Гиблый Мир - Черновик

— Суки, ублюдки! — я еле сдерживался, увидев, как выволокли из дома тело девчонки и оттащили к телу мужчины.

Одежды на ней не было, по всему телу ссадины и пятна крови, я не стал вглядываться, меня и так всего трясло, рассудок терялся, в голове лишь только 'убей всех'. И вновь я сожалею, что нет оптики на оружии, нет оружия для такой стрельбы, нет системы залпового огня, нет танка, нет вообще ничего, что позволило бы издали разнести всю эту богадельню вместе с обитающими в ней и так, чтобы ничего не осталось, лишь воронка и пепелище.

День 1835.

Точнее пока еще ночь, медленно тянущаяся и предательски холодная. Я успел продрогнуть в ожидании подходящего случая для начала операции по ликвидации бандформирования силами нерегулярного партизанского отряда в лице одного меня. Хотя, что я говорю, бред какой-то, причем уже давно гоню всякую чушь. Списываю это на усталость, должен был давно спать, а вместо этого торчу и пялюсь на одиноко стоявшего на крыльце в темноте и курившего сигарету, которая и выдавала его присутствие. Уже десятую скуривает, давно стоит, и походу, сменять его никто не собирается. Сразу видно, что в армиии хоть какой не служил, там быстро отучивают на посту курить, если он должен быть малозаметным, да и вообще на посту никогда курить нельзя. Так стал ярче светиться огонек в ночи, и тут же прилетает пуля чуть выше того. Свет же от генератора заставили погасить его же подельнички, видите ли, спать им шум мешает. Нажрались, порезвились и спать завалились, а вот этот вот как стоял с самого момента, как я подкрался, так и находится снаружи. В издевательствах замечен не был, но от этого ему только быстрая смерть полагается, других-то грешков расспрашивать времени не имеется, да и не священник я, чтобы грешки отпускать, и не судья, чтобы за них судить. Мне больше нравится роль палача — завалил и забыл. Наступает волчье время, пора подкрадываться, вон, сигарета вроде как застыла в воздухе и постепенно тлеет.

Приподнялся и, пригибаясь, медленно пошел вперед, одной рукой придерживая висевшую на плече сайгу, другой свисавшие гранаты. А то в тишине кажется, что те звенят, словно колокола поутру. Подобрался к колючке и почувствовал давно знакомый трупный запах, доносившийся из траншеи, во мраке которой при свете я бы увидел источник благоухания и даже не один. Но это все демагогия, сейчас иные задачи, поставленные собственной совестью, и требуется их выполнить или хотя бы постараться. Хотя оставить постараться, обязательно выполнить. Сам себя не узнаю, откуда такая манера мыслить и действовать?

Воротами служили два ежа с жердинами и двумя обмотками из колючки. В принципе, вполне достаточно, чтобы остановить зверя или мертвяка, а остальных, видимо, ублюдки или прежние хозяева, уже не важно, не боялись. Главное, что я миновал сие препятствие относительно легко, воспользовавшись небрежностью и проскочив через небольшой зазор между колючками ворот и ограды, даже не зацепив навешанных на проволоке консервных банок, которые до этого я не заметил. Тлеющий огонек так и застыл в темноте ночного подворья, я пошел вправо, делая каждый шаг с осторожностью, выбирая, куда наступаю, дабы не угодить в сюрпризы. Через несколько шагов я ушел с прямого обзора караульного, который не особо караулил, так бы уже пальнул на шорох в темноте.

Дом большой, окна расположены высоко, повсюду решетки, посмотреть на внутренние убранства так просто не получится не то, что влезть. Обхожу дом по кругу, пытаясь не шуметь, не наступать на грабли, при этом поглядывая на окна, вдруг кто проснется и решит вылезти покурить. Никто не высунулся, окна закрыты все, других дверей кроме крыльца нет, явно строили не деревенские, не шарят. Подошел к углу дома, осторожно выглянул — силуэт стоял, опиравшись на стену, и явно сопел. Находка для врага, стараясь не шуметь, шагнул к нему, рука сама потянулась за ножом, медленно вытаскивая тот. Я уже не думал, лишь злоба внутри меня вскипала с прежней силой, и не было ничего, кроме жажды убить стоявшего, причем так, чтобы тот помучился напоследок подольше, но нельзя, надо с одного удара, и чтобы не смог и пискнуть. Как там в боевиках делали?

Острое лезвие ножа вонзилось в шею спавшего, тот дернулся, не поняв со сна, что случилось, рука его попыталась потянуться к ране, открывшейся после того, как лезвие вышло, и пульсирующая струя крови ударила из нее. Но тело быстро обмякло, и он сполз по стене вниз, расстилаясь в конвульсиях по крыльцу, стремительно орошаемому кровью. Получилось, ненависть во мне к этой мрази ликовала, жажда мести требовала еще крови. Рука потянулась к дверной рукоятки, и в ответ на усилие лишь глухой стук запертого механизма. Плохо, нет, хреново, очень хреново, можно сказать, писец полный, первоначальный план войти и пострелять всех рассыпался, ударившись о неприступную преграду из механического замка двери, придется проявлять инициативу, но сначала обыск. На теле нашел лишь такой же ПМ, что и у меня, и пару магазинов. Странно, конечно же, если учесть, что одежда на гаде была ментовская. Или его кореша не жаловали, или он был настолько туп, что не догадался заполучить огрызок калаша, какой был в ментовских оружейках. Ну все не так!

'Стоп, успокойся, приди в себя. Раскинь шарнирами, они же как-то до этого работали'.

Обернулся, позади два джипа, подошел к тем. Иномарки, убитые напрочь, но других как бы и не ожидается в ближайшее время. Заглянул в багажник одной, там стояли две канистры, по запаху соляра. Другого ожидать и не стоит, где сейчас бензин найдешь, он через полгода расслаивается, становясь непригодным. Взял одну, поставил возле крыльца, подошел к двери, снял со снаряги гранату, закрепил ее на растяжку, пошел обратно за дом, прихватив канистру. Облил угол дома, а также по стене, чтобы лучше разгоралась, после вернулся к машине — забыл про факел, соляра от зажигалки не загорится, как бензин. В темноте кое-как отыскал тряпку — включать фонарик не решаюсь, а с трупа резать лоскуты побрезговал. Поставил на дверь растяжку и пошел поджигать.

Разгоралось с неохотой, постепенно, но вскоре принялось хорошо, особенно, когда пламя дошло до сайдинга из пластика, которым оказался оббит дом выше на полроста. Пламя набирало силу, распространяясь с помощью панелей стремительно по всему дому. Я рванул в крыльцу, точнее за машины напротив него и пригнулся, ожидая сигнала. Вокруг темнота постепенно расходилась, отступая из-за света пожара. Донеслось шевеление в доме, какие-то голоса, суета, я приготовился, сайга в руках.

Грохнула граната, в машинах и окнах повыбивало стекла, раздался крик и ругань, кажется, осколки угодили и в машины. Я вскочил и выстрелил три раза в образовавшуюся дыру на месте двери, что-то упало, полетела еще одна граната. За ней я сразу рванул от машин вправо к углу дома, грохнуло в доме, вновь ругань и мат. Опомнились и начали палить по машинам со второго этажа дома, но я уже был за углом, у них оказались автоматы, и машины сейчас превращались в решето. Еще одна граната полетела в боковое окно второго этажа. Метнув ту, я сразу же рванул прочь в темноту ночи, не в силах терпеть распространяющегося дыма горящего пластика. Черный дым стелился по округе, и я знаю, что пара вдохов, и ты труп: десятки раз видел по телеку примеры беспечности людской и последствий пожарищ вот такого сайдинга.

Грохнуло дважды, второй взрыв вроде бы был сильнее, я, оказавшись уже за сараем в темноте, выглянул — дом горел уже наполовину, боковое окно и стену, куда полетела граната, разворотило изнутри, видать, что-то там было. Машины стояли изрешеченные, никто не метался, не стрелял, видимо, зацепило всех, но я все равно продолжал смотреть и ожидать того, как кто-нибудь выскочит.

Пошел я прочь, когда пламя охватило весь дом, и перекинулось на соседние постройки.

'Все, отомстил за неизвестных мне людей, завалил ублюдков, коим надо было исчезнуть с лица земли еще в первый день. Отомстил, а теперь спать'.

Просыпаться не хотелось, совсем, это уже не тот мир, в котором чем меньше спишь, тем большего достигнешь. В этом мире не хочется бодрствовать, чувство успокоения приходит лишь во сне, когда снится что-то другое, пусть даже не особо красочное, но иное, снятся люди, с которыми беседуешь о чем-то, что-то делаешь. А потом просыпаешься, забываешь о снах и осознаешь, что ты все в том же проклятом кем-то мире, пожравшем самого себя и теперь истлевающим после очередного пожарища.

Что мне снилось, уже не помню, да и неважно это, нужно вставать и собираться в дорогу. Я вышел из сарайчика, и в глаза сразу же ударил ослепляющий дневной свет, жар нагретого воздуха объял своей духотой, проникая сквозь одежду. Солнце в зените, облаков почти нет, но и те, что плывут по небу, не способны сейчас заслонить собой иссушенную землю от гнетущих лучей. Поморщился, надевая защитные очки, не посидеть мне поутру, чайку не попить, иначе на таком солнце быстренько закопчусь. Да и в дороге закопчусь, дилемма перспективного копчения, что же выбрать: закоптиться, сидя в сарайчике, или сидя на кваде в пути?

Мысль о недавних соседях ударила в голову, словно молния среди ясного неба. Я отошел от сарайчика к дороге, вглядываясь в бинокль в сторону особняка. Ни дома, ни сараев, ни иных построек не осталось, и огонь доедал пролесок, от которого подворье огораживалось металлопрофильным забором. Свидетельств ночного нападения, по-видимому не осталось, как и тел, но это меня не заботило, как и не заботил сгоревший хабар, как выразились бы сталкеры, будь этот мир их. Боялся я того, что кто-то мог выжить, или не все ночевали в доме, а кто-то мог где-нибудь задержаться и с минуты на минуту мог приехать и увидеть, что его корешей порешили, обратив внимание не расстрелянные машины, так и стоявшие среди пепелища. Гадай не гадай, а сваливать по любому необходимо, мало ли кого принесет на дымок и запашок.

Прежде, чем ехать, надо взглянуть на карту, уселся и раскрыл атлас, ища название деревушки, в которой сейчас нахожусь — название увидел на щитке у дороги. Деталей мало, но все же хватало: на юге поселок или село, восточнее еще одна деревня, за ними на юго-востоке мост через реку, вот он-то мне и нужен. Подошел к кваду и матернулся так, что все апостолы тут же бы согласились вступить в партию атеистов. Две канистры, закрепленные справа на заднем багажнике, имели пробоину в виде сквозного отверстия в нижней части. Пуля прошла по касательной, иначе бы я сейчас был бы в их местах.

Заметили таки пирамидки, оставили без горючки, час от часу не легче. Мне бы этого запаса хватило бы на несколько сотен километров, а теперь опять рыскать.

Вывел квад, собрал вещи, уложил все на свои места, снял канистры, слил остатки в полупустой бак, выбросив те после, уселся, завел и отпустил рукоять сцепления. Колеса пробуксовали, и квад рванул с места, выезжая на грунтовку, прибавляю газа с мыслью, что не мешало бы раздобыть топлива в селах по пути, если то не сгребли еще. И тут же давлю по тормозам, квад отозвался проседанием на переднюю ось и обильно поднятой пылью.

'Машины, в них должно быть топливо, минимум канистру там оставил же!'

Квад рванул к особняку, хотя я уже намеревался свернуть на колейку, уходящую на юго-восток по пролескам, чтобы не попадать на засаду по грунтовке. Колючка так и стоит нетронутой, я соскочил с рокочущего квада и оттащил импровизированные ворота, чтобы проехать. В траншеях лежало очень много тел, с десяток точно с этой стороны, разной степени свежисти, и жара усилила смрад. Меня, привыкшего к запаху разложения, все же чуть не вырвало. Вскочил обратно на квад и включил передачу, выворачивая руль, первыми встречали обгоревшие тела девочки и мужчины, надо бы сжечь те целиком, но времени на это нет, да и тела в траншее тогда тоже, хотя, кострище устраивать нечем, разве что возить дрова из деревни. Опять же время, поэтому не отвлекаюсь на всяческие ритуалы погребения и санации.

'Время, время, время!'

Вместо стоявших накануне построек лишь тлеющие останки, железные скелеты кроватей и утвари и почерневшие печные трубы на месте дома. Лишь машины ублюдков стояли нетронутыми пламенем пожарища на песчаном подворье. Ближняя к дому машина оказалась полностью изрешеченной, внутри несколько канистр, которые я по началу принял за сито неправильной формы. Юморю от нервов, ничего более не помогает, эти уроды даже патроны на всякий не хранили в машине, самодовольные ублюдки. Всегда нужно хранить боезапас в транспорте на всякий, а эти даже голимого ствола не положили под сиденье. Во второй не лучше, хотя, малость получше. Та канистра, что осталась ночью, почти уцелела, треть остатка заправил бак, неподалеку нашел стрелянные гильзы, собрал все, походив по месту, с три десятка двенашек, закрепил уцелевшую канистру — пригодится, сел на квад и выжил сцепление.

Пыль поднялась сплошной завесой и не сникла даже тогда, когда я свернул на колейку вдоль луга за догорающим пролеском. За ним через небольшое поле начинался другой ссохшийся и пока не выгоревший, но пламя уже подбиралось по сухой траве, и ничто его не остановит, ветер напротив раззадорит. Квад преодолел брод через ручей, и пыль вновь поднялась с прежней силой, пекло сегодня жутко, и разогнаться пока возможности не дается, колея сменилась полем, и пыли лишь прибавилось, а скорость снизилась. С каким же облегчением я вдохнул через противопылевые фильтры в шлеме, когда под колесами вновь оказалась грунтовка. Кстати, надо бы их прочистить, засрались конкретно, не продохнуть уже. Грунтовка сначала шла прямо метров семьсот, и на перекрестке я свернул на южную дорогу, чтобы не попасть в очередную деревню, крыши домов которой виднелись среди редких деревьев за полем. Вскоре квад перемахнул через асфальтное полотно, и под колесами вновь оказалась колейка меж полей. Прибавил газу, поднимая еще больше пыль, а рев от движка разносился по округе подобно грозовому грому. Мотать башкой по сторонам в попытке выглядеть, нет ли погони или засады, бесполезно: стекло защитных очков помутнело от пыли и песка. Остановиться для очистки желания не возникает, пальцами в перчатках малость протираю и ладно, все равно через пару минут опять ничего не видно. Чуть не прозевал поворот, и пришлось гребануть по полю, пробуксовывая при резком повороте и на скорости. Но квад на то и квад, что вылезет и не из такой задницы, для него это даже прогулочная поездка. Не даром до бздеца в стране было популярно заниматься квадингом, или как оно там называлось, когда в альтернативу джиперам группы выезжали на квадроциклах и преодолевали самые труднопроходимые места, зачастую по уши утопая в каком-нибудь болоте. И им это нравилось.

Справа заприметил крыши села, отмеченного на карте, с облегчением уходя стороной. Вот там мог бы и нарваться, хотя есть впереди еще пару мест. Квад вырвался на желанную асфальтку, пыль тут же исчезла, а скорость прибавилась. Жаркий воздух тут же принялся обнимать встречной силой, но в этом пекле он был тем желанным ветерком, о котором мечтают путешественники в пустыне, мечтали когда-то. Квад набрал свою скорость, и я уже не оглядывался, прижимаясь к тому на манер мотогонщика. Впереди показался мост через речку, и я немного напрягся, пальцы сдавили рукояти руля, но скорость не снизил, готовясь в случае чего спикировать куда-нибудь в сторону. С облегчением пролетел мост без проблем, и встретила меня новая земля сожженной маленькой деревенькой, от которой остались лишь печи и табличка на въезде '

* * *

* * *

Гарь', ничего не меняется. Хотя что-то меняется: мой навигатор сменил карту дорог на серое пятно завидного размера, и это не очень радует. Я ослеп, фигурально, но все же, теперь только компас, атлас и чертовского размера везение, с каким от балды можно сорвать джекпот в любой лотерее.