Магелланы

Оказавшись же бортом к волне, маленький корабль рисковал опрокинуться, что в конечном итоге означало неминуемую гибель для его экипажа. Конечно, благодаря наличию пары герметичных корпусов катамаран может сравнительно долго держаться на плаву, дрейфуя к верху килем, но рано, или поздно океан всё равно утянет его на дно. Но сначала стихия убьёт людей, запертых в корпусах-ловушках без шансов на спасение извне. Поэтому проще пожертвовать топливом, которого жалко до слёз, и остаться в живых, чем пожадничать, и проиграть борьбу с чужеземным океаном.

Шторм продолжался всю ночь, и на следующий день достиг силы самого натурального урагана. Косой дождь лил, как из ведра, куда ни глянь, везде и всюду виднелись огромные волны высотой в шесть-семь метров, периодически накрывавшие 'Пингвин' шипящими пенящимися гребнями.

Корабль качало так, что земляне были вынуждены передвигаться по салону ползком, а вахтенные привязывались с помощью фалов к поручням, чтобы не оказаться смытыми за борт. Несмотря на герметичность катамарана в целом, вода нашла лазейки, проникла и в рубку и в оба корпуса, залив каюту капитана и койки в одном из форпиков.

Двое суток подряд люди не могли толком ни спать, ни есть, перебиваясь сухарями с водой и консервами. Двое суток подряд люди находились в состоянии сильнейшего душевного напряжения, томились в ожидании запредельного крена, с тревогой прислушивались к каждому потрескиванию корпуса корабля... Беда пришла оттуда, откуда её не ждали.

— Кэп, поднимись наверх! — сквозь свист ветра послышался голос Николая, в открывшийся люк хлынул поток пенящейся воды, ринулся вниз по ступенькам, растекаясь по палубе. — Тьфу, ты, чёрт, не успел закрыть!

— Что стряслось?! — чтобы перекричать свист ветра и шум шторма, Артём был вынужден склониться к самому уху своего товарища.

— Вон, глянь на экран! — ответил Николай, кивая в сторону радара. — Мне кажется, что это земля!

— Ага, похоже на то! — согласился бывший пограничник, разглядывая зелёную полоску на мониторе. — Давно заметили?!

— Минут пять назад! — прокричал Сан Саныч, оглядываясь на набегающую с кормы волну. — Внимание! Сейчас снова накроет!

— Кэп, у меня скоро жабры вырастут! — спустя минуту пожаловался Николай, выплёвывая изо рта солёную морскую воду. — Опять за шиворот хлестануло!

— Терпи казак, атаманом станешь! — улыбнулся в ответ Сан Саныч. Прапорщик-пенсионер исправно тянул лямку вахт наравне с остальными мужчинами, и чувствовал себя помолодевшим лет, этак, на тридцать. — Что будем делать, Артём?

— А что тут сделаешь?! — пожал плечами Северьянов, прикидывая, насколько велик обнаруженный радаром остров. — Попробуем обойти с зюйда, если получится!

Обойти, к сожалению, не получилось — не хватило знания здешних вод, свободы маневра и банального везения. Небольшой островок прямо по курсу возник неожиданно, вынырнул из темноты словно призрак. Даже не островок, а нагромождение скал, принимавших на себя всю мощь океанского прибоя. Прибой яростно набрасывался на эти скалы, и казалось, что океан вот-вот поглотит их, но раз за разом волны отступали назад, оставляя за собой лишь клочья белой пены.

— Всё, (цензура) нам! — выругался бывший пограничник, с запозданием сообразив, что стихия неумолимо влечёт катамаран прямиком к маленькому острову. Дизеля работали на всю катушку, но их мощностей явно не хватало, чтобы вырваться из ловушки, уготованной коварным прибоем вкупе с сильным ветром. Мозг лихорадочно искал варианты, чтобы избежать столкновения, и не находил ни одного спасительного сценария. — Сан Саныч, пусти меня к штурвалу! Николай, иди вниз, и прикажи всем готовиться к столкновению!

— Артём, ты что удумал?! Это же чистое самоубийство! — прапорщик-пенсионер, как оказалось, имел весьма смутное представление о серфинге. Поэтому просто не понял сути задуманного капитаном маневра. А маневр и вправду попахивал самоубийством, ибо 'Пингвин' — не лёгкая доска для серфинга, а сравнительно тяжёлая и неуклюжая конструкция.

— Извини, Саныч, нету времени, чтобы объяснять! — Северьянов переключил тумблеры, переводя двигатели в режим 'самый полный'. Крутанул штурвал, всматриваясь в темноту в ожидании наката очередного вала. — Если выживем, то сам всё поймёшь! Держись!!!

Если бы Северьянов в своё время приобрёл крейсерскую яхту, а не катамаран, то история горстки землян так и закончилась бы на безымянном нагромождении скал. Глубокосидящая яхта с её солидным килем просто не имела шансов проскочить на гребне волны, и неминуемо была бы разбита о гранитные выходы. В свою очередь, катамаран с его небольшой осадкой чуть более метра, имел призрачный, но шанс, проскочить на гребне волны как можно дальше. И Артём использовал этот шанс на все сто процентов.

Огромная стена воды подхватила корабль, словно щепку, в пять-шесть секунд перенеся его на полсотни метров вперёд. Вперёд и вверх, подняв катамаран вровень с вершинами скал, послышался треск и скрежет: корпус соприкоснулся с камнями. Мгновение спустя стена воды отхлынула обратно, и 'Пингвин' со всего маху лёг на гранитный выход.

Удар оказался такой силы, что вахтенных едва не выбросило за борт, прочнейшая, казалось бы, мачта сломалась сразу в двух местах, гик обрушился вниз, полностью развалив крышу флайбриджа. Винты и рули были сорваны в один момент, в обшивке корпусов и стенок рубки образовались несколько сквозных трещин, а с десяток блоков остекления просто бесследно исчезли. Двигатели тотчас заглохли, т.к. сработала автоматическая программа их аварийного отключения, предусмотренная для экстренных случаев.

Северьянова и Сан Саныча спасло лишь то, что они заранее предвидели подобное, и привязали себя фалами к поручням. Впрочем, всё равно набили предостаточно синяков и шишек, пока выкарабкивались из-под обломков крыши флайбриджа. Остальные члены экипажа, находившиеся в момент столкновения в салоне, отделались, как говорится, лёгким испугом: Валера рассёк скулу, ударившись обо что-то угловатое, Васнецову-младшему прилетело кастрюлей по голове, а Станислав получил несколько синяков.

Пока вахтенные приходили в себя и выкарабкивались из-под обломков, до катамарана добрался очередной вал, с грохотом обрушился на заднюю стенку рубки. Приняв на переборку тонны воды, корпус 'Пингвина' жалобно затрещал в нескольких местах, с содроганием и скрежетом продвинувшись метра на полтора вперёд.

Спустя несколько минут корабль накрыло следующей волной, пропихнув судно вперёд ещё метр-другой, затем последовало ещё несколько накрытий океанскими волнами, пока, наконец, левый корпус не соскочил с огромного камня. Теперь 'Пингвин' намертво засел на скалах с креном на левый борт в тридцать градусов, и уже никакая сила не смогла сдвинуть корабль с места.

В течение полутора суток прибой с жадностью облизывал кормовую часть судна, после чего шторм стал постепенно утихать. Всё это время измученный экипаж провёл на борту катамарана, теснясь в рубке-салоне, в ожидании неминуемой развязки со смертельным исходом.

Когда, наконец, прекратил лить дождь, и люди получили возможность осмотреться вокруг, выяснилось, что разбушевавшаяся стихия не смогла сокрушить препятствие в виде обшивки земного кораблика. Чужеземный океан утихомирился и отступил, признав своё поражение.

— Дорогая передача, я (цензура), не иначе, — Валерий заломил руки за голову, взъерошив свою причёску. Вид, открывшийся с накренённой палубы, вызвал у землян смешанные ощущения. — Эх, бывают же такие подляны...

— Во время шторма мы бы всё равно не смогли причалить к берегу острова, — заметил Васнецов-старший, протирая окуляры бинокля. — В лучшем случае нас бы бросило на деревья, в худшем — разбило бы о тамошние валуны... На, сам посмотри, если не веришь.

Маленький скалистый островок, на котором 'Пингвин' нашёл своё последнее пристанище, оказался сушей длиной менее сотни метров, и шириной метров в тридцать, не более. Юго-восточный берег островка, обращённый в сторону океана, представлял собой уступчатое нагромождение громадных валунов, омываемых прибоем. Противоположный, северо-западный берег сбегал к урезу воды под уклоном примерно в сорок пять градусов, и, по сути, являлся аналогичным нагромождением растрескавшихся валунов.

Метрах в трёхстах к западу и северо-западу от места крушения раскинулся холмистый остров на несколько порядков больших размеров, обильно поросший деревьями. Восточный берег этого большого острова убегал на несколько километров к северу, теряясь в лёгком туманном мареве.

Прямо перед собой люди имели возможность рассмотреть широкие галечные пляжи, усеянные россыпями крупных валунов и отдельными скалами. Сразу за галечными пляжами начиналось царство местной флоры: заросли кустарников взбегали на небольшие холмы, плавно переходя в густой лес.

— Чёрт, самую малость не дотянули, — пробормотал Николай, и замолчал, встретившись взглядом с Северьяновым. Последний спрыгнул вниз, на скалы, и с хмурым лицом осматривал повреждения катамарана. — Мужики, как насчёт построить плот, и перебраться туда, в джунгли?

— Вряд ли мы встретим там джунгли, — заметил Сан Саныч, с видом бывалого путешественника окинув взором северо-западный берег маленького островка. На этом склоне вполне хватало плавника, в беспорядке разбросанного там и сям. — А вот построить плот — идея хорошая.

— Зачем нам плот? — глухим безжизненным голосом произнёс бывший пограничник, поднимая взор на своих товарищей. — Чтобы перевезти всё имущество, вполне хватит 'зодиака' и трофейного плотика.

— Кэп, плот понадобится, чтобы перевезти демонтированные дизеля, и всё то, что мы сможем снять с корабля, — вступил в разговор Валерий, и замолчал, почувствовав состояние души капитана.

— А смысл? Спустись сюда, и погляди здесь и там — вон и вон, две пробоины, а вон там — дырища на четверть корпуса, — криво усмехнулся Северьянов. — Нахрена нам те дизеля, если винторулевой группе каюк? Вон ещё одна трещина, соляра сочится, значит, повреждён ещё и один из танков...

— Так, мужики, слышали, что сказал командир? Если не хотим потерять остатки топлива, то солярку надо по-быстрому перекачать в другой танк, пока аккумуляторы не разрядились, — мудрый и многоопытный прапорщик мгновенно сообразил, что к чему, и принялся раздавать распоряжения. — Да, в рундуке в правом корпусе лежат ручной насос, шланги... Николай, принеси их, вдруг, понадобятся... Олег, Валера, за мной.

— Господи, да здесь же высота метров десять! — откуда-то со стороны донёсся дрогнувший голос Кристины. — Боже всемогущий... Ой, Стас!

— Примерно четыре-пять метров будет, — оперативно подхватив супругу за руку, Станислав уточнил высоту обрыва, сократив её в два раза. — Осторожно, тут очень скользкие камни.

— Эй, вы, оба, немедленно отойдите от края обрыва! Если вам не терпится покончить жизнь самоубийством, то, вон, возьмите хороший конец, привяжите его к поручням, и прыгайте вниз (цензура), — усталость и нервное напряжение последних дней неожиданно пробудили в Артёме не лучшие черты его характера — резкость и жёсткость. — Стас, (цензура), я, кажется, чётко и ясно приказал всем ещё полчаса назад — с палубы ни ногой! У тебя, что, водой уши залило? Ещё и жену с собой потащил, балбес!

— Извините, Артём Викторович, я не подумал, — молодой мужчина слегка покраснел, признавая свою неправоту. — Кристина, давай руку, идём назад.

— Опусти меня, я никуда не пойду, пока этот мужлан не извинится! — обычно, тихая и покладистая Кристина неожиданно встала на дыбы, разродившись самой настоящей истерикой. Впрочем, немудрено, если учесть, сколько времени женщине пришлось просидеть взаперти в рубке 'Пингвина' наедине со своими и чужими страхами. — Нам не на чем плыть, яхта разбита... Разбита по его вине! Здесь нет ни воды, ни еды... Скалы, голые скалы... Стас, неужели ты не понимаешь, что мы все вот-вот погибнем!? Все! А я не хочу умирать! Не хочу!!!

— О, нет, только не это, — как ни странно, первой в ситуации сориентировалась появившаяся на палубе Ольга. — Мужчины, ну, чего вы уставились на девку? Критические дни, физиология, блин... Должны же понимать, что критические дни ничьим приказам не подчиняются.

— Всё хорошо, поплачь, милая, поплачь, тебе надо выплакаться, — девушка ловко спустилась вниз по верёвочной лестнице, и по-матерински заключила подругу в объятия. Муж Кристины топтался рядом, не зная, что предпринять. — Стас, иди отсюда, займись чем-нибудь, а мы сами разберёмся со всем, по своему, по-женски... Извините, Артём Викторович, это она не со зла ляпнула.

— Так, чего ждём? Работа сама себя не сделает, — поймав выразительный взгляд Ольги, Сан Саныч заторопил мужиков. — Станислав, иди, помоги Лёшке собирать вещи... А потом надуйте лодку и плот... Артём, давай, поднимайся обратно, война ещё не закончилась.

— Нет, она права — я должен был сохранить корабль, — убитым голосом произнёс бывший пограничник. Обойдя место крушения, Северьянов с ужасом осознал, что у экипажа не хватит силёнок, чтобы снять катамаран со скал. Надёжный и быстрый 'Пингвин', ставший для землян родным домом, распластанной птицей намертво застрял на камнях, а он, Артём, не в состоянии смириться с мыслью, что этот самый дом придётся бросить. — Без него нам не выжить.

— Майор Северьянов, как старший по возрасту, приказываю Вам отставить и прекратить! — мягкий и никогда неунывающий пенсионер в мгновение ока предстал в совершенно ином виде. — Перед нами стоит задача выжить, и мы обязаны это сделать любой ценой! Вам ясно!?

— Так точно, товарищ прапорщик, будет исполнено, — криво усмехнулся Артём. — Ладно... Спасибо, Сан Саныч, я в норме... Ты прав, первым делом займёмся соляркой.

— Ну, вот, и ладушки, — грозный прапорщик вновь преобразился в обыкновенного доброго пенсионера. — Я вот, что думаю: если поторопимся, то до темноты успеем сходить на большой остров, разведаем, что и как.

— Большой остров, говоришь? — Северьянов прищурился, оценивающе глянув в сторону указанной суши. — Давай, лучше, поступим по принципу 'утро вечера мудренее', а пока займёмся неотложными делами.

— Ты капитан — тебе решать, — Сан Саныч бросил быстрый взгляд в сторону женщин, и наклонился к люку. — Фёдорыч, ты, как, готов к труду и обороне?

Бывший прапорщик мобилизовал всех, в т.ч. и приболевшего инженера-проектировщика. Пока остальные члены экипажа спасали драгоценное топливо, сортировали и подготавливали к эвакуации прочее имущество, Алексей Фёдорович изучал в бинокль ландшафты большого острова. А заодно и все прочие направления, в т.ч. и безбрежные просторы океана.

Наступившая ночь прошла спокойно, дав возможность намучившимся землянам более-менее нормально отдохнуть. Чужеземный океан успокоился, восточный ветер окончательно разогнал тучи, а вид восходящего солнца вызвал улыбки на лицах всех, без исключения, людей. Не осталось незамеченным и появление в небе нескольких крупных морских птиц, прилетевших откуда-то с севера. Покружив над местом кораблекрушения минут двадцать, пернатые убрались восвояси, видимо, разочарованные отсутствием лёгкой добычи в виде трупов.