Замысел божий. Глава I

Форт Кагуэй, Ямайка, года 1660 от Р.Х. 25 для месяца мая.

Его Превосходительство генерал-капитан Ямайки

дон Педро Нуньо Колон де Португаль и Кастро собственной рукою подписавший".

Завершала сиё послание размашистая вычурная подпись и личная восковая печать титулованного потомка португальского мореплавателя. Ещё большую официальность бумаге придавала большая сургучная печать Ямайки.

"Вот тебе и "достоин большего"! А я уж бог знает, чего себе надумал!" — Анри в сердцах сжал руку, держащую письмо, мня бумагу. Досада сменилась обидой, но её потеснила мысль о сеньоре Альваресе: "Интересно, а что он скажет по поводу сего?". Подумав о губернаторе, Анри прислушался. Из коридора всё ещё доносились голоса. Из-за плотно зарытой двери они были приглушёнными и разобрать отдельные слова можно было лишь у не переставшей кричать графини. Анри прислушался. Сеньора Каталина настаивала на наказании, но кого — Анри не слышал. "Святая Дева!", — он вдруг вспомнил слова графини о больной дочери, — "Уж не о контессе Изабель и её ранении идёт речь? Если да, то тот, кого требуют наказать, это я!" — Анри откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Мелькнула мысль — знают ли уже во дворце кто ударил сеньориту Изабель или нет, но Анри не заострил на ней своё внимание. Какая разница? Всегда благосклонная к нему Судьба вдруг решила сыграть с ним злую шутку — ему придётся быть наказанным за девушку, которую он едва знал, а та, которая заняла место в его сердце, даже не обратила на него внимания! Анри вздохнул. Думать о том, стоит ли исполнить "настоятельные рекомендации" дона Педро и как сильно ударит по его состоянию лишение плантаций и строящейся мануфактуры на Ямайке, думать не хотелось. Грусть змеёй вползла в сердце, сжав его до боли.

Шум в коридоре внезапно стих. Анри открыл глаза и напрягся, повернувшись лицом к двери. В этот же момент она распахнулась и вошёл сеньор Альварес. Губернатор виновато улыбался, разводя руками, как бы прося прощения за сцену, свидетелем которой стал Анри, но его лицо, покрытое красными пятнами, выдавало, как дорого ему стоила эта улыбка.

Глянув на измятый листок бумаги в руке Анри, улыбка сползла с лица сеньора Альвареса, сменившись удивлением. Ничего не сказав, он прошёл к дивану, кряхтя сел и лишь потом обратился к Анри:

— Что вас так расстроило друг мой? — с почти отеческой заботой спросил он.

— Полагаю, будет лучше, если вы прочтёте сами, — с этими словами Анри на колене разровнял письмо и, привстав, передал его губернатору.

Чем глубже вчитывался сеньор Альварес в текст, тем мрачнее становился. Дочитав, он некоторое время сидел молча, потом, подал бумагу обратно Анри и, глядя ему прямо в глаза, сказал:

— Неожиданно.

Проведя ладонью по лицу, губернатор остановил руку на подбородке, собираясь с мыслями.

Когда он снова поднял глаза на своего собеседника, выражение его лица было официально-нейтральным:

— Полагаю, вы планируете навестить генерал-капитана безотлагательно?

Анри пожал плечами:

— Раз мой фрахтовый договор не действителен, меня ничто не обязывает к этому, даже если на Ямайку нападут англичане.

— Стало быть, вы не намерены его продлевать? — спокойно-равнодушное лицо губернатора ожило. — А как же ваша асьенда на Ямайке?

— Надеюсь, Ямайка не единственное место, где можно выращивать бананы и сахарный тростник, — Анри был расстроен и, не смотря на кажущееся спокойствие, это не осталось незамеченным.

— Не горячитесь, друг мой, — ставший снова доброжелательным, голос сеньора Альвареса действовал успокаивающе.

— Некоторые решения не стоит принимать на горячую голову.

Анри видел, что сеньор Альварес недоволен тоном письма дона Педро не менее его самого. Похоже, губернатор воспринял прочитанное как плевок в него лично, хотя новый владелец Ямайки вряд ли планировал донесение текста этого письма до карих очей графа Альменара. Ущемлённое самолюбие требовало сатисфакции. Резкое изменение интонации губернатора подсказывало Анри, что сеньор Альварес решил поднять брошенную перчатку, которую дон Педро, скорее всего, и не бросал. Но Анри не сомневался, что именно ему предстоит стать орудием мести. Это его не порадовало. Поэтому, решив выйти из игры, он лишь пожал плечами и спокойно ответил, не глядя в глаза губернатору:

— При всём желании я не могу исполнить настоятельную рекомендацию дона Педро, поскольку мои корабли нуждаются в ремонте.

— О, это вполне разрешимо. Меня обязали отправить дону Педро древесину и камень на восстановление Сантьяго-де-ла-Вега и форта Кагуэй. Однако, я буду вынужден информировать генерал-капитана Ямайки что, за неимением достаточного количества нужного сырья и кораблей для его доставки, я вынужден задержать поставку на неопределённое время, — тут губернатор сделал паузу, ожидая, когда Анри отреагирует и посмотрит на него. Поймав взгляд молодого человека, он хитро прищурился и продолжил:

— Однако, я могу упомянуть что, например, сеньор Анри Верн любезно согласен не только продать на Ямайку нужное количество материалов, но и лично доставить его в форт Кагуэй сразу же, как его повреждённые последними боями корабли будут должным образом восстановлены, — закончив, сеньор Альварес подмигнул Анри и улыбнулся.

— Учитывая, в каком плачевном состоянии до сих пор находится город, восстановление которого было отложено ради восстановления форта Кагуэй и строительства двух новых фортов, дон Педро вряд ли откажется от такого предложения. Я хорошо осведомлён о происходящем на Ямайке, и я уверен, что у генерал-капитана нет выбора, — и сеньор Альварес снова широко улыбнулся, глядя на Анри. Опытный политик взял верх над обиженным аристократом.

Анри громко засмеялся. "Да, заставить обидчика платить не кровью, а серебром — это куда изощрённее!".

— Стоит полагать, что вы согласны, сеньор Анри?

— Да, Ваше Превосходительство. Вы умеете уговаривать.

Губернатор кивнул и снова улыбнулся.

— Когда вы будете готовы выйти в море?

— 23 июня, если, конечно, удастся поторопить плотников.

— О, сеньор Анри, об этом не беспокойтесь! Я поставлю алькальда Рикардо в известность о важности скорейшего ремонта вашей армады. Узнав от меня, что от этого зависит исполнение приказа генерал-капитана Юкатана, он, как умный человек, поймёт, на чью голову прежде всего падёт наименьшая задержка.

Анри, не сдерживая восхищения, сказал, крестясь:

— Я благодарен Господу, что он не сделал вас моим врагом.

От глаз губернатора разбежались лучики доброжелательности.

— Господь справедлив и в гневе своём, и в великодушии. Ибо открыты ему все деяния человеческие, — благочестивый тон губернатора напомнил Анри проповедь падре Игнасио.

От этих слов у молодого человека похолодело внутри. Чтобы скрыть замешательство, он начал складывать письмо дона Педро, которое всё ещё сжимал в руке. Анри надеялся, что губернатор поймёт намёк и окончит аудиенцию. Но он ошибся. Продолжая улыбаться, тот внимательно наблюдал за своим гостем. От его карих глаз не укрылась неуверенность молодого человека. Выдержав паузу, губернатор улыбнулся ещё шире и нарочито весёлым голосом спросил:

— Кстати, сеньор Анри, я давно хотел спросить вас — правдивы ли разговоры о том, что вы никогда не лжёте и всегда говорите только правду?

— Я стараюсь избегать слова "никогда", — ответил Анри и посмотрел на губернатора.

В тот же момент по вискам ударила мысль, что сеньор Альварес должен был заметить выбегающую из комнаты дочь. "Странно, ведь после посещения графини он должен был сопоставить события и отреагировать".

Но губернатор, услышав ответ, лишь рассмеялся:

— Вы умеете пользоваться словами. Понимаю это так, что иногда вы делаете исключения. Позвольте тогда узнать, в каких же случаях вы позволяете себе слова лживые?

— Я не лгу сознательно, Ваше Превосходительство. Но, поскольку я допускаю возможность, что, будучи сам введён в заблуждение или обманут, я могу повторить чужую ложь, будучи искренне уверен, что это правда, я не могу утверждать, что никогда не лгу, — Анри отвечал совершенно серьёзно, следя за реакцией собеседника.

— А как же быть с разными щекотливыми ситуациями, когда правдою вы можете задеть чью-то честь или же выдать важную тайну? — губернатор лукаво прищурился, всё ещё улыбаясь.

— В таком случае я молчу, — Анри пожал плечами, думая о том, куда клонит губернатор, — Сокрытие правды не есть ложь.

— То есть, вы просто молчите? — в голосе сеньора Альвареса появилась ехидность.

— А зачем говорить лишнее? — Анри снова пожал плечами. — Разве древние предки не учили нас, что молчание дороже золота?

— Стало быть, вы человек, умеющий хранить тайны, — сделал вывод губернатор.

Анри недоумевал: ему никак не удавалось понять, куда клонит сеньор Альварес, но, похоже, если тот знает, что его дочь была здесь, то его устраивает молчание Анри.

Наступившую тишину нарушил сеньор Альварес:

— А как же быть при допросе с пристрастием? Когда враги начнут терзать вас, дабы узнать правду, способную привести их к победе, а ваших соратников к неминуемой смерти?

Анри задумался. Ему не раз приходилось применять к врагам допросы с пристрастием. Грегорио Ромеро, капрал "Победоносца", за свой огромный рост получивший прозвище "Верзила", был искусным мастером заплечных дел. Никто ещё не устоял, хотя некоторые сопротивлялись долго и даже очень долго. Глядя на то, как рвётся плоть и слыша хруст ломающихся костей, Анри не раз задавал себе вопрос — как долго бы он сам смог выдержать такую боль? Разве можно что-либо утверждать, не познав этого?

— Надеюсь, Господь избавит меня от возможности узнать ответ на ваш вопрос, Ваше Превосходительство, — тихо сказал молодой, но уже многое повидавший мужчина, ожидающему его ответа губернатору и перекрестился.

Сеньор Альварес также наложил крестное знамение и кивнул:

— Да будет так!

В салоне снова повисла тишина. И снова её прервал губернатор:

— Друг мой, откуда у вас такая приверженность правде? Насколько я помню Писание, даже в заповедях своих народу израильскому Господь не запретил ложь, лишь кривые обвинения ближнего своего? [41]

— Это заповедь моего отца. Это он учил меня никогда не лгать.

— Я уверен, что это был достойный человек, — уважительно произнёс губернатор.

Опять наступила короткая тишина.

— Вы помните мою старшую дочь, Изабель? — вдруг сменил тему граф.

— Да, Ваше Превосходительство, — Анри снова напрягся, но волнение тут же отступило — он уже понял, что сеньор Альварес не горит желанием вызывать его на дуэль.

— Она сегодня подверглась допросу с пристрастием от своей матери, — губернатор тихо рассмеялся. — Но Изабель и не пыталась сопротивляться. Напротив, она сообщила и такие подробности, о которых её не спрашивали.

На лице Анри появилось искреннее изумление:

— Полагаю, именно наличие этих подробностей и привело графиню в гнев?

От смеха весь торс графа сотрясался, а из глаз выступили слёзы. Утирая их батистовым платочком, вытащенным из манжеты рубашки и постепенно успокаиваясь, сеньор Альварес, наконец, ответил:

— Эта плутовка с ангельским личиком, усыпив бдительность дуэньи, заперла её в покоях якобы для того, чтобы прокрасться в кухню за сладостями. Однако, в последний момент испугалась и, разбежавшись, чтобы быстрее оказаться в своей комнате, до того, как дуэнья поднимет шум, умудрилась упасть на дверь лбом!

Сеньор Альварес испытующе посмотрел на Анри:

— Ну как, поверили бы вы ей, сеньор Анри?

Анри пожал плечами:

— Обычно я верю людям, особенно если правда им ничего не стоит, а ложь ничего бы не принесла.

— Вот примерно так же я и пытался сказать графине, — сеньор Альварес улыбнулся, глядя на собеседника.

— Полагаю, сеньора Каталина не поверила сеньорите Изабель?

— Увы, — граф вздохнул. — Более того, увидав на лбу Изабель синяк, она подняла на ноги весь двор и велела послать за доктором!

Сеньор Альварес печально развёл руками.

— А вы поверили сеньорите Изабель? — осторожно спросил Анри, стараясь делать вид, что он лишь поддерживает дружескую беседу.

— Я пока не имел возможности побеседовать с ней, но, если услышу от Изабель тоже, что и графиня, я не буду пытаться опровергать её, — губернатор опять прищурился, глядя на молодого человека.

Анри задумчиво покачал головой:

— Похоже, быть родителем не легче, чем командовать армадой.

Губернатор опять рассмеялся:

— Уж не страх ли быть отцом вам не даёт жениться? Почему вы до сих пор не построили себе достойный дом, сеньор Анри? Или вы не планируете оседать в Белизе?

— Пока я не нашёл ту, которую бы хотел видеть матерью своих детей, а без семьи дом моряка — море.

— Неужели во всём Мэйне не нашлось ни одной красавицы, которая бы вскружила вам голову, сеньор Анри? — почти ворчливо спросил губернатор.

Анри замялся. От внимательных глаз сеньора Альвареса не скрылось ни смущение молодого человека, ни лёгкий румянец.

— Я бы хотел найти девушку, разделяющую мои чувства, но не отделённую от меня границами сословий. Пока Господь не внял моим мольбам.

Сеньор Альварес понимающе кивнул:

— Не переставайте верить в благосклонность Отца Небесного, друг мой!

Немного помолчав, губернатор снова сменил тему, перейдя на более деловой тон:

— Как планируете провести время на берегу, сеньор Анри?

— Пока не знаю, Ваше Превосходительство, я ещё не был на своём складе и не имею информации о делах. До выхода в море мою каменоломню несколько раз атаковали небольшие отряды индейцев, так что мне непременно придётся туда наведаться.

— Возможно, вам будет небезынтересно узнать, что я сегодня поручил кабильдо выдать энкомьенду [38]* на производство красителя. Вы человек в городе известный и уважаемый, если проявите интерес, уверен, вы сумеете обойти конкурентов.

— Благодарю вас, Ваше Превосходительство, я непременно подам заявку!

— Ну что же, тогда не буду вас больше задерживать, сеньор Анри, — губернатор встал, давая понять, что аудиенция подошла к концу.

Заложив письмо дона Педро в голенище сапога, Анри поднялся и учтиво поклонился.

— Надеюсь, вы наведаетесь ко мне в свободное время на партию шахмат, — губернатор снова одарил Анри доброжелательной улыбкой.

Взяв в руки драгоценную эбеновую шкатулку, подошёл к консольному столику и позвонил. Дворецкий явился сразу, явно ожидая под дверью сигнала хозяина.

— Проводи сеньора Анри, — приказал губернатор.

Анри ещё раз поклонился и, уже в дверях, повернувшись к губернатору, сказал:

— Прошу вас, Ваше Превосходительство, передайте контессе Изабель, что я желаю ей скорейшего выздоровления и, если вы позволите, пришлю ей вазочку со сладостями.

— Я передам Изабель и ваше пожелание, и сладости, — пообещал сеньор Альварес.

07.

Выйдя из дворца, Анри увидел своих солдат, прятавшихся от палящего солнца под короткой тенью кабильдо, расположенного напротив дворца. Мужчины весело переговаривались со "жрицей любви", курсирующей возле административных зданий в поисках неразборчивых посетителей. Заметив хозяина, солдаты кинулись к нему. Анри остановил их жестом и направился ко входу в здание.