Белая (общий файл)

— Дьявол вас всех раздери, проклятые дикари! — орал мексиканец из-за трупа коня, за которым укрывался от стрел и пуль. Не целясь, он судорожно палил, куда ни попадя.

— Сейчас вы у меня еще не так повизжите, получив порцию пуль в одно место, — цедил сквозь зубы Билл Утка, вгоняя патроны в ствол ружья. — Моего скальпа вам уж точно не заполучить.

А Белую не на шутку встревожило то, что краснокожие вдруг перестали отвечать на выстрелы, продолжая кружить вокруг холма с упорством голодных койотов. Билл Утка старательно прицелился из-за камня, от усердия высунув язык и выстрелил. Ему удалось ранить одного дикаря и Белая видела, как тот, покачнувшись, схватился за плечо, но оставался в седле и, казалось, совсем позабыв про рану, поскакал дальше. Билл Утка вдруг опустил свой спенсер с таким видом, словно его осенило:

— Будь оно все проклято! Эй! — крикнул он в сторону мексиканца. — Прекрати палить, безмозглый гринго! Краснозадые дразнят нас. Лучше прибереги патроны, когда эти чертовы ублюдки начнут атаковать!

— Похоже, ты прав, Билл! — ответили ему с другой стороны холма. — Но от мексиканца ответа не жди. Ты спохватился слишком поздно. Этот бешеный недоумок умудрился со страху всадить все патроны в белый свет. У меня самого их осталось всего три.

— Эй, гринго! — позвал Утка, не обращая внимания на слова говорившего. — А пистолеты?

Мексиканец молчал и за него ответил все тот же голос третьего подельника:

— Больше не надейся на них, Билл! Не надейся...

— Я с тебя сам скальп сниму, приблудная ты шавка! — завизжал Билл Утка брызгая слюной. — Проклятый нечестивец!

Видимо, он уже в мыслях распрощался с жизнью, когда его блуждающий взор, остановился на распластанной на земле, неподалеку от него, девушке. Рядом с ней лежал, столь вожделенный, винчестер. Странно, когда лошади всех троих уже бездыханными тушами валялись на холме, ее лошадка стояла над нею целой и невредимой.

— У вас же в ружье полно патронов, мисс, — как можно любезнее оскалился Билл Утка. — Бросте-ка мне его сейчас же.

— Не много ли вы просите у человека, которого минуту назад собирались прикончить? — Буркнула Белая, подтащив ружье поближе к себе.

— Сейчас же давай сюда винчестер, бестолковая дура! — заорал, потеряв терпение Билл Утка. — Иначе, мне точно придется прикончить тебя, чтобы взять его!

Из-за камня на него неожиданно выскочил индеец с зелено желтым лицом. Увы, поспешный выстрел Билла Утки, только заметившего врага, прошел впустую. Индеец ловко припал к земле, а когда Билл Утка принялся судорожно передергивать затвор, бросился на него. Выругавшись, бандит отбросил ружье и, вскочив на ноги сшиб индейца с ног. С другой стороны холма послышался вопль, перешедший в визг, от которого у Белой все в душе перевернулось и словно от озноба, часто застучали зубы.

— Свиньи! — придушенно закричал, бившийся под индейцем, Билл Утка. — Они снимают с парней скальпы!

Преодолевая обморочное состояние, Белая встала на ноги, пытаясь поднять ослабевшими дрожащими руками ружье и навести его на индейца, сидящего на Билле Утке, и уже выдернувшего нож из-за поясной повязки. Молниеносным отработанным движением, он срезал скальп с бьющегося под ним бандита и, издав победный клич, поднял за волосы, окровавленный клок кожи над головой, все еще сидя на умирающем человеке. Не обращая внимание на направленное на него ружье, он встал, деловито прицепил свой страшный трофей к поясу и только потом посмотрел на Белую. Перед глазами девушки все плясало, она едва справлялась с подступившей тошнотой. В голове билась одна мысль: если она не выстрелит сейчас, то и с ней поступят как с Биллом Уткой и его товарищами. Но ей предстояло выстрелить в человека. Не в человека, нет! А в кровожадного дикаря с безобразно размалеванным лицом, жаждавшего ее скальпа. Индеец, кажется, чего-то ждал, стоя на месте, во всяком случае, он не торопился нападать на нее. Господи, помоги! Он ждал ее выстрела. Напряжение Белой было таково, что она не замечала, как вокруг них собрались индейцы. Для них битва была завершена. Некоторые даже присели на корточки — поглазеть на происходящее. Девушка взглянула в темные глаза индейца, нет... глаза человека, которого она собиралась убить, и поняла, что не сможет этого сделать и тогда безвольно опустила ружье, обреченно смотря, как индеец выхватил его у нее из рук. Краснокожие вдруг разом загомонили, послышались насмешливые выкрики и смех. О, да! Они и не ожидали от нее ничего другого. Но Белой не было дела до их насмешек. Такого не могло быть. Это не может произойти с ней снова. Опять плен? Ей ведь, не дадут больше сбежать. Не будет третьей попытки. Но, что же тогда? Ее взгляд наткнулся на, валявшийся неподалеку, кольт Билла Утки, который он потерял в драке. Вот он выход! Она шагнула к нему и подняла, вдруг испугавшись, что Билл Утка расстрелял все патроны и крутанула барабан. Ее молитвы услышаны, ей был дан последний шанс, избежать ненавистного плена. В барабане оставался еще один патрон. Девушка подняла глаза и оглядела индейцев: кто-то смотрел на нее равнодушно с неподвижным лицом, кто-то наблюдал с интересом, другие же вообще не обращали внимания, осматривая добычу, доставшуюся им от трех незадачливых бандитов. Она перевела взгляд на индейца, который убил Билла Утку. Теперь он не ухмылялся, а внимательно наблюдал за ней. Пусть! Она сбежит от них, сбежит на их же глазах, сбежит туда, откуда они никогда не смогут вернуть ее. Белая подняла кольт и приставила дуло к своей голове. Желто-зеленый сделал было движение к ней, и она вжала дуло в висок. "Ну же, — подбадривала она себя, — это продлится мгновение, всего лишь миг за свободу". Какое-то движение отвлекло ее, заставив вновь вернуться к реальности. Расталкивая собравшихся вокруг Белой воинов, к ней пробирался индеец с выкрашенным черным лицом, на котором поблескивали белки глаз. Разглядеть черты лица за его впечатляющей раскраской было мудрено. Эта раскраска повергла Белую в дрожь. Лицо было густо покрыто по подбородку красной краской, а от губ до бровей и висков, выкрашено сплошь черным, будто он повязал маску с прорезями для глаз, из-за которых смотрел на нее неподвижным, непроницаемым взглядом. Белая глубоко вдохнула. Как бы, не выкрасился этот дикарь, она все равно узнала бы его, потому что это было лицо и имя ее смерти. Желто-зеленый жестом остановил его, но и это было неважно. Хения продолжал смотреть на нее неподвижным, остановившимся взглядом и Белая почувствовала, как сила уходит из ее рук. Нет! Зажмурившись, она, преодолевая проклятую слабость и нерешительность, с усилием нажала на курок, но... выстрела не последовало: патрон прочно застрял в барабане, дав осечку. Не может быть! Белая недоверчиво смотрела на Хению и, зажмурившись, снова нажала курок. Резким движением Хения вырвал у нее кольт и жестом показал желто-зеленому, чтобы тот связал ей руки. Ее, все еще не верящую в произошедшее, привязали за руки к длинной веревке и потащили обратно в лагерь, словно сбежавшую и вновь найденную, скотину. Сначала она бежала за лошадью Хении, мотаясь из стороны в сторону и остро переживая свое неудавшееся бегство, обернувшееся для нее позором. Но, почему?! Почему Господь так жесток к ней, что отказывает даже в смерти?!

Ясное зимнее утро. Она сидит за завтраком, ее волосы еще не уложены и распущенные локоны примяли кружево пеньюара. Она читает надушенное письмо. Черный дворецкий Джозеф, подливая в ее чашку с кофе, взбитые сливки, улыбается.

— Приятные новости, мисс?

— О, да. Люси приглашает меня в оперетту.

— Что прикажете передать господину Арно? — спросил вышколенный Джозеф. — Он придет к ужину.

— Я напишу ему записку, чтобы он не подозревал вас ни в чем.

— Да, мисс, это было бы очень кстати. Подать вам тосты?

— В последний раз он замучил нас с Люси разговорами о геройстве... А мы даже не смогли посмеяться, хотя, уверяю тебя, Джозеф, было очень смешно, потому что он все время намекал на себя.

— Охотно верю, мисс.

— Все то время, что мы находились в его обществе, он уверял нас, что будь он в другой обстановке, он бы сразу проявил себя и в, конце концов, навел на нас страшную тоску.

— Желаете, что-нибудь еще, мисс?

— Д-да... Скажи-ка, Джозеф, а по-твоему, что такое геройство?

— Быть довольным тем, что имеешь, мисс.

Она упала, и ее проволокли по земле, пока к Хении не подскакал желто-зеленый и жестами не остановил его, показывая на девушку. Хения остановился, обернулся и пожал плечами. Белая, опираясь связанными руками о землю, встала на колени, потом поднялась на дрожащие ноги. Ее шатало и водило, голова кружилась и, чтобы не расплакаться она закусила губу. Но слезы душили ее и чтобы не дать им воли, Белая начала ругаться, взвинчивая в себе злость, как тугую пружину.

— Чтоб твой конь прошиб тебе голову копытом! Чтоб твоим скальпом побрезговали враги! Чтоб тебя одолело косоглазие, и чтоб никогда больше ты не принес домой добычи! Что б тебе провалиться!! Чтоб ты подавился дымом священной трубки! Чтоб ни одна скво не посмотрела в твою сторону! Да, чтоб тебя паралич разбил!!!

Девушка так увлеклась, что не сразу заметила, что Хения опершись о круп коня, развернулся в ее сторону, внимательно слушая, как и желто-зеленый в котором Белая вдруг узнала Широкое Крыло, словно злость прояснила не только ее разум, но и зрение. Когда она замолчала, они какое-то время, похоже, ждали продолжения, потом переглянулись и Широкое Крыло, тронув лошадь, подъехал к ней. Девушка, молча, ждала, что будет дальше, не обращая внимания на саднящую боль от расцарапанных коленей и ободранного плеча. Слава богу, рубашка не порвалась и не расстегнулась, только выбилась из-за пояса юбки. К тому же Белая добилась своего — злость успокоила ее и, теперь, она не без интереса ждала, что будет делать Широкое Крыло. Она не боялась, что оскорбила индейцев своей руганью, вряд ли они даже поняли ее. Широкое Крыло снял с ее рук веревку и жестом показал, чтобы она села на коня, позади к одному из Равнинных Волков. Индеец даже не удосужился подсадить ее, а невозмутимо ждал, когда она вскарабкается и усядется за ним. Снова тронулись в путь и, поскольку пешая беглянка больше не сдерживала их, они могли ехать много быстрее. Перед Белой опять встал нелегкий выбор: нужно было не просто прикоснуться к индейцу, позади которого она сидела, а держаться за его плечи, но всякие сомнения и душевные терзания отпали сами собой, когда индейцы пустили своих скакунов в бешеный галоп, вот тогда она обхватила дикаря так крепко, как никогда никого не обнимала, даже родного брата. Поэтому, когда эта пытка, наконец окончилась и индейцы остановились на привал, Белая буквально сползла с коня, повалившись на землю. По-видимому, она впала в забытьи, потому что, когда очнулась, обнаружила, что, по-прежнему, лежит на земле, а рядом, вокруг костерка, сидели полуголые раскрашенные дикари. Неподалеку паслись их лошади. Горьковатый дым от костра подавлял тошноту, но голова сильно кружилась, едва Белая приподнимала ее. Беспокойные движение девушки заметили. К ней подошел Хения и присев перед пленницей на корточки, задрал юбку. Откуда вдруг у нее, чуть ли не умиравшей от слабости, взялось столько сил, чтобы противостоять здоровенному индейцу. Хения досадливо отмахнулся от ее кулачков, словно от надоедливых москитов и легонько толкнул ее в грудь, опрокидывая навзничь. Она яростно брыкалась, задыхаясь от ярости и ужаса до тех пор, пока он, не перехватив ее руки, не прижал их к земле у нее над головой. Сидящие вокруг костра индейцы не без интереса наблюдали за их возней. Сжав зубы, девушка отвернулась от костра. До нее доносились лишь негромкие насмешливые голоса, переговаривающихся индейцев. Нет, она не заплачет... Белая кусала губы, пока не почувствовала, осторожное касание к разбитому колену и неожиданно легкие и умелые круговые движения, которыми втирали в ее кожу что-то прохладное и едко пахнущее. Девушка заставила себя успокоиться, хотя ее до сих пор била нервная дрожь, повторяя себе, что неправильно истолковала намерения краснокожего. Когда подол ее юбки опустился, ее схватили за локоть и рывком подняли, заставляя сесть. На этот раз, она беспрепятственно позволила вождю сдвинуть рубаху со своего плеча и осмотреть царапины. Судя по ним, после того как она упала, индейцы остановились сразу, быстро спохватившись и Хения совсем немного протащил ее по земле. Индеец набрал пальцем вонючую мазь и начал втирать в плечо Белой. Девушка продолжала смотреть в сторону, всем своим видом показывая, насколько ей не приятны его прикосновения и что она едва терпит их. Еще не известно почему он печется о ней, слишком подозрительна, казалась его забота. Она знала, что это, отнюдь, не по доброте душевной, а потому, что она принадлежала к его собственности, как конь или тот же винчестер. С другой стороны Белая многого наслушалась в приграничном городке, откуда отправлялась с обозом оружия и продовольствия в форт. Там, бывалые, прожившие всю свою жизнь в приграничье, охотники и трапперы, рассказывали, не ей, разумеется, щадя ее женскую чувствительность, что сиу любят ставить пленников к столбу пыток, и что они мастаки продлевать жизнь пытаемого, чтобы подольше насладиться его мучениями. Что это излюбленное развлечение индейцев, от которого они ни за что не откажутся. Эти дикари даже лечат человека, выхаживая его, чтобы он подольше продержался у пыточного столба. И впавшая в панику девушка, чуть не разревелась, но закусив губу, опять сдержала слезы. Хения перестал втирать мазь в ее плечо и, вытерев пальцы о ее юбку, отошел к костру. А Белая, обессилев от переживаний, улегшись на землю, провалилась в полудрему. Неожиданно ее схватили, вздернув на ноги. Индейцы уже были на конях, и она испугалась, что ей придется опять бежать за всадником, привязанной на веревке. Но к ней подошел Широкое Крыло и, подталкивая ее в плечо, подвел к своему коню. Его нелепая окраска больше не казалась ей грозной и устрашающей. Он помог ей взобраться на коня, а сам сел позади нее и девушка успокоилась. Они проскакали весь остаток дня и к ночи прибыли в лагерь Бурого Медведя. Лагерь уже спал, тем не менее, к группе всадников от палаток шел человек. Равнинные Волки ответили на его приветствие и вымотанная Белая, которую Широкое Крыло буквально стащил с лошади, узнала в подошедшем взъерошенного Роба Макроя.

— Все таки... они вас поймали..., — горько проговорил он, когда Широкое Крыло отошел от них, уводя своего коня.

Он говорил странно, с усилием делая паузы перед словами, пока девушка не поняла его непреодолимого желания выругаться.

— О, не стесняйтесь, — мстительно улыбнулась она.

— Ну что вы... как можно... — смутился старый траппер.

— А вы? Вы не пострадали? — забеспокоилась девушка.

Роб покосился на одного из Равнинных Волков, вытирающего рядом своего скакуна, прежде чем увести его в загон.

— Обо мне не беспокойтесь, уж я-то всегда вывернусь, даст бог, не в первой. Но страха за вас натерпелся... Краснокожие такой вой подняли, обнаружив, что вас нет, даже святым в раю тошно стало. Еще бы! Вы не только сбежали от Хении, но умудрились обокрасть его.