке чуток рожу расцарапает, и всего-то! Были бы мозги, а так там один мозжечок, и тот в попе!

[Солнышко] — "Куда ты его?"

[Андрей Владимирович] — "Не переживай! Выскочит на остановке у входа на городское кладбище. Очнётся, оглядится, глядишь, вид могилок наведёт его на мысли о вечном", — успокоил я девочку.

И мне бы пора удирать. Той же трубой, но иным маршрутом улетел на главную городскую площадь — оттуда до Кривого проулка рукой подать.

[Солнышко] — "Ох и разозлится Благодарь! Будет со своими дружками мстить мне!" — перепугалась я.

[Андрей Владимирович] — "Просто поверь мне — я умные книжки иногда в туалете читаю — мне виднее! Лишь одна причина есть у человекообразных агрессию проявлять. И эта единственная причина — страх! Трус малолетний оттого задирает и унижает жестоко тех, кто его слабее, чтобы другим-прочим молодым самцам, которых он боится до моченедержания, сигнал подать: — "Я опасен! Не троньте меня!" А прищемишь такому нежное место — разом его напускная брутальность вся в штанишки стечёт. Вот, увидишь: этот твой Благодарь больше тебе дорогу заступить не посмеет!"

[Солнышко] — "Разве так можно?! Он же мне какой-никакой, но родич!"

[Андрей Владимирович] — "Вот, потому я его в прошлый раз великодушно пощадил. И ты сама теперь видишь, к чему мой благородный порыв нас привёл! Всё, Солнышко, вон уже Кривой переулок! Выкидывай меня из своей хорошенькой головы. И вот ещё... не знаю как бы сказать... ты это... не бери с меня пример, пожалуйста! Всерьёз опасаюсь, что испорчу я тебя, Солнышко. Всё, прощай!"

[Солнышко]

Прощаться? Да сейчас прям! Вернётся — никуда он не денется! Ох! Я уже смирилась с этим.

...

У доброй тётеньки Ведьмы я получила урок стиля. Казалось бы, что такого: надеть хитон, да сверху пеплос! Кто же этого не умеет?! Разумеется, есть свои нюансы и хитрости. Это вроде того, чтобы так подвернуть и подпоясать диплодион, что бы в его складках грудь казалась больше. Или как подвернуть колпос, чтобы зрительно сделать бёдра пышнее. Нет, не то, что бы я специально узнавала... но это же элементарные вещи, известные любой девушке. Но тётушка сваха поведала мне о вещах куда менее очевидных, и более эффектных, при должной сноровке. Например, как подобрать оттенки хитона, пеплоса и цвет узора на них, с учётом цвета кожи, формы скул, цвета глаз, конечно же, и при этом учесть освещение: яркое ли солнце, пасмурно, или красноватые отсветы зари, или свет лампад. А теперь добавьте косметику — это целое искусство. Я и раньше это, вроде как, знала. Но тётушка сваха буквально открыла мне глаза на мир! И то были лишь первые уроки — вводные, как выразилась наставница. И пообещала, что всему научит со временем.

Наконец, когда я была готова, мы с госпожой свахой вышли на прогулку по улицам и площадям полиса. Начали, конечно же, с главной площади — агоры. Цель прогулки, как её объявила милая тётушка Ведьма, состояла в том, чтобы ей получше узнать меня. Чем лучше сваха понимает невесту, тем точнее подберёт жениха, и лучше сумеет показать ему невесту в наиболее выгодном свете.

Для начала мы прошлись по торговым рядам. Площадь огораживали галереи ремесленников и гильдейских купцов. Трёхэтажные. С висячими садами, что в жаркий день затеняли солнце и создавали особый колорит и уют.

— Хайре! Радость наша, Солнышко-после-бури! — окликнула меня тётушка Лилия, торговавшая тут свежей сдобой, что сама с дочерями тут же и пекла. Её дочки обе учились в резиденции нашей фратрии, и я помогала им и училась вместе с ними. А потом они учили меня печь хлебцы и разные сладости. Под присмотром тётушки Лилии, разумеется.

Сама не знаю, почему, но меня интересовало решительно всё! В любой деле мне хотелось непременно попробовать себя. Может, потому что я пока не нашла своего дела по душе? А поскольку в школе нашей фратрии для демоса я и сама учила младших учеников, и помогала взрослым со старшими, то у меня было предостаточно знакомств среди детей мастеров самых разных ремёсел! Обычно не составляло труда напроситься 'на попробовать' к кому-нибудь в мастерскую.

— Хайре, тётушка Лилия! — отозвалась я. — Радости вашим дочкам!

— Как поживает твой отец, наш уважаемый Надёжный-оплот? Мы с дочерями всякий раз, когда Надёжа отправляется в путь, возносим молитвы Ветрищу, базилевсу всех ветров, в его храме.

— Благодарением ваших молитв, тётушка Лилия, у папы всё хорошо! Вчера утром вернулся из похода.

— Передавай, пожалуйста, Надёжи наши приветствия и пожелания радости и процветания! — тётушка Лилия засуетилась, подхватила пустую корзинку, выбрала в неё самые румяные, самые красивые булочки, и протянула мне: — И вот, доченька, прими, не обидь отказом!

[Андрей Владимирович] Я старательно скукожился до размеров нано-червячка, затаился в мозгах девочки Солнышка где-то в подкорке, в глубинах неосознанного, и оттуда наблюдал за всем, что происходило на прогулке. Уж я-то обращал внимание на всё то, что сама Солнцу-после-бури-подобная оставляла незамеченным, или отсеивала, как малозначащее. Вот, например:

— Ой, боги! Хайре, Солнушко, радуйся! — мою девочку окликнула дородная тётушка в голубом пеплосе с перламутровым узором по краям, поверх полосатого хитона. И в глазах её и в голосе плескалась искренняя радость встрече.

Солнышко моё смутилась, глазки скромно потупила. Но доброе внимание чужих по сути людей ей было приятно, и приятное это чувство она скрывать не стала, пустила в улыбку.

— Радости вам, тётушка Анемона! — откликнулась Солнышко. Тётушка даже руками всплеснула от умиления, заулыбалась, головой кивнула.

— Ой, Солнышко, какая ты красавица стала! А заходи к нам сюда дня через два. Я нынче таких замечательных красителей прикупила у тех купцов, чей караван воздушных галер твой уважаемый отец утром к нам в полис привёл! Такие краски! Мы уже и ткани, и нити окрашиваться поставили. Ткани хорошие, ты сама знаешь!

Солнышко знала, поскольку сама тут у тётушки Анемоны уроки ткачества брала, заодно помогала.

— Ты заходи через два дня — как раз готово будет, вот увидишь! Я тебя уверяю, это будет самые популярные расцветки сезона! Подготовлю тебе пару отрезов на хитоны.

А вот и ещё:

— Радуйся, душенька Солнышко! — ещё одна тётушка, и тоже с самой искренней улыбкой.

— Радости и вам, тётушка Лилия! — смущённо улыбаясь, вежливо здоровалась Солнцу-после-бури-подобная. Это другая Лилия. Вообще, Солнышко лично знакома с четырьмя Лилиями. Одна из них, правда, ещё младенец.

— Давно что-то ты к нам не заглядывала, Солнышко! Уж не обидели ли чем? — Лилия искренне переживала, это видно.

— Что вы, что вы! — опять смущалась девочка.

— Ты уж заходи, нового урожая отведай! Вкус нынче необычный — ваших Зрящих мастеров волшебство!

— Обязательно загляну! — обещает Солнышко, — Как только новые мази у нас приготовят.

— И за мази, что ты приносишь, от нас с дедом тебе признательность! — поблагодарила Лилия, а у самой буквально слёзы на глаза наворачиваются — от глубины чувств.

Я-то подмечал, что люди к моей девочке обращаются радушно, встрече искренне радуются. Это с Ведьмой все здороваются сдержанно, вежливо, как с уважаемым человеком. А Солнышко встречают, как любимую... тут я затрудняюсь... госпожу? Нет, не совсем то. Перед ней не пресмыкаются, не угождают. Как любимую родственницу? Тоже нет: отсутствует в этих взрослых людях чувство собственного превосходство за счёт возраста и покровительство к той, что младше. Как любимого кумира? Близко. У нас бы так любимую актрису из популярного телесериала встречали, наверное. Но тут тепла в людях больше. Короче: люди, которые девочку знают, искренне её любят. Когда она от их внимания и подарков смущается, они все умиляются.

Вот.

А я всю эту идиллию непременно испорчу!

Не зря же народная мудрость учит: с кем поведёшься — от того и наберёшься! А девочка Солнышко повелась теперь со мной. И хочешь не хочешь наберётся от меня плохого. И я тут совершенно ничего поделать не могу! Я же в её голове! То есть мои вредные привычки и вредный характер скопированы в её мозг чёрным колдовством. Всё, что я могу попытаться сделать — это исчезнуть.

Но беда в том, что я не могу исчезнуть из её головы совсем! Есть как минимум две темы, которые немедленно воскрешают меня в ней, отдавая саму Солнышко под мой полный контроль. Первая такая тема: так называемые магические технологии, действующие в этом мире. Ничего не могу поделать — загораюсь любопытством, желанием разобраться, и захватываю власть над телом. А вторая тема — это когда девочка Солнышко пугается, теряется, не знает, что делать и что думать. Тогда меня прямо-таки выталкивает в её сознание — сразу 'к рулю'!

Меж тем, мою девочку заинтересовали крики толпы в центре площади агоры.

— О чём это они там кричат? — осторожно спросила Солнышко у тётушки Ведьмы, кивая в сторону, где плотная толпа молодых людей в хламисах, преимущественно алого цвета, что-то очень бурно обсуждали, гулом голосов, то осуждающим, то одобрительным, напрочь заглушая оратора.

Я тут же насторожился, и приготовился слушать внимательно. Это девочка Солнышко пропустила мимо ушей выкрики: — 'Кровью своей!', или: — 'Забьём им их наглые речи обратно в глотки!'. Но я-то эти выкрики не пропустил. По-моему, оттуда пахло войной.

— Голубушка, — отозвалась Ведьма несколько равнодушно, — умная девушка не станет выказывать своё внимание к политике.

— При мужчинах — нет, но я же интересуюсь у вас, — возразила Солнышко, — почти совсем конфиденциально спрашиваю.

— Что ж, если конфиденциально, — Ведьма усмехнулась, — то я скажу вам, милочка, что мужчины, в принципе, весьма примитивные создания. Интересует их ровно четыре вещи: мясо, зрелища и война, разумеется.

— Это три, — подсказала Солнышко.

— Да? Неужели мне надо вслух озвучивать самую первую по популярности занимающую их тему? — Ведьма усмехнулась. Солнышко моргнула пару раз, смутилась, и опустила глаза. До неё дошло. Честно, я не подсказывал.

— Женщины, — молвила смущённая девушка.

— Поскольку там нет женщин, а их на подобных собраниях и не бывает по определению, а зрелище там составляют сами же собравшиеся, остаётся только мясо и война.

— Они обсуждают войну, — поняла Солнышко. — Но разве нам ныне грозит война?

— Грозит? Я бы так не сказала, — отмахнулась Ведьма. — У нас могучий флот, сильные и опытные боевые маги, и, как ты можешь видеть, множество молодых воинов просто-таки жаждущих боя. Так что 'грозит' — явно не то слово.

— Так они что же, хотят сами завоёвывать? — задумалась девочка. — Не понимаю я этого. Как кто-то может сам хотеть войны?

— Конечно, не понимаешь, — проворчала Ведьма. — Ты же девушка, а они мужчины, и у них мужская логика. Впрочем, это как раз моя обязанность, наверное, просветить тебя насчёт мужской логики. Ох уж! Мне это не нравится, но ладно, попробуем. Пойми главное: мужчины мыслят примитивно. Вот, возьмём для примера мясо. Ответь-ка деточка, как ты его ешь?

— Маленькими кусочками и тщательно прожёвывая, — ответила Солнышко, не понимая, к чему клонит Ведьма. — А ещё, — вспомнила девочка, — встаю из-за стола раньше, чем почувствую насыщение. Чувство насыщения обычно запаздывает.

— Верно, девочка моя, — похвалила госпожа сваха. — Ты знаешь, что будет, если ты станешь есть мясо и хлеб без всякой осторожности?

— Растолстею, вероятно, — проворчала Солнышко.

— Верно, станешь жирной, неповоротливой, не сможешь больше быстро бегать. А вот тебе образец мышления мужчины: — 'у меня крепкие зубы и могучие челюсти, я могу съесть это мясо, а следовательно, я съем это мясо!'

— Но война, — удивилась Солнышко, — не мясо, а наш полис не желудок, ему не нужно как-то переваривать новые территории.

— Да? — снисходительно усмехнулась госпожа Ведьма, — А что же наш полис с ними делает, с разными удалёнными провинциями?

Солнышко задумалась, вспомнила про последнюю экспедицию отца, и выдала свою лучшую догадку:

— Наш полис поддерживает провинции, в частности, нашими магами и их колдовством.

— Уже неплохо, — кивнула Ведьма. — Я могла бы назвать тебе точные числа, сколько магов было в поколении твоего прадеда, сколько в поколении деда, и сколько магов у нас сейчас, в поколении твоего отца.

— Правда?

— Но мне лень, и я сразу перейду к выводу: количество магов у нас не увеличивается. Зато увеличивается наша территория, увеличивается население как полиса, так и округа в целом.

Солнышко задумалась.

— Меня утомила эта суета главной площади, — сообщила госпожа сваха, — Предлагаю прогуляться в сторону морского порта.

— Морского? — несколько удивилась Солнышко. В нынешние времена популярен воздушный порт. Морской же интересует только рыбаков, и тех, кто покупает у них улов. Аристо не гуляют в морском порту. Но госпожа Ведьма ничего не ответила, поворачивая к спуску, и Солнышко последовала за ней вниз по улице. По пути девушка обдумала слова Ведьмы, подслушала мои мысли об этом, и сообщила свои выводы:

— Говорят, где-то на краю Обетованного молодой князь поднимает ныне знамя праведного гнева, и созывает храбрых мужей и героев. Хорошо бы дать возможность слишком уж горячим юношам, мечтающим о славе и подвигах, отправиться туда. Горячие головы остынут в дальнем походе, и полис получит уравновешенных и спокойных воинов с опытом реальных боёв.

Ведьма остановилась, внимательно вгляделась в лицо Солнышка, и сказала так:

— Эдак со временем из тебя может получиться хорошая старейшина для нашего полиса.

Девушка смутилась.

— К сожалению, — вздохнула Ведьма, — всё не так просто. Если бы речь шла о новых завоеваниях! Но речь там на агоре идёт о том, чтобы отстоять наши территории.

— Наши? — удивилась девушка.

— Я не прислушивалась, — отмахнулась сваха, — но речь может идти либо о северных территориях, либо о том южном острове, как там его... не помню... да и не важно. И то, и другое лежит за округом.

Женщина с девушкой остановились на специальной смотровой площадке, откуда открывался красивый вид на море.

— Сокровищ божественных верный хранитель, скорый на гнев страшных бедствий родитель, земель поднебесных блестящей волшебной оправой течёт Океан, всякий миг изменяясь, во век неизменен! — нараспев продекламировала госпожа сваха, задумчиво глядя в морской горизонт, и, как мне показалось, словно бы ожидая чего-то. Молчание затянулось, и я не выдержал первым: взяв контроль над телом моей девочки, продекламировал:

— По зелёной глади моря, по равнине океана

Корабли и капитаны, покорив простор широт,

Мира даль деля на мили, жизни даль деля на вахты,

Держат курс, согласно фрахту, в порт.

Не знаю, того ли ожидала Ведьма, но она посмотрела на меня, кивнула каким-то своим мыслям, словно бы признавая за Юрием Антоновым право стоять рядом с Гомером, и продолжила разговор, как ни в чём не бывало:

— Скажи, деточка, ты ведь знаешь, отчего округ, то бишь территория, которую контролирует полис, называется 'округом'? — спросила госпожа, и тут же сама себе ответила: — От того, что граница округа — окружность. Центр этой окружности находится там, — легко кивнула Ведьма на море, туда, где над горизонтом едва виднелись вершины скал острова Красавицы.

— Академия магии! — ахнула Солнышко.

— Ты ведь можешь выкопать яму руками, дитя моё? — невозмутимо поинтересовалась женщина.

— Могу, — подумав, согласилась девочка.

— Но ты предпочтёшь делать это лопатой, верно?

— С лопатой выйдет быстрее и проще, — уже охотнее согласилась Солнышко.

— Образно выражаясь, там — Ведьма кивнула в сторону острова Красавицы, — склад магических 'лопат'. И любой маг может пользоваться такой 'лопатой', но не дальше определённого радиуса.

— Спорные территории лежат слишком далеко? — догадалась Солнышко.

— Неплохо, — сдержанно похвалила её Ведьма, — но недостаточно. Попробуй зайти дальше. Что это такое? — Ведьма протянула на раскрытой ладони золотой кругляш.

— Монета волшебного золота, — послушно сообщила Солнышко.

— И в чём же ценность этой монеты?

— В обмен на неё наши маги обязаны исполнить одно желание!

— А ты знаешь, что лишь малая толика этих монет возвращается к нашим магам в обмен на исполненные желания. Остальные либо вращаются в торговле, либо составляют накопления. Их ценность, их настоящая ценность — в вере людей в магию, дитя моё. Ещё вопрос: в чём ценность серебряных монет?

— На них можно купить часть улова рыбаков или урожая аграриев, — неуверенно сообщила Солнышко.

— Но прошлогодний урожай уже съеден, прошлый улов либо тоже съеден, либо уже протух и не пригоден.

— Наловят и вырастят ещё.

— А если год выдастся неурожайным?

— Но наши маги..., — начала было говорить Солнышко, и вдруг поняла: — серебряные монеты тоже ценны верой людей в могущество наших магов, которые не допустят неурожая.

— Всё ещё неплохо, — сдержанно похвалила Ведьма. — А теперь подумай вот о чём: нам принадлежат территории за пределом радиуса действия магических 'лопат' нашей академии. То есть существуют территории, которые считаются нашими, но в которых наши маги не могут выполнять желания в обмен на волшебные монеты.

— Надо избавиться от таких территорий, — поняла, наконец, Солнышко. — Надо вставать из-за стола до того, как объешься.

— Слышу женскую мудрость, — улыбнулась Ведьма. — Теперь, дитя, ты видишь разницу между женской мудростью и мужской логикой. В кои-то веки объявился, наконец, кто-то, готовый забрать себе наши лишние территории. Но горячие мужские головы вопят там на агоре: — 'Мы сильны! Мы можем победить!'

— Я поняла. Благодарю вас за урок, наставница, — тихо проговорила Солнышко.

— О, нет! Нет, нет и нет! — рассмеялась Ведьма. — Моё дело — подготовить из тебя невесту, и только! Я вовсе не намерена готовить из тебя замену мне в совете старейшин!

— Так Вы в совете старейшин! — девочка не сдержала удивления и ахнула. Этим миром правят мужчины — известное дело. Женщину должно украшать молчание — так утверждал великий ионийский мудрец. У премудрых мужей в совете старейшин под лавкой должно было сдохнуть какое-нибудь чудовище, что бы они таки согласились подвинуться, и пустить на ту лавку женщину.

— Ну, кто-то же должен вовремя подсказывать этим мудрым мужам, — скромно потупилась Ведьма. И тут же перевела разговор: — Не передумаешь поступать в академию?

— Нет, — негромко, но твёрдо пообещала Солнышко.

— Что ж, признаюсь, меня уже утомила эта прогулка, — вздохнула госпожа сваха, — предлагаю вернуться по домам. Тебе ещё подарки домой нести.

— Ох, да! — девочка вспомнила о всех тех свёртках и корзинках, что оставила в галерее на попечение тётушки Лилии, с обещанием забрать на обратном пути.

Расстались они с госпожой свахой на главной площади, у той же торговой галереи, по которой прогуливались в начале. Солнцу-после-бури-подобная горячо и искренне поблагодарила госпожу Ведьму. Та улыбалась, отнекивалась, и сама благодарила девочку. В общем, обе стороны остались довольны друг другом.

Солнышко зашла к тётушке Лилии, с удовольствием посмотрела новый рисунок вышивки, забрала свои свёртки и корзинки, и долго прощалась, отказываясь от помощи. Ребятишки — дети мастеров и торговцев из этой галереи — хотели помочь, но Солнышко боялась, что у ворот родной фратрии ей опять устроят неприятную встречу, и не желала свидетелей. Наконец, девушка выбралась из галереи, покинула площадь, и вышла на улицу.

— Радуйся, дочь Зрящих! — окликнул её звонкий девичий голос. — Я помогу донести!

Солнышко оглянулась, и узнала в окликнувшей её девушке давешнюю гостью на вечеринке Благодарика. Благо, сегодня та была в том же дорийского типа хитоне, что и на той памятной вечеринке.

— Хайре, госпожа из Молний, — сумела вежливо поздороваться Солнышко, несмотря на то что растерялась.

— Пф! — весело фыркнула незнакомка, — Вот уж не думала, что кто-то в это поверит! Я-то про узор с молниями на своих одеждах в последний момент придумала, и не надеялась на такую маскировку.

— Так ты не из Молний? — переспросила Солнышко, лихорадочно пытаясь сообразить, как ей себя держать с девушкой, смело признающейся в чём-то вроде подлога. Я воздержался от советов, поскольку решил, что дёргаться сейчас нужды нет никакой, надо спокойно досмотреть спектакль до конца, а уж там решать.

— Прости, — незнакомка пожала плечиками и улыбнулась весело и беззаботно: — Меня зовут Рождённая на зоре. Это полное имя, и я его не люблю. И прошу, не зови меня Зарёю! Это одно из имён богини, как-никак, и я не хочу рисковать: с богами никогда нельзя быть уверенным, что они одобрят, а на что разозлятся. Прошу, называй меня Роза!

— Роза? — переспросила на всякий случай Солнышко, поскольку не смогла сразу понять, как 'Рождённая на заре' может превратиться в 'Роза'.

— Ну да! 'Ро' — от 'рождённая', 'за' — от 'заре'! — с улыбкой пояснила новая знакомая.

— Роза — царица цветов, — заметила Солнышко.

— Да! Ха! — снова развеселилась новая знакомая. — И в создании первой розы из трупа бедной нимфы поучаствовали зараз целых пять богов Наднебесья! От скромности я не умру, мне уже говорили!

— А моё полное имя: 'Солнцу после бури подобная'. Но меня можно звать просто: Солнышко.

— О-хо-хо! Светило, согревающее и дарующие жизнь всей вселенной! Ха-ха! Да мы просто обязаны стать лучшими подругами, не находишь, Солнце из Зрящих Истину?

Солнышко остановилась, опустила одну из тяжёлых корзин на дорогу, и, откинув непослушную прядку волос за ушко, сообщила спонтанно принятое решение:

— Я была бы рада подружиться, Роза не из Молний.

— Я очень рада! Прости, Солнышко! — затараторила Роза, ловко подхватывая с дороги тяжёлую корзину. — Я обязательно представлюсь в следующий раз полным именем с именем моей фратрии! Но пока я не могу позволить твоему базилевсу узнать о нашем интересе к его делам.

— Так ты сейчас признаёшься мне, что шпионишь за нашим базилевсом? — на всякий случай Солнышко решила переспросить. Уж больно чудное дело, что бы шпион честно и прямо признавался.

— Ничего такого, ты не подумай, — поспешила заверить её Роза. — Мы не враги вам. Но ваш базилевс и в наш метрополис свои сети закинул.

— Сети?

— Образно выражаясь, — Роза кивнула, и забрала из-под мышки Солнышка объёмный пакет с отрезом тканей, чтобы помочь донести и его. — Ваш Парящий предпринимает очень странные движения, и у нас там никто не понимает, что он затевает и к чему ведёт. А когда чего-то не понимаешь, это вызывает настороженность. Вот меня и подослали к вам.

— Так ты из тайной коллегии? — прямо спросила Солнышко.

Тайная коллегия состоит за магов стихии Тьмы — весьма странной, своеобразной, не похожей на другие стихии, и очень опасной. Тайная коллегия — это закрытая община, члены которой подчиняются строгому кодексу. А занимается тайная коллегия вопросами разведки, шпионажа, контрразведки, поиском опасных преступников и предотвращением преступлений.

— Нет-нет! — сразу отказалась Роза, — Я представляю только частные интересы!

— И теперь ты вот так запросто сообщаем мне об этом, — медленно проговорила Солнышко, — потому что хочешь...

— Подружиться! — радостно закончила предложение Роза. — Для дружбы необходимо доверие и откровенность, ведь верно же?

— Ах, ну да, — растерянно согласилась Солнышко.

— А что тут такого? — пожала плечами Роза. — Все друг за другом шпионят. Мы же пакостить вам не собираемся! Только защищаем свой интерес. Ладно, слушай: Ваш базилевс послал одного из ваших сильнейших магов, Надёжу, встретить и сопроводить караван из далёкой страны фиников. А в той стране, знаешь ли, полно всяких древних руин. Вот, наши заинтересовались, что из древних могущественных артефактов прибрал к своим рукам Парящий. Я выяснила: никаких артефактов там не было! Только товары на продажу на рынках вашего полиса! Правда, это-то как раз вызовет лишь новые вопросы. Если Парящий не за могущественным артефактом охотится, то совсем непонятно, зачем он делает всё то, что делает! Ну, видишь? Ничего важного, опасного, никаких пакостей!

— А почему я? — решила уточнить Солнышко.

— Ой, да! Прости, чуть не забыла, — снова затараторила Роза, — Я когда очень волнуюсь, начинаю говорить бессвязно, невпопад, перескакиваю с мысли на мысль — вот, как сейчас!

— Волнуешься?

— Ты меня очень впечатлила там, в вашем саду... ну, когда Благодарик на тебя наехал...

— Ты его называешь Благодариком?

— Ну, как бы... он такой, знаешь, не серьёзный, — замялась Роза. — А что нельзя? Я не буду.

— Нет, дело в другом, — призналась Солнышко, и откровенно хихикнула: — я тоже его про себя Благодариком называю.

— Ха! — было, обрадовалась Роза, но тут же спохватилась: — Ой! Ну, так вот, я и говорю: ты очень меня впечатлила. 'И облегченье лишь в одном — стоять до смерти на своём. Ненужный прах с души стряхнуть, и старый страх прогнать из глаз' — это было та-ак замечательно! Глубоко и красиво! Сильно сказано! Да иной классический философ из мужчин целым трактатом сказал меньше, чем ты коротеньким стихом! Ты станешь легендарной поэтессой и покажешь всем мужланам, что женщины тоже люди и не хуже мужчин! Собственно, — тут Роза смутилась, — я им это тоже доказываю регулярно: кулаком, пинками, или клинком. Но, я полагаю, твои стихи в этом деле гораздо сильнее и важнее моих кулаков. Вот. Когда-нибудь, ты войдёшь в анналы истории, а я буду рассказывать своим внукам и внучкам, что дружила с тобой ещё в юности! Здорово, правда? Да ради такого дела можно и рискнуть, раскрыться. Мои шпионские дела тут явно мельче твоих талантов. Ну, я так считаю.

— Ты меня вконец смутила, — призналась Солнышко, и впрямь, смущенная до красных ушей.

— Ты прости, если что, — тут же с виноватым видом попросила Роза. — Дружим?

— Думаю, уже несколько минут, как дружим, — серьёзно сообщила Солнышко.

А Роза издала невнятный радостный вопль.

— Скажи, Роза, а если я твой полис угадаю? — прищурилась хитро Солнышко.

— Попробуй, — дёрнула плечиком Роза.

— Высь?

— Что? Нет! С чего ты взяла?

— Ты проговорилась про метрополис. Великий Высь — вполне себе 'метро'.

— Нет. В смысле, Высь — он-то да. Но я не оттуда, — отказалась Роза. — Хотя, знаешь, я собиралась поступать на обучение в Вышнюю академию магии. Да. У наших магов есть кое-какие интересные предположения относительно некоторых тайн магов Выси.

— Вот как, — задумчиво протянула Солнышко, пытаясь представить себя в великом городе, о котором столько слухов. — А я поступаю в этом году в нашу академию магии.

— Так это же замечательно! — обрадовалась Роза. — Тогда я тоже с тобой поступаю! А в Высь найдётся кого послать и без меня!

— Ты уверена? Вдруг как поэтесса, я тебя разочарую?

— Пф! Признаться честно, я не выношу заносчивости этих горбоносых! Терпеть их несколько лет? Пф! С тобой, полагаю, будет гораздо интереснее! У меня, знаешь ли, интуиция!

Интерлюдия 5-6

Благодарь и двое его самых верных друзей шли по Кривому переулку, переговариваясь вполголоса. Юноши чувствовали себя несколько неуверенно, неуютно, что в общем-то было им несвойственно. Не понимая, в чём тут дело, они пытались как-то подбодрить друг друга, настроиться на предстоящее им дело.

— Это здесь? — в очередной раз уточнял Благодарь.

— Сейчас, сейчас. Вон тот дом. Я своими глазами видел, как наша девка входила туда утром, — ответили ему.

— Уж мы сейчас поговорим с этой свахой! Какая-то дура баба из бездарей демоса смеет совать свой нос в дела великой фратрии! — смело заявил принц и наследник.

— Подумать только, какая наглость! — подхватили его подпевалы.

— Да как она посмела!

— Вот и объясним глупой женщине, насколько она заблуждалась! — накручивал Благодарь.

— Да чего с ней разговаривать! Дадим пару раз в ухо!

— Накостыляем по шее!

— Нападём разом! — распорядился Благодарь. — Сперва как следует отпинаем старуху, а уж после разговаривать станем!

— Правильно!

— Так до глупой бабы вернее дойдёт!

Разговор как-то разом вдруг оборвался на самом интересном месте: у крыльца нужного дома. Юноши уставились на вывеску над входом.

— Это чего, а? — осторожно поинтересовался Благодарь у товарищей.

— "Здесь живёт Ведьма восточного перевала', — прочитали для него вслух подручные.

— Это того самого восточного перевала? — опять переспросил Благодарь.

— Другого восточного перевала нету, — напомнили ему.

— А вот 'Ведьма' — это имя или профессия? — невпопад поинтересовался другой подручный.

— А нам есть разница?! — зло бросил Благодарь. — Явно тут живёт очень вздорная баба!

— Пошли отсюда? — попросили своего предводителя товарищи.

— Тьфу! — сплюнул тот в сердцах, развернулся, и побрёл прочь.

— Так ей и надо, нашей девке! Ужо её ведьма замучает! — попытался один из подпевал утешить своего принца. — Точно замучает! А мы заступаться не станем! Девка сама виновата! — подхватил второй.

Благодарь явственно скрипнул зубами, но смолчал.

Глава 6. Начала больших дел.

[Солнышко] У парадных ворот фратрии Зрящих никакой западни не оказалось. Роза сердечно распрощалась, даже чмокнула меня в щёчку, и ускакала, приплясывая, явно демонстрируя радость от результатов переговоров.

Проводив Розу взглядом, я вздохнула, и, поудобнее ухватив тяжёлые корзины, зажав под мышками свёртки, прошла во врата.

'Что думаешь о Розе?' — мысленно спросила я своего демона.

[Андрей Владимирович] — 'Скажу очевидное: она явно недоговаривает. Полуправда эффективнее самой изощрённой лжи. Роза в мастерстве манипулирования сильнее нас с тобой вместе взятых — таково моё о ней впечатление. Образ энергичной простушки-хохотушки у неё получается интересным, ярким, объёмным. Девочка явно талантливая актриса!'

[Солнышко] — 'Думаешь? Хотя, да. С такой девочкой, какой Роза сейчас мне показалась, наш Благодарь не стал бы играть. А я помню, как он её обнимал вчера! Явно шпионка нашему принцу предстала в другой маске'.

[Андрей Владимирович] — 'У неё может быть много масок. С этой нам же с тобой будет удобнее. Ты сможешь естественнее себя с ней вести, а я смогу не обмануться. Так что пока мы можем Розе подыграть. Главное, о чём ты и сама уже подумала: Роза нам нужна, потому что сами мы с тобой разузнать что-то про делишки Парящего вряд ли сможем'.

[Солнышко] — 'Это ясно. Как ясно и то, что я не могу разоблачить её как шпионку. Мне никто не поверит, и доказательств никаких у меня нет. Остаётся только делать вид. Но ты ведь поможешь мне? Сама, одна я ни за что не стала бы связываться'.

[Андрей Владимирович] — 'А ты осознаёшь, что сейчас сама с собой разговариваешь? Какой смысл спрашивать, помогу ли я тебе, если я и ты — одно целое?'

— Хайре, Солнышко, — неуверенно окликнул меня знакомый голос.

— Радуйся, Славный! — я узнала юношу, и обрадовалась встрече: — Рада, что меня встречаешь именно ты, — несмотря на слова демона я всерьёз ожидала новой засады от Благодарика с дружками. Кроме того: — Поможешь нести корзины?

— Прости, — потупился Славный. — Я позорно провалился, не смог тебя защитить.

— Рада, что ты остался цел! — улыбнулась я ему одобряюще, — Что сделали эти гады? Сунули тебя в холодный фонтан? — надеюсь обошлось только холодным фонтаном.

— Это было нечестно, — хмуро буркнул парень, принимая у меня тяжёлые корзины. — А ты в порядке? Он ничего тебе не сделал? Я готов свидетельствовать на гелиэе!

— Правда? — я даже удивилась. Мы дружим с детства, и, собственно, Славный — мой единственный друг, но я как-то не задумывалась, насколько он мне друг! Готов свидетельствовать на суде присяжных гелиэи! Вся эта неприятная ситуация — это же внутреннее дело великой фратрии. Из фратрии сор наружу не выносят. Так что, говоря о готовности свидетельствовать перед судом галиэи, Славный подразумевает, что готов пойти против порядков родной фратрии.

— Да! — запальчиво заявил мой друг. — Если Благодарь перейдёт черту, то и мы не станем блюсти приличия, и дойдём до гелиэи!

— Ох, я так рада, что у меня есть такой хороший друг, — призналась я, и улыбка сама собой расцвела, — и рада, что ты не пострадал.

Следующие несколько часов мы со Славным оба помогали в делах фратрии. Я, как обычно, помогала взрослым в нашей школе. На мне была возня с младшими школьниками и подготовка материалов для занятий старших. 'Школа' — вот ведь, когда-то это же самое слово имело совсем иной смысл! Так называлось время, свободное от дел и суеты. Отдых. Досуг. Время, когда взрослые могут позаниматься с малышнёй, отвечая на различные 'почему', объясняя на пальцах азы счёта. Или неспешно и расслабленно поболтать промеж собой о погоде.

Со временем разговоры о погоде переросли в философские диспуты, а обучение счёту теперь включает интегральное исчисление. Уже не получится поболтать об этом отстранённо, расслабленно. Лично для меня, да и для многих, если не для всех, слово 'школа' теперь обозначает разновидность напряжённой работы.

Тем временем, настало время ужина, на котором, как обычно, собралась вся фратрия. Почти вся: не было воинов, что несли дозор прямо сейчас, не было Надёжи, который где-то задержался с выполнением очередного поручения базилевса, и не было самого базилевса — по неизвестной причине. Зато здесь был Благодарь с дружками, который вел себя на удивление тихо, а в мою сторону вообще старательно не смотрел.

После ужина я и Славный присели отдохнуть и полюбоваться закатом. На заборе, что окружал сад фратрии.

Лёгкий ветерок качал ветки олив, донося до нас запахи уставших за долгий солнечный день цветов. Полис сдержанно шумел человеческими голосами, звонким детским смехом, собачьим лаем, звоном колокольчиков, и лошадиным ржанием. А в воздушном порту под мигание сигнальных огней портовых маяков от одной из причальных вышек отходил толстобокий воздушный корабль.

— Триера, — заявила я нарочито уверенно, провоцируя друга на возражения. Вообще-то у корабля только один самый нижний ярус виден под несущим баллоном. Верхние ярусы скрываются внутри. И оттого отличить двухъярусную бирему от трёхъярусной триеры не так-то просто. Я имею в виду — с такого расстояния. Вот униремы — те целиком размещаются внутри баллона, оставляя снизу только крохотную смотровую рубку.

— Да, видно управляющие фалы, — согласился Славный. Действительно, я догадалась о существовании третьего яруса, потому что внимательно наблюдала, как красиво в лучах заката корабль распускает боковые паруса. В какой-то момент управляющие фалы сверкнули в лучах заходящего солнца тонкой паутинкой, и стало очевидно, что управление парусами устроены явно для триеры.

— Гиппогагос, — объявил в свою очередь Славный. Словцо пришло из седой старины, когда так называли специально укреплённые корабли, которые могли перевозить лошадей. Современный воздушный гиппогагос может перевозить вещи и покрупнее лошади, скажем, дом. Если на канатах закрепить снизу.

— Ладно, твоя взяла на этот раз, — пришлось с неохотой согласиться. — С чего ты взял?

— Баллон из нескольких секций и усиленный, — улыбнулся своей победе Славный. — Видишь, как внешние секции провисают?

У тяжёлых воздушных кораблей баллоны — а их может быть много — делятся на внутренние и внешние. Внутренние баллоны маги стихии воздуха наполняют летучим газом. Это обеспечивает кораблю 'нулевую плавучесть'. А внешние баллоны заполняют горячим воздухом. Его там маги стихии огня нагревают. Баллон с горячим воздухом заключает баллон с летучим газом внутри себя, таким образом препятствуя утечкам летучего газа. Тот, конечно, всё равно потихоньку утекает, но хоть не так быстро. Регулируя температуру воздуха во внешнем баллоне, можно регулировать подъёмную силу. Сейчас корабль маневрировал, отходя от причальной вышки, а как ляжет на курс, так и надует свои бока, чтобы подняться повыше.

— Примерно такие же мой отец намедни привёл, — вспомнилось мне. — Представь только: караван таких вот красавцев шёл аж из края фиников! Отец встретил их, когда внешние баллоны уже совсем остыли. Ну, поддал жару, и поднял за облака все двенадцать кораблей.

[Андрей Владимирович] Словами не описать каких титанических усилий мне стоило сдерживаться! Меня так и распирало любопытство, ведь речь шла о магически-механических системах, заменяющих местным обитателям дирижабли! Это же страсть как интересно! Но у моей девочки тут посиделки с единственным другом детства! Я, если вылезу, обязательно всё испорчу! Так что я терпел, проявляя воистину демоническую силу воли.

Тем временем корабль, за которым ребята наблюдали, принялся мигать цветными огнями.

— Сигналит: — 'в счастливый путь!', — поспешил Славный.

— Хм, а вот и не совсем, — отозвалась Солнышко, довольная, что друг поспешил, и теперь она может взять реванш. — Сигналит: 'Под килем с правого борта'.

Ниже торговца маленький юркий посыльный, похожий на диковинную морскую рыбу мурену светился сигнальными огнями: — 'Прошу причала'. На такой вот 'мурене' отсутствует баллон, и маг стихии воздуха нагнетает давление под несущими парусами, что бы кораблик летел. Наверное, на 'мурене' не заметили большой корабль над собой из-за верхнего несущего паруса. Зато на торговом тяжеловозе, очевидно, заметили 'мурену' и просигналили наблюдательной башне. Почти тотчас же сигнальный маяк выдал 'Стоп!' слишком наглому посыльному кораблику.

— Край фиников, — мечтательно протянул Славный. — Обязательно полечу туда, чтобы своими глазами увидеть древние руины.

[Солнышко] Мы вдвоем со Славиком частенько и раньше свободными вечерами сиживали вот так на заборе, любуясь закатом, воздушным портом и летучими кораблями. И мечтали о дальних полётах.

Магические способности — капризная штука. У обычных магов талант проявляется не в каждом из потомков. Только в старшей линии древней крови каждый ребёнок оказывается магом, если второй родитель тоже маг. Только носитель такой сильной крови может стать базилевсом фратрии магов. Таким был Большое-поле.

Славик же был сыном великой фратрии магов, но не принадлежал к старшей линии, и ему не повезло: магический талант в нём не проявился. Он, конечно, не единственный такой невезучий во всей-то фратрии. Но Славный с малолетства с восторгом смотрел на воздушные корабли и грезил полётами. А в прошлом году Испытание не обнаружило в нём магического таланта. Это означало, что Славному никогда самому не поднять в небо самой маленькой воздушной лодочки. Тогда Солнцу-после-бури-подобная пообещала другу, что он будет летать. Пусть не он сам наполнит несущие паруса, но он будет стоять у штурвала! Это ему обещает дочь Надёжи, мага огня, сына Каменноголового, мага земли, сына Большого-поля, мага молнии, бывшего базилевсом фратрии Зрящих Истину!

И вот теперь приближалась пора Испытания для меня самой, а у меня ещё ни разу не проявлялась никакая магия. И я сейчас не была уверена в том, что обладаю талантом. Что если сильную кровь Большого-поля унаследовал Огнеликий, его сын Парящий, и Благодарь? Что если моему отцу, Надёже, просто повезло? Сильная линия крови крайне редко делится надвое.

— Глянь-ка, а вон та длинная пришла аж из Океанодара! Это их знак! — Славный тянул указательный палец в сторону воздушной галеры несколько непривычного абриса, покойно висящую на тросах у другой причальной башни. Такелаж был убран, сигнальные огни не горели.

— Она в цветах фратрии Внуков-богам, — а мне внезапно удалось припомнить случайно встреченные в какой-то из книг упоминания об этой фратрии далёкого метрополиса.

— Только представь, им ведь, наверное, пришлось идти через хребет Титанов, над скалами Драконьих зубов! — восхищённо выдохнул Славный. — Говорят, Драконьи зубы, хоть и скалы, но иной раз хватают воздушную галеру, словно живые, и разбивают в щепки!

Вот, ведь! Мальчишка ещё совсем! Всё бы мальчишками опасные скалы, опасные перекаты, и прочие опасные штуки исследовать! Будто свербит у них где-то что-то.

— Не думаю, что на такой галере можно рискнуть пройти над хребтом Титанов, — с сомнением протянула я. — Может, они полуостров кентавров обходили.

— Это очень большой крюк, — с ещё большим восторгом высказался Славный.

— Знаешь, мне, пожалуй, пора, — вздохнула я, потому что меня всё сильнее захватывали мысли о предстоящем Испытании, и что-то больше уже не тянуло даже на воздушные корабли смотреть.

— Спокойно ночи! — попрощался Славный, о чём-то грустно вздохнув.

— Ага. Тебе тоже. И приятных снов! — отозвалась я, спрыгивая с забора.

— Пусть Снотворец покажет тебе дальние страны с высоты птичьего полёта, — пожелал друг. Обычно у нас двоих такие вечерние прощания затягивались надолго. Это у нас что-то вроде соревнования в придумывании всё более заковыристых прощаний. Но на сей раз я что-то была не в духе. Просто помахала другу рукой и скрылась среди олив.

Рискуя выткнуть себе глаз веткой в сгустившихся под кронами сумерках, я упрямо пробиралась извилистыми тёмными тропками к трёхсотлетнему зачарованному дубу. Ведь подняться на этот дуб в защищённую древней магией укромную беседку может только прямой потомок базилевсов фратрии, носитель сильной крови старшей линии. Так говорил отец. Или нет? Нет, кажется, про кровь он ничего не говорил. Только про потомков. Вот, интересно, Благодарь может сюда забраться? Ой, нет, ведь отец в прошлый раз меня сюда затащил специально, потому что опасался, что Парящий нас подслушает. Что-то я запуталась совсем!

Дуб отыскался, хотя и не с первого раза. У меня в какой-то момент даже мурашки холодные по спине прошлись от мысли, что зачарованный древний дуб меня не подпустит. Но нет, подпустил. И сучки подставил под ноги удобно, и вход в 'скрытый в листве шалаш' открыл.

Сидя на кушетке внутри, я смогла перевести дух, и решила посоветоваться с демоном.

'Демон! Андрей Владимирович! Отзовись, пожалуйста!'

[Андрей Владимирович] Я отозвался: — 'Ну, чего ещё? Спать ложись уже'.

[Солнышко] 'Ладно, я смирилась, что ты мне магическую силу не можешь дать. Ну, а сказать можешь, только честно: есть ли у меня магический талант?'

[Андрей Владимирович] 'Не могу. Понятия не имею. Погоди. Чего ты так переживаешь, убиваешься? Припомни, что тебе отец говорил на эту тему?'

[Солнышко] 'Отец говорил, что я наследую за ним старшую линию крови...'

[Андрей Владимирович] 'Ну, так и не переживай!'

[Солнышко] 'Но если старшую линию от Большого-поля наследуем мы с отцом и дедом, то почему базилевсом у нас Парящий? Почему отец проиграл Парящему на ритуальном поединке? И почему отец с тех самых пор терпит все бесчестные обиды от Парящего? Разве эти факты не свидетельствуют за то, что старшая линия крови — за Огнеликим, Парящим и Благодарем? Я не понимаю! Если так, то у меня ничтожно мало шансов оказаться одарённой!'

[Андрей Владимирович] 'О-хо-хо! Пора повторить страшно-могучее демоническое колдунство!'

[Солнышко] 'Нет, спасибо. Это не поможет сейчас. Я просто боюсь Испытания. Думаю, чем ближе час Испытания в академии магии, тем сильнее я буду нервничать. Пока всё не прояснится. Эх, скорее бы! И мне даже наплевать, чем всё кончится, лишь бы скорее!'

[Андрей Владимирович] 'О, знаю! Попроси у госпожи Ведьмы успокоительного. У неё наверняка есть!' — ох, чувствую, это не выход. Хм. Попробуем поискать другой.

'Эй, Солнышко! Расскажи-ка подробнее про это самое Испытание', — попросил я, рассчитывая, что сейчас девочка расскажет про скучную процедуру регистрации, на которой надо будет толкнуть коротенькую речь, и сама поймёт, что ничего страшного там нет. Оказалось, я мало смыслю во вступительных испытаниях абитуриентов.

[Солнышко] 'Соберётся множество уважаемых людей', — принялась рассказывать я своему демону, старательно припоминая всё, что слышала о Испытаниях. — 'Сначала пройдут претенденты из тех, кто попроще. Мы, отпрыски великих фратрий, пойдём последними. Судить Испытание будут трое архимагов. Само Испытание проводит могущественный артефакт. Есть две разные легенды о том, откуда он взялся, и в обеих фигурируют боги, чудовища и герои.'

[Андрей Владимирович] 'Короче: это весьма авторитетная штука. Опиши лучше, как оно выглядит?'

[Солнышко] 'Как камень с прожилками самоцветов, плавно переходящий в череп неведомого зверя. Испытуемый претендент должен подойти, и взять артефакт в руки с почтением и благоговением. Если претендент обладает магическим талантом, артефакт покажет одно из чудес: выпустит дым, или засветится, или на нём появятся языки огня, или заискрятся молнии. Ещё могут снежинки вокруг испытуемого закружится. Или вдруг волосы зашевелятся, словно их ветер поднимает. Чудо зависит от стихии магии, к которой принадлежит талант испытуемого'.

[Андрей Владимирович] 'Ну, скажем, как дым пустить я тебя вполне могу научить!'

[Солнышко] 'Ты что же, хочешь великий артефакт обмануть?! Ужас же!'

[Андрей Владимирович] 'От кого я это слышу? От девушки, которая решилась на запретный ритуал тёмной магии, чтобы душу демону отдать в обмен на то самое Испытание? А?'

[Солнышко] 'Ну, ладно. Только дыма не надо! Дым — это признак магии Тьмы, а Тьма — стихия опасная. Знаешь, что с тёмными магами делают? Тайная коллегия их старается выявлять ещё в детстве, а как найдут ребёнка со способностями к магии Тьмы, то забирают его у родителей. Такие дети воспитываются в казармах тайной коллегии в строгости, а когда в них магия Тьмы проявляется — их клеймят зачарованным клеймом, и они служат тайной коллегии. Кто ослушается — того зачарованное клеймо убивает. Кто пройдёт все испытания — становятся действительными членами тайной коллегии.'

[Андрей Владимирович] 'Всё, всё, хватит! Я понял, понял! Магия тьмы — это плохо. Но прости, свет я сделать тебе не могу. В моём родном мире сделать фонарик — это было бы проще всего, но тут — никак. И со снежинками трудно. Могу предложить пух или пепел — они издалека на снег похожи. Нет? Тогда могу легко волосы тебе дыбом поднять'

[Солнышко] 'Нет, поддельный снег — про это легко догадаются, и тогда — самой проще утопиться! Вот волосы дыбом — это хорошо. Это магия ветра: ветер крутится вокруг головы испытуемого и волосы развеваются'.

[Андрей Владимирович] 'Развеваются — это обязательно? А просто дыбом нельзя?'

[Солнышко] 'А молнии, молнии можешь? Хотя бы искорки?'

[Андрей Владимирович] 'Огни святого Эльма подойдут? Ладно, искры, так искры. Только надо раздобыть кое-что. Дай-ка подумать. В первую очередь — фольга и промасленная бумага. Ой, у нас бумаги-то нет. Пергамент подойдёт!'

[Солнышко] 'Чего это нет бумаги? Ты со мной несколько дней, и что же? Дикарями нас считаешь? Да ещё до эпохи воздушных кораблей наши мореходы до самых

дальних окраин Обетованного доходили! И привозили изобретения у разных народов подсмотренные. А уж как воздушные корабли в ход пошли, так и вовсе настала эпоха просвещения! Ну, то есть, наоборот: настала эпоха просвещения, и в ход пошли воздушные корабли'.

[Андрей Владимирович] 'Ладно, ладно, Солнышко, не горячись! Хорошо, что есть бумага и масло. Добавь металлическую фольгу, и мы с тобой намотаем лейденскую банку! Будут тебе искры!'

[Солнышко] 'Ой, а меня потом-то не раскроют? Когда учёба в академии начнётся?'

[Андрей Владимирович] 'Тю! Да как они смогут-то? Ты же не собираешься академию заканчивать! Проволынишь там годик, приглянешься добру молодцу, и мимо зачётов с экзаменами — да за свадебку!'

Шелест ветвей древнего дуба убаюкивал. Когда главное решение было принято, наш мысленный диалог сам собой затих. Девочка ещё помечтала, силясь представить себе, как это будет — жизнь в академии магии. Поскольку информации о быте эфебов академии у неё не было, то и фантазии получались забавными. Потом нас сморил сон.

Хороший был план.

Чёрт!

...

Начали мы с Солнышком хорошо. Начало нам определённо удалось. Должно быть, богиня удачи была на нашей стороне. Поговаривают, она весьма азартная особа, умеющая ценить интересную интригу.

Едва утреннее солнце заглянуло под густую листву древнего дуба, я, как и положено злому демону, разбудил умильно сопящую девочку, и вытолкал ментальными пинками из укромного шалашика. Это надо было видеть: девочка моя брела, подобно сомнамбуле. Телом отчасти управлял я, отчасти сон, пока я не окунул головушку в ближайший фонтан.

[Солнышко] Наскоро умывшись, я поспешила к поварам фратрии, напрашиваться на работу. Повара сами едва продрали глаза, и нагло тормошащую их девицу отправили не на рынок, как я упрашивала, но в морской порт за морепродуктами. Ещё и прикрикнули: не филонь, дескать, там! Сперва утренний комплекс гимнастических упражнений! А потом марш-бросок в порт, и подъём обратно в гору с тяжелеными корзинами рыбы. Вероятно, заподозрили меня в попытке увильнуть от утренней пробежки и физических упражнений.

Порт — это далековато, но всё равно через агору, где нужные нам с демоном ремесленные лавки. Я решила срезать путь по саду, для чего требовалось пробежать отрезок беговой дорожки. Всё равно для бегунов сейчас ещё рановато. Однако, соскользнув на нужный участок беговой дорожки по мокрой от росы траве с откоса, я едва не налетела на Благодарика с его двумя всегдашними дружками-прилипалами. Заметив меня, парни синхронно, будто репетировали, сиганули в густые кусты орешника.

Солнышко удивилась, но виду не подала. Мы как ни в чём не бывало протрусили мимо тех кустов.

— Заметила! — раздался за спиной громкий шёпот.

— Нет! — ответил ему кто-то.

— Заткнитесь! — дал тем двум дельный совет другой свистящий шёпот. Я фыркнула, кажется, довольно громко, и прибавила ходу. Через парадные врата фратрии — их только-только отперли — я выбежала к шлюзу трубы. Это Андрей Владимирович по-демонически её называет 'пневмопочтой'. Мы, местные, этот вид городского транспорта зовём просто: труба — и всё. Из трубы я выскочила уже на одном из подходов к агоре. Большинство лавочек в галереях ещё были закрыты, так что мы спокойно прогулялись, рассматривая что тут где. По металлам работали ювелиры. Не металлические части электрофорной машины надо заказывать мастеру керамики. Бумагу можно купить в другой галереи, где ткани и кожи.

Нас с Демоном привлёк стук молота. Подошла, взглянула — там мастерская оружейника. На обозрение прохожих выставлен лёгкий стенд с образцами ножей, мечей, и пистолей.

[Андрей Владимирович] Я пялился на этот стенд, как зачарованный, и руки тянул потрогать. Писк бедной хозяйки девичьего тела неразборчиво доносился откуда-то из глубин сознания — меня так резко выбросило 'к рулю', что я её вытеснил почти полностью. Ножи были один другого причудливее и замечательнее. И с гравировками узорчатыми, и с алмазной режущей кромкой. Мечи рядом с такими ножами смотрелись попроще. Они не выглядели сувениром на стену, нет. Практичное оружие для быстрой разделки человеческой туши на поле боя. У одного лезвие по всей длине полупрозрачное, как мутное стекло. У другого лезвие чёрное и матовое. У третьего лезвие белоснежное, и тоже матовое. Однако, у всех трёх зачем-то по боковой стороне лезвия вделаны блестящие стальные полоски. Разумеется, я их потрогал. Я бы и покусать попробовал и лизнуть хотелось — но воздержался.

Меня заинтересовали два пистолета и мушкет. Я не историк, знаете ли, тем более не историк оружия. Нет, какое-то отношение к оружию я имею и кое в чём разбираюсь: заказы от министерства обороны иной раз нашей лаборатории перепадают. Так что могу поддержать профессиональный разговор о современных лазерных танковых прицелах, например. А вот примитивные пищали, мушкеты и пистоли — это не ко мне. Вообще. Так что сказать я могу об увиденном здесь огнестреле мало что. Примитивная кустарная поделка. У обоих пистолетов калибр свой собственный — о стандартах тут вряд ли слышали. Наличествуют курки, а заряжается оно, похоже, со ствола.

— Красавица! Радуйся! — окликнули меня из тёмной глубины лавки. Стук молота прекратился. — Что интересует такое очаровательное создание?

Из сумрака маленькой мастерской выдвинулся юноша. Кудрявые волосы перехвачены широкой кожаной лентой на лбу. Сброшенный с плеч экзомис повис небрежно на бёдрах, благо был подпоясан. По рельефному голому торсу неспешно торя мокрые дорожки стекают капельки пота. При этом юноша помахивает молотом, эдак непринуждённо, перекидывая его за спиной из руки в руку, будто бармен бутылку с коктейлем. В такт движениям под бронзовой от загара кожей перекатываются мышцы.

Бац! Тьма! Меня скукожило в нано-червячка и запихнуло в дальние закоулки сознания. Похоже, не у одного меня тут есть необоримые механизмы активации, выбрасывающие к полному контролю над телом. Чёрт! Что там происходит! Ало! Солнышко! Эй! Чёрт! Чую, эдак мы её можем потерять!

[Солнышко] — Простите, если отвлекла от работы...

— Что ты! О, прекрасное создание, э... ох, вот, опять! — парень смутился, выронил свой молот (хорошо, что не на ногу!), обезоруживающе искренне улыбнулся: — Короче: я бесконечно рад отвлекаться, чтобы услужить такой красавице! И вот это самое, только стихами в высоком стиле! Я бы обязательно сумел, но... беда! Меня, прям, заклинивает, когда рядом красивая девушка.

— Ну, что ж ты. Надо заранее сочинить, записать, заучить. И будет легко! — подсказала я очевидное решение.

— Записать, заучить. Я понял! Благодарю! Это очень странно: такая красивая и при том такая умная, — ляпнул он, глупо улыбаясь.

— Странно? — прищурившись, переспросила.

— Чу... чудесно! Я хотел сказать чудесно, — заволновался юноша, зачастил, оправдываясь: — Честно. Странно — это не про тебя, это про меня.

— Хи-хи! — не удержалась я, — Прости, но ты... забавный!

[Демон] 'Солнышко! Держи себя в руках! Смотри, тебя на 'хи-хи' пробивает! Прямо у него на глазах!'

[Солнышко] Какой интересный юноша! А кстати, он что, маг?

— А вы только на оружие специализируетесь?

— Не, что ты! Мы за любые заказы берёмся, — парень вдруг спохватился, взглянул на свои пустые ладони, и принялся оглядываться в поисках молота. Нашёл, поднял, опять смутился, и спрятал молот за спину. — Самые интересные заказы мастер берёт себе.

— А ты сам что умеешь делать?

— А что интересует красавицу? Я не могу похвастаться знатностью или древностью рода, но, скажу честно: мне повезло уродиться с сильным талантом магии стихии земли! — юноша опять принялся жонглировать своим молотом. — Учусь в академии магии на третьем курсе. Так что интересует милую прелестницу? Или это нимфы проказницы... э... решили испытать меня, несчастного, вот жеж... представив мне волшебное видение э... небывало... чудесной... девушки?

Смелая попытка родить комплемент далась парню с видимым усилием. Бедолагу даже пот прошиб. Но он справился — молодец.

— Ой, если ты про меня, — я нарочито обернулась, якобы ища другую 'волшебную красавицу', заодно что бы спрятать хоть ненадолго явно покрасневшую физиономию, и пытаясь справиться с собой. — если про меня, то меня интересует решительно всё! Кроме комплементов.

— Не надо, да? Про нимф и красавиц? — он снова начал нервно помахивать молотом.

— Ты меня-то не зашибёшь? — осторожно поинтересовалась я, провожая молот взглядом.

— Ой, извини! — молот был снова задвинут за спину. — Я не часто клиентов э...

— Зашибаю, — подсказала я.

— Зашибаю. Редко. Ой! То есть нет! Разговариваю с клиентом редко! Никого пока не зашиб, что ты! Я тут пока подмастерье. Заказы обсуждает с клиентами мастер обычно. Но сейчас ещё рано, он ещё не пришёл. Вот эти мечи, например, это работа мастера. Правду сказать, сделаны они специально для демонстрации. Это же мечи для магов молнии. Таких магов мало, сама понимаешь, зато такая тема интересует буквально всех. Люди подходят, смотрят, спрашивают, а там и закажут кто что. Вот тебе, к примеру, что хотелось бы заказать?

— О, я, знаешь, рукоделие изучаю, — сочиняла я на ходу, — и мне нужна фольга.

— Фольга? — переспросил парень.

— Очень тонкий лист металла. Подойдёт медь, олово, свинец, да не важно, что именно. Мне на пробу. Я же только учусь.

— Насколько тонкий надо? — деловито осведомился юноша, что-то прикидывая в уме.

— Насколько сможешь.

— Что ж, — протянул этот тип, как-то хитро щурясь, — вызов принят! — развернувшись, юркнул обратно в тень мастерской.

— Ой, а можно посмотреть, как ты работаешь? — окликнула я его, не решаясь пойти следом.

— Да! Нет! Ну, то есть, мне-то будет приятно покрасоваться мастерством перед красавицей, но тут не прибрано, и присесть некуда, и вообще..., — раздался грохот, — ой, н-не... не так чисто, как должно быть.

— Ничего, — отмахнулась я и вошла в мастерскую.

Тут было тесно, полно всяких инструментов, развешенных на стенах, разложенных на полочках, и множество заготовок всякого непонятного, сваленных в художественном беспорядке. Почётные места занимали: доска с наколотыми на ней чертежами, стол, или, скорее, верстак — ровно под окошком в противоположной стене галереи, наковальня, но самое почётное место занимала печь.

— Пожалуйста, осторожнее, — попросил юноша из-под верстака, где он чем-то шуршал и позвякивал.

— Меня зовут подобной солнышку после бури, — спохватилась я, вспомнив, что так и не представилась.

— Это очень прикольно, — отозвался парень, распрямляясь. — А меня зовут Камнебой. Это... не моя заслуга, это в честь того самого Камнебоя. Так ты это, поостерегись тут чего-то касаться, Солнышку после бури подобная, хорошо? Тут всё заколдованное-переколдованное настолько, что уж и не понятно, что на чём держится, — доверительно сообщил он, натягивая перчатки из толстой воловьей кожи, и ловко засовывая в печь тигель. От печи дыхнуло жаром.

— Вот, печь. Негасимая. Шикарная штуковина, никогда не остывает, работать способна почти что вечно! Знай только, накопители хаоса меняй. Нужную температуру держит достаточно точно. Её нашему мастеру настраивали маги из фратрии Идущих сквозь бури.

— А эта доска? — заинтересовалась я, рассматривая приколотые к той доске непонятные чертежи. — Это что же, воздушная галера?

— Что? Где? А, не! Это так... сандалии-скоробеги. Моя дипломная работа.

— И как? Споро бегают? — сдерживая восторг таким замечательным изобретением спросила я.

— Да кто ж их знает, — грустно вздохнул Камнебой. — Не заводятся. Вот только не издевайся, ладно?

— И не думала даже, — честно заявила я, осторожно трогая чертёжную доску.

— Стой! — окрикнул меня Камнебой. — Нет, ну, просил же. Желаешь порисовать — мои-то чертежи сними, чтобы не почиркать, а чистый лист прикрепи.

— Прости, — я отдёрнула руку.

Тем временем Камнебой достал из ведра какую-то чёрную, словно измазанную сажей, заготовку, очень осторожно положил её на наковальню, и принялся стучать по ней своим молотом. Да не просто так стучать, а непременно выделывая заковыристые жонглёрские пируэты молотом.

— А вот это ты сейчас что такое делаешь? — мне стало очень любопытно.

— Колдую понемногу, — отозвался парень.

— Молотом? — удивилась я и решила уточнить.

— А то чем же? Во-первых, молот сей не простой, но зачарованный артефакт. А во-вторых, от каждого удара внутри каменюки проходит невидимая глазу и неощутимая для простого человека волна, — доверительно сообщил мне этот эфеб третьего курса.

[Андрей Владимирович]— Ты же мне сейчас о распространении энергии механической ударной деформации толкуешь, да? — ехидно поинтересовался я у эфеба.

— О! Запомни, пожалуйста эти слова! У меня сейчас руки заняты, а как освобожусь — непременно надо записать, — тут же попросил Камнебой. — Звучит красиво, и по сути дела. Сказану потом учителям в академии.

Тут юноша спохватился, отставил молот в сторону, и ловко выхватил из печи тигель.

— Сейчас смотри внимательно, будет зрелище. Волшебное, но короткое, — объявил юноша, и плеснул расплавленным металлом на верстак. Капли металла в полёте развернулись тончайшим полотном, которое, затрепетав в воздухе, тут же, конечно же, разорвалось.

— Как заказывала, красавица, — самодовольно улыбнулся Камнебой, — настолько тонко, насколько я смогу. А я, как видишь, могу заставить металл растечься в толщину в один атом!

— Как?

— Так магия земли же! — пожал плечами красавец, и выплеснул оставшийся в тигле металл в ящик с песком. Стукнул по ящику молотом, наклонился, подул, и достал лист фольги со словами: — Полагаю, так вот будет лучше, да?

[Солнышко] — Это что, серебро? Это мне дорого. И жалко. Мне ж только для опыта, я ж испорчу.

— Да, брось, — отмахнулся красавец, — Это подарок. От меня. Моему первому клиенту. Имею право.

— Как ты это делаешь? Как колдуешь свою магию земли?

— Каменюка — она только кажется монолитной, а не деле это плотный сгусток атомов. Ну, это довольно сложно, ты не расстраивайся, что не понимаешь.

[Андрей Владимирович]— Всего атомов существует ограниченное количество. Отличаются они атомным весом, который обуславливается составом ядра, и подразумевает разное количество электронов в оболочке атома. Это конечное количество чистых элементов, соединяясь своими внешними электронами друг с другом в молекулы, образуют всё бесконечное разнообразие веществ в природе. Ну, это довольно сложно, ты не расстраивайся, что не понимаешь.

— О! Тебя хорошо учат дома! — парень нисколько не смутился. — Видать, сильная фратрия, да? Ну, так вот. Обычно-то атомы в куске камня соединены как попало. Хаотично. В то неуловимо короткое время, пока в камне от удара молотом пробегает волна э... энергии ударной де... деформации, да? Вот, тогда-то магия земли воздействует на атомы, заставляя их соединяться упорядоченно.

[Андрей Владимирович]— То есть ты можешь, постукивая своим молотом, изменить структуру молекул вещества?

— Ну, мне за это тут платят, — скромно пожал плечами этот кудесник. — Но штука в том, чтобы не абы как менять структуру... как там мо... чего?

— Молекул. Ты не отвлекайся, я потом тебе все умные словечки выпишу, как ты просил.

— Ага, замечательно. Так вот, фокус в том, что структура чаще всего должна быть разная на разной глубине материала. Вот эту заготовку мы всю ночь вымачивали в растворе. Получился тонкий слой чёрной пакости, видишь? — Камнебой взмахнул молотом, и снова принялся постукивать по чёрной заготовке, лежащей на наковальне. — А теперь мне надо, чтобы атомы этой чёрной пасты погрузились внутрь камня, и встали там на нужные места. Так на поверхности эта заготовка окажется, по сути, иным материалом, чем внутри. А оно и внутри весьма сложно устроено. Там вроде как бы рёбра жёсткости устроены прямо в монолите. Рассчитано на великие нагрузки определённого характера.

В общем, эфеб, подрабатывающий на каникулах подмастерьем, увлечённо рассказывал о том, как представляет себе работу своей магии стихии земли. При этом он виртуозно жонглировал молотом, а крепкие мышцы плясали под загорелой кожей.

А со мной случился катарсис. Обе личности: прежняя девочка Солнышко, и отпечаток личности Андрея Владимировича слились в гармонии!

Эта новая личность вела увлекательную беседу о материаловедении, обсуждала с Камнебоем превращение угля в алмазы, выращивание монокристаллов и мононитей, и при этом искренне любовалась телом юноши, игрой его мускулов.

Потом я ещё и чертила кристаллические структуры того же алмаза, и ещё всякие, используя волшебную чертёжную доску, а та доска иной раз 'глючила'.

— Плотнее пальцы прижми, контакт плохой! — подсказывал Камнебой. — Ты пальчиками по доске пошаркай, это обычно помогает.

Я представляю чертёж на прикреплённом к доске листе бумаги, а Камнебой потрясёт баночку с чёрным порошком, да и просыплет порошок на то лист бумаги, и порошинки въедаются в бумагу точно в тех местах, где должны пролегать представленные мной линии.

— Тот же принцип, что в лазерном принтере, — прокомментировал Андрей Владимирович.

— Чего? — переспросил юный маг земли.

— Извини. Принтер — это такой артефакт... малоизвестный. Не важно.

А потом я просила, что бы он мне дал молотом постучать, но Канебой наотрез отказался.

А я заявила, что нынче поступлю в магическую академию. На что он пообещал там, на острове Красавицы со мной позаниматься. У него там тоже зачарованный молот есть, другой.

А я попросила рассказать про Испытание.

— О! Это ты сама должна пережить! Я тебе даже завидую, что у тебя такое впереди, — мягко улыбаясь уклонился Камнебой от ответа.

— Вот все вы так говорите, — вздохнула я.

— Этот опыт каждый по-своему переживает. У разных людей разные впечатления остаются. И сравнивать их — нельзя. Послушаешь другого, сравнишь со своим, и покажется тебе, что твой опыт был не таким уж и волшебным. Сомневаться начнёшь в себе и своей магии. А через такое сомнение ничего хорошего не бывает. Вот потому никто из магов и не рассказывает о своём Испытании.

Напустил туману, понимаешь! Потом я задавала вопросы о быте эфебов академии, а Камнебой, улыбаясь, сдержанно отвечал.

— Ну как мы там живём? Ты же знаешь, почему остров называется островом Красавицы?

— По легенде, один из богов Наднебесья создал этот остров, чтобы поселить там свою любовницу из числа смертных девушек.

— Она не имела возможности оттуда сбежать, и не могла принимать гостей. А он посещал её раз в год! Представляешь?! Так что остров был создан как тюрьма и крепость. Вот так мы там и живём! Как та Красавица! Ну, почти. Потому что у нас ещё и уроков много, так что особо скучать некогда.

Короче, содержательная вышла беседа. Жаль, пришёл мастер, и прервал такое замечательное... свидание. Да и народ по галерее принялся бродить — не поговорить наедине.

И я ушла оттуда, унося в мешке части для электрофорной машины, и аккуратно свёрнутые в трубочку листы фольги и промасленной бумаги. Бумага у Камнебоя нашлась из числа его же черновиков. Листы были густо исчёрканы какими-то магическими знаками, но мне-то сама бумага нужна, а что на ней начерчено — совершенно не важно. Так что я взяла те черновики. Масло в мастерской было, так что Камнебой мне те листы бумаги и намаслил.

Чуть не забыла про морской порт и морепродукты! Времени уже много, от поваров мне точно влетит! А это совсем плохо — злить повара! Значит, нужно ускориться и срезать путь до порта!

Автор очень ждёт любых комментариев!

(C) Андрей Чародейкин.