Гамбит

— То есть? — спросил я, уже зная ответ.

— А вот то и есть, — сказал шеф серьезно. — Неизвестно, грешник ли он был. Твой дар некроманта потянул всех в ад. И его в том числе.

— Так ему надо было в Рай? — чуть не воскликнул я. Меня забила дрожь. Если всё, что говорит шеф, — правда, я только что совершил страшное преступление. Это, пожалуй, даже хуже убийства.

— Не волнуйся так, — сказал босс, и я почувствовал, что спокойствие приходит ко мне извне. А еще легкое покалывание в сути — шеф чуть поколдовал, чтобы меня отрезвить. — Если ему надо было в Рай, он спустится еще чуть-чуть по вашей лестнице и пойдет обратно. Но ты мог затащить его в ад насильно. И тем лишил бы правильного посмертия. А это — страшный грех. После такого дорога в Рай тебе была бы закрыта навечно. Даже больше закрыта, чем мне.

Я слегка успокоился, но внутри червячок сомнения и страха потихоньку грыз. Ничего себе! Я вот так просто мог лишить себя возможности попасть в Рай после смерти! Навеки! И был бы обречен на страшные мучения.

А потом я вспомнил многочисленные разговоры с Гамбитом. Все его предупреждения, которым я так редко следую. Путь колдуна — очень опасен. Особенно во время обучения. Можно встать на такую тропу, которая приведет... да вот сюда же! В ад! Геенну огненную! И вечные муки навеки!

И тут еще шеф явно не собирался поднимать мне настроение:

— А еще, пока умирал, ты смог увидеть собственную смерть, — продолжил добивать меня шеф. — И это тоже очень плохо. Ты видел, что будешь лежать в гробу в восемьдесят шесть лет. И теперь эта цифра будет преследовать тебя вечно, вернее, до твоей смерти в восемьдесят шесть лет. Считай, ты только что наложил на себя страшное проклятье, и тебе потребуется вся оставшаяся жизнь, чтобы его снять.

— И что мне теперь делать? — только и мог сказать я.

— Во-первых, встать с песка. Во-вторых, переодеться в летнее. И, в-третьих, продолжать жить дальше. Вдвоем мы, может, и сможем побороть это твое проклятье и тягу к смерти.

— Вот это уже разговор!

Настроение мое слегка улучшилось. Хотя внутри остался холод от прикосновения смерти и осадок от всего сказанного. Но я понял, что смогу со всем этим жить и приподнялся. Наверное, мое легкомыслие сыграло в очередной раз. Чего волноваться? Восемьдесят шесть лет? Да того еще о-го-го! Чуть не лишил себя нормального посмертия? Но ведь не лишил же!

Мне было жарко и хотелось пить.

— И зачем вы заставили меня так тепло одеться? — спросил я шефа ворчливо.

— Нам повезло, что мы попали в Тарон-Гову днем, — ответил шеф, оглядывая пустыню вокруг. — Ночью здесь очень холодно. Местные сутки длятся почти два месяца. Месяц тут день и месяц — ночь. И нам потребуется пройти через Шугум, там тоже холодно.

Я разделся и полез в чемодан за шортами и майкой. Потом переоделся и взял у шефа бутылку с водой.

— А как мы доберемся до Шелеба? — спросил я. — И почему мы не пошли вниз по лестнице и не дошли до нужного круга?

— Потому что лестница вела только до Хоры.

— Но ведь все равно так ближе.

— Нет. Так, может, и ближе, но попади мы в Хору, умерли бы там через пару секунд.

— А здесь вообще можно умереть? — спросил я, оглядывая пейзаж. В принципе, от ада я ожидал большего. Даже от Чистилища, что и есть Тарон-Гова. Пустыня. Барханы. Ну, небо красно-желтого цвета и солнца нет. Небо как будто само жарит. Ветер на диво горячий. Пахнет гнилью. Подумаешь... В Алям-аль-Метале и не такое увидишь.

— Конечно. Мы сейчас здесь на тех же правах, что и все покойники.

— И какие же у нас права?

— Если мы умрем здесь, то переместимся на круг ниже. Если умрем там — еще ниже. И так до надлежащего нам круга, где мы уже не сможем умереть, а будем только страдать.

— А те мертвые, что здесь живут, они что, тоже могут умереть?

— Да.

— А вы можете рассказать все подробнее, а не заставлять меня задавать тысячу вопросов и тянуть из вас информацию по нитке?

— Хорошо, — шеф слегка нахмурился и вздохнул. Ему никогда не нравилось долго что-то объяснять. — После смерти люди, чьи злые дела превышают добрые, попадают в ад. В зависимости от количества грехов им выбирается кара и круг пребывания. Всего семь кругов, мы сейчас в первом, который называется Тарон-Гова или Чистилище. Пока успеваешь?

— А вы пока и не сказали ничего нового, — отмахнулся я.

— Ладно, вот тебе новое. Умерев, человеческая суть попадает сюда и взамен своего старого умершего тела получает новое. Это тело обладает рядом качеств, которые не присущи телу человека из Мира. Во-первых, регенерация. Здесь все раны будут заживать быстрее, во втором круге еще быстрее и так далее. В последнем круге регенерация мгновенная и полная. Если там тебе отрубят голову, она мгновенно вырастет снова. Понятно?

— Да. Но почему так происходит?

— Не почему, а для чего, — ответил шеф назидательно. — К быстрой регенерации добавляется еще сверхчувствительность. Вкус еды покажется тебе блаженством, приятный запах заставит затрепетать, а от оргазма можно и окочуриться. Но если ты уколешь палец, то испытаешь такую боль, как будто тебе его отрубили. А во втором круге как будто отрубили руку, и так далее всё сильнее из круга в круг. В последнем ты можешь оглохнуть от падения булавки, а если тебя поранить, то испытаешь такую боль, которую ни ты, ни я себе представить не можем. Между прочим, попав в Рай, ты получаешь такое же тело. Разница в том, что там ты испытываешь истинное блаженство, а здесь — боль. Весь ад — это огромная пыточная камера. Здесь мертвые переживают муки, доставляемые различными способами. В Тарон-Гове еще ничего, здесь хреновый климат и полно демонов, но жить можно. И чувствительность, и регенерация повышается всего в два раза. Кроме того, отсюда есть шанс попасть в Рай. Если ты исправишься, начнешь вести достойную жизнь и творить добро, к тебе явится ангел и заберет отсюда.

— А у нас тоже повысились чувствительность и регенерация? — спросил я, едва сдерживаясь ущипнуть себя.

— Нет. Вот если мы здесь умрем, тогда да. Но я не закончил. Если местного жителя убить, он автоматически переходит в нижестоящий круг. Убьют там, перейдет на следующий. И так до седьмого. А там уже просто никого нельзя убить. Но пока он будет проходить из круга в круг, умереть ему будет всё труднее и труднее. В Хоре тебя всего в пепел сожги — восстановишься. Исключения тут делаются для истинных злодеев, мерзавцев и колдунов. Им смерть дается легче, чем простым грешникам.

— А есть шанс отсюда выбраться? — спросил я, нарочно игнорируя слова про приравнивание колдунов к мерзавцам. Сам знаю — не любят нас ни в аду, ни в Раю.

— Есть. Но очень маленький. Я бы даже сказал — мизерный. Так что лучше сюда просто не попадать.

— Вас послушаешь, так это невозможно, сюда не попасть, — проворчал я.

— Почему же, вполне возможно. Надо просто вести праведную жизнь. Сюда попадают не больше половины людей.

— Что-то мне кажется, их гораздо больше.

— Из нашей эпохи, да, больше. Процентов восемьдесят пять, я думаю. Но ведь эпох много и не все так плохи, как наша. И наша эпоха уже заканчивается, а к концу эпохи в ад попадает гораздо больше людей. Праведники рождаются в Весну эпохи, а не в Осень.

— Как это заканчивается? — навострил уши я. — Что, конец света скоро?

— Не конец света, а конец эпохи. Ты же знаешь, что такое эпоха. И нескоро. А может, и совсем нескоро. Просто в середине прошлого века наступила Осень эпохи. А сколько она продлится, не знает никто.

— Ладно, не важно. Что я еще должен знать про ад? — спросил я в надежде, что шеф умолкнет. Ведь, по сути, он пока не сказал ничего ободряющего.

— Почти всё. Осталось только добавить, что здесь нет времени, а, следовательно, ты не постареешь. И можешь легко встретить людей из прошлого, будущего, или вообще из другой эпохи. Ну, и еще здесь живут демоны, вероятностей нет и всё местное население будет пытаться нас убить. Вот теперь всё.

Шеф повернулся и зашагал по бархану, подхватив по пути чемодан. А я остался стоять с открытым ртом. Его последние слова вызвали у меня ворох вопросов, хотя, казалось бы, еще минуту назад я желал, чтоб он умолк. Я закрыл рот и начал собирать чемодан, наспех запихивая туда вещи. А потом побежал вслед за шефом и, догнав, затараторил:

— А почему все будут пытаться нас убить, почему здесь нет вероятностей, как мы будем отсюда выбираться, и вообще, куда мы идем?

Шеф неодобрительно на меня посмотрел и затараторил в ответ:

— Потому что это ад, здесь полно ненормальных и плохих людей, вероятностей здесь нет, потому что нет времени, уходить будем, как пришли, а идем мы к Вавилонской Башне.

Он замолчал, видимо решив, что объяснил достаточно. Я уже открыл рот, чтобы выспросить у него остальное, но он прервал меня:

— Подробности потом.

Если босс говорит потом, это значит потом. Слова из него теперь не вытащить и клещами. Я заткнулся и просто пошел рядом, рассматривая местный пейзаж. Повторюсь, смотреть в аду особенно нечего..

Нашу прогулку по Чистилищу не назовешь приятной. По песку идти тяжело, безсолнечное небо жарит нестерпимо. Градусов пятьдесят — шестьдесят, думаю. Мы поднимались на огромный бархан, по пути все вопросы у меня отпали сами собой. Банально не хватало дыхания, чтобы их задать. Но восхождение, наконец, завершилось, передо мной открылся немного другой пейзаж. Обзор стал лучше, но вдали высились барханы повыше, заслоняя полную картину Тарон-Говы. Собственно, единственное изменение — тонкая белая вертикальная полоска на горизонте. Далеко — за сотни километров. Что это за диво — сразу не поймешь. Если строение, оно превышает все известные мне земные конструкции. И тут до меня дошло.

— Это и есть Вавилонская Башня? — спросил я у шефа, тыча пальцем в белую полосочку.

— Да, — ответил шеф коротко.

— И мы туда пойдем? Да на это у нас уйдет неделя!

— Никак не меньше года, — ответил шеф невозмутимо. — Но мы не пойдем туда пешком.

Он полез в карман рубашки и достал оттуда — что бы вы думали? — мобильник. Я решил, он прикалывается надо мною, а шеф спокойно набрал номер. Он нажал на шестерку шесть раз и приложил телефон к уху. Очевидно, ему ответили, потому что он сказал:

— Мне необходимо такси. Я сейчас в секторе двадцать четыре, район Мертвая Пустыня. Жду.

И вернул телефон в карман.

— Это шутка? — спросил я.

— Нисколько. Здесь работает адское такси. Но внизу бархана не было связи, вот и пришлось подняться.

— А что такое "адское такси"?

— Такси — оно везде такси, — пожал плечами шеф.

— Я имею в виду, что это за такси, и кто его водит?

— Это машина, а за рулем демон.

— И почему он вдруг собирается нас подвозить?

— Потому что это его работа, — шеф каждое слово говорил с неохотой. Похоже, его утомило объяснять то, что, как он считал, и ребенку известно. — Мне кажется, смерть не очень хорошо повлияла на твои умственные способности, Иван.

— Нет, ну согласитесь это как-то странно! — возразил я с запалом. — Такси в аду. И какие деньги оно принимает?

— Конечно, оно не берет никаких денег. За пользование адским такси нужно платить иначе. Только не надо спрашивать, чем — я всё равно не скажу. Единственное, что я могу тебе по этому поводу поведать, у меня здесь небольшой кредит. От старых времен остался.

— Да уж. Наверное, вы в свое время серьезно набедокурили.

— За просто так не приговаривают к Думу. Но этот период в моей жизни прошел. Я уже давно веду совершенно другую жизнь. И больше не задавай мне вопросов на эту тему. Пока она для тебя закрыта.

И он уселся прямо на песок и стал ждать. Я последовал его примеру. Потом вспомнил, что у меня есть фляжка с коньяком. Я достал ее и сделал небольшой глоток. Всё же слишком много мне пришлось пережить за этот день. Коньяк отдался еще бо?льшим жаром в теле. Тут как тут налетел особенно жаркий порыв ветра. Я покачнулся. И убрал фляжку. Мне вдруг почудилось, ветер сделал это специально. Подождал и подложил гадость. Я взглянул на пустыню. У меня появилось стойкое ощущение, что она насмехается надо мною. Я постарался отогнать эти мысли и убрал фляжку. Но всё равно мне казалось, пустыня наблюдает за мною. И ждет, когда я откроюсь для другой гадости...

Пока мы ждали, я много размышлял о том, почему здесь нет вероятностей? И почему нет времени? И как такое вообще возможно, ведь, как сказал шеф, смена дня и ночи здесь есть? И почему тогда времени нет?

— Когда ты научишься думать тише? — проворчал шеф. — Ты же ученик колдуна, да и сам колдун, между прочим. И пора бы уже развивать свое воображение. Время — это Река. Она проносится сквозь нас, влеча к медленному и неотвратимому разрушению. В Мире всё конечно и всё имеет начало. Всё, кроме Реки. Я не зря говорил, что мы не живем, а умираем. Но, если выразиться точнее, — мы проходим отведенный нам путь. В конце пути всё умирает. Река убивает всех и вся. Но у нее есть и другая способность. Только Река может породить что-то. Именно поэтому все планы прикреплены к Миру. Он — как ось в системе координат. Сама ось кажется бесконечной, но и это не так. Мы точно знаем, где берет начало время, но никто не знает, где конец. А мир мертвых — это Огонь. Огонь не способен что-либо очертать, придать чему бы то ни было форму и завершение. В Огне нельзя начаться или закончиться. Можно только гореть. Всегда гореть. В мире мертвых нет понятия "здесь" и "сейчас", только "всегда". Из составляющих Замысла Река или Мир — это то, что есть. А мир мертвых или Огонь — это то, что будет. И, соответственно, Лимб — это то, что было, а Алям-аль-Металь — это то, что может быть.

— Но ведь огонь может разрушать.

— Ну так он это и делает, — кивнул шеф. — Он разрушает или заставляет гореть вечно. Он может только породить конец, но не может породить начало. И поэтому всё здесь существует и не проходит. Меняется, но не проходит.

Да уж, умеют колдуны всё запутать. Эта белиберда с символикой уж слишком абстрактна, если меня спросите. Хотя шеф добился, чего хотел — расспрашивать его мне больше не хотелось.

Я поднял голову и не поверил тому, что вижу. По небу ехала машина. Или летела, хотя колеса у нее крутились. Но не сам полет изумлял — такое я уже видел во Сне. Модель машины — вот что поражало воображение! Это был "горбатый" Запорожец. Самый настоящий! Ярко красного цвета, с шашечкой на крыше. На ней надпись на неизвестном языке.

Такси очень быстро подлетело к нам и приземлилось рядом, обдав волной жара. Я посмотрел на водителя, надо признаться, таких я еще не видал. За рулем сидел полусгнивший труп в таксистской кепке, с горящей сигаретой в зубах. Окно такси поехало вниз, до нас донесся голос водилы. Ужасно скрипучий, словно за рулем ведущий шоу "Байки из склепа".

— Такси ада, — проскрипел-пропищал таксист. — Мы с удовольствием доставим вас в любой сектор ада за вашу суть.

Да уж, цена, мягко говоря, не слишком привлекательная. Но шеф невозмутимо достал из кармана пластиковую карточку и протянул таксисту.

— У меня еще должно хватить на поездку до Вавилонской Башни, — сказал шеф невозмутимо. Водила протянул костлявую руку и, взяв карточку, засунул ее в странный прибор, больше всего похожий на кофеварку. Тот загудел, и таксист сказал: