Холодная Зона

Здесь наверняка все — такие. Громкие, бойкие, спортивные, всё умеют. Не то, что она — бледная, неповоротливая немочь с тихим голосом. Катя к ней была добра, но Катя — старшая и к тому же вожатая. А что будет в этом 'отряде'?

Но комната была хорошая, пусть и маленькая. Зато своя! Даже дома у Лийи была все-таки одна комната с братом.

Лийя стала разбирать чемодан. Одежду надо убрать в шкаф, спрятанный в стене. Мама надавала ей целую кучу одежды, а зачем? Здесь можно иногда носить и домашнее, но в основном все ходят в форме разных комплектов — синей для школы, цвета хаки для работы и всяких там дежурств и еще есть спортивная. Лийе, по правде сказать, было вообще все равно, что носить. Все говорили, что у нее шикарная одежда, а ей было на это плевать. Какая разница, что надевать, она все равно некрасивая. Мама Лийи прекрасно разбиралась в одежде, и Лийя никогда не выбирала, что надеть. Попробовала бы она выразить какие-нибудь желания по этому поводу! Вообще желания опасно иметь — только выскажи что-нибудь, сразу поднимется крик на полдня, а кому это надо?

Лийя в конце концов достала какое-то белье, вынула свои книжки и игрушки, а чемодан с неразобранным барахлом поставила вниз.

Пудель Арто и кукла Нина уселись на кровать, возле подушки. Жалко, что нельзя было взять и других. Может быть, она поедет домой на выходные, и заберет еще хотя бы куклу Алю и зайца. И мелкие бы игрушки не помешало, у девчонок тоже наверняка есть пупсики, можно меняться одежками.

Лийя поставила на полочку любимые книги — мама тоже сильно ругалась, что она берет с собой книги, и почти все выкинула. Остались три — про Карину Тищенко, 'Загадки Вселенной' — интересная книга про астрономию, и сказки Пушкина.

Потом девочка подошла к окну. Отсюда был виден стадион — там сейчас как раз тренировалось много ребят в белых футболках и синих шортах. Кто-то бегал, кто-то прыгал в высоту, подтягивался, на поле две команды гоняли мяч. А дальше, за стадионом — тайга, темные сосны, сочная зелень подлеска. По тропинке мимо стадиона проскакало двое всадников на красивых конях — гнедом и золотисто-желтом.

Здесь хорошо, подумала Лийя.

В дверь постучали, и девочка резко обернулась. Подошла к двери шаркающей походкой, открыла.

На пороге стояли двое — мальчик и девочка примерно ее возраста. Оба были в темно-синей форме — узкие брючки, высокие отложные воротники и длинные рукава блуз. Ткань формы, казалось, переливалась. На груди у обоих блестели непонятные разнообразные значки.

— Привет! — сказала девочка негромко.

— Привет, — настороженно ответила Лийя.

— Ты в пятом будешь? Мы тоже. Хотим с тобой познакомиться. Я — Таня, он — Ринат.

Ребята вошли в комнату. Ринат сразу уставился на книги, а Таня — на игрушки.

— Ой, какой пудель красивый... Лийя... Лийя, да? Слушай, помоги нам разрешить спор.

— Какой спор? — удивилась девочка.

— А она говорит, — начал Ринат, — что прионы — это вовсе не живые существа. А я говорю, что тогда и вирусы не живые.

— Всему есть предел! — сердито прервала его Таня, — вирусы ладно! Но если для тебя комочки белка — уже прямо живые существа! Давай вот я плюну... Там тоже белок есть. Он — живое существо?

— Да, живое! — согласился Ринат, — только не существо. Оно же не целое, не отдельное. Это часть живого существа.

Лийя смотрела на ребят с интересом. Она недавно играла в обучающую игру на тему микробиологии, и хотя в школе всякие прионы и вирусы еще не проходили, но...

— А я читала, — сказала она, и новые знакомые разом повернулись к ней, — что они занимают это... промежуточное положение. Ну как бы не живые и не мертвые. То есть не неживые.

— Ну это может быть, — сказала Таня.

— А по-моему, они все равно живые. Ведь такие комочки белка сначала на Земле и появились. Ну когда жизнь возникла! — упрямился Ринат.

— Пошли лучше погуляем, — Таня взяла Лийю за руку, — мы тебе покажем коммуну.

И она улыбнулась. Лийя почувствовала, как тяжелый ком на сердце тает, исчезает, тревога сходит на нет.

Нормальные ребята. И жить тут, похоже, будет нормально.

Глава третья. Реальная жизнь

На портале Риаллайф интервью с Реем Гольденбергом появилось на следующий день. Журналист Уэсли сработал оперативно. Можно просмотреть как трехмерное видео, можно — как текст. Приукрашенный, дополненный. Рей посмотрел видео и не узнал себя — он не мыкал и не экал, как это было в реальности. Уверенным четким голосом, длинными периодами он рассуждал о прошлом и настоящем, приводил какие-то статистические выкладки...

— Я думал, у вас уже отменили пособия, — говорил он, — нет, я не очень интересовался этой темой. Хотя незадолго до моей болезни, в 2004-м, кажется, году, у нас в Германии ужесточили систему социальных пособий, введя законы Харц-4. Это должно было усилить мотивацию безработных в поиске занятости. Пособия урезали и сделали зависимыми от личных усилий безработного, которые строго контролировались. Это привело к целому ряду как позитивных, так и негативных последствий...

Рей в видео острил, отпускал шуточки, блистал красноречием. Рассуждения про музыку и компьютерные игры журналист сильно сократил. А кое-что переформулировал. Например, так Рей рассуждал о том, что мир не слишком-то изменился.

— Но вы знаете, в целом и у нас все было так же. В США и Европе была демократия, соблюдались права человека, всех граждан обеспечивали хотя бы минимальными средствами для проживания. В других странах демократия была недостаточно развита, наглые и жадные диктаторские верхушки грабили народ, люди жили в нищете и страхе, и, естественно, стремились приехать в Европу, чтобы обрести свободу. Что же касается той части мира, которую сейчас называют 'холодной зоной', ее тогда в основном занимали государства, далекие от идей демократии и гуманизма. Так в чем разница, что изменилось?

Рей лишь покачал головой, прослушав это интервью с самим собой. Даже возмущения не было. Наверное, спорить бесполезно, да и зачем? Ведь он ничего путного не сказал. Если бы Уэсли не отредактировал его, это звучало бы и вовсе по-идиотски.

Он закрыл интервью. Кстати, и разместили его где-то в глубине портала, на вторичном линке. Огляделся вокруг. И вправду, 'Риаллайф' о чем только не рассказывал! Среди актуальных новостей сверкала сенсация 'В Антарктиде обнаружен древний космический корабль' — если выглянуть в окно этой новости, можно увидеть сияющие белые снега, торосы, цепочку семенящих пингвинов. Даже будто холодным ветром повеяло оттуда. А в соседнем окне короновалась какая-то герцогиня. Как и раньше, новости уделяли очень много внимания разным герцогам, королям и прочей элите общества. Все это притягивало взгляд, как яркая конфетная обертка. 'В Японии генетикам удалось создать говорящую собаку'. Правда это — или опять вранье? Какая, собственно, разница? Очаровательный фокстерьер задорно вилял хвостом, стоя на лабораторном столе. 'В Мексиканском Заливе коммунистические террористы из Венесуэлы атаковали мирное прогулочное судно'.

Так, стоп! Венесуэла. Это же в Южной Америке, вроде, а вся Южная Америка теперь — колд зона. По словам Энрике, там никаких стран уже давно нет. Рей с интересом повернулся к окну.

Получается, что есть Венесуэла, есть террористы, да еще не просто какие-нибудь, а коммунистические.

Рей стоял на небольшой площадке, а вокруг плескался бескрайний синий океан. Далекий зеленый берег с пальмами. Видимо, Мексиканский залив. Неподалеку терпела бедствие белая прогулочная яхта — она была до половины погружена в воду, часть палубы разбита, видимо снарядом, оттуда шел черный дым, бакборт забрызган кровью. Вокруг тонущего судна сновали маленькие лодочки спасателей с красными крестами. Вот спасатели осторожно спустили с борта яхты на носилках раненую белокурую девушку, о ужас! Мертвенно-бледное лицо, простыня пропитана кровью. Какие изверги могли такое сотворить?!

Рей бросил взгляд на меню, выбрал 'Реконструкция событий — визуальная'. Яхта теперь качалась на волне целехонькая и прекрасная, внезапно со стороны открытого моря возник серенький неприметный кораблик , не то военный (борта ощетинились орудиями), не то пиратский (слишком уж обшарпанным выглядел катерок). Над катерком зловеще вился красный флаг.

Дальше все было, как в приключенческом фильме. С пиратского катера потребовали остановиться и взять на борт контрольную комиссию. Яхта немедленно двинулась в сторону берега — спасаться. Террористы начали обстрел. Вскоре яхта начала тонуть, дымясь. Катер пришвартовался к борту прогулочного судна, оттуда на палубу попрыгали какие-то люди в серой униформе и в черных балаклавах до глаз (такие штучки Рею были знакомы еще из прошлого). Они быстро и деловито начали выносить с яхты какие-то чемоданы, сундучки, сейфы. Двое мужчин в балаклавах вытащили на палубу визжащую девушку и начали ее торопливо и грубо раздевать и насиловать. Мальчик в белой матроске вскарабкался на борт — прыгать в воду, и свалился на палубу, сраженный выстрелом пьяного террориста. Трещали автоматные очереди.

— Рей! — в окне слева возникло лицо Энрике, — Леон уже здесь, мы ждем тебя к обеду!

Ах да! Рей выключил новостной портал. Очередной внук Энрике собирался сегодня с ним познакомиться.

Леон производил впечатление — рослый, черноволосый, с декоративными буграми мышц, подчеркнутыми обтягивающим тонким пуловером. Рукопожатие крепкое, как захват удава.

— Привет, дедуля! — жизнерадостно вступил он, — это сколько же тебе лет сейчас?

— Двадцать восемь, — признал Рей свою незрелость.

— Удивительно. Мне тоже!

Наоми, уже сидя за накрытым столом, строго выговаривала польке-экономке.

— Так салфетки не кладут! Вы что, не видите — они совершенно не сочетаются с подсвечниками!

Девушка растерянно открывала рот, словно пытаясь что-то сказать.

— Да, фрау Гольденберг, — наконец выговорила она, — я заменю.

— Садитесь, садитесь, мальчики! — весело позвала Наоми, — суп остынет!

Ловкие руки домашней помощницы поспешно меняли салфетки. Рей коротко взглянул на Энрике, закладывающего полотенце за ворот.

— Кстати, я только что был на новостном портале.

— Да? И что творится в мире? — поинтересовался племянник.

— Ничего особенного. Но вот что интересно — там передали, что венесуэльский корабль каких-то коммунистических террористов напал на мирную яхту. Но ведь ты говорил, что в колд зоне ничего не осталось!

Племянник поморщился.

— Ну конечно, что-то там осталось! Я не собирался читать тебе лекцию, сказал вкратце. Нормальной жизни там уже нет. Но там есть какие-то люди, формирования. Никто толком ничего не знает! Банды. В одном месте так, в другом — этак. Там кое-где возникли целые анклавы, вроде как в ваше время в Северной Корее, террористические формирования. Там строят концлагеря, какие-то страшные зоны — они называются ЗИНы. Расстреливают людей. Там у них голод, нищета, радиация. Казармы, военное воспитание, детей отбирают у родителей. Это страшно!

— У них там какой-то этот... а, Союз Трудовых Коммун, — уточнил Леон.

— Понятно, — кивнул Рей, — в общем, коммунисты.

Крабовый суп был очень недурен. Наоми тихо говорила с кем-то по мобильной связи, едва шевеля губами. Энрике отодвинул тарелку, немедленно принятую официантом. Вытер губы салфеткой.

— Как тебе понравилось в Люксе?

— Ничего, — пробормотал Рей, склоняясь над тарелкой, — как-то шумно.

— Говорят, следующая европейская Игра будет в Люксе, — вскользь заметил Леон.

— Какая игра?

— Европейская, — пояснил Леон, — я ведь геймер, так что немного в курсе дела.

Рей понял, что значение слова 'геймер' за последние семьдесят лет несколько изменилось.

Официанты начали перемену блюд. На второе подали говяжьи рулеты с картофелем и кислой капустой.

— В наше время, — сказал Рей, — геймерами называли людей, увлекающихся компьютерными играми... Что за игру вы имеете в виду?

Энрике и Леон расхохотались одновременно, и даже Наоми подняла взгляд от экранчика.

— В каком-то смысле Леон пошел в прадеда. Ты ведь знаешь, что мой отец был футболистом, — Энрике повернулся к Рею.

— Так это футбол?

— Нет, конечно, — оскорбилась Наоми.

— Ну ты даешь, дедуля, — Леон хлопнул его по плечу, — ты уже сколько здесь? Две недели? И до сих пор даже не выяснил ничего о нашей политической системе?

— Честно говоря, — чистосердечно высказался Рей, — политика всегда была мне глубоко по барабану.

— Уважаю, дед! — Леон смачно разрезал рулет, — но! — он предупреждающе поднял руку, — есть вещи, которые знать необходимо. Иначе тебя примут за дикаря.

— Леон! — воскликнула бабушка.

— Ничего-ничего, — нахальная манера Леона нравилась Рею, — продолжай. Мне действительно становится интересно. Игра... что за игра? И при чем тут политика?

— Я флаг-геймер, — отрезал Леон, — игра называется флаг-турнир. Я офицер флаг-турнира.

— Что-то военное?

— Упаси Сверхразум! Офицер — единственное слово, позаимствованное у военных. Чтобы отличать настоящих игроков от обслуги и кандидатов. Вот что, дед! Давай заканчивай с обедом, пойдем в комнату, я покажу тебе настоящий турнир! На самом деле все просто — есть полигон, есть две команды по 12 человек, у каждой своя территория. Полигон большой — леса, горы, в общем, нормальная местность. Сражение идет за флаг. Цель игры — установить свой флаг на территории противника, то есть занять ее. И не дать противнику занять свою территорию.

— Ясно, — Рей покосился на бицепсы родственника, прущие из-под рукавов. В голову ему пришли смутные воспоминания о каких-то фантастических фильмах, где там тоже какие-то люди сражались, как гладиаторы, гибли на арене, — И что, много народу гибнет?

— Да ты что, старик, — Леон снова хлопнул его по плечу, — насмотрелся антиутопий? Мы же не изверги, людей на арене убивать. Никто не гибнет. Это игра. Ну если честно, то каждый сезон один-два человека того... несчастные случаи. Ведь у нас и малая авиация там есть, и скалолазание, и по рекам сплавляемся.

— Но это лишь придает остроты и романтизма происходящему, — пробурчал Энрике. Наоми побледнела.

— Ненавижу, — проскрипела она, — мальчики гибнут. Молодые, здоровые парни. И потом — наши герои! Мужество! Честь! За что все это?

— Ну ба, перестань, — прогудел Леон, — сколько же можно? Иначе эти парни умерли бы от передоза. Смертность у нас не выше, чем в любом экстремальном виде спорта. Шума только больше, когда кто-нибудь гибнет — ах, герои, патриоты... Могли бы точно так же гикнуться, катаясь на водных лыжах — никто бы слова не сказал.

— Ну хорошо, — Рею расхотелось есть, — а при чем здесь политика?

— Флаг-турнир — основа нашей политической системы, — непонятно высказался Энрике. Леон перебил его.

— Подождите, деды! Я сейчас все объясню. Вот смотри, Рей — ничего, что я тебя так называю? У вас там была политика, правильно? Партии, выборы, парламент. Это демократия. Ты сам за кого голосовал?

— За христианских демократов, конечно. Наша семья была целиком связана с ХДС, — вспомнил Рей.