Но, конечно, Джинто осознавал, что он уже не может вернуться. Между тем, корабль прекратил разгон, и на некоторое время в кокпите воцарилась абсолютная невесомость. "Калике" мчался с огромной скоростью, но, на взгляд Джинто, он с тем же успехом мог неподвижно висеть в пустоте. Здесь не было ничего, что позволило бы судить о его движении, лишь бесчисленные звезды ярко сияли в вечной тьме — миллионы равнодушных, немигающих взглядов. Планета Дэлкто повисла над кораблем, сейчас похожая на простой бело-голубой шар, отчего Джинто чувствовал себя так, будто проваливается в бесконечность.
— Скажи, а каков твой социальный статус? — спросил он.
Лафиэль резко обернулась к нему.
— Почему ты спрашиваешь?
— Просто так... — Джинто понадеялся, что она не воспримет его любопытство как попытку подчеркнуть свой дворянский титул, — Мне интересно, почему ты присоединилась к Звездным Силам в таком молодом возрасте? Я подумал, возможно, ты просто хотела избавиться от своих служебных обязанностей пораньше, как я сам? Мне не следовало спрашивать?
— Ничего страшного, но, по правде, я не хочу отвечать. Пока я ношу униформу, никому нет дела до моей родословной — по крайней мере, до тех пор, пока я не достигну высших ступеней армейской иерархии.
"Высших ступеней? Званий, присваиваемых по личному приказу Императора? А она не страдает от ложной скромности!"
— Иными словами, положение в обществе не имеет отношения к Звездным Силам?
— Верно, — она кивнула, — Пока ты служишь на военном корабле, вот единственный ранг, который имеет значение, — Лафиэль указала на символ у себя на рукаве.
— Ясно. Вернусь к прежнему вопросу — почему ты поступила на военную службу? Это была твоя обязанность или собственный выбор?
— Это обязанность, — подтвердила Лафиэль.
"Ага!" — военная служба не была обязательной для простых граждан Империи. Для них поступление в Академию и служба в Звездных Силах была не долгом, а свободным выбором, дающим возможность продвинуться вверх. Теперь Джинто уже не сомневался в том, что Лафиэль — дочь аристократа.
— Думаю, так и есть...
— Что?
— Ничего, — Джинто прикусил язык. Он предполагал, что Лафиэль происходила из высшего эшелона имперской аристократии, и пытался решить, что хуже — высказать свои подозрения или умолчать?
— Это не просто обязанность, — призналась Лафиэль.
— Тогда почему?
— Я хотела быстрее повзрослеть.
— Понимаю, — любой офицер по определению рассматривался как взрослый, вне зависимости от того, сколько ему лет, — А в чем проблема? Тебе так не нравится, когда тебя принимают за ребенка?
С минуту Лафиэль размышляла над этим, потом внезапно спросила:
— У тебя была тайна рождения?
— Тайна рождения? — Джинто понятия не имел, что это означает, — Нет, не было. Моя мать умерла, когда я был еще совсем ребенком, — он надеялся, что это может объяснить, почему у него нет тайны рождения, что бы та собой ни представляла.
— Твоя мать? Но я думала, что ты — сын отца! Разве ты не сын Наместника Хайде?
— Конечно, он мой отец. Ах, да! — Джинто припомнил из школьных лекций об имперских обычаях, что Ав, в отличие от жителей планет, не вступают в брак. Пары были — те, кто любили друг друга и жили вместе, и, порой, такие отношения длились достаточно, чтобы назвать их "браком". Но пресловутое "пока смерть не разлучит нас", все-таки, было крайне редким исключением из общего правила.
Кажется, Ав предпочитали пылать страстью, достаточно горячо и быстро, чтобы довести себя до безумия. Как в печи крематория, огонь любви Ав горел жарко и яростно, но догорал быстро и немногое оставлял после себя. И, поскольку в большинстве случаев они предпочитали не растягивать отношения слишком надолго, Ав не имели настоящего представления о том, что значит иметь двух родителей. Отсюда в их языке появились довольно странные на взгляд жителей Поверхности термины вроде "сын матери" или "дочь отца".
— Ты ведь слышала про обычай брака? — спросил Джинто.
— Да, конечно. Ты же родился на Поверхности. Я об этом забываю.
— Ха! Да, я был рожден в браке. Таким образом, я сын и матери, и отца.
— Для меня это звучит странно, — Лафиэль уже привычным жестом склонила голову набок, как делала, когда слышала что-то незнакомое, — На что похоже иметь двух родителей? Тебе было больно, когда твоя мать умерла?
Хотя вопросы были прямыми и простыми, Джинто почувствовал себя неловко. Сначала он подумал о Лине Клинт, а не о своей настоящей матери, которую видел только на голограммах. С Линой все было в порядке, но он не видел ее уже семь лет, и сомневался, что когда-нибудь сможет увидеть.
— Да. Мне было очень грустно, когда я потерял ее.
— Прости, — сказала Лафиэль, отвернувшись, — Я задала глупый вопрос.
— Нет, все нормально. На самом деле, я плохо ее помню, ведь, когда она умерла, я еще даже ходить не умел.
— Это печально, — произнесла Лафиэль, которая, кажется, позавидовала, что у него было двое родителей, — Но это не тайна рождения.
— Почему нет?
— Ты знаешь обоих своих родителей, а значит, нет никакого секрета относительно твоего рождения, ведь так?
— Да, пожалуй, — Джинто уже неподдельно увлекся разговором, — Я не уверен насчет других планет, но на Мартине и Дэлкто люди иногда становятся родителями, даже если не планировали этого заранее. В то же время, некоторые не могут завести детей, как бы ни пытались. Это выглядит, как множество секретов рождения, если смотреть с такой стороны.
— Что ты имеешь в виду? — Лафиэль явно была растеряна.
— Подумай об этом как-нибудь. Не так просто понять, как и для чего ты появилась на свет, — видя, что она все еще ошеломлена, он сказал, — Какова твоя тайна рождения, и имеет ли она отношение к тому, что ты вступила в армию?
— Моя тайна рождения. Да, — она огляделась, словно пыталась убедиться, что они наедине, — Я не знала, была ли я Дочерью Любви?
— Как? — переспросил Джинто, — Дочь Любви?
"Это что, какая-то религиозная секта? Нет, такого быть не может — Ав убежденные атеисты, и у них нет никакой религии".
— Я не знаю, что это означает. В моем образовании, кажется, нашлись некоторые пробелы, — признался Джинто.
Это было правдой. Хотя в школе обучали языку и традициям, все же, упор делался именно на язык. Все программы, рассматривающие культуру и обычаи, касались в основном манер поведения и этикета. То, что рассказывали учителя и учебники относительно повседневной жизни Ав, не отличалось подробностями и часто казалось невероятным. Частично, Ав сами были виноваты в скверном образовании Джинто — хотя они не держали свои обычаи в секрете, но и совершенно не стремились их разъяснять. Поскольку учителя были только временными работниками, они сами знали немногим больше, чем их ученики. Немногочисленные пособия, содержащие хотя бы какие-то достоверные сведения, были написаны бывшими вассалами. Зато авторы, которые никогда не покидали Дэлкто, охотно строчили множество книг и статей, полных откровенной чепухи и необоснованных предположений.
Джинто напрягал мозги, пытаясь сообразить, что же значит "Дочь Любви".
— "Тайна рождения" означает, что ты не знаешь, каким образом твои родители произвели тебя на свет? — он внезапно почувствовал себя очень неловко, — Ну, то есть, Ав не женятся, но, хм, как же они тогда заводят детей? — возможно, сейчас он ступал на тонкий лед.
Лафиэль была удивлена, но не рассержена.
— Ты не знаешь, как появляются Ав?
— Ну... не совсем, — Джинто покраснел.
"Проклятье! Последнее, в чем я нуждаюсь — это чтобы девчонка моложе меня начала объяснять, откуда дети берутся".
— Я знаю, что женщины-Ав не вынашивают детей в своих телах, как это происходит на планетах.
— Иногда мы поступаем и так.
— Правда? Но что насчет... хм, генетической коррекции?
— Это происходит уже после оплодотворения. Мы обычно помещаем плод в искусственную среду, но некоторые женщины предпочитают вернуть его в свое тело, чтобы пережить неповторимые ощущения.
— Ох...
— Есть два способа использовать модификаторы.
— Да, — кивнул Джинто, — Кажется, у меня сейчас лопнет череп. Если верить тому, что рассказывают про Ав, вся ваша раса имеет тайну рождения. Из тех книг, которые я читал, следует, что вы клонируете детей из ДНК одного человека, или из ДНК двух человек одного пола, или они могут быть близкими родственниками. Я всего лишь повторяю то, что слышал, но...
— Да, мы все это делаем, — преспокойно перебила его рассуждения Лафиэль.
У Джинто отвисла челюсть.
— Это только выбор родителя, чьи гены добавить к своим, чтобы создать ребенка. Если он хочет создать собственную копию, ему вообще не нужен второй донор. Но всегда есть место совершенствованию, поэтому, обычно родители предпочитают соединить свои гены с чьими-то еще.
— Странно, — Джинто был, мягко говоря, смущен, — Но ведь это внесет беспорядок в наследование. Я имею в виду, что твои же ближайшие кровные родственники не обязательно будут повторять твою родословную в генетическом смысле!
— Важна наследственность, а не сами гены.
— Но... — чем больше он об этом думал, тем больше смысла видел в том, что Ав, веками изменяющие генокод собственных детей, не придавали большого значения кровному родству. Вопросы наследования сводились к передаче семейных традиций.
— Но все же, самый естественный путь завести ребенка — объединить свои гены с генами человека, которого ты любишь.
— Это звучит уже лучше, — он немного расслабился.
— Разумеется, — тут же добавила она, — это может быть человек того же пола, родственник, или, в некоторых случаях, даже несколько человек. Почему-то жителей Поверхности все это приводит в сильное замешательство, — Лафиэль вопросительно посмотрела на него.
— Еще как приводит, — подтвердил Джинто, — Нам такое кажется... э-э-э, странным.
— Не понимаю, что в этом странного — генной инженерией занимаются не только среди Ав.
— На тех планетах, где я жил, люди не имеют привычки перекраивать собственные гены.
— Это заметно, — проворчала Лафиэль, — Прости мою резкость, но это не совсем то, о чем принято говорить с человеком, которого ты только что встретил.
Стараясь сохранить спокойствие, Джинто извинился. Молча размышляя обо всем, что услышал, он решил, что Ав, несмотря ни на что, все-таки не так сильно отличаются от обычных людей, как могло бы показаться.
— Попросить у кого-то его гены для того, чтобы создать своего потомка — высшее признание в любви, — сказала Лафиэль тоном маленькой девочки, читающей сказку.
"Наверное, для Ав это равноценно предложению руки и сердца".
— В таком случае, ребенка называют...
— Дочь Любви, — догадался Джинто.
— Верно. Ну, или сын любви, если это мальчик.
"Так вот на что похож этот "секрет рождения" Ав".
— Ну, возможно, ты просто могла спросить своего родителя, — Джинто замялся, — Если только... он...
Она повернулась к нему.
— Мой отец жив и здоров, если ты про это подумал. Он будет любимцем женщин еще лет двести.
Джинто не ожидал столь прямого ответа.
— Но тогда почему ты не пыталась узнать у него?
— Думаешь, мне самой не приходила в голову такая мысль?
Глядя в пол, Джинто мотнул головой.
— Мой отец не захотел рассказать мне, — когда она заговорила об этом, лицо девушки потемнело от гнева, — Он убежден, что тайна рождения позволяет сделать характер ребенка тверже.
— Возможно, ты сама могла бы что-то узнать?
— Когда я стану взрослой, я смогу получить доступ к собственным генетическим записям. Но до этой поры я нуждаюсь в разрешении своего отца.
"Ах, вот в чем дело, — Джинто, наконец, понял, — Она спешит сделаться взрослой, чтобы разгадать тайну собственного происхождения".
— Это очень странно с его стороны — скрывать правду. Обычно родители так не поступают. Если только это не было нечто столь ужасное, что нужно непременно сохранить все в секрете, — она помолчала, чтобы успокоиться, — Я всегда думала, что он не разглашает мою тайну рождения, чтобы подразнить меня.
— Почему ты так решила?
— Когда я была моложе, я все время мечтала сказать, что я — Дочь Любви. Поэтому я постоянно приставала к нему с просьбой открыть, кто дал гены для моего рождения. Он этого не делал, но я не сдавалась и продолжала донимать его. И вот, однажды он согласился привести ее к нам в дом. Знаешь, что случилось?
— Он не исполнил свое обещание?
— Гораздо хуже! Он показал мне Хорию и заявил: "Этому прелестному созданию ты обязана лучшей частью своих генов".
— И что не так?
— Хория — это была наша домашняя кошка! — Лафиэль была непритворно разгневана.
Не в силах справиться с собой, Джинто прыснул от смеха.
— И ты в это поверила?
Она скрипнула зубами.
— С научной точки зрения, это теоретически возможно.
"Она очень необычная, — подумал он, — Рассержена, когда другие девушки скорее бы смутились".
— Неужели? — теперь, когда он начал задумываться об этом, то решил, что уголки ее глаз, кажется, напоминают кошачьи, — Ваш народ вытворяет даже такое?
— Это незаконно. И аморально.
— Вот единственная вещь, в которой мы сходимся!
— Ты тоже Ав, Джинто!
— Да, наверное, — Джинто счел за лучшее не спорить, — Но, если это незаконно, почему ты не поняла, что он тебя дурачит?
— Тогда мне было только восемь лет, и я не думала о законах.
— Ясно, — он тщетно пытался умерить свое веселье.
Девушка раздраженно вздохнула.
— Я хочу сказать, Хория была прекрасной кошкой, но кому захочется иметь кошачьи гены? Я проплакала целую ночь. А мучительнее всего для меня была мысль, что мой отец — извращенец, способный сделать ребенка с кошкой! — говоря, Лафиэль яростно жестикулировала правой рукой, что заставляло Джинто изрядно нервничать. Впрочем, ее левая рука, все еще упакованная в контрольную перчатку, оставалась неподвижна, словно парализованная.
— Долгое время я думала, что у меня могут начать расти когти, или мои глаза начнут светиться в темноте. Или, может быть, я захочу ходить на четырех ногах и есть мышей...
— Ну, по крайней мере, теперь ты понимаешь, что он тебя просто разыграл?
— Да, — кивнула Лафиэль, — Но я все еще не могу забыть эти жуткие дни. Поэтому я хотела быстрее стать офицером — чтобы отдалиться от отца!
— Ты возненавидела собственного отца? — спросил Джинто с трепетом, не уверенный в том, что этикет Ав допускает, чтобы новые знакомые задавали такие личные вопросы.
— Я не ненавижу его, — красивое лицо девушки скривилось, — Я не хочу признаваться, но я люблю его. Я всегда думаю о нем с гордостью. Но иногда, время от времени, я ненавижу находиться рядом с ним.
Джинто подумал о собственном отце. Он даже не разговаривал со старшим графом Хайде последние семь лет, и видел его лицо только в посланиях, которые приходили из дома. Всякий раз, когда он вспоминал про отца, он неизменно чувствовал себя преданым и брошеным.
