Профессорская служка

— Не может быть! — скептически протянула она.

— Может. Ирэна разбирает завалы на чердаке и заснула в холле, а Дейр по доброте душевной донес девушку до кровати... — терпеливо пояснил дворецкий.

— До чьей кровати?

Вот так мне стало известно, что умереть под силу не только от страха, но и от чувства стыда. О, Всевышний! Я сделала шаг в сторону, и возле меня в деревянную панель стены со свистом воткнулся тесак.

— Не так быстро, милочка, — рыкнула повариха, вертя в руках топорик. — Ганс, я жду ответа.

— До ее кровати, — фыркнул мужчина, попытавшись отобрать холодное оружие, — до кровати Ирэны, я свидетелем был... вчера.

Оборотница прищурилась, и без слов стало ясно: дворецкому она ни за что не поверит, а меня с радостью убьет. Желая пожить еще немного, я аккуратненько обошла тесак, сделала шаг и... оказалась перед воткнутым в панель топориком.

— Агафья, успокойтесь и не кидайтесь в девушку ножами, — Ганс терял терпение.

— Так она же пропахла вся!

— Все просто. В ее гардеробе Дейр установил краткосрочный портал...

— Портал ничего не объясняет...— парировала она, выуживая из-за пазухи охотничий кишкорез — нож с широким чуть изогнутым к концу лезвием.

— Если вы продолжите меня перебивать, понятнее не будет, — укорил мужчина и рывком вырвал нож из ее обманчиво нежных рук: — Портал время от времени не срабатывает...

— И что?

Ганс хмыкнул, поясняя:

— И наш профессор несколько раз шагнул не в пространство портала, а в вешалки леди.

— Что?! — я не вопила, но они оба вздрогнули от моего голоса: — Мало того, что он через мои покои ходит, ко мне без спроса прикасался, так еще и рылся в моих вещах!

Из кухни вылетела стремительно, не обращая внимания на удивление оборотницы: 'Настоящая леди с принципами?' и обреченное Гансово: 'Как видишь, да'.

Столовая, кабинет, библиотека, хозяйская спальня... я напугала горничных, но не нашла профессора и, кипя негодованием влетела в свою комнату. А он оказался там, у двери в мою гардеробную.

— А вот и ты! — улыбнулся Лесски, поправив и без того идеальный шейный платок. — Я уж боялся уйти не застав тебя сегодня...

Еле сдержавшись, я входную дверь тихонечко захлопнула и отошла подальше от каминной полки с тяжелой статуэткой, стоящей на ней. Видимо на моем лице крупными буквами было написано, что пришла я отнюдь не с миром, потому что он стер улыбку с лица, спросил:

— Ирэна?

— Вы! — судорожный вдох и почти правда: — Ничтожнейший человек. Беспринципный, бессовестный, бессердечный женоненавистник!

— Ирэна, что происходит? — спросил профессор с сущим недоумением на лице.

— Объяснение! — зло выдохнула я, сжимая кулаки и пряча их в складках платья. — Вы использовали меня, чтобы спасти свою шкуру в первое же утро. Но пальца о палец не ударили, чтобы спасти мою честь!

— Не понимаю...

— Конечно, нет! — прошипела, сделав шаг к нему. — Я сама только сейчас осознала причину холодного поведения всех служащих этого дома! Вы построили портал в мою комнату, — еще шаг, — пропитали одежду своим запахом, — еще один крохотный, — и ничего, ничегошеньки не объяснили людям!

Я остановилась напротив Лесски, гневно глядя в светлые глаза и мечтая растерзать, а он опять пошутить вздумал.

— Из людей здесь только кучер, я, вы и Ганс... последний наполовину, — на лице девятого расцветает улыбка. — Так о ком речь сейчас?

Отзываясь на мой гнев, воздушные потоки, взбунтовались, закручиваясь спиралями, и все предметы в комнате задребезжали, заходили ходуном, заскрипели.

— Простите, поправочка. О нелюдях! — и, не давая ему вставить и слова, воскликнула: — Вы хоть представляете, что они обо мне подумали, учуяв ваш запах?! А ведь я служкой назначена на четыре года. Ну, соображения какие-нибудь есть?

— А... — догадливо протянул он, но взглянув в мои глаза, осекся: — Ой.

— И это все что вы можете сказать?! — на мгновение в комнате все остановилось, воздух замер, удерживая сорванные предметы на весу, ожидая ответа.

Но девятый произнес лишь: 'Я...' и замолчал, эгоист.

— Просто превосходно...

Шмыгнув носом, я преодолела оставшиеся шаги до ванной комнаты и закрылась там. Потоки стихии угомонились, сбросив предметы, а часть из них явно попала на девятого. Как оказалось, мой правообладатель знает не только высокохудожественный литературный язык, но и кое-что из матросских выражений.

Жаль, прожить весь срок крибы, не выходя из ванной у меня не получится. Пришлось брать себя в руки, затем приводить в порядок и шагнуть наружу. В комнате все предметы находились на местах, а на столике перед зеркалом лежала записка.

'Прошу прощения. Впредь буду осмотрительнее'.

О том, поговорил ли он с прислугой рассказало добродушное поведение последних. Мне перестали отказывать в помощи по самым немыслимым предлогам, как это делали кучер и конюх, горничные перестали пугать и проливать на книги мыльные растворы, а повариха более не позволила себе хамить, называя меня пренебрежительно ласково: 'милочкой'. Дабы сэр Лески в моем гардеробе не плутал, мне наконец-то позволили переехать в другую комнату, что я сделала с превеликим удовольствием в тот же день. В последующую неделю Ганс появлялся редко. Говорил со мной лишь тет-а-тет, в остальное же, время он был отстраненно надменным, как аристократ голубой крови. Его Величество Дворецкий.

* * *

На четырнадцатый день своего служения я случайно нашла стеллаж с книгами для студиозов столичной Академии, почти полный набор курсов и стихий: земля, воздух, вода, огонь, дерево и металл. Восприняла это как хороший знак. Буду учиться самостоятельно, а Лесски пусть продолжает думать, допускать меня в лаборатории или нет. Оставив стеллаж на чердаке, я спустилась в столовую к обеду и с удивлением обнаружила Ганса и профессора, увлеченно обсуждающих какое-то изобретение.

Увидев меня, они смущенно замолчали.

— Добрый день, разрешите присоединиться... — и, услышав 'Да-да!' от одного и 'Присаживайтесь...' от другого с улыбкой добавила, — к обсуждаемой теме.

Лесски поднявшийся, чтобы помочь мне занять свободное место, удивленно застыл:

— Зачем?

— Леди интересно, — ответил за меня дворецкий и, отодвинув стул, галантно помог мне сесть, — мы только — за!

Отвечает за двоих, удивительное панибратство с хозяином дома, а слуг при этом он считает неровней. Исключением стала я. И с чего бы это?

— Благодарю, — спина ровная, руки на коленях, взгляд сияющий. Я улыбалась, не обращая внимания на возникшую за столом тишину.

— Может чай? — спохватился Ганс с каменным видом. — Вам с молоком или без?

— Без, спасибо, — взяв чашку, спросила: — так что вы обсуждали?

— Прибор, — пробурчал девятый, пряча взгляд на дне чашки.

— Какой? — не потрудилась я задать встречный вопрос.

— Сложный, — опять сухой ответ.

Если бы мы говорили в другое время, я бы промолчала, но сегодня, в этот чудесный, безоблачный зимний день, его нежелание говорить меня ничуть не задевало.

— Магтех новинку или последнее улучшение старой?

— Новинку, — кажется, в голосе правообладателя появилось раздражение.

— Новинками этого года стали: пятновыводитель, запечатлитель и эварсоп для докторов. — Блеснула я осведомленностью и благодушно вопросила, помешивая чай: — Что обсуждаете вы?

Со стороны вся ситуация выглядела смешно и обыденно: маленькая девочка ворвалась на территорию взрослых мужчин. Но те держатся обособленно в стороне и продолжают с серьезным лицом лепить куличики. Вернее сказать, профессор все еще лепил..., то есть чертил что-то в блокноте, а Ганс отстранился, с интересом переводя взгляд с него на меня. Истинный огневик, ждет когда ситуация станет погорячее, чтобы вступить в диалог.

Молчание затягивалось.

— А я все еще жду ответа, — произнесла на распев и улыбнулась. — Так над чем вы работаете?

Мужчины обменялись взглядами, и профессор сдался, предъявив свои куличики. Он показал блокнот, поясняя:

— Совершенствуем запечатлитель, — и глядя в сторону. — У него слишком громкий звук.

Я вспомнила свою попытку фиксации портрета на слайд и озвучила свое замечание:

— Это не самая большая проблема аппарата. Вы видели его вспышку? Она ослепляет человека и портит красящий слой картин. Право слово, в борьбе за улучшение первым делом стоит ослабить именно ее.

— Вспышку? — лицо дворецкого дрогнуло.

— Да, — взяв перо, я обвела кружком пластину в схемах аппарата. — Уверена, что это из-за сверх сильной линзы. А что до звука 'Счоп!', он еще не так страшен.

Профессор молчал и, его взгляд, направшенный исключительно на меня, настораживал. Неужели он увидел нанесенный портрету урон. Если так, я пропала.

— Но будит спящих, — ухмыльнулся огневик, прервав мое смятение. Неизвестно за что, но он получил от профессора воздушный удар по шее. Увидеть его мне было не дано, но колебания потоков я ощутила.

— А вы пытались запечатлеть человека во сне? — недоуменно спросила я, переведя взгляд с дворецкого, который вновь надел каменную маску, на профессора. — Зачем?

— Композиция была на удивление...

— Изящной, — оборвал его Ганс.

— Очень, — подтвердил Лесски и прищурился, глядя на меня. — Но звук ее спугнул...

— Ко всеобщему сожалению, — вздохнул огневик и с невинным взглядом сообщил: — говорят, там было на что посмотреть...

— Вот как? — я пожала плечами, стараясь не вспоминать королевский вид сзади. Сомнений нет в том, кого хотел запечатлеть профессор. Наверняка он разбудил ее щелчком и поплатился полным опустошением резерва. Несомненно, стихийник глупо попался и крупно пострадал, однако это абсолютно не мое, служкино, дело. А потому, не ругая развязного поведения Лесски, я признала его правоту: — Что ж в этом случае, звук действительно слишком резок.

За столом раздался тихий вздох облегчения.

Мы обедали в учтивом молчании, однако долго оно не продлилось.

— Ирэна, простите за любопытство, — Ганс смотрел с усмешкой, — а когда вам довелось использовать запечатлитель?

Сказать, не сказать? Смолчать, не смолчать? На самом деле портрет не настолько испорчен, чтобы это стало заметно. Лесски отображенный на нем, благодаря мелким трещинкам, приобрел шарм благородства и теперь не казался завзятым франтом из столицы. Хотя, надо признать сестры отнюдь не против, приобрести его даже в амплуа щеголя без налета благородности. Они мне так и написали: 'В зятьях такой бы очень пригодился'. На что я ответила: 'Кому надо, та пусть и берет'. Но все это пустое... Так что же, ответить?

— Мой жених ... бывший был счастливым обладателем этого аппарата.

— И он не объяснил, как уберечь глаза от вспышки?

Въедливый прищур дворецкого, не позволяет смутиться, и я гордо вздернула подбородок объясняя:

— Не поверите... хотела сделать сюрприз. А в итоге чуть не ослепила его и себя.

— То есть вы были в ладу с женихом? — это уже Лесски оторвался от сочной отбивной. Посмотрел заинтересованно.

Я ушла от ответа, не покривив душой:

— Трудно сказать, ведь именно с ним я поняла, что лучше не делать сюрпризов.

— Потому что один из них закончился пожарищем?

— Обнаружением измены, которая привела к пожарищу!

Я даже позволила голосу дрогнуть, словно бы это событие было ударом для меня. Несомненно, оно таковым и было, но отнюдь не из-за интрижки сэра Норвилла.

— А пожар разожгли вы? — не отступился дворецкий.

— Я? — тяжелый вздох и рассеянное: — Я была потрясена и мало что помню, в отличие от огневички, что ютилась в руках... барона.

— А... — начал было Ганс, но профессор его остановил:

— Мы собрались, чтобы пообедать.

— Простите, не хотел испортить аппетит.

— Ничего-ничего... — прошептала я. А по глазам огневика видно, что этот разговор не окончен. Что ж, Ваше Величество Дворецкий, сейчас и я предоставлю свое умение видеть детали и читать между строк. — Скажите, Ганс, сколько столетий насчитывает ваш род в Аркаде? Шесть или всего лишь пять?

— Девять! — вступился дворецкий за честь своих предков и попал в мой капкан.

— Так вы из очень знатного рода... — протянула я, невинно посмотрев на огневика, окаменевшего не только лицом, но и телом. — Как интересно! И какая причина загнала вас сюда, в предместье Ридмейры?

— Проклятый Всенижний! — выдохнул профессор, отбросив приборы.

— Ирэна... — голос дворецкого был зловещим, глаза метали молнии, а я продолжала улыбаться, точно зная, что на конфликт он не пойдет. Огневик в бегах или около того, и личность свою раскрывать не намерен, а значит припугнет: — Я попрошу вас, мисс Адаллиер...

— Оставьте Ганс, мы же в одной упряжке, — коварная улыбка и вопрос: — Или к вам следует обращаться иначе? Гансуорд эль Гаерд, а может Гансвирд эль Шозарри?

Я наугад назвала имена холостых потомков двух самых значимых родов Аркады и не прогадала. Мужчина потемнел в лице.

— Вы, моя дорогая, можете звать меня просто Ганс.

— А вы меня — Ирэной, я не против.

Атмосфера холодной войны медленно сошла на нет. У меня получилось даже свободнее вздохнуть и вновь напомнить себе о найденных книгах, а значит и о светлом будущем.

— А... — хотел что-то спросить профессор, но на этот раз был оборван огневиком:

— Мы собрались, чтобы пообедать.

— Действительно, — согласилась я, — не стоит задавать неуместных вопросов, иначе мы переключимся на вас, а вы вряд ли это вынесете...

— Зря, — брякнул дворецкий и, позабыв об обиде, сверкнул потрясающей улыбкой. И взглядом указал на профессора. Интриган подставил меня мнимой фамильярностью и вседозволенностью в общении с правообладателем, и я с опозданием поняла нелепость собственных умозаключений.

Прикусив губу, посмотрела в сторону помрачневшего Лесски и мысленно припомнила пару неприличных выражений. Может попросить прощения?

— Не стоит, — неизвестно к кому обращаясь, прошептал пакостник-дворецкий в то время, как светлый взгляд девятого наливался гневом.

— Иначе, что Ирэна?

Рано я возомнила себя равной, нужно было промолчать, превратиться в статую или вовсе удалиться к себе, но поздно. Можно взмолиться о прощении, можно устроить истерику, разыграть ничего не понимающую дурочку, но все это не позволит избежать наказания в будущем, поэтому...

Я сжалась, втянув голову в плечи и прикрыв руками грудь, прошептала:

— Только не лишайте меня...

— Что?! — стулья двух вскочивших мужчин, грохнулись на пол, посуда на столе зазвенела.

— Сладкого! — заявила с улыбкой, и они слаженно сели. Несомненно, промахнулись и в один голос охнули, припомнив Всенижний.

— Так вы не будете лишать, нет? — продолжила разыгрывать сущую наивность, не забыв, непрестанно покусывать губу. — Как я рада! — это сказала, наложив на тарелку десерт и прихватив чашку с чаем. — Что ж, спасибо, мне было приятно с вами отобедать.

— Взаимно, — отозвались Ганс и Лесски, сидя на полу.

Я вышла, дверь хлопнула, из-за двери послышался смех. Фух! Пронесло. Я не успела пройти и пяти шагов, как столкнулась с настороженной поварихой. С перепуга чуть не уронила свой сладкий 'трофей'.