Гиблый Мир - Черновик

День 1830.

Что ни говори, но поездка даже пусть на внедорожном велике хоть и по асфальтированной, но разбитой дороге не может приносить того удовольствия, которое обещали в рекламах по ящику. На бездорожье пенять не стоит, вечная беда страны изначально была такой, точнее, стала похожей на эту после первого схода снега. Но сейчас никто не приедет размазать по выбоинам черную массу, делая вид, что ремонтируют, оставив после себя заплатку до ближайшего повода превратиться еще в большую проблему. Хотя в последние годы транспортный поток стремительно свелся к нулю, но данный факт не может благополучно повлиять на один из техногенных элементов погибшего мира.

Вот и сейчас объезжаю разросшиеся за годы ямы по потрескавшемуся полотну, вспоминая когда-то очень популярный саркастичный лозунг 'Мы за безопасные дороги', и в голове пролетают обрывочные образы из ролика интернет портала, в котором обосновывают, что ямы сделаны специально, чтобы снизить аварийность, и ямы не простые, а нанотехнологичные. Сарказм сарказмом, сейчас и такой дороге стоит радоваться, потому как со временем и от этого призрака ничего не останется, и не будет более дорог, лишь направления. Как и многого другого, беспощадно уничтожаемого временем, дабы не осталось и следа о самой беспощадной пандемии разрушения на планете, называемой человечество.

Округа вся выжжена, черные костяки деревьев молчаливо провожают, сбившись вместе среди пепелища, раскинувшегося повсюду, где бы я ни проезжал. Пожарища поглотили все, и уже некому их тушить, что не сгорело, погибло под черными дождями, отравляющими почву и воду. Я видел, как пламя пожирало городки, оставляя после себя лишь обглоданные покореженные скелеты выгоревших бетонных коробок. Я проезжал через места, где от поселков и деревень оставались лишь таблички на въезде и выезде, останки из металлических предметов и закопченные печи. Что не сгорало сразу, сгорало в следующий раз, когда искра, молния или еще что побуждало новое пожарище, стремительно разбегающееся по ссохшейся округе.

Останки машин по дороге на мгновение привлекли мое внимание своими ржавеющими выжженными кузовами, но лишь на мгновение, ведь и дураку понятно, что искать там нечего, кроме ржавого металла, которого вокруг и так предостаточно. Но игнорировать их все равно не стоит: мало ли что там притаилось и охотится на проезжающего мимо зазевавшегося туриста. По небу проплывают песчано-пепельные облака, на которые я время от времени поглядывал, про себя молясь непонятно кому о том, чтобы не случилось дождя, пусть даже небольшого, самого малого, пары капель. Странно, раньше бы и ветерку был рад, а сейчас при малейшем дуновении, сразу оборачиваюсь и сквозь посеревшие из-за пыли защитные очки пытаюсь разглядеть признаки надвигающейся бури. И только привычно пикающий дозиметр успокаивает, сигнализируя, что радиация вокруг присутствует, но не настолько, что стоит бежать прочь без оглядки. Сейчас пара сотен на дисплее уже привычное состояние, сейчас много что уже привычно, чему когда-то ужасался или чем бы пугал других, рассказывая о вреде того или иного.

Очередной проржавевший остов сожженной машины на обочине не сулит желаемого улова, поэтому я даже и не останавливаюсь, проезжая мимо и про себя матеря каждую колдобину, отзывающуюся толчком сиденья в паху, немного смягчаемым подрессоренной рамой. В прошлой жизни я бы такой себе вряд ли купил, предпочитая активному отдыху спокойное времяпрепровождение за компьютером или в редких прогулках по городу от дома до нужного магазина. Но это было давно и кажется каким-то сном, в воспоминаниях о котором десятый километр продолжаю крутить педали, слушая в окружающей тишине легкое поскрипывание цепи, сигналы дозиметра и шуршание крутящихся на колесах динам. Иногда к этому трио добавляется пиканье сменившего диапазон частот радиосканера.

Внушительных размеров туристический рюкзак не сильно отягощает, в нем почти ничего нет, и висящие по бокам пустые пластиковые канистры напоминают о себе лишь глухим пошаркиванием. Гладкоствольная сайга свисает на ремне с шеи, слегка покачиваясь из стороны в сторону. Мало удобства, но так я быстрее ее схвачу при случае. К раме велосипеда прикреплена помпа без приклада. С другой стороны рамы стальная бита из состыкованных труб. На ремне справа затертая кобура с Макарычем. Из-под ножных сумок, закрепленных ремнями на икрах ног прямо поверх мотопонож, торчат рукояти двух охотничьих ножей. К рулю прилажена пластиковая бубуйня с прикрепленными аккумуляторами, дозиметром и навигатором, подключенные через коробочку стабилизации к крутящимся динамо.

И все это мешает гораздо меньше надетого на себя. Мотоциклетные черепаха, перчатки, шлем, щитки с налокотниками и наколенниками сковывают, будучи неприспособленными для велопрогулок в силу иной значимости. Этакая пародия байкера на велике. Вдобавок поверх черепахи натянута охотничья снаряга с парой ружейных рожков, полосой разноцветных двенашек и четырьмя раздувшимися гранатами, обмотанными скотчем с гвоздями и болтами. Но при всей нелепости и неудобстве снимать и не думаю, потеть — не мерзнуть, поэтому продолжаю крутить педали. Мародер во всей красе, воплощение всадника апокалипсиса мля, источающего зловоние, сравнимое по силе лишь со смрадом разлагающейся плоти.

Навигатор безбожно врет, но я уже давно его использую лишь как динамическую карту местности, не уповая на перемещающуюся по ней стрелку. Да и вообще можно считать чудом тот факт, что он все еще работает, точнее, где-то там вверху еще летают те самые спутники, которые и помогают позиционироваться этой пластиковой коробочке. Бумажная карта есть, точнее атлас-книга, причем не особо новая, но в движении ее не развернешь, чтобы посмотреть, что же там дальше впереди. По ней только планировать, отмечать и сверяться, когда отсиживаешься или пережидаешь, решая, куда дальше. А навигатор в зависимости от направления то запоздало, то предварительно указывает на изменения в пути, будь то мост, которого может и не быть, развилка, бывшая заправка или еще что-то оставшееся от населенного пункта. Поэтому на навигаторе карта масштабирована с приличным отдалением, чтобы было проще ориентироваться на местности. Компас у меня тоже есть, но он по большей части лишь вертится, не желая показывать точное направление на север.

А сканер радиочастот молчит, отзываясь лишь слабым потрескиванием, и его молчание не вызывает чувства безысходности, наоборот, молчание внушает слабое чувство защищенности. Он уже не раз предупреждал о том, что стоит сойти с пути, сменив направление. Как-то и раньше встречи с кем-либо были мало дружелюбными, особенно с силовиками и бандитами, а сейчас вообще все бандиты, даже силовики, точнее те, кто от них остался. Других не довелось встретить. Вообще, у меня нет желания встречать кого бы то ни было, опыт давно показал, что встречи проходят не в дружеской беседе за костерком и распитии артефактов погибшей цивилизации. Раньше народ был диким, а нынче вообще одичал, псина и та как-то менее опасна, хотя, тут еще надо определить, какая именно псина.

Очередной толчок в пах ознаменовал собой поворот дороги и появление расстрелянного знака 'АЗС'. Я огляделся по сторонам: кругом лишь приевшаяся картина выжженных лесов. Закопченные останки бензоколонки окружены выгоревшими остовами машин, за которыми не спрятаться так, чтобы не заметили. Я осторожно, стараясь не издавать лишнего шума, подобного грому в мертвой тишине окружающего мира, прислонил велосипед к остову крайней машины, взялся за сайгу, водя стволом по направлению взгляда и движения. Колонок пусть и нет, на их месте огрызки труб, проверить все-таки надо, и небольшая постройка из закоптившихся бетонных блоков молчаливо встречала меня. Старое табло зияло дырами от пуль, такими же, как и на вывеске 'Бензина нет и не будет', написанной кем-то обычной краской, как-то не исчезнувшей даже во время пожарища, ишь изрядно выцветшей на солнце. А пожарище отсюда началось или пришло сюда, а потом попросту поглотило все, гадать бессмысленно, как и то, куда делись колонки. Пошел вперед в дверной проем постройки, уже интуитивно наводя ствол ружья и готовясь резко отскочить в сторону.

Внутри помещение также выгорело, странно бы было, если нет, я вышел через дверной проем бывшего служебного входа, тут же наткнувшись на стену небольшой пристройки, внутри которой, видимо, хранили ранее ГСМ. Та также выгорела, и кто-то вроде бы даже некоторое время жил внутри, стащив сюда на подстилку всякий хлам. Слева чернел выгоревший магазинчик, в который заходить при всем желании бессмысленно, не те обстоятельства и условия. Я пошел туда, где правее строений на бетоне лежали люки.

Подземные хранилища распахнуты, и надеяться на что-то не приходится, но попытка не пытка. На металлических дверках с порядком облезшей краской виднелись цифры и буквы. 'А-**', '**-*2', '**-9*' все не то, '*Т' вот, если я не ошибаюсь, а я не ошибаюсь, соляра была тут. Включаю тактический фонарь на сайге и свечу, на дне что-то есть, небольшая грязная лужа. Снимаю рюкзак, отстегиваю канистру, достаю тонкий длинный шланг, опускаю тот до лужи. Вдыхаю через шланг до 'не могу', пережимаю, осторожно поднимаю другой конец из цистерны, опускаю его в канистру, разжимаю шланг. Грязная жижа вылилась внутрь, смотрю — дизелька малость есть, замечательно, процежу, и покатит. Процедуру со шлангом сделал раз двадцать, пока перестало втягиваться, набралось литров 5 грязной жижи, которую надо будет процедить и отстоять.

Закрепил на рюкзаке канистру, одел рюкзак и пошел обратно к велосипеду, ворочая головой и стволом по сторонам. Вокруг тишина, лишь шорох моих осторожных шагов разносится, словно шум внедорожника. Между обгоревшими костяками добрался до велика, сел на него, свесив сайгу на шее и покатил в обратную сторону. Отмечу, что через прорехи в выгоревшем лесу виделись силуэты зданий справа от дороги чудь дальше колонки и крыши высоток слева, но пока не до них, да и думаю, мало там чего полезного может быть, если вокруг бушевал пожар. Даже если что-то и есть, сейчас не об этом забота, главное ведь не найти, а унести, точнее увезти так, чтобы за это ничего не было.

Я поколесил в обратную сторону по уже знакомому маршруту. Солнце пробивалось иногда через тяжелые облака поднятого бесчисленными пожарищами в небо пепла по левую сторону, принявшись припекать тут же, но я уже упоминал ранее, почему, не смотря на жару, не стремлюсь раздеться и позагорать, как это было бы в прошлом. Помню, как сгорал еще в той жизни, раздевшись на весь день на даче, красный валялся на кровати, а через несколько дней начинала слезать кожа. Эх, а сейчас таким приемом солнечных ванн так легко не отделаешься. Сейчас вообще много от чего легко не отделаешься, поэтому даже в воду лезу в одежде, хотя это редко случается. Но тут уже причина иного характера, о которой при случае, думаю, не забуду упомянуть.

Знакомые останки машин уже с другой стороны обзора сменяли одна другую, хотя и не столь часто они тут усеяны. Вот где-нибудь на федералке, там, бывало, такие заторы встречались, что прежде, чем приблизиться, несколько часов приходилось пялиться в бинокль в попытке разглядеть засаду. Вообще, это раньше можно было поживиться чем-то в брошенных и не очень машинах, но за пяток годков необходимость в зачистке таких вариантов иссякла. Разве что на какой-нибудь глухой дороге, где не то что местные, животное не всегда появляется, а вот хозяин на этой самой колымаге когда-то застрял да и бросил или не совсем бросил, находясь либо поблизости, либо в самой машине в том или ином виде.

Преодолев без приключений десяток километров, точно не скажу, измеритель дистанций при рождении не выдали, свернул на грунтовку вместо того, чтобы сунуться к полуразрушенному мосту далее влево по асфальту. Обгорелые деревья расступились, открывая широкое округлое поле, и через полкилометра вновь сошлись, подступив своими черными костяками вплотную к дороге. Вскоре дорога повернула направо, и останки леса вновь отступили, сначала сменившись просекой, а после слева огромным полем. Проехал еще полтора километра и добрался до почти полностью сожженного дачного поселка, а что не сгорело, с виду было разорено еще задолго до того, как я тут умудрился застрять. Повернул на развилке направо и проехал, озираясь по сторонам до перекрестка, где на участке слева стоял полуразвалившийся домик с пристройками. Слез, прислонил велосипед, взялся за ружье, протер очки от пыли и сажи, осмотрелся по сторонам. Кругом тишина, подошел к покосившемуся сарайчику и потянул воротную дверь. Полумрак внутри поначалу в привыкших к дневному свету глазах показался непроглядным. Но вскоре глаза обвыкли, да и защищающие очки я снял.

Потрепанный квадроцикл со всем моим скарбом стоял, окруженный с трех сторон дровяными кладками. Я завел велосипед внутрь, закрыл дверцу, заперев на засов воротную дверь. Снял растяжки, которые установил на своем имуществе, не желая так просто его отдавать решившему прибрать к рукам нажитое непосильным трудом. После установил добытые в рейде по местности табурет и столик. Достал из закрепленного на кваде ящика консервную банку, вскрыл ее и сел перекусывать, не забыв достать канистру с очищенной водой из загашников квадроцикла. Разводить костер внутри сарайчика не решился, хоть и было рядом ведро, внутри которого и можно было бы контролировать пламя, выломав дно. Дым выдаст укрытие, не очень надежное и без этого. Тушенка и на холодную нормально пошла, съев ее, я немного посидел, запил водой, подумал, а потом махнул рукой и полез за второй банкой. Гулять, так гулять, прогулка на велосипеде немного измотала, надо бы восстановить и так не великие силы. Вообще, с водой у меня с недавних времен проблем нет после того, как наткнулся как-то в одном месте на склад. А там всякой фильтрующей фигни было много, и из всего благоденствия я подобрал себе походную бубуйню. Вся состоит из квадратного относительно небольшого и плоского блока и шлангочки с зажимами. Фильтрует блок медленно, но зато места требует немного, я прихватил все из таких фильтров, хватит надолго, коробочка нормальная получилась. А до этого, как истинный выживальщик, фильтровал песком и углем, благо этого добра везде навалом, особенно угля. Ведь что такое активированный уголь — обычные головешки из костра, а костров вокруг было предостаточно, главное дозиметром не полениться проверить. Вот так на привале соорудишь конструкцию и жди, пока накапает, да и с этой системой тоже не ручьем течет, но возиться меньше, да и качество выше. Остается только обеззараживающую таблетку кинуть, которых тоже навалом, спасибо одному охотничьему магазинчику, не весь до меня разграбили маломыслящие мародеры.

Мне еще предстояло отстоять добытое топливо, отфильтровать, после еще раз отстоять, переночевать тут, утром заправить и продолжить свой путь. Вообще это процесс не быстрый, в идеале нужно отстаивать неделю, но мы не в идеале. Эх, была бы возможность, заправился бы растительным, как это было несколько раз, правда потом хотелось жареного картофанчика. Такой запах распространялся, жуть, слюной захлебнуться. После таких поездок долго не мог избавиться от запаха и даже был рад, когда от меня вновь начинало нести солярой.

Нет, грешить на биотопливо не буду, благо, нет-нет, да найдется в каком-нибудь полузаброшенном уголке этого проклятого мира бутылочка другая, но к запаху привыкнуть не получается. А вообще, до бздеца в одной ближневосточной стране только растителкой и заправлялись, топливо не впускали в страну. Да и в нашей народец понемногу начинал заливать, ведь цены на дизель добрались до цен высокооктана, который также взлетел в цене до небес. Бред, причем на государственном уровне, вообще настолько проворовались высшие чины, что страна экспортер для своего народа сделала цены, словно импортировала нефть в обмен на золото по ленд-лизу. Если бы не БП, началась бы очередная революция, с этим вопросом к бабке не ходи.

Текс, немного отстоялось. Достал из загашников конструкцию из сосудов со шлангами. Установил и принялся соединять. Раньше ведь как фильтровалось, да и вообще в машине? Насос качает по трубкам, топливо попадает в фильтр отстойник, далее в фильтр тонкой очистки. Насоса нет, точнее возиться с ним долго, да и работа от чего-то должна быть. Но гравитацию никто не отменял, чем я и воспользуюсь. Собрал цепочку, взял немного отстоявшееся топливо, на вид не особо качественное, но лучше не нашлось, бензоколонка почему-то была на выходном всем коллективом. Наклонил осторожно так, чтобы не перемешалось вновь все, и тонкая тягучая струйка потянулась вниз, на закрепленной сеточке задерживались камешки и прочая твердая ересь, жидкость по шлангу медленно потянулась вниз, попадая в фильтр отстойник. Когда он заполнился, топливо по следующему шлангу потянулось дальше, медленно проникая в фильтр тонкой очистки, за которым последний шланг своим кончиком опускался в стоящую на земле пустую канистру. Я залил до границы грязи и отставил в сторону отстаиваться дальше, а сам осторожно, чтобы ничего не задеть, отошел в сторону. С насосом все бы было очень быстро, но тут все равно спешить некуда, да и лучше так прочистится. Главное, чтобы потом движок заработал и не сдох бы от такого качественного пойла.

Посидел, убедился, что топливо выходит тонкой струйкой чуть ли не по каплям, и лег спать, раскрутив спальник и накрывшись кожанкой. Ночи, видите ли, не особо теплые, хотя сарайчик и нагрелся за день от нечастого сегодня солнца.

День 1831.

Проснулся от того, что немного озяб. Через щели в сарае пробивались первые лучи восходящего солнца, взглянул на часы, 8 часов проспал, неплохо. Можно сказать, что отдохнул в трехзвездочном отеле, только вот душа в номере не оказалось, но зато ночью никто не пытался зайти в номер с целью украсить досуг. Встал и сразу же принялся потягиваться, разминая замлевшее и слегка подмерзшее тело. Я на ночь стараюсь не накрываться одеялом, хоть оно и имеется при себе, смотанное и бережно уложенное на багажнике среди остальных вещей. Просыпаться проще, да и спишь так более чутко, дергаясь во сне на каждый шорох.

Утренний позыв заставил быстро схватиться за сайгу и после недолгих манипуляций с отпиранием двери, выскочить наружу, вертя головой и ружьем. Но никого, к облегчению не было, к тому же облегчению через минуту опорожнялись кингстоны. Извините за мой жаргон, но привычка такая: проснулся — отлей. Может, и поймете, все мы люди, так сказать, высокотехнологичные автономные самопередвижные устройства по очистке дерьма. Постараюсь, конечно, не упоминать сие, но заранее учитывайте, что хотя бы раз в сутки я отливаю и чуть реже думаю о высоком в позе мудреца из музея какого-то там, такой согнутый статуй с прислоненной к подбородку рукой. Короче, не важно, открыл дверь ворот и вышел на утреннюю прохладу. По телу тут же пробежала дрожь, слабый озноб пробился сквозь слои одежды. Вокруг тишина, мертвая, как всегда, в которой журчание, казалось, можно было услышать за километр. Оправился и зашел обратно, не забыв запереться. В позывах нужды даже пренебрег шлемом, совсем расслабился, не хорошо.

Остаток топлива за ночь отстоялся, и я принялся его переливать в фильтрующую систему, после чего взглянул на отфильтрованное в канистре, успевшее за ночь также отстояться. Сквозь мерную риску канистры виднелись фракционные слои, тяжелые серные отложения в ней спустились на дно, как сказал бы химик или еще какой умник, не важно. Хреновенькое, но на безрыбье и рак осетра. Пока фильтруется остаток, открыл карту, пытаясь понять дальнейший план действий, и вообще понять, там ли я нахожусь, где думаю. По большей части карта мало чем поможет, старая она, точнее книга атлас, в которой имеются карты областей, не подробные, но с ее помощью найду приблизительно картинку в навигаторе, а может даже и точную. Книжка очень старая, да и попалась она мне случайно, но и она гораздо лучше, чем общая карта, на которой и магистрали-то не се отмечены. Сверил, соотнес, почесался в темечке и отыскал, вроде бы все сходится, и вроде бы я на верном пути. Позже будет понятнее, когда уже буду на контрольной точке, до которой не доехал вчера пары километров по предварительным расчетам.

Последние капли топлива упали из шланга в канистру, и я взял верхний наливной сосуд, отсоединив шланг. Вдувание воздуха заставило не вытекшие остатки в шлангах проследовать к выходу. Грязи в отстойниках застряло порядочно, вот теперь сиди и разбирай все, чтобы прочистить. Вот так и убиваешь целый день, потому что если сразу не сделать, потом все ссохнется, и только выбросить, а где еще найдешь запчасти? Найти можно, но на это уйдет еще больше времени, чем очистка. Единственное, что только заменять, это фильтр тонкой очистки, но не сегодня. Короче, хватит демагогии, садись и прочищай магистрали.

Спустя час возни с системой очистки топлива, сборы в дорогу не отняли много времени, велосипед быстро разобрался и сложился на свое место на заднем багажнике. Осторожно залил соляру в бак, грязные остатки слил в пластиковую бутылку. Их я тоже применяю для растопки, но не в движок точно. После нудной прокачки топлива попытался завести квад, раздался приятный рев движка, мой конь проснулся ото сна, из трубы вырвался густой дым со знакомым запахом, который знающие ни с чем не спутают. Быстро сарайчик заволокло густотой, я распахнул ворота, не преминув осмотреться по сторонам. Через минуту квад уже несся по знакомой грунтовке, поднимая клубы пыли, и рокот его движка разлетался над пепелищем мира.

Ощущения от езды на кваде все же иные, и дорога не такая тягостная, как на велосипеде, еще не успевший нагреться воздух обнимал прохладой, медленно поднимающееся солнце окрашивало пепельные облака своеобразными цветами. И эти низко плывущие массы вселяли в меня сомнения о целесообразности долгого нахождения в пути, я поморщился, придав газу, когда квад вылетел на асфальт, и погнал вновь на юг туда, где впереди будет бензоколонка, и покажутся железобетонные останки человечества.

Я уже не замечал выбоин, на скорости маневрируя между остовами машин, не сменивших своих мест за прошедшую ночь. Квад с легкостью проглатывал под собой каждую неровность, и лишь сайга покачивалась из стороны в сторону, лязгая карабинами ремня. За поворотом показалась знакомая бензоколонка, через пару мгновений пролетел мимо, и почти сразу же началась выжженная промышленная территория, от которой остались лишь обвалившийся железобетонный забор, возвышающиеся трубы котельных и покореженные железные конструкции обрушившихся ангаров. Я замедлил ход в попытке что-нибудь высмотреть, но к собственному сожалению ничего не заметил, лишь развороченные кем-то ворота, чернеющие пустоты складов. Сначала подумал въехать на территорию, вдруг что уцелело, но позже решил, что ловить тут уже нечего. По левую сторону от дороги сквозь обугленные останки леса виднелись закоптившиеся многоэтажки поселка с неоригинальным названием 'Новый', куда, я также посчитал, ехать не имеет смысла, да и опасно — один выезд. Квад отозвался рокотом, и я погнал дальше по дороге вперед к неизвестности, проезжая под идущими от промзоны сторону поселка трубами. Метров через двести у дороги встретился обстрелянный церковный памятник с малоразличимым изображения какого-то святого, с другой стороны другое и также расстрелянное изображение. Проезжаю без каких-либо ассоциативных эмоций, я и до БП был атеистом, сейчас тем более, а видеть очередное обстрелянное сооружение, пусть и специфической принадлежности, как-то привычно.

Изрядно обмелевшая, но се также многокилометровая от берега до берега река встретила слева от дороги оголенным склоном русла, на плотно уложенных плитах дамбы, перегораживающей русло реки, и по которой шла дорога, валялся принесенный мутными водами мусор: деревья, останки лодок, съехавшие или сваленные кем-то вниз остовы машин. Впереди показался врезавшийся в дамбу пароход или паром, не разберу пока. Большой, можно сказать, огромный песчаный пляж вдоль берега, наверное, пользовался сезонной популярностью среди местных. Еду по прямой вперед, всматриваясь в горизонт, мимо проскочила трехтрубная конструкция, кем-то бережно обрушенная. Все это время справа проносились частные участки с домиками. На них ничего не росло, кое-где погуляло пламя, через километр или два участки отступили перед руслом реки, перегороженной поперек дамбой.

Я интуитивно приготовился к нежелательной встрече впереди и замедлил ход, приближаясь к большому серому ангару с трубами впереди, за которым возвышались желтые башни-краны, в которых с легкостью можно организовать серьезную заградительную систему из пулеметов и снайперов. Да что уж там, в таких махинах хоть танк внутри прячь. Уйти в случае чего некуда, начались отбойники, огораживающие не только дорогу, но и полосы. Либо вперед, либо назад, иначе никак, нет, не дамба, плотина перекрыла поперек течение огромной реки. Высокие отбойники, столбы освещения, трубы и линии высокого напряжения — все указывало на гидростанцию... я прям капитан очевидность.

Врезавшееся в плотину судно оказалось небольшим параходиком, вся его палубная постройка была продырявлена настолько, что походила больше на решето. Нехило кто-то повоевал, видимо, рулевой явно не уснул за штурвалом, что привело к столкновению.

Пристройки впереди кажутся целыми, но никого не видно, дорога вроде бы свободна, ни одной разбитой машины. Подъезжаю ближе и вижу краской на стене ангара 'Стой, карантин', шлагбаум наспех сооруженного КПП прямо посреди полосы поднят, никто не стоит и не встречает, я продолжаю медленно движение, одной рукой вцепившись в ружье, и пытаюсь видеть все одновременно, постоянно вертя головой. Но никто не вышел на шум двигателя, никто не показался из многочисленных окон кранов, и я медленно миновал своеобразное КПП, не пытаясь остановиться и осмотреть постройки, а смысл? До меня уже все вынесли точно, если что и было внутри. Набрал скорости и рванул вперед, проезжая по плотине мимо ревущей справа по бетонным склонам желтоватой воды. За плотиной по правую сторону пошла территория с огромным техническим сооружением самой гидростанции, вскоре окончилась и она, и справа опять пошли участки с домиками сразу же после небольшого участка с трансформаторами и линиями электропередач. Проехал километр примерно, на высокой белой постройке шлюзового канала синело 'г. Ча**о**кий *ер*ски* *рай'. Одни ворота глубокого канала раскрыты, другие нет, кажется, массы воды и сместили, вырываясь через щель. В доках слева ржавели поставленные на ремонт баржи, справа чередовались постройки промышленного района, за которыми раскинулся очередной садовый поселок.

Первые же высотки города встречали чернеющими дырами выбитых окон, кое-где по бетону расползались следы пожара в несколько этажей. Внешне уцелевший город не встречал своей внутренней жизнью, точнее он всячески показывал, что в нем таковая полностью отсутствовала. Тут и там ржавели брошенные машины, их никто даже не разобрал, как те, которые я видел в других некогда населенных пунктах, я подъехал к паре из них. Доставать из легковухи топливо очень сложно: нужно удачно пробить бак, после засунуть в дыру металлическую трубку, на конце которой шланг, и после уже приняться высасывать содержимое. Машины оказались пустыми, две другие неподалеку тоже, ничего не оставалось делать, как собраться и ехать дальше.

Проезжаю дальше и невольно притормаживаю перед сожженным трехэтажным зданием с решетками по всему первому этаже и закоптившейся вывеской 'Полиция' из отдельных металлических букв. На сердце словно кошки заскреблись, а жаба крепко схватила за горло, ведь вот где можно было бы что-нибудь интересное, к примеру оружейка, броник или шлем на худой конец. Хотя, это моя утопичная натура из пошлой жизни попыталась вылезти из-под завалов погребшего ее дома. Машин кстати тоже много на стоянке перед зданием и по обочине дорог, и пришлось мне задержаться здесь на некоторое время, потребовавшееся для определения потенциальных целей среди груды металлолома, в котором по определению может находиться соляра. Таких экземпляров оказалось мало, но все они были раскиданы в метрах ста по обе стороны дороги, так что пришлось мне то и дело вскакивать на квад и перекатываться с места на место, постоянно озираясь по сторонам.

Вдобавок, все портила невыносимая жара, такое ощущение, что весь воздух внезапно высох, и именно в том месте, где ты находишься, нагнетается сильное давление, из-за которого даже в тени находиться невыносимо, будто бы тебя запустили в сушилку, закрыли дверь и открыли вентиля батарей. Единожды испарившаяся огромная масса воды поднялась в небо, смешиваясь с пеплом бесчисленных пожарищ и образуя тяжелые песчано-пепельные облака, которые скоро низринутся кислотными дождями. И все это не произошло, не начни кто-то очередную перестрелку, но в этот раз уже не самопальными ракетами близкого радиуса.

Но все же, именно такая жара мне сейчас позволяла беспрепятственно кататься по городу, будь чуть легче, и хренов бы я с телегу так просто тут бы мародерил. Шум ударов молотка по мародерскому шилу давно привлек бы нежелательное внимание, звук работающего двигателя разлетается по мертвецки тихой округе, многократным эхом отражаясь и усиливаясь. Так что, взламывая очередной топливный бак и от души стуча молотком, я про себя радуюсь изнуряющей жаре, истекая потом от макушки под шлемом до пальцев ног в ботинках. Пусть буду вонять, пусть буду чесаться, пусть вся одежда будет прилипать, но зато я буду с топливом и смогу ехать дальше, а не пытаться выжить посреди мертвого города.

Канистра с горем пополам наполнилась, перелил ее в бак, невольно выдыхая с облегчением, закрутил крышку, поставил сиденье назад, канистру на место, уселся и покатил по дороге, свернув на перекрестке налево. Почти сразу же встретилась пара разоренных магазинов, сожженные металлические скелеты указывали на бывшую принадлежность к ларькам и павильонам. Через несколько домов по левую сторону пошли высотные административные здания, их также не обошли мародерство и пожарище, даже машины возле все напрочь посожгли. Любит народ у нас ластьимущих... любил.

Повернул направо на перекрестке.

Встречались и обрушенные дома из-за, скорее всего, взрыва бытового газа. По крайней мере, именно такие картины представляли по ящику, когда показывали в новостях очередное обрушение дома по этим причинам. Повсюду красовались таблички и надписи 'Зараза', 'Эпидемия, 'Карантин', 'Стой, стреляю', 'Мародеров вешаем' и т.п. И хоть бы какое-то проявление жизни, нет, лишь мертвая тишина. Это сильно напрягало, ладно люди, ладно звери, даже птиц не было, хотя последних я видел крайне редко даже тех же ворон.

И собак не видно, хотя в таком большом городе, причем уцелевшем, их должно быть много. Зараза не поражала животных, вроде бы, а тут вокруг стояла мертвая тишина, даже зверья не видно, а с тем даже в поселках приходилось встречаться. Вот так въедешь, сразу стая одичалых собак, и либо быстро теряйся, либо доказывай, что ты сильнее. Но даже эта стая — не самое страшное, что может поджидать. Поэтому, я, все время оглядывался и всматривался в чернеющие квадраты окон. Иногда, завидев более менее уцелевшую с виду машину, подъезжал к ней и проверял топливный бак, который чаще оказывался вскрытым, но иногда попадались не тронутые, как раз дизельки. Все-таки, похозяйничали и здесь, а я должен довольствоваться тем, что осталось.

Проехал мимо площади, возле которой чернели сожженные здания банка и суда, судя по вывескам. На этой улице машин почти нет, пришлось съехать с дороги и подкатить к одному двору, в котором стояло с десяток легковушек. Рискованно, но ничего не остается, после двух домов я уже заметил, что будет несколько длинных корпусов больницы, а там вот точно задерживаться не стоит, медикаментов не разжиться все равно, а проблемами обзавестись легче легкого.

Проезжал мимо поликлиники, как оказалось, не то что быстро, но не задерживался точно, не смотря на стоявших кандидатов на осмотр. Риск он, конечно, кормит, но риск на грани безумства — не ко мне. Дальше притормаживать не пришлось, ибо нечего делать возле кинотеатра и мемориала воинам уже не такой уж ужасной войне, хоть я и перестаю уважать погибших когда-то, но сейчас весь мир стал мемориалом погибшим. Дорога плавно по дуге свернула вправо, и, проехав метров пятьдесят, я притормозил, подкатывая к небольшой стоянке, и дальше виднелись еще машины. С чувством собственной везучести я принялся к мародерству.

Все же, полдня такой поездки дал результат, и пара металлических канистр помимо бака квада заполнились дизелем. Кстати, очень уж порадовался за нашего человека, когда, доехав до следующих машин, брошенных на стоянке возле торгового центра, разоренного подчистую, заметил, что и магазин электроники вынесли вместе с окнами, велик и могуч народ безумством, тащат даже то, что не пригодится. Нет электричества, хоть и гидростанция рукой подать, и найти рабочую электронику — удача: электромагнитными импульсами от многочисленных ядерных взрывов пожгло все.

Поехал дальше по улице.

Я сам собрал свои запасники по большей части в разных подвальных складах, где не все погорело. А так даже машины большинство при всем желании не завести, поэтому и стоят брошенными, с дизелями все же проще, да и бензин не хранится долго — расслаивается быстро, полгода что ли и все. Помню, смеялся в истерики, когда в одном из складов нашел штук пятьдесят белых коробок планшетов от огрызка, классные доски для нарезки, больше ни для чего не годны. Спутники вон пока еще летают, потому что их элекромагнитным импульсом не так-то просто достать, точнее источник должен быть в непосредственной близости на орбите, а это для космоса все равно, что выстрелить из пушки километров за сто и попасть с погрешностью один сантиметр. Утрирую, но примерно оно так и получается, хотя я не специалист, но вроде бы была даже программа космических войн по уничтожению вражеских спутников, так там эту проблему и описали, в итоге отказались, так как минусов слишком много.

Резко сдавил тормозной рычаг, квад послушно застыл, в одном из домов среди разбитых по соседству витрин выделялась уцелевшая роллетная дверь, над которой серела облезшая вывеска 'Продукты'. Я подкатил к поврежденным, но все же целым, опущенным роллетам, осмотрелся по сторонам, никого, достал заныканную цепь с крюками на концах, прицепил к лебедке квада середину, крюки зацепил за роллетное полотно по бокам. Сел на квад, включил заднюю передачу, сдал назад, пока цепь не натянулась, немного сбавил газ и отпустил сцепление, квад уперся задним колесом в бордюр. Колеса чуть пробуксовали, но ставни поддались и с треском гнущегося металла вырвались с корнем. Я про себя ликовал, предвкушая джекпот, схватился за сайгу, включая тактический фонарик, луч которого тут же осветил внутренности магазина. Пролез под отогнутым полотном, с ноги со звоном стекла и треска пластика вышиб дверь и вошел. Свет фонарика пробежался пару раз, и я, не сдерживаясь, выругался. Стеллажи пустовали, и не потому, что все смели до меня, а потому, что, походу, этот магазин закрылся раньше, чем накрылся мир, и его не ломанули по большей части из-за этого. Не везет, так не везет. Я сделал пару шагов внутрь, огляделся, развернулся, чтобы выйти, и тут же остановился, принюхиваясь.

'А откуда такой затхлый запах чего-то?'

Обернулся, еще раз пробежался свет фонаря, блеснули запылившиеся стекла внутренних дверей, медленно пошел к ним, водя стволом ружья в попытке успеть заметить таящуюся угрозу, ненароком вдруг оказавшуюся здесь. Запах не указывал на таковую, но все же, береженого ружье бережет, патрон в нем и граната на всякий. Через десяток шагов, маневрируя между пустыми стеллажами, подошел к двери, рукоятка поддалась легкому нажатию, и дверь открылась. Сильный затхлый пропитавшийся гнилью воздух ударил, вызывая рвотные позывы, но я сдержался. Луч фонаря осветил коробки и ящики, из которых одни прогнили, другие казались уцелевшими. Сдерживая тошноту, я принялся выбирать коробки и переносить их поближе к выходу, где воздуха уж точно поболее будет, да и посвежее.

Видать, все же не успели вывезти, а народ досюда не добрался, или не догадался проверить, решив, что если закрыли магазин раньше, то ловить нечего. Я же даже и не обиделся из-за этого, напротив, сейчас подобно ребенку у елки в Новый Год, разбираю многочисленные подарки, и рад каждому, пусть даже ненужному, но в данный момент так желаемому.

Нечто, бывшее когда-то колбасой, соками, всякими нарезками, консервами в пластике летело в сторону, бутылки с очистителем движка, я так называю газированную воду, туда же. Разбухшие бутыли пива тем более брать не рискну, да и не любитель сего напитка, не являвшегося пивом уже в те годы, когда я его, будучи молодым, начал употреблять, но потом все же бросил и рад был тому, пойло еще то.

Помню, за месяц, ничего не делая, после того, как бросил пить 'Шестерку', скинул пять килограмм. Ну еще я тогда и кондитерку жрать бросил, так что тут еще что больше повлияло, но пузо расти перестало и постепенно исчезло, это для меня факт.

Не все, что называется пивом и всякими энергетиками, лежало уцелевшем: останки жестяных банок, разъеденных изнутри, вываливались из коробок. Тушенка, в основном вздутая, оно и понятно, мяса в ней меньше, чем в колбасе, от которой по большей части вонь и стоит. Странно, что крысы тут не завелись, хотя коморка сплошь бетонная, даже вентиляции никакой. Крупы, чаи, растворимый кофе, кое-какие консервы, несколько ящиков всякого вина, причем, по большей части красного, что радовало больше всего — будем выводить радионуклиды. Вот за вино как раз я и не переживал, хоть и хранилось оно не правильно, годы ему не идут во вред, если это вино, а не конструктор химика. Но сейчас мне все равно, выбор все равно отсутствует. Греб все без тщательного разбора, одурманенный затхлым воздухом и ощущением свалившийся на меня массы житейских ништяков.

Набралось на самом деле из всего найденного два ящика. В сторону полетела химия бытовая, которой точно мне не надо, ибо стиралки у меня нет, да и плиты, чтобы ее отмывать. Разве что мыло хозяйственное, щетки зубные несколько да и вроде как еще нормальные тюбики зубной пасты в количестве десяти штук из всей массы. Этого мне хватит надолго, хотя забыл упомянуть про шампуни, пару больших бутылей самого нейтрального запаха прихватил.

Думаю, что эти остатки попросту не успели вывезти, от меня хозяевам всего этого спасибо огромное, если бы не запах, хрен бы я полез внутрь магазина, не видя смысла рыскать по разоренным многочисленным торговым точкам города. Выносил коробки осторожно, хоть и в один заход, кряхтя и сопя, но неся все разом, и поставив их только для того, чтобы пролезть под роллетом и посмотреть на изменения вокруг. Показалось, что что-то промелькнуло в окнах дома поодаль, но ничего не заметил, поэтому списал на глюки от ароматов магазина. Заметил и вывеску другого магазина, но тот был сожжен, не пожалело пламя книжный мир. Плохо, очень плохо, может чего полезного и нашел бы, хотя маловероятно, в библиотеках больше чего сейчас полезного, но там еще найти надо и не встрять. Вытащил ящики и понял, что везти мне их особо не на чем. Хоть и говорят, что запас карман не тянет, но говорят это бездумно. Тянет и еще как, особенно если тащить на своем горбу, в моем же случае на кваде. Кто-то бы завел машину, но она хороша, когда в группе ездишь, а я один, да и жрет квад меньше, а удрать на нем проще, маневренность и проходимость. Ладно, сейчас решим проблему, два багажника как-никак, приоритеты погрузки перераспределить, и все, делов-то.

Спустя минут пятнадцать возни все было пристроено, в том числе и вино, ну кроме белого, кстати, среди бутылок оказалась пара водки, видать из-под полы продаваемой. Но мне ее не пить, контакты только протирать разве что и дезинфицировать раны. А насчет белого вина, я не особо его любитель всегда был, поэтому огорчаться не буду, да и красное не все взял, там пойла было откровенно много, выбрал самое приближенное к реальному. Вот пяток бутылок кагора меня порадовали, хоть и вполне обычного из дешевых, но все же. Напиток по мне, содержание сахара в нем повышенное, хотя пару пакетов сахара я и так взял, но это к чаю и кофе, которого у меня нормально так теперь, причем еще выбирал, что взять, а что оставить. Консерв все же пришлось оставить много, не потому, что не пристроить, а потому что откровенное говно, извините за мой не местный диалект. Брал только маломальски похожее на нормальную тушенку, гостовскую и не рязанской области или подмосковья, где одна корова на всю область сдохла еще при Горбачеве, блин кого вспомнил. Макарон не взял, ибо стали трухой все, хоть и запечатанная, с крупами вроде бы нормально так, но тоже не вся пошла, в основном рис да пшеница, гречка вздулась нафиг, ну и ладно, все равно не люблю с армии. Короче, все, что не происходит, все к лучшему, по крайней мере, в моем случае.

Уселся на квад, завел и покатил дальше по улице, озираясь по сторонам и звеня бутылками, принимая на заметку, что те следует по возможности как-то заизолировать друг от друга тряпками или картоном. И как бы я не смотрел, меня не покидало чувство того, что как будто бы кто-то за мной следит. Каждый из нас знает это чувство, которое заставляет резко оборачиваться, но никого позади нет. И даже это не прогоняет ощущение преследования. Так и я сейчас ехал и пытался поймать невидимого преследователя, увидеть в чернеющих квадратах окон высоток. Даже придал газу, пытаясь убежать от чего-то или просто, но вскоре сбавил скорость и даже притормозил, съезжая с дороги к пристройке возле одной из двух башенных высоток. Подкатил к магазину с зарешеченными окнами, над которыми красовалась полу облезшая вывеска '

* * *

**-опт спецодежда'. Металлические двери распахнуты, но кажутся целыми, по ширине квад войдет внутрь легко. Я соскочил и пошел к входу, держа сайгу наготове, вытаскивая один магазин из снаряги так, что тот свисает на ремешке, и, включая фонарик, шагнул внутрь.

Повсюду валялись лишь куски картона, осколки стекла и всякие шиврончики. Судя по плакатам, тут продавалась спецодежда, от которой остались лишь вешалки и пустеющие полки. Помещение хоть и просторное, места из-за витрин не так уж и много, но кваду достаточно, что не может не радовать. Свет луча фонаря скользил по стенам, освещая пустые витрины, кое-где попадались пустые коробки и следы от пуль. Стекло хрустело под ногами, предательский хруст разносился по всему помещению. Как и следовало ожидать, все вынесли еще задолго до меня, хотя не было главной причиной, привлекшей мое внимание. Я не думал, что смогу тут приодеться, да и что может предложить подобный магазин в подобном городке? Сомневаюсь, что сюда привозили что-либо примечательное из-за бугра, а наш автопром в последнее время совсем испортился, выдавая на прилавки низкосортную обувь и одежду, которая подходила лишь для того, чтобы в ней работать, ибо не особо было бы жалко уделать во что-нибудь. Что тут уж говорить, если китайские джинсы, пошитые нелегалами в подвале, были прочнее и качественнее зеленки для военных, пошитых на каком-нибудь заводе в колонии зечками.

Здание оказалось добротное, массивные решетки на окнах и такие же на входных дверях, закрываемые изнутри. Просторность и подсобные помещения позволяли скрыть мое присутствие от посторонних не особо дружелюбных глаз. А то, что они здесь имелись, я не сомневался, все же городок уцелел как-никак, а это, значит, что вокруг отличные места для мародерки. И вряд ли кто-то пожелает со мной делиться территориальными благами. Но и сия причина не столь существенна, как иная.

Посреди города ночевать не вариант, чует моя интуиция, аж сжимается, что все тут не так спокойно, как сейчас. Ну не может быть вот так тихо в таком большом городе. Тут, как и везде, была эпидемия, которая добивала выживших после обмена ядерными арсеналами всех пожелавших в этом участвовать. Хотя после бомбежки выжило достаточно народа, так как бомбили крупные города и военные цели, испепеляя или облучая все в 50-300 км зоне в зависимости от того, что именно и сколько упало. Все сложилось несколько апокалиптичнее, чем могло быть по началу. Может быть, этот город сейчас бы представлял какой-нибудь огороженный анклав самопровозглашенной вольности с не очень приветливыми к чужакам хозяевами, и сейчас на меня бы смотрело пара, а то и десяток стволов. Да и вообще не подъехал бы я к нему, встреченный на подъезде передовым отрядом, или вообще постреляли бы на подъезде к дамбе. Но откуда-то с ветром принесло болезнь, которая моментально поразила всех, причем умирали быстро. Я видел максимум сутки продержавшихся, а многие, не выдерживая мук, коими болезнь сопровождалась, ускоряли свою гибель подручными средствами, как, к примеру, те, что жили в обрушившихся подъездах домов из-за взрыва бытового газа, какое-то время еще бывшего в трубах. Начиналась болезнь, как грипп, вскоре человека накрывало жаром, высыпали пятна. Сухой кашель сменялся мокрым, вскоре человек начинал харкаться кровью. Под конец все тело покрывалось гноящимися язвами, а глаза буквально затекали кровью, сосуды чернели. Через несколько минут зараженный умирал. Картина, должен сказать, жуткая. Поэтому многие и не дожидались апофеоза болезни, видя, как мучились другие. Я тоже болел, но умудрился как-то переболеть, остались лишь белесые шрамы от язв по всему телу, видел и других, кто также пережил заразу. Вот такие выжившие и стреляли нынче друг друга из-за малого куска.

Что-то я отвлекся, надо бы закатить квад, а то уже темнеет. Пошел наружу, по привычке держась стен так, чтобы не показаться в оконном проеме раньше нужного момента. Снаружи ничего не изменилось, хотя я не могу быть в этом уверен. Единственное, что сейчас меня волновало, так это надежность убежища. Почему? Да потому, что массовая гибель людей, повсеместно истреблявших диких зверей и разводивших домашних, не прошла бесследно. Собаки быстро одичали и разъелись на человечине, поедая первыми своих погибших хозяев, волки быстро восполнили пробелы в заселенности территорий. Вдобавок все те же двуногие хищники, которые выжили, хотя такие лучше бы сдохли. Выживание обрело свой смысл в полной мере. Жара спадает, солнце закатывается, и я не горю желанием встречаться с теми, кто повылазит из своих нор.

Квад встал так, что столы-витрины его скрыли, и сразу с улицы не заметишь. Я закрыл решетку, скрепив помимо засовов цепью в несколько рядов. Сам же направился в одну из подсобок, где собираюсь соорудить себе подобие кровати. На часах все равно всю ночь стоять не буду, сменить некому, поэтому лучше уж здоровый сон. Хотя забыл упомянуть, решетку дверную все же я усилил растяжкой, так что любой, кто попытается ее открыть, будет встречен сюрпризом.

В соседней подсобке, где была вентиляция, я разжег костерок и смастерил из решетки и металлических уголков что-то типа плиты, на которую поставил кастрюлю. Сегодня пирую, каша с тушенкой. Снаружи раздался грохот, и я рванул к окну, схватив сайгу. На улице потемнело не по времени, и кажется, усиливался ветер.

— Песчанки еще мне не хватало, — вырвалось в полголоса, показавшегося самому же себе чужим.

Но я ошибся, вновь громыхнуло, и раскаты грома пронеслись по небу. Где-то вспыхнула молния, но я увидел лишь край света, осветившего на мгновение тяжелые черные облака.

— Еще лучше, походу я тут застряну надолго.

Собрался было идти обратно к огню, как вдруг мое внимание привлек темный на фоне черной стены дальнего от меня здания через дорогу силуэт. Я попытался вглядеться, вроде бы человек, но не шевелится, продолжая стоять на месте. Все внутри напряглось, вроде бы еще несколько силуэтов показалось в зоне видимости, и это было не гуд.

'Большой не гуд, причем такой большой, что больше только звездец, а звездец не лечится'.

Отринул резко от окна и широкими шагами, пригибаясь, рванул внутрь магазина, чтобы скрыться за внутренней дверью в коридор к подсобкам. Лучше им меня вообще не видеть и не нюхать, иначе фангруппа быстренько наберется у входа.

Вот и третья причина, почему рискованно в населенных пунктах перемещаться не только между домами по улицам, но и внутри домов. Поэтому я и не сунулся в высотки, где можно найти удобства для ночлега, а выбрал что-то более защищенное. И мародерить по домам в одиночку не вариант, хотя частенько именно в них и приходится лезть, но больше от безрассудства и безнадежности, чем от какого-то расчета.

Умка — болезнь, про которую я рассказывал и сам прозвал так, памятуя название фирмы виновника зомбипипца в некогда популярных играх и не очень популярных фильмах. Поначалу просто убивала, но вскоре те, кто умирал, оживали так же, как это нам показывали в фильмах про зомби, и становились именно ими с некоторыми отличиями. Они были неповоротливы, не мутировали, если им удавалось отожраться, а поедали они в основном умерших и не успевших воскреснуть в своем понимании. После смерти проходило от получаса до суток, только потом мертвое тело оживало. Поначалу восставший походил на человека с потемневшими местами сосудами и глазами от застывшей крови, но со временем он все больше принимал естественный для зомби внешний вид. Короче, это только в фильмах зомби могут бегать быстрее машины и показывать акробатические трюки, а в жизни все оказалось несколько иначе, точнее более реалистично.

Понятно, почему город встретил меня пустым, а сейчас показались силуэты. Зомби не переносят ни жару, ни холод. На жаре они начинают активно тлеть, терять влагу, ссыхаться, на холоде они буквально впадают в спячку, иначе их тела быстро разрушаются от внутренних разрывов тканей и перелома костей. Зомби — хладнокровное, как бы это ни звучало, кровь в них почти не течет, большинство органов, не работает, по моей теории, поэтому они и не настолько активны, не имея внутреннего источника тепла. Но зато зомби не спят и ужасно воняют. А я сплю, хотя воняю тоже уже изрядно, но это все издержки одиночества. Короче, грядет дождь, и зомбаки вываливают из своих укрытий. Радиации и заражения они не боятся, так что придется сидеть мне тут долго, или прорываться через зомбозаслоны, а эта перспектива ну нисколько не радует. Хотя, сначала надо дождаться окончания дождя, а это как повезет, мокнуть не особо хочется.

Закрыл дверь в подсобные помещения и вернулся к огню, где вода уже закипала, засыпал крупу, принялся помешивать, подкинув в огонь пару палок, валявшихся тут же в магазине. Внутренняя тревога вызывала мандраж, а руки машинально потирали то кобуру с пистолетом, то тянулись к стоявшей рядом сайге. Свет от светодиодов желтого раскладного фонаря рассеивал внутреннюю темноту на столько, насколько мог достать свет белесых огоньков на зеркальной панели, остальное рассеивалось небольшое пламя. Сколько я так просижу, не знаю, но выключать свет не хотел, ощущая себя маленьким мальчиком, прячущимся под одеялом. Все же, аккумуляторы поизносились, и все чаще приходится подзаряжать, благо есть от чего. Даже сетевой желтый фонарь приноровился переделать под заряд от динамо и зарядного для автомобилей, хотя это не столь сложно при наличии средних знаний об электрике или хотя бы книжек по ней же.

Послышался барабанный стук по крыше, дождь начался, и стук сразу же начался очень сильный и частый. Видимо, я тут застрял надолго. Сутки минимум, что ж, может оно и лучше, запасы есть, крыша не сравни с сарайной, укрытие кажется надежным. По крайней мере, отбиться смогу даже от небольшой группы. Главное, что спать могу без опасения быть съеденным.

Грохочет же на улице, словно канонада посреди фронта. И кажется, будто бы здание сотрясается, когда гром вырывается где-то рядом, и на это мгновение исчезает барабанный стук дождя. Я поначалу несколько раз дернулся от неожиданности, но вскоре привык и уже безразлично помешивал кашу, запах от которой заполнил все помещение. Надеюсь, дождь скроет запах и дым. Но это не важно, а важно то, как кусок мяса из только что открытой консервной банки вываливается в кашу вместе с гуляшом и жиром и начинает утопать, всполохи пара тут же донесли именно тот запах. Ложка мерно помешивала содержимое снятой с огня кастрюли, и пшеница впитывала в себя расплавившийся жир. Кусок мяса разваливался, распределяясь по массе, а мой живот ныл от предчувствия горячей пищи.

День 1832.

Проснулся в полнейшей темноте, запертой изнутри подсобки. Дотянулся до фонаря, нащупал кнопку, и блеклый свет озарил ночлежку, глаза с непривычки даже зажмурились на мгновение. Встал, потягиваясь своими замлевшими конечностями. Выспался на славу, даже постоянное грохотание грозы всю ночь не помешало. Кстати, вслушался — барабанит, но уже не так сильно. Взял ружье, убрал от двери балку, которая всю ночь стояла за меня на посту на случай все же прорыва внутрь кого-нибудь нежелательного для посещения. Отворил дверь подсобки и шагнул осторожно вперед. Полумрак разгонялся редким светом с улицы через приоткрывшуюся ночью дверь, в окнах явно различались падающие черные капли дождя. Я осторожно, стараясь не издавать лишнего шума, пошел к проемам, не забывая смотреть по сторонам, на всякий. Это уже машинально, на уровне мышечной памяти, и делается не осознанно, как поссать и встряхнуть.

Повсюду текли черные ручьи, стекаясь в огромные черные лужи, небо полностью заволокло тяжелыми черными облаками, и дождь, судя по его интенсивности и отсутствию ветра, не собирался прекращаться. Несколько представителей автопрома на стоянке возле магазина потемнели, и по их ржавеющим телам стекали капли, оставляющие после себя борозды осевшего пепла или чего-то, сильно его напоминающего. Я вдруг опомнился и рванул к кваду, на панели которого трещал дозиметр. Схватил его и рванул обратно к окну, показания при приближении зашкаливали. Вот это встрял, так встрял: кислотные облака низринули массы поднявшейся и смешавшейся с пеплом воды, радиоактивный дождь уничтожал последние источники питья, и все попавшее под него начнет фонить в десятки раз сильнее прежнего. И все бы ничего, но снаружи возле домов в зоне видимости с этих проемов я заметил несколько десятков сидящих, стоящих, лежащих зомби. Нормальный человек на улицу бы не вышел — такой дождь не несет ничего полезного для здоровья, дураку понятно. Я отринул от проема, вроде бы не заметили, вспомнил, что с другой стороны тоже должно быть окно, пошел туда. Дозиметр при удалении от окон постепенно стихал, по пути подошел в кваду, взял небольшую сумку из ящика и бутылку кагора. Будем выводить радионуклиды доступным способом, все равно я тут надолго. Эх, армейских наборчиков бы сейчас еще, там таблеточки в оранжевых коробах раньше были, правда в другую эпоху страны с другим названием. Тореном вроде одни из них звали, специально для дезактивации вроде как. Не помню, надо будет в книжке почитать, где-то встречал про это.

Бутылка с сумкой оставил возле подсобки, смежное помещение, отделенное от подсобки весомой металлической дверью, запираемой с моей стороны имело пару окон, а не одно, вчера просто не особо вдавался в осмотр местности, ограничившись запором на засов. В этом помещении что-то было раньше, но что именно, не понятно — все вывезено. И решетки на окнах были похуже, хотя, нет, такие же, просто покрашены совсем давно в отличие от магазинных. С этой стороны я видел помимо дорожной развязки многоэтажку, точнее ее одну сторону, которую и принялся разглядывать в бинокль.

— Сука, испугал, ну и рожа у тебя, — выругался я, когда в бинокль попался зомби ранее мужского пола с разодранным лицом, причем приближение было настолько, что его лицо я увидел во всех подробностях

Тот стоял на балконе и пялился по сторонам, словно чего-то выискивая, и таких вот персонажей насчиталось с десяток. Столько же примерно ходило возле дома.

— Повылазили мля, чего вам дома не сидится-то?

Я опустил бинокль и резко отпрыгнул от испуга, руки выпустили гляделку и тут же схватили сайгу. Перед оконным проемом стояла девочка с полуобглоданным лицом и молчаливо смотрела прямо в мои глаза. Ее руки не тянулись в попытке вцепиться, внешность не подверглась мутациям, как это описывали фантасты. Мертвый взгляд, почерневшая кожа, застарелые язвы, грязная одежда и стекающие черные капли дождя.

— Твою мать! — пытаясь себя успокоить, ругался на нее, — Как ты так подошла, откуда?

Вот я скосячил, если бы не решетки, мне бы была уже хана, точнее, я бы доживал последнее, покусанный зомби ребенком. Навел ствол, прицелился, но зомбик продолжала стоять и смотреть черными буркалами на меня. Палец слегка придавил спусковой крючок, а после отпустил — грозы нет, грома нет, лишь дождь. Выстрел услышат все: и живые, и мертвые. Потом еще больше проблем будет.

— Хрен с тобой, Красная Шапочка! — я развернулся и пошел обратно внутрь, закрыв за собой дверь и заперев ее на нормального вида металлический засов. Прислушался, тишина, лишь шелест дождя, доносящийся из проемов и вентиляции.

Пробка вышла с сопротивлением, и через пару мгновений буро-красная жидкость наполняла металлическую кружку. Стакана, фужера и прочей стеклянно-алкогольной амуниции у меня нет, а с горла вино я не пью. Сладкая горечь ворвалась внутрь, пары виноградного купажа прорвались через рецепторы, терпкое вино обволокло с глотками пищевод, и мириады разогревающих изнутри нитей понеслись по телу. С первыми глотками вино ударило в голову, уменьшая нервозность от внезапно пережитого шока, но после первой кружки лицо зомбика все еще стояло перед глазами. Вновь наполнил и маленькими глотками принялся пить, кто-то бы и залпом сразу принялся, но не я — не тот напиток, да и передернет от такого количества, тошнить будет. Кстати послевкусие приятное, не бормотуха в бутылке, а что-то похожее все же на настоящее вино. Я не спец, но знаю точно, что хорошего напитка в стране маловато было, в основном подделки, даже за большие деньги. Можно было купить что-то похожее на правду, в основном, если в Молдавии разливали, а то напишут Молдавия, а розлив Казахстан или Питер.

Когда от бутылки осталась половина, я потянулся к кастрюле со вчерашним блюдом, взял ложку и принялся прям так сразу есть. Вроде бы отпустило, хотя я и не забыл от детенке, но вино позволило расслабиться, нервишки успокоились, и сейчас за едой уже обдумываю дальнейшие свои действия. Дождь снаружи портил все планы, но давал хорошую возможность подготовиться к дальнейшему путешествию, тем более место я выбрал хорошее, защищенное, в которое при всем желании зомбаки и животные не прорвутся, хотя и сам в нем нахожусь в итоге, как в клетке. Но это все мелочи, как никак, всюду находишься, как в клетке, вопрос только размеров и прочности прутьев.

Эх, давно я так не почивал под винцо, можно сказать, забытые ощущения вновь вернулись, и я, уже не пытаясь притаиться, встав и направившись к кваду с чуством теплой расслабленности во всем теле. Черт с ним с дождем, черт с ними с зомбаками, черт с ним с этим городком, черт со всеми. Я жив, и мне насрать на то, что вокруг, ведь я жив!

Вторая бутылка вина заняла место первой, и кружка вновь наполнилась красной жидкостью. Вот спрашивается, зачем я брал сумку? Хотел то ли оружие почистить, то ли патроны для сайги снарядить из тех остатков пустых гильз, что валяются там же. А вот переключился на вино, и уже ничего не хочется делать. Хотя нет, одно бы я сделал, но пока не буду. Может все-таки снарядить патроны? Лишними не будут, хотя и так у меня штук пятьдесят готовых есть, да и гильз там десятка два осталось не более. Хоть и старался я собирать их по возможности после стрельбы, но частенько были случаи, когда было не до собирания. С патронами на пистолет дела обстоят не особо тоже, хотя и за оружие его принимать в нынешней жизни не стоит, так, страховочка, самовнушение, жизненный атрибут. Что-то посерьезнее есть, точнее, было, но боеприпасы то ли быстро заканчиваются, то ли редко находятся. Это в стрелялке они на каждом углу, в фильме не заканчиваются, а здесь все по другому.

Устроился возле прилавка так, чтобы света было достаточно, но сразу из проема меня не заметят, а я успею среагировать. На всякие случай Макарыч перекочевал на прилавок, а сайга оперлась справа от ноги. Так я просидел почти час, смотря сквозь решетчатые проемы окон, где продолжал идти черный дождь, на стоявшую вдалеке церковь или храм, не имеет значения. Но смотрел с некоторой насмешкой, мол, вот он, мир, весь прогнивший и безжизненный, и где те, кто веровал?

Я и до бздеца не был верующим, тем более не ходил в подобные заведения, считая работающих, именно работающих, там самыми бесчестными мошенниками. Встретить бы кого из их брата сейчас и спросить, где их Бог? Ну да ладно, чего уже горячиться.

Окна давали большой обзор, выходя на дорожную развязку, далекие здания и дома виделись достаточно хорошо, я даже брал иногда бинокль и через него смотрел на стоящих, сидящих и лежащих там мертвяков. Горожане отдыхают после трудовой недели. Ну хоть меня не заметили всей своей жизнерадостной компанией, а то непременно пригласили бы на шашлыки. Но все равно, не дело это вот так сидеть на виду и пить вино, хотя мне уже все равно после второй бутылки, которая скоро закончится. Даже уже все равно на постоянно трещащий дозиметр, а снаружи чернеющие лужи переросли в потоки, бурлящие по старым дорогам. Видимо, решило небо вернуть все обратно, что поднялось за долгие холодные годы и нависало над выжженным миром. Проблем с водой теперь будет предостаточно, да и вообще со всем. Так выпьем же за наше счастливое детство!

День тянется невыносимо долго, всем знакомо депрессивное ощущение, что дождь никогда не прекратится, а черные потоки вскоре поднимутся настолько, что поглотят под собой многоэтажные дома. Былой мир пропадает под бесконечными потоками воды, и начинаешь думать, что вот он — всемирный потоп, о котором всякие фанатики писали в книгах, а другие орали про него по каждому случаю. Вот и я время от времени поглядывал наружу, взирая с кружкой вина в руке, как город-призрак прекращает представлять собой железобетонную пустыню, становясь железобетонным болотом. И только мертвяки радовались, если можно так выразиться, погружаясь по колено в воду. Нескольких, как я заметил, сбило и поволокло водой прочь, также костяки машин местами утянуло в сторону, но не намного. А что же делаю я все это время? Ничего, точнее, ничего полезного. Обуздала депрессия, и я нашел лишь один способ побороть ее с помощью скомуннизденных накануне запасников, выпивая один кагор за другим. Глоток за глотком разум все сильнее мутнел, во рту усиливалось свинцовое послевкусие, в животе тяжелело.

И нет, чтобы заняться снаряжением патронов или чисткой изрядно засравшегося ружья, сижу и смотрю на мертвый мир снаружи, уже не обращая внимания на дозиметр и откровенно желая всему, что снаружи, действительно утонуть под приливной волной водной стихии. Вот так чтобы разом все смело, и не осталось ничего, лишь бескрайняя водная гладь, скрывшая под собой всю грязь проклятой цивилизации, жаждавшей лишь каких-то псевдо богатств, пустой роскоши и лжесвободы, при этом разрушавшей абсолютно все вокруг себя.

— Опять за свое, не надоело? — спросил в полголоса я сам себя.

Очередная бутылка наклонилась к кружке, рядом лежали плитка старого, как жизнь, шоколада и банка тушняка. Вот так глоток, потом еще глоток, потом еще, после комок тушенки, еще несколько глотков и напоследок ритуала кусочек шоколада. А после я продолжал вглядываться в местные пейзажи, в какой то момент заметил, будто один из мертвяков, бредущий по дороге, заметил меня, повернул в мою сторону, и через десяток шагов поток воды утащил того прочь. Я, ухмыльнувшись, только и догадался произнести 'бывай, Ихтиандр хренов'. Герой фильма про солдат использовал другое слово в конце, но почему-то именно этого мертвяка мне стало даже жалко, поэтому я и не выругался на него. Сказывается меланхоличность выпитого напитка или его количества.

Все же, мертвяки заметно активизировались и некоторые из них уже активно бродили в окрестностях, а кто-то даже пытался плыть. Вот поэтому я и сижу тут, а не сунулся в один из домов. В таких местах, в смысле населенных пунктах, и группе не всегда легко мародерить, тем более по домам, а я один. Сунешься в подъезд и жди, что из-за каждой двери на тебя вывалится, а то и выскочит в лучшем случае один зомбак. Но иногда выбор не особо велик, и тогда с риском накидать в штаны прежде, чем тебя укусят, идешь в дом. И если честно, то уже на подходе иногда слегка подванивает, причем источник вони именно ты. Хм, что-то я повторяться начал, вроде бы об этом уже упоминал, пора завязывать слушать самого себя в собственной башке, а то так и до дурки не далеко.

Тяжелый глоток последков вина из кружки отозвался свинцовой тяжестью в животе. Стало как-то мерзко при и так хреновом настрое, я закрыл глаза, и вновь лицо того зомби ребенка перед глазами.

-Да что ж это млять за такое?— вырвалось из меня.

Встал, оставив бутылки и консервную банку на прилавке, пошел обратно внутрь своего укрытия. Поднял, было, руку, чтобы опереться перед дверью в подсобку, но шагнул дальше к металлической двери, засов с металлическим звуком отошел, дверь поддалась усилию. Я пошел, не опасаясь к окну, выглянул. Зомби ребенок так и стоял, но уже посреди большой лужи, и также пялился на меня. Секунды растягивались в минуты, рука потянулась к кобуре, пистолет послушно лег в ладони, черный ствол навелся. Без отвода затвора я нажал на спусковой крючок: патрон заранее дослан; вспышка и хлопок выстрела, разнесшегося среди тишины подобно грому, ударив по слуху протяжным звоном. Пистолет спрятался в кобуру, и я зашагал обратно.

День 1833.

Сказать, что спал плохо, значит, ничего не сказать. Перед закрытыми глазами стоял все тот же ребенок зомби и смотрел, не издавая ни звука, не пытаясь вцепиться или приблизиться. Если бы я курил, и были бы запасы сигарет, то скурил бы все, а так, спустя некоторое время в попытках уснуть и снять мандраж, я достал одну из бутылок водки, налил и залпом выпил половину кружки. Это сработало, и вскоре я уже заснул, но сон не принес отдыха и успокоения. Не было розовых пони, зеленых лугов и голых девушек, а были орды шустрых омерзительных зомби, окружавшие меня, пытающегося сбежать от них, укрыться, спрятаться. Но те постоянно настигали и чуть ли не впивались своими гнилыми зубами, а я вырывался и бежал прочь, не выпуская из рук незаряженное ружье, из которого почему-то не мог стрелять — патроны вываливались при нажатии спускового крючка. Когда я все же проснулся, осознав, что нахожусь в той же подсобки, а руки крепко вцепились в цевье сайги, то немного успокоился, ощутив, по всему телу холодный пот, сделавший на мне одежду мокрой. Из одного ада в другой, но в этом хотя бы есть чем отстреливаться, и живот болит по-настоящему, сводя все нутро. Все же, нельзя мне водку пить, да и вино в таком количестве.

Встал, убрал упор от двери, вышел, никто не притаился за ночь, дождь снаружи вроде бы не идет. Голова болит, причем жутко, хоть пулю в висок, чтобы прекратилась эта боль. Во рту пустыня, причем дурно пахнущая настолько, что сам чувствую с отвращением. Как будто бы всю ночь ко мне в рот ходила стая кошаков по нужде.

— Надо же было так нажраться, — промычал я, пытаясь опираться при ходьбе о стены и держать при этом ставшее неподъемным ружье.

Снаружи, как я смог воспринять, дождь прекратился, подойдя к окну, увидел, что повсюду стояла вода, лишь небольшие островки земли. Мертвяков, которых видел накануне, не заметил. Но мне на них сейчас по бую, башка раскалывается, живот крутит, и, даже если бы и не стояла вода, я сегодня бы никуда не поехал. Еще раз огляделся и побрел обратно внутрь своей берлоги, хотя нет, не в берлогу, спазм в животе намекнул на серьезные обстоятельства, и я зашагал мимо.

Вы когда-нибудь пытались облегчиться во всем мотоснаряжении? Или хотя бы в спецкостюме, который надевается не за пару минут? А при этом еще и после запойного вечера? Картина, скажу, нелепее не придумаешь, и хотя я уже приловчился, сейчас мне с великим трудом удавалось стянуть штаны на поножи, не снимая те. И когда это наконец получилось, присев, я облегченно вздохнул, придерживая невыносимо тяжелую голову обоими руками и пытаясь унять в ней боль.

Казалось, просидел на толчке вечность, ощущая, как будто кишки выворачивает наизнанку, и они выходят наружу, покидая тело навсегда. Вдобавок постоянные боли, тошнота и помутнение предавали неописуемые ощущения от жизни. Именно в такие моменты любой завидует мертвым, будучи, как это говорилось раньше, больным. И в ларек не побредешь ща лекарством, вообще ничего делать не будешь. Одно только может радовать — на работу не надо и завтра тоже, и послезавтра, вообще не надо, можно спокойно лечь и подыхать.

После, как все же смог встать, закрыл дверь в сортир и решил туда более не заходить, все равно тот больше не работает. Сломался.

Упал на импровизированную кровать, закрыл глаза и тут же погрузился в бездну помутненного сознания. Наслаждаясь тишиной и темнотой и стараясь не шевелиться, чтобы боль не получала возможность напомнить о себе. Нет меня, ни для кого, совсем нет, только кусок грязного мяса, раскинувшийся в углу подсобки и не способного к каким-либо действиям, кроме как слабого изображения еще живого состояния, мол стух, но еще не совсем, так что не выбрасывайте.

Вот поэтому никогда не пил крепкий алкоголь...

Открыл глаза из-за того, что донеслись звуки какой-то суеты, причем те дошли через вентиляционные желоба. Может, они доносились и раньше, но только сейчас я пробудился от похмельного беспамятства. Прислушался, вроде бы показалось, но решил проверить, так как голова уже не сильно побаливала, тело не ломило, отошел как бы. Сколько провалялся — пофиг. Встал, стараясь не шуметь, вышел в магазин, вроде бы тишина, подкрался к окнам, снаружи уже темнело, провалялся я, считай, весь день. Заметил какую-то возню у соседних домов, но разобрать что-то не смог — бинокль оставил в подсобке. С этой стороны обзор не особо хороший в плане того, что все здания расположены далеко, да и не совсем они жилые изначально. Я пошел обратно, прихватив по пути из багажника квада пару консервов и пакет с крупой. Проходя мимо подсобки, закинул туда прихваченное и пошел к металлической двери. Засов поддался усилию, дверь открылась, и я вышел на другие окна здания, куда не особо и хотелось идти. Донеслись звуки волочения или что-то типа того, я сразу же напрягся, короткими шагами двинувшись вперед. Еще звуки, но более отдаленные, вроде бы лай, или мне уже мерещится, хотя нет, вновь что-то похожее на лай. Я подкрался к окну, где накануне стрелял, и не обнаружил на месте тела, оставленного после себя, точнее на прежнем месте. Больших размеров взъерошенная грязная псина обгладывала тело ребенка, оттащив его из лужи, и не обратило на меня внимания, увлеченно пожирая мертвечину.

Это именно то, чего следует бояться более всего: озлобленные, одичавшие собаки сбивались в стаи и зачищали местность от любых представителей фауны. Подальше от магазина возле жилого дома справа охотилась целая стая, и зомби не бежали, как сделали бы живые люди, а наоборот вылезали и пытались вцепиться в собак. Я отринул, холодный пот пробился по спине и лбу, что-то в этих собаках было не так, но разглядывать обедавшего пса рядом дольше мгновения не позволяет мое сверхчувство страха, развившееся за эти годы до размеров вселенной. Мне повезло, что эта тварь меня не заметила, иначе стая взяла бы в осаду здание, попутно продолжив охоту на подходившее мясо и ожидая моего выхода. Также тихо, как подходил, рванул обратно, стараясь не издавать шума, вскоре заперев засов, скрылся внутри здания в подсобках подальше от лишних проблем.

Еще какое-то время я тихо сидел и пытался вслушаться в доносящиеся звуки, но вокруг предательски царила тишина. Может, стая переместилась, может, залегла, может все это дурной сон? Ущипнул, больно, не сон, жаль. Но псина здоровенная даже для сторожевой породы или какой она там, не важно. В общем, сидим и пережидаем, для начала подождем, пока сойдет вода, хотя, какая там вода? Это я больше для себя отговорки ищу, не желая покидать с виду надежное убежище, которое все более явно становится заметным для окружающего мира, вот как сейчас, когда я начну варить кашу, чтобы поесть. Запах разлетится по округе, ярко выделяясь на фоне остальных менее приятных для живого человека запахов. И кто на этот запах может прийти, я даже думать не хочу.

Следующие несколько часов прошли за приготовлением и потреблением еды с постоянным прислушиванием ко всем звукам, которые то ли доносились, то ли материализовывались в моем воображении, но выйти, чтобы посмотреть, желания не возникало. После тяжелого похмельного утра каша была самым желанным для моего живота, вчера же толком не ел, только пил, и сейчас ложка за ложкой заносили дурманяще вкусно пахнущую кашу в рот. И вот так, сидя на стуле и поглощая кашу, я думал, что буду делать. Стоит ли все же пройтись рейдом по городу в попытке сыскать что-либо полезное.

Та же обувка мне пригодилась бы, а то моя скоро развалится, да и вообще. Собачья стая — проблема, мертвяки — не меньшая проблема, если забираться в дома. Какие еще проблемы могут быть помимо этих? Мародеры, банды, вояки, кто еще? Хм, вроде бы всех перечислил. Про местных даже не думаю, если бы таковые имелись, меня на подступах уже пристрелили бы, ну или хотя бы тут. Да и с тем количеством мертвяков на пару домов, что я видел, вряд ли бы те смогли продержаться без должной зачистки в городе. Да и как тут продержаться? Я тут вот трое суток, а сортир уже забит. Воды тут тоже вряд ли найдешь, та же река после дождя ни что иное, как радиоактивная сточная канава. Вон мой дозиметр после дождя показывает в полтора больше прежнего, так и не ровен час сам и подохну от лучевой болезни. Торену бы килограмма два, ну или один.

В общем решено, не лажу, а сваливаю, надо придерживаться маршрута, кстати о нем, что у нас там дальше по курсу? Требуется позыркать, а то не хочется въехать в зону одного из тактических ударов гипотетических друзей. Я имею в виду цели сил ядерного сдерживания, к примеру, крупные города, как тот же Ебург дальше. Да и помимо его хватало целей: промышленный, оборонный комплексы, военные стратегические части, аэс, гэс и прочий пмс. Короче, позади жопа и впереди жопа. Ехать по дорогам, сколько получится, а дальше, куда кусты выведут. Центральная Россия, мать ее за ноги и об стенку, понапихали отцы государственные все в кучку, как будто бы территорий мало. Девяносто процентов населения страны скучковалось, стреляй, не промахнешься. Вот и постреляли.

Блин, хотя жаба все же душит, соблазн велик хотя бы в пару этих высоток, к которым пристроен магазин, сунуться. Душит и еще как, а вдруг что и найду полезного для меня, пусть нарвусь на зомбаков, но вдруг найду, мало ли что, но по любому нужное.

Открыл карты, чтобы посмотреть, что же там впереди, а впереди ничего хорошего, точнее, совсем ничего. Ехать надо чуть ли не по лесам, огибая Ебурскую трехсот километровую, да какое там, пятисот с учетом того, что там по округе чего только ни было. В общем, шняга долгая, а следовательно жопа полная, леса, деревеньки, села, поселки, городки и постоянно петляющая в лучшем случае асфальтированная дорога, в худшем направление на восток. Радужные перспективы, ничего не сказать. И колется, и хочется, и что-то я очкую. Ощущения загнанного зверя, не иначе. Сижу в клетке и думаю, как бы еще костей поднабрать на побег. Круто, просто шикарно, а вы говорите, что жизнь — говно, да она наполнена такой романтикой, что блин прям лучше и быть не может.

Поймал себя на том, что пальцы громко барабанят по столешнице. Нервы, простительно, а еще сам с собой говорю, точнее думаю, будто бы с кем-то говорю, нормально, надо бы найти мячик, нарисовать на нем рожу, назвать Стасиком и разговаривать с тем, глядишь, сдружимся. Сарказм, юморю, нормально, а еще несу полный бред. Вызовите мне в белых халатах бригаду, пусть заберут туда, где кормят, поят и спать укладывают, а самое главное, стены мягкие.

Успокоился, начал снова думать. А вообще, чего я так туплю? Магазин же пристроен к многоэтажке, а в соседней подсобке есть лестница на крышу магазина, а там и балконы или окна какие-то будут. И не надо выходить собакам на радость. Решено, завтра по утру иду на мародерку, патроны есть, бита есть, мозгов нет, повод обгадиться в штаны найдется...

День 1834.

Проснулся все в той же каморке, ставшей моим обиталищем, пещерой дикаря, прибежищем скитальца. Первая же мысль после пробуждения о том, что нужно идти в рейд, и убеждение в необходимости полновесное. Встал и принялся готовиться к своей самоубийственной затее. Но почему-то отступать мысли не возникает, наоборот, после сна усилившееся желание поиска припасов. Может, это из-за того, что я тут торчу который день и засиделся настолько, что побыстрее хочется найти приключений на свое нижнее полушарие?

— Опа на, сами меня нашли, — только и смог я произнести, услышав стрельбу, причем это было автоматическое оружие и где-то совсем рядом.

Рванул, было, к окну, но в секунду опомнился, пригнулся и уже подкрадывался на корточках, когда из оконного проема донеслась близкая стрельба и свист роя пуль. В разы разросшееся до размеров ядерного взрыва чувство самосохранения заставило буквально вдавливаться в стены и пол при приближении к окнам. Стрельба близкая, и кажется, что стреляют из танка, причем именно в тебя, пытаешься пригнуться, ощущая, будто бы повсюду над тобой пролетают пули, пробивающие стены, но оборачиваешься и осознаешь, что это лишь игра собственного обгадившегося воображения.

Посреди улицы на стоянке перед зданием типа учебное учреждение стояла пара бронемашин явно не автопромовских. Рядом несколько вояк смотрят по сторонам, разглядеть их я не могу в силу отсутствия орлиного зрения и встроенного оптического зума. Поэтому я осторожно по стенке отошел обратно, вернувшись к кваду за биноклем, и через пару секунд я вновь стоял у окна и разглядывал вояк, по которым было сразу понятно, что не гражданские люди точно. Однотипная форма, однотипное оружие, два бронеджипа с миниганами на крышах, причем, походу, автоматическими, так как сверху никаких люков точно не было. И явно это были не русские, форма альянсовская, джипы то ли мерсы, то ли еще какая бубуйня, явно не тигры или дозоры с выстрелами и точно уже не уазики. Предположения какие-то строить и тем более подходить уточнять у самих желания на данный момент не имею. Больше меня привлек знак пирамиды на борту брони и что-то типа противогазов, напяленных на морды. Они что реально думают, что это спасет их от радиации, или боятся Умки?

Солдаты стояли и смотрели на дома по секторам в то время, как кто-то держал около уха что-то типа сотика. Я не спец по этой фигне, но странно, что связь у них была. Вдруг один из солдат подорвался смотреть через оптику на один из домов, к которым был пристроен мой магазинчик, и к нему присоединились остальные. Я пригнулся, уже подумав, что именно меня и заметили, но выстрелы прозвучали, и рой пуль полетел не в меня. Осторожно высунулся, тело зомбака валялось как раз на границы моего обзора. Пушка на машине внезапно ожила и, раскрутив ствол, выпустила рой пуль в здание учебки. Я посмотрел туда же и вскоре выловил мечущуюся в окнах тень чего-то. Что именно, не понять, не та оптика, но перемещалось оно быстро, не показываясь, словно бы охотилась. Солдаты вроде бы засуетились, продолжая смотреть по сторонам. Тень мелькала из окна в окно, а шестиствол неустанно направлялся вслед. Я же с интересом и зарождающимся страхом следил за тварью, которая явно не была зверем, будучи чем-то иным, непростым. Скорость поражала, а то, с какой ловкостью она прыгала по внешней стороне здания, ловко цепляясь, внушила настоящий страх. Если такая была все время тут, то я чертов счастливчик, и спасибо решеткам!

Рой трассирующих пуль превращал стены в решето, пули с легкостью пронизывали внешние стены, и я сомневаюсь, что их и внутренние останавливали. Крошка сыпалась вниз, проемы окон разрастались, а тень металась и вроде бы даже слегла, когда рой пуль из минигана добрался до той. Спустя секунду после начала стрельбы до меня донесся треск выстрелов. Солдаты возле машин чуть ли не ликовали, продолжая смотреть туда, а я заметил мелькание теней в другом доме. Видимо, такая тварь там не одна, поэтому какого хрена я тут торчу и таращусь на этих суперсолдат? Интересно, до жути, ноги не слушаются, и взгляда не оторвать. Через пару секунд все же пересилил себя и рванул внутрь, до меня донесся очередной треск. Ага, видимо заметили еще тварь, или шмаляют еще куда. Ну, вот и пусть занимаются теми, чтобы на меня эти твари не отвлекались. А мне надо готовиться линять, мародерка отменяется в силу проведения профилактики заболевания среди местного населения.

Сгребаю все имущество впопыхах, хотя, времени предостаточно, пока эти гвардейцы решетят окружные здания, мне лучше не высовываться и надеяться, что те не решат для профилактики пошмалять из своих трещалок по мне. Хотя, куда я рвану, даже если те переместятся? Вдруг там кордон или вообще отцепление? Прямо в руки к дяде Сэму? Для начала надо проверить. Вышел и подошел к металлической двери, отворяя засов, осторожно толкнул, донеслись выстрелы не столь отдаленные. Обложили гады, осторожно подобрался к окнам, выглянул.

На развязке стояли точно такие же джипы и полевали два соседних дома, соединенных в одну длинную жилую стену. Один пролет уже походил на пробитую картечью мишень, а миниганы продолжали наводиться, не переставая с треском исторгать рои трассирующих пуль.

— Млять, вот так и знал, — выругался я, когда мимо джипов прошла колонна из таких же в сопровождении пары броневиков, — Отдохнули? Теперь посмотрите на шоу, и не хотите ли в нем поучаствовать в роли статиста? Нам тут тело для репортажа нужно, а вы как раз подойдете.

Так же, пригнувшись, поковылял прочь от окон, что крайне неудобно во всем моем облачении, но жить захочешь, не так скрючишься. Дверь уже не запирал, смысла уже нет, и теперь звуки стрельбы доносились с обеих сторон. Принялся перетаскивать добро к кваду, по чуть, потому как продолжаю интуитивно пригибаться и шарахаться при выстрелах. Вспомнил о сканере, который все это время стоял рядом на стуле, включил, тот через некоторое время затрещал, поймав защищенный канал. Хреново, но частоту зафиксировал и снизил громкость. Все время доносились звуки стрельбы из автоматического и треск работы миниганов. Походу, они решительно принялись очищать городок, видать, нужен он им, а это не хорошо, очень не хорошо. Постепенно мандраж спал, и я уже не шарахался по лишнему шуму, осторожно подойдя к окнам.

Видимые мне здания изрешечены, местами лежат разорванные в клочья тела, а гости постепенно продвинулись дальше по улице, и миниганы решетили следующие дома. Звуки стрельбы несколько утихли, и я лишь пару раз пригнулся, когда мимо пронеслись двойки бронемашин. Интересно, как они собираются истреблять тех зомбаков, какие не выйдут на звуки стрельбы? Хотелось бы на это посмотреть, но я думаю, вряд ли меня проведут экскурсионными маршрутами по городу зомбиевской славы.

Я подождал, пока бронемашины скроются из поля видимости, и осторожно снял растяжку, отпер засовы и скрутил с решетки цепь. Та со скрипом отворилась, и я смог осторожно выглянуть, доносилась отдаленная стрельба, но машин я не видел. Но даже по частоте стрельбы я понял, им в любом случае не до меня. В домах, к которым был пристроен магазин, зияли огромные дыры, уцелевшие стены изрешечены, а внизу образовалась большая куча бетонной крошки. Тела, изорванные и не очень, валялись повсюду, среди них я различил лишь людские. Собачки спрятались, не глупые псинки.

Квад завелся почти сразу, я вскочил, колеса буксанули, и через мгновение я вылетел на улицу, придавая газу и выворачивая руль вправо. Рванул через дорогу, направляясь на примыкающую, набирая скорость мимо церквушки или собора из красного кирпича — не имеет смысла. И лишь краем зрения я успел различить, как по кирпичу белой краской было написано 'Бога нет!', что тут же заставило меня ухмыльнуться. Все-таки не все умирали в темноте сознания...

Движок рокотал, а квад подскакивал на неровностях, разбитая асфальтная дорога вдоль берега шла почти прямо, лишь раз изогнувшись в сторону стоявших среди выжженных деревьев костяков коттеджей. Я выкрутил рукоятку газа, приспуская своего скакуна, отзывающегося лишь громким ревом. В такие моменты всегда кажется, что тебя преследуют и вот-вот нагонят, поэтому еще больше газа и вперед, только вперед подальше отсюда. Проскочил небольшой мост, справа вроде бы стояло несколько небольших суденышек или яхт, на скорости разбирать не досуг. Почти сразу же началась промзона, большое железобетонно-каркасное здание выделялось среди зданий, кажущихся на фоне того небольшими постройками, завод или что-то подобное. Я вырулил на широкую дорогу и погнал вдоль стены в надежде вырулить скорее на свободную территорию.

Казалось, что стена завода никогда не кончится, и как будто кто-то заметил меня из мрака разбитых окон и теперь выслеживает, не отставая. Дорога повернула направо, впереди подвешенные трубы пересекали ее по пятиметровой высоте, а я рванул влево, поближе к воде проезжая вдоль здания котельной или чего-то такого с двумя большими трубами. Свернул еще раз и покатил к стоявшим впереди оголенным стволам деревьев, а дорога вновь сделала поворот, огибая по периметру котельную. Квад поднял клубы пыли, пробуксовывая по береговой черте, нырнул и выскочил из ямы, с ревом преодолевая склон. И вскоре я оказался на грунтовке, поднимая за собой непроглядную стену из дорожной пыли, квад с ревом несся по петляющей дороге, разменивая поле на колею мимо каких-то гаражей и, выскочив на широкую дорогу из города, рванул по ней на юго-восток.

Честно признаться, коленки тряслись, а у кого не будут трястись? Уйти в случае чего все равно не удастся, хотя шанс был, если рвануть не по дороге, а там, где их технике пришлось бы повозиться. Я не рванул по широкой магистрали, на которой могли стоять кордоны, хотя по широкому асфальту куда более комфортно и быстрее убегать. Могли бы, в конце концов, заметить по теплу, думаю, у тех ребят нашлись бы пара тепловизоров, но все же, именно теперь, думаю, тепловизоры становятся бесполезными. Сейчас все нагрелось настолько, что человек может показаться бледной точкой на ярком фоне. Эта мысль даже несколько успокоила. Но скорости я не снизил, всматриваясь через защитные очки вдаль. А вот насчет шума, тут к бабке не ходи, должны были услышать, вокруг настолько тихо, что даже пук раздается подобно грому. Одна надежда на то, что меня прикрывали деревья и здания, и поэтому не сразу определишь, откуда точно идет шум, а откуда эхо доносится.

Пролетел мимо заправки, эх, если бы не...

Слабый мандраж во всем теле сменялся эйфорией избегания лишних проблем, ведь ушел, точно ушел. Я включил обратно громкость сканера, набирая скорость по прямой дороге. Дышать через вставленные в подбородочную дугу так называемые хепа фильтры из пылесосов сложновато, но они хорошо справляются с пылью и прочим сором, которого очень много в последние лет пять. Вновь сильно парит, благодаря разогретому полотну дороги, кажется, что вокруг градусов пятьдесят. Даже вентиляция мотокостюма не справляется с перегреванием, хотя, как она будет справляться, если встречный воздух нисколько не прохладный?

Пролетел мимо расстрелянного знака 'Е**...*.бург 559 км', что-то тут серьезная тенденция недолюбливания названий и знаков, к психоаналитику этих бы ребят, а то может комплексы у них на этой почве. Мимо проскакивали все те же выжженные пейзажи и обгоревшие останки домиков дачных поселков и деревень. Один такой остался позади, примыкая к магистрали двумя перекрестками, и я на развилке свернул влево, придерживаясь ранее намеченного маршрута. Уходим в леса, партизанами будем — это я про себя и своего верного скакуна, но это потом, доехать бы сначала.

Я бы с радостью упомянул пролетавшую птицу или пробегавшего зверя, посчастливилось бы тех встретить. Даже одиноко бредущий зомб был бы удостоен моего внимания, а, может быть, я бы вдобавок и соврал о том, как мастерски прострелил тому голову из сайги картечью с пятисот метров. Но ничего такого, признаюсь, не случилось. Ах да, один раз остановился, чтобы отлить посреди опять же поля, чтобы никакая тварь не подскочила внезапно из-за укрытия. Утром не успел из-за будильника в виде автоматных очередей.

Очередной поворот, дорога стала уже, приобретая значение проселочной, но все еще асфальт, хоть и с выбоинами на половину полотна. О продолжительном ливне не осталось ни единого упоминания, земля ссохлась настолько, что приняла все в себя стремительно, а жара из-за отсутствия облаков на небе довершила свое дело. Лишь дозиметр повсюду показывал превышающие прежние для местности показания, и местами чернели пятна скопившейся грязи. Проскакиваю очередной поселок, заметив несколько зомбаков, прячущихся от солнца в тени. Картинка странная, несколько даже саркастичная — местные на сиесте типа. Почти опустевшее местное озерцо или даже карьер с черной жижей, и по приближении к нему показания дозиметра даже несколько увеличились, сигнализируя о том, что пить с этой лужи не надо, а то даже козленочком не стать, а каким-нибудь козлоноидом восьмидесятого уровня. Еще один карьер на выезде был таким же. Видимо, проблемы с водой мне обеспечены, что не очень то и радует. Я вообще обожатель экстремальных условий выживания. Нет проблем, так сами их и создадим.

Не сбавляю скорость, хоть и давно уже не слышу выстрелов, проехав не один десяток километров, но останавливаться, чтобы посмотреть, нет ли погони, желания не возникает. Позади все исчезает под облаками поднятой пыли, словно прошлое под вехами забвения. И возвращаться туда желания ни малейшего не имеется, только вперед в неведомое будущее навстречу неизвестности с надеждой на что-то, что заставляет бороться за жизнь и не разнести свою башку выстрелом в рот из ружья. И с этими мыслями пролетаю через очередную деревушку, в которой каким-то чудом сохранились покосившиеся избенки. Но я лишь приспустил рукоятку газа, чтобы вписаться в поворот и вновь выкрутил ту, набирая скорость и оставляя ту позади, лишаясь возможного крова для ночлега и увеличивая шансы на уход от возможного преследования.

Грунтовка сменилась колейкой через поля, начало немного потряхивать по небольшим кочкам и неровностям. Слева и справа поля, местами островки ссохшихся деревьев, кое-где прогалины пожарищ. Впереди поле упирается в выгоревшую лесопосадку, и дорога скрывается в ней, и другая от нее сворачивает вправо вдоль окраины поля. Я ненадолго притормозил, осматривая развилку, получалось, что более заезженная дорога была как раз в лесопосадку. Квад тронулся с места, и рокот движка разнесся по округе, пропадая где-то за выгоревшими деревьями. Дорога петляла, деревья то расходились, то сходились, я вырулил на берег какого-то озерца, слева вроде как было еще что-то, виднелись крыши домиков, интересное время для ночлега, но времени еще полно, да и я не далеко отъехал. Так что выруливаем, объезжаем озерцо по правую сторону по дороге и едем дальше. Дорога обогнула и вновь предстала развилкой, точнее перекрестком, в одну сторону уходя дальше по берегу, в другую куда-то вправо, и прямо, будучи самой наезженной.

'Влево пойдешь, квад просрешь. Право пойдешь, звездюлей отгребешь. Прямо пойдешь, вообще писец будет'.

Решил поехать прямо, все равно не пойму, где нахожусь, карты не помощники в этих дебрях. Какой-то участок шел среди деревьев, а потом ненамного те расступились, я уже было обрадовался появившейся прорехе, но вскоре квад остановился, а я только выругался. Тупик, млять, колея упирается прямо в стену из головешек. Точнее, какая-то колея была, но я послал ее туда, куда она шла.

Квад развернулся и покатил обратно, вот тут и пришлось поглотать собственной пыли, очки быстро помутнели.

'Черт твою богомать!'

Докатил до одного из поворотов и плюнул на тот, скорее всего, тоже тупиковый. Погнал дальше до озерца, остановившись лишь на перекрестке. Выбор не особо велик, принялся искать на навигаторе местность, пусто, точнее серо все. Достал книгу карт и принялся пялиться в нее, и по ней выходило, если я не ошибся, впереди была река, только вот до нее бы еще добраться. Короче, дело к ночи, сели и погнали. Квад вырулил на колею влево и бодро принялся набирать скорость, уходя прочь от пруда или озерца, не знаю, по мне все канава, что не больше километра в длину. Слева высокие деревья, справа низкие деревца, так и не успевшие вырасти и превратившись в сухой бурелом, только и делающий, что скрипящий на ветру. Тот отступил, освобождая место полю, по краю которого и продолжала тянуться колея.

Я не надеялся на то, что та куда-то выведет, но все же поехал, выбор не велик, с маршрута сбился, съехав с трассы. Плутаю по округе, как немец, шедший на Москву, только вот яйки и молоко не у кого отнимать, да и девок тискать тоже нет, беда совсем. Но тут уж делать нечего было, риск попасть в задницу стремился к абсолюту, поэтому и победил слепой страх, погнавший подальше от дорог. Оно, вроде как, и верно, столько машин за десять минут, как сутра, точно не к дождю, так что подальше от дороге, поближе к партизанским лесам.

Вот трясусь на колее вдоль поля в надежде куда-нибудь вырулить, поле заканчивается, а дорога не выводит в светлое будущее, хотя, какая-то проплешина между выгоревших деревьев виднелась. Рванул туда, квад сильнее затрясся при езде по луговой земле, не в силах побороть неровность перепаханной когда-то земли, и пыли поднялось еще больше, чем по дороге на большей скорости. Колеса пробуксовывают, при попытке ускориться норовят вкопаться и застрять, поэтому с осторожностью выруливаю по выжженному телу поля на малых оборотах.

Осмотр представшего пролеска порадовал, вроде как что-то типа колеи имеется, хотя несколько поваленных стволов и перегораживают ее. Но тут метров пятьдесят, и будет другое поле, надеюсь, оно выведет куда-нибудь, а то я насусайничился вдоволь, уже даже к пирамидкам согласен лично приыть. Отходить от квада не рискнул, в бинокль много не разглядеть, квад тронулся с места, я не перестаю вертеть по сторонам, чтобы в случае чего хотя бы успеть заметить угрозу и обгадиться, дабы не отдаться врагу без соуса. Колеса перемахнули через первый ствол не особо большого дерева, зад задрался, и задние колеса также преодолели без проблем. Следующее размерами побольше, да и лежит наискось. Чертыхнулся, бревно с одной стороны подвешено, и переехать его так просто не получится. Мысленно почесал репу, слез с квада, отцепил трос лебедки спереди, дотянул до бревна, перекинул, зацепил, вернулся к кваду, сел, переключил передачу. Квад зарокотал, колеса дернулись, квад потащил назад, трос натянулся, через мгновение бревно поддалось и с треском поволоклось, ломая все встречные кусты и мелкие деревца, которые уже никогда не вырастут, превратившись в сухостой. Через пару минут я продолжил путь, выехав на поле, оправдавшее мои ожидания. Длинный отросток переходил в огромное поле, по которому шла колейка, используемая когда-то для сельхоз работ. Высохшие леса сменились выжженными, даже пожухлая трава на поле выгорела и в воздухе вновь летал знакомый запах сажи. Свернул по дороге налево, проехал пару десятков метров, и показались останки сгоревшей деревни, какие я видел неоднократно, а уже вокруг погибший мир обволакивало темнотой ночи.

Погнал дальше, решив не съезжать с главной дороги, в деревнях это самая широкая и посыпанная щебнем. Деревенька или село, не знаю, но точно не два двора, три кола. По одним трубам домов было десятка три не меньше и это тех, что я заметил с дороги, и выгорела она вроде как давненько, хотя не буду утверждать.

На выезде из деревни заприметил среди покосившихся построек крайних как-то не сгоревших, но обвалившихся домов такой же покосившийся, но вроде достаточно прочный сарайчик. Выбор не велик, уже ничего почти не видно, а темно уже вокруг порядочно, еще пару часов и темнота поглотит этот мир. Подкатил на малых оборотах, чтобы не особо шуметь и привлекать местное население, если кто еще тут есть в том или ином виде. Соседний дом в низине через дорогу выгорел полностью, а этот как-то уцелел, я с осторожностью осмотрелся, тишина, сделал шаг, затем еще, среди покосившихся построек ничего примечательного, лишь разного рода мусор, словно жившие здесь куда-то ушли, собрав все нажитое. Подошел к прикрытому сарайчику, осторожно потянул дверь на себя, луч фонаря тут же проник внутрь, освещая убранства — дрова и ничего более. Везет мне что-то на дровяники, посмотрел вверх, так и есть, из-за покосившихся стен перекрытия крыши осели на кладки, собранные хозяевами до потолка, что и держит сарайчик. Что ж, сойдет ночлежка, да и за дровами далеко ходить не придется. Единственной проблемой виделась невозможность завести квад внутрь не очень-то и большого, два на три метра, сарайчика. Оставалось только оставить тот снаружи, прикрыв всяким местным маскирующим материалом.

Маскировка заняла минуты две, внутрь с собой я взял рюкзак, лежанку, воду, пару тушенок и желтый фонарь, зарядившийся за время езды. Расстелив на ровно выложенных в два ряда поленьях лежак, уселся, вскрыв тушенку и принявшись наконец-то есть. Целый день мечусь, пожрать повода сутра не дали, но это все так, фигня, главное, что ноги унес. Свет от диодов фонаря в режиме лампа освещал ночлежку добротно, благо догадался накануне все разрядившееся поставить на зарядку для будущего пути на квад, а в остальных устройствах заменить аккумуляторы на подзаряженные. Так бы сидел сейчас в темноте, сутра ведь как-то не до батареек было. Костер, конечно, развести было бы гораздо лучше, да и приготовить на огне кашку или что там получится, но как-то сил уже нет, устал. Сейчас вот поем и завалюсь спать, до утра или дольше, но сначала надо сожрать всю тушенку, такую вкусную даже не подогретой. Что еще надо для полного счастья? Только рев мотора при езде.

— Мотор! Мля! — я вскочил, рукой закрывая панельку фонаря, вокруг тут же наступила кромешная тьма. В потемках кое-как добрался до стены и прильнул к щелям.

Нарастающий рев движка приходил со стороны, куда я собирался ехать, и вдалеке я уже видел мелькания фар.

— Пирамиды? Выследили? Как?

Машина, и дураку по двум рядом светящимся точкам, лучи от которых освещали все сильнее и сильнее степное поле, приближалась с уверенной скоростью, не смотря на кромешную темень вокруг. Все мое тело напряглось, пальцы судорожно сжимали цевье сайги, зубы скрипели, но я этого не замечаю, в голове лишь одна мысль 'как же так, как они выследили?' Я уже уверен, что это именно те, кто зачищал утром город, они как-то смогли меня вычислить, как-то определили, может по тепловыделению? Вряд ли, сегодня пекло так, что я бы был самым блеклым пятном. По звуку моего движка, разносимому по округе? Может быть, но тогда как я раньше не заметил преследования, и почему меня не зажали в том тупике? Не важно, теперь же вот они, едут на полной скорости, а я тут вместо того, чтобы попытаться скрыться, стою и пялюсь сквозь щели в дощатой стене на приближающуюся незавидную участь.

— Что ж, гады, раз выследили, так давайте, подходи чур по одному, — вырвалось каким-то хрипом прокурившегося за свою жизнь старика.

Фары светанули прямо в мою сторону и резко повернули влево, свет отразился от какого-то дома, который я раньше не заметил, хотя должен был. Движок заглох, раздались звуки хлопающих дверей. Какие-то голоса, но разобрать невозможно, слишком далеко, метров триста, какие-то силуэты, что-то тащат. Громкий смех, в ночи разносящийся по округе слишком далеко, если пытаешься быть незаметным, раздалось грохотание генератора, двор осветился. Я видел большой сарай или гараж, за ним еще какие-то постройки и дальше большой дом, в котором в окнах мелькали люди. Поодаль еще один сарай или гараж, не знаю, но два этих сарая очень похожи, и что именно что, отсюда не определить, даже с биноклем, который я взял.

Они нисколько не прятались, чувствуя себя полновластными хозяевами, генератор грохотал так, что его, думаю, и за километр было слышно. Освещалось почти все внутридворовое немалое пространство, в окнах я различал людей, по большей части те пили, что-то рассказывали и показывали друг другу. Не в то болото я заехал, еще перепугаю местных, которые, судя по видимой мною обстановке, жили здесь вполне. Интересно, чем они живут вообще, мародеркой, хозяйством? Может и тем, и тем, вон какие сараи, и много пристроек, я-то не все отсюда вижу. Вроде бы и какая-то ограда имеется, не пойму, какая, но точно не забор, его как раз нет. Вообще, вижу я мало что, передний сарай закрывает весь обзор, из окон одно лишь угловое, двор вообще не виден. А там что-то происходит, по крайней мере, до меня доносятся громкие голоса. Решился выйти, чтобы понаблюдать, хотя это и рискованно, мало ли кого в темноте встречу, или кто придет на звуки и свет.

Снаружи моего сарайчика никто не поджидал, глаза некоторое время привыкали к темноте, и я осторожно, стараясь ничего не зацепить, двинулся на позицию, как выражаются вояки. Я быстро, пригибаясь, перебежал через дорогу на противоположную обочину, где скрылся, как я думаю, за кустарником. Присел, прислушался, двинулся дальше, так же пригибаясь и постоянно озираясь по сторонам, дабы не огрести от сусликов или зайцев, кандидатов много.

— Вот куда меня несет? — шептал я про себя.

Добежал, присел, прислушался, достал бинокль, смотрю.

С точки в стороне от сарайчика на отдалении виделся двор уже по большей своей части. Несколько человек стоит под фонарем и что-то бурно обсуждало, все вооружены. По периметру насыпь и колючка, на въезде типа ежа с той же колючкой, не помню, как называется. Курят, двое пошли к сараю, остальные стоят дальше, один что-то вдогонку им сказал, все засмеялись. Зашли в сарай, те продолжают базарить, на интеллигентов не смахивают, присутствует обильная жестекуляция харакетрного мировозрения криминальной среды развития данных субъектов. Во как загнул со своим-то высшим неначатым образованием.

Продолжаю наблюдать, и с каждым мгновением во мне разрастается чувство презрения к этим людям. Помимо их поведения и явного смахивания на бандюгов, а на них сейчас похожи почти все, даже я, что-то в них было не так, не улавливаю эту деталь, но я себя знаю, если мне люди сразу не приятны, то не стоит с ними начинать беседу, да и вообще, к ним подходить. Ну не похожи они на фермеров и просто деревенских мужиков, стоят, разговаривают, выпивают, при этом не заботятся о защите жилища. Да, не отрицаю, колючка по периметру защитит от зверей, даже мертвяки, забреди те сюда, запутаются. Но все же, если ты живешь в этом месте, то обязательно будешь его защищать, по крайней мере, я так представляю оседлую жизнь. Да и сколько колючкой будешь оберегаться? Вот-вот, я бы сразу начал возводить что-то попрочнее и подальше от дороги, хотя, сам-то в эти дебри забрался случайно.

Что-то волокут, нет, кого-то, двоих, мужчина и девушка, девочка, лет шестнадцать, а то и меньше. Мужчина не держится на ногах, девочка не сопротивляется и рыдает, а эти ржут, мрази. Во мне все скрутило, перекрутило и вывернуло так, что хочется вскрыть себе живот, вытащить все наружу, расправить и запихнуть обратно. Комок уперся в гортань и мешает дышать, зубы стиснулись до треска. Надо что-то делать, а что? Если вот так вылезу, ну завалю, если повезет пару, но остальные, да и в доме. Положат, нет, этих мразей надо мочить всех и так, чтобы ни одна гнида не выскочилас. Я уже понял, что происходит, отца, или кто он там ей, избивали и долго, с пристрастием, он уже потерялся в реальности, почти не реагирует. А она, для развлечений оставили, бедная, нет, иначе, глупая. Потому что надо было не даваться просто так в руки, хоть как, хоть сразу на нож, но не даваться, а теперь за свою глупость и расплачивается, и расплата еще не окончилась. А я вот сижу и смотрю на все это, на то, как ее отца добивают ногами, валяющегося на земле, на то, как она рыдает, не в силах вырваться из сильных рук одной из этих мразей. Молчу и упрекаю сам себя за то, как сам стою и смотрю в темноте ночи, стиснув зубы и вцепившись в ружье.

Будь у меня снайперка, да хоть тот же калаш, все равно что, но нарезное главное, открыл бы я огонь, отсюда, не раздумывая, и по бую, попаду или нет. Но нарезного нету, точнее патронов, а без них любое опасное оружие превращается в бесполезную железяку.

— Мрази, мрази, мрази — бубню себе под нос.

Выстрел, поволокли девчонку внутрь, оставив тело лежать. Зашли все, надо рвать к кваду, зачем? За боезапасом партизана смертника. Вокруг уже сплошная темень, и я двигался уже по памяти, боясь включать тактика, пусть даже с красным фильтром — вдруг заметят. Добирался обратно дольше, по темени не особо-то и разгонишься, не зная местности. Кое-как нащупал дверь в сарай и только внутри решился включить фонарь, чтобы хоть какой-то свет был.

Пока собирался, в голову постоянно лезли сомнения, надо ли мне это, может забить и днем уехать тихонько, я и не знаю тех людей, отца с девочкой. И сколько точно их там, не знаю, я вообще не знаю, что там будет. Я же не спецназер универсал, способный в одиночку совершать перевороты в маленькой стране. Нет, идти надо, даже по тому, что те могут и не собираться покидать такое место, может, они тут всегда были, а это я проездом, и завтра меня непременно заметят, и тогда я буду на месте погибшего. Нет, решительно нет, надо идти, дождаться, как те уснут, и завалить всех, кто есть.

Темнота сейчас мой союзник, в то же время утаивающий от меня же и угрозу, поджидающую лишь момента наброситься из мрака ночи. Тишина мой враг, но лишь она выдаст внезапную угрозу перед тем самым броском. Я стараюсь не шуметь ногами по дороге, ведущей мимо дома, освещенного в ночи так, что видно почти все подворье. Вокруг темно настолько, что пробираться по обочине кустамии и канавами уже нет смысла. Я вижу, как трое стоят на крыльце и выпивают, покуривая и откровенно смеясь при доносящихся криках девочки, над которой внутри сейчас издеваются остальные. Желание открыть огонь сдерживается еще не помутневшим от переполняющей злобы разумом. Шаг за шагом я приближаюсь, шаг за шагом все громче доносящиеся крики, прорывающиеся даже через грохотание генератора. Близко к периметру не подойти, колючка освещается, но с расстояния метров в пятьдесят, я вижу, что она не просто стелется по насыпи, а перед той прорыта серьезная траншея. Поэтому те и не боятся ничего, зверье и мертвяки попросту упадут в эту траншею и уже не выберутся. На задней части двора в темноте замечаю высокий профильный забор вдоль пролеска, подступающего своими безлистными стволами сухостоя вплотную, скорее всего. По крайней мере, мне так кажется, ночью мало чего разберешь, а проверять смысла нет, времени уйдет на это слишком много.

И так, пока добирался до кустов у дороги напротив въезда, ушло более часа, хоть и не сходил полпути с грунтовки. Уроды успели смениться, а крики уже не доносились, покуривавшие на крыльце слабо стояли на ногах, и причиной тому было изрядно выпитое. Мне же в пользу, пусть ужрутся, проще будет валить. Теперь надо ждать, когда они свалят спать, и лишь бы это случилось как можно скорее. Сидеть вот так в кустиках и пялиться не радует, маневры применять без разведки территорий самоубийственно, а днем тут меня не было, да и вообще днем я не думал о том, что ночью вместо крепкого сна буду торчать на обочине с целью положить кого-то раз и навсегда. Я вообще готовился поспать, измотанный дневным путешествием. Но планы, как всегда, рушатся вот так вот просто, и иначе быть не может. Закон подлости никто не отменял, да и некому его отменять, все законодатели попередохли, ну или зарылись поглубже. И теперь приходится время от времени либо бежать от проблем, либо их валить, чтобы те не настигли еще с большим откатом в самый неудачный момент. Так что, если хочешь выжить среди хищников, вали их первыми, а потом уже думай, как выживать.

— Суки, ублюдки! — я еле сдерживался, увидев, как выволокли из дома тело девчонки и оттащили к телу мужчины.

Одежды на ней не было, по всему телу ссадины и пятна крови, я не стал вглядываться, меня и так всего трясло, рассудок терялся, в голове лишь только 'убей всех'. И вновь я сожалею, что нет оптики на оружии, нет оружия для такой стрельбы, нет системы залпового огня, нет танка, нет вообще ничего, что позволило бы издали разнести всю эту богадельню вместе с обитающими в ней и так, чтобы ничего не осталось, лишь воронка и пепелище.

День 1835.

Точнее пока еще ночь, медленно тянущаяся и предательски холодная. Я успел продрогнуть в ожидании подходящего случая для начала операции по ликвидации бандформирования силами нерегулярного партизанского отряда в лице одного меня. Хотя, что я говорю, бред какой-то, причем уже давно гоню всякую чушь. Списываю это на усталость, должен был давно спать, а вместо этого торчу и пялюсь на одиноко стоявшего на крыльце в темноте и курившего сигарету, которая и выдавала его присутствие. Уже десятую скуривает, давно стоит, и походу, сменять его никто не собирается. Сразу видно, что в армиии хоть какой не служил, там быстро отучивают на посту курить, если он должен быть малозаметным, да и вообще на посту никогда курить нельзя. Так стал ярче светиться огонек в ночи, и тут же прилетает пуля чуть выше того. Свет же от генератора заставили погасить его же подельнички, видите ли, спать им шум мешает. Нажрались, порезвились и спать завалились, а вот этот вот как стоял с самого момента, как я подкрался, так и находится снаружи. В издевательствах замечен не был, но от этого ему только быстрая смерть полагается, других-то грешков расспрашивать времени не имеется, да и не священник я, чтобы грешки отпускать, и не судья, чтобы за них судить. Мне больше нравится роль палача — завалил и забыл. Наступает волчье время, пора подкрадываться, вон, сигарета вроде как застыла в воздухе и постепенно тлеет.

Приподнялся и, пригибаясь, медленно пошел вперед, одной рукой придерживая висевшую на плече сайгу, другой свисавшие гранаты. А то в тишине кажется, что те звенят, словно колокола поутру. Подобрался к колючке и почувствовал давно знакомый трупный запах, доносившийся из траншеи, во мраке которой при свете я бы увидел источник благоухания и даже не один. Но это все демагогия, сейчас иные задачи, поставленные собственной совестью, и требуется их выполнить или хотя бы постараться. Хотя оставить постараться, обязательно выполнить. Сам себя не узнаю, откуда такая манера мыслить и действовать?

Воротами служили два ежа с жердинами и двумя обмотками из колючки. В принципе, вполне достаточно, чтобы остановить зверя или мертвяка, а остальных, видимо, ублюдки или прежние хозяева, уже не важно, не боялись. Главное, что я миновал сие препятствие относительно легко, воспользовавшись небрежностью и проскочив через небольшой зазор между колючками ворот и ограды, даже не зацепив навешанных на проволоке консервных банок, которые до этого я не заметил. Тлеющий огонек так и застыл в темноте ночного подворья, я пошел вправо, делая каждый шаг с осторожностью, выбирая, куда наступаю, дабы не угодить в сюрпризы. Через несколько шагов я ушел с прямого обзора караульного, который не особо караулил, так бы уже пальнул на шорох в темноте.

Дом большой, окна расположены высоко, повсюду решетки, посмотреть на внутренние убранства так просто не получится не то, что влезть. Обхожу дом по кругу, пытаясь не шуметь, не наступать на грабли, при этом поглядывая на окна, вдруг кто проснется и решит вылезти покурить. Никто не высунулся, окна закрыты все, других дверей кроме крыльца нет, явно строили не деревенские, не шарят. Подошел к углу дома, осторожно выглянул — силуэт стоял, опиравшись на стену, и явно сопел. Находка для врага, стараясь не шуметь, шагнул к нему, рука сама потянулась за ножом, медленно вытаскивая тот. Я уже не думал, лишь злоба внутри меня вскипала с прежней силой, и не было ничего, кроме жажды убить стоявшего, причем так, чтобы тот помучился напоследок подольше, но нельзя, надо с одного удара, и чтобы не смог и пискнуть. Как там в боевиках делали?

Острое лезвие ножа вонзилось в шею спавшего, тот дернулся, не поняв со сна, что случилось, рука его попыталась потянуться к ране, открывшейся после того, как лезвие вышло, и пульсирующая струя крови ударила из нее. Но тело быстро обмякло, и он сполз по стене вниз, расстилаясь в конвульсиях по крыльцу, стремительно орошаемому кровью. Получилось, ненависть во мне к этой мрази ликовала, жажда мести требовала еще крови. Рука потянулась к дверной рукоятки, и в ответ на усилие лишь глухой стук запертого механизма. Плохо, нет, хреново, очень хреново, можно сказать, писец полный, первоначальный план войти и пострелять всех рассыпался, ударившись о неприступную преграду из механического замка двери, придется проявлять инициативу, но сначала обыск. На теле нашел лишь такой же ПМ, что и у меня, и пару магазинов. Странно, конечно же, если учесть, что одежда на гаде была ментовская. Или его кореша не жаловали, или он был настолько туп, что не догадался заполучить огрызок калаша, какой был в ментовских оружейках. Ну все не так!

'Стоп, успокойся, приди в себя. Раскинь шарнирами, они же как-то до этого работали'.

Обернулся, позади два джипа, подошел к тем. Иномарки, убитые напрочь, но других как бы и не ожидается в ближайшее время. Заглянул в багажник одной, там стояли две канистры, по запаху соляра. Другого ожидать и не стоит, где сейчас бензин найдешь, он через полгода расслаивается, становясь непригодным. Взял одну, поставил возле крыльца, подошел к двери, снял со снаряги гранату, закрепил ее на растяжку, пошел обратно за дом, прихватив канистру. Облил угол дома, а также по стене, чтобы лучше разгоралась, после вернулся к машине — забыл про факел, соляра от зажигалки не загорится, как бензин. В темноте кое-как отыскал тряпку — включать фонарик не решаюсь, а с трупа резать лоскуты побрезговал. Поставил на дверь растяжку и пошел поджигать.

Разгоралось с неохотой, постепенно, но вскоре принялось хорошо, особенно, когда пламя дошло до сайдинга из пластика, которым оказался оббит дом выше на полроста. Пламя набирало силу, распространяясь с помощью панелей стремительно по всему дому. Я рванул в крыльцу, точнее за машины напротив него и пригнулся, ожидая сигнала. Вокруг темнота постепенно расходилась, отступая из-за света пожара. Донеслось шевеление в доме, какие-то голоса, суета, я приготовился, сайга в руках.

Грохнула граната, в машинах и окнах повыбивало стекла, раздался крик и ругань, кажется, осколки угодили и в машины. Я вскочил и выстрелил три раза в образовавшуюся дыру на месте двери, что-то упало, полетела еще одна граната. За ней я сразу рванул от машин вправо к углу дома, грохнуло в доме, вновь ругань и мат. Опомнились и начали палить по машинам со второго этажа дома, но я уже был за углом, у них оказались автоматы, и машины сейчас превращались в решето. Еще одна граната полетела в боковое окно второго этажа. Метнув ту, я сразу же рванул прочь в темноту ночи, не в силах терпеть распространяющегося дыма горящего пластика. Черный дым стелился по округе, и я знаю, что пара вдохов, и ты труп: десятки раз видел по телеку примеры беспечности людской и последствий пожарищ вот такого сайдинга.

Грохнуло дважды, второй взрыв вроде бы был сильнее, я, оказавшись уже за сараем в темноте, выглянул — дом горел уже наполовину, боковое окно и стену, куда полетела граната, разворотило изнутри, видать, что-то там было. Машины стояли изрешеченные, никто не метался, не стрелял, видимо, зацепило всех, но я все равно продолжал смотреть и ожидать того, как кто-нибудь выскочит.

Пошел я прочь, когда пламя охватило весь дом, и перекинулось на соседние постройки.

'Все, отомстил за неизвестных мне людей, завалил ублюдков, коим надо было исчезнуть с лица земли еще в первый день. Отомстил, а теперь спать'.

Просыпаться не хотелось, совсем, это уже не тот мир, в котором чем меньше спишь, тем большего достигнешь. В этом мире не хочется бодрствовать, чувство успокоения приходит лишь во сне, когда снится что-то другое, пусть даже не особо красочное, но иное, снятся люди, с которыми беседуешь о чем-то, что-то делаешь. А потом просыпаешься, забываешь о снах и осознаешь, что ты все в том же проклятом кем-то мире, пожравшем самого себя и теперь истлевающим после очередного пожарища.

Что мне снилось, уже не помню, да и неважно это, нужно вставать и собираться в дорогу. Я вышел из сарайчика, и в глаза сразу же ударил ослепляющий дневной свет, жар нагретого воздуха объял своей духотой, проникая сквозь одежду. Солнце в зените, облаков почти нет, но и те, что плывут по небу, не способны сейчас заслонить собой иссушенную землю от гнетущих лучей. Поморщился, надевая защитные очки, не посидеть мне поутру, чайку не попить, иначе на таком солнце быстренько закопчусь. Да и в дороге закопчусь, дилемма перспективного копчения, что же выбрать: закоптиться, сидя в сарайчике, или сидя на кваде в пути?

Мысль о недавних соседях ударила в голову, словно молния среди ясного неба. Я отошел от сарайчика к дороге, вглядываясь в бинокль в сторону особняка. Ни дома, ни сараев, ни иных построек не осталось, и огонь доедал пролесок, от которого подворье огораживалось металлопрофильным забором. Свидетельств ночного нападения, по-видимому не осталось, как и тел, но это меня не заботило, как и не заботил сгоревший хабар, как выразились бы сталкеры, будь этот мир их. Боялся я того, что кто-то мог выжить, или не все ночевали в доме, а кто-то мог где-нибудь задержаться и с минуты на минуту мог приехать и увидеть, что его корешей порешили, обратив внимание не расстрелянные машины, так и стоявшие среди пепелища. Гадай не гадай, а сваливать по любому необходимо, мало ли кого принесет на дымок и запашок.

Прежде, чем ехать, надо взглянуть на карту, уселся и раскрыл атлас, ища название деревушки, в которой сейчас нахожусь — название увидел на щитке у дороги. Деталей мало, но все же хватало: на юге поселок или село, восточнее еще одна деревня, за ними на юго-востоке мост через реку, вот он-то мне и нужен. Подошел к кваду и матернулся так, что все апостолы тут же бы согласились вступить в партию атеистов. Две канистры, закрепленные справа на заднем багажнике, имели пробоину в виде сквозного отверстия в нижней части. Пуля прошла по касательной, иначе бы я сейчас был бы в их местах.

Заметили таки пирамидки, оставили без горючки, час от часу не легче. Мне бы этого запаса хватило бы на несколько сотен километров, а теперь опять рыскать.

Вывел квад, собрал вещи, уложил все на свои места, снял канистры, слил остатки в полупустой бак, выбросив те после, уселся, завел и отпустил рукоять сцепления. Колеса пробуксовали, и квад рванул с места, выезжая на грунтовку, прибавляю газа с мыслью, что не мешало бы раздобыть топлива в селах по пути, если то не сгребли еще. И тут же давлю по тормозам, квад отозвался проседанием на переднюю ось и обильно поднятой пылью.

'Машины, в них должно быть топливо, минимум канистру там оставил же!'

Квад рванул к особняку, хотя я уже намеревался свернуть на колейку, уходящую на юго-восток по пролескам, чтобы не попадать на засаду по грунтовке. Колючка так и стоит нетронутой, я соскочил с рокочущего квада и оттащил импровизированные ворота, чтобы проехать. В траншеях лежало очень много тел, с десяток точно с этой стороны, разной степени свежисти, и жара усилила смрад. Меня, привыкшего к запаху разложения, все же чуть не вырвало. Вскочил обратно на квад и включил передачу, выворачивая руль, первыми встречали обгоревшие тела девочки и мужчины, надо бы сжечь те целиком, но времени на это нет, да и тела в траншее тогда тоже, хотя, кострище устраивать нечем, разве что возить дрова из деревни. Опять же время, поэтому не отвлекаюсь на всяческие ритуалы погребения и санации.

'Время, время, время!'

Вместо стоявших накануне построек лишь тлеющие останки, железные скелеты кроватей и утвари и почерневшие печные трубы на месте дома. Лишь машины ублюдков стояли нетронутыми пламенем пожарища на песчаном подворье. Ближняя к дому машина оказалась полностью изрешеченной, внутри несколько канистр, которые я по началу принял за сито неправильной формы. Юморю от нервов, ничего более не помогает, эти уроды даже патроны на всякий не хранили в машине, самодовольные ублюдки. Всегда нужно хранить боезапас в транспорте на всякий, а эти даже голимого ствола не положили под сиденье. Во второй не лучше, хотя, малость получше. Та канистра, что осталась ночью, почти уцелела, треть остатка заправил бак, неподалеку нашел стрелянные гильзы, собрал все, походив по месту, с три десятка двенашек, закрепил уцелевшую канистру — пригодится, сел на квад и выжил сцепление.

Пыль поднялась сплошной завесой и не сникла даже тогда, когда я свернул на колейку вдоль луга за догорающим пролеском. За ним через небольшое поле начинался другой ссохшийся и пока не выгоревший, но пламя уже подбиралось по сухой траве, и ничто его не остановит, ветер напротив раззадорит. Квад преодолел брод через ручей, и пыль вновь поднялась с прежней силой, пекло сегодня жутко, и разогнаться пока возможности не дается, колея сменилась полем, и пыли лишь прибавилось, а скорость снизилась. С каким же облегчением я вдохнул через противопылевые фильтры в шлеме, когда под колесами вновь оказалась грунтовка. Кстати, надо бы их прочистить, засрались конкретно, не продохнуть уже. Грунтовка сначала шла прямо метров семьсот, и на перекрестке я свернул на южную дорогу, чтобы не попасть в очередную деревню, крыши домов которой виднелись среди редких деревьев за полем. Вскоре квад перемахнул через асфальтное полотно, и под колесами вновь оказалась колейка меж полей. Прибавил газу, поднимая еще больше пыль, а рев от движка разносился по округе подобно грозовому грому. Мотать башкой по сторонам в попытке выглядеть, нет ли погони или засады, бесполезно: стекло защитных очков помутнело от пыли и песка. Остановиться для очистки желания не возникает, пальцами в перчатках малость протираю и ладно, все равно через пару минут опять ничего не видно. Чуть не прозевал поворот, и пришлось гребануть по полю, пробуксовывая при резком повороте и на скорости. Но квад на то и квад, что вылезет и не из такой задницы, для него это даже прогулочная поездка. Не даром до бздеца в стране было популярно заниматься квадингом, или как оно там называлось, когда в альтернативу джиперам группы выезжали на квадроциклах и преодолевали самые труднопроходимые места, зачастую по уши утопая в каком-нибудь болоте. И им это нравилось.

Справа заприметил крыши села, отмеченного на карте, с облегчением уходя стороной. Вот там мог бы и нарваться, хотя есть впереди еще пару мест. Квад вырвался на желанную асфальтку, пыль тут же исчезла, а скорость прибавилась. Жаркий воздух тут же принялся обнимать встречной силой, но в этом пекле он был тем желанным ветерком, о котором мечтают путешественники в пустыне, мечтали когда-то. Квад набрал свою скорость, и я уже не оглядывался, прижимаясь к тому на манер мотогонщика. Впереди показался мост через речку, и я немного напрягся, пальцы сдавили рукояти руля, но скорость не снизил, готовясь в случае чего спикировать куда-нибудь в сторону. С облегчением пролетел мост без проблем, и встретила меня новая земля сожженной маленькой деревенькой, от которой остались лишь печи и табличка на въезде '

* * *

* * *

Гарь', ничего не меняется. Хотя что-то меняется: мой навигатор сменил карту дорог на серое пятно завидного размера, и это не очень радует. Я ослеп, фигурально, но все же, теперь только компас, атлас и чертовского размера везение, с каким от балды можно сорвать джекпот в любой лотерее.

И как же приятно ехать по более менее нормальной дороге! Как же я соскучился по ней, да, я ездил по асфальту, но по этой дороге ездили реже, и она лучше сохранилась, хотя и встречались заплатки и выбоины, но сейчас это было не важно. Двух полос с лихвой хватало для маневрирования на скорости, и создавалось ощущение езды по идеальной дороге лишь с редкими наездами на неровности. Слева показалась в стороне деревенька, впереди другая, которые я пролетел, не имея желания останавливаться, все то же мало ли. Я гнал вперед, продолжая наслаждаться загородной поездкой и чувствуя себя свободным. Мне казалось, что все напасти остались позади, все проблемы там, за рекой, а тут свобода, которой я наслаждаюсь, не смотря на гнетущую жару, не смотря на чувство голода, не смотря на жажду. Теперь все наладится.

Поворот, и сразу по левую сторону домики деревни или села, не важно, все еще еду по принципу 'проезжая, проезжайте. Хочется уехать подальше от последней ночевки, хочется забыться, вырвать из памяти последние несколько суток, как многие другие моменты этой жизни, чтобы хотя бы не сойти с ума и не превратиться в такого же ублюдка, как те, о которых более не вспомню, надеюсь на это. Поворот и сразу же мост через речку, без приключений, еду дальше. И тут, как подтверждение моим словам, синяя табличка 'Свобода' и несколько полуобрушившихся и сгоревших домов: признаков ненадежности выбора места для ночлега и подтверждения теории 'Чем дальше от дороги, тем спокойнее'. А за поворотом уже очередное село, раскинувшееся по местности, напрягся, различив большое количество домов и ожидая проблем. Скорость спала на въезде из-за стоявших на обочине остовов машин, но никого не видно, локтем прижимаю болтающееся ружье так, чтобы схватить то без промедления. Заприметил знак и на перекрестке, главная уходит на север, не есть гуд, не хочется ехать туда, притормаживаю в раздумьях.

Так что же дальше делаю: следую по заранее выбранному маршруту или съезжаю с него? Хотя, я давно уже еду не по нему, сохраняя лишь схожее направление. Может быть, мог и раньше повернуть, но на карте была только эта дорога, поэтому решил ехать по ней. Но вот что же делать? Ехать по главной или попытаться срезать, двинувшись строго на восток, а там будь что будет? Решать надо сейчас, в эту секунду, пока еще не докатил до поворота, и вообще, нечего медлить, здесь может оказаться смертельно не спокойно. Навигатор, собака, данные места отображает серым пятном, повезло с ним.

'Выбирай уже между крюком по нормальной дороге и прямой по хрен знает какой местности'.

Рукоятка послушно натянула тросик, и квад с нарастающим ревом ускорился. Пальцы до хруста в костяшках сжимают рукоятки, неосознанно прижимаюсь до возможного с рюкзаком предела, щитки сдавливают, впиваясь в исхудавшее тело. Но все это не важно, лишь скорейший проезд с избеганием проблем. Все же пора искать ночлег, не успею уехать так далеко, как хотелось бы, ветер, которого не было весь день, внезапно появился и принялся набирать силу, предвещая песчаную бурю. Вот так всегда, что-то планируешь, и ничего толком не выходит. Все законы рухнули, а закон подлости незыблем. И что самое подлое, это то, что я не могу остановиться именно здесь, ворвавшись в пределы села без должной разведки, как то полагается по законам жанра. Вообще, я много ошибок совершаю, не обращая на это внимание, и после расплачиваюсь. Странно, что еще живой, хотя по все тем же законам должен был давно сгинуть.

Песок забивается во все щели, стекло мутнеет, фильтры превращаются в мучную массу, через которую не проходит воздух. И все это происходит слишком быстро, за минуты, пяток которых назад я думал совсем о других вещах, а теперь должен думать о спасении, очередном и непредвиденном. Быстро, очень быстро необходимо найти укрытие. Колеса повернули влево, и квад скатился на грунтовку, мягкая езда сменилась на трясучку, и пылевые порывы били в бок, а не в лицо. Уже нифига не вижу, даже постоянное протирание рукавом очков не помогает, резко жму на тормоз после поворота грунтовки, различив возле дороги полуобрушенные домики и сараи очередной деревеньки в три кола два двора. Соскакиваю с квада, порядком запылившегося со всем на него нагруженным. Внешняя закрыта, перескакиваю через покосившийся забор, в два шага добираюсь до хлипкой дверцы со двора — дом по соседству осел настолько, что его крыша провалилась внутрь. Дверца поддалась, знакомая картина внутри, распахиваю ворота сарая дровника, загоняю своего коня, закрываю изнутри на засов, облегченно вздыхая и снимая шлем. И ненастье осталось снаружи, ударяя по стенам с нарастающей силой.

Признаюсь, постоянно про себя благодарю бывших хозяев вот таких сарайчиков, не поленившихся сделать ворота для облегчения себе же жизни и возможного использования дровника под гараж или типа того. Раньше ворота только в баню и не делали, кажется. И сарай этот сделан на века, разве что сгорит. Перекрытия и балки серьезные, щелей в стенах нет, так что разбушевавшаяся снаружи буря мне не страшна.

Очистка моего добра от песка заняла порядочно времени, что и понятно, если учитывать тот факт, что размахивать метлой не получится, дабы тот самый пылевой песок не поднялся настолько, что даже было бы не продохнуть. Из ведра сделал печку, выбив днище и разведя костер внутри перевернутого вверх выбитым дном ведра. Принялся готовить жрачку, в ход пошло зерно для каши и, само собой, консервы. Воды осталось немного, надо бы пополнить запасы, только вот где? Глянул на дозиметр, нормально так, сказывается приближение к мертвой зоне. Я так называю места ядерных ударов, в данном случае это Челябинск и Екатеринбург, хотя может и еще что — не силен по тактико-стратегической науке. Знаю только, что в этом регионе много индустриальников и городов-миллионеров, численность которых в раз свелась к нулю. Помню, как Москву объезжал за 400 километров, а потом и другие города, последним был Ижевск.

Но ладно уже об этом, вон какой уже запах от каши, хотя даже еще и крупу в воду не бросил, а уже захлебываюсь слюной. Эх, как же мало человеку нужно для счастья? Между тем снаружи буря набирала обороты, и застарелые доски сарайчика потрескивали и поскрипывали под ударами стихии. Я иногда поглядывал на скрипящие балки, но те вопреки всему выдерживали натискинатиски. Снаружи быстро потемнело, хотя я не уверен, так как не имею возможности выглянуть, внутри же сарай освещается все тем же желтым фонарем, подзарядившимся в дороге. И вот пока я сидел в раздумьях, подготавливая заварку для закипающего рядом с кастрюлей маленького чайничка, каша впитывала в себя жир и соки разваливающегося в ней куска тушенки.

Ветер снаружи завывает, сарайчик поскрипывает, запах каши смешивается с ароматом завариваемого чая, и ложка раз за разом погружается в кастрюлю, зачерпывая очередную порцию. И мягкая горячая масса наполняет собой все мое нутро, согревая его и вселяя успокоение. Нет ничего важнее сытого живота, тут, думаю, со мной никто не будет спорить. Как говорят в армии, говорили: 'Война войной, а обед по распорядку'. Хотя, какой там у меня распорядок? Сажусь жрать только тогда, когда не могу ехать, а ехать стараюсь все дневное время, так что жру только перед сном, утром ни разу, чтобы по дороге не растрясло и не послало до ветру. Но все же не об этом, а о более важном сейчас. Вот чай оказался отвратным, опилки, иначе не скажешь, вдобавок за годы и так первоначальная труха стала больше походить на что-то наподобие туалетной бумаги, лишь расползающейся в воде. Пойло, голимое пойло, даже пить противно. Вылил. Только воду и сахар зря перевел. От огорчения бросил коробку с заваркой в угол, где содержимое той разлетелось от удара в стороны. Достал другую коробку, открыл, насыпал, залил кипятком. Спустя минуты две, отпил, дерьмо еще то, но по сравнению с предыдущим, можно сказать, что элитное дерьмо. Посмотрел на пачку, выцветшую до серости, на ней еще виднелись очертания названия, которое я и в прошлой жизни не считал за чай, но выбора особо нет. Я уже и на остальные не надеюсь, там изначально был сплошной мусор, кофе тоже говеное, да и на ночь пить не хочется. Вот так сквозь отвращение выпил кружку этой бадяги и лег спать, под звуки бушующей песчаной бури.

День 1836.

Проснулся внезапно от давящего в животе ощущения необходимости, заставляющего вскакивать посреди ночи и, до конца не проснувшись, идти в туалет. Я оттащил засов, открыл дверь и замер в оцепенении — десятки волчьих глаз смотрели прямо на меня, озлобленные от голода, скаля свои пасти. Вожак стоял прямо передо мной, из раскрытой пасти стекала слюна. В голове все застопорилось, все мысли вышвырнуло прочь ураганом внезапности. Рука будто бы сама потянула дверь обратно, запирая на засов, и я отринул назад, судорожно пытаясь выхватить из кобуры Макарыча. Навел его на дверь и замер в такой позе, не обращая внимания на дрожащий в руках ствол. Снаружи раздалось рычание, в щелях, накануне не замечаемых и не считающихся таковыми, а сейчас внезапно разросшимися под воздействием страха до предательски огромных размеров, мелькнули тени. Дрожащий ствол побегал некоторое время, после чего накатившая волна неспособности осознания обстановки отступила. Я резко убрал пистолет обратно в кобуру и уже взял все это время опиравшуюся на квад сайгу, вытащил магазин и посмотрел на цвет гильз — красные.

'Пуля, это хорошо, но волков снаружи десяток минимум, стая целая. А патронов маловато, тем более перезаряжаться не очень-то и получится, если все кинутся, или хотя бы несколько. Может картечью? Может и картечью, целиться уже попроще, да и задеть может ни одну зверюгу, а им это не особо понравится. Хотя, что-то в них не так, вроде бы и живые, но что-то не так'.

Я осторожно подошел к двери и попытался разглядеть в щель волков, те стояли полукругом, вожак вновь смотрел прямо на меня, учуял. Большой, нет, огромный, да и остальные не походили на оголодавших и истощенных.

'Глаза! Какие-то они не такие, не могу объяснить, но, вроде, как и живые, а не те, не как у собак, хотя тех я близко не осматривал в глаза. Да и размером эти поболее, чем псы, которых я видел в недавнем зоопарке. Где же они так отъелись-то? Хотя, могли вполне, ходи по селам, поедай падаль. Падаль! А что если они заразились? Вполне, и что теперь? А ничего, отстреляться все равно шансов маловато, был бы я не один, чтобы сектор расширить, да вот как раз и один. И чего это я тут все рассуждаю? Понятное дело, чтобы в панику обратно не впасть, странно, что сразу не напали, пока я тупил с открытой дверью. Такс, надо собраться, в смысле не с мыслями и прочим, а вообще собраться. Надо драпать!'

Все это время я собирал свои пожитки, стараясь не шуметь и закрепляя на кваде, пока те не решили опробовать дверь на крепость. Туши-то снаружи порядочные. Проверил еще раз все, чтобы держалось крепко, как ворота распахну, времени собирать упавшее не будет. Вроде как собрались возле двери, хотя, скорее всего, обложили со всех сторон, разве что на крыше не слыхать.

'Дальше, что там по плану побега? А дальше одна или две гранаты, наверное, одну брошу, две что-то жирно, да и рассредоточены волчары, вожак только близко и то у двери со двора, а не у ворот с улицы, оглушить и драпать'.

Я убрал засовы с ворот, выдохнул, взял гранату в скотче с болтами, выдернул чеку, оттолкнул дверцу так, что та непременно принялась бы закрываться, и метнул гранату, бросившись к кваду. Вскочил и резко дернул ногой рычаг, квад отозвался чиханием и замолк.

'Черт! Забыл прокачать!'

Нога дергала раз за разом, пытаясь оживить мотор, я при этом неотрывно смотрю на проем в воротах и судорожно нажимаю на кнопку стартера, не особо-то и работающего в силу своей изношенности, поэтому и вся надежда на ножную магнет, заставляющую стартер хоть как-то работать.

'Давай уже, твою мать!'

Квад задрожал, вырвался клуб черного дыма со знакомым запахом дизеля, и в этот момент снаружи раздался взрыв. Ворота содрогнулись и захлопнулись, кое-где по доскам раздалась барабанная дробь, в ушах зазвенело. Квад рванул с места, распахивая ворота кенгурятником. Я на мгновение прищурился от света и выкрутил правую рукоятку, заставляя железного коня с ревом рвануть прочь. Несколько волков на земле шевелились и пытались подняться, остальных я не заметил, и не оглядываясь, вырулил на грунтовую дорогу, в сторону маршрута, поднимая клубы пыли за собой и уходя с ревом прочь.

Судорога сковывает тело, пальцы до боли сжимают рукояти руля, и навязчивая мысль, что остальные волки во главе с вожаком тут же бросились за мной вдогонку и не отставали, хотя движок квада захлебывается под полными оборотами, надрываясь до предела. Пыль поднимается вслед тянущейся завесой облаков, еще не успевший нагреться до непереносимого жара утренний воздух обнимает прохладой, заставляющей съеживаться, словно промерзлый холод. В слепой панике не разбираю дорогу, продолжая ехать по грунтовке подальше мимо до боли приевшихся красот выжженных полей и пролесков. Постепенно прихожу в себя, сквозь панический шторм пробиваются отголоски боли, вернулся ушной звон, пробудились в голове колокола, и рокот движка принялся накатывать громовым гулом в голове. Хотя нет, все это было ранее, просто все мое сознание погрязло в океане страха, подавляющего все остальное, и теперь, когда я принялся приходить в себя, все разом накатило, напомнив о себе и заполонив собой освобождающееся сознание.

Почему-то я видел лучшим лишь бегство как можно дальше, кто-то бы решил попробовать завалить нескольких в расчете, что остальные отступятся и убегут, но я не питал таких надежд. Что-то мне подсказывало, я даже знаю, что — все знают; подсказывала пятая точка, что нужно именно бежать. Все-таки я не герой крутого боевика, способный одной обоймой расстрелять десятка три врагов в бронежилетах на расстоянии пятисот метров, при этом перемещаясь на скоростном поезде. Так что лучше удачно смотаться, чем неудачно отстреляться, тем более, в данном случае преимущество внезапности было не у меня.

Спустя, хрен знает, сколько времени, я заметил, что давно уже не еду по большой грунтовке, напротив, узкоколейка, петляющая и не особо укатанная. Точнее, вообще не укатанная, разбитая временем и ненастьем. Кажется, я проехал мимо пары деревень или нет, или да — все как в тумане. Сколько я еду: час или два, точно не знаю, но останавливаться не хочется, мысли о преследующей стае, выслеживающей среди выжженных лесов придавали большее желание убраться подальше. И кажется, что только стоит мне остановиться, те тут же нападут и растерзают.

Колейка вырулила на грунтовку посреди какого-то выгоревшего дотла села, странно, которое по счету село выжжено, словно кто-то целенаправленно поджигал каждый дом, подобно тому, как боролись в средневековье с чумой в Европе. Почему я так решил, потому что выгорело только в округе, а на полях не было ни пятнышка пепла, точнее были, но далеко от домов. И эта мысль вот именно сейчас и напрягла настолько сильно, что даже прежний страх улетучился, ведь он уже был прошлым, а здесь пришло настоящее. В голове в миг всплывали образы отрядов чистильщиков с оружием и факелами, без разбору сжигающих все и всех по малейшему подозрению о заразе. Скорость несколько спала, но это лишь потому, что впереди показался небольшой мост через речушку, рядом поперек дороги лежало дерево, ствол которого подобно остальным облез и источился из-за кислотных дождей. Я огляделся, вокруг тишина, мертвая, мир молчал, как и везде, позади на дороге оседали облака поднятой дорожной пыли. Только сейчас я заметил, что кроме следов моего квада никаких иных не было, эта особенность несколько радовала, значит, засады не стоило ожидать, да и нападения со стороны леса одичавшими зверями маловероятно. Хотя.

Я подкатил, выруливая левой рукой, к дереву, поглядывая по сторонам, правая рука крепко сжимала рукоятку свисавшего все время ружья, уехал далеко вроде как, так что сейчас можно не думать о стае волков, а вот сорванные планы напомнили о себе с давящей болью в животе. Плюнув на все, я спрыгнул с квада и встал в позу обретенного благоденствия, кое доступно после долгих лет медитации. При звуках интенсивного журчания и накатывающего облегчения сами собой вырвались классические слова: 'Кузмич, сукааа, всю ночь держаааал'. Через минуту, оправившись, я уже осматривал окрестности возле моста.

Солнце пекло, да как-то до этого было не особо уж так прямо комфортабельно, и, остановившись, я ощутил всю прелесть солнечного дня.

Поваленный ствол перекрывает дорогу так, что на узкий деревянный мост просто так не заехать, оставалось только оттащить его. Пока протягиваю трос, оглядываюсь — никого, мост с этой точки кажется надежным, но первая видимость может быть слишком обманчивой. Трос лебедки натянулся в струну, дерево сдвинулось, нагруженный квад, было, дернулся, но я включил заднюю, и квад послушно протащил пару метров. Я слез, принявшись отцеплять и сматывать обратно. Все это время вокруг царила все та же мертвая тишина, как и повсюду, все также нагоняющая страх неведомой опасности, к которому я так и не могу привыкнуть.

Как закончил, пошел проверять надежность предстоящей переправы через мост. На первый взгляд тот кажется вполне надежным, да и речки не было, лишь пересохшее русло, которое легко перейти и так. Да, мост нормальный, выдержит и машину. Вернулся обратно, уселся, переключился с холостых оборотов: все это время я не глушил движок; квад послушно тронулся с места. Мост подо мной скрипел, ссохшиеся доски ходили и трещали, но все обошлось, и через минуту квад вновь набирал скорость. Встречный поток обволакивает жаром, не спасает даже скорость, неудачный сегодня день, не задался сразу, эх, если бы не стая, пересидел бы денек в сарайчике, а не жарился бы вот так на солнце.

Еще один мост, но уже бетонный, хотя и старый, проехал его сразу, лишь снизив скорость на всякий случай. Солнце, будто бы издеваясь, печет все сильнее и сильнее, я даже не могу выбрать: что хуже — ехать медленно или быстро. И так, и так жара невыносима, хотя, во втором случае хотя бы обдувает. Из ада в полымя типа.

— Твою ж мать!

Движок внезапно умолк, и я скатился на обочину, не доехав до очередного моста десяти метров. Кто-то бы подумал, что движок перегрелся или все гораздо банальнее — соляра кончилась, но эти причины не единственные. Попробовал завести, движок отзывается, значит, не клинанул от перегрева, версия номер раз отпадает. Соскочил, поднял сидулку и открутил крышку бака, горючка есть, еще много, значит, версия номер два тоже отпадает. Придется лезть в нутро моего скакуна, а для этого надо бы найти более подходящее место, в идеале автомастерскую с профессиональным автомехаником, ну или хотя бы шиномонтажку. Можно, конечно же, прямо здесь и начать разбираться, благо солнце замерзнуть не даст, да и трафик облегченный сегодня, да и до темноты еще далеко, знай только, что копошись.

— Жопец полный, молодец, хвалю, орден там же, где и медаль, — пробормотал сам себе под нос в попытке как-то подтолкнуть к действиям.

Делать нечего, огляделся, как назло вокруг ничего подходящего, придется толкать, пока ничего нормального не запримечу. Уперся в руль, налег, колеса, нехотя сдвинулись, шаг, второй, припекает ужасно сильно, даже канистры с водой нагрелись так, что пить из них невозможно, разве что чая заварить, до металла даже в перчатках не особо приятно прикасаться. Каждый шаг словно напоминание и упрек в собственной беспечности, каждые вдох и выдох как напоминание о том, что собственные ошибки ничему не на учили, и вспоминаю я об этом только тогда, когда вновь их же и совершаю. Сайга постоянно норовит соскочить с плеча и лязгает стволом по ноге, я медленно копчусь внутри облачения, постепенно превращаясь в вялено-копченую тушу.

Ну вот, сколько раз я вот так толкал квад, сколько раз приходилось вспоминать о вещах, о которых решаешь не забывать, но почему-то через минуту забываешь? Честно, не знаю, точнее боюсь сам себе признаться во всем том, в чем сам себя упрекаю. Сам себя не обманешь, как говорилось, выше головы не перепрыгнешь. Можно конечно скинуть все на других, мол, это они все, а я жертва обстоятельств, только легче от этого станет ли, нет. Так что продолжаю толкать, наверное, более сотни метров, но кажется, что более километра, и сломанный вечность назад спидометр не скажет, честно наматывая маленькими колесиками, составленными в шестизначную цифру. И как назло ни одного подходящего места, вдобавок дорога пошла в гору, точнее в холм, и толкать квад стало гораздо тяжелее, так что зря я еще раньше жаловался, тогда это была просто прогулка. Это все равно, что толкать малолитражку, стоящую на ручнике — больше не толкаешь, а протаскиваешь, а тут еще надо и, делая очередной шаг, удержаться и не отступить, потеряв равновесие. Осталось появиться феи, взмахнуть волшебной палочкой, чтобы у квада отвалились все колеса, как в анекдоте про танк и танкистов. Всегда его вспоминаю в такой ситуации, в другой момент и не вспомню, а сейчас вспомнил снова.

Добравшись до вершины холма, я облегченно вздохнул, нет, я согнулся и захрипел, словно всю дорогу бежал с двумя мешками песка. Впереди спуск и вновь подъем на следующий холм, но между ними был очередной мост через малую речушку, за которым начинался большой населенный пункт. Мне отсюда виделись не только частные дома разной степени целостности, но и многоэтажки, а это обнадеживало: хороший признак того, что я смогу в случае сильной поломки хоть что-нибудь да отыскать. И тут же вставал другой вопрос: есть ли кто там и насколько тот опасен? Что там сперва надо сделать? Разведать вроде бы издали с помощью спецсредств, а что у меня есть? Бинокль. Достал, принялся всматриваться.

Первое, что бросилось в глаза — белый знак с названием села и добавленной буквой так, что получилось 'Бардак'. А дальше стоял сразу знак, на котором той же краской нарисовали череп. После начинался асфальт, вполне обычный для сельского поселения: две полосы по краям широкие обочины для тракторов и множество заплаток по полотну, каких и в городе не меньше, а то и больше по центральной улице. Бинокль слабоват, чтобы нормально рассмотреть что-либо примечательное, лишь крыши домов, прогалины выборочных поджогов, пятиэтажки с выбитыми местами окнами, и те настолько отдалены, что не разобрать что-то еще. Село раскинулось порядочно, и при всем моем желании за весь день я его не облажу, даже, если никто не будет этому мешать.

Тишина нынче обманчива, неопределенность смертельна, видимость запустения лишь видимость, не все так тихо в королевстве. Очкую, ой очкую я соваться, но выбор не велик, сел на велик и вперед на амбразуру, но сперва требуется сныкать непосильно нажитое добро, найти неисправность, попытаться ее устранить, а потом уже выдвигаться на поиски очередных поводов поседеть. Насчет первой части Мерлезонского балета все до боли просто, дворов вблизи не много, строений тоже. Первый двор сожжен до тла, а после него полуобрушившиеся коровники или свинарники, туда не особо хочется идти в силу стойкого чувства опасности в пятой точке и еще более стойкого запаха былого производственного процесса. Хотя полусгнившая техника там могла бы оказаться полезна, но шуметь вблизи столь привлекательных для всякой живности сооружений не хочется. Оставлю данный вариант на самый безвыходный исход.

Пришлось еще напрячься и протолкать квад порядка полукилометра, постоянно пытаясь высмотреть что-нибудь в выбитых окнах коровников и в ржавеющем на территории металлоломе. К моему облегчению с левой стороны раскинулось огромное поле, поэтому мне не приходилось постоянно вертеть головой в процессе толкания квада. Как дорога становилась более менее ровная, я принимался толкать квад сзади до тех пор, пока передние колеса не повернут в сторону. Так толкать значительно легче, но постоянно приходится отвлекаться на выравнивание направления. Как дотащился до поворота, облегченно вздохнул, добравшись до шести дворов, из тех уцелели лишь несколько построек, среди которых нашелся типичный сарай поодаль от дороги во дворе. За дворами стояли костяки каких-то складов и остовы грузовиков, что не сгорело, выглядело явно разоренным. Это и огорчало, и радовало: мародеры не сунутся в уже пройденные места, если эти мародеры здесь уже бывали. Надо оно им соваться туда, где уже были? Вот и я о том же, закатил, короче, и уселся, пытаясь подавить хрипение при отдышке.

Замудохался, очень даже, не тяжелоатлет все же, чтобы толкать по километру все свое имущество. Хотя и занимался когда-то в юношестве, точнее так, для поддержания собственного эго ходил в качалку три раза в неделю железки потягать, но не особо так, в принципе, как и все ребята, кто не страдал с детства зеркальной болезнью и непропорциональным чувством собственной важности. Все же хотели быть шварцами, вот и я хотел, но все это было баловство, а тут жизнь, причем хреновее не придумаешь вариант.

'Блин, а спецназеров учили выдерживать подобные нагрузки? Хрен его знает, спросить чего-то некого, все куда-то подевались. Ладно, хватит фигней маяться, потом сам с собой пообщаюсь в мыслях, пора шевелиться, пока совсем не размяк'.

Если транспорт внезапно заглох, то вариантов помимо указанных выше, не особо много. Когда ломается движок, то это сопровождается минимум стуком, если бензиновый движок, можно еще подумать про аккумулятор, свечи, провода. Но у меня дизель, так что, все эти варианты я откидываю, опираясь на свой не особо великий опыт технаря, и лезу сразу же к топливной системе. Основной фильтр стоит так, что достать его можно, но нужно приноровиться. Перекрываю топливный шланг и, подставив под фильтр небольшую посудину, найденную неподалеку, принимаюсь скручивать фильтр.

— Ребаный от! — с одновременными огорчением и радостью выругался я.

Оба противоречивых чувства в такой момент нормальны: осознание того, что придется повозиться и что придется повозиться меньше, чем мог бы. Не забываем про танк и фею, никогда не забываем.

Топливная система забилась тем, что я накануне заливал в бак. Хотя нет, еще раньше, просто постепенно всякая мудота копится, закупоривая магистраль, и приходится разбирать, вычищать не предназначенный для очистки фильтр, пробивать шланги, собирать все обратно и ездить до следующей закупорки. Запчастей нынче не сыскать, так бы я с удовольствием заменил бы фильтр и не парился. А так вот теперь сижу и сливаю всю горючку, которую придется сразу же поставить на прогонку через очистку, только хреново, что канистр теперь у меня нет, осталась разве что одна, а было три. Пластики не считаю. Вот и еще одна причина экспедиции в село на велике, пока фильтруются остатки из пластиковой канистры в металлическую, хоть что-то, остальное потом профильтрую.

Прочистка топливной системы заняла порядка часа, приноровился уже, хотя все равно данный процесс не особо-то и простой, но все же, возюкание проволокой внутри шлангов и труб позволит мне проездить еще время. Фильтры бы поменять, только где их взять? Ладно, нефиг рассусоливать, надо прокатиться по местным достопримечательностям.

Сборы недолгие: снял и собрал велик, закрепил на раме биту и помпу, положил в рюкзак пару банок тушняка, баклашку изрядно нагревшейся воды, прицепил пластиковые канистры из оставшихся и неиспользованных на очистке по бокам рюкзака. Снарядил на велике все приблуды, перепроверил фонарики, удостоверился, что навигатор бесполезен, проверил показания дозиметра. В общем, тянуть дальше некуда, надо ехать, иначе я так тут буду торчать. Нет, еще не пора, надо бы решить, как действовать, куда покатить. Хотя, чего это я тут тактика развел? Нечего выбирать, выкатываю и вперед, куда покатится, главное так, чтобы не спалиться и топливо сыскать в том или ином варианте. Или лучше повременить?

'Снаружи сейчас жарче, чем в пустыне, хотя я там никогда не был. Но тогда когда идти? Ночью не вариант, вечером вариант прогуляться вокруг сарая и зайти внутрь, сутра можно, но время будет потеряно. Да и не хочу я шуметь мотором в таком маленьком селе, маневров не особо, укрываться на поле не получится. Вот и думай, опять дилемма, опять головняк. Хотя, чего тут думать, ведь взял все именно на сейчас, собрался и вперед. Короче, дело к ночи, но надо ехать, а прежде надо все же антикражку поставить, благо, пока еще есть чем'.

Установка растяжки заняла минуты две, поставил так, чтобы потом самому не попасть. Перегонится лишь пять литров соляры, канистры такие только и были, остальное хотя бы отстоится и то ладно.

Снаружи также пекло, я вышел, закрыл ворота, поставил пару досок так, чтобы казалось, будто те упали сами, и покатил на велике вдоль забора, поглядывая по сторонам. Но, само собой, внутри уцелевших построек ничего не осталось, только вот есть одно огромное 'но', в таких вот местах внутри могут прятаться не только местные жители в живом и не очень виде, но и пресловутые зверьки с большими клыками и недружелюбными глазами. Вот этот довод и заставляет смотреть в каждом закутке, даже если там никого и не будет, и так вот делать надо в районе отнорка очень тщательно, что я в данный момент и не особо хорошо проделаю, разведав лишь подъезд с одной стороны — лень матушка. Вместо просмотра территории при помощи перебежек я сел на велик и покатил вперед, нисколько не таясь. Глупо? Глупо, не отрицаю, но метаться от угла к углу без явного присутствия врага, извините, подобно чему-то сверхидиотскому, в моем понимании. Сам у себя отнимаешь время, вдобавок, как раз такое шарахание и может пробудить того же зомбака при неловком создании шума. А так прокатился мимо, тот даже и не среагировал, ибо ничего такого и не услышал. В то же время, именно мельтешение быстрее привлечет внимание 'местных', а так кто там катит, не таясь, пойди, разбери. Может, я слишком идеализирую и опять совершаю какую-то глупость, но я уже так замудохался с этой поездкой и от этой жары, что иначе и не думаю поступать. Мне главное найти горючку, канистры, жрачку, что-нибудь побыстрее и не угодить в большую переделку. А так как я не видел первичных признаков присутствия живых и за мертвых не переживаю — сами сыщутся, то качусь без диверсионно-разведывательной операции по выявлению вероятного противника на его территории.

Кто-то сказал бы, мол нафига поперся, отсиделся бы в сарае, а утром покатил бы на кваде. Может быть и да, только не хочу я время терять, не люблю я останавливаться в таких местах, вообще не люблю никакие населенники. На кваде прежде времени шороха нагоню, если на кваде, то точно надо действовать так, чтобы в случае чего быстро укатить от угрозы, то есть, прикатил, погрузил и свалил. Да и что торчать в слабо укрепленном сарае на границе села? Сегодня вот утром пример такой ночлежки представился, нафиг-нафиг.

Решил все же заехать на территорию за дворами, оказавшейся лесопилкой, шесть больших строений, часть из которых сгорела, выглядели заброшенными и проржавевшими. От пламени не пострадали только металлические конструкции, все остальное, не смотря на неблизкое расположение друг к другу, превратилось в пепелище. Наверное, кто-то поджог все это добро по неизвестным мне причинам, которые выяснять я не собираюсь. Меня больше интересовали стоявшие на территории ныне бесполезные лесовозы, которые тоже не пощадили. Оно и понятно, куда в нынешнее время такие применить? Жрут прорву, деталей не найти, возиться только. Хотя, все это чистой воды демагогия. Я подошел к первому, баки открыты, поднял палку и сунул ее в горловину, высунув, огорчился. Пусто было и в остальных, выкачали все подчистую. Даже сиденья из кабин повытаскивали, канистры искать нет смысла. Покатил дальше, через территорию, стараясь держаться на расстоянии от уцелевших навесов, мало ли. Выезд, он же и въезд на территорию оказался единственным, но зато присутствовали самые явные признаки пребывания на отечественном предприятии: дыра в заборе размером с тот же грузовик, поэтому я беспрепятственно выехал, увидев еще одно предприятие поменьше и направившись туда.

Пара хозяйственных строений, одна двухэтажка офисного назначения, какие-то строения или склады дальше, не вижу пока. Трясясь по местному рельефу, вскоре докатил до укатанной грузовиками территории. Слева лежат сгнившие доски таким количеством, что прицепов пяток понадобилось бы на все это добро. Ощущаю себя немецким разведчиком на велосипеде, въезжающим в деревушку, где вроде бы и не были еще, а все уже знают, чего ожидать. Тишина мертвая, никаких признаков присутствия кого-либо, разорение и запустение вопреки главному закону БП: когда людей резко остается мало, всего остального резко становится много. Видимо, у меня сегодня день сплошных обломов: на территории стояло пять грузовиков, не считая легковушек, но их внешний вид не внушал надежд, как и отсутствующие, точнее, сорванные с петель ворота и двери строений. Мародерили тут, видимо, с размахом. Но я все же подкатил к машинам, чтобы все же убедиться в своей правоте. Убедился, больше здесь делать нечего, ноги надавили на педали, и я покатил на дорогу через раскинутые въездные ворота. Свернул направо и покатил по асфальту мимо идущих справа дворов, слева раскинулось широкое поле в несколько километров, так что с этой стороны неожиданностей не жду.

Хорошо, что вокруг мертвецки тихо, и это главное, обычный человек жить тихо не умеет, тем более в нынешнем мире. Он найдет десятки способов, как выдать свое присутствие, и обязательно не упустит случая указать, что вокруг именно его территория, и лучше не соваться. Въезжаешь вот в такое село, и перед тобой табло огромное, типа местные не ждут, стреляют, не спрашивая. К слову сейчас все стреляют, не спрашивая, ибо все живут по своим законам, по-настоящему только сейчас почувствовав себя свободными, даже я. Все быдло сдохло, и я этому рад. Никто не достает со всякими счетами за непонятные услуги, не требует уплатить за свое же всякие налоги и не пытается убедить в том, что без него я бы жил гораздо хреновее. Идеальный мир, как бы саркастично не звучало. Можно вон даже пристрелить пару тройку уродов, и никто тебе за это ничего не сделает, разве что в ответ шмальнет. Ну а если не шмальнул, значит, ты прав или сразу же попал на убой. Как говорил в одном фильме герой: 'Плохой, хороший, главное, у кого ружье!'

На следующем повороте пошли сплошные пепелища, как будто кто-то целенаправленно спалил два десятка дворов. Не важно, важнее то, что ехать надо дальше, а здесь смотреть нечего. Вставал выбор: ехать прямо по центральной дороге, или попытать счастья возле стоявших вдалеке пятиэтажек. Если переть напрямую к тем, то это надо ехать по колейной дороге вокруг села через поле. Так я быстро там окажусь, но могу пропустить что-то ценное для себя, только этот домысел больше для самооправдания, так как я сам же и понимаю, каковы мои шансы тут. Это не город, в котором я погостил, в нем улица, как тут половина села. Ладно, прекращаю переливать из пустого в порожнее и генерировать несвязанные умозаключения, просто поеду по центральной дороге целенаправленно. А то времени у меня не столько, чтобы раскатывать и заглядывать в каждый дом, что, само собой, желательно, те же канистры найти будет проще, но опять же все не обыскать в любом случае.

Центральная улица началась большими частными участками с домами, в которых с легкостью бы жили большие семьи. Некоторые дома сожжены, некоторые уцелели, кое-где на высоких заборах из профиля видны выцветшие надписи 'Зараза! Не подходите!'. Проезжая мимо, проезжаю мимо, надо бы поосторожнее, все-таки, а то точно пристрелят меня, эдакого козла в огороде, лазающего по чужим грядкам. Точно пристрелят, даже не спросят, как зовут, типа доставщика пиццы грохнули, что на час задержался.

Что-то я отвлекся опять, в настоящее вернуло тело, лежащее возле забора вокруг сожженного дотла двухэтажного дома из кирпича. Вроде бы давно лежит, ссохшиеся останки разглядывать не горю желанием, видя отсюда, что само тело изрядно обглодано, и смотреть там почти не на что. Покатил дальше.

Невыносимая жара и облик села нагоняют тяжкое чувство обреченности. Встречаемые машины нет смысла пытаться пробивать в баках с целью высосать хоть сколько топлива. Все попадавшиеся в поле зрения хоть иногда и выглядели вполне сносно, оказывались бензиновыми, но я мог и ошибиться, только вот надежд все же не питаю на данный счет. Уже много раз говорил выше, почему, надоело, да и постоянное повторение того, что в селе либо разграблено, либо сожжено, не делает из меня столь уж хорошего рассказчика, даже в собственном лице, а уж я сам себе самый лучший из поклонников литераторского таланта. В реальность вернула весьма иронично смотрящаяся выгоревшая надпись 'Не подходи, стреляю' на заборе. Да и вообще на заборах повсюду оказались различные знаки и надписи, помечающие зараженные дома, чтобы люди сторонились, а они, судя по видимым останкам покинувшей село жизни, сторонились: заколоченные окна, колючка, наращенные заборы и прочие варианты попытки отгородиться ото всего мира и ужаса, что появился в нем.

Остановился, тяжело дыша, пот пропитал одежду изнутри, ставшую склизкой, натирая от этого подмышки и прочие сочленения. Одно радует, зомбаки не лезут из своих нор в такую жару, да и звери тоже, хотя, если по первым у меня сварганилась своя теория существования, то вторые периодически ломают все то, что я о них представлял. Поэтому я все же не расслабляюсь, да и не стоит откидывать живой фактор, ведь каждый выживший сейчас — мародер, готовый на все, лишь бы выжить, поэтому, может, сейчас за мной и наблюдают из какого-нибудь неприметного домишки.

'Опять начал на себя всякую муть нагонять, перестань уже, собрался и вали давай, философ хренов!'

Вообще странно: в мире, где численность населения сократилась не то, что в разы, а в тысячи раз, все, что осталось, хватило бы всем выжившим, при этом не надо враждовать, чтобы что-то получить. Но все происходит и происходило так, будто бы в мире остался последний кусок хлеба, все друг другу пытаются вгрызться в горло, вырвать из рук. И надо было пережить Умку только для того, чтобы тебя сожрали зомби или звери, или же пристрелил/зарубил/зарезал сосед. Не понимаю я людей, определенно не понимаю, поэтому и сторонюсь их. Ладно еще те, кто сжигал дома, боялись распространения, а огонь, по мнению почти всех во все времена, как раз спасал от этого. Вон как при чуме пылали европейские города, когда горы трупов поджигали, чтобы та не распространялась дальше. Но тогда не знали, что распространяли ее крысы, да и сейчас не знают, как эта зараза распространяется, кому тут знать? Может, тот же огонь является катализатором для Умки?

А это мысль, может, она так и появилась, упала боеголовка на биологический объект, взрыв, температура, радиация и что там еще мутировали или как-то повлияли на какую-нибудь культуру, вроде так биологи называли предметы опытов, вот и появилось совершенное оружие по зачистке мира от быдла.

'Хватит уже, вон, смотри, возле дома гаражи'.

Доехал до перекрестка, где по улице с двух сторон шли типовые двухэтажки на восемь квартир. По правую сторону за домами и строениями после возвышалось здание больницы. Во дворах чернеют сараи и гаражи, я свернул в один из таких, решив попытать удачу. Велосипед на ходу оперся о стоявшую у стены дома скамейку, я сразу же вцепился в сайгу, водя стволом по всем окнам и дверям окружающих строений. Прислушался — тишина; осторожно, стараясь не шуметь, снял с рамы велика стальную биту. Потянул ремень сайги, чтобы та сместилась за правую руку для быстрого хвата в случае чего. На двери одного из подъездов красовался намалеванный череп, мол не суйтесь внутрь, коль жить хотите. Стараясь шагать бесшумно, я направился сразу к гаражам, ворота которых распахнуты. Солнце клонилось к закату, и жар несколько спал, но все же не настолько, чтобы стоило опасаться появления мертвяков на открытой местности. Поэтому я перешел на холодное оружие, ружье только шума наделает, а зомбак не будет особо активным, как это бывало — голодают они, бедненькие, без пригляду.

Ничего полезного при поверхностном рассмотрении не замечаю, лишь всякий проржавевший хлам, подхожу ближе. Ящики вывернуты, шкафы распахнуты, старые вещи валяются повсюду. В соседнем гараже та же картина за исключением того, что внутри еще стояла разбитая в хлам легковушка, которую и на запчасти разве что и пускать. Я пошел обратно, сел на велик и покатил дальше, уже игнорируя встречающиеся подворья, лишь проверив для очистки совести одно и убедившись в правоте предварительного решения не сновать от двора ко двору. На мгновение мне показалось, что в одном из домов промелькнула какая-то тень, я даже инстинктивно вырулил за останки ларька, чтобы уйти из-под возможного угла обстрела, но ничего не произошло, и вокруг все также царила тишина. И все же я задерживаться не стал, налегая на педали и выезжая с перекрестка на улицу cо всюду присутствующим именем Ленина. Местный контраст своеобразен: двухэтажные и трехэтажные дома стоят бок о бок с частными подворьями; но все же для страны не оригинален. Сам родился в подобном поселке и всю свою жизнь как-то не задумывался о том, что одни люди живут в домах с удобствами, но без огорода, другие с большим участком, но с сортиром на улице, а третьи вроде бы в квартире, но сортир среди сараев возле мусорной кучи. А вот сейчас почему-то задумался, может, чтобы отогнать тревожные мысли?

Я резко свернул влево, заезжая во внутренний двор двухэтажки, заприметив стоявший там разобранный грузовик. Ничего неожиданного встретить не пришлось к моему облегчению. Вообще, у меня сложилось впечатление, что это село кем-то не только разграблено, но и зачищено, хотя не важно, пусть даже и создает двоякое чувство. Грузовик стоял на колодках, его капот поднят, и движка внутри не было, поодаль стоял старый гараж с распахнутыми воротами, и там смотреть нечего. Больше интересовал грузовик, точнее его баки, с виду не тронутые. Оно и понятно, судя по старым колодкам под рамой, машина стояла крайне долго, и, скорее всего, ее так поставил сам хозяин, рассчитывая быстренько отремонтировать. Баки большие, не пробиты, крышки не сорваны, замки не висят, видимо, не посчитали нужным заглядывать в них, а я погляжу. Потянул засов крышки, тот даже не сдвинулся, приложил усилие, никакого результата — приржавело все, придется пошуметь. Кусок трубы, валявшийся около гаража, встал между задвижкой и горловиной так, словно и предназначался для этого места, я, стиснув зубы, со всей силой потянул трубу на себя, через мгновение раздался скрежет, и засов поддался, высвобождая крышку. Тут же из открывающейся горловины вырвался стойкий запах, и я несказанно обрадовался, с облегчением выдыхая.

'Не зря все же, чутье не подвело, сколько его там'?

Шланг занырнул внутрь, другой конец опустился ниже уровня бака, я вдохнул через него, нагнетая давление, и, откашливаясь от попавшей в рот солярки, вставил шланг в канистру. Грязная застоявшаяся жижа наполняла канистру ценной субстанцией. Шорох позади меня заставил отвлечься и обернуться — из подъезда дома ко мне брел зомбак, не особо активно, но и не медленно. Потревожил таки, придется упокоить, но не сейчас, пятилитровая канистра почти наполнилась. Пальцами уже по привычному пережал шланг, запихнув его конце в горловину, чтобы после продолжить, тут же закручивая крышку, а мертвяк между тем даром времени не терял, целенаправленно бредя на меня, повезло, что тот только пробудился и еще не целиком восстановился после 'сна'. Я встал и крепко ухватился за биту, дабы не особо еще шуметь, мало ли кого привлеку ведь. Взмах, стальная труба пронеслась перед изуродованным лицом мертвяка, и я опешил: должен был попасть, не мог не попасть, но тот в последний момент, будучи неповоротливым и целеустремленно бредущим на меня, внезапно отшагнул назад, словно ожидал удар, и вновь шагнул вперед подобно маятнику.

Мертвяк, смотря прямо в глаза своими помутневшими от черноты буркалами, с отсутствовавшей ранее прытью навалился, и я успел лишь только выставить свою ногу, встречая надвигающуюся угрозу тяжелым ботинком. Мощный толчок налегающего тела, я покачнулся и не завалился лишь потому, что позади стоял грузовик, стук удара о металл вернул меня из оцепенения, я напрягся, токая ногой от себя, и зомби, пытающийся вцепиться в мою плоть своими пальцами, встретившими мотозащиту, отшагнул назад. Будто бы этого не замечая, он вновь сместил вес тела вперед, наваливаясь, но я крутанулся в сторону, и глухим ударом отозвалась проржавевшая плоть машины, когда мертвец ударился в нее, а моя рука уже готовилась ударить наотмашь металлической битой. Составленное из труб оружие всей своей силой угодило прямо в затылочную область, раздался характерный хруст, я локтем оттолкнулся от машины и вновь нанес удар и снова, и снова.

Тело уже лежало на земле, а тошнотворная жижа из размозженного черепа была повсюду, в том числе и на бите, но я остановился только на ударе десятом, лишь сейчас вспомнив про главную цель и посмотрев в сторону канистры. Та валялась на боку, но осталась целой, вокруг было бурое пятно на земле, маслянистая жидкость медленно впитывалась в потрескавшуюся плоть. Остатки вытекли по выскочившему из горловины шлангу из бака. Это был провал, причем феерический, апофеозный, апокалиптичный. Провал провалов, как сказал бы не далекого ума герой одного из слюнявых сериалов некогда существовавшего телевидения. Я вытащил шланг, поднял канистру, сняв рюкзак, положил внутрь, нацепил рюкзак обратно и пошел на другую сторону грузовика. Но если уже плохо, не думай, что будет лучше: второй бак был пуст, точнее он был дырявый, в толстой стенке была весомая дыра, появившаяся там, скорее всего по причине бокового удара другой машиной: уж сильно деформировалась сторона. Видать, поэтому хозяин и встал на прикол, что ж, и на этом спасибо ему, где бы он ни был. Я сел на велик и покатил прочь на дорогу, пока не появился еще какой мертвяк, к чему располагал уже набравший свою силу вечер: жар спадал, солнце скрылось, накатывали сумерки.

За следующим перекрестком слева стоит кирпичное двухэтажное здание универмага, справа автовокзал, а за ним сражу же встретился разграбленный вездесущий 'Магнит'. Заглядывать смысла нет: на второй или третий день после первого удара местные подчистили все — это так же точно, как и то, что я пока еще жив. Далее мой взор перешел на правую сторону, так как слева раскинулся стадион местной школы, вполне обычный, радуя вполне уцелевшим забором, благодаря которому при случае у меня был бы шанс слинять без особых хлопот. Очередной перекресток, огляделся, никого, но кого бы я увидел? Больше для самоуспокоения, хотя это уже самообман, вечер-то уже как никак, повылазят и все, крути педали, пока не догнали. Вокруг вся та же картина маслом: разорение и запустение, справа пожарная часть за перекрестком сбербанк и чуть дальше начинались пятиэтажки.

'Нечего тут думать, пора ныкаться'.

Я налег на педали и с ускорением покатил до пятиэтажек. Кто-то мог бы спросить, почему я решил прятаться в них, а не в частных домах? Очень просто, когда выше первого этажа, то вход только один для простого зомби или зверя. А один вход в одиночку контролировать проще. Не помню, что за фильм, но в детстве довелось видеть, как люди пытались отбиться от стаи одичавших собак, и именно укрытие с одним входом их какое-то время спасало. Сейчас полного сюжета уже не припомню, как и названия.

Завернул к ближайшей пятиэтажке, подъехав к первому подъезду, слез с велосипеда и поставил тот у скамейки, взявшись за сайгу. Медленно принялся осматривать окна и чернеющую утробу подъезда, двери которого распахнуты, что, конечно же, в мою пользу. Вокруг тихо, мертвецки тихо. Неподалеку ржавели несколько представителей автопрома, видимо, не позарились на них мародеры. Я медленно, стараясь лишний раз не шуметь, подошел к подъезду, внутри темно. Свет тактического фонаря ровным кругом осветил полумрак, проникая внутрь прямо расположенной квартиры, дверь которой распахнута, и виднелись следы разгрома. Все же мародеры тут побывали, что в принципе понятно, где-то люди поблизости должны быть, не в селе, скорее всего, здесь они просто ищут чего полезного можно прибрать.

Я осторожно шагнул внутрь, водя стволом от квартиры к квартире и по лестничной клетке, ожидая всего самого худшего. Адреналин бьет выше крыши, старательно бесшумные шаги все же отдаются громом в тишине, когда под подошву тяжелых ботинок попадает что-либо на полу. Шлем мешает, сужая углы обзора, но снимать ни за что на свете. Луч фонарного света пробегает, освещая разбитые и выломанные двери, прихожие, в которых почти ничего не осталось, а то, что осталось, разбросано по всюду, даже на площадках подъезда. Если бы кто-то решил на меня напасть, шансов выжить было бы у меня ровно столько, сколько даю я себе при выпавшей под ноги гранате с выдернутой чекой. Но к моему счастью, никто не напал: ни живой, ни мертвый. Неизвестная территория, узкое пространство подъезда, отсутствие прикрытия делают из меня наипростейшую мишень, способную разве что выстрелить в сторону атаковавшего, если успею сообразить.

Вышел из подъезда, убедившись, что на первом этаже угрозы нет, взял велосипед и понес его внутрь. Вновь поднялся по первым ступеням на этаж, потемнело, скажу, быстро, если я подъезжал к дому в еще освещенное время, то сейчас снаружи уже был полумрак. Решил выбрать квартиру справа, из которой вынесли почти что все, оставив лишь кое-какую гниющую мебель и тряпки. Не смотря на предварительное изучение, захожу, стараясь не шуметь, что с велосипедом в руках получается сложнее, точнее на плече, чтобы была возможность пользоваться сайгой. Стрелять в таком положении явно не с руки, но если бы и пришлось, я попросту бы бросил велосипед, схватившись сразу же за цевье. Не пришлось в итоге, и велосипед вскоре оказался в ванной комнате, опираясь на покрывшуюся порядочным слоем чугунную ванну. Поснимав с того все причиндалы кроме динамо, я медленно пошел по лестничной клетке выше, направляя ствол последовательно в проемы квартир и по ходу лестницы, стараясь избегать попадания света в окна. На улице уже потемнело настолько, что луч фонаря будет виден очень далеко, а это не желательно ни при каких вариантах.

Дойдя до третьего этажа, я, предварительно осмотрев остальные квартиры на этаже, зашел в такую же квартиру, в какой оставил свой велосипед, надеясь, что его не утащат, хотя и забыл сказать, что он у меня не без секрета, точнее не без растяжки, которую я предварительно установил. Скажите зачем? Во-первых, живем по принципу 'ни себе, ни людям', ибо нефиг трогать не свое. Во-вторых, отличный способ сообщить мне, что кто-то решил зайти туда, где я решил переночевать. В-третьих, вполне возможно, что компенсация от посягнувшего на мое имущество хоть как-то окупит потерю ногомоторного транспорта. Так что на будущее, если увидите что-то хорошо лежащее или стоящее, прежде чем попытаться взять, осмотрите на наличие противоугонных устройств типа 'нефиг трогать'. Как говорится 'дерни за веревочку, дверь и откроется'.

Кто-то скажет, что я маньяк с манией преследования, я же возражать не буду. В этом мире только психи и выживают.

В квартире царит разгром, но некоторые двери, в том числе в ванную оказались целы, что очень хорошо. Входная также была на месте, хоть и выглядела не особо, но мне ей не любоваться, прикрыл и подпер ту снятой с гвоздей вешалкой из прихожей, сколоченной из настоящих досок еще в советские времена, что подтверждала наклеенная полувыцветшая бумажонка.

Что-то тщательно осматривать в квартире можно уже только с фонарем, что явно нежелательно, поэтому решаю заняться этим утром, а сейчас лучше пожрать и спать.

Принялся разводить небольшой костерок прямо в сортире перед унитазом, утратившим свой идеально белый цвет. Пламя здесь не выдаст, мелькая бликами в окнах, дым в основном должен пойти в вентиляцию, хотя и частично будет в квартире, но это пережить можно, главное явное его присутствие не проявится. Из рюкзака достал тушенку фиг знает чьего производства с маркировкой почти шестилетней давности. Вскрыл, и вскоре запахом тушенки пропитался весь воздух, а я поедал его так быстро, как будто бы это был кусок говядины, приготовленный шеф-поваром по заказу. После ужина собрал все в ванную комнату. После того, как закрылся в ванной, включил желтый фонарь. Рюкзак разместил в углу слева от двери на месте, где когда-то стояла стиралка, рядом вытащенная из него канистра с добытой солярой, источающая знакомый запах. Свет тускло освещает, возвышаясь на расколотой раковине, чего в принципе достаточно. Опираю на дверь железную биту, после этого залезаю во всем своем облачении в ванную и выключаю фонарь. Водички не будет, но ванная уж очень удобна для сна за неимением кровати, да и никакая гадость не заберется так просто, пока будешь спать, а гадости развелось много. Крыс давно уже можно причислять к домашним питомцам, так как они уже не самые мерзкие твари по определению. Тавтология, но так оно и есть, последствия ядерного апокалипсиса, мать его об стену. И каждый день приносит что-то новое...

День 1837.

'Из рук не выпущу сайгу, одежда не даст замерзнуть, а ловушки. Ловушка'!

Я резко проснулся, еще не осознав что-либо, но уже направляя сайгу на закрытую дверь и включив тактический фонарь.

'Так, ловушка, сработала, а что сработало'?

Я, стараясь не дышать, вслушивался.

'Вроде бы и ставил только одну, или нет, нет точно одну, тогда что гремело или разбилось, или еще что? Что заставило проснуться'?

Снаружи, что-то было, медлительно и почти не слышно перемещавшееся по квартире. Сердце в груди буквально колотилось, неоднозначные ощущения переполняли. Что-то было совсем рядом, и я готов был уже нажать на спусковой крючок, пальнув сквозь дверь, но как-то сдерживался. А время мучительно тянулось, биение сердца отдается в сосудах, и будто бы перепонки в ушах начали стучать в унисон. Слабый шорох за дверью, совсем рядом, боюсь пошевелиться, руки затекают от неудобной позы. Ванна же расположена поперек, поэтому я сейчас в полусидящем положении повернулся направо и выставил сайгу так, чтобы хотя бы выстрелить и не получить отдачей, куда не хотел бы получить. А что-то снаружи продолжало перемещаться, при этом как я ни пытался услышать, так и не смог различить малейшие намеки на дыхание, понюхивание и т.п.

Сколько я просидел и так просижу, не знаю, но сомкнуть глаза уже не придется, а тактический фонарь успел сесть. Все же, аккумуляторы поизносились, и все чаще приходится подзаряжать, благо есть от чего. Вот и тактический фонарь светил все слабее и слабее, пока не сел вообще. Нечто еще было там, хотя его я уже не слышал, но в голове один за одним появлялись образы огромного монстра, притаившегося снаружи и выжидающего, как я выйду. Опять отвлекаюсь на другое, лишь бы не заснуть. Эх, надо было из помпы растяжку в ванной сделать на дверь, тогда спи, сколько хочешь, при открытии та бы обязательно пальнула. Кто-то скажет, мол, оглохнешь от выстрела в таком каземате. Согласен, но лучше быть живым и глухим, чем просто мертвым. Замок в двери, конечно же, хреновенький, как и во всех ванных комнатах, благо дверь открывается наружу, поэтому с удара ее не выбьют, останется только толкать на себя. Но даже сейчас эта мысль как-то больше тревоги нагнала, чем успокоения. А тем временем снаружи царила полнейшая тишина, но проверять желания не возникает...

Открыл глаза и понял, что я все же заснул, и сейчас сидя в той же позе, почувствовал тотчас, как все тело затекло, а ноги вообще казались двумя неподъемными кусками, почему-то приделанными снизу ко мне. Попытался пошевелить пальцами ног, не получилось, хреново, придется подниматься из ванны на руках, которые еще даже не отошли, отзываясь ноющим зудом затекших мышц. Великолепно, теперь сиди и, терпя откатывающую тяжесть, пытайся размяться в такой вот удачной позе. Хорошо, что снаружи вроде бы тихо. Точно! Я только сейчас вспомнил о ночном госте. Прислушался, тишина, только жутко хочется в туалет, ага, сходить можно прямо сейчас, под себя, все равно никто ванную принимать не собирается. Но все же, не хочется потом ходить в том, подо что ходил. Поэтому больно не больно, а вставать надо, терпеть и подниматься, а когда тело затекает, то собственное бессилие и жуткая боль становятся сложно преодолимыми преградами. Как же я вот так отрубился, как это так? А чего спрашиваю, оно и понятно, любой часовой рано или поздно заснет, не смотря на угрозу гибели.

Я оперся руками о борта ванной, и попытался подняться на руках, болью отозвались пролежни, а онемевшие ноги загудели. Скрипя зубами, я все же смог сесть на край ванны и принялся, что было силы, щипать ноги там, где не мешали щитки или сумки, закрепленные на икрах. Ноги гудели, я почувствовал, как застоялая кровь неохотно потекла вверх по венам, а новая несла с собой охватывающий изнутри жар, и все это сопровождается немеющей болью. У кого хотя бы раз отнимались ноги от залеживания, поймут меня. Как только смог удержаться без рук, потянулся в темноте туда, где должен был стоять на раковине фонарь лампа, нащупал его и приоткрыл крышку с нижней стороны, тут же ванная осветилась слабым светодиодным светом. Я постарался не издавать лишнего шума, выбираясь из ванны, правая рука уже держалась за рукоятку сайги, левой я опирался на стены. Вроде бы тихо, отпустил ружье, повисшее ремнем на шее, и достал Макарыча, так как сейчас от него толку больше, ибо пространства маловато для активной пальбы ружейными патронами. А Макарыч в самый раз, как и любой пистолет в замкнутых пространствах с узкими коридорами, тем более, сейчас придется делать то, о чем уже которую минуту напоминает кишечник. Может я и ошибаюсь, но вот в эту минуту не важно, важнее другое.

Я постарался без шума убрать биту от двери в сторону, прислонив ту к стене слева, после чего левой рукой осторожно взялся за ручку двери, не переставая наводить на дверь пистолет. Ручка поддалась, и дверь принялась медленно открываться. Внутрь проник дневной свет, немного ослепив отвыкшие глаза. Прищурился на мгновение, не переставая держать на прицеле расширяющийся зазор. Дверь удобно собой перекрывала целиком ширину коридора, так что, если кто будет позади ее и решит накинуться, то она придержит, а вот от пули не спасет. Впереди в комнате никого, в туалете также, я медленно взял Макарыча в левую руку, правой же берясь за сайгу, присел на случай, если сзади пальнут по росту. Пистолет скрылся в левом кармане куртки, пусть пока полежит там, потом заныкаю, он еще понадобится. После уже наводил ствол сайги на дверь ванной, сделав шаг назад и отпуская ее. Та, как это обычно и бывает в самых что ни на есть народных квартирах, устремилась закрыться, не дойдя до конца. Вчера ее держало что-то, точнее валявшийся на полу мусор из книг и всякой другой ерунды, что обычно накапливается за жизнь и становится ненужным, а выбросить жалко.

В комнате за дверью также никого, лишь полнейший беспорядок с разбросанными вещами, предметами и мебелью. Разворачиваюсь и иду обратно, готовясь к внезапной атаке из-за угла, медленно закрываю дверь в ванную. В следующей комнате стоит распахнутый шкаф, в котором осталось лишь несколько рваных тряпок, рядом тумба с разбитым телевизором, возле другой стены старая дспешная кровать полуторка, на которой лежал матрас с явным темным пятном, оставленным, скорее всего, хозяином квартиры или другим жильцом. Много так вот умирало прямо в постели, гнило, только вот останков почему-то нет, что меня сразу напрягло. Стоит ожидать местных обитателей с пирогами на посиделки. Палец впивается в курок, готовясь сжать тот, мандраж ожидания сквозит по телу. В коридоре на самодельном стеллаже стоит проигрыватель пластинок 'Романтика'.

'Надо же, люди и такое хранили'...

В зале примерно такая же картина, только следы поменьше на матрасе, похожие на детские. Два небольших следа рядом, проникшие в тело матраса глубоко. Жутко и непривычно, хотя и видел подобное неоднократно. Старое пианино стояло в углу справа от двери, по другую стену стоит старая советских времен стенка, разбитая кем-то при погроме во время мародерки. На кухне над проржавевшей плитой советских времен висит старая как сам дом терка. Старый холодильник распахнут, пропитавшийся въевшимся запахом тухляка, буфетные ящики выволочены и валяются на полу, кое-какая посуда продолжает стоять на своих местах. Я облегченно вздохнул, обнаружив входную дверь также подпертой, как я ее и оставил.

'Наверное, привиделось мне ночное событие. Вполне возможно'.

Расслабившись вспомнил и рванул в сортир, на ходу расстегивая ремень штанов. Перед сортиром схватил валяющуюся на полу книгу, я же ведь принадлежу к самому читающему когда-то народу в мире, и без книги в сортир ни-ни. Усевшись на опущенный старый стульчак, я с облегчением вздохнул, кишечник тут же отозвался, а в одной руке книга, в другой по привычке пистолет, смотрящий на коридор, а то вдруг кто-нибудь решит потревожить мои раздумья о высоких материях.

— Н.А. Добролюбов, избранные стихи, ага, классика почти что, вы уж извините, уважаемый поэт-сатирик. Читать нет желания потому, как у нас тут своей сатиры предостаточно, но вы не сочтите за дерзость, что подотрусь вашими стихами, иной бумаги не имеем-с.

Сделав все дела, я вышел с великим чувством облегчения и душевной гармонии, на секунду позабыв об осторожности, но вскоре пришел в себя. Макарыч вернулся в кобуру, а сайга переместилась на ремне так, чтобы при случае было ее проще ухватить. Я подошел к окну в комнате за ванной и тут же отринул в сторону к стене, руки машинально навели ствол в сторону окна.

-Вашу мать! — вырвалось сквозь стиснутые зубы.

Снаружи на улице какие-то две зверюги раздирали тело мертвяка. Я не успел разглядеть, что за твари были, лишь заметив их большие размеры. Солнце скрывалось за густыми чернеющими облаками, что означало лишь скорую непогоду. А еще не выйдет вот так запросто выехать на велике, как вчера. А еще, а еще у меня маловато патронов, и об этом я подумал только что. Сколько там: десятка три двенашек вроде как, маловато, пистолет не в счет, еще шесть в помпе. Попытался выглянуть, твари, не зверюги, разрывали тело на куски, в этот раз я рассмотрел одну: непропорционально изменившиеся тело отдаленно напоминало разросшуюся собаку, но конечности той изменились настолько, что я, как некогда увлекавшийся фэнтези, сказал бы, что передо мной какие-то оборотни, никак иначе. Только такая ассоциация зародилась в моем разуме, пытавшимся осознать увиденное.

'Эльфов отряда только не хватало. Как с такими сражаться с моим боекомплектом? Не знаю, но видимо придется и буквально скоро. Вот закончат они с мертвяком и примутся за меня, или не за меня, а вон за того мертвяка, что выгреб из-за угла дома напротив. Или вон за того, выползшего за ним, или вон того, или... сколько же их? Откуда столько поперло-то?'

Внезапно донеслись звуки частых выстрелов, и твари, бросив изглоданный труп, рванули в ту сторону. Зомби, бродившие в округе, направились к трупу, и первые добредшие до него через пару минут, принялись объедать остатки. Я попытался выглянуть из окна, чтобы заприметить тех, кто открыл пальбу, но ничего не увидел — слишком далеко. Зато я разглядел в обратную от выстрелов сторону пожарную часть, ворота которой распахнуты, и виднелась часть территории. Вообще странно, как я сразу не заметил пожарку, ведь вчера ехал с той стороны, и она стояла по правую сторону на перекрестной улице.

А между тем донеслись пулеметные очереди, видимо, зондер команда там подготовленная, патронов не жалеет, и я с ними знакомиться не хочу. Кто там и зачем вот так беззаботно тратит патроны, расстреливая неведомое мне, менее важно, чем то, что мне надо выбираться и вдобавок отыскать хотя бы еще литров пять соляры, чтобы дальше действовать уже на кваде, не думая о том, что придется останавливаться еще где-то. Вернулся к ванной и начал быстро собираться. Через минуту вышел из квартиры и откровенно улыбнулся, прочитав на стене мелом 'Не трогать! Зайдешь, за все будешь отвечать!'. При этом дверь, на которой это было написано, выбили со стороны петель, а не замков.

Спускаться по лестнице при дневном свете все же проще, видишь все, что может мешать. Заскочил в квартиру, где оставил велик, не забывая водить стволом, но никого не было к моему же облегчению. Велик стоял, как я его и оставил, снял растяжку, уложил все по местам, взял велик. Вышел из подъезда, почему-то взглянув на распахнутые почтовые ящики, словно мне там была почта. Сегодня на улице не парило, облака заволокли все небо, из-за этого сразу же приметил нескольких зомбаков на разном отдалении, которые еще не успели меня заметить, бредя по направлению к выстрелам, это хорошо, мне возни меньше, но бита все же в руках, а сайга в положении 'схватить и палить'.

Подкатил к пожарке, привлекая нескольких зомбаков, направившихся в мою сторону и заметно прибавивших хода, хотя до этого те еле брели. Это меня всегда в них поражало, казалось бы, те должны быть неповоротливыми, неуклюжими, а на самом деле всегда проявляют изрядную активность при обнаружении, не смотря на различные повреждения. Я как-то даже убегал от толпы, среди которой было несколько толстых зомби, преследовавших с той же скоростью, что и остальные, и игнорировавших препятствия, снося те всей своей массой. Хотя, опять забиваю голову всякими мыслями, а между тем один из зомби приблизился на опасное расстояние так быстро, что я его заметил только в последний момент, занимаясь предварительным осмотром территории пустующей пожарной части. Резкий удар ногой навстречу в грудь сбил мертвяка с ног, удар биты размозжил череп. Во дворе стояло несколько легковушек, гаражи дежурных машин открыты. Трехэтажные здания на первый взгляд пустуют, лишь шорох доносится с улицы, откуда вот-вот должны подвалить мертвяки.

Решаю сначала посмотреть баки легковушек не пробиты ли, как это по большей части было на улицах села. Подхожу к первой, на вид цела, проверил крышку бака — закрыта. Быстро достал шланг с своеобразным шило-трубой для подсоса через образуемую дыру, и обычный молоток. Прислонил острие чуть ниже заливной крышки, ударил, еще раз, еще, шило со скрежетом пробило металл, шума от меня порядочно. Отвлекаюсь на вошедшего через ворота первенца, с размаху подобно бейсболисту разбивая тому черепную коробку. Грязная эта работа, но стрелять себе же хуже, а где-то там стреляли уже не так часто. Вот так каждый раз потом приходится чем-нибудь очищать биту от тошнотворной липкой субстанции, бывшей когда-то кровью или чем-то еще. Быстро возвращаюсь обратно, еще пара ударов, и пробиваю бак, пробую подсосом вытянуть топливо, но тут же, отплевываясь и бурча, вытаскиваю из пробоя шило со шлангом — внутри был мне ненужный бензин, точнее то, во что он расслоился. Все же, не сильно я разбираюсь в машинах, иногда ошибаюсь. Смотрю на следующую рядом стоявшую машину, подходит, но тут же отвлекаюсь на вошедших гостей. Трое, хреново, зачем же толпой? Заскакиваю по капоту на крышу легковушки и готовлюсь встречать. Все же, зомби не настолько умны, чтобы догадаться залезть также, будут пытаться схватить меня и стащить — проверено.

Три мертвяка, перебирая своими куциками, быстро приближались, завидев свежеподвезенный кусок мяса в моем лице. Легковушка — не кузов грузовика, так что преимущество мое спорно, но рука, точнее нога у меня набитая, да и такая небольшая преграда для мертвяка все же преграда. Самый шустрый уже подковылял и принялся пытаться ухватить меня за ноги, но сильный удар битой по голове, словно колуном по полену, заставил того тут же рухнуть уже полностью безжизненной тушей. Брызги от удара заляпали по боку машину, и все та же вонь тут же донеслась сквозь вентиляционные отверстия и фильтры в шлеме. Двое оставшихся подбрели одновременно, и их руки потянулись сразу же ко мне в попытке вцепиться и стащить. Удар подошвой ботинка в голову заставил одного отшатнуться и упасть, другой попытался ухватиться, но получил удар битой по руке, раздался хруст костей. Рука мертвяка тут же провисла, но он на это не обращал внимание, продолжая тянуться оставшейся целой рукой, и лишь последовавший удар по черепушке с характерным треском костей угомонил его. Я тут же соскочил с крыши машины и на подскоке добил поднимавшегося с земли зомбака.

Ну вот, можно выдохнуть и вновь приступить к проверке содержимого баков, и странно вообще, что никто не размародерил эти машины. Я, было, приступил к процессу, как шорох со стороны ворот заставил меня оглянуться и с матюками рвануть к стоявшим внутри гаражей пожаркам, побросав мародерный комплект возле легковушек.

Порядка десятка мертвяков забредали один за другим дружным коллективом на территорию пожарной части с явным желанием поближе познакомиться со мной. Фанаты одним словом, с которыми как раз встречаться и не хотелось, все-таки привлек я их внимание, не хорошо. Ладно два, ну три, но десяток хоть и тупых мертвяков, тут либо бежать, либо лезть туда, куда не залезет зомбер команда. А так как выход они перекрыли, делаем все по плану Б, а именно мой план состоял в том, чтобы забраться на капот одной из пожарок, которые, как я помню, делали либо на базе КамАЗа, либо ЗиЛа, второй вариант был именно таким. Два красных ЗиЛка стояли в распахнутых воротах, и я бежал к ближайшему, как вдруг почувствовал накатившую волну стойкого запаха разложения. Комок подкатил к горлу, захотелось остановиться и сблевануть, но я сдержался и в два приема с разбега заскочил на капот, принявшись вертеться по кругу и осматриваясь.

Понятно, почему мародеры не разграбили легковушки, нынешних хозяев сейчас не было, лишь их запасы провианта, сваленные гниющей массой обглоданных костяков в кучу, от которой и шел знакомый, но все также тошнотворный запах, точнее смрад разложения. Осматриваться некогда, мертвяки уже подступают и вот-вот примутся тянуться в попытке стянуть вниз и разорвать в клочья. С изрядно испачканной биты стекает жижа, капая на капот машины, беспорядочное шарканье ног по земле, липкий комок смрада в горле, еще чуть-чуть, и я начну.

Взмах, удар, треск костей, следующий удар, за ним другой и так, пока все мертвяки не рухнули на пол гаража, более не способные встать, ухватиться, укусить. Запыхавшись, не спешу слезть вниз и через мгновение резко оборачиваюсь от вспыхнувшей в голове мысли, что тварь, устроившая здесь себе лежанку, сейчас подкрадывается сзади меня по бочке машины и вот-вот накинется, проламывая череп вместе со шлемом одним сжатием челюстей. Но к моему облегчению позади никого не оказалось.

Что-то где-то громыхнуло, видимо, ребятки там развлекаются на полную катушку. Я соскочил с капота машины, постоянно вертя головой, дабы успеть заметить надвигающуюся угрозу, но к собственной радости ничего подобного не наблюдалось. Было, рванул к бакам пожарок, но резко остановился, опомнившись, ведь передо мной стояли представители пожарных машин на базе ЗиЛ-130, а что следовало из названия, помню еще из армии, нефиг тут ловить. Все ЗиЛы были бензиновыми, так что разворот на 180 градусов и маршем к легковушкам, что я и сделал. Признаюсь, был соблазн пошарить среди костяков с целью мародерства, но стойкий смрадный запах все же заставил от этого отказаться, ибо нет у меня противогаза, присущего всем литературно-киношным героям постапокалиптического мира. Не раздобыл, не нашел, не заимел, а то бы бегал сейчас с резиновой мордой, изображая слоника и боясь его снять, чтобы не вдохнуть ядовитого воздуха постядерного мира.

'Ну не чушь ли пытаться защититься от радиации с помощью средств защиты от отравляющих веществ? Чушь полнейшая, и эту чушь вбивали в нас всякие писаки и режиссеры, а мы хавали и радовались, хотя столько примеров бредовости было же: Чернобыль, аварии на подлодках, Фукусима. И нет же, напяливали ОЗК и бежали ликвидировать последствия ядерной катастрофы'. Защищаться нужно было разве что от радиоактивной пыли, я решил эту проблему с помощью фильтров из пылеков, а по первости обматывался тряпками.

Опять отвлекся, исправляюсь, пробивая очередной бак, заранее подтащив опрокинутую канистру около соседней легковушки. Подсосав содержимое бака, чертыхнулся, опять та же бензиновая жижа. Еще одна легковушка осталась. Металл от ударов заскрежетал, но поддался, и через пару вдыханий через шланг, в канистру полилась вязкая жидкость, источающая самый лучший запах погибшего мира. Пара минут, и мне пришлось выдергивать шланг, чтобы соляра не перелилась через горло. Закрутил крышку, поставил канистру на капот, снял рядом рюкзак, раскрыл тот, стою и думаю — надо будет вернуться, чтобы добрать еще канистру или две. Лишние пять литров соляры не лишние, я добирал из бака поверх только, а тот не по десять литров, так что имеет смысл подкатить сюда уже на кваде, чтобы слить все целиком. А так десятка литров мне хватит до следующей заправки, если ехать по нормальной дороге. По нормальной это около ста километров. Решил, ставлю канистру в рюкзак, завязываю его, надеваю на спину, тут же почувствовав прибавку в весе. Подхожу к велику, сажусь и трогаюсь с места, не забывая мотать головой по сторонам больше от накатывающего мандража и эйфории, чем от ставшей уже параноидальной предосторожности. Выкатываю на улицу, замечая парочку зомбаков, бредущих откуда-то в сторону все еще звучащих выстрелов.

'Пусть идут, раз не до меня'.

Свернул на уже знакомую улицу и налег на педали, постепенно набирая скорость. Мимо пролетают все те же дворы, в которых я пытался сыскать хоть что-нибудь, из чего можно было бы заправиться, и вот сейчас я проезжаю их, стремясь убраться отсюда подальше. И, скажу, что такое поведение везде, это как алгоритм: что-то скорее найти и после быстрее убраться. Такова теперешняя жизнь, о которой, как не парадоксально, когда-то я мечтал. А сейчас вот, напротив, думаю о том, что не все так плохо было. Да, задолбали бюрократы и казнократы, достали налоги и рост цен, но зато была семья, жизнь. А сейчас регулярно ловлю себя на стремлении умереть, но пока еще не хватаюсь за пистолет и не сую ствол себе в рот или подставляю к виску. Пока еще нет.

На протяжении всей езды натыкаюсь на вылезших на улицу мертвяков и бредущих ко мне навстречу, точнее не ко мне, а по направлению отдалявшихся выстрелов, не таких интенсивных, как в начале, но все же регулярных. И каждый зомбак, увидев меня, сразу же бросался в мою сторону, идущие навстречу пытались ухватиться, но я либо просто объезжал тех по дуге, либо на ходу давно уже отработанным ударом разбивал битой тем их прогнившие черепа. Хотя это не всегда и получалось, но зачастую и хватало того, что нападавший терял равновесие или попросту падал, и я уезжал прочь.

Поворот направо после перекрестка, и остается совсем немного, здесь уже тише, и не видно ни живых, ни мертвых. Но от чего-то я сильнее налег на педали, дыхание все более сбивчивое, жажда иссушила горло, ремни впиваются и натирают, но я, привстав, лишь ускоряюсь. Наконец, частное подворье закончилось, и оставалось порядка километра до схрона, встретивший ранее сельский район ничуть не изменился и казался все таким же безжизненным, как и накануне. Обращаю внимание на съезд с дороги на территорию, за которой была лесозаготовочная база, но решил ехать прямо, все же так будет удобнее, трястись нагруженным желания не имеется. Вот и поворот, налегаю на левую сторону для более крутого виража и проношусь мимо знакомых участков. Несколько десятков метров, торможу, соскакивая на ходу и хватаясь на сайгу, на всякий. Вокруг вроде спокойно, все вроде бы такое же, как и было. Следов нет, запаха смерти тоже, метафора, имею ввиду запаха разложения, точнее особого смрада от не живого, но еще не мертвого, способного затаиться и сколь угодно выжидать свою жертву.

Осторожно одной рукой убираю доску, стараясь не шуметь, отставляю ее в сторону, высвобождая ворота, затем вторую, при этом не отпуская ружье с готовностью палить при малейшей опасности. Выдохнул и резко открыл ворота, отскакивая в сторону, чтобы не попасть под прямой выстрел или бросок. Ствол заметался в поисках цели, но к моему облегчению внутри засады не было. Шагнул вперед, не забывая про оставленную растяжку, наклоняюсь и, как полагается, трачу пару минут на ее снятие.

'Дом, милый дом, нет, не так, схрон, милый схрон. Вот, нормалек'.

Первое, что я сделал, так это взял канистру с остатками воды и жадными глотками опустошил ту на литр или даже два, даже чуть не захлебнулся. После этого снял рюкзак, вытащил канистры, поставил на багажник, с очищенным дизелем пять литров залил в бак, после осторожно перелил отстоявшееся из стоявших канистр, остатки отфильтрую после, как уберусь в более спокойное место, а пока сливаю все в одну металлическую канистру, подумав, сливаю и ранее закрепленные туда. Так будет проще, с мелкими возиться проще.

Что дальше, а дальше о себе напомнило брюхо, не вовремя, но вполне правомерно, ведь ел я последний раз вчера, а нормально ел в городе. А когда это было? Два, три дня или неделю назад? По ощущениям, что месяц минимум. Вот был бы я с кем-нибудь сейчас, тот бы начал орать, мол нечего жрать, надо валить отсюда, потом успеется. А я не враг своему здоровью, да и не литературный супергерой, я — человек, причем жутко голодный, причем постоянно, даже тогда, когда поел. Поэтому завожу велик, закрываю ворота, и сажусь жрать, именно жрать, вскрыв пару консерв, в одной из которых была тушенка, а во второй рыба в масле. Сойдет, не просремся, значит не судьба, хотя иногда полезно, чтобы запоры после не мучали. Диетологи рекомендуют.

Содержимое консервов поглощалось быстро, я даже толком не разжевывал, сначала исчезло мясо, за ним рыба, масло из-под нее не вылилось, как это было бы сделано в обычном мире, а с удовольствием пилось до последней капли. После этого я быстро собрался, закрепив сложенный велосипед на свое место, проверил весь груз, в том числе и мешки с торчащими уголками наследия погибшего мира, и, распахнув ворота, вытолкал квад наружу. За время моего отсутствия мир не изменился, оставшись все тем же, может, несколько мертвее. Приготовился и попробовал завести квад, тот лишь отозвался чиханием. Я выругался и принялся прокачивать топливо, что заняло некоторое время, но осадочек, как говорится, остался. После повторной попытки квад ожил, и я с радостью рванул с места с пробуксовкой.

И вновь все та же улица, те же дома и пепелища, то же село, только я теперь перемещаюсь гораздо быстрее, и шума от меня гораздо больше, что привлекает мертвяков, решивших в этот облачный день погулять по родному селу. Но теперь им за мной не угнаться, как бы они не стремились, поэтому поначалу увязавшиеся за мной вскоре отказывались от попытки и возвращались к прежним занятиям. На скорости вписываюсь в поворот на улицу Ленина, осталось немного до пожарки, оставленные после меня тела успешно поедались мертвяками, при приближении решившими отвлечься на прибывающее свежее мясо. Какие же они все-таки тупые! Я, нисколько не снижая скорость, пролетаю мимо них, хотя, нашлись и те, кто сразу решил довольствоваться имеющимся, нежели пытаться ухватиться за недосягаемое в моем лице. Вновь поворот, уже направо к пожарке, готовлюсь еще раз завернуть, чтобы заехать, но резко прямо у ворот сжимаю рычаг тормоза, квад отзывается резким проседанием носа со скрежетом колодок.

Два огромных вервольфа, оборотня или как там еще, пожирали тела заваленных мною мертвяков, и, как только я показался в проеме ворот, одновременно повернули на меня свои огромные морды. Холод ударил от их буркал по всему телу, дрожь пробрала все тело, твари рванули с места, раздирая когтями лап лежавшие перед теми тела. Я выжал сцепление, переключил передачу и сразу же выкрутил рукоятку газа так, что квад рванул с места с пробуксовкой. Рев мотора разносился по селу подобно грому, и в эти мгновения я заметил, что выстрелов не было, это еще сильнее меня испугало, и, как во всех фильмах ужасов, я обернулся. Твари неслись за мной, не отставая, и мне казалось, что те нагоняют, я еще сильнее выкрутил рукоятку, квад отозвался нарастающим ревом. Руль завернул влево, переводя вес на правую сторону, чтобы на угловом повороте не перевернуться, и вновь выкрутил рукоятку, вновь набирая скорость, твари не отставали. Улица прямая и долгая, и квад мог набирать скорость до своего предела, и я молился непонятно кому, чтобы предел скорости двух несущихся за мной тварей был куда меньше. Уже не оборачиваюсь, продолжая гнать, квад стойко держися, встречный поток бьет в тело, заставляя пригнуться, выбоины на дорогах пролетают под колесами, не успевшими в них попасть. Выездная асфальтка, резко заворачиваю на нее, загибая нехилый вираж, и ухожу прочь по широкой дороге меж полей куда-то на юг или юго-восток, пока не понятно, но об этом не думаю. А думаю почему-то об упущенном топливе в машинах, которое бы ой как пригодилось, и думаю, как буду доставать в ближайшем будущем.

Хотя что тут думать, главное, чтобы повод был, точнее возможность, а пока еду по широкой дороге вперед, не горя желанием съезжать на уходящие куда-то в лес через поля колеи. Вспомнил про навигатор, но тот не работает, отказываясь находить четвертый спутник, без которого он ну никак не желает позиционироваться, хотя существуют, существовали экземпляры, способные работать и на двух. Рация молчит, и хорошо, не хочется встречаться ни с кем, особенно с теми, у кого есть оружие и свои взгляды на чужое имущество. Хотя, у меня примерно такие же взгляды, что я из себя тут строю рыцаря на белом коне?

Дорога повернула направо, деревья по сторонам приблизились вплотную, отняв права на владения у превратившихся в пустыри полей. Я несколько напрягся, но вскоре деревья вновь расступились, и справа промелькнул огороженный карьер, на котором ничто не требовало внимания. Хотя, я притормозил и скатился с дороги, заезжая на территорию. Карьерный экскаватор одиноко стоит между большой насыпью и еще большей ямой, небольшой вагончик неподалеку от въезда или выезда, это как посмотреть, являлся единственным недвижимым имуществом, причем находящемся в удручающем состоянии.

Подкатываю к экскаватору, слезаю и, не особо боясь в таком месте какой-то засады, подхожу. Карабкаюсь на трак, ибо с рюкзаком и в доспехах не особенно прыгать будешь; с трака на сам экскаватор, оглядываюсь вокруг — никого, прислушиваясь — тихо. Крышка топливного бака на своем месте, не может ни радовать, пробую ее скрутить, тщетно: приржавела от времени. Снимаю рюкзак, оставляя его здесь же, слезаю обратно, чтобы взять универсальные ключи. Возвращаюсь и начинаю стучать монтировкой по крышке сбоку с такой силой, чтобы та не особо деформировалась, но отошла. Звона среди тишины погибшего мира очень много, каждый удар словно колокол на церкви разносится по округе, созывая на молебен всех страждущих утешения и отпущения грехов лентяев, желающих все за ничего. К счастью, паства не пришла, и крышка все же поддалась и прокрутилась при очередной попытке, издав изрядный хруст и скрип, что меня даже в дрожь бросило. Вырвавшийся запах, проникающий сквозь воздушные фильтры в шлеме, заставил чуть ли не плясать словно юнца, нашедшего свой клад из блестящих камешков. Сразу же спускаюсь с экскаватора и лезу в закрома моего багажника, доставая длинный шланг, который лежал у меня отдельно от остального мародерского набора в силу редкой необходимости. Принялся, было, разгребать канистры, чтобы заполнить те, и остановился. А заливать-то, считай и некуда, пластики не в счет, надо бы сначала слить то, что имеется, да так, чтобы опять не забить систему.

'Так, давай разберемся, пластики под топливо четыре по пять литров, итого двадцать, хорошо, железная на двадцать наполнена отстоем, надо будет фильтровать, ее доливаем последней. Бак, там у меня литров пятнадцать еще, долить можно еще литров шесть-семь примерно под пробку. Ладно, сначала наполню пластики, а там видно будет'.

Заглушил все это время тарахтящий движок квада, тут же стало мертвецки тихо, собственное сердцебиение с грохотом вырвалось из груди — переволновался, бывает. Десять литров не пять, а пятьдесят не десять. Сколько там внутри, не знаю, но баки у таких махин не на полбанки. Полез обратно на броню, закидывая пластиковые канистры со шлангом. Резиновый ствол опустился в горловину и тут же поднялся обратно, мокрый примерно сантиметров на двадцать. Неплохо, довольно неплохо, погрузил вновь, опустил торчавший из бака остаток шланга вдоль по корпусу экскаватора, подготовил канистры. Прислонил конец шланга ко рту и попытался вдохнуть, жидкость отозвалась, но пошла с трудом — слишком высоко поднимается шланг. Откашлялся из-за вдохнувшихся паров, еще раз, нет, не выходит. Хреново, тут нужен электронасос, а его у меня нет, точнее, был, но сломался давно, ну или я его сломал, не важно. Придется лезть внутрь, собираю свое и соскакиваю с экскаватора на землю, открываю щиток сбоку.

'Такс, идет сверху вниз, отлично, не придется заморачиваться, фильтры нормально стоят, тогда тупо срезаю шланг перед движком и все ладушки, фильтры как раз почистят сразу'.

Канистры заняли свое положение, потянулся за топливным шлангом и, отведя, срезаю тот ножом. Тут же медленно потекла тонкой струйкой маслянистая жидкость. Мой палец сразу же заткнул отверстие. Оттягиваю шланг, приделываю к нему свой с помощью медного куска топливной магистрали, подношу канистру, процесс пошел медленно, но верно. Времени уйдет много, но я никуда не тороплюсь, тут спокойно, тихо, как и везде, прежние мои шумы никого вроде как не привлекли, но расслабляться не буду, как говорится, даже на чай не останусь. Странно, что не додумались проверить его, хотя, может и пытались, но увидев, что крышка не открывается, возиться не стали, а может, просто не додумались проверить. Мне же спасение чья-то беспечность, теперь вот сижу на траке возле канистры и, смотря по сторонам, слушаю, как журчит тонкая маслянистая струйка. Можно было бы заняться чем-то другим, поесть или обследовать территорию, только тогда можно накосячить здесь. Я имею ввиду то, что в определенный момент соляра может закончиться, или пойти муть, или та же канистра вдруг решит упасть. Короче, за всем нужно смотреть в оба глаза, а не скидывать все на самотек, ну да, само течет, только может найтись одна причина из ста тысяч пятисот, по которой все может пойти не так. Канистры постепенно наполняются соляркой, о которой приходится думать всегда подобно тому, как думаешь о еде, несмотря на недавний перекусон.

'Как там говорилось раньше? Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда'?

Время тянется бесконечно долго, запасы заканчиваются неимоверно быстро, всегда вот думаю о том, где что найти, чтобы протянуть на один день дольше. Сейчас же за разноцветные шелестящие фантики ничего не купишь, сколько бы много у тебя их не было, да, думаю, за слитки золота тоже. Если и есть где анклавы, сомневаюсь, что они начали торговать между собой, если начали, используя в качестве валюты тот или иной металл, тем более бумажки. В таком мире нет ничего надежнее материальных ценностей: соляра, пуля, спирт, тушенка, туалетная бумага. Последняя вообще дефицит, можно сказать, драгоценный материал, дорога жизни, как ее называли на срочке среди моих сослуживцев. Нет, я допускаю, что могли договориться, нарубить золотых плюшек, переплавили кольца и цепочки в слитки и принялись обмениваться, мол типа проще так, чтобы не постоянно конвертировать из одного в другое, да и банки могли внутри анклавов появиться, только одно НО. Чтобы в анклаве создалась подобная экономика, в ней должно появиться крепкое правление, устойчивый порядок, закон в том виде, в каком примерно он существовал до бздеца. То есть среди беспредельщиков не разовьется такая торговля, потому как каждый будет пытаться обмануть или убить другого. А с таким анклавом другой более менее цивилизованный торговать не будет, как и вообще поддерживать какие-либо отношения, кроме как упреждающий выстрел в ту сторону.

Второй вспомогательный поменьше мне не интересен, в нем бензин для пуска. А с этого сливается четвертая канистра, и я уже думаю, как бы не пролить остатки и при этом найти тару под топливо.

Так что, деньги нифига не стоят без системы, их обеспечивающей. Я кстати почему не упомянал бензин, потому что с ним не все так просто. Во-первых, хранить так долго его почти невозможно во всяких канистрах и цистернах, расслаивается, теряя свои свойства, да и ядерный взрыв создает эпичный электромагнитный импульс, так что мало какая бензиновая машина способна даже с бензином завестись. Точнее, способны простые, где не было электроники, а таких не особо много, нет, много, но не много вне зоны поражения. Не, грузовиков хватает, только и жрут они не пять литров, да и аккумуляторы не вечные, с толкача или кривого заводи каждый раз. С солярой по мне проще, лишь бы не засрались форсунки, а так взболтал, и можно ехать, да я и про растительное масло упоминал.

Топливо вдруг прекратило течь, не добрав литра. Что ж, и на этом спасибо. Сливаю из канистр почище в бак квада, пока тот не наполнился, остатки закрепляю, собираю все свое и довольный сажусь на квад с накатившим чувством удачливого мародера. Надо бы на всякий проверить и вагончик, а то как-то везет, а я этим не пользуюсь. Завожу квад, подкатываю к выезду, не доезжая десятка метров и остановившись у вагончика справа. Дверь распахнута, осматриваюсь, никого не замечаю, слезаю с квада, машинально берясь за нагревшуюся сайгу, медленно иду к вагончику.

Внутри обычная для бытовки обстановка, разве что все разбросано и перевернуто. Что-то все же искали, только что тут искать, вагончик использовался рабочими, так что все здесь было по минимуму, из всех благ разве что разбитый в углу старый телевизор и валялся, ну и куча всякой грязной рабочей одежды. Осмотрелся и потянулся к видневшейся под наваленным сверху металлической рукоятке, потянул. Из-под груды грязных роб показалась немного помятая металлическая канистра на десять литров, почти что старая: краска облезла, почти не ржавая; но вполне пригодная. Не получится воспользоваться ей для хранения топлива, прискорбно, сама-то целая, хоть и изрядно помятая, а вот крышка отломана, и уже никак не прикрепить ее. Варвары, изуверы! Что ж, пока лучше не найду, буду ее использовать для перегонки.

Квад набирает скорость по избитому асфальту, и вновь обнимает встречный поток воздуха. Пейзажи чередуются привычными кусками полей и лесов, через несколько километров первая деревенька в два домишки на отшибе промелькнула и затерялась в прошлом. Вторая проскакивает слева после выезда из очередного леска, дворов побольше, но к моему облегчению, деревня располагается на отдалении от дороги, и задерживаться особой нужды нет, запасов у меня хватит на дня три пути, если не возникнет неурядиц, хотя, воды бы надо, но это, думаю, быстро поправлю, зато с аборигенами знакомиться лишний раз не придется. Очередная деревенька раскинулась уже по левую сторону, вплотную прилегая к дороге, но не настолько, чтобы стремиться принять вправо, дабы никто не кинулся из-за забора или покосившегося домишки. Продолжаю наслаждаться поездкой, и примечаю очередную деревню, теперь уже раскинувшуюся по обе стороны дороги. И что-то моя интуитивная часть тела начинает самопроизвольно сжиматься, что не к добру на 99,9999999%. Справа поодаль от дороги стоят коровники. Слева крыши домов виднеются из-за прогоревших проплешин в лесопосадке. Ворочаю головой по сторонам и пытаюсь в разрез шлема разглядеть первопричину сработавшего инстинкта самосохранения. Первые постройки стоят далеко от дороги, и между ними тлеет полуобрушившийся жердевой забор. После чернеют костяки домов, сгоревших полностью и частично, кое-где стояли лишь черные печи. И мне даже показалось, что среди этих останков что-то зашевелилось, но я всматриваться не стал, вместо этого прибавив интуитивно газа, что на дизеле не имеет того эффекта, как на бензиновом, но рука по собственному, казалось бы, желанию все равно выкручивает рукоятку газа.

Проскакиваю и облегченно вздыхаю, успокаивая тем, что уж слева через деревья никто не достанет. И в тот момент, когда уже решил, что зря перетрусил, впереди прямо на дорогу словно ниоткуда вырулил темный джип, из которого высунулись несколько человек с оружием, перегораживая полотно и направляя стволы. Мои руки, не ожидая приказа, дернули руль влево, и квад соскочил на обочину, подняв клубы пыли, прежний страх утонул в нахлынувшем цунами нового. Показалось, что от отгородившей на мгновение меня остановки отлетели куски бетона, и донесись звуки выстрелов. Квад бодро подскочил и, продолжая поднимать пыль, по гипотенузе прямоугольного треугольника, во как-загнул-то, срезаю на перекрестную дорогу прямо возле крайнего двора, игнорируя старый забор и подпрыгивая на грядках. Не оборачиваюсь, чувствуя затылком, что ребятки, пожелавшие меня встретить с хлебом солью, сейчас спешно загружаются в джип, спешно решив догнать и расспросить, чего это я не остановился погостить, поделиться новостями о том, где побывал, чего видал.

Дома проскакивают один за другим, и выглядят брошенными и раоренными, значит, встречавшие не отсюда, и наткнулся я либо на кордон, либо на патруль, либо вообще фиг знает на что, но точно уж не на группу врачей красного креста. Останавливаться, чтобы уточнить, откуда именно встречающие, не собираюсь. Деревня оканчивается, спустя десяток-полтора дворов по улице, и сейчас ну никак не заботит возможность таящейся внутри угрозы кроме как затаившегося стрелка, от чего только сильнее прижимаюсь и посматриваю на чернеющие проемы окон. Грунтовка поднимается позади меня высокой стеной пыли, чему радуюсь до безумства, адреналин переполняет, восприятие происходящего изменяется, проскакивает мысль, что может быть надо остановиться и пострелять всех, чтобы после размародерить, но это не разум, это адреналин. Разум твердит о том, что лишь бы не догнали, а так уйду, дайте только повод срулить туда, куда Мамай табун не водил. Движок ревет, словно вот-вот взорвется, но рукоятка газа выжимается до предела, хотя сам же знаю, что дизель выше своего предела не взлетит, но так спокойнее. Кажется, я начинаю повторяться, ну да ладно, это уже работает самоуспокоение.

Лес сошелся с двух сторон, не подходя к дороге лишь на пару десятков метров, расчищенных специально и постоянно подчищаемых до бздеца, и выглядят они примерно также, как пять лет назад, ибо с тех времен почти ничего не растет, точнее, совсем ничего. Поворот по дороге влево, и через сотню метров выскакиваю на огромную просеку, идущую поперек дороги, уходящей снова в лес. Но ехать дальше прямо слишком предсказуемо, да и дорога уж очень гладкая, и джип рано или поздно нагонит, поэтому рассуждать нефиг, сворачиваю на более извилистую и ухабистую колею по просеке. Ухабистая колея идет вплотную к лесополосе настолько, что пылевое облако заставит преследующих поостеречься, дабы не угодить в какое-нибудь дерево или не наехать на 'ой, мама, как больно!', а таких поводов тут полно после вырубки просеки. Вдоль идет линия электропередач, бетонные столбы через каждые двадцать метров, вскоре замечаю огороженные посреди просеки в разных местах площадки и понимаю свою ошибку, которую уже не исправить: это был магистральный нефтепровод. И в подтверждение моей мысли сквозь иссушенные верхушки я увидел огромные башни перегонного завода.

'Вот бы где я засел, будь у меня команда, запасов топлива хватит надолго, еду раздобыть меньшая проблема'.

Не доезжая перекрестка, опять срезаю угол, подскакивая на неровностях и скрываюсь среди сходившегося леса идущей от НПЗ дороги, надеясь, что там не сразу сообразят, что к чему. Видимо, у тех не было радиосвязи, по крайней мере мой сканер ничего не поймал, а он всегда бегает по частотам, шипя в унисон трескающему дозиметру. Поэтому я не увидел преждевременной суеты на явно непроектных вышках, всем своим видом выделавшихся на общем фоне.

'Надо уходить с дороги, иначе где-нибудь подловят, они же места лучше меня знают. Я как негр первый раз в каком-нибудь Чертаново'.

Гоню по петляющей лесной грунтовке, высматривая тропу или типа того, где джип точно не сможет пройти, тупо не войдя по габаритам, но пока ничего не вижу. Лишь сухостой и бурелом, кое-где проскакивают проплешины пожарищ, оставивших лишь пепелища. Кое-где и кваду приходится не легко, я подскакиваю и резко торможу, чтобы не угодить то в разбитую большегрузами яму, то в поваленное дерево. Показался перекресток, на нем ухожу вправо, исключая возможность вернуться дорогу, с которой недавно свернул, поехав по просеке. Еще один перекресток метров через пятьсот или больше по грунтовке, и я съезжаю прямо на колейку, скрывающуюся в деревьях, за которыми растянулось поле. Колея пересекает его часть и вновь скрывается в лесу, куда я и направляю свой квад, ощущая всем телом богатую ухабами дорогу. Тут уже не разгонишься, но машинам придется потруднее: поваленные деревья и раздолбанная колея сделают свое дело. Идеальные условия для того, чтобы свалить.

Ухожу все глубже в лес, колея петляет, но ведет строго на север, если внезапно очнувшийся навигатор не врет, сканер все также молчит, а дозиметр потрескивает то чаще, то реже, дело привычное, и слышу их лишь потому, что прижимаюсь к кваду на случай пальбы в спину, и те оказываются рядом настолько, что их звуки пробиваются время от времени через рокот движка. Где именно нахожусь, не знаю, куда еду, не знаю, потом разберусь, спрошу какого-нибудь грибника или егеря. Время тянется, кажется, что еду вечность, лишь разбитая колея и высохшие стволы деревьев, и когда дорога закончилась, приведя к полузаросшему пролеску, идущему поперек, я даже невольно напрягся. Повернул направо и поехал, выбирая направление так, чтобы не пробить колеса пнями и сучками палок. И езда уже больше походила на поиск возможности проехать меж деревьев и кустарников, выросших посреди пролеска. Скорость упала до минимальной, но я уже не переживаю, ибо сюда точно уже никто не залезет, кроме зверя.

'Вот блин, ни об одном, так о другом. Чего я еще о зверье подумал'?

Пробираться по лесу, скажу, удовольствия много не приносит, если ты не законченный экстремал, коих было когда-то. Те же джипперы, квадеры и хрен знает кто еще, обожающие залезать в дебри и болота, застревать там и выбираться. Я же к таким ну никак не отношусь, говорил уже, но вот еду их тропами теперь и пытаюсь не залезть по уши в приключения. Вспомнился анекдот про 'продам новенький Ленд ровер за двести баксов, только расскажите, как вы его достанете из болота'. Знаете, как-то даже успокоился, пока вот так пробираюсь, уже не трусит, хотя по началу просто не знал, выберусь или нет, пристрелить же могли спокойно. А теперь вот партизаню, и спокойствие само собой наступило, даже и не особо стремает насчет зверья. Нет, встречать не хочется, но все же, от зверя отстреляться все же больше шансов, хоть и стрелять не особо долго смогу, да и зверь разный бывает, какой просто не рискнет, какой испугается. Хотя этих двух я давненько не видывал, не те времена нынче, совсем не те.

Самое опасное в такой поездке — это проколоть колеса о какой-нибудь пенек, вот тогда наступят романтические минуты, а то и часы. Хотя, это не страшнее проведения того же времени за дружеской беседой с егерями нынешнего посола. Вообще с кем-то побеседовать не особо приятно, мало нынче хорошего человека, почти всех схавали, застрели, а потом схавали, ну или померли те просто вместе с остальными. Суровые времена, крутые нравы, чуть что, стреляю без предъявы.

Свернул на восток, выехав на просеку для электросетей и уже погнав по ней по прямой на северо-восток под линиями высоковольток, стремительно удаляюсь от НПЗ, на котором мог разжиться солярой на всю жизнь, которая могла быть гораздо короче, чем хотелось бы. Поездка вновь стала более бодрой, не приходится пялиться на мох и выискивать сучки и пеньки, а также топи, угодив в которые, можно сразу же посылать объявление о продаже квада за пару баксов. Просека некогда заросла, но сейчас вместо поросли стояли, похожие на ощетинившихся дикобразов, иглоподобные из-за кислотных дождей стволы мертвого молодняка.

Выезжаю на поле, за которым возле дороги замечаю очередную безликую деревеньку в три двора и две конуры. Решаю здесь остановиться и перевести дух, место подходящее, вроде как, хотя дорога близко. Квад с легкостью погнал через поле прямиком к домам, поднимая за собой небольшие клубы пыли. Дома, на первый взгляд, заброшены, в одном окна заколочены, в других нет. Заборы покосились и местами упали, подъезжаю к самому отдаленному из четырех дворов. Про три двора, две конуры я сказал образно, ну типа как двора, три кола, а хотя, кому я объясняю, я же здесь один.

Подворье не огорожено забором, дома и сараи стоят вплотную друг к другу, скорее всего, соединяясь внутри между собой, узнаю скоро. Слезаю с квада, заглушив движок, осматриваюсь, хозяевами не пахнет в буквальном смысле. Но внутрь пока не думаю входить, свежих следов во дворе нет, сарайные двери открыты, в доме тоже. Значит, побывали здесь, скорее всего, мародеры из числа местных. Спецотряды для зачистки деревень маловероятны, хотя, в хорошей деревушке провианта немец с автоматом сыскать может достаточно для пропитания, главное, чтобы население было настроено все отдавать, а не встречало с вилами и топорами. Хотя что топор против автомата?

Осторожно захожу в дом, в сенях полумрак, висят поржавевшие косы и вилы, в горницу дверь распахнута. Внутри царит беспорядок: мебель повалена, раскрыта и выпотрошена, посуда разбросана по полу, что не разбилось, покрылось пылью из разбитых окон, хотя все покрылось пылью, даже старая одежда, какую побрезговали забрать. И никаких следов недавнего посещения дома, что очень радует. Если бы ни пыль повсюду, пришлось бы ожидать нападения в любой момент из какого-нибудь закутка, а так немного расслабился и уже не водил стволом из точки в точку. Но тут все же допускаю ошибку, потому как тот же мертвяк может лежать где-нибудь в закутке подолгу, а вот сейчас из-за моего шума вдруг просыпается. Эта мысль заставила вновь взяться за ружье, на всякий. Дом просторный, как это и должно быть, посреди огромная печь, на которой можно улечься в несколько человек разом, даже под пол залезть через специальное отверстие под печью, в которой держали коромысла или как там, не помню, в детстве видел, нужны для закладки и выемки котелков в печи.

Во дворе нашелся и колодец, которому я несказанно рад, открыл его, вода почти на дне, имеется ведро на цепи, зачерпываю и осторожно поднимаю. Примесь есть, но мало, можно было бы пить, только сначала лучше проверить, достаю дозиметр, подношу, показатели примерно такие же, как и вокруг, радует. Квад спрятал в сарае, взяв все необходимое в дом и, расположившись возле печи, принялся готовить кормешку. Пламя в печи загорелось быстро, проблем с поиском сухих дров нынче почти не бывает, разве что после дождя и то до первого солнечного денька. Поставил подобранный возле печи котелок и старый чайник с обломанной ручкой. Залив туда остатки воды, пошел к колодцу, наполнил два ведра и принес их в дом. По две таблетки для обеззараживания в самый раз, чистота воды позволяет пренебречь фильтрацией, ограничившись таблетками и кипячением. Двух ведер не достаточно, чтобы пополнить все запасы воды, но на чай хватит, чуть позже разолью по канистрам и снова наберу, благо есть откуда. Хотя бы одну временную заботу можно будет отсрочить. Одно из главных правил: канистра из-под воды под топливо подойдет, а вот из-под топлива под воду нет.

Пока вода закипала, я сидел и наблюдал за пламенем, время вновь течет медленно, вокруг царит тишина, и лишь треск в печи напоминает о том, что я еще не оглох. Вода вскипела, засыпаю туда весь пакет в 800 грамм крупы, варить, так варить, помешиваю сразу же, чтобы крупа не пригорела ко дну и стенкам. Вода время от времени выплескиваются и, попадая на нагревшуюся металлическую плиту печи, тут же закипала, пузырясь и испаряясь. Достаю пару банок, одна небольшая и плоская, вторая больше в два раза, открыл первую, поднес к носу и жадно вдохнул ноздрями почти позабытый запах почти что деликатеса. В последние годы я в прошлой жизни стал не равнодушен к шпротам, даже научился разбираться в них, определяя качество даже среди адекватных ценников. И вот сейчас я открыл последнюю баночку из своих запасников, праздник себе устроил. А какой праздник без обмывателя? Достаю вино, открываю, выдержка минимум пятилетняя, запах приятно дурманящий, пусть даже вино и не особо натуральное, в аромате присутствует привкус ацетона или типа того, переживу. Каша взбухает и поднимается, оттащил котелок подальше от пламени, а то еще убежит. А в голове внезапно всплывали полустертые обрывочные образы из детства, когда я был у бабушки с дедушкой и вот примерно такая же печка стояла у них, и они вот так же готовили в котелках. Надо же, и не думал, что еще что-то помню. А еще помню, как бабушка просила приготовить для внука еду, и он, ворча себе под нос и матерясь, уходил прочь, бабушка, улыбаясь и смотря на меня говорила, что сейчас приготовит.

'Эх...'

Сделал глоток долгий, рассасывая вино по всему рту и медленно проглатывая. Слеза даже попыталась накатить, предательница, надо гнать такие мысли.

Совсем позабыл о маскировке, надеюсь, никто не заметит дымок из трубы и блики из окон.

Во второй банке оказалась телятина, куски которой утонули в каше быстро, запах пробудил урчание в животе. Перемешиваю кашу, распределяя разваливающиеся кусочки мяса и расплавившийся бульон по всей массе, не могу, но терплю, захлебываясь нахлынувшей слюной. Еще чуть-чуть, все, не могу больше. Беру ложку и сразу же из кастрюли принимаюсь жадно ее поедать, все, конечно же, не съем, на завтра останется, но сейчас буду есть, пока не почувствую, что отъелся. Вот так сижу, ем и слушаю потрескивание дозиметра, углей в печи и редкое шипение переключающегося сканера радиочастот. Вязкая темно-алая жидкость из кружки обволакивает горло, наполняя теплом изнутри, волна слабого дурмана накрывает собой, сосуды расширяются, и даже думается как-то легче, а во рту остается ацетоновое послевкусие. Все-таки бодяга, а не вино.

День 1838.

Солнце в зените, угнетая настолько, что даже внутри дома воцарилась духота, от которой в принципе я и проснулся. Слезаю с печи, не забыв забрать сайгу с Макарычем, проведшими эту ночь, как и все другие, рядом. Подхожу к окну и тут же отринул, когда в секунду почувствовал жар пекла снаружи. Хороший день для того, чтобы привести свое имущество в порядок, отдохнуть от дороги, собраться с мыслями и определиться с маршрутом. Торопиться сегодня не стоит, погода шепчет 'займи и выпей'. Сажусь на вчерашнее обеденное место, остатки каши пошли холодничком, очень даже ничего, хоть и нелегко дается завтрак — желудок просыпается у меня намного позднее. Но раз решил сейчас затолкать, значит сейчас. Потом поставлю на варку свежака, запас пока позволяет. Холодный чай пришелся кстати, хотя я не любитель, напротив предпочитаю выпивать только что вскипевшим и не маленькую кружечку, а приближенную к литровой. Ложку за ложкой отправляя кашу в рот, начинаю анализировать произошедшее со мной, ибо за едой самое то разжевывать мысли.

'Откуда вылезли эти пирамиды? Тут вариантов немного, больно уж у них оружие не нашенское, да и вообще все, что я успел увидеть. У наших не то, что машин таких не могло быть за исключением тех же Рысей, которые были фактически полностью иномарками с прикрученными на передок названиями, ну и еще там что-то в последние годы вроде как закупали, но все же не настолько, чтобы полностью переодеть военных в не наше шмотье. Местного вояку ни с кем не спутать было во все времена, даже после попыток облагородить внешний вид, заказав у одного модельера новые варианты формы, ну да, стали немного походить, но все равно выделялись, особенно качеством шмоток. В итоге получилась та же зеленка, только холоднее и менее надежнее, оно и понятно, бабло распилили, дерьмо поставили, как и бронежилеты, и каски, и много чего, оказавшегося не тем, за что платили. А тут сразу понятно, если подумать, что не местные ребятки, особенно миниганы, кои я видел в забугорных боевиках, всем своим видом уже указывают на принадлежность к демократическим войскам суверенного альянса. У нас многостволы ставили только на технику крупных размеров, так что по любому не нашенские.

Что им надо было там? Хрен его знает, но если опять же предположить то, зачем они принялись зачищать город, получается, чтобы на территории было спокойнее и явно не из-за каких-то высокоморальных принципов с целью очистки мира от всей смрадной сущности. Да и для зачистки не потребуется нескольких десятков боевых машин. А что тогда в этом городе такого примечательного, что придется его контролировать, если не собираешься просто через него кататься куда-то транзитом? Единственное значимое, что я там видел — гидростанция, которая, по идее способна снабжать энергией после определенных работ над ней. Вода в реке была, хоть и не так много по уровню, от которого остался темный след по бетонным плитам плотины, но все же достаточным, чтобы турбины работали на определенной мощности. Это вариант, тогда возникают другие вопросы. Куда они собираются поставлять электроэнергию, не в Европу же? Где они могут расположиться, если вся округа в радиусе пятисот километров является радиоактивной территорией с очагами тактического поражения ракетами дальней и средней дальности большой и очень большой поражающей мощности? И самое главное, как на них не нарваться в будущем?'

На столе разложился почти весь мой арсенал, точнее та его часть, которой постоянно пользуюсь: сайга, помповик и Макарыч. Все остальное я даже не вытаскиваю за ненадобностью в связи с отсутствием патронов под тот же калаш, ставший бесполезным в момент, когда последний рожок я расстрелял в заварухе еще до Ижевска. Железка бесполезная, а выбросить жаба душит. Вслед за арсеналом на столе оказался ящик, из которого вытащил набор для чистки оружия и принялся заниматься разборкой, очисткой от всего прилипшего и пригоревшего к деталям, что займет достаточно много времени. Описание процесса по очистки отнимет столько же времени, сколько и сам процесс, да и кому это интересно, даже себе не хочу пересказывать, хотя и так вот даже сейчас с собой в мыслях беседую, неся всю эту ересь, лишь бы не свихнуться. А чищу я не особо-то и быстро, хоть и приходится сие делать с определенной периодичностью, только вот навык начал нарабатывать после бздеца, до этого весь мой опыт стрельбы и пользования оружием ограничивался шестью выстрелами перед присягой, салютационным на параде и играми на компьютере. Хотел себе купить гражданское, но как-то не успел: то денег не было, то не было денег. Что же касается надежности, то умели у нас делать оружие, которое стреляет даже после того, как его утопили, поваляли в грязи и после еще бросили пару раз хорошенечко. Безотказное, было бы у меня другое, я, как беспечный стрелок, не знавший ничего по эксплуатации, долго бы не продержался.

'Зверь за пять лет исчез, если не считать собак и волков. Я как бы и раньше его не особо видел, так как не охотник, но все же понятно было, что в лесах не особо зверя осталось, благодаря браконьерам и вообще человеку. Где ему жить, когда повсюду вырубали, строили, копали и что только не делали. А потом жахнуло, и главнейший враг зверья стремительно исчез, и вот она воля вольная, плодись и размножайся. Что в принципе по началу и можно было наблюдать, но бесконечные кислотные осадки и пожарища сделали свое дело, и жрать по сути и зверю стало нечего. Травоядные подохли быстро, там, где я жил. Точнее, их пожрали, где человек, где хищник, а жрать нечего. И он исчез, хотя и видел я в начале, как выбрался из города по ядерной зиме, следы вроде бы лосиные, думал даже поохотиться, но я уже сказал, что охотник из меня никакой. И оставалось жить на мародерке, как в принципе почти всему населению, выживальщиков-то реальных не особо много было. Общество достатка и потребления, все можно купить, как там была реклама, мол что-то определенное бесценно, а на все остальное мастеркард.

Собаки же без хозяев одичали, этого следовало ожидать, увеличилась численность волков, само собой. Встречал частенько при каждом, считай, посещении города, поселка и даже деревушки, всегда заезд грозит встречей с одичалой стаей, дело привычное и понятное. Но вот что-то последние представители фауны совсем не радуют, какие-то не такие, недавние двое вообще не знаю, как к такому относиться. Мутируют что ли, радиация, вроде бы, так не должна на них влиять, в смысле так серьезно, это же не очередной боевик, а жизнь, вон вокруг Припяти подобных не было, вроде бы. Грибы большие были, уроды рождались, рыба огромной могла попадаться в реке, но чтобы взрослые особи изрядно набирали в размерах и просто менялись внешне. Это уже блокбастер какой-то.

Вирус? Вполне возможно, убивает он только людей, а зверьки всякие его не интересуют. А что им жрать? Падаль, а что у нас падаль? Мертвяки. Вот и вариант, нажрутся зараженного мяса, вирус постепенно на тех начинает влиять, и чем больше те жрут, тем больше меняются. Чуть ли не аксиома, а подтверждение можете поискать в пожарной части по адресу 'Вон туда съездите, поглядите'. Но это уже как в книгах и фильмах про подобную хню, в жизни такого не должно же быть. А есть, бред, полный, осталось растениям стать разумными и объявить охоту на остатки человечества, тогда точно получится сборная солянка.

Значит, животных придется сторониться еще сильнее, я же не кошка с девятью жизнями. А кстати! Почти сразу исчезли все кошаки, бац и нет их, как-то не обращал внимания, может, люд схавал за место кроликов на Новый Год, так их вообще нигде и не встречаю даже самого облезлого. Улетели что ли на космических кораблях, о которых рассказывали по зомбоящику?'

После чистки приступил к снаряжению патронов для ружья, достав небольшой станок, пустые гильзы, порох и заготовленные пули. Гильз, признаюсь, с учетом собранных после карательной ночной вылазки осталось немного: когда отстреливаешься, не всегда есть шанс поднять вылетевшую, да и если поднял, с каждым выстрелом та изнашивается.

Картонная гильза, ну или бумажная, как бы выразились педанты и знатоки, после первого же выстрела более непригодна в силу того, что я заряжаю такие не дробью, а пулей, пороха сыплю чуть больше для увеличения останавливающей способности, и если второй раз снарядить такую, ее разорвет внутри ружья. Пластмассовая живет подольше, но через несколько выстрелов также приходит в негодность. Когда-то и тех, и тех было у меня много, в одном охотничьем магазине мародеры в самом начале бздеца убили продавца и похватали ружья с несколькими коробками готовых патронов. Ну а я, появившись позднее, подобрал оставленные коробки с гильзами, пулями, картечью и порохом, ну и всю россыпь, валявшуюся по полу. К моему сожалению металлических гильз было немного, хотя, чего еще рассуждать о том, что хуже, а что лучше? Вот пуля и картечь расходуются гораздо быстрее — их же не подберешь. Поэтому я вспомнил увлечение детства и, разбив несколько аккумуляторов, переплавил свинец, отлив с помощью найденного в том же магазине инструмента пули и картечь. Хоть и не делал этого никогда, видел, как отливал мой дядя, который когда-то охотничал, пока его пристрастие к алкоголю не сделало из него полуконтуженого инвалида. Унес я тогда порядочно, но это было первое и последнее везение у меня с оружейными магазинами, после попадались уже подчищенные целиком.

Вот сейчас снаряжу два десятка гильз, и не останется у меня нифига. А накануне устроил штурм, словно в закромах десяток ящиков, ну это в состоянии аффекта, так сказать, да и не особо я там стрелял все же, жаба все же развилась достаточно, чтобы не позволить высаживать очередями.

Кто-то бы сказал, что мол дурак, надо было в воинские части идти, там оружия до задницы, или на склады. Не возражаю, но по своему опыту же скажу, что я пробовал соваться: в/ч либо сожжена или находится в зоне поражения, либо в ней сидит банда из бывших вояк или еще кого похуже, прибрав все военное имущество и не церемонящееся ни с кем. Калашом вот только с гранатами и разжился с одного случая, везения чистой пробы, когда-нибудь расскажу, патронов было цинка два. Я же двинулся не сразу в дорогу, первое время пытался как-то наладить жизнь на родине, но..., нет, не буду об этом, не желаю!'

'Еда. С ней все хуже и хуже, мародерство все меньше и меньше набивает закрома, оно и понятно, а если бы не эпидемия, то в первый год жрать было бы нечего. Да и жуткие холода первой пятилетки поспособствовали сохранению тех же консервов, сейчас же все то, что осталось, будет стремительно портиться, ибо по последнему месяцу жаркое лето может затянуться надолго. В будущем, если не получится наладить жизнь в новых местах, придется несладко и рисковать надо будет в разы сильнее, а это опять возвращает к вопросу боеприпасов. Надежда на то, что хотя бы кислотные дожди за Уралом не нанесли такого ущерба природе, как здесь'.

За пять лет техника снаряжения патронов освоилась настолько, что сейчас я сидел и фактически машинально заряжал, приспособив под пыжи найденные в доме старые валенки: серийные давно закончились. С порохом тоже вышла накладка: бездымный иссяк, остался только простой, и того пара банок. Ничего не остается, как добивать им, хотя и это не причина моей экономии патронов: помимо всего заканчиваются и капсюли, а без них выстрела не получится, как не нажимай на спусковой крючок. Вот так и подошел я к очередной насущной проблеме помимо остальных.

Итого патронов у меня сейчас двенашек с теми, что доснаряжаю, насчитывается семь десятков, заряженных пополам на пулю и картечь. Но этого на самом деле мало, а восполнить боезапас подобно той романтике постапокалипсиса, какую рисовали в фильмах и играх, нет возможности. Да и если даже найду, никто не гарантирует, что порох там еще можно применить. Даже патрон в сборе не факт, что будет работоспособным, если это не склады резерва, где ящик открываешь, а там все в масле лежит.

'Опять занимаюсь демагогией, печально. Надо подумать о будущем, курс новый продумать, решить, как ехать и где примерно останавливаться, хотя, кого я обманываю? Выбрал направление и езжай, а так как повезет'.

Собрал все лишнее по своим местам, упаковал, убрал, развернул по освободившемуся столу навигационное оборудование в числе навигатора и старой книги карт, пытаясь сориентироваться. Навигатор к счастью работал, поэтому искать привязки пришлось не долго. Отыскал село, где был накануне, далее проследовал по дороге, в примерном месте свернул и провел рукой по части карты, прикинув примерное нынешнее положение. Теперь нужно было найти ориентир, который бы сказал, где точно я нахожусь. Навигатор как всегда врал, ориентировочно было понятно, где именно я, но все же хотелось удостовериться, чтобы составить новый маршрут.

Радовало то, что вроде бы шел в нужном направлении между двух крупных городов, по которым непременно ударили. Уже сейчас дозиметр показывал повышение фона, а дальше будет хуже по моим прикидкам. Но до этого еще надо доехать, первичная цель же намечена, и завтра непременно двинусь в путь, а сегодня надо бы постираться и помыться, колодец есть, а я уже серьезно запаршивел, привести себя в порядок пора, ибо уже самому противен. Достал небольшую сумку, в которой лежали шампуни, мыло, пасты и прочее рыльно-мыльное, и впервые за две недели почистил зубы. Потом оттуда же показались машинки для стрижки и бритья на аккумуляторах, но они мне с некоторых пор не нужны — радиация провела эпиляцию; а вот выбросить жалко, рабочие как никак. Так что шампуни лежат больше для отмывания грязи, когда хочется не только цвести, но и пахнуть, а не смердеть подобно всему миру.

'Последнее, о чем сегодня хочется вспомнить, НПЗ, место примечательное, надо бы его отметить примерно на карте, вдруг пригодится. Эх, был бы у меня отряд, бригада, банда, заняли бы подобное место и нормально бы жили на руинах мира. А почему, а потому что в таком месте топлива для небольшой общины на несколько десятков лет, и уже надо будет только заботиться о еде и охранении этого райского уголка. Думаю, наладить там что-то типа подсобного хозяйства вполне реально...'

День 1839.

Впервые за долгое время вопреки собственному Уставу спал не в снаряжении, словно и не было ничего, лишь страшный сон, длившийся несколько лет. Ощущение свободы под старым одеялом сделало эту ночь самой лучшей. И лишь оружие рядом заставляло не забывать о таящейся где-то там угрозе. Царящая вокруг тишина помогала крепче спать, выдавая малейший шорох серьезным шумом, словно слон топтался около уха. Но я продолжал спать, привычно сквозь сон улавливая звуки и инстинктивно рукой находя лежавшее рядом ружье. Нечего дергаться, пока что-то где-то там, а не уже здесь.

Проснулся я примерно в полдень, одежда, которую вчера постирал после помывки, успела высохнуть, и оставалось ее лишь сложить и спрятать в вещмешке, откуда вчера доставал сменную не менее потрепанную временем. С улицы внутрь старого дома сквозь разбитые окна прорывался жар раскаленного воздуха. Я спокойно умылся, поставил на огонь чайник, решив перед дорогой попить фигового, но все же чая. Все равно надо бы выждать, пока солнце склонится к вечеру, иначе по такой жаре далеко не уеду.

Пока чай закипал, я спокойно собрал все свои вещи, достал пару одинаковых небольших консервов, в которых оказалась рыба в масле. Неплохой завтрак, единственный минус в малом размере, все запасы рано или поздно подходят к концу, так что передо мной все сильнее маячит главнейшая проблема существования. Масло тоже употребил, не выбрасывать же столь ценный субпродукт, раньше бы, конечно выбросил, но условия несколько изменились. Вода не хотела закипать, но пламя ее принуждало к этому, я же, дабы не ждать, пока чай заварится после, сыпанул заварку прямо внутрь, как это обыденно делалось в деревнях то ли по незнанию, то ли по привычке. Это опять же из воспоминаний из детства, я же все-таки изначально не городской, жил в небольшом поселке, по которому еще до школы гулял с друзьями, даже в лес ходили, время такое было, что ничего и никого не боялись.

Признаюсь, не хотелось мне вообще куда-то ехать, тем более в такую жару. Поэтому оттягивал я отъезд как можно дольше: специально не подкидывая подтопки, пока вода вскипала, после делая редкие глотки чая и смотря в проемы окон в надежде, что сейчас начнется песчаная буря, или громыхнет гроза. Но, как все и бывает в этом мире, ничего такого не произошло, и мне пришлось выйти на гнетущий воздух.

Пыль позади поднялась высокая, скрывая за собой временное пристанище. Выскочив на дорогу, сворачиваю направо, разгоняясь по пылящей грунтовке, впереди резко уводящей в сторону. Отрезок пути проезжаю быстро, и, не успев насладиться великолепием поездки по зною, притормаживаю, завидев впереди крыши домов. Катясь почти на холостых, чтобы квад мой не особо ревел, оглядываюсь по сторонам. Справа к дороге примыкает выгоревший пролесок, слева раскинулись поля, между которых проплешинами торчат ссохшиеся скопления деревьев. Дома с подворьями вдоль дороги слева и в пару строений рядом справа по берегу вдоль какого-то водохранилища. Издали пока подробно не вижу, больше пытаюсь разглядеть признаки присутствия кого бы то ни было. Вдавил рычаг тормоза, и квад от резкости дернулся, вгрызаясь застывшими колесами в изуродованное тело дороги. Достал бинокль и под тихий рокот движка пытаюсь рассмотреть границу села.

Гробовая тишина угнетает не меньше палящего солнца, мертвяков на улице сейчас не встречу, рискуя наткнуться на тех при попытке зайти в любой дом. Но не надо забывать о людском и ином зверье. Между мародером и тварью, способную убить из-за банки консервы, патрона или еще чего — один шаг, после которого только нелюдское существование. Риск присутствует всюду, даже самое тихое с виду место может оказаться твоей могилой, зайдешь куда-нибудь и останешься там навсегда.

Село раскинулось по склонам больших холмов. Из-за крыш ближайших домов виднелись колокольня церкви, вдали на холме двухэтажное и трехэтажное здания, похожие на те, что строились для больниц и школ. На первый взгляд, село поменьше того, из которого я умудрился выбраться, не смотря на местную фауну. Хотя, тут я еще нифига не видел, даже в сени не вошел, а уже избу хвалю. Как говорится, зайдите и обгадьтесь, бумаги на всех хватит. Но так, конечно же, не говорится, сам только что про себя придумал, пытаясь отогнать мандраж от разыгравшейся фантазии.

'Кончай очередные бредни, что тут стоишь? Взял и покатил уже, труба зовет!'

И правда, что-то я размышлизм развел, как будто бы беседую тут с толпой благодарных слушателей. Картина и так ясна, что ничего не ясно. Так что включаю передачу и еду вперед, действуя все по тому же принципу 'на авось', иного варианта действий несуществующий сценарист моей жизни не придумал. А сам я не обладаю специальными навыками по проведению разведывательно-диверсионных операций на территории противника. Был бы танк, вопросов не было бы: въехал, погудел, подавил гуслями и пошел колядовать. А так только колядовать, авось хозяева не обидятся, что не по сезону приперся.

Въехал в село на малой скорости, постоянно озираясь по сторонам, порядком запылившиеся очки пришлось несколько раз протереть пальцами, чтобы обрести терпимый обзор. Картина с переменой места не меняется: брошенные и разоренные дома, что-то сожжено, надписи, оставленные на заборах и стенах домов и сараев. Если бы какой-то автор решил описать разруху населенных пунктов нашей когда-то существовавшей страны, то ему нужно было бы просто расписать один такой, а потом копировать каждый раз отрывок, меняя лишь названия. Мне же интереснее высматривать нужняки, которые в этом поселке должны быть, так как следов мародерства немного, точнее, совсем нет. Больше похоже, что доброжелательные соседи наведывались друг к другу, приходя к убежденному мнению, что им за это уже ничего не будет. Чему свидетельствующая надпись на одном из заборов, из которой следовало, что хозяева живы и никого не хотят принимать на чай с плюшками, и все доброжелатели могут проследовать в местный дом культуры для досуга. Длинно как-то получилось, у автора надпись покороче все же. Пришлые же здесь если и были, то не с целью полной зачистки села, последствия каких я наблюдал, так что, есть на что мне рассчитывать.

Первая брошенная машина на улице, копейка, почти ржавая, колеса местами не дырявые. Слева за домами какой-то коровник, туда не еду, молочка с утречка там нема, коровки молчат. Впереди возле одного из домов ржавеет комбайн, решаю его проверить на хабарность, накатом подъезжая так тихо, как только могу, при этом не собираясь глушить движок на случай необходимости быстренького ретирования прочь. Одно из главных правил выживания: не глуши мотор. Старый комбайн 'Нива' красный то ли из-за краски, то ли из-за ржавчины стоял возле одного из домов по улице в таком плаченом состоянии, в каком прибывал, скорее всего, лет десять назад точно. Разобрать разобрали, а собрать как-то и не решились, признаюсь, остановился я больше для того, чтобы остановиться и немного размяться, нежели полезть в наверняка пустой бак для проверки. По этому старичку было и так видно, что он уж очень долго здесь стоит, словно он стоял здесь всегда, а вокруг него село построили.

'Мы не сеем и не пашем, мы костями тута ляжем'.

Вокруг тишина, спокойствие, словно и не произошло ничего, а селяне куда-то ушли и скоро придут. Стекла выбиты в домах не из-за погромов, а от ненастья, надписи на заборах привиделись, а большого песца не было, и все мне показалось, а я сам просто путешествую по стране на кваде в попытке написать какую-никакую книгу. Хотелось бы, что все было б именно так, но, как раз я хочу, чтобы мои грезы стали реальностью, а настоящий мир именно такой, какой он вокруг, исчез.

Пока квад медленно катил дальше по дороге, я озирался по сторонам в раздумьях: остановиться и попытать удачу в поиске той же еды или же не рисковать и продолжить путь, пока еще светло. Место здесь тихое, домов много, шансы найти что-нибудь большие.

Справа прямо во дворе построенных бок о бок двух пар домов стоял КамАЗ, скрываемый первыми домами и высоким профильным забором. Подкатываю к воротам подворья, спрыгиваю, перехватывая сайгу. Ворота заперты, отозвавшись на резкий рывок за рукоятки на себя лишь металлическим лязганьем, не хорошо, калитка также заперта, изнутри. Что ж, придется рискнуть, надеюсь, хозяев не потревожу. С улицы кажется, что дома пустуют, окна заколочены, двери закрыты, хотя, многие заколачивали окна, дабы те не разбивали с улицы, ведь оберегались, как могли.

— Эй, есть кто живой?! — вырвалось у меня хриплым голосом, не знакомым самому себе: — Хозяева дома?!

Тишина.

'Зачем я крикнул? Схожу с ума? Давно уже, но зачем я крикнул?'

Снял рюкзак, положив на сиденье, поправил сайгу на плече, чтобы не соскочила, еще раз осмотрелся и попытался вскарабкаться на забор. Жестянка заскрипела, каемка листа впилась в руки, давя через потрепанные жизнью перчатки. Дернул пару раз ногами в попытке уцепиться, подтянулся и застонал, когда металл ударил сквозь зазор защиты локтя в сустав. Жуткая боль, но я продолжил карабкаться, что удавалось не особо, через минуту или десять, не знаю, но я спрыгиваю на другую сторону забора во двор, сразу же ухватившись за локоть.

— Сука, как же больно, — прошипел я, пытаясь нащупать рану, боль уходила, но как-то медленно.

Оглядываюсь, помимо грузовика во дворе ничего не стоит, дома построены вплотную, входные двери закрыты, между домами в конце двора два гаража или сарая и проход в огороды. Но все это потом, я развернулся и подошел к воротам, засов добротный, поддался сразу же, те со скрипом разошлись. Квад тарахтел снаружи, подойдя к нему, надеваю обратно рюкзак, уселся на сиденье и заезжаю во двор. Остановился возле грузовика, причем по привычке сразу же развернул квад мордой к выезду и принемаюсь осматривать трофейный агрегат.

Само собой, он целиком меня не интересует, тут и ежу понятно должно быть. Топливный бак с левой стороны машины закрыт, и на нем висит замок. Достаю мародерский комплект, фомка с легкостью и характерным звоном металла срывает замок вместе с задвижкой. Сразу же пахнуло солярой, запах которой стал желаннее иного аромата, хотя, многие запахи я уже позабыл, особенно запахи свежих фруктов и овощей. Но сейчас думать нужно не об этом, шланг погрузился внутрь горловины и первый же подсос отозвался выливающейся маслянистой жидкостью грязевого вида. Отстои, но в принципе сгодится.

Жижы набралось литров пять, впечатление испорчено наградой, продолжим поиски, раз уж остановился. Хотя бы те же канистры тут должны быть. А где их найти? В гараже, гениально, Шерлок Холмс нервно курит в стороне. Ворота гаража не поддались банальной попытке отворить их дерганием. Сорвать те с петель и тем более ломануть ломиком бесполезно, разве что только этим самым КамАЗом, только залей в него, прокачай и попробуй заведи сперва, а можно пойти иным путем: ключи по любому должны быть в одном из домов, а у них двери хлипковатые.

'Так, как определить, куда стучаться? Предположений ноль, придется ломиться во все по очереди. И сразу же сам себя спрашиваю, а стоит ли это тех усилий?'

И тут же просыпается внутри жаба с возгласом 'а что если?', перебарывая все сомнения. Между тем вокруг царит вся та же тишина, всем своим молчанием показывающая, что никакой угрозы рядом нет, никто не притаился и не собирается напасть, никто не бредет в мою сторону. И только холостое бормотание потрепанного движка заставляет увериться, что я пока еще не оглох и могу услышать надвигающуюся угрозу.

'Не думай, делай!' — ударило в мозгу, я схватил из багажника фомку и быстро зашагал в сторону ближайшей двери, закидывая сайгу за плечо.

Скрежет и треск, и простенькая дверь поддалась, сразу же захожу внутрь, все покрылось порядочным слоем грязи. Внутренняя дверь посерьезнее, но обстановка всячески указывает, что водила проживал не здесь — не было очевидных вещей типа запчастей или той же робы в старом шкафу. Вышел и буквально в пять шагов оказался около соседней посложнее на первый взгляд: типичная китайская дверь, коих ставили в неисчислимом количестве по причине их крайней дешевизны. Самому как-то даже обидно открывать эту дверь с помощью ломика, уж сильно страдает мое эго. Достал нож и коротким ударом воткнул рядом с замковым отверстием, тонкая в бумажный лист жестянка нисколько не сопротивлялась, отозвавшись лишь слабым скрежетом, сопроводившим всю окружность проведения лезвия внутри двери. Лезвие вышло и скрылось в ножнах, я, было, собрался выбить кулаком замок, как внезапно распахнувшаяся дверь с огромной силой ударила меня, шлем выдержал удар, но все равно загудело. Падаю на рюкзак, распластавшись по ступеням крыльца и земле.

Открываю глаза, картинка пестрит и расплывается, пытаюсь подняться и холодею, не взирая на жару, когда зрение прояснилось — зомбак в полтора меня надвигается из входного проема. Наклоняется, от этого из его рта вырывается то ли хрипение, то завывание, руки потянулись ко мне, я словно оцепенел, от взгляда изуродованного лица, вот-вот вцепится и начнет разрывать, но мои ноги без команды сами поднялись навстречу наклоняющемуся зомби, упершись в его грудь, от чего тот словно выдохнул, и в меня ударила волна такого смрада, что все запахи до этого отныне я готов использовать, как элитную парфюмерию. Его пальцы тут же принялись пытаться вцепиться в плоть, но плотная одежда и мотозащита со всеми подсумками и прочим сдерживали. Он налегал все сильнее и сильнее, руки его тянулись, пальцы впивались, и гниющие зубы казались острейшими на свете, не уступая акульим. Левая рука препятствует попыткам вцепиться в лицо, правая интуитивно пытается выхватить пистолет из кобуры, но ту перекрутило, заставляя тот упереться рукояткой в землю. Мертвяк не только навалился всем своим телом, но и пытается вцепиться зубами в руку, держусь из последних сил, шорох высвобождающегося спасения, подношу ствол к голове зомби, тот, словно осознавая угрозу, в последний момент отмахнул своей рукой, и прозвучавший выстрел не прекратил его существование. Пуля прошла сквозь нижнюю часть головы, разбив челюстную кость и вылетев за правым ухом. Мертвяк, не обратив внимания, продолжил налегать, но второй выстрел заставил его успокоиться, бездвижно обрушившись всей своей массой на меня, с усилием сбрасываю поворотом в сторону тело с себя и облегченно вздыхаю, только в этот момент осознав, как болит голова, как стонет поясница, и как сильно я ударился копчиком, хоть рюкзак и смягчил падение.

Гул в голове стихает, и я внезапно для себя осознаю, что мои проблемы только начинаются: кто-то или уже что-то ломится в двери других домов, те сотрясаются от ударов, но пока еще держатся. Пытаюсь встать и оглядеться, каждое движение отзывается болью, что-то мелькает за занавесками прихожей одного из домов, и к счастью пока еще не догадалось....

— Твою ж мать, ты что телепат что ли? — выругался я, когда мертвец буквально вывалился через разбившееся под его весом окно и, не заметив падения, принялся вставать, на его прежнем месте показалась еще парочка.

Я рванул, скрипя от боли, к тарахтящему кваду, усаживаясь, вспомнил о том, что все это время сжимал в руке Макарыча и выстрелил в приближавшегося зомби, не особо метко, тот на мгновение остановился, его голова откинулась назад от удара, но не причинив желаемого эффекта. Хотя, мне хватило и этого, сдавил сцепление, включил передачу, и квад по команде двинулся с места. Жаба давит на горло, мол давай выскочим на дорогу, подготовимся и отстреляем всех, их тут мало, а сгребем гораздо больше, вон сколько нетронутого. Я даже обернулся, чтобы посмотреть, заметив мельком порядка пяти вылезших из домов через окна и одну из дверей, пять патронов, если подготовиться, жалко патроны, но внутри могу что-нибудь найти точно, те же канистры, гаражи-то целые. Выезжая на дорогу, оборачиваюсь и резко дергаюсь от неожиданности в сторону, объезжая возникшего из ниоткуда мертвяка, попытавшегося вцепиться.

— Твою ж мать! — крикнул я, вдавливая на газ.

Жабу внутри топит обостренное чувство самосохранения, обретшее власть, когда в поле зрения попали порядка двух десятков мертвяков, повылазивших из окрестных домов. Навар наваром, но свои кишки дороже в собственном брюхе, в данный момент намекающем на жуткое желание облегчиться в виду последних событий и возникших обстоятельств.

Квад набирает обороты, и с каждым пролетающим мимо двором я все сильнее обретаю уверенность, что надо бы валить из этого села — разворошил осиное гнездо, сильно причем. Считать я перестал на втором или третьем десятке, не важно, важнее то, что впереди дорога на перекрестке давала выбор: ехать по мосту через речушку вправо в сторону корпусных зданий, либо влево, либо прямо. Решаю гнать прямо, дабы не попасть в пока еще невидимую в стороне проблему, ну их нафиг, хочу побыстрее выбраться из села, а прямо вроде как крыш не особо много впереди, селяне здесь больно приветливые, вон сколько встречать вышло.

Зомби остались позади, во дворах по пути уже не видел, но останавливаться и окликнуть их желания нет, поэтому качу далее прочь отсюда. Выскакиваю на асфальтку, и квад явно прибавляет скорости, и вновь по сторонам побежали поля и леса с чернеющими проплешинами пожарищ, я с облегчением оглядываю окрестности, прижимаясь к рулю. Останавливаться не хочу, так бы и ехал, пока не потребуется остановиться в силу необходимости заправки, а такое наступит по такой дороге с полным баком километров через двести примерно. Вперед и только вперед, не обращая внимания на пролетающие мимо скопления домов, главное ехать вперед, потому как пока едешь, ты в безопасности, ты не боишься, ты свободен.

Справа в одном месте к дороге приблизилось высохшее русло небольшой петляющей речушки, исчезнувшей за очередным лесом, сменившим собой большие поля. Очередной поворот, и вновь та же картина, словно дорога идет по кругу, но все же та, да не та: та же речушка, но русло чуть шире, петли больше, через кусок дороги она уже, и петли круче, а еще чуть дальше вообще русло становится более менее прямым.

Напрягся, когда пролесок резко оборвался, и за ним показался большой карьер, решил проскочить, но тут же в дорогу врезалась полоса каких-то давно проводимых работ, будто бы тут собирались строить магистраль или что-то подобное, а вскоре показались навесы лесопилки. Не сбавляю скорость, времени у меня не столько, чтобы устраивать экскурсию, скоро только с фонариком и останется двигаться. Проскакиваю и сразу же врываюсь в новое село, проезжая мимо какого-то местного предприятия типа 'делаем все, что делаем' с одной стороны и парой дворов с другой. А за ними пошли и другие дома, и я, памятуя последний заезд, нисколько не сбавляю ход, смотря только вперед, дабы не наехать на какое-нибудь ненужное препятствие. Дома закончились быстро, словно и не было, но облегчения не наступило: впереди раскинулись дворы, среди которых терялась дорога.

Выбора не много, рассуждать некогда, в такой ситуации самым верным будет ехать по главной дороге, а таковая в селах именно та, что заасфальтирована. Поворот направо, вписываюсь, не снижая скорость и рискуя обернуться. Мимо проносятся дворы, с виду не разграбленные, но я не особо всматриваюсь, с напряжением смотря вперед. Буквально взлетаю на мост, под которым грязное русло реки оголилось и не собирается прятаться под бурными потоками воды, и за мостом замелькали те же дворы, хотя не совсем, вскоре завиднелись крыши многоэтажных зданий, ну три, а по улице и вовсе двухэтажки советского типа архитектуры встретились, поздоровались, простились и проводили также молчаливо. И вновь пролетаю очередной мост, уже поменьше, построенный через водосброс водохранилища, сделанного из русла другой или той же реки, что встречалась ранее. Хотя, может быть, вру, по местности не хаживал, по кустам не лазил, так что если и ошибаюсь, простительно, все равно за это меня некому ругать здесь, вокруг мертвецкая тишина, и лишь я варварски подобно набегу кочевников ворвался в поселение и вскоре исчезну. Очередное местное огородообразующее предприятие и вновь дворы, оборвавшиеся за очередным поворотом направо, за которым знак окончания села доходчиво извещал своим изрешеченным видом о том, что дальше домиков не будет какое-то время.

Кстати, все же пунктик у кого-то в этой местности или у всех насчет дорожных знаков: целый встретить вообще не реально!

Знак соврал, слева возле леса стоял добротный огороженный дом, в котором было бы так замечательно устроиться, портило все близкое расположение к селу, которое я точно разбудил, так что придется гнать дальше. А дальше очередная лесопилка, нет, карьер, ну а что, оно-то и понятно. Что производили в последние годы? Дерево, нефть, уголь, водка и другие ресурсы, все остальное было импортом, жрали заморское дерьмо и запивали отечественной водкой, хотя, думаю, спирт тоже был уже не наш, ибо пойлом было все независимо от цены.

Дорога время от времени поворачивает то вправо, то влево, так что не особо расслабишься, такое чувство, что у нас специально так делали дороги, чтобы не спали, это не в америкосии с ее прямыми дорогами по линейке, в России были настолько суровы, что петляли на равнине и строили прямыми сквозь горные хребты.

Меж проплешин выгоревшего по правую сторону леса показалась деревенька, с виду не большая, поэтому стоит внимания, немного сбавляю обороты, чтобы не особо шуметь. Хотя, про деревеньку я сказал как-то с преувеличением: из-за черных костяков обгоревших деревьев виднелись несколько крыш разной степени целостности и печные трубы. И когда я подкатил ближе, то картина приобрела большую ясность идеальности места для ночевки.

Деревня из порядка двух десятков дворов и нескольких коровников выгорела почти вся, уцелело лишь несколько сараев и кирпичный недостроенный дом, в котором пламя смогло поглотить лишь крышу с перекрытиями. Место идеальное, как я уже сказал, здесь ожидать ничего кроме зверья и не приходится, те же коровники стояли черными скелетами кирпично-металлических останков. Подкатываю на малых оборотах к одинокому сарайчику на участке слева от основной части деревни, соскакиваю с квада, машинально вытягиваясь, дабы размять тело, и в этот момент замечаю, что-ручонки-то у меня дрожат, причем серьезно так, да и ноги немного. Да и головой верчу, пытаясь высмотреть, и постоянно кажется, что кто-то приближается из-за спины или вот-вот выскочит откуда-то прямо на меня, сбив с ног, и я вновь ощущу смрад разлагающейся плоти. Вот только сейчас и начало отпускать, осознание всего приходит не всегда сразу же, и хорошо, а то хрен бы я оттуда смотался.

В сарае места не особо много, но квад влез, а вместе с ним и я, костерок разводить не особо есть где, но я все же развел его прямо на проходе, ворота прикрыв лишь частично, дабы свет от пламени был незаметен в сумеречное время суток. Поставил на пламя котелок, залил в него воду, открыл тушенку и принялся ее есть, постоянно обращая внимание на то, что руки до сих пор дрожат.

'Нет, тушняком и чаем тут не обойтись'.

Достал бутылку последнего кагора, открыл штопором, налил в кружку, глотнул, сладкая тягучая жидкость оросила рот и проникла с теплом в горло, прокашлялся — не в то горло. Глоток, еще глоток, тушенки пара ложек, начинает отпускать, грея изнутри и расслабляя сознание. Вода в котелке между тем принималась закипать...

День 1840.

Сутра начало припекать, покрытый железом сарай стремительно нагрелся, нагнетая внутри духоту как в парилке. Не успело солнце подняться выше пары пальцев от горизонта, как я подскочил и принялся сматывать свои манатки. Сборы с таким стимулом не затягиваются, а вдобавок, как на зло, возникла судорожная необходимость очистки системы пищеварения. Пенял сразу и на кагор, и на тушняк. Что именно сильнее повлияло, разбираться не особо охота, и то, и то имело великие шансы еще на стадии производства оказаться подходящим катализатором в борьбе с хроническими запорами. Что сказать, посидел минут пятнадцать в позе мудреца со стволом под рукой, собрал все свое, выкатил квад, закрепил бутыль с залитым чаем, что вчера сделал, но не выпил, так как хлебал винище, уселся, чувствуя определенный дискомфорт ниже ремня.

Квад тронулся, и сразу накрыло небольшое помутнение, в животе что-то стиснуло, но быстро отпустило, я облегченно выдохнул. Хоть не вырвало, хотя чем там? Еще эта жара, выезжаю на асфальт и поворачиваю направо, заехав сразу же на мост через широкую полувысохшую реку, гнилостная жижа изображала течение. Слева стояли останки старого моста, наверное, местной достопримечательности, куда непременно приезжали фотографироваться и рассказывали каки-нибудь связанные с местом байки. Поток воздуха не был столь благостным, и по этой причине я не набирал скорость. Очередное подсобное хозяйство я проводило меня на некотором отдалении справа от дороги. Слева раскинулось очередное село, огибаемое по окраине, набрав скорость и терпя ударивший навстречу горячий поток воздуха, я поехал мимо, ибо волка кормят ноги, а зайца еще более быстрые ноги. Можно было бы в одном из домов перекантоваться, пока жаркий день не пойдет на убыль, но опять же без предварительной зачистки местности нахрапом на авось желание не возникает. Пока не припрет, буду катить.

После села я вновь скидываю скорость до терпимой, невыносимо все-таки сегодня, и чего это я поперся в путь? Чего, чего, того, нефиг травиться, чтобы потом жить там, где возвел несколько свидетельств погибшей цивилизации. Вот так вот, и так думаешь примерно каждый подобный раз, но все равно находишь очередную порцию сомнительного пойла и рискованной еды и смело разделываешься с теми, потому что не имеет значение, как плохо будет потом, главное, что сейчас будет хорошо. Да и день вполне обычный, давно уже погода от крайности до крайности, так что-либо привыкай, либо катайся ночью.

Проехал мимо вышки ныне неработающей сотовой связи, территория даже с дороги видится разоренной, хотя что там брать, ибо все не работает в принципе. Впереди увидел очередной ненаселенный пункт, и дорога, вроде бы обходила стороной, минутку, нет, да, проезжаю в стороне от села и сверну по дороге направо, ибо больше некуда было поворачивать, разве что ехать в село, а туда, не взирая на жару, ехать не хотелось, просто не хотелось и все.

'Повторяюсь, блин, надо бы чая что ли глотнуть, а то так вообще бред начну нести'.

Да, сейчас самое то устраивать мародерку, не опасаясь сторонних наблюдателей, да, сейчас можно спокойно ходить от дома к дому, зачищая те, потому что жарко и внутри будет настолько, что все мертвяки поныкаются поглубже и будут не особо суетливые, стремясь сохранять влагу. Но как же мне не хочется ничего делать, просто не хочется и не только потому, что траванулся, и сил не особо много, а просто потому что не хочется, совсем. Думаю, у каждого бывали такие периоды, когда наступает полнейшая апатия к чему-то, к труду, например, для этого и придумали когда-то отпуска.

'Блин, от чего же у меня такое чувство, что я хронически повторяюсь? Заело пластинку что ли? Надо бы переключиться на другую тему'.

Очередное село проезжаю на повышенных оборотах, терпя встречный пото, вынуждающий тело покрываться обильным потом. Пот начинает испаряться, остается соль и та под действием жара начинает еще сильнее раздражать кожу, словно разъедая ее и причиняя еще более сильные неприятности, вызывая жуткое желание прыгнуть в любую лужу, не взирая на ее степень опасности, лишь бы прекратились эти мучения. Нет, зря я покатил в такое время, невыносимо ехать, да и квад уже настолько нагрелся, что хочется ехать на нем, стоя, так можно докататься до того, что патроны начнут выстреливать.

Впереди показались постройки, что-то похожее на заправку расплывалось в нагревшемся над дорогой воздухе, из-за холмов высовывались крыши. Я сбросил скорость, на мгновение с облегчением почувствовав спадающий жар, но тут же накатила духота разогревшегося до изнеможения воздуха. Дорога оканчивается перекрестком возле заправки, расположившейся чуть левее. Вокруг поле, перекресток, заправка, причем из тех, на каких и магазин есть, основная угроза может быть внутри, до сторонней несколько сотен метров. Так как дома села, поселка или что там есть, расположились поодаль от перекрестной дороги. Мертвяка не стоит ожидать, если внутри нет, только зверь может придти.

Замедляю ход и еду накатом, дабы прежде не особо-то и шуметь, чтобы не привлечь раннее внимание.

Заправочная станция одного из федеральных топливных спекулянтов состоит из большого здания с магазином внутри и небольшим сооружением в стороне, на котором блекла полустертая надпись 'Шин

* * *

таж'. На высоком столбе, где ранее красовались цифры, висела надпись 'Топлива нет совсем'. Само собой, как неотъемлемый атрибут около заправочного пейзажа, несколько сожженных остовов машин красовались на обочинах и на территории заправочной площадки.

Уже с перекрестка вижу, что заправка разграблена, хотя бы не сожгли, а то я не особо люблю обитать на пепелищах. Медленно подкатываю, пытаясь заметить в царившем внутри разгроме что-нибудь указывающее на таящуюся опасность, но среди стеллажей и витрин ничего напоминающего тела или их останки не обнаруживаю, поэтому, закатив квад под навес меж колонок, слезаю с того, выхватывая сайгу и направляя ствол в сторону здания, прикрываясь на всякий случай остовом одной из машин.

Смерть добралась до самых отдаленных мест, и почему бы ей и здесь не разгуляться? Следы мародерства старые, можно даже сказать, засыпанные песками времени. Рокот холостых оборотов квада разносится и возвращается из опустевшей заправки эхом обратно, осторожно шагаю, но пока ничего особенного к своему облегчению не замечаю. Можно и немного расслабиться, освоиться и приготовиться ко всему, что может произойти за время моего присутствия здесь.

Оставляю тарахтящий квад возле входа и захожу сквозь разбитую двойную пластиковую дверь, стеллажи сейчас могут предложить лишь песок и обесцветившие разорванные упаковки. Ничего интересного, лишь мусор. Обилие песка и отсутствие следов говорят о давнем посещении данной обители потребительского погибшего мира. Вожу стволом сайги, прислушиваясь и немного подтрухивая, как это обычно и бывает, когда вот так вот наобум лезешь в неизвестное тебе место. А вот всегда оно так и есть, каждый раз лезешь, не зная, куда, в пройденных местах делать нечего по второму кругу. Внутри также душно, как и снаружи, но тень помещения все-таки дает хоть и малое, но облегчение: мясо не жарится, а коптится. Служебные помещения разгромлены и никем не заселены на расслабление прямой кишки, не люблю сюрпризы до спонтанных болей, как и все, полагаю.

Проверка основной постройки заняла пару минут, после чего я вышел через заднюю дверь и, стараясь не шуметь, как полагается, направился к шиномонтажу, всем своим разгромленным видом указывающему на бесполезность проверки по вопросу мародерства. Как только шагнул на открытое пространство, жар палящего солнца обнял обжигающими тисками, и прокоптившееся мясцо принялось жариться. Знаете, каждый из нас в подобных ситуациях пытается резко оборачиваться, чтобы успеть заметить неведомого и чаще всего воображаемого врага, который по игре собственного разума скрывается за мгновение до того, как оборачиваешься. Или скажите, что я не прав? Знаю, что не скажите.

Внутри, как и ожидалось, ничего сверхъестественного не обнаружил, только верстаки, ржавое железо и рваную резину. Я обошел еще раз территорию по периметру, но так, чтобы не особо светиться, ибо недалеко все-таки ненаселенный, надеюсь, пункт, а там фиг его знает, что может пялиться на меня в данный момент. Ладно, не будем о хорошем, надо бы возвращаться к кваду и катить тот сюда, тут менее удобно в плане пространства, но зато подальше от дороги, на всякий. Двинулся в сторону заправочных колонок, попутно осмотрев остов сгоревшего бензовоза, стоявший напротив мастерской. Ожидаемо ничего интересного, даже ведро дырявое. Иду дальше, потею и шагаю, озираясь по сторонам, рефлекс. Проверил же все, но все равно напряжен и верчу котелком по округе, так скоро вообще буду жить одними рефлексами, никаких мыслей, лишь действия.

Квад все так и разгонял тишину своим рокотом, и если бы здесь все же кто-то бы и был, кого я умудрился пропустить, то непременно уже стоял бы возле квада и пялился на него. Это я про мертвяков, пару раз так тех даже подманивал, точнее отвлекал, потом как нить расскажу, а сейчас быстрее в тенек. Заскакиваю под навес над колонками, тут же почувствовав спадающий гнет, еще раз обращаю внимание на внутренности заправки. Подхожу к кваду, сажусь, снова оборачиваюсь по сторонам, никого, квад медленно покатился вперед, обогнул справа разбитую легковушку на пути, завернул к мастерской и накатом докатился до распахнутых ворот. Слез с квада и вошел внутрь для проверки на возможное проникновение несистемной оппозиции перед основными мероприятиями, удостоверившись в безопасности, вернулся, сел на коня и заехал внутрь, сразу же глуша движок, чтобы было все-таки чем дышать. Чай бутылке за короткую поездку нагрелся достаточно, чтобы его уже не потребовалось разогревать. Квад уместился, само собой, без каких-то проблем прямо в мастерской, и я прикрыл ворота, дабы не особо меня тут запекало, мало помогло, но все же лучше, чем никак.

Сегодня такой день, что лучше переждать, как бы и посоветовали метеорологи по ящику, упомянув магнитные бури или озоновые дыры, мол все из-за них, ну да, примерно так оно и есть, вон асфальт чуть ли не плавится, глядишь, к вечеру все трещины заплывут. Есть не хочется, совсем, только пить, поэтому пью чай, что взял с собой, по мелочи, потом вскипячу еще, заварю и снова буду пить. Сырой воду пить не стоит, не напьешься, не зря чай гоняли аксакалы или бедуины, как их там, а пофиг, короче, почаевничать сегодня придется. Блин, даже ничего интересного здесь не нашел, хотя обшарил сразу же все, вынесли гады подчистую, так бы может чем и занялся, а не сидел бы на старой покрышке, вслушиваясь в тишину и пытаясь не уснуть. Впервые за несколько часов вспомнил о дозиметре, тот показывал значение выше привычного, но не настолько, чтобы начать беспокоиться, так, сотня другая прибавилась по показаниям, что в принципе является обычным делом — чем ближе приближаешься к эпицентру удара, подразумевается, большому городу, производству или военному объекту, тем сильнее фонит.

Чай закончился быстро, и пришлось развести огонь в противоположном от ворот углу возле небольшого окна, а для этого надо было повозиться с дровишками, шуму наделал много, благо, никого не привлек, на первой момент, ну а на дальнейшее сайга всегда со мной, как и Макарыч, как и две оставшиеся гранаты, обмотанные скотчем с дополнительными поражающими элементами, сказал бы какой-нибудь представитель силовых структур, давая интервью. Но в такое пекло ни одна собака носа не высунет, так что я спокоен, ибо периметр осмотрен, территория свободна.

День тянется с предельной медлительностью, духота усилилась дымовой завесой, только иного варианта, как терпеть это, нет, не ехать же дальше. Вот и сиди, думай: пить или не пить, а если пить, то что? Погода шепчет: 'займи и выпей'. Вот если раньше я бы доехал досюда дня за три, ну неделю, если не торопиться и наслаждаться путешествием, то сейчас никак не получится, сейчас сто километров прямого пути превращаются в три-четыре сотни дуги и это при условии, что мосты по пути окажутся целыми и не перекрытыми какой-нибудь грязью во всех смыслах.

Чайник вскипел, заварил, пусть настоится, сахарку из запасников добавлять по вкусу, запаху и цвету. Может, поесть все же? Может, и надо, но что-то не тянет, хотя, и поел бы, но сомневаюсь, что организм примет. Да и запасы с каждым днем все меньше и меньше, а в последнюю неделю вообще расслабился, совсем меру потерял, жру, как на поминках или свадьбе, ну на халяву в смысле. Да и вообще, расселся тут вместо того, чтобы проверить те же танкеры заправки, может, что-то и найдется, но нет, сижу, потею и думаю, как бы сдохнуть так, чтобы не заметить. А вы думали, о чем я еще думаю тут, о том, что излагал? Ошибаетесь, всегда только об одном, а всякий бред больше для самоуспокоения, чтобы действительно не вставил ствол в рот и не нажал на спусковой крючок...

Открыл глаза, вокруг темно, не помню, как отрубился, просто пил чай и раздумывал о чем-то, вон даже кружка стоит недопитая, хоть ворота закрыть догадался, а то бы сожрали, проснулся бы, а голова в тело доедают. Оно самое сейчас частично не подчиняется, затекло из-за неудобной позы сидящего на колесе возле стены, даже потянуться за кружкой не могу, чтобы промочить пересохшее горло, но ничего, скоро отпустит, сначала накатит тяжесть, после все загудит от боли, а потом отпустит. Пока не наступил момент облегчения, пошевелиться не могу, остается вслушиваться в тишину, не появилась ли угроза снаружи за время моего отсутствия в действительности. В фильмах бы в этот самый момент что-то заскребло бы по воротам или ударило с силой так, что мастерская затряслась, ну это зависело бы от фантазии режиссера. А еще в фильмах нельзя ходить и смотреть, что же там снаружи, всегда пошедший персонаж погибал. Но я же не киноперсонаж, так что мне можно все.

Как только смог безболезненно и с уверенностью встать, поднялся и подошел к закрытым воротам, в которых имелась дверь, стандартная в подобных конструкциях. Петли отозвались скрипом, разнесшимся по округе, насторожился, крепче вжимаясь пальцами в цевье, но из полумрака надвигающейся ночи никто и ничто не приблизилось. Замер, тишина, как и всегда, радует, можно расслабиться, отпустил сайгу, перетянув ремнем за спину, через мгновения раздался журчащий звук, оправился, облегченно выдохнул, собрался и зашел обратно внутрь, заперев дверь на засов. Нечего делать, надо спать, ночью ехать хоть и приятнее, но все же опасно.

Лег, закрыл глаза.

'Солдат спит, зомби идет...'

'Грохнулось что-то, еще что-то, надо бы встать, но так спать хочется, а вот вроде бы больше не шумит, ну и хорошо, сплю'.

День 1841

Чем больше спишь, тем больше хочется, чем больше отдыхаешь, тем сильнее от этого устаешь. Нехотя постепенно пробуждаюсь, сначала пытаясь улечься поудобнее, чтобы еще поспать, но все же решая встать, открываю глаза. Увидев перекосившийся обвалившийся потолок, местами отвалившуюся растрескавшуюся штукатурку, спросонья оказался в замешательстве.

'Вроде бы вчера этого я не заметил, может, не обратил внимание, не важно, было бы на что смотреть'.

Приподнялся, присев и опершись одной рукой рядом с лежаком и колесом, послужившим подушкой, причем жестковатой, шея от нее затекла, теперь сгибать больно.

'Епт!'

На моих вещах и кваде лежат обломки потолочной штукатурки, некоторые из полок либо отвалились, либо повисли на одном крепеже. Я подскочил, ошеломленно пытаясь что-то понять, к кваду, вроде цел, штукатурка только испачкала, отряхнуть и нормально все. К воротам, засов непривычно сопротивляется, вчера такого не было, с усилием открываю, дверь также не поддалась обычному усилию, и пришлось на нее воздействовать с помощью плеча. Яркий от непривычки свет на мгновение ослепил, как это и бывает, прищурился ненадолго, пока слепящая пелена сменится картиной разрушенного мира.

Автозаправочная станция все также стояла на своем месте, зияя пустотами разбитых окон, лишь металлическая конструкция рекламной башни завалилась, перегородив своей искореженной от удара массой один из выездов. Трещины испещрили не только стены, но и асфальтное полотно, кое-где появились провалы. Крыша шиномонтажа просела, из-за этого ворота перекосило, и чтобы теперь выбраться, придется попотеть. Сегодняшнее небо не обещает спокойный день, так что торопиться пока не за чем, но и сидеть внутри стало немного боязно.

'Странно, как это я умудрился проспать землетрясение, старею что ли, или приобрел иммунитет к собственному самосохранению, пофигизм, так сказать?'

Тут вдруг тряхануло не особо серьезно, к счастью, иначе бы я спал сейчас в своеобразном склепе на месте мастерской. Эпицентр где-то далеко, сотня другая километров, вроде бы, или же просто слабое землетрясение, интересно вот, с какой же стороны пришло? А еще интересно, устояли ли мосты по пути, и не придется ли давать крюки, отсюда сразу возникают вопросы по пополнению карманов и канистр. А еще как тогда проехать через радиоактивные районы, как всегда на скорости? Блин, опять нагромождаюсь проблемами, а как же оптимизм, мол присыпало в этих местах всяких зомбаков и тому подобное? Нет, надо с собой что-то делать, а для начала, а что для начала? Не знаю, вот хоть стреляйте, не знаю я, что дальше делать, разве что только ехать по дороге вперед, куда та выведет. Пока едешь — живешь.

Надо бы осмотреться, те же танки на наличие топлива проверить, хотя, сомневаюсь я в этом пункте, максимум, жижу какую-нибудь нагребу, так что надежд не особо. Дорожное покрытие рядом с мастерской пострадало также, как и возле заправочных колонок, тут даже сильнее, одну колонку вообще перекосило. Внутри несколько стеллажей рухнули на соседние и столы, завалив собой проходы, одна часть навесного потолка свисала вниз, а другая продолжала держаться на нескольких держателях, гипсокартонные стены повсеместно потрескались, и в них местами отсутствовали оголяющие утеплитель куски. Если бы я тут решил ночевать, то что-нибудь обязательно накрыло бы. Мертвяков не вижу, а ведь за ночь могли и прибежать с окрестностей, что ж, нет, так нет, значит, поговорить не с кем.

Подземные танки заправки оказались почти сухие, выловленная грязь не внушала больших надежд на что-то существенное в итоге, но все-таки я собрал систему и запустил медленную очистку, использовав под это дело один из верстаков. Я специально опустил описание моего мудоханья с танками в силу не особой интересности, и так все должно быть понятно, процесс вполне обычный, это как воду с колодца черпать, только колодец поболее. Уселся на собранный из подручного мусора пьедестал и, рассматривая карту местности, пытаюсь что-то спланировать, что совсем не получалось. Нет, сказать, что совсем, не верно, навигатор врал, по-другому с этой пластмасской не получается, атлас не указывает на заправки, поэтому толком не понятно, где я, примерно да, точно нет.

Дозиметр показывает незначительное повышение радиации, значит, тряхнуло что-то ненужное, хорошо, что дождя или бури не случилось, а то вообще было бы замечательное времяпрепровождение. А так только пекло такое, что костер разводить не надо, ставишь кастрюльку на темный металлический лист по направлению к солнцу и ждешь, как внутри ее водичка закипит. Я примерно так и сделал, разве что вместо листа металла по направлению света подложил лист зеркала, что висело здесь, треснув в трех местах. Получился своеобразный солнечный гриль, типа того, что-то подобное видел где-то, в фильме каком-то старом.

Закипает небыстро, но я никуда не тороплюсь, внутри постройки такая духота, что кажется, как будто бы сижу в парилке, а снаружи вообще — плюнешь, до земли долететь не успеет. В общем, погода радует от крайности к крайности, уже давно не бывает так, чтобы как когда-то, немного солнечно или совсем не холодно, зато теперь есть частые бури, нечастые дожди и редкие, но гораздо частые, чем раньше, землетрясения даже там, где их никогда и не было. Однажды я видел, как высокая башня сотовой связи от толчков рухнула со скрежетом, поднимая огромную массу пыли. Зрелище на самом деле неописуемое, такое показывать надо.

Сижу и поглядываю на трещины, растут ли те, а если по правде, пялюсь в одну точку и отрешенно от всего этого мира имитирую безжизненное тело, пытаясь врасти в стены. Знаете, бывает так, что именно этого и хочется, вот так вот сесть и не шевелиться, словно тебя и нет, словно ты что-то иное, безжизненное. И ничего тебя не беспокоит, ничего тебе не хочется, ты сам ничто, в смысле ты есть, но нематериальное подобно тому же воздуху, ведь он есть повсюду, но его не взять, схватить, он неосязаем. Вот так и хочется иногда себя ощутить, успокаивает это, меня по крайней мере, словно заземлился, скинул накопившийся потенциал и снова заряжайся. Бывает так, что начинаешь ощущать, как кровь течет по сосудам, сердце стучит, и по округе разносится его неосязаемая вибрация, чувствуешь, как ветер снаружи теребит вывеску, заставляя раскачиваться и ударяться о что-нибудь...

Встал, направился к раскрытой двери в перекошенных воротах, подошел к кастрюле, в которой кипела вода, высыпал в нее рис, перемешал, отошел обратно, протирая рукой в старой перчатке пот со лба, шлем-то я снял тут, невмоготу, совсем, пекло. Снял бы и мотозащиту, но все же мозги не все испарились, если вдруг что, не успею за сорок пять секунд одеться. Вернулся к креслу, сел и вновь уставился в точку.

Интересно, если бы тряхануло посерьезнее, меня бы присыпало или сразу прибило бы насмерть так, чтобы не успел проснуться или все же пришлось бы подыхать медленно и мучительно? Нездоровый интерес, но я и не рассчитываю помереть в глубокой старости, периодически ходя под себя, в том же и испустив дух. Никогда не собирался вот так умирать, всегда думал, что успею умереть до этого прекрасного периода людской жизни. Может, плитой по башке более гуманный способ ухода, чем другие варианты. Помню, некоторые, что с котелком разошлись в разные стороны, шли прямиком на мертвяков или просто стояли перед ними, раскинув руки, а те медленно подходили и принимались жрать. Ну эти еще как-то ничего, себя только обрекали, а были же и те, я уже говорил, что помимо себя и соседей подтягивали, устраивая пожары или взрывая газ. А были и те, кто настолько терялся, что принимал себя за Мессию и начинал помогать людям уходить из этого мира всеми подручными способами. Золотая эпоха маниакально-деструктивного психоза личности, так сказать, хватало, в общем всех. Я не психолог в сотом поколении, поэтому мои диагнозы не подчиняются устоям медицины, отсюда по моему же определению наиболее верные.

Встал, подошел к кваду, достал консервную банку, открыл с помощью открывалки, вышел через дверь, закинул в бурчащий в кастрюле рис, перемешал, закрыл крышкой, забрал кастрюлю внутрь, поставил на верстак, вернулся и закрыл дверь, ибо нефиг ждать кого-то в гости, коли жрачкой делиться не собираюсь. Запах сразу же заполнил всю мастерскую, игнорируя плотную крышку, я уже готов все съесть, но продолжаю себя мучать, чтобы наварчик получился посерьезнее, а тушенка прогрелась.

С потолка посыпались частички, вода в рядом стоящей канистре задергалась, что-то задребезжало, зазвенело, но тут же стихло, автошок, слабый. Какой по счету? Не считал, как-то даже игнорировал их, был в себе.

Хорошо, что не ел, а то бы приперчили мне бы сейчас кашку. Выругался, отряхнулся, смахивая с себя обсыпавшуюся штукатурку, взял ложку, сдул с крышки налет, открыл и жадно вдохнул, втягивая ноздрями поднимающиеся клубы пара. Ложка погрузилась, зачерпывая побуревший рис с пробившимся из-под него кусочком мяса. Теплая масса растаяла во рту, не дойдя до горла, и за ней последовала следующая, потом еще и еще. Еда поглощалась с огромным удовольствием, кастрюля быстро пустела, и минуты через три, обрела свой первоначальный вид, разве что несколько грязнее, но это не особо критично, следующая каша наваристее будет. Ложка соскребла остатки со стенок кастрюли, и я отставил ту в сторону, поудобнее усаживаясь и принимаясь пить холодный чай. По закону Архимеда, после плотного обеда полагается поспать, что калории не прогнать...

В дреме несколько раз слышал, что потряхивало, с потолка что-то сыпало на голову, но я, заранее одев шлем, не обращал внимания, продолжая сопеть. Когда все-таки решил встать, разгоняя дрему, через узкие оконные проемы проникал слегка алый свет. Встал, ощущая усталость и желание еще поспать, что-то и слабость появилась во всем теле. Много спать вредно, надо бы размяться, побрел, вяло держа сайгу, к воротам, приоткрыл, снаружи все шло к ночи, закатный горизонт озарился алым заревом, пробивающимся сквозь пепельные облака. Я нахмурился, пробормотал себе под нос едкое ругательство, закрыл дверь ворот и запер на засов. После подошел к кваду, принявшись копаться в своем скарбе и оглядываться по помещению, выискивая взглядом необходимое. Вскоре достал молоток, да-да, и такое у меня имеется, коробку с гвоздями и пошел с этим к оконным проемам. Благо те небольшие, имевшие лишь чисто технологическое, а не эстетическое, как в той же заправке, назначение. Пришлось повозиться и пошуметь с местной мебелью, пока не набралось нужное количество щитов на окна, после принялся забивать все окна, стук молотка разносился в вечернем мире далеко, наверное, до деревни даже донеслось и привлекло кого не надо, к бабке не ходи за анализами для военкома. Не суть, главное, что через десять минут я оказался в кромешной темноте, разгоняемой все тем же желтым фонариком, и никакая дрянь не сможет ворваться через оконный проем, ну разве что сильная дрянь.

Положил инструмент обратно, вернулся к лежаку и устроился поудобнее, готовясь к продолжению моего обитания в этом бунгало. Наступала ночь, надвигалась песчаная буря...

День 1842

Когда точно началась буря, не знаю, ночью было это, а я, просидев какое-то время за чтением одной из припасенных книг, лег и заснул, не смотря на и так обильные мои спячки, почти сразу и непробудным сном. Так что постоянная долбежка по воротам и щитам на окнах меня нисколько не волновали, даже, судя по новым следам на потолке и стенах, ночью тряхнуло несколько раз, я и это благополучно проспал. Не, надо что-то с собой делать, а то так не ровен час, начну берлогу строить и в зимнюю спячку укладываться. А то просыпаюсь еще более уставшим, чем ложился, вот и сейчас все тело дряблое, кости ломит, немного подташнивает, и ничего не хочется делать, только спать.

Поднялся кое-как, заставляя самого себя же, включил фонарь и в блеклом свете собрал из найденного тут же костерок, развел огонь прямо в мастерской, постоянное поскрипывание ворот с дверьми и барабанная дробь по ним, а также завывания ветра снаружи намекали на то, что дергаться и сегодня не стоит, так что поставил на огонь котелок и сижу вот, грею воду, есть сегодня не буду, а то так скоро ничего не останется, да и не хочется совсем, тяжесть в животе способствует отсутствию желания. А между тем мой дозиметр прибавил по показаниям, дерьмо случается, переживем и это дерьмо.

Вода закипает нехотя, проблески пламени играют на полуобсыпавшихся стенах, песчаная буря разыгралась снаружи не на шутку, сквозь щели ворот то и дело пробивается песок, увеличивая насыпь возле тех. Приготовился бы к отъезду, пока бушует ненастье, но что-то сил и желания нет особо, хоть и устал я уже тут торчать, вон весь в штукатурке, да и смотровая яма изрядно загажена, самому уже не вариант стоять возле той. А что делать? На улицу по нужде не сходить, так что приходится ходить хотя бы в яму. Взял книгу почитать, да только не читается — буквы расплываются, слишком тусклый свет фонаря что ли?

Вода закипела, и я намутил себе кофе лошадиную дозу, в смысле в большую кружку сыпанул две ложки, и сахара ложки три с горочкой, чтобы не спать, а то во всем теле уже прописалась свинцовая слабость. А не еще квад подготовить, снаряжение проверить, вещи собрать перед отъездом, чтобы быть готовым, как только буря стихнет.

Приторно крепкий кофе пришелся кстати, хотя пить его мне что-то не особо комфортно, но зато почти сразу ощущаю, как дрема принялась отступать. Хорошо, еще глоток, затем еще, бодрит, приятно. Встаю, чтобы подойти к двери, вроде бы затихло, и я невольно прогибаюсь, и изо рта вырывается все то, что было выпито, я только и успел обо что-то опереться в едином спазме живота. Жижа из кофе и желудочного сока растекалась по полу, обрызгав окрестности полутора метра. Кое-как выпрямляюсь, держась рукой за живот, хреново, от чего это так, кофе что ли, вроде бы и нет. Тогда от чего? Делаю пару шагов, и снова сгибает рвотный позыв, и вновь исторгаю из себя, отплевываясь и отхаркиваясь, в животе все скрутило, дышать тяжело, пытаюсь не захлебнуться. Каждый следующий раз изливается в разы меньше, но с каждым новым разом мне в разы хуже. Кое-как добираюсь до импровизированного кресла, возле которого на перевернутом ящике стояла старая кружка с недопитым кофе, нет, не выпью уже, иначе дам очередную порцию, чем блевать. Еще раз рвет, но уже и нечем, только остатки желчи и отхаркивание застрявшего в горле, после падаю на седалище и пытаюсь глубоко дышать, уже самопроизвольно отхаркиваясь.

Прозрение иногда приходит слишком поздно, я кое-как вытаскиваю дозиметр, смотрю, показывает около пяти сотен, много, но он вроде немного забился, протираю, немного трясу.

'Твою мать!' — только и вырвалось из меня.

Единица на мерцающем дисплейчике высветилась и уже не сходила, сраный дозиметр забился или еще что и от этого стал подвирать, а сейчас показал настоящую цифру, и настоящую ли, не факт, но меня еще только рвет. Один из симптомов того, что насиделся, к чему-то подкатил, нахватал столько, что можно уже вызывать кортеж из больнички, где пропишут постельный режим, пока до конца не загнусь от лучевой болезни.

'Надо бы убираться отсюда, а куда? Дорога на север и на юг, хм, на юг не вариант, вылечу по моим примеркам и старой карте в купе с навигатором на магистраль к Челябу и прочей ереси. Значит садись и гони на север, если буря стихла. А она пока не стихла, что делать? Принимать меры по выведению радиации, хоть какие'.

Борясь с сквозной болью во всем теле, поднимаюсь и ковыляю к кваду, более походя на мертвяка, чем на живого. Быстро нахожу и схватываю аптечку: бинты, зеленка, бинты, шприцы, аспирин, еще какая-то фигня, во, нашел, шарахаю горсть таблеток активированного угля, запиваю, морщась, парой глотков водки, чуть обратно не вырвало, но смог проглотить, накрыло почти сразу, но не сильно. Херово, вспомнил про растительное масло, достал полупустую литровую бутылку, попытался сколько-нибудь выпить, не особо удачно, но пара глотков проскочила. Живот о себе пытался напомнить, но я сдерживаю позывы, иначе эта жертва будет напрасной. Снова позыв, что-то поднялось, но смог проглотить, противно, нет, херово, сейчас только это слово. Подошел к двери, приоткрыл, буря в той силе, какую он достигает, стихла, остался лишь порывистый ветер, поднимающий клубы пыли и пепла, видимость слабая, но выбор не велик, схема действий обычная.

Попытался распахнуть ворота, заклинили, заразы, придется брать тараном. Забираюсь на квад, очередной позыв, сдержался, но уже чувствую, что дальше не смогу. Завожу, сдерживая нарастающее желание освободить живот от кишечника, мотор затарахтел, мастерская тут же наполнилась клубами густого дыма, а я не выдержал и только успел, что отринуть влево, хорошо, что шлем еще не одел. Как отпустило, включил передачу, и квад медленно двинулся, передняя решетка уперлась в ворота, колеса забуксовали по полу, я попытался прибавить газу, но квад только яростнее забуксовал, полируя плитку, сверху посыпалась штукатурка. Еще раз попытался, но квад только полировал пол.

Слез с тарахтящего скакуна, вышел, не сдержался и вновь опорожнился. Вот вроде бы ничего уже нет, а все равно в горле стоит желание скрючиться и высвободить давящее изнутри, а там уже нечем, но все равно будешь стоять в согнутой позе, отплевываться и иногда издавать звуки, свойственные мертвякам.

'Мертвяк!'

Я повернул голову и увидел шоркающего в мою сторону потрепанного мужика в дорожно-сельском варианте: грязная телогрейка, штаны с какого-то рабочего костюма, сапоги, причем один изрядно потрепанный, странно вывернутая рука не отпустила фомку, и вон так с ней и брел, держа свисающей вывернутой наизнанку рукой. Я, скрюченный, смотрел на того глазами замученного персонажа из второсортного боевика, и в моем взгляде читалась классическая фраза 'вот только тебя мне и не хватало'. Церемониться нет ни времени, ни сил, поэтому я попросту полез за Макарычем, кое-как его достаю, продолжая отплевываться, и не отводя взгляда от мерно бредущего на меня зомбака, который, кажется, даже сменил свой ход с неуклюже волокитного на пионерско-бодрый. Еще пара шагов, я выпрямляюсь, сдерживая позывы и терпя боли, навожу пистолет, задерживаю дыхание, сдержав очередной рвотный позыв, теперь усиленный еще и тошнотворным смрадом гостя. Хлопок, и туша упала на землю, не показывая признаков функционирования, а у меня все тело отозвалось сильной болью, словно кто-то рельсом меня огрел. Я опять скрючился.

'Прочь отсюда поскорее, а то опять буээээээээээ'.

Как отпустило, огляделся еще раз, вошел через открытую дверь, отцепил крюк с тросом от передней лебедки и потащил тот наружу, просунув в щель меж ворот. Не знаю, почему раньше об этом не подумал, видимо просветление приходит с опорожнением, причем верхним способом, но напротив мастерской все также стоял остов сгоревшего бензовоза приличной массы. Дотягиваю трос, цепляю за бампер, держится вроде как нормально. Возвращаюсь обратно, вертя башкой по сторонам и заслоняя лицо левой рукой, терпя хлестанья песчаником. Зайдя внутрь, сразу же одеваю шлем, вроде как не тянет уже на блеванее, зато теперь постоянно икаю, пережить смогу. Как только одел шлем, собрал все то, что забыл сразу положить, после уселся на квад, включил лебедку. Та со скрипом начала медленно наматывать трос, который через некоторое время натянулся как струна, квад тут же уперся в ворота, те заскрипели, опять посыпалась штукатурка, но квад на этот раз не буксовал, а, смещаясь по направлению троса к открытой двери, налег на правые ворота, выдавливая те из придавившей балки, на которую я боялся смотреть, опасаясь за себя, как только задирал голову, тут же появлялся позыв к действию.

Трос заиграл, норовя оборваться, но ворота все же не выдержали первыми и вырвались из оков, на меня сверху посыпались серьезные куски потолка, добавляя неописуемых ощущений к внутриутробному буйству. Остановил лебедку, когда квад оказался снаружи, немного ослабил накатом трос, слезаю с квада, тяжело дыша и медленно ковыляя, подхожу к остову, отсоединяю крюк, после чего вернулся, смотал трос, уселся, очередной раз перед этим, опираясь на крыло квада, скрючившись и рыгая воздухом в рвотных позывах, предварительно задрав шлем.

Квад тронулся с места, увозя меня по северному направлению прочь, для этого мира спокойным ветерком я называю порывы в районе двенадцати метров в секунду, ну это когда раскрываешь свою куртку, и тебя тут же тянет назад да так, что еле стоишь на ногах. Только сейчас такой ветерок присутствует вместе с песком, а вот он забивается в миг во все места, вдобавок создавая непроглядную стену, и дальность видения в лучшем случае на сотню метров. Раньше бы обязательно сказали, что бушует песчаная буря, объявили бы ЧС, а сейчас это всего лишь небольшой ветерок после основного ненастья, которое я пережил, и от которого остались лишь песчаные насыпи у стен домов, сорванные крыши, перевернутые и принесенные неизвестно откуда останки машин и каких-то конструкций, и кусков крыш.

Метров через пятьсот примерно подъезжаю на небольших оборотах из-за бокового ветерка с песочком к мосту, осматриваю на предмет целостности, старательно пытаясь протереть засорившиеся очки и убрать набившийся песок. Мост выстоял, но трещин по его телу предостаточно, кое-где полотно провалилось, сместились плиты и балки, поэтому немного прибавляю хода, чтобы в случае обвала попытаться проскочить. Колеса проскакивают трещины, словно тех и нет, хотя мне кажется, что в такие моменты мост подомной уходит, слышатся треск и скрежет. Но обошлось, но сквозь шум двигателя я и после слышал, как железобетон трещит, и куски его отваливаются и падают вниз, расплескивая жижу в обмелевшем русле реки. Или это уже моя фантазия, но все равно второй раз не рискну ехать, даже не могу сказать, почему сейчас решил вот так рискнуть, хотя и думать я сейчас не могу. После моста ненадолго остановился, пытаясь усидеть за рулем и сдержать рвотные позывы. Не знаю, те ли я таблетки принял, или пара глотков водки оказались целебными, но все же мне хоть и хреново, но не настолько, как было по началу. Мутит, в глазах мелькают разноцветные круги, иногда зрение мутнеет, постоянная боль в животе перебивает боли в костях и голове. Прекрасные свидетельства того, что я еще пока жив.

Конечно, радиация убивает, да и не первый раз у меня такое, но как-то выжил, а после Умки уже не так все страшно. Хотя, я полагаю, что та зараза хоть и покосила изрядно, но вирус, засев в носителе типа, выжившем при атаке, перестает пытаться убить тот, наоборот начиная как-то за него бороться. Есть у меня такая теория, не даром я почти не болею, а дозы радиации по округе, сомневаюсь, что раньше хватали больше, разве что в эпицентрах каких-нибудь аварий типа Чернобыля. А тут постоянно хапаешь, и вроде бы ничего, живу, хотя, может быть, позднее все вывалится, я не специалист, я только знаю, что мне сейчас хреново. И только знаю, что для борьбы надо пить вино, можно водку, но ее и так не переношу, буду отлеживаться, как это делал всегда, надеясь оклематься.

Проскакиваю малоразличимые из-за песка дома по правую сторону от дороги и облегченно перестаю прижиматься к рулю квада, когда дорога сменила направление наискось вправо, из-за чего ветер перестал терзать, принявшись подгонять в спину, на что квад бодренько отозвалс. Широкая четырехполоска изрядно потрескалась то ли из-за землетрясений, то ли вообще всегда такой была, в любом случае мне то и дело приходилось резко менять полосу движения, чтобы не угодить в скрывающуюся под потрепанным покрытием яму. Хотя, дорога ничем особо не выделяется, такую я и раньше встречал, где-то похуже, где-то получше, просто иногда на этом заостряешь внимание, а иногда тебе, точнее мне, категорически все равно. Так что, все как всегда, только чуть хуже, чем иногда.

Не успел я насладиться поездкой, как дорога вновь сменила направление строго на север, и ветер принялся опять доставать меня песчаными массами, пытающимися попасть под одежду и в шлем, засорить все углубления и щели. Очки постоянно засоряются, и нужно их чуть ли не раз в минуту протирать, чтобы хоть что-то увидеть, стекла на шлеме-то нет, так бы опустил и все, да вот не судьба, давно, а новый шлем все не сыщу, как закон подлости. Небольшие островки из сухостоя даровали кратковременное облегчение, но вслед возвращалась пустынная действительность, и я вновь начинал завидовать бедуинам в песках с их многочисленными одеждами и пропитавшими память крови знаниями по выживанию в песчаных условиях. Кстати, интересно было бы посмотреть, как они там выживают, а то во всех киношках из них делали беспомощных тупорылых грязных нищебродов, а те всегда могли дать фору всем знатокам в плане выживания в экстремальных условиях, ведь они в них родились. Очередной рвотный позыв, сдерживаюсь, слегка лишь замедлив ход, пока приступ не пройдет, благо, уже нечем исторгаться. А меж тем дорога начинает уходить влево, вынуждая поворачивать в сторону ветра. Хорошо, что хоть не совсем, а лишь немного, но все же и этого было достаточно, чтобы начать проклинать себя, ветер, песок, мир и все вместе взятое. Романтика заканчивается, когда рот забивается, а вместе с ним нос и глаза, ни дыхнуть, ни промограться.

Еду наугад, ни хрена не видно, дисплей навигатора постоянно засыпается, не успеваю протирать, сигнал постоянно теряется, из-за чего, не знаю, и дозиметр не радует. Постоянно хочется блевать, хорошо, что нечем, рис успел перевариться и присоединиться к прошлым обедам в смотровой яме, а то бы фонтанировал сейчас, пока кишки не вылезут через рот. Мутит, слабость, не особо бодрое такое ощущение помимо всего. Во, знак проехал, слева какое-то село, нифига не вижу, хотя, вроде недалеко. Как говорится 'проезжая мимо, проезжайте мимо', главное подальше на север, там вроде бы ничего сверх важного, чтобы бомбить по эту сторону реки, не должно быть, все южнее и восточнее. Крюк в общем надо заворачивать такой, чтобы не блевать каждые десять метров и не ссаться, а то 'сей подвиг потом можно будет оценить, как героизм'. Классная цитата, вспомнил этот эпизод, а после армейки вообще сверхшуткой стала. Эх, ведь были времена, о которых раньше бы не вспоминал, а сейчас рад вспомнить, ибо сейчас не тогда, сейчас вообще звезда.

Слева замечаю дома, вроде бы и справа тоже есть, что-то разобрать сложно, общие очертания разве что, кое-где забор выдавал, но все равно еду дальше, ну их нафиг, нынче я не коммандос морадерос, проезжая, проезжаю. А дорога издевается, который километр держит направление чуть левее севера, не знаю, как это в часах или азимутах, или как оно там, все равно, факт остается фактом: мало того, что хреново, так еще и песок постоянно в лицо, ничего не спасает, остается щуриться и терпеть. Точно в пустыню заехал, скоро пирамиды покажутся и бедуины на верблюдах-зомби. А что, те могут, не зря же они мумий делали тысячелетиями, а потом лохам их показывали, мол артефакты, приезжайте к нам, у вас такого нет. А у нас свои мумии ходили по улицам с перепоя в поисках полтинничка на суррогат, только свои неинтересные, и воняло от тех, что птица на высоте километра камнем от смрада падала вниз. Думаю, те, став зомби, ничего не потеряли, разве что пить стали меньше, хоть какая-то польза для них.

'Ну наконец-то!'

Дорога свернула в противоположную сторону от севера на тот же примерно градус, но этого уже достаточно, чтобы немного передохнуть, еще и пролески начались порядочные, надолго ли мне такое счастье? Ага, не долго радовалась бабка, как кот опять удрал куда-то, свернула дорога уже строго на север, хоть это нафигатор показывал так.

'Точно! Нафигатор он и есть, полный причем, толку ноль'.

Надо бы найти получше, надо будет у продаванов в ближайшем торговом центре спросить, проконсультироваться, так сказать. Мож, чего посоветуют из последних новинок, да чтобы ночью отлично снимал, а то нынче не особо улицы и дороги освещают, экономят из-за введенных Царем норм на потребление, как когда-то вводили в Великую Отечественную.

'Шучу, значит, живу, епт'.

Сколько проехал, а хрен его знает, но показания на дозиметре вроде бы снижаются, пока рано говорить, ибо может тот же глюк просто, или эта зараза опять засорилась и принялась врать. Вновь дома неподалеку, видно чуть дальше, стихает ненастье, село с виду, но все равно еду дальше, не до мародерки, мне сейчас вообще не до чего. Во, опять полегче ехать, всегда бы так, но нет же, почти сразу в другую сторону, и снова жри песок, коли на попкорн деньжат не заимел. Какая-то деревенька, но уже слева, и за ней сразу же справа, и что-то слева типа коровника или склада, вижу очертания, тьфу-тьфу, засмотрелся, песок пробился блин через щель. Приятного аппетита, можно дождика кислотного, а то запить бы не мешало.

Эх, столько всего пропускаю, жаба захлебнулась, зато сейчас меня не одна скотина не подстрелит, ибо нифига толком не видно, а если и увидишь, попробуй при таком ветре попади. Рвотные позывы не дают о себе позабыть, давно мне так хреново не было, месяц вроде бы целый. Попил бы чего, да вот знаю, что это только спровоцирует новую рвоту, надо терпеть, хотя и обезводиться есть риск, но сию дисфункцию пережить можно — лег и подох. После тошноты по неудобству занимает дорога с ее трещинами, колдобенами и провалами, в которые каким-то чудом не попадаю, передвигаясь чуть ли не на ощупь. Кратковременными пролесками и постоянными полями, где сильный ветер осаждает песчаными массами, забивающими все и вся, можно и не хвастаться, все же. Квад еще едет, но теряет в мощности, принимаясь все чаще чихать, иногда дергаясь. Если что-то не изменится, то вскоре рискую встать посреди дороги с плакатом 'жрать подано'.

Проехал мимо какой-то постройки, не обратил внимания, так как ударом из-за внезапной дорожной ямы вызвал очередные рвотные позывы, что заставило наклониться в сторону от руля, на всякий, хотя это больше машинально, ведь шлем все равно не позволил бы нормально очиститься. Хорошо, что хотя бы по левую сторону появился хоть и ссохшийся, но все же лес, и порывы ветра стихли. Немного замедлился, счищая одной рукой песчаные насыпи с себя и моего скакуна, периодически чихающего — воздухофильтр забился, не хорошо, доехать бы до чего-нибудь. Стряхнул песок и попытался набрать обороты, но квад, расчихавшись, намекнул, что больше так делать не стоит, я последовал его совету, тем более, что лес вскоре кончился, и вернулся все тот же ветер с тем же песком. А нет, не выйдет, сотня метров, и снова лес, хорошо, значит, еще проеду малость, ветер здесь есть, но слабее. За лесом посадка вдоль дороги, да и слева за полем большой лес, поэтому здесь и не особо ощущается теплый песчаный душ. А нет, особо ощущается, когда лес заканчивается вместе с посадкой, не сказал бы, что приятно от такого внимания. Поля здесь не маленькие, и ветру есть где разгуляться настолько, что из-за поднимаемой песчано-пылевой массы с полей ничего не видно дальше десятка метров, из-за чего пришлось не просто скинуть скорость до минимальной, но и прижаться к кваду, чтобы хоть как-то сократить угнетение песком.

Проезжаю мимо какого-то знака с неразборчивым названием и цифрой 'два', влево уходит грунтовка, расстрелянная синяя табличка намекает на деревеньку, но заезжать не буду, уж больно тут неспокойно, в смысле ветряно. Придирчивый? Само собой, вот заеду я, дальше что? Пока не воткнешься во что-нибудь, не заметишь, внутрь домов лезть наощупь себе могила, бежать при случае, далеко я уеду? Поэтому и придирчивый. Хотя, надо бы побыстрее найти какое-нибудь убежище, иначе точно встану посреди дороги, да и постоянные попадания на ямы тоже не особо радуют, нифига не видно, только кишки к горлу и очередная волна позывов. Не-не, надо бы съезжать, да и дозиметр несколько стих, отлежаться и оклематься бы. А еще постоянные автошоки, ну это когда трясет послабее, но часто, после землетрясения такое, только вот из-за того, что еду на кваде, почти не заметно, разве что когда вроде бы на ровной относительно дороге, а тебя трясет и сразу же начинает подташнивать, будто морская болезнь на лодке обуздала. А такие поводы проскакивали редко, ибо без всяких шоков тряски из-за разбитого полотна предостаточно.

Нет, надо было в ту деревеньку сворачивать, риск есть, но все же, разобью квад, мало того, что дорога такая, что лучше молчать, так еще и ничего не видно. Замечаешь яму, когда квад в нее попадает, а попадает тот чаще, чем я думаю о еде, а о еде я думаю всегда, но сегодня такие мысли имеют обратный эффект. Нечем уже даже просто рыгать, но от этого дорога лучше не стала, и если судить по ней, то местным довольно-таки плохо жилось, матерились небось они здесь постоянно, проклиная господ. Стали попадаться сгоревшие останки машин, я насторожился, видать, впереди что-то есть, только вот пока не видать. А стоп, слева вроде бы какой-то сарайчик, еле виден, но вроде бы есть что-то. Выехал вот на открытую местность, и ветер вроде даже как-то спал настолько на мгновение, что песчаная пелена ослабла, и среди песчаника блеснула на солнце металлическая оболочка постройки. А может и мираж, иллюзия или как там, самообман короче, но все же, проезжаю какой-то отрезок, и в подтверждение дорогу пересекает колейка прямо по просеке, напоминающей ту, по которой я удирал от джипа и наткнулся на перегоночный завод.

Насторожился, но все же сворачиваю и еду, пришлось согнуться и наклонить голову вниз, чтобы хоть как-то выдержать режущие песчинки, набивающие сразу же проем шлема и царапающие лицо, летя прямо навстречу. Подкатил через несколько сотен метров к площадке, на которой стояли строительный вагончик из оцинкованного металла и сарай поменьше, и тут же квад заглох, сделав за меня выбор. На дверце от вагончика висит замок, и дверца валяется рядом с дверным проемом. Окна вагончика разбиты, видны следы погрома, обильно присыпанные песком, можно залезть, но не особо там укроешься.

Кое-как слезаю с квада, тут же сгибаюсь в положении 'щас сблюю', но позывы остались позывами, нечем же, кишки только и остались, но, чувствую, скоро наступит их время. Подхожу, точнее ковыляю к сарайчику, проем небольшой, не заедет квад, да и как он заедет, если вагончик стоит на колесной платформе? Скрипя песком на зубах и превозмогая собственное бессилие, скрепленное постоянной тошнотой, я заковылял, согнутый ставшими неподъемными рюкзаком и остальной амуницией, к серому сараю, на котором выцвело, но все же различимо слово 'Огнеопасно'.

Серая стальная дверь плотно заперта, сюда не лезли, надпись, наверное, испугала, попробовал пошевелить ручку, эффект очевиден, разворачиваюсь, подхожу к кваду, за это время ставшем более походить на насыпь в карьере, кое-как отыскал кувалду. Да-да, у меня и такое есть, как же без универсального ключа. Ухватился по привычному, попробовал замахнуться, но тут же ощутил, что сейчас мне будет потруднее не то, что ударить, а просто удержать кувалду. Тело уже почти не слушалось, слабость и свинцовость собственной плоти особенно остро почувствовались сейчас, когда я встал на ноги. Но как бы не хотелось все бросить и усесться рядом, а лучше прилечь, я не могу себе позволить такую неописуемую роскошь. Из последних и давно закончившихся сил поднимаю кувалду и нелепо ударяю по замку двери, прокрутившись по инерции вокруг себя и рухнув на стену, с отпусканием кувалды под ноги. Попробовал дверь, все также, проворчал, выплевывая проникший уже всюду песок, отталкиваюсь от стены, поднимаю с кряхтением кувалду, встаю, чтобы в этот раз было удобнее бить, раскачиваю кувалду, пытаюсь прицелиться и сдержать позыв, ударяю, дверь отозвалась звоном, кажется, даже металлические стены залязгали. Смотрю, есть, зараза, пошло, двери делали у нас нормальные, а вот замки ставили китайские, покосило его внутри, может даже и треснул, еще раз замахиваюсь, ударяю, звон, хруст, что-то выпало, дергаю ручку, дверь открылась.

Внутри серого сарая желтели десятки различных сочлененных труб, занимающих две трети внутреннего пространства, какие-то вентиля, вторая дверь располагалась в противоположной стене, ничего более. Прикрыл дверь, чтобы песком не засыпало, игнорируя валявшуюся под ногами кувалду, приковылял к кваду и, превозмогая собственное тело, со скрипом песка меж сжатых зубов и накатывающей тошнотой, налегая всем весом, оттащил квад к сарайчику за противоположную ветру сторону. Сделал я это не особо быстро, можно даже сказать, что особо медленно. Каждый шаг давался с таким трудом, что после него хотелось пустить пулю в лоб, первые шагов пять из Макарыча, вторые пять уже из Сайги, причем, под конец хотелось выпалить в себя всю обойму, перезарядиться и выпалить снова.

Когда все-таки я поставил квад, отдышался, отплевался песком, изрядно похозяйствовавшем в моем рту, взял с засыпанного багажника что-то в мешках с продуктами, прихватив пару бутылок красного из запасника, водку брать не стал, и так хреново, а я говорил, что не переношу горькую. На последних обрывках сознания ухватил еще канистру с водой и потащился обратно, отворив дверь локтем, закрыл сразу же, внутри сразу же воцарился полумрак, свет пробивался через решетки вентилирования, а вместе с ним и песок, не много, но все же. Не помню, как сел, снял рюкзак, куда положил оружие, что вообще делал, просто ушел в...

День 1843

Как же объяснить свои ощущения? Примерно разве что, ты лежишь, не можешь пошевелиться, не потому что от любого малейшего напряжения по всему телу накатывает невыносимая боль, из-за которой хочется вырвать собственные кости и выбросить их, разорвать плоть и сжечь, нет. Не можешь, потому что сил нет, постоянная жажда, даже если как-то смог сделать глоток. Все тело словно обожжено, но изнутри, чувствуешь, как кожа отслаивается, но если посмотришь в это место, то ожога не увидишь, а если что-то и появилось, то точно в этом месте отвалится.

Если бы я получил такую дозу радиации в прошлой жизни, то наверняка загнулся, а так провалялся сутки вроде бы на полу, время от времени подергиваясь в тошнотных судорогах, подыхая, но не сдохнув. Не первый раз, но как в первый раз, врагу не пожелаю. Видать, многовато я нахватал, не уследил, теперь вот лежу на полу, но уже с открытыми глазами и пялюсь в точку на потолке, заставляя себя глотать бурую жижу из бутылки вина. Воды я выпил сразу же, как очнулся, потом принял таблетки и теперь просто пью, на большее сил нет, и даже если захочу в туалет, думаю, что пойду под себя, так как последние остатки сил истратил на совладение со штопором. Тело все также болит, но в определенный момент привыкаешь к боли и забываешь про нее, принимая за должное, как дыхание примерно. Болит, значит живешь, дышишь, значит живешь, дышишь и болит, значит выжил.

Дозиметр все же привирал в дороге, засрался засранец, показывает чуть меньше прежнего, но все же очень высокую дозу, ну да ладно, песчанка закончилась, не свечусь в темноте, и хорошо, отлежусь и дальше в путь. Выкарабкаюсь.

Глоток.

О чем это я? А, об облучении, так вот, вообще все радиоактивно и до бздеца было, только слабее, называли тогда естественным фоном. Гранит к примеру, красиво, когда все им уложено, мощно, только вот жить в нем, как делали многие богачи, жиревшие от собственной вороватости, я бы не стал. Но идиотам можно было, быстрее бы передохли, если бы не бздец.

Осадки — самая стремная тема, я и про дождь, и про снег, и про песчаные бури'.

Глоток.

Не, не об этом надо. Голова совсем не соображает, да еще и винный градус накатил, последние шарниры по углам раскатились, пару потерял или вообще сломал. Нифига не могу собраться, зато хорошо, теперь хорошо, почти не тошнит, вино стоит, никуда не надо торопиться, все равно ехать не на чем, надо чистить квад, фильтры забились, поэтому я и твердил, что от песчанки надо держаться подальше.

От всего надо держаться подальше: от ненастья, от зверей, от людей, от больших городов, потому что в них только смерть, от маленьких городов, потому что и в них только смерть, от поселков и деревень по той же причине. Везде только смерть, романтика кончилась с первым взрывом, истлела, ослепла при вспышке, превратилась в пепел, разлетелась прахом от ударной волны. Мародерка — единственный способ хоть как-то выжить, а не способ обогатиться, оружие — единственный способ защититься. Одиночество — единственный способ не быть преданным.

Глоток.

Я ошибался, когда думал, что еду по нефтепроводу, это газопровод, трубы вокруг для снижения давления вроде как, а определил я, что в них газ, по надписи на выцветшей табличке, вон висит на двери, а света через щели решеток вентиляции достаточно.

Значит, там не нефтезавод, а газо или как-то так. Но все равно, думаю, там имеются резервуары, закаченные газом, что, в принципе, тоже не плохо. Машины на газу найти можно, да и топливо там тоже, думаю, хранили для собственных нужд. С газом даже проще, нефть надо перегнать, а газ закачал и жги, делай себе барбекю. При этом он ну никак не распадется на фракции, страшна только потеря в следствие утечки, но это можно предотвратить, если организовать должную охрану и набрать необходимые силы для обороны от всяких гостей.

Глоток.

Кожа на открытых местах рук покраснела, и пузырьки что ли появились, хрен с ними, после Умки ничего не страшно. Слабость только бесит, точнее полное бессилие, шевелиться вообще не могу, вот только как-то рукой бутылку поддерживаю, подношу и выпиваю, все, что-то иное не получается сделать, словно вся кровь в теле застоялась и загустела. Тело словно свинцом залилось, онемело, став неподъемным.

Глоток.

Блин, пью, пью, а во рту все равно сухо, даже слюны нет, зато стойкое ощущение песка не растворяется все никак.

Глоток.

Как же тут невыносимо душно, а я вдобавок во всей своей броне валяюсь на полу и медленно копчусь в этой стальной коптильне, словно кусок мяса, дымка разве что не хватает. Ну да, для друзей снаружи я примерно этим и являюсь, пищевая цепочка немного изменилась, так что расслабься и получай удовольствие. Хотя бы сюда никто не влетит, если не догадается войти через дверь, которая теперь не особо-то защищает от вторжения, постарался, а в таком случае надо бы найти сил пальнуть с сайги, кстати, а где она?

Глоток.

Хорошо, не, плохо, даже хреново, но хорошо. Дозиметр почти не трещит, саркофаг защищает, кожа почти не горит, пузырей нет почти, хотя, везде я не смотрел, почти живой. И это, спасибо, что бухой, так отлеживаться менее болезненно, иначе бы сходил с ума. Тошнота вчерашняя ушла, пришла сегодняшняя, а это уже успех.

Глоток.

Блин, бутылка кончилась, надо бы еще одну открыть. А что еще делать? Не квад же идти чистить, кстати, как он там? Не угнали еще? Газовщики например, хи-хи. Представил картину, как два или три зомби-газовщика копошатся возле труб типа ремонтируют.

Глоток.

Нет, определенно подох бы уже по пути из-за радиации, как пить дать, сгнил бы заживо, выплюнул бы себя, а потом сгнил. Кстати, надо бы попить, а ну да, я же вино и пью. Пожрать бы вот не мешало, хотя нет, потом, а то еще пойду... под себя, гы-гы. Предсмертный юмор, ничего не может быть убийственнее.

Глоток.

Определенно подох бы, если бы не вирус. Помню, как-то попал я так, что не то, чтобы вот так пришлось валяться, а начал кожу подобно змее снимать с себя. Точнее, она начала меня с себя снимать, херово было настолько, что я мечтал о том, чтобы какой-нибудь мертвяк или пес зашел бы в гости и прикончил. Сил что-то держать вообще не было. Но нет, оклемался, скотина я этакая, вылез, не помню, как, хотя нет, помню, как в сказке: семь дней и ночей дристал богатырь, а потом встал вонючий и побрел прочь дристать в другом месте и так месяц. Не смешно, грубо, пошло, но такова жизнь, и вот сейчас лежу, пытаюсь сделать очередной глоток и реально от этого не обосраться.

Глоток.

Все, надо вторую открывать, блин, проблема, штопор ладно еще, воткнуть полбеды, а вот прокрутить и вытащить пробку, вот где испытание на сверхсилу супермена, напичканного криптонитом.

'Блин, нашел кого вспомнить, давай еще себе перескажи всю его жизнь, вспомни всех врагов и прочую бубуйню. А что, времени у тебя много, будешь дристать и перечислять. Да что блин заладил, хватит тебе уже, ты же в светском обществе, рядом с тобой ни одного быдло, сплошь образованное сборище. Музыка вон какая играет... кстати, а че это я и без музыки'?

Рука бросила попытки победить бутылочную пробку и потянулась к карману на снаряге, вскоре, через минуту борьбы с липучкой показался небольшой плоский плеер вполне потрепанного вида, а за ним потянулись наушники из самых простых. Еще через минут пять борьбы в попытке вставить в уши бросил эту затею и включил плеер, наушники издали тихий, но вполне слышимые звуки музыки.

'Эту я не слышал, какая-то попса, сейчас пофиг'.

Принялся вновь бороться в пробкой, не желающий сдаваться без боя, терпения пока хватает, но все больше хочется запулить эту бутылку в трубы, чтобы та с дребезгом и брызгами разбилась. Только вот все равно не смогу разбить, тут пальцами пошевелить проблема, а рукой замахнуться вообще не вариант.

'Ну еп!'

Не хочет поганая вылезать, надо передохнуть и снова попробовать. Музыка разбавляет мою фиесту, без нее было как-то скучно. Редко удается ее послушать, ибо слушать всегда нужно тишину погибшего мира, а то обломают романтику, и не узнаешь до самого конца, когда будет поздно что-то делать. Тише воды, ниже травы, уши торчком, в угол очком. Даже на привале слушать себе не позволяю, разве что сейчас сделал исключение, все равно хреново спрятался и вообще все равно хреново. На пустыре каком-нибудь оно можно, и не более, сам себе рамки установил, ибо один, на часах либо сам стою, либо никого, а второй вариант риск создает в самом нерискованном месте, даже здесь.

Пробка издала скрипучий визг и вышла, немного вина пролилось на меня, от чего вместе с междометиями торжества раздались предлоги обиды и проклятия.

Глоток.

Вот, теперь замечательно, почти идеально. Не хватает только лазурного берега, на крайняк пруда, да и канава сгодится, и красивой грудастой мулатки, на крайняк просто деревенской девахи, хотя бы ее. Эх, нагнал на себя тоску, подыхаю, а все о том же.

Глоток.

Мой саркофаг нагрелся настолько, что если бы у меня были силы, непременно бы покинул бы сие заведение, но за неимением оных вынужден медленно коптиться в своих доспехах. Хотя, во всех минусах можно найти и плюс, помимо того, что я постоянно потею, при этом обезвоживаясь, полагаю, из меня выходит, если так можно выразиться, радиация. По крайне мере, я на это надеюсь, как надеюсь на вино, водку, масло и таблетки, что гроздями поглощаю в таких вот ситуациях. Был бы комплект индивидуальной защиты от всего, и на него бы надеялся, как надеялись ликвидаторы всяческих аварий. Главное надежда, а сдохнуть с ней оно всегда легче.

Глоток.

Блин, икота, просто замечательно! Икающий большой кусок мяса, распластавшийся по полу. Во, рок пошел, буду икать в такт, если получится.

Среди ублюдков шел артист

В кожаном плаще,

Мертвый анархист.

Нормалек, гимн этого мира мля, только добрых среди мертвяков не встречал, прикурить никто не предлагает, да и выпить тоже.

Глоток.

За всех, кто этого не видет!

Глоток. Ик.

Мля! Что иза Ик! Икота! Настырная. Ладно, поикаем, чего ж не поикать. Пока жив, икаю. А музыка очень даже, давно вот так не слушал, а так хочется постоянно ее слушать, пофиг какую, лишь бы звучала, иначе хочется на Луну волком выть. Раньше вот постоянно слушал, ну в смысле тогда, в прошлой жизни. То затычки в ушах, когда в дороге, то дома динамики или большие наушники рубят. Не ценил, зря не ценил, дураком был, зажравшимся причем.

Глоток.

Раскаленная асфальтная дорога иногда сменяла направление, по сторонам чередовались поля и пролески, но никаких ориентиров не встречалось долгое время, словно и не жил тут никто, а дорога уходила в никуда. Я гнал вперед, но дорога не прекращалась, и лишь выжженные и ссохшиеся скелеты деревьев мелькали по сторонам. Вдруг посмотрел направо, словно уловив боковым зрением какую-то тень, но ничего не увидел, вновь посмотрел вперед и резко нажал по тормозам, квад заскрипел, колеса застопорились, врезаясь в грунт, и меня перекидывает через руль, бросая прямо в появившуюся из неоткуда пропасть с чернеющим бездоньем.

Открыл глаза, холодный пот пробился по всему телу, в левой руке держу почти пустую бутылку вина, рядом валяются две. Снаружи ночь, музыка доносится из наушников, зацепленных за снарягу, какой-то иностранный металл, жесткий. Сделал глоток, заметив, что руки дрожат. Заснул походу, кошмар приснился, а такой реальный, казалось, что неделю точно в пути, словно все на самом деле. Нет, нельзя спать, надо пить, пока сил нет сопротивляться, надо пить...

День 1845

Никогда так не пил, вообще столько не пил, даже в самые сильные для меня запойки выпивал ну литров шесть пива и все. Вчерашний день начался без меня, что и как делал, не помню, но сегодня сказочно хреново. Хреновей никогда не было, то есть было, но не так. Одна хреновость не маленькая познакомилась с другой тоже не маленькой, и они решили жить вместе во мне. Проснулся, точнее пришел в себя, спустя сутки, судя по часам в навигаторе, ручных у меня нет, да и не было, не мое. Состояние такое, что меня всю ночь сношали и забыли за это заплатить. Рядом валяются пять пустых бутылок вина, бутылка водки, еще многочисленные стеклянные осколки разброшены по всему каземату. Помимо всего этого я очнулся в вонючей субстанции, сам весь уделан. Во рту побывало стадо коров, и каждая сочла за честь в нем насрать. Вокруг стойкая смрадная помесь желчи и дерьма. Реабилитационный курс идет нормально, лечебные грязи принимаю всем телом. Где бы мне теперь помыться?

Встать получилось не сразу, все кости по-прежнему ломит, мышцы гудят, непревзойденная степень хреновости. Блин, даже оружие умудрился загадить, ничего не скажешь, элита выживальщиков.

'Набухаться, проблеваться, обосраться и проспаться. Так и выживем'!

Интересно, как это я умудрился приволочь сюда все сожранное, если пошевелиться до этого не мог? Вообще, как я умудрился столько выжрать? Мой разрывающийся от боли разум не может дать хоть малейший намек из воспоминаний, вообще нет намека на сами воспоминания. Помню лишь, как допивал третью бутылку вина и слушал музыку. Кстати, а где плеер? А ну да, на снаряге обгаженный вместе с ней, мда, угораздило же, если бы сейчас мимо прогуливался какой-нибудь мертвяк, обязательно принял бы за своего.

'Блин, как же хреново!'

Нет, хреново было позавчера, ну, для меня вчера. А сегодня, не считая всего выше описанного, можно сказать, что вполне нормально. Кожа почти вся облупилась, как после загорания на солнце, не мутит, выздоравливаю в общем, вирус, как я и говорил, борется за выживание носителя, то есть меня. Ну или же так меня вылечил алкоголь, что в принципе невозможно, иначе бы весь бы российский народ в последние пару десятков лет достиг бы бессмертия. Ладно, хватит демагогией заниматься, надо бы привести себя в порядок какой-никакой и починить квад, чтобы ехать дальше, иначе я тут точно сдохну, не от жары, так от вони.

Пытаюсь встать, почти получается, со мной же поднимается вонь, от которой самому же противно, а блевал я чисто тем, что пил. Воняет прямо от груди желчным винищем, аромат, замечу, шикарный, полцарства за воду! Штаны вообще уделаны на славу, отмачивать их пару дней с порошками и шампунями, да что же я приуменьшаю, все отмачивать, даже сайгу. Подбираю ее самую, хорошо, хоть не ел, а то бы щас идти было бы совсем не хорошо с камнем в штанах, дрищь пережить можно, а камни нет.

Свет ударил в глаза, прищурился, больно, то ли отвык, то ли второй вариант. Хорошо, хоть снаружи никого, а то я сегодня не боец, совсем, я сегодня больше похожу на дерьмодемона. Квад стоит на том же месте, где я его оставил, покрытый знатным слоем песка, все ямы и складки заполнены до ровной поверхности, лишь яма на месте моих пьяных раскопок указывала на то, что ветерок за саркофагом не смог достать. Замаскировало скакуна знатно, издали без оптики хрен заметишь, насыпь и все тут.

Солнца сегодня не много, небо заволокло большими грузными чернеющими тучами, должен что ли быть период между двумя крайностями, поэтому стоит ловить момент, иначе меня тут накроет либо очередным штормом, либо проливным дождем, как было пару недель назад, а с ним я светиться смогу гораздо дольше.

Скажу вам, что очищать от песка ничуть не легче капитального ремонта, тем более в моем состоянии. Нет, я не жалуюсь, сам виноват, в всем, но все же, пытаться вымести с наваленного скарба песок также тяжело, как прочищать ту же топливную систему. Если во второй нужно попросту прочистить патрубки и фильтра, в первом требуется снять все вещи, смести песок со всего отдельно, а потом сложить все обратно, причем так, чтобы все уместилось обратно. А вот такая задача посильна только китайцам, раньше вот достанешь что из коробки, потом попытайся собрать обратно, а китаец смог бы, как-то у них это получалось. Но все равно очистку фильтров не особо-то проведешь, пока не разгрузишь квад, все попрятано. Сначала все с заднего багажника, что может помешать снимаю, да вообще, надо снимать почти все, песок проник повсюду, можно было бы и не убирать, только это лишнее облучение. Так что снимаю, тяжело, хреново, но ничего не остается, заодно проведу ревизию имеющегося.

Все сгребается тут же рядом возле стены саркофага, После чего вскрываю квад и добираюсь до фильтра. Деталей своих местами давно уже нет, патрубки всякие подогнаны из найденных, иногда вообще приходилось пластиковые бутылки резать, чтобы присоединить тот же фильтр. Сейчас у меня стоит неродной размером побольше, от этого пришлось его немного деформировать, вроде работало нормально, вскрою сейчас кожух и гляну.

'Твою мать!'

Внутри буквально все забито песком, осторожно отсоединяю фильтр, чтобы песок не засыпался в патрубок, а то потом придется мне путешествовать на пешекарусе, ибо где я найду те же форсунки, производитель почему-то прекратил производство и поставки запчастей. Вытаскиваю, осторожно отхожу от квада метров на пять и только там принимаюсь трясти фильтр так, что весь песок принялся разлетаться по сторонам, создавая небольшое облако. Картина примерная, как будто бы ковер выбиваю, только тот маленький и у меня в руках, трясу, стучу, размахиваю тем. Фитнес центр на природе, и так хреново, а тут так мудохаться.

После упражнения с фильтром принимаюсь аккуратно прочищать от песка место установки, заняло немного времени, больше потребовалось на установку того обратно и сборку кожуха. Попытался завести, квад с первого тырчка отказался, пришлось поговорить со стартером, попотеть, дергая эту заразу, но к моему ликованию квад затарахтел, прочихавшись и порядочно надымив. Нет, не могу ни радоваться этому запаху, жадно его вдыхая, без него не могу ощущать себя свободным и защищенным.

Заглушил и принялся укладывать все обратно, что, само собой оказалось более длительным процессом, чем снимание всего. Зато пришел к пониманию, что еды у меня не особо осталось, воды еще меньше, патроны целы, калаш начал ржаветь, книг накопилось дохрена.

Искать воду в окрестностях не вариант: здесь только поля и площадки с газоклапанами поблизости. Поэтому мыться нечем, толку только воду переводить, которой осталось чуть больше половины канистры, литра четыре, если точнее. Так что, быть мне вонючим и грязным, видок, скажу, бомжевнический, видел бы себя со стороны, презирал бы сразу, хотя и так вот презираю, своя же вонь самому же противна. Но все равно, не вижу я смысла переодеваться в сменку без помывки, не вижу, доеду до воды, там и постираюсь, и помоюсь, и переоденусь, если удастся. Зато есть один плюс: захочу в туалет, можно штаны не скидывать.

Вообще этот четырехколесный внедорожник стал для меня своеобразным передвижным домом на колесах. Трейлеров наподобие забугорных у нас никогда не водилось, а грузовик или микроавтобус я не стал обживать в силу прожорливости, сравнительно малой проходимости, маневренности и большой заметности. Группы у меня не было, а одному машина не особо нужна, и более приметна. Квад конечно мне подходил во всем, он позволяет смыться там, где машина не пройдет по габаритам или увязнет из-за веса. Да и жрет он не так много по сравнению даже с самым менее прожорливым внедорожником. Блин, опять себя же убеждаю в свой же правоте, надо прекращать, а то так скоро начну с испачканным мячиком разговаривать.

Нет, сегодня уже не поеду, до заката пару часов осталось, не вариант, да и не окреп еще. Лучше пожру чего-нибудь, из рыбного скорее всего, пара банок мелких осталась, и спать, набираться сил...