— Федоренко — хлебало завали! — взревел старшина, не оглядываясь на пылящийся бардак позади себя, — страхуй по центру — у тебя руки свободны! Быстро, вмлять! А то удавлю нах! — знакомый рык вернул водителя от пожеланий разметать конскую суть кобылы на атомы — к служебным обязанностям. Сообразить, как это можно сделать со стороны спины, с фонарём в одной руке и с макаркой в другой руке у дяди Федора времени не было. Интонации дали понять, что действовать надо быстро, не жалея себя и правильно. Юрок прямо там и изготовился — на нижнем уровне, с колена, только предохранитель характерно щелкнул, открывая ход для курка и спускового крючка.
— Бондарь — обшманай. Осторожно. Сначала пусть разденется, — собачник, услыхав короткий приказ, сунул пистолет в кобуру, двинул автомат за спину, подошёл ближе и скомандовал Санте, чтоб сидела и охраняла рядом — слева от нарушителя, а сам подошёл справа. Парнишка попался учёный — терпеливо ждал. Бондарь не спешил приближаться вплотную. Показал указательным пальцем на пояс, а потом на землю. Иранец сообразил верно. Кивнул и расстегнул замок, ремень упал к ногам. Туда же последовала странная торба, небольшой вещмешок с нехитрым скарбом горца и моток толстого шнура. Затем инструктор сделал движение в воздухе — как бы отталкивая от себя обеими руками парня. Тот сделал несколько шагов назад. Старшина подошёл ближе. В вещах задержанного ничего особенного не было: вода в большой пластмассовой фляге, немного еды — лепёшка, сыр и специи, спички, шило, нитки с уголками, бумага, ручные весы, сетка. Были три газеты с надписями на не знакомом, вьющемся алфавите с многочисленными точками снизу и сверху, тряпка, рукавицы, теплая шапка, шарф, подстилка, толстый пучок перьев и ещё много мелочей. Больше всего пограничников удивило содержимое длинной торбы. В ней был настоящий клеянный лук, тетива про запас, метровая металлическая линейка, сантиметр и стрелы, аккуратно воткнутые в подобие губки в жестком пластиковом чехле.
— Давай личный досмотр, — личное обхлопывание и прощупывание мальца ничего не дали. Только сержант понял, что "малёк" с виду вроде и не страшен, а силенка и скорость реакции у него есть. И хоть в своей хламиде он смотрится получучелом, обвешанным старыми тряпками, зато под ними скрывается тренированное горами и суровым бытом тело крепкого и быстрого хлопчика.
— Пустой. Вязать? — на всякий случай уточнил Игорь.
— А как же — и стреножь заодно, тогда и поговорим, — горец стерпел связывание по рукам и ногам, но когда ему взялись закрыть и глаза попытался вывернуться из рук инструктора службы собак и что-то гортанно высказал на своём языке, завертел отрицательно башкой, так, что его тюрбан на голове свалился в пыль. Санта среагировала на демонстрацию недовольства, как на нападение. Атаковала с рыком, в прыжке завалила ослушника в пыль жестким ударом лап и вцепилась бы в горло, но пришелец извернулся, а сержант остановил собаку командой и на всякий случай перехватил за ошейник.
— Ну, а хули ты дергаешься? — пояснил собачник, — сказано тебе чурка не русская — завязать глаза — значит, положено так, а ты тут выёживаешься, — и для, порядка пнул, сапогом ниже спины сидящего найдёныша.
— Садовбал, хооорьёёок сраяный! Не трожь — фвьебу нах! — неожиданно по-русски ответил нарушитель спокойствия и причина остановки в пути, и закончил свою речь строкой из Корана, — У Аллах аахкбар!
— Ни буя себе! Тащ прапорщик он же по-русски меня нах послал, — затрещина отвешенная рукой эсэсовца завалила иранца на бок и вызвала целый поток русских народных выражений позаимствованных у татаро-монгол.
— Стоп Бондарь — подними его и прислони к скале. Федя — Светку тащи сюда. А то ещё сбежит! — начал руководить нарядом прапорщик, неотрывно разглядывая при этом причандалы пойманного исследователя "нашей" пещеры и самого задержанного. В результате этого изучения Грязнов сделал вывод, что нарушитель пытается самым наглым образом наобеббать старого воина погранвойск, как неучёный новобранец-шкипер дурит по неопытности опытного дедушку-ветерана. Сзади послышался топот и понукания.
— Вот привёл, — злобно доложил дядь Федя, устанавливая рядом с собой и старшиной недовольную Светку и во все глаза разглядывая шмотки, на предмет — чего скоммуниздить на дембель, если плохо лежит. Больше всего понравился нож: "Вот его и утащу" — порешил хохол, а сам начал "наезжать" на кобылу, — Тащ, старший прапорщик! Она, зараза, чуть мешок с овсом не порвала, пока мы этого бандита вязали в темноте. Окончательно окуела, пора отметелить по самые помидоры и гланды. Меня чуть не покалечила возле стенки, совсем нас не уважает, скотина, — тут же пожаловался и разошёлся в обличениях ефрейтор.
— Хорош трендеть, не любишь ты животных Федоренко, — остановил речь Юрки старшина, — от этого и проблемы, — Юрок хотел возразить, но Виктор Иванович не собирался слушать пререкания, когда дело надо делать, — привязывай этого к Светке, раз она такая страшная и грозная, и сторожи, а мы тут с Бондарем пошаримся в округе. Думаю, что этот жучара ушлый не всё нам показал. Ну, да на хитрую дырку есть перец с винтом, на вход с закаулками примочки с кочергой и на тебя, дружок, управу я как-нибудь найду, — пообещал зыркающему снизу молодому иранцу Грязнов, — Бондарь — спускай Санту, пусть ищет — я посвечу.
Ходили и искали не долго. Нашли крепкую палку больше похожую на диковинное копьё и увенчанную широким и длинным стальным лезвием-пикой. Мешочек с наконечниками для стрел и какую-то вонючую металлическую банку из-под леденцов. Компактную палатку и простенький спальный мешок.
Находки сложили возле иранца, тот нахмурился, и видно было, что не очень-то рад происшедшему. Более ничего из вещей и никого на двух ногах обнаружить не удалось. Следы поисковой группы вели далее, в проход где был взят в плен неизвестный. Теперь можно было и побалакать с этим индейцем, как "для себя" прозвал лучника Виктор Иванович.
— Ну, говорить будем? Не хочешь. Вот твои шмотки, задержали мы тебя на советской территории. По-русски ты понимаешь и говоришь. Что ты тут делал? Что или кого искал? И почему решил нам сдаться именно сейчас, а не раньше? Что тебе нужно было возле водоёма? Ты тут кого-нибудь видел? Как сюда в пещеру попал? — завалил вопросами Грязнов не только иранца, но и Федю с Бондарем.
Индеец только ухмыльнулся губами и презрительно кивнул не вниз, а вверх.
— Если расскажешь правду — развяжу и отпущу, как обычного хозбытовика, — начал стимуляцию пленного старшина, — а если будешь молчать, то закину на Светку, — качнул головой в сторону кобылы прапорщик, — отвезу к озерку и сдам резерву в комендатуру. А вот оттуда ты домой попадёшь не ранее чем через месяца три, по протоколу погранкомиссара и желанию начальника разведки округа. Ферштейн?
Лучник зло зыркнул на сташину, но не ответил. Пришлось продолжить монолог и давить на интеллект.
— Уговаривать тебя не собираюсь, сейчас поедим. Пока будем трапезничать — думай!
Дали Светке напиться, наполнили торбу овсом, и подвесили сумку прямо лошади на голову, кобыла смачно захрумкала внутри брезентухи любимым лакомством, потом напоили и покормили Санту, Затем поели сами пограничники. Здоровому организму на природе банка тушенки — на один зуб.
— Федя — открой ещё консерву с кашей, дай пацану чистую ложку, флягу с водой положи возле него и пару сухарей. Бондарь — Санту посади рядом — пусть сторожит, а я вам посвечу. Развяжите ему руки. Давай "Оцеола" — ешь, это говядина, а то ещё скажешь, что мы жадные и подлые — свинину заставили лопать, потом не отмоешься, — предложил старшина почти с отеческой улыбкой и заботой.
— Федь — сообирай его барахло, грузи на Светку — назад пойдём.
— Таварищ прапорщик, — акнул Юрка, — А что назад-то? Может вперёд? — сытно рыгнул и вопросил ефрейтор.
— Нет, воин, лучше два шага назад, а потом шаг вперёд, да ещё и с этой обузой за спиной. А вдруг стычка с кем? Этот вон с копьём, стрелами и ножом тут шастает. А если там кто бродит вооружённый автоматом или пулемётом? Добро бы перс всё рассказал, а то кашу вон трескает без стеснения, а информацией делиться не желает. А зачем нам враждебный и явно умелый горец в тылу? Ишь стрелы у него в губку воткнуты внутри колчана — наверняка отрава там какая-нибудь. Иначе — лук в горах фикция. А так — чиркнул наконечником по шкуре и всё — жди, когда мясо само упадёт.
— А копьё ему зачем? — Бондарю было непонятно именно такое вооружение парня.
— А копьё на крупного хищника — барса, леопарда, гюрзу отогнать, кобру спугнуть не касаясь.
— Может чабан? — предположил Юрка, удобно развалившись на каменном подобии лежака.
— Похож, очень похож. Но если чабан, то, что он такой скрытный и гордый? Ведь сдадим сейчас в отряд, и не увидит он своих гор до самой зимы. Это я тут царь бог и воинский начальник и могу решения принимать пока наверх не доложил, а как выйдем к озеру — там коменданту информацию сбросим и аллес пиздохеншварц, тогда решения он принимать будет. А комендант обязан по инструкции его в Ашхабад сдать, — после этих слов Грязнова высказанных не как угроза, а как констатация факта, и даже вроде как сочувствие положению перебежчика, иранец чуть дернулся, однако методично доел всё, что дали, запил водой из фляжки, протянул ёмкость и ложку в сторону дяди Феди, возвращая.
— Ну, надумал? — ответа от пленника не последовало, — не взыщи. Вяжи руки, Федя. Потом развяжешь ноги и приторочи веревку к седлу. Всё бойцы. Берём наши трофеи и назад на базу, к озеру. Вставай, "Чингачгук".
Бондарь всё же переспросил ещё раз.
— Виктор Иванович?
— Ну, чего тебе?
— А может вперёд?
— И ты туда же! Я те дам вперёд! Захотел посмертно стеллу на родине с барельефом? Я те их при жизни устрою на заставе, только на стройке нового свинарника. Читать надо классиков марксизма-ленинизма: целее будешь. Порядок движения такой. Бондарь — первый, Федя с Индейцем внутри, я — замыкаю. Пошли.
Инструктору трудно было идти впереди, когда прапорщик шёл последним, и освещение единственного фонаря потихоньку теряло свою мощность, зато Санта уверенно обходила любые препятствия. Чтоб не удариться или споткнуться, сержант укоротил поводок до минимума. Уже часа четыре они двигались по пещере туда-сюда и вымотались не меньше, чем на фланге. Темнота — заставляла учиться шагать по-другому, напрягала, давила на нервы. Поэтому, когда вдали забрезжил солнечный свет, то и животные и люди пошли быстрее. Не спешил лишь пленник. И попытался остановить походный порядок тревожки.
— Эй. Старшина. Дафай говорить! Слышишь? — даже Светка удивилась, но не дёрнулась, как шла, так и потащила за собой упирающегося строптивца, не сбавляя шага. Против нашего утюга на фланге — он ей, что пушинка невесомая.
— Оба-на! Немой заговорил! — откомментировал Федя, попытки тормознуть Светку, — Тащ прапорщик! Иранец сказать что хочет! Верёвку дергает.
— Да вижу я и слышу! Вперёд — на выходе поговорим. Фас скоро сядет совсем. Бондарь! Шире — шаг!
Первым делом старшина связался с заставой и выслушал пленного. О находке на заставу не доложил, но попросил прислать заряженные аккумуляторы, свежие Фасы и три керосиновых лампы с запасом солярки. У источника Индеец начал рассказывать сам.
У входа в пещеру Нарушитель разговорился по полной программе.
— Я Мехлем. Сын чабана и внук чабана. Живу в Рачане — поселке недалеко от границы. Пасли с дедушкой гурт недалеко от границы. Мой дед пропал. Погнал отару к перевалу, где знаки стоят и исчез. Меня перед этим домой за провизией послал. Сказал, что будет ждать на нашей территории, возле вашего знака. Я вернулся, а на том месте ручей бьёт из скалы и в скалу же и уходит. А рядом вход в пещеру, — перевёл дух парнишка. Пограничники переглянулись между собой, и старшина кивнул, мол — продолжай.
Мехлем бросился искать — деда и нашёл следы, ведущие в пещеру. Сделал факел из жира и старой тряпки и двинул по следам внутрь. Добрался до большого зала и тут услышал, что ему навстречу кто-то идёт. Затушив факел, спрятался, забравшись вверх на невидимый уступ. Увидел вооружённых людей, много и испугался, что они деда и отару себе забрали, а может, что и похуже сделали. Но против автоматов его лук со стрелами не конает никак. Хотел проследить — куда пошли неизвестные сарбазы, однако поостерёгся. Отпустил их подальше и пошёл по следам и не смог найти. Следы есть, но такое впечатление, что пещерные ходы идут по кругу и эти солдаты тоже ходили по кругам, а потом как испарились.
— Мехлем, а откуда язык?
— Дед научил, он с вашими, ещё после той большой войны много общался. Мы с ним только по-русски разговариваем, чтоб никто не понял. Маленьким был — нравилось, как игра интересная, а взрослым стал — пригодилось.
— А почему лук и стрелы?
— Денег нет. А я молод. А отару защищать надо. Да и себя иногда. Дедушка и придумал и сам сделал, сказал, что этому его ещё прадед учил. Показал, как стрелять, наконечники сделал в кузнице. Показал, как стрелы делать и уравновешивать.
— Вот зачем тебе перья в котомке! А почему стрелы в губке? Яд?
— Да.
— А в банке? Тоже?
— Да, с ней надо осторожно. И ещё, вы не знаете где меня взяли и по закону обязаны отпустить.
— Погоди "отпускать". У нас здесь наша группа также зашла и не вернулась. Ну-ка скажи, чем были вооружены те, кто тебя напугал — автоматы как у нас?
— Нет, у них другие винтовки были — американские. А такие как у них — я у жандармов на пограничном переходе видел.
— Мехлем, а что ты ещё в пещере видел?
— Сначала договор — а потом скажу.
— А если я тебя в отряд коменданту и разведчикам отдам?
— Тогда не найдёшь свою группу, прапорщик.
— Чего? А ну говори, что ты видел? В званиях разобрался?
— Если не отдашь своим начальникам, поможешь деда найти и отпустишь — скажу. Если нет — сам ищи.
— Так, значит? Ладно, даю слово.
— Клянись аллахом.
— Ну, это сложнее. А если я вот Федей поклянусь. Договорились?
— Развязывай, — согласился иранец, протянул связанные руки и кивнул, — и верни мне мои вещи. Но если обманешь — он умрёт, — от такого расклада Юрка поперхнулся водой, которую в этот момент пил из фляжки.
— Рассказывай! — в свою очередь потребовал Виктор Иванович, пока Федя со злобной усмешкой распускал хитрые узлы. Мельхем разоткровенничался ровно настолько, чтобы оказаться нужным, получить обещанное и обрести нужную свободу действий.
— После тех, с американскими автоматами, прошли ваши с калашниковыми и собакой, очень похожей на эту, — и пастух непроизвольно ткнул пальцем в сторону Санты, что пристально наблюдала за иранцем. Собаку пришлось сдержать, иначе горец поплатился бы за опрометчивый поступок. Это со старшиной у него договор, а для ищейки он пока ещё — чужой. Глаза у старшины загорелись, цель поездки замаячила вдалеке смутными силуэтами искомых фигур.
— Сколько их было?
— Шесть. Четыре солдата и два офицера.
— Откуда знаешь, что два офицера?
— У них пистолеты на поясе. А один был в фуражке.
