Завещание инора Бринкерхофа

— Ужинать будешь?

— Буду, — откашлявшись, сказал он. — Но чуть позже. Я вспомнил об одном очень важном деле.

После этих слов он резко отстранился и быстро ушел. Но мне показалось, что нет у него никакого важного дела, и сбежал он сейчас исключительно от меня, испугавшись. Вот только кого, себя или меня? Правда, ходил он не очень долго, я даже не успела как следует обдумать дальнейшие действия. Важным делом оказалась покупка цветка — длинный тонкий стебель увенчивала шапка мелких, желтых и ужасно веселых шариков. Как называлось это чудо, я даже не знала. И мне вдруг вспомнилось, что Гюнтер никогда не дарил мне цветы. Интересно, дарит ли он их Эвамарии? Мысли о бывшем женихе омрачили было мое лицо, но я решила, что не дам ему испортить сегодняшний день, и радостно улыбнулась Рихарду:

— Спасибо, дорогой. Мне очень приятно, — и поцеловала его в щеку, почти себя не заставляя, и поставила веточку в высокий стакан так, чтобы постоянно ее видеть.

— И вот твой артефакт, — он достал из кармана весьма симпатичное колечко. А мне стало так стыдно, что я подозревала своего мужа в таком неблаговидном поступке.

— Знаешь, наверно, не надо, — сказала я. — Это просто утром на меня что-то нашло.

— Значит, можешь носить просто как украшение, — усмехнулся он, все же надевая подарок мне на палец. И мне вдруг так захотелось, чтобы он подержал мою руку подольше. Но он уже отошел и весело сказал. — Ты мне подарила рубашку, я тебе — кольцо. Честный обмен.

— Вовсе нет, — возразила я. — За рубашку ты уже расплатился поцелуем. Так что...

Рихард испытующе на меня посмотрел, потом внезапно притянул к себе и сказал:

— Тогда сейчас платишь ты.

Против этого мне возразить было совершенно нечего. Два поцелуя за один день — это же огромный прогресс! И я с энтузиазмом к нему потянулась. Пожалуй, я даже начала входить во вкус, когда руки его заскользили по моей спине. Я вздрогнула, и он отстранился.

— Предупреждать же надо, — чуть не застонала я от огорчения.

— Ну да, если бы я предупредил, ты бы подготовилась и смогла перетерпеть, — усмехнулся он одними губами. — Кажется, мне кто-то обещал ужин.

"Да, смогла бы," — хотела подтвердить я. Только вот улыбка его была совершенно ненатуральной, глаза казались еще темнее обычного, и в них проскальзывало что-то такое, что я невольно почувствовала себя виноватой. Я отвела взгляд и стала накрывать на стол. Попутно я размышляла о том, что прибегать к более действенным способам, рекомендованным инорой Блау, я, оказывается, совсем не готова. Воцарившаяся тишина в нашей квартире действовала угнетающе.

— Рихард, а где ты весь день пропадал? — Я вспомнила еще один совет "Интересуйся его делами, пусть видит, что это для тебя важно."

— В лечебнице, — ответил он. — Я уже достаточно давно договорился там все каникулы проработать. Оплачивают, правда, не все, ну так я же еще только учусь. Да и опыт нарабатывается.

— Ты такой талантливый, — протянула я, затрепетав ресницами, но по ироничному взгляду поняла, что перестаралась. Нужно было срочно исправлять положение. — У тебя, наверно, в семье были целители?

— Нет, — хмуро ответил он, сразу помрачнев.

И я поняла, что про семью спрашивать его не стоит, тема эта ему явно неприятна. Я попыталась вернуть разговор на работу в лечебнице, и мне это, с трудом, но удалось. Рассказывал он увлеченно и достаточно интересно, так что слушала я его с большим удовольствием, даже забывая про томные взгляды и вздохи. Да и смежные интересы у нас оказались — ведь многие алхимические рецепты с успехом применяются целителями, экономя им время и силы. Так что вечер пролетел за обсуждениями совершенно незаметно, и когда пришло время ложиться спать, я поняла, что совсем забыла пользоваться советами иноры Блау. Это ведь получается весь день впустую прошел, если не считать двух поцелуев. Вот ведь, отвлек меня своими разговорами! Я накручивала локон на палец и мрачно думала, что такими темпами выполнить основное условие завещания мне удастся только к старости.

— Рихард, а может, лучше ты? — умоляюще посмотрела я на него.

— Что я? — сделал он вид, что совсем меня не понимает.

— Ты меня соблазнишь, — внесла я предложения. — Уверена, у тебя это получится значительно лучше.

— Вполне возможно. Но у тебя уже наблюдаются подвижки, — обнадежил он меня.

— Это значит "нет"? — уточнила я.

— Это значит, что мы будем придерживаться первоначального плана.

Пришлось с грустью констатировать, что взгляды с улыбками на него не очень действуют, а переходить к прикосновениям для меня было пока совершенно непосильной задачей. Вот если бы я в него влюблена была...

— Слушай, Рихард, — озарило меня, — а давай ты мне пару капель своей крови выделишь?

— Зачем? — удивленно спросил он.

— Я сварю зелье, выпью его и влюблюсь в тебя, — пояснила я. — Вот оно все легче и будет.

— Нет, — отрезал он. — Ничего хорошего из искусственно наведенного чувства не получится.

Я с большим сомнением на него посмотрела. Конечно, он целитель, ему лучше знать, но, на мой взгляд, зелье бы решило основную мою проблему. Я и попыталась донести эту мысль до Рихарда.

— Мы сейчас и решаем основную твою проблему, — усмехнулся он, — и поверь, она совсем не та, о которой ты думаешь.

— И какая же? — иронично спросила я.

— Вот когда решим, сразу поймешь, — ответил он.

Уж не знаю, на что он намекал, но только за следующие пять дней мне так и не удалось продвинуться дальше редких поцелуев. Я тренировала выразительные взгляды перед зеркалом и они у меня получались уже столь хорошо, что будь я мужчиной, сама бы перед собой не устояла, а вот Рихард... И я уже не знала то ли сомневаться в собственной привлекательности, то ли срочно совершенствоваться в "случайных" прикосновениях, с которыми у меня было все так же. То есть — никак.

Глава 9

Я вертела в руках письмо из дома, не решаясь его вскрыть. Почему-то я была уверена в том, что ничего хорошего мне не напишут. Рихард, который его и принес, удивленно смотрел на меня некоторое время и наконец сказал:

— Если тебе неудобно при мне читать, я могу выйти.

— Что ты, — спохватилась я, — дело совсем не в тебе. Просто я боюсь прочитать что-нибудь неприятное. Отец очень вспыльчив бывает временами, особенно, если все идет совсем не так, как ему хочется.

Я все же вскрыла письмо, на удивление отец не позволил себе никаких резких выражений. Да, он выразил сожаление в том, что я "поступила крайне неразумно и скоро пожалею об этом", но такой малоэмоциональный стиль был ему совсем не свойственен. Я-то ожидала гневных многострочных излияний, но нет, в этот раз он был довольно краток. Кроме осуждения моего поведения, письмо содержало только приглашение на свадьбу моей сестры, которая состоится уже завтра. Правда, здесь папа остался себе верен — меня там ждали одну, без мужа, о чем было сказано даже два раза. Правда, вдруг с первого-то не пойму?

— Представляешь, Барбара выходит замуж, — я возмущенно посмотрела на Рихарда, — а родители хотят, чтобы я приехала одна, без тебя. Но это же неправильно!

— Я твоему отцу не очень-то понравился, — заметил муж, — так что его желание меня больше не видеть вполне понятно.

— Я тоже не поеду, — мрачно сказала я и тут же представила, как расстроится Барбара.

— Иви, — мягко сказал Рихард, — ничего страшного не случится, если ты поедешь без меня. Ты повидаешься со своими родными, возможно, тебе даже удастся убедить отца в своей правоте.

— Убедить его? Да это даже деду не удавалось, — запротестовала я. — Отец, если уж что вобьет себе в голову, то так и будет на своем стоять. Меня удивило, что он вообще приглашение прислал. Наверно, Барбара настояла.

— А она не могла прислать приглашение сама? — удивленно сказал Рихард.

— Праздник-то у нас в доме будет, — пояснила я, — так что если бы отец не дал согласие, он устроил бы скандал. А это в такой день никому не нужно.

— Все же я думаю, что тебе следует ехать.

Колебалась я недолго — желание увидеть сестренку победило, я согласилась с Рихардом, и мы вместе выбрали Барбаре подарок, а вечером я уже ехала в Корнин, крепко прижимая к себе пакет и улыбаясь. Казалось, все неприятности позади, а впереди меня ждет что-то очень хорошее.

Но первым, кого я встретила в родном городе, оказался отец Гюнтера. Не сказать, чтобы мне было так уж неприятно его видеть, он всегда относился ко мне достаточно хорошо, вот и теперь, увидев меня, заулыбался и сказал:

— Ивонна, я так рад тебя видеть. Выглядишь ты намного лучше, чем тогда, когда я видел тебя в последний раз. Похоже, ты счастлива в браке.

— Пожалуй, — уклончиво сказала я и подумала, что как-то странно обсуждать это с тем, кого я какое-то время считала своим будущим родственником.

— Ох, Ивонна, не сердись на старика, — он, как обычно, почувствовал мое настроение. — Я всегда тебя любил и так надеялся, что ты станешь мне дочкой, а оно вон как все получилось. Опоили они Гюнтера. Он так каялся, так страдал. Он же тебя любил, а что делать-то?

— Инор Тидеман, я не хочу об этом говорить, — немного резче, чем хотела, ответила я. Хорошее настроение пропало, и я даже пожалела, что Рихард со мной не поехал. С ним как-то легче было бы все это пережить, да и разговор на эту тему не возник бы.

— Наверно, ты права, просто мне не хотелось бы, чтобы у тебя остались о нас неприятные воспоминания.

— Остались? Вы собираетесь уезжать? — удивилась я. — Но почему? А как же наше производство?

— Твой отец собирается со следующего года сам этим заниматься, — пояснил инор Тидеман. — Я бы и сейчас ушел, но у меня контракт на этот год, а монастырь Святой Инессы разрывать его не хочет.

— Но как же так? — растерянно сказала я. — Инор Тидеман, вы не должны уходить. Я поговорю с Барбарой, она должна понять, что отца туда пускать нельзя. Уж ее Юрген это точно знает. А у нас с ней будут две трети наследства, а значит, отец не будет иметь решающего слова.

— Нет, Ивонна, — улыбнулся он, — я уже давно хотел отсюда уехать, останавливала только болезнь твоего деда. Да и без работы я не останусь, если это тебя волнует.

— Да я знаю, что вы прекрасный управляющий, сколько раз вас пытались от нас переманить. И именно поэтому я и переживаю, что будет с нашим производством без вас. Отец там точно все развалит.

— Сама займешься, — заявил он мне. — Инор Бринкерхоф именно этого от тебя и ждал, задатки у тебя есть, в этом ты в деда пошла. А что интересоваться в последнее время перестала, так это потому, что тебе со мной тягостно встречаться было. Ведь так?

Я смущенно опустила глаза. Оказывается, очень неприятно, когда все твои побуждения видны, как на ладони.

— Только тебе, конечно, учебу закончить нужно, — продолжил он. — Так что если решишь взять это на себя, то я могу задержаться и помогать тебе некоторое время.

— Я не думаю, что у меня что-то получится, — честно сказала я.

— Муж будет против? — уточнил он.

— Да какое он имеет к этому отношение? — удивилась я.

— У него же и свои планы есть, в которые переезд в Корнин может и не входить, — пояснил инор Тилеман. — Но ты все равно подумай над моими словами, с мужем обсудИте все "за" и "против". Он у тебя кто?

— Лекарь, — ответила я и с гордостью добавила. — Очень талантливый. Его даже уже в центральную лечебницу Гаэрры пригласили.

Хвастаться мужем оказалось неожиданно очень приятно, тем более, что мой собеседник про своего сына и сказать-то ничего не мог, кроме "он очень хороший мальчик". Хотя какой он уже мальчик, он же меня на шесть лет старше...

— Правда? Рад за тебя, — инор Тидеман опять мне тепло улыбнулся, но внезапно помрачнел и сказал. — Какая жалость, что вы раньше не поженились. Возможно, ему удалось бы вылечить инора Бринкерхофа. Ведь так определить и не удалось, чем он был болен. Впрочем, что теперь про это говорить?

Я расстроено покивала головой. Да, если бы дед не умер, то сейчас я бы не была в такой ситуации, в которую себя загнала, и уж точно не вышла бы замуж за Рихарда. При мысли о муже в груди невольно разлилось мягкое тепло, и настроение опять пошло вверх. С инором Тидеманом мы поговорили еще немного, в основном, о грядущей свадьбе сестры, и общение с ним не вызывало у меня такого резкого неприятия, как раньше, напротив, разговаривать с ним было на удивление легко. Мы вежливо распрощались, и я отправилась в родительский дом, думая о том, как меня встретят и рассчитывая все же на теплый прием. Ведь написал же мне папа письмо сам?

Надежды мои оправдались. Сестренка с радостным визгом повисла у меня на шее. Богиня, какая она тяжелая! Я даже покачнулась, едва устояв на ногах.

— Иви, я так боялась, что ты не приедешь, — довольно сказала Барбара, наконец меня отпустив. — Хотя отец и сказал, что написал тебе. Но он такой злой сейчас ходит.

— Хорошо выглядишь, дорогая, — мама тоже смогла меня обнять. Она улыбалась, но нервные жесты и выражение глаз говорили о том, что что-то ее очень тревожит. — Папа хотел тебя видеть сразу, как ты приедешь. Он сейчас в кабинете.

— В кабинете? — удивилась я. — В дедовом?

— Ну да, — подтвердила сестра, — он теперь там каждый день сидит и что-то пишет с важным видом, — и кивнула головой на мой пакет. — Это ты мне подарок привезла, да? И что там такое?

— Завтра узнаешь, — я невольно улыбалась, когда на нее глядела. Она была такой счастливой, что я даже немного позавидовала. Пусть ее Юрген был и не столь привлекателен, как Гюнтер, но сестру любил, как и она его, так что, думаю, все у них будет просто замечательно.

— Ну, Иви, — заныла Барбара. — А я тебе тогда платье свое сегодня покажу, а?

Но я только щелкнула ее по носу и отправилась в кабинет. Папа действительно сидел там, за резным дедовым столом, и с серьезным видом что-то высчитывал на листе бумаги.

— Надеюсь, ты одна приехала, — вместо приветствия сказал он мне.

— Одна, — ответила ему сестра, которая так и не оставила меня в надежде узнать, что же я ей приготовила в подарок.

— Барбара, — недовольно поморщился отец, — иди-ка принеси нам чаю.

Когда сестренка вышла из комнаты, он еще помолчал некоторое время, а потом довольно зло сказал:

— Ну и зачем ты все это устроила? Мы уже и с Хайнрихами все обсудили. И дату свадьбы назначили. Не поверю, что ты вдруг воспылала чувствами к этому оборванцу.

— А не все ли равно, папа, воспылала ли я чувствами к тому, за кого вышла замуж, — резко ответила я. — Вам же главное — получить деньги.

— Вовсе нет, — возмутился отец, — я забочусь и о твоем счастье не меньше, чем о своих доходах. А для тебя Клаус Хайнрих — просто идеальный вариант. Он любит тебя уже столько лет, а ты так с ним некрасиво поступила. Дать надежду и тут же ее отобрать.

— Папа, ты что, у них денег занял? — прямо спросила я. Столь высокопарные выражения крайне редко появлялись в речи отца, и всегда причина была одна.

— С чего ты взяла? — он удивился так фальшиво, что я сразу поняла, что права. — Просто мой отец знал о его чувствах и, внося этот пункт в завещание, думал именно о твоем браке с Клаусом. А ты практически нарушила его волю.