Солнечный камень

Бой говорил слишком скупо. И дышал слишком часто.

Но эффект от их общих усилий был.

Палатка выровнялась и растяжки пели уже не так жалобно. Плюс к тому же, и ветер немного стих, словно понял, что его внезапная атака не удалась.

— Сколько осталось? — спросил Раян Боя через сорок минут работы. Подумать только почти час на 60 метров...

— Немного... Главные я закрепил... Две штормовые остались. Но я доделаю... Не переживайте, господин... Дышать только плохо...— слова давались с большим трудом. И сейчас обычное , и без того заунывное 'господин', особенно доставало Раяна. Какой к черту господин, когда они вдвоем, как каторжники, в равных условиях, какой из Раяна господин?

— Бой, пожалуйста, еще немного, ты уж потерпи как-то парень. Я тебе, хочешь, после килограмм конфет выделю и фильмов поставлю — хоть неделю смотри, слышишь...

Снова хрипы в ответ, то ли и вправду микрофон барахлил, то ли это уже пацан так дышал. Хоть бы возвращался быстрее.

Ветер вдруг взбунтовался с новой силой. Палатка опять напряглась, но стало понятно, что уже можно не беспокоится — выдержит она теперь напор.

— Возвращайся, — попросил в рацию Раян. — хХрен с ними с последними...

— Один остался... Я уже растяжку нашел... — пацан еле говорил, еле дышал.

Раян не на шутку забеспокоился, услышав как к тому же снова шум ветра усиливается.

-Бой! Ты дышишь плохо. Свалишься... Я приказываю, слышишь. -сказал Раян четко, так чтоб Бой его оочно услышал.

Но кроме хрипов испорченного передатчика Раян ничего не слышал в ответ.

— Пацан!!! Отзовись! — Заорал в рацию Раян и как последний аргумент добавил. — Выдеру, если не отзовешься. Уши оторву.

И услышал далекое.

— Не выдерете... Я встать не могу... Я тут посижу чуть-чуть...Вы не переживайте, госпо...

И то ли ненавистное 'господин' в конце, то ли уже жалобное 'Господи...'.

Придурок! Крысеныш! И Раян тоже хорош, замученного пацана под ветер. Знал, же что ему своих мозгов не вставить, знал же, что всегда выкладывается больше...

К выходу подбежал. Страховку подергал. Но смысла сейчас в страховке не было. Пацан же почти всю палатку по периметру обешел. Тут он. Рядом. Возле входа почти.

Дурить не стоило. Можно было выбежать и уже вдвоем не вернуться.

Еще одну веревку нашел, к горловине мешка с обсидианом привязал. На лицо респиратор надел. Очки защитные.

И, чертыхнувшись, выбрался в темноту. Блуждать не стал. Поступил разумнее. Придерживаясь рукой за полог палатки пошел в противоположную сторону, чем уходил Бой и, буквально сразу же нашел натянутую растяжку. Ту самую, очевидно последнюю для Боя.

— Бой! — кричать через респиратор, когда сквозь ветер тебя никто точно не услышит, та еще глупость. Понял ошибку. Пошел по растяжке, придерживая ее рукой. И углубился на пять метров в полнейшей темноте к вбитому колу. Пацана сразу не нашел. Видимость действительно нулевая была. На карачки опустился, стал шарить руками, понимал что тут где-то. Дышать было очень трудно. Фильтры забились уже конкретно. Но не бросать же этого... Даже, как назвать-то, и не знал. Руками по сторонам водил над песком. Кашлял. И злился, злился... И эта злость заставляла шевелиться. И таки нашел это чудище. Рядом.

Не особо разбираясь за что, хватанул и потащил, натягивая для ориентира веревку, к мешку в палатке привязанную. И хоть и идти, и тянуть было всего с десять метров устал, так будто марш-бросок на 12 километров с полным боекомплектом пробежал. Но таки дошел. В палатку ввалился. Респиратор стянул, откашлялся и сразу к Бою, не понимая почему тот почти не дышит

Гермошлем стянул. Морда у пацана в крови была — снова кровь носом пошла от напряжения. Но не в этом дело было. Как только стянул шлем, так Бой и кашлять начал, словно до этого кислородом и не дышал. По спине похлопал. Усадил, привалив к такому универсальному для всего, мешку с обсидианом.

— Дыши,— сказал Раян. — Сейчас у тебя только одна работа — дыши.

Бой, еще не понимая толком, что происходит, действительно сидел и судорожно ртом воздух ловил.

Раян клапан в шлеме еще раз попробовал. Вдохнул смесь газа, закашлялся тут же и ... выматерился уже в миллионный раз за вечер. Дышать нечем было. Даже так ощущалось полное отсутствие кислорода. Но патрон-то целый, только купленный с сухогруза.

Ладно. С этим после. Понятно уже, что с оборудованием проблема произошла и выяснить надо — причина в самой системе или в составе заправленного баллона. Но после.

Освободился от веревки. В хозяйственный блок пошел. Воды взял. Много. Сам напился. И пацану принес.

— Пей давай. Ты жив хоть?

Бой глаза поднял еще ошалелые. К воде как птенец к кормёшке потянулся. Приложился к кружке. Пил жадно, все время откашливаясь.

И, только после этого, ответил.

— Жив. А вы меня когда наказывать будете, господин?

Раян тут же чуть подзатыльник не отпустил. Ну, дурак попался...Бестолочь.

Обнять пацана хотелось, а не наказывать.

— Никогда. Слышишь? Обещаю, что и пальцем тебя не трону, какую бы ты ерунду не творил. И еще одно...

Бою и первой части ответа хватило. Снова чуть не закашлялся от услышанного. Но Раян продолжал.

— Хватит меня господином называть. Устал я от этого. У меня имя есть. Раян. Это понятно?

Бой промолчал сначала, после головой кивнул. Глаза закрыл. И вдруг, хотя Раян и не спрашивал, сказал.

— У меня тоже имя есть. Соул...

========== Недоразумение ==========

В тот вечер сил не осталось ни на что. Даже чтобы добраться до кара. Спали в рабочей палатке на теплом песке. Раян лишь положил на него кусок брезента. Было пыльно, пришлось достать по респиратору, и это тоже комфорта не добавило. Но заставить себя выйти за пределы тента и искать кар — Раян не мог. Пусть лучше так. До утра. А утром уже надо было разбираться и с возможными повреждениями участка, и с проверкой оснащением гермокомплекта.

Некачественная предварительная проверка оборудования чуть не стоила жизни. И в этот раз виноват был именно сам Раян. За такое действительно стоило выдрать, если бы было кому.

Утро выдалось тяжелым. Тело болело слишком сильно. Легкие горели. Раян откашляться не мог. Имперские рудники с такой вот работой и не сравнивались. Легкие можно было угробить в перлитовой пыли слишком быстро.

Проснулся. Посмотрел на лежащего рядом Соула, свернувшегося калачиком, как ребенок, обхватившего руками живот — и чуть не застонал. Не будет сегодня у пацана выходного, хоть и обещал себе Раян. Но не получалось. В обед должен приехать сухогруз за обсидианом. А значит надо и уже готовые осколки отсортировать, и в мешки упаковать, и отнести их к месту погрузки.

И все это, не считая обычных забот с генератором, опреснителем и пресс-машиной. Вода катастрофически быстро уменьшалась из резервуаров кара. А выпресовкой, даже если Раян целенаправленно на несколько часов заставлял пацана на прессмашине заниматься, удавалось получить считанные литры. Перекидать в бункер пресса несколько тонн песка, чтоб получить капли — выходило слишком трудоемко. И заниматься этим можно было лишь при полной безнадеге с финансами и другими ресурсами.

Будить парня не хотелось. Раян слишком хорошо еще помнил, каким тот был вечером. Помнил, как отмывал ему лицо от засохшей крови, как помогал выбраться из гермокостюма. Слаб был Соул. Слишком. И хотелось сейчас оставить его в покое, укрыть сверху чем-то более теплым, чем парусина от мешков и дать ему покой хоть на день. Он заслужил и заработал этот покой.

И, может быть там, в более спокойном мире, все так бы и было. Может быть Раян, вместо того, чтобы будить мальчишку, пусть даже на Веге, лег бы рядом, обнял бы его и позволил себе чуть больше, чем просто лежать рядом. Если бы Соул этого захотел...

Соул... Раян попробовал, как звучит имя. А оно действительно подходило мальчишке. Раян даже знал, что оно означает на одном из старых диалектов — 'душа'. Красивое имя.

Только... Прав был пацан, когда не хотел говорить, как его называли там, в прошлой жизни. Не может у раба быть такого имени. Слишком оно личное, слишком свободное.

Раяну все сложнее было относится к Соулу, как к рабу.

Но по-другому никак не получалось. Только так. Слишком тяжелый труд, слишком много забот для чего-то другого.

Выбросив из головы такие крамольные мысли, потрепал пацана за плечо, поднимая.

Соул даже застонал в полусне понимая, что начался еще один трудный для него день. Но глаза открыл сразу, как только смог. Посмотрел на Раяна, как-то всхлипнул и попробовал встать с песка.

Раян ему руку протянул, помогая. Соул вцепился из всех сил, стараясь, но не удержался и грохнулся снова на песок.

Встать не получилось и со второго раза.

Раян нахмурился. Этого еще не хватало. Таки загонял пацана.

— Отдыхай, — сказал он, глядя на слегка побледневшего Соула. — Я сам справлюсь.

Тот снова попробовал подняться, но хватило силы только встать на колени. Раян, даже не досмотрел на попытку, махнув рукой, выбрался из палатки.

Чувствовал себя виноватым — и за вчерашнее, и за сегодняшнее. Но работу-то делать надо? Обсидиан сам не погрузиться, а платить неустойку за бесполезный вызов сухогруза было слишком дорого.

Осмотрел участок. Даже удивился тому, что ничего особо страшного за вчерашнюю бурю не случилось. Вынес из кара маяк. Установил в ста метрах от базы. Можно было и ближе, но Раян не хотел, чтобы палатку засыпало окончательно от поднятого сухогрузом песка. До прилета оставались всего четыре с половиной часа.

На завтрак времени не было совершенно. Пока придумаешь что-нибудь, даже чай, пока накипятишь и то убьешь слишком много.

Поесть можно было и после торговли за собранный обсидиан.

Из загруженных за последние пять дней работы мешков для продажи, годились только последние, добытые с применением новой техники. В них крошек почти не было, и края у отколотого стекла были ровные и гладкие — годные для дальнейшей обработки. За такой обсидиан можно было взять самую большую цену. А вот та крошка, которая получилась в начале, хоть и занимала слишком уже много мешков, почти ничего не стоила. И было до смешного обидно думать о том, что на самом деле, на такую бесполезную добычу были потрачены первые слишком большие усилия.

И досадно было то, что мешкис крошевом , подготовленные и запечатанные для транспортировки, стояли готовые даже с бирками, а колотый обсидиан, имеющий настоящую ценность, еще сортировать и сортировать под куполом предстояло. Готового к продаже было всего мешков восемь. Слишком мало для того, чтобы окупился вызов и доставка последующих заказанных товаров.

Вот и влез снова под навес Раян и, сев непосредственно на кучу колотого обсидиана, как мог быстро, стал загружать плотные парусиновые мешки. После взвешивал, ярлыки пришпиливал степлером и... пока складывал в сторону к борту тента. Про "стометровку" к маяку по песку с мешками в руках думалось плохо. Вообще не думалось. Сам же вымотался, сам же устал.

Иногда разгибаясь, чтобы просто вдохнуть хотя бы по нормальному, смотрел на лежащего на брезенте Соула.

Мысль о том, что парень притворяется и просто игнорирует работу, конечно, приходила, но Раян выгнал ее. Нельзя было так притворяться. Видно было, что пацану действительно плохо. Раян даже медбота запустил на диагностику. Но тот, помигав кнопками, просто впрыснув под кожу стандартный набор витаминов, выдал рекомендации — обязательная консультация у специалиста. Ага. Сейчас на Эйху полно было специалистов.

Соул, заметив, как Раян на него смотрит, сначала пробовал под этим взглядом встать на ноги, но после даже попытки делать перестал, снова свернувшись клубочком. И на медбота также реагировал. После укола взгляд стал хоть чуть осмысленным, но от прошлых усилий снова кровь носом пошла. И Раян, психанув и на ситуацию, и на обстоятельства понял, что кроме как жалеть мальчишку, сделать больше ничего не сможет. И снова почувствовал ощутимый укол вины. Действительно, сам же виноват.

Может поэтому, снова на ненавистный чертов обсидиан накинулся, как на главное зло. Плюнул на упаковку мешков, когда час до прилета сухогруза оставался и занялся тем, чего боялся и не хотел.

Носить мешки было трудно. И если в начале еще хоть как-то получалось, то после пятой стометровки, Раян понял, что быстрее упадет на серый песок и выключится, чем двинется с места. Но не золотом же платить за погрузку?

Посидел на песке, отдохнул. Вернулся к медику и, вскрыв аврально аптечку, вколол себе стимулятор. А как по-другому? Пусть после хреново будет. Знал Раян какие последствия ждут. Но то будет после, когда торг пройдет. Тогда пусть что угодно будет. Переживет. Он сильный.

Энергии прибавилось значительно. Раян даже почувствовал, как по телу сила новая, на химии замешанная, разливается. И, пока не кончилось действие, доделал то, что должен был.

Сухогруз Раян ожидал даже навеселе — побочный продукт включился от стимулятора. Торговался озорно. Цену за особо качественные куски обсидиана поднял на два фартинга на килограмме. После, за заключение сделки даже хлебнул виски с пилотами. Спиртное принесло теплую волну спокойствия.

Ребята с сухогруза привезли четыре пластиковые бочки с водой и набор буров для буровой установки. Это было основным, что заказывал Раян. Но поторговавшись, выцыганил еще и лишние три патрона с кислородом к гермокомплекту, и батареи к лампам дневного света в палатке.

И вспомнил о недозаправленном медботе. Пожаловался парням.

Раяна выслушали. Запаянные ампулы с медикаментами выдали, хоть уже по достаточно высокой цене. Но Раян не сопротивлялся. Нельзя было по-другому. А на вопрос зачем ему сильные энергетики и стимуляторы, сказал, что пацану его плохо.

Джек Стоун, старший пилот сухогруза, вызвался посмотреть на Соула.

— Я врач, правда без лицензии, но вам-то сейчас не бумажка нужна, а помощь, так ведь? — сказал он в ответ на просьбу Раяна.

Раян, закивав головой, конечно согласился. Не до лицензий было.

Джек взял с собой бокс с медикаментами, пошел за Раяном в шатер.

Присвистнул, когда увидел бледнющего, с темными синяками под глазами Соула.

Осматривал долго. Соул слабо сопротивляясь, даже пытался от этого осмотра отодвинуться.

После осмотра Джек на Раяна глянул, на пацана показал и предложил.

— Могу забрать с собой. За пару золотых.

Соул дернулся, снова скукожился. Раян, чтоб пацана не тревожить, Джека за собой потянул.

И только выйдя за палатку, переспросил.

— Два золотых — это в больнице присмотр или в вашем лагере точно так же в палатке?

— Два золотых, это к нам в лагерь. В больницу его не возьмут — он же раб. Кто возиться захочет? А если и захотят, то явно не за пару золотых. Но я за ним могу присмотреть. Уход круглосуточный организую. С ним ничего страшного, просто действительно истощение и слишком большие нагрузки были. Отдых нужен и питание усиленное. Но отдых важнее.

Раян задумался. Дело не в двух золотых было. Если б пацана действительно в больницу отправить — не пожалел бы. Но просто так в чужой лагерь передать — не хотелось. Не хотелось Соула отпускать. Уход и покой сам обеспечит. Плюс питание и присмотр.