Задающие вопросы

Работал он около двух часов, еще трижды добирая пива из холодильника. Да уж, непросто работать в журналистике, но Аксель мужественно нес тяготы этой профессии. Хорошая статья должна быть лаконична, брать за душу, и при этом нести информационную ценность в каждой строчке. У Акселя обычно получались только два пункта из трех, и он очень старался чтобы исключением каждый раз был второй или первый пункт.

Но как статья о культуре может быть написана в отрыве от социальной жизни страны? Пожалуй никак. Француз икнул, сохранил первый черновик своей работы и открыл ленту новостей.

"Пропал без вести Николас Пападокалас. В последний раз его видели выходящим из дома в девять вечера в магазин."

"Семейная пара с ребенком найдены мертвыми в своем собственном доме. Следствие предполагает нападение дикого зверя, вероятно одичавшей собаки."

"Количество убийств и несчастных случаев на душу населения в Мексике достигло своего исторического максимума. Власти уверяют что причин для ввода чрезвычайного положения нет. Этим вечером трагически погибли в автокатастрофе два туриста из Салоник."

"Бандитская разборка в порту. По сообщениям полиции пятеро погибших обнаружены на месте происшествия, неизвестное количество раненых покинуло место преступления."

"Коррупция в фармацевтическом бизнесе! Арест управляющего директора "Асклепос". "Мегадон" становится монополистом на греческом рынке?"

"Очередное столконовения боевиков в Газе. Аналитическая сводка приглашенного эксперта."

Тяжело вздохнув, Аксель достал еще одну бутылку пива. Вот и испортилось настроение, вот и почитал новости. Что-то в этом мире сломалось, и похоже очень давно.

Аксель скопировал себе тексты новостей о местных происшествиях. Он нутром чувствовал что что-то из всей этой мерзости может быть связано с его новым хобби. Хотя почему нутром? Сколько времени уже прошло с появления того видео? Неужели те отморозки стали бы сидеть спокойно? Да черта с два! Они точно должны были засветиться снова. Возможно что в этих "бандитских разборках" или "нападении дикой собаки". Но разобраться он сможет и утром, а сейчас ему хотелось выспаться. Только вначале нужно допить эту бутылку.

Сигизмунд со злым лицом ворвался в машину, громко хлопнув дверью. Усевшись на заднем сиденьи своего кадиллака, он достал из переносного холодильничка бутылку с толстым непрозрачным стеклом. Вырвав зубами пробку, он прямо из горла начал хлебать содержимое, глоток за глотком, не прерываясь ни на секунду пока содержимое не кончилось. С раздражением, но уже куда спокойнее он закинул бутылку обратно в холодильничек, к двум другим таким же.

-Езжай к Анко. Быстро, но не гони, — бросил он водителю. Тот не ответил ни единым движением лица, но машина тут же тронулась с места.

Самонадеянная дура! Неужели так сложно понять что действовать нужно более решительно! Уже третью неделю он как послушный мальчик мотается вслед за этими мясниками и прибирается, но сколько это может продолжаться? Если твой шериф не может справиться с пятеркой щенков-шабашитов — смени шерифа. Если не можешь ты — оторви задницу от трона и пусти тех кому это по силам! Легче один раз контролируемо нарушить Маскарад, вырезать всех этих ублюдков, а потом замести следы и убрать свидетелей, чем неделями мотаться по всей ебаной Греции и убирать трупы, промывать мозги людям и вымарывать упоминания из документов и интернета. Однажды вся лавочка накроется, и только потому что одна трусливая идиотка не способна запачкать руки, а вместо этого решила поиграть с шабашитами в Тома и Джерри.

-Эй! Включи Синатру, — кинул он водителю. Музыка заиграла незамедлительно.

Сигизмунд любил музыку. Любил красивые машины. Любил красивые города. Любил ночное небо и запахи моря. Он любил красивых женщин — и любил их убивать. Он любил фильмы итальянского неореализма. Он обожал когда им восхищались — и ужасались. Он любил менять свои увлечения, потому что однообразие он не любил. Он любил кровь на вкус, но еще сильнее он любил вид медленно текущей крови из еще живой жертвы на белом полу. Мог смотреть на такое представление часами,не сворачивайся кровь так быстро.

И он ненавидел когда его отвлекают от того, что он любил. И вот сейчас ему следовало определить, кто на самом деле его отвлекает: Князь Анко или эти залетные головорезы из Шабаша. Потому что ему требовалось узнать, кого же следует ненавидеть.

Пятиэтажный частный дом на берегу моря вызывал бы у людей чувство зависти, у тех кто знает хозяина дома он вызывал бы трепет и опасение, но Сигизмунд сейчас чувствовал только раздражение.

На въезде во внутренний двор дома стояла охрана. Шавки Анко что-то спросили у водителя, тот забормотал в ответ. Сигизмунду было плевать. Вскоре их пропустили, а водитель — как кстати зовут этого гуля? Хотя нет никакой разницы — проехал внутрь, в подземную парковку. Сигизмунд в очередной раз раздраженно фыркнул: проектировать собственно жилище с чертовой подземной парковкой! Отвратительный вкус. Впрочем, что можно ожидать от полячки?

Выбравшись из машины, он размашистым шагом направился к лифту. Ага, точно. У нее же еще и лифты медленные, будто ночь длится бесконечно и у нее полно времени чтобы кататься в этих жестяных коробках.

Наконец он достиг нужного этажа, а на нем и нужного помещения. Кабинет Анко, весь из пластика, металла, стекла и зеркал. Как же бесит это отсутствие элементарного вкуса! Так, еще раз, не вырывать у нее сердце, пока она Князь, не вырывать.

-Князь.

-Сигизмунд? — в кожаном кресле сидела и перебирала бумаги женщина, напоминающая белизной кожи античную статую. Белый брючный косюм только усиливал это впечатление, как и освещение всего кабинета. Лишь скупая мимика и отточенные движения давали понять что она живая. И тем вводили в заблуждение, — Ты быстро. Закончил в порту?

-Да, закончил. Уже даже в новостях должен был появиться сюжет.

-Разборки бандитов?

-Как всегда. Но в полиции начинают с непониманием смотреть на предлагаемые конверты.

-Включи обаяние, — вновь повернулась к сухим строкам печатного текста она.

Сигизмунд тихо зарычал, уже практически теряя над собой контроль. Как! Эта! Сука! Смеет!

Внезапно раздался телефонный звонок. Анко немедленно взяла в руки это... устройство, кажется айфон:

-Да? — устройство начало что-то отвечать, — ясно, поняла. Уже тут? Хорошо, допросная на третьем этаже. Спасибо, Мэри, отличная работа.

Закончив разговор, она перевела взгляд на своего посетителя.

-Сигизмунд, снова работа для тебя. Семья из трех человек, мама, папа, сын. К ним забрался шабашевский выродок и устроил себе трапезу по вкусу. Мэри взяла это убогое создание, тебе же остается только прибраться. На этом свободен.

Что? Что?! Да за кого она его держит?!

-Хватит! — вспылил Сигизмунд, — найди кого-то другого на роль ассенизатора, а я заслуживаю уважения! Если еще раз из-за твоей нерешительности мне придется изображать уборщика, то я лично сожгу твою бесполезную тушу!

Анко на секунду даже замерла от удивления, но в тот же миг вернула себе собранный и уверенный вид, разве что немного усталости появилось во взгляде.

-О боже, откуда вы только беретесь? Сигизмунд, ты уже сколько, больше шестидесяти лет часть нашего клуба гуманистов? И до сих пор не понял, что с начальством не спорят? Если мне не изменяет память, то при жизни ты имел чин лейтенанта, значит, понятие о дисциплине у тебя должно иметься. Я не в особом восторге от тех идиотских прозвищ, которыми втихую именуют некоторые кланы Сородичей, совсем не в восторге. Но тебе гордое имя "дегенерата", похоже, подходит.

Этого он выдержать уже не мог. Он не знал что бурлило в нем сильнее: кровь германского воина или проклятие Зверя наполняющее ее. Он знал точно две вещи, что такие оскорбления должно смывать кровью, и что он намного, намного быстрее Анко.

Миг, и в его руке появился длинный кинжал, до того спрятанный в рукаве пальто. Еще миг и он рывком подскочил к своему — бывшему! — Князю, которая на такой скорости не успела даже увидеть что происходит. Сигизмунд занес кинжал и со всей своей силой вонзил в шею оскорбившей его дуре. Точнее, попытался.

Похоже Сигизмунд не ожидал что кинжал сломается при ударе о тонкую девичью шею. На шее появилась царапина, да. Всего лишь царапина.

Сигизмунд попробовал рвануть назад, к двери, а оттуда к лестнице, в машину, в свое убежище. Он отдавал себе отчет в том, сколько Сородичей придут по его кровь по приказу Анко, даже если ее саму он презирал. Не смог убить — беги. Но сбежать не выходило.

Его рука с обломком кинжала находилась в тонкой девичьей ладошке. Сколько бы он ни пытался вырвать свою конечность, но похожая на мраморную статую девушка держала его столь же крепко, как и настоящее изваяние. Она улыбнулась, и от ее улыбки кровь застыла в жилах, а Зверь отступил куда-то в самые глубины сознания. Как она может быть настолько ужасающей?! Почему он не видел этого кошмара раньше?! Ее глаза пылали алым, а воздух будто налился едва заметным багровым туманом. Сигизмунд попытался взмолиться о пощаде, но вдруг понял, что не может. Да и что толку? Это как молить о пощаде торнадо!

-Идиот. Просто невероятный идиот, — тихо и немного утомленно сказала Анко.

Вторая рука Князя не глядя нащупала в ящике рядом с креслом длинную струганную палку, деревянный кол. Сигизмунд рванул со всей возможной силой, но из стальной хватки Анко не выскочил бы и сам Сигурд. В отчаянье он ударил ее по лицу, и еще раз, и еще, но будто бы бил в стену.

Не обращая внимания на эти жалкие потуги, Князь неторопливо, рутинно, будто бы крестьянин который собирается в тысячный раз воткнуть лопату в землю при раскопке огородов, пронзила ребра немца.

Обмякшее и прекратившее всякое сопротивление тело обвисло в ее руках. Анко стряхнула его на пол, брезгливо скривилась. Хмурая, она села в кресло и набрала номер на телефоне.

-Мэри? Да, это я. Если ты уже расположила нашего пленника, то будь любезна, свяжись с примогенами и пригласи их ко мне. Да, сегодня. Я знаю что уж прошла половина ночи, но у нас тут намечается суд над предателем Камарильи.

Вскоре в дверь раздался вежливый стук.

-Проходи, Мэри, — позвала Анко.

В кабинет вошла крепко сбитая женщина лет тридцати. Исподлобья глядя на мир, она слегка дергала носом, то ли шмыгая, то ли принюхиваясь. Мари выглядела как обычная бродяга, разве что пахла не помойкой, а скорее травой, но те, кому полагалось, знали, что она лишь выглядит нормально. Сжатые в кулаки руки пытались скрыть когти, которые никак не пропадут с пальцев. Длинная грива волос и высокий воротник маскируют белую змеиную шкуру на шее. А щурящиеся будто бы от яркого света веки просто не хотят показывать желтые крупные глаза ястреба.

Шериф иногда очень сильно злилась. А когда она злилась, ее Зверь уродовал тела. Как чужие — когтями, так и свое — метаморфозами.

Она оглядела оторванную правую руку, разлитую кровь, и, рыкнув, спросила:

-Этот нарцисс? Предатель?

-Он напал на меня, — пожала плечами Анко, — это можно трактовать как предательство. Причем и как предательство Мерседес тоже.

-Мерседес не стала бы тебя предавать, — мотнула головой Мэри.

-Я знаю, — ответила Анко, — но трактовать — можно.

Мэри пожала плечами и занялась ожиданием около окна. Анко перебирала документы, искала в многочисленных отчетах муниципальных служб города следы влияния стай. Успех ей пока что не сопутствовал.

Ожидание не заняло много времени. Уже через полчаса в ее кабинет начали по одному входить примогены, Первородные, представители кланов Камарильи живущих в этом городе.

Распахнув двери, широкой походкой в кабинет ворвался огромный мужчина, чьи черты неуловимо напоминали медвежьи. Правда одна деталь производила впечатление скорее рыбы, хищной злой рыбы вроде акулы. Глаза. Круглые, холодные, чуждые разумным существам, они однако находили свое место на его злом лице. Пьер. Примоген Гангрел.

Вслед за ним минуты через две вошла женщина, будто сошедшая с экрана фильмов Феллини. Белое строгое платье, прекрасная открытая улыбка, добрый взгляд и золотые волосы до талии, кто мог устоять перед таким очарованием? Обворожительная и утонченная, она заставила на миг одной своей красотой смягчить выражение лица нелюдимого Пьера. Мерседес. Примоген Тореадор.

Не столь впечатляющ был следующий гость. Лабораторный халат, ухоженная, но простая одежда, задумчивый взгляд и походка, глядя на которую многие сказали бы: "витает в облаках". Типичный, даже слишком, ученый. Но на секунду Анко пришлось сосредоточиться чтобы прогнать странный едва слышимый шепот за границу своего сознания. Из вошедших он пока что был самым опасным, ведь разум защитить сложнее чем тело. Алан Сингер. Примоген Малкавиан.

Буквально за ним по пятам неспешно вошел улыбчивый юноша лет девятнадцати, в широком, висящем мешком пальто. Анко никогда не нравился этот вампир. Вся его внешность буквально кричала: "я глупый человеческий подросток, хочу выглядеть как готический вампир". Она не любила ни глупость, ни подростков, ни этот смазливый образ, который в нынешние ночи надежно прилип к Сородичам в кинематографе. Соответственно ей не нравилось, что корчит из себя этот уважаемый и могущественный чародей. Но она признавала, что такой облик полезен для питания, для маскировки, и в целом для Маскарада. Примоген клана Тремер, Стивен Херт.

Уже зная что ее там ждет, она неспешно развернулась в кресле. За ее спиной стояло чудовище и улыбалось. Улыбка в семьдесят три острых клыка, тяжелые надбровные дуги, маленькие злые глаза в окружении сетки морщин, тощая шея, долговязое тело, серая кожа покрытая сетью трещин. Усугублял дело безукоризненный костюм тройка, и пожалуй самая идеальная и строгая прическа из всех что ей доводилось видеть, буквально волосок к волоску. Да, Янис Пападокалес, примоген клана Носферату, любил играть на контрастах.

-Ты не мог бы демонстрировать свое присутствие до входа в мой кабинет, Янис? Это раздражает, знаешь ли.

-Мог бы, Анко, но тогда ты бы удивилась, что я веду себя необычно и заподозрила бы заговор, — прохрипел Носферату и пару раз хрипло кашлянул. Ей пришлось в очередной раз напомнить себе, что он так смеялся.

-Такие привычки не доведут тебя до добра, — заметила Князь, — тем не менее, еще не все прибыли. Грэм собирается появляться?

-Не думаю, — покачал головой Пьер, — час назад он поднял свою банду и пошел на сереные окраины бить морды лопатоголовым.

-Серьезно? Лично пошел? Его бастарды и сами должны справиться, — удивилась Анко.

-Он пошел бить их битами. Это весело, — вставил слово Янис, и, будто извиняясь, добавил, — ну, он так думает.

Анко поймала себя на мысли что от известий о Грэме у нее, чисто по-человечески, начинает болеть голова. В частности сейчас она заметила, что массирует себе висок лишь после того, как это произошло. Незначительная, но все же слабость. Надо искоренять.

-Так зачем ты нас собрала? — рыкнул Пьер, — Мэри что-то говорила о предателях. Ты об этом?