Живая кукла

— А ты, значит, пришла в гости к людоеду? Жить надоело? — спросил хозяин пещеры.

Я нахмурилась.

— Н-нет.

Несмело подошла к нему, не отводя глаз. Старый. Я бы ему под тридцать дала.

— Раздевайся! — велел он.

— З-зачем? — испугалась я.

— Помыться хочешь?

— Я не понимаю.

— Тогда раздевайся.

— Нет!

— Уходи!

— Нет!

— Да что ж ты заладила? Зачем пришла?

— Не знаю. Ой, за едой.

— А если я тебе еду дам, ты уйдёшь?

Не понимала, в чём подвох. Уходить не хотелось.

— Что вы делали, дядечка? — осмелела я.

— Не скажу. Но если помоешься и переоденешься, покажу.

Соблазнительно. Но раздеваться... Я ещё раз посмотрела на мужчину. Хоть он и был с бородой, но стариком не выглядел. Я осмотрела его пещеру. Уютненько. И свет лился с потолка странный, не солнечный.

Что бывает, когда раздеваешься, я знала. Обычно, дети. Он предлагает стать его женой?

Он скоро умрёт. Или людоеды живут дольше?

Зато, наверное, меня не съест... Если я вдовой стану, желающие стать моим мужем тоже найдутся. Вон как Стенька на меня засматривался. И Макар.

Мужчина отвращения не вызывал. Симпатичнее того же Стеньки и Макара. Их женой всегда успею стать.

И я решилась. Сняла с себя всю одежду.

Мужчина уже давно потерял ко мне интерес и вновь что-то делал на столе.

— Я готова.

Он обернулся.

— Хорошо, — кивнул своим мыслям. — Иди сюда.

Меня провели в другую комнату со странной огромной чашей.

— Залезай.

Странное ложе. Ну ладно.

Когда я оказалась внутри, он вдруг сделал какой-то жест, отгораживающий меня и его тканью. И вдруг на меня полилась вода. Тёплая вода. Чистая!

Я жадно глотала её, но часть попадала на тело. Какое расточительство! Вскоре я напилась до отвала, но вода литься не прекратила.

— Эй, Людоед! — позвала я.

Вода прекратила течь. А Людоед сдвинул ткань в сторону.

— Почему не помылась?

Я не понимала.

До него, похоже, дошло, он вздохнул и начал раздеваться.

По телу пробежал зябкий холодок. Но в то же время любопытство появилось. Как оно — стать женой и матерью? Детей я любила, с братом нянчилась и за соседскими малышами присматривала, пока мама была в состоянии искать пропитание. Неужели я сейчас стану женой?

Вскоре мужчина влез ко мне в чашу. И вновь полилась вода. А меня стали грубо трогать, тереть. Всякое желание разделить с ним ложе пропало. Но отступать было поздно. Я уже согласилась стать его женой. Уже разделась перед ним, значит, жена.

— Меня Дмитрий зовут. Можешь звать меня Димой или Митей. Как хочешь, — сказал он, выливая на меня воду из наполненной ладони. Скользнул рукой нежно по соску. Внутри появилось странное чувство. Но эти ощущения были щекотные и приятные.

— Хорошо. Митя мне нравится. А меня — Настей.

Он улыбнулся.

Я осторожно притронулась к его груди, а потом и вовсе прильнула.

— Теперь ты меня есть не будешь, раз я стала твоей женой?

Послышался смех. Приятный. Злой человек смеяться так искренне не будет.

— Понятно. Ну хорошо, жёнушка, теперь побудь тут я принесу тебе одежду.

Вскоре он пришёл, положил стопку чего-то на полку и взял нож.

— Но мы же договорились... — глаза были на мокром месте. — Ты ведь сделал меня своей женой. Что тебе ещё нужно?

— Чтобы ты помолчала и не дёргалась, чтобы я тебя не поранил.

Я сидела в этой чаше, положив голову на колени, и боялась пошевелиться. А он срезал мои спутанные грязные волосы. Когда закончил, голова оказалась полностью лысой. После этого мне намылили её и смыли.

— З-зачем? — не понимала я.

— Ты свою голову видела? Вши — переносчики заразы. Твою одежду я сжёг. Вот теперь одевайся.

— Кто такие вши? — тогда я ещё не знала.

Он объяснил, как и сказал, что отныне мне ходить без него к своим запрещено. Я должна придерживаться правила — ни с кем не обниматься, кроме него, ни к кому не притрагиваться.

— Как я теперь покажусь своим? — всхлипнула я. Голова, хоть и казалась лёгкой, но стала мёрзнуть.

— Вот и не показывайся.

— Они будут переживать. Пойдут искать... У меня маленький брат. Он умрёт с голоду. Мама уже не может искать съедобное...

— Хорошо. Пойдём, поедим и отнесём твоему брату еду.

— А завтра вновь придём?

— Нет.

— Но как же... Отец умер. Мама не может нас кормить...

Митя вздохнул.

Я поговорю с твоей мамой.

Оделась я быстро. Чистые свободные военные рябые брюки и оливковая футболка и не моего размера куртка. Одежда приятно пахла, казалась мягкой и чистой.

Он ушёл, потом вновь явился.

— На, надень шапку.

Поблагодарив, я готова была отправляться в путь, но мне не позволили.

— Сперва давай поедим...

И он достал металлическую банку. Вскрыл при мне, дал вместе с ложкой.

Вкус оказался необычным, но я так увлеклась, что умяла всё.

— Это очень расточительно есть одно мясо. Ты готовить умеешь?

— Готовить? Что это значит?

Он закатил глаза.

— Ладно, завтра поговорим. Раз ты поела, пойдём.

Он собрал рюкзак с такими ж банками и закинул себе за плечи.

Пока медленно шли, я интересовалась всем. Спрашивала о его жизни. Оказалось, что ему всего двадцать. А выглядит он так, потому что сейчас стареют рано. На вопрос "что он искал?" ответил, что детали машин.

Судя по данному им описанию, я жила именно там, где эти детали находились. Но спешить с выводами не стала. Решила удивить мужа.

Шли мы долго. По бесконечной свалке идти сложно. Разве что зимой, когда снег выпадет и ветер поверхность сравняет. Тогда на лыжах — самое то. Быстро. Вот только под сугробами еду не найти. Придётся жить рядом с куполом, а это опасно. Несколько наших ребят пропали рядом с куполом. Поэтому мы всем сердцем надеялись, что снега не будет. А то, что неровная дорога — переживём.

Почти всю дорогу молчали. А я думала, как буду без брата и мамы. У нас ещё были братья и сёстры. Но только мы двое выжили. Сможем ли брат с мамой выжить? А если её не станет? Попросить мужа забрать их? Согласится ли? Я ему ведь отдала себя, поторопилась. Надо было поторговаться сперва.

— Митяй, а можно попросить?.. — я замолчала. Изменила его имя на свой манер. Не заискивала раньше.

— О чём?

— Брата и маму забрать...

— А что мне с того?

А мне плакать захотелось. Зря начала этот разговор.

— Эй, ты чего? — он присел передо мной на корточки. — Только не плачь!

Но я шмыгнула носом и обняла его.

— Пожалуйста, прошу, — начала неумело целовать его щёки губы.

— Настя, прекрати!

— Пожалуйста...

Он схватил меня за плечи, оторвал от себя.

— Прекрати! Мне неинтересна малолетка!

— Но... Я уже твоя жена.

— И я принял это. Но ты — ребёнок.

— Нет, мне уже двенадцать!

— Вот-вот!

Но от его слов я расстроилась ещё больше. И он притянул меня к себе. Обнял.

— Не плачь! Я поговорю с твоей мамой. Если она согласится, я возьму твоего брата к нам.

— А мама?..

Он вздохнул.

— И маму возьмём. Но не представляю, как это сделать... Всё, хватит нежностей. Пойдём. Заночуем у вас.

Мы уже полдня идём и до сих пор не дошли... Сколько ж обратно добираться станем? Матушка не может долго стоять, а ходить по таким неровностям — и подавно.

Ближе к вечеру мы всё же добрались до отчего дома. Меня завидел Макс и бегом ко мне.

— Нася, что случилось? Кто это?

— Муж мой. Замуж вышла. А так — больше ничего, — про волосы я решила промолчать.

— Мать волнуется...

— Потому и пришла. Да и еды принесли мы...

Уверившись, что со мной всё хорошо, поспешил вниз, в наш дом.

— Мам, Нася пришла! Не одна только...

Я спустилась вниз по сделанным ещё моим отцом ступеням, а вот Макс предпочитал скорый спуск по шесту. Отметила, что смрад, которого я раньше не замечала. Митяй предпочёл последовать за мной.

Вскоре мы оказались в нашей норе, в прямом смысле. Ведь по сути, наш дом даже землянкой назвать невозможно. Нора в слое мусора. Везде, правда, укреплять отцу свод пришлось, он когда-то инженером работал, а я совсем маленькая тогда была. Даже какие-то воспоминания сохранились, когда мусора не так много ещё навалили, и мы жили в настоящем доме. Грустно вздохнула. Отца уже пять лет как нет. Макс его уже и не помнит. А сестричка ушла вслед за папой. Тогда распыления купольных много народу выкосило.

Мама окинула Дмитрия любопытным взглядом.

— Кого ты сюда привела?! — спросила жёстко она, поворачиваясь ко мне.

— Мужа своего?

— Мужа? — мама расхохоталась, я такого смеха отродясь не слышала.

— Мам? — забеспокоилась я.

— Я принёс вам еды, — сказал Митяй. И стал доставать из рюкзака банки.

— Я не буду это есть! — зло ответила мама.

— Мам, мамочка! — я встревоженно кинулась к ней.

— Он же один из этих... Как ты могла? — с презрением бросила она, глядя на меня. — Уходи! И чтобы я тебя здесь больше не видела! Слышишь? Никогда не приходи сюда. Надеюсь, ты сможешь убедить своего мужа оставить нас в покое!

— Мамочка! — я попыталась её обнять, забыв про запрет, но муж оттащил меня силком.

— Вон! — кричала обезумевшая мама.

Я давилась слезами и ничего не могла поделать.

А муж силком меня вытаскивал из теперь уже не моего дома.

— Макс!

— Не смей с ней общаться! Слышишь! — кричала во след мама моему брату. — Я только что потеряла ещё одну дочь! Неужели потеряю и сына?

Я не понимала, ничего не понимала.

Как так? Почему? Мамочка!

Я уже жалела о том, что вот так, ради любопытства сделала свой выбор. Кто такой Дмитрий, что мама так его ненавидит? Но назад пути уже не было.

Но Митяй не ушёл. Прошёл в дальнюю комнату, которая была как раз моя.

— Мы останемся здесь до утра, — сказал тихо.

Макс оказался на пороге.

— Нася... — на глазах блестели слёзы.

он сам ещё слишком мал, чтобы добыть еду. И силёнок не хватает.

Я умоляюще взглянула на мужа.

Так хотелось брата обнять.

Его до плеч тёмные волосы теперь казались грязными и спутанными, по сравнению с волосами Митяя.

Муж же оглядывался в том сумеречном свете, что падал в прорубленное окно. Брезгливое выражение лица. Достал из кармана резинку и завязал свои красивые волосы. А потом разделся догола. Убрал свою одежду в рюкзак, из которого достал несколько целых бутылок воды и банки с мясом.

— Раздевайся! Полностью! — сказал муж.

Спорить не стала. Брата только смущалась.

— Иди сюда, пострелёнок! — позвал муж Макса.

Тот, не стесняясь, подошёл.

— Какая у вас белая кожа. Я читал, что цвет кожи, волос, глаз зависит от наличия меланина в крови.

— Верно. А ты у нас начитанный парень, выходит! — похвалил Митяй Макса.

— У меня только одна книга — справочник по биологии. Я её всю прочитал.

— Здорово, что ты такой маленький, а уже читать умеешь!

— Меня Нася научила.

— Твоя сестрёнка молодец!

— А зачем вы её обстригли?

— Потому что пришлось. Как увидел, что у неё с волосами.

— У неё нормальные волосы, как и у всех.

— Как у всех и нормальные — не значит, красивые и ухоженные.

— Как у вас, да?

— Да.

— А что надо, чтобы были такие же?

— Первая задача — расчесать и вывести вшей. Но сейчас нет средств, которые их травят. Тогда есть иной путь...

— Обстричь наголо?

— Верно! А ты ещё и смышлёный!

— Нася тоже умная! И добывать еду уже умеет! — похвалил меня Макс.

— Да. А ещё твоя сестра красивая. Но маленькая ещё.

— Она уже замуж вышла. Детей пора рожать!

— Нет, не пора!

— Ты разве не читал про созревание женщины?

— Там в общих чертах только было...

— Настя только начала созревать как женщина. Лет к семнадцати-восемнадцати созреет. А пока рожать рано.

— Но мама ведь родила в тринадцать... Правда, малыш умер... Нася осталась старшей... Но она третья только...

— Да, а почему? Просто мама не дозрела. Вот и не смогла выносить как следует ребёнка.

— Вы много знаете...

— Может звать меня Дмитрием. И на ты обращаться, раз уж родственники теперь.

Я растерянно стояла и слушала своих мужчин.

— Ты голоден?

— Да, Дмитрий.

— Я принёс еды. Будешь?

— Буду.

— А маму не слушаешься?

Братик вздохнул.

— Есть очень хочется... — смущённо признался он.

Митяй усмехнулся.

— У меня есть немного воды, а у тебя?

— Мы собираем росу на металле.

— Неси!

Макс убежал, а Митяй стал перебирать всё в комнате. Стулья выставил в ряд, скинул с постели матрас и одеяло. Зажмурился.

Он явно злился.

— Как можно на этом спать? — сказал то ли мне, то ли себе.

— Грязно. Но я этого раньше не замечала. У нас нет воды, чтобы мыться. Едва хватает утолить жажду.

— Я понял. Но тут раньше жилой район был. Почему вы в нём не живёте?

— Раньше жили. А потом засыпали всё.

— У вас здесь технические отходы. Пластик есть...

— И что?

— Металл есть?

— Встречается, но редко. В основном, бытовой мусор.

— Вы сортируете отходы?

— Да. Малыши сортируют, разгребая понемногу участки. Но это как игра.

— Это замечательно! Покажешь?

— Сегодня уже поздно...

— Да, Настёна, поздно. У вас свет есть?

— Редко когда находим что-то, что горит. Пластик не годится.

Митяй достал из своего рюкзака какой-то синий мешок и расстелил на моей постели.

— У тебя чистая одежда есть?

Я полезла в шкаф искать последнее найденное на помойке платье, которое оказалось мне в пору. В нём собиралась замуж выходить.

Вот!

Митяй кивнул.

— Отлично! Надень.

Чувствовала себя голой, даже когда оделась. К голове боялась прикоснуться. Да и голова как-то вверх задиралась. А муж на меня даже не посмотрел.

Вскоре прибежал Макс.

— Вот! — протянул бутылку с мутной ржавой водой.

— Давай меняться? — и вперёд была выставлена бутылка с прозрачной водой.

Макс ухватился тут же за предложенную бутылку, раскрыл, жадно припал к горлышку.

— Стой! — Митяй отнял бутылку. — Уже трети нет. Ты так быстро разве пьёшь обычно? Тебе на сколько этой бутылки хватает?

— На день, — потупил взор Макс. — Вода очень вкусная, — оправдывался он.

— Вот и растягивай удовольствие.

Между тем муж нашёл какую-то старую тряпку, смочил в ржавой воде и начал протирать стулья и стол. А мне стыдно стало. Грязюшник, и правда, развели. У Митяя дома порядок был, чисто, светло, уютно. А здесь валялось всё абы как. Я целыми днями занималась только тем, чтобы найти пропитание для семьи. А потом темень наступала, что только спать ложиться.

Я отняла у него тряпку и стала прибираться. А Митяй открыл жестяные банки и позвал к столу Макса. Ели второпях, потому что почти полностью стемнело.

— Можно я маме отнесу немного? — осторожно спросил братик.

— Нет!

— Но...

— Нет. Она мало того, что от дочки отказалась, так решила и тебя со свету сжить. Вот найдёшь еду, можешь дать матери. А моё — нельзя. Ты понял?

— Д-да!

— Ты обиделся, — сделал вывод малыш.