Александр. Великий поход - 6

Эта весть не сильно тронула сердца воинов, ибо многие из них не воспринимали Роксану, как законную супругу своего царя, но опять из уважения к царю, они скорбели. В память о дочери, Александр приказал начать строительство другого города, на противоположном берегу реки назвав его Никею.

Больше всех этому радовался софист Калан, который предсказывал царю двойную утрату, если он не прекратит свой дальнейший поход. Александр в трауре уединился в своем шатре стремясь осмыслить сложившееся положение. Первым кто забил тревогу, был Эвмен. Он быстро просчитал всевозможные варианты стояния на Гидаспе и начал действовать. Через Леоната, начальника стражи, Пердикка упросил Александра принять жреца Нефтеха с важной новостью для монарха.

Александр хандрил, но прекрасно помнил, что зря египтянин в гости не проситься и согласился принять его.

— Что хочет сообщить мне сын мудрого народа, чьи жрецы признали меня сыном бога? — насторожено произнес властелин Ойкумены, укутавшись в теплый плащ, хотя снаружи стояла теплая весенняя погода. Египтянин моментально уловил весь сложный тембр обиженных нот в голосе повелителя, и не спеша, стал говорить.

— Я спешу сообщить великому сыну Зевса Амона, что индийский брамин Калан лжет тебе господин, утверждая, будто он разговаривал с богом и тот объявил, что дважды покарает тебя.

От звуков голоса Нефтеха царь встрепенулся, и весь обратился в слух, жаждя продолжения и оно последовало.

— Бессмертные боги не карают дважды мой господин, им достаточно предупредить только один раз или сразу уничтожить неугодного им смертного. Это дело рук человека.

— Докажи! — гневно потребовал царь, недоверчиво сверля глазами своего собеседника, — предоставь улики обличающие Калана в его коварном деле.

Египтянин смело выдержал тяжелый взгляд монарха и, выдержав солидную паузу, уверенно продолжил.

— Логика, которой так славится твой учитель Аристотель, вот мой убийственный аргумент в этом деле. Только индийским софистам, не признающим твое божественное происхождение выгодно прекращение нашего похода вглубь Индии. Из уст одного из них ты услышал угрожающее предостережение, которое должно было удержать тебя от дальнейшей войны. Твоя двойная потеря полностью исключает элемент случайности и говорит о ее искусственном происхождении.

Твоему любимому коню Букефалу перед битвой могли добавить в корм разновидность индийской конопли, от которого у животного при большой нагрузке не выдерживает сердце и оно умирает. Вспомни, хрипел ли конь под тобой, когда ты атаковал пехоту Пора.

Александр точно не помнил этот эпизод своей схватки, но уверенный тон египтянина заставил его в это поверить и монарх кивнул головой. Нефтех не выказал радости от царского согласия, а уверенно стал говорить дальше.

— Если бы инды не побежали бы от твоей отвари и напора, а стали бы сражаться, где бы ты оказался тогда когда пал твой верный конь? — спросил жрец и сам же ответил — в гуще битвы, где при неудачном падении на землю ты бы легко бы принял смерть.

— Ты прав жрец, — произнес царь, моментально представив расписанную Нефтехом картину, которая полностью совпадала с действительностью, — а Роксана?

— Ей могли подмешать в питье особый отвар, который приводит к сильному непроизвольному сокращению живота роженицы, что и приводит к раннему выкидышу, — голос египтянина был полон скорби, но вместе с тем производил впечатление на приговор безжалостного судьи.

— Ты шутишь Нефтех! — встревожено произнес монарх, полностью поверивший в сказанное ему египтянину.

— Увы, мой господин такие средства есть и их знает не только мой народ.

— Значит моя жена в опасности. Я прикажу немедленно перевести ее из столицы Таксилы, где слишком много этих софистов.

— Боги глаголют твоими устами мой государь, это самое верное решение которым ты одновременно и утешишь свою молодую жену и оградишь ее от рук своего тайного противника — льстиво лил свои словеса, хитрый египтянин, стремясь укрепить Александра в принятом им решении в порыве чувств.

— Так, что Калан, не может говорить с богом? — хитро щурясь на своего собеседника, спросил царь.

— Он брахман мой господин, а они извечно выступали за тихую жизнь под руководством своего бога. Они твои антиподы повелитель, привыкшие решать, как и афинские демократы, диспутами и различными интригами. Шива вот кто, несомненно, поддержит тебя в триаде индийских богов. Он бог разрушитель, всегда стоявший за воинов в отличие от Брахмы и Вишну, что покровительствовали жрецам и крестьянам этой страны — уверенно раскладывал божественные силы перед Александром египтянин.

— Значит, Калан враг мне и его следует отдать палачу? — вопросил македонец.

— Он враг тебе государь, но чувствую, что мои слова не полностью убедили тебя в моей правоте, поэтому прикажи наблюдать за софистом. Если я прав он в скором времени проявит себя в новых коварных деяниях, если нет, то я готов понести от тебя любое наказание.

Александр задержал пристальный взгляд на бритоголовом собеседнике, но ни один мускул не дрогнул на его лице.

— Пусть будет, так как ты сказал Нефтех. Время и великие боги расставят все по своим местам — произнес царь. — Ты как всегда мудр сын Амона и в доказательство того та милость бога, которая сопутствует тебе во время всего похода.

Египтянин низко поклонился и по взмаху руки македонца поспешил покинуть его шатер.

Оставшись один, монарх долго смотрел на горевший перед ним огонь жаровни, собираясь с мыслями от столь необычной беседы, а затем приказал собрать военный совет для продолжения похода.

Глава V. Покорение Пенджаба.

После битвы при Гидаспе, царство Пора безропотно признало своего нового правителя. По приказу плененного владыки города его царства безропотно открывали ворота стратегам царя, что уже на второй день после сражения быстро устремились к Акесину по приказу македонского полководца.

Столь энергичные меры были обусловлены появлением в царстве Пора кашмирцев, которых выслал на помощь царю против македонцев Абисар. Его войска перешли границу, но не успели соединиться с индами, опоздав, ровно на три дня, и теперь воеводы кашмирского владыки попытались прибрать к рукам приграничные города оставшихся без владыки, высылая своих послов с предложением помощи и покровительства против иноземцев.

Малые города царства перешли под руку соседей, но столица Пора Сангала не торопилась с принятием решения. Тайные гонцы столичного правительства прибыли прямо в лагерь македонцев и передали плененному царю эти новости. Будучи умным человеком, индиец в присутствии Александра торжественно объявил о своем признании власти македонца и приказал всем своим городам открыть ворота своему новому господину.

Столь быстрый переход от сопротивления к сотрудничеству был очень высоко оценен монархом, немедленно с царя были сняты цепи, и Александр повел с ним несколько бесед, поражаясь мудрости своего пленника. Пор был настоящим царем, которому не повезло лишь в одном; его противник гораздо лучше него разбирался в военном деле.

Пораженный наглостью Абисара, Александр приказал Птоломею и Пердикке взять под свою руку гоплитов с конницей и незамедлительно выкинуть наглецов с его земли, не пересекая при этом границу на Акесине.

Исполняя волю монарха, первым к столице выдвинулся Пердикка во главе с катафрактами и легкой македонской конницей и конными скифскими стрелками. Не отставая от него, следовал Птоломей с фалангой гипаспистов, у которых не было сильных потерь от последней битвы. Всего македонцы потеряли убитыми и ранеными менее тысячи человек, и в основном это были сарисофоры, что смело, приняли на себя слоновий таран.

Ведомый местными проводниками, Пердикка добрался до Сангалы уже на вторые утки и увидел, что Александр не зря волновался в отношении столицы. Кашмирцы опередили посланцев македонского монарха ровно на сутки, но встретили настороженный прием со стороны пенджабцев, которые прекрасно помнили все свои старые счеты с северными соседями. Правитель города не открыл ворота, известив воеводу кашмирцев, что совету города требуется время для принятия столь важного решения.

Удовлетворившись подобной отговоркой, кашмирцы поспешно разбили лагерь у стен Сангалы неудосужившись даже выставить часовых, пологая, что город никуда не денется и признает власть Абисара.

Ответ они получили следующим утром, но не из города, а с тыла в виде тяжелой македонской конницы, которую бросил в атаку Пердикка, едва полностью смог оценить всю обстановку на подступах к столице Пора.

Бронированная армада вломилась в спящий лагерь кашмирцев подобно дикому зверю, напавшему на лежбище кротких газелей и антилоп. Конный клин неотвратимо пробивался к шатру кашмирского воеводы, над которым гордо развивался знак его власти в виде синего треххвостого полотнища. Горцы не были трусами и едва, в лагере началась тревога, принялись дружно сбегаться к своему командиру.

Они не успели выстроить плотную стену из щитов и копий перед несущимися на них катофрактами, за что и поплатились своими жизнями. Все кто находился у шатра, были растоптаны и изрублены македонскими катофрактами или погибли от скифских стрел. Всадники Пердикки прошли вражеский лагерь насквозь, а затем, совершив разворот, ударили вновь.

Теперь каждый из конных действовал самостоятельно, обрушившись на потерявших своего командира индийцев. Лишившись, воеводы, привыкшие к пешей схватке, они сильно растерялись перед лицом мощного конного противника, захватившего инициативу боя в свои руки. Схватка развалилась на множество маленьких стычек, в которых победа в большинстве случаев оставалась за македонцами.

Оглашая лагерь своим специально выработанным гортанным скифским криком, дети степей нагоняли страх и неуверенность в своего врага, подкрепляя свои вокальные способности меткими стрелами. Их скифы выпускали одну за другой, проносясь по разоренному катофрактами лагерю подобно сильному урагану.

Удостоверившись, что сопротивление врага сломлено и все кашмирцы пустились в бегство, кавалеристы без команды бросились рубить убегающих индов, помня царское наставление о необходимости вселения в душу врага сильного страха смерти.

Когда подошел Птоломей, все уже было кончено, столица освобождена от наглого посягательства соседа и напуганный зрелищем резни побежденных, правитель Сангалы поспешил открыть ворота перед посланцем, Пора которого стратег специально прихватил с собой. Приведя город к покорности и даже не оставив в нем свой гарнизон, македонцы выступили к Акесину стремясь быстрее очистить свои земли от непрошеных гостей.

Преследуя противника, стратеги полностью повторяли стиль своего царя, опережали кашмирцев буквально во всем, не давая им возможности собрать все свои силы в один мощный кулак. Индийцы только огрызались при столкновениях и, потерпев очередное поражение, устремлялись к реке, за которой видели свое спасение от врага.

Птоломей имел только одну серьезную стычку, когда на головную часть колонны из засады напал сын Абисара, решивший наказать зарвавшегося агрессора. С громким криком ударили инды своими длинными пиками в бок марширующих по джунглям гоплитов. Македонцы замешкались лишь в первое мгновение, испуганные появлением врага из зеленой чащи деревьев, а затем продемонстрировали свою хваленую выучку.

Дружно сомкнув ряды под уверенными криками простатов и гармостов, гоплиты выставили единую стену из металлических щитов, выдержали первый удар, а затем сами атаковали. Их действия поддержали пельтеки и лучники, обрушившие на голову врага свои дротики, копья и стрелы.

Македонцы быстро навязали противнику рукопашный бой, в котором крепкие пики кашмирцев не играли большой роли, разом превращаясь в досадную обузу. Уверенно разбивая деревянную защиту горцев, гоплиты уверенно выбивали самых смелых и храбрых осмелившихся напасть на них индийцев.

Кашмирцы не выдержали долгого боя и поспешили отойти прочь, снова спрятаться под защиту деревьев, повинуясь сигналу молодого принца. Однако Птоломей не желал просто так отпускать противника, и сам двинул им вслед, перестроенную фалангу гоплитов. Не давая противнику опомниться, македонцы длительное время преследовали индов, пока им дорогу не преградила непроходимая чаща деревьев.

Вовремя с ориентировавшись в происходившим, македонцы остановили свое движение, что бы из преследователя ненароком не оказаться в роли преследуемых.

Подобную стычку имел и стратег Пердикка, который двигался параллельно Птоломею и на которого также обрушились из засады горцы. Однако в этом случаи осторожные скифы вовремя заметили притаившуюся опасность и достойно встретили нападавших врагов мечами и стрелами. Выпрыгнувшие из кустов кашмирцы понесли большие потери от метких выстрелов, и катофрактам было достаточно только ударить копьями и мечами, что бы враг бежал.

Больше кашмирцы не смели оказать достойного сопротивления наступавшим стратегом, в спешке очищая недавно занятые города, исполняя приказ Абисара о возвращении своего войска домой. Напуганный столь сильным и быстрым отпором со стороны македонцев, пенджабский царек решил собрать все свои силы в одно целое для отпора возможного нападения страшного врага.

И его опасения были не напрасны. Выйдя к быстрой, но сравнительно мелкой по сравнению с остальными реками Пенджаба Акесине, Пердикка самостоятельно перешел эту водную преграду поставив Абисара перед свершившимся фактом вторжения в его царство.

Это известие обрадовало Александра и вызвало недовольство у Калана, который вновь попытался удержать молодого преобразователя мира от дальнейшей экспансии индийских земель.

Твердым и уверенным в своей правоте голосом, излагал софист мирные идеи Александру, всем своим пасторским видом показывая стремление слуги божьего донести до неразумного вояки светлое откровение. С затаенным почтением слушал его молодой монарх, но жажда побед и славы не давала ему возможности согласиться с речами Калана.

— Абисар первым напал на мои владения и подданных, а так же на солдат, которых я направил на их защиту, — веско парировал македонец увещевание софиста прекратить войну с кашмирцами, — сидел бы у себя в горах и я охотно бы заключил с ним союзный договор. Так нет же, возжелал захватить чужие земли, а это воровство и вор должен понести наказание.

Калан сокрушенно покрутил головой и мягко посоветовал Александру не испытывать непрерывно милость богов и с тем удалился. И тут заколебавшийся завоеватель неожиданно получил поддержку со стороны пленного Пора. Желая полностью втянуть Александра во все местные дела, Пор порекомендовал для полного покорения индийских земель спуститься к слиянию всех рек Пенджаба и занять важную в стратегическом отношении крепость малов. Выдвигая эту идею, покоренный владыка в тайне надеялся, что, свершая это, македонец непременно свернет себе шею, как это делали многие завоеватели до него.

Монарх пришел в восторг не столько от поданной идеи, как от самого факта помощи со стороны своего пленника и осыпал Пора различными милостями в виде титула царского советника. Незамедлительно был отправлен гонец к Неарху и Пифону стоявших на Гидаспе, с приказом о начале немедленной подготовке спуска части войск вниз по реке на лодках и овладеть крепостью малов. Не раскрывая всем своих замыслов в полной мере, Александр отдал тайный приказ о переводе всего своего речного флота простаивавший у границ Пенджаба к месту слияния Инда со всеми его притоками, имея далеко идущие цели к полному покорению всех земель расположенных вдоль пограничной реки.