— И все не правы. Начал лет четыреста назад, а строю до сих пор. Рот закрой, блоха заскочит. Мне просто строить нравится. У меня свободного времени валом. Пока схожу к горам, выберу камушек, вернусь — пара дней и пройдет. С утра можешь пойти посмотреть. С обратной стороны дома куча навалена. Вот натаскаю побольше — дострою чего-нибудь.
— А правда, что любая рана вам нипочем и боль не страшна?
— Брехня! Больно мне, как и всем. А раны — да, побыстрее, чем у вас доходяг, заживают. Жаль, что не все. — При этих словах Яр поднял левую руку, давая возможность всем рассмотреть пустоту на месте отсутствующего мизинца.
— Так вы, что же, совсем-совсем не старитесь? — вырвался из уст Гамая дурацкий вопрос.
— Да ты знаешь, на днях в воду глянулся — морщинку на лбу приметил. Похоже, начал-таки стареть. — Все, кроме вылупившего глаза Гамая, поняли, что Яр шутит. — Зачем чушь спрашиваешь? Знаешь же ответ. Спроси, еще сколько мне лет.
Все понимали, что этот вопрос прозвучал бы еще глупее первого. Летоисчисление в Племени шло от рождения Яра. На дворе нынче стояло лето шестьсот двадцать девятого года. Сопоставить одно с другим хватало ума даже недалекому сыну Медведя.
— А не будет ли слишком дерзко, попросить вас показать знаменитый Длинный нож? — Трой первым озвучил то, о чем другие никак не решались заговорить.
— Он в погребе внизу, сейчас принесу. — С этими словами Яр поднялся и вышел из комнаты. Вскоре он вернулся, держа в руках вытянутый кожаный чехол с прикрепленными к нему ремнями, изготовленный таким образом, чтобы его было удобно носить за спиной. Без всяких торжественных вступлений сын Ярада ловко вытащил наружу легендарное оружие.
Это было чем угодно, но только не ножом. К короткой, мастерски вырезанной из кости рукояти непонятным способом крепилось тонкое, в руку длиной, обоюдоострое лезвие. Идеально ровное, гладкое настолько, что на гранях плясали отблески языков пламени, горящего в очаге. Конец плавно сужался и выглядел ужасно острым. Камня, из которого было сделано оружие, в Долине не встречалось. Он с виду напоминал тот желтый, идущий в Племени на украшения, но был во много раз тверже.
— Любуйтесь. — Яр без колебаний оправил ходить чудесный предмет по рукам. — У него сейчас одна работа — вас удивлять. Лет триста им не пользуюсь. Вещь замечательная, но износ, в отличие от меня, имеет. Жалко. Берегу для особого случая.
Когда охотники налюбовались, а кое-кто еще и порезал палец, знаменитый нож вернулся в чехол, который отшельник, не унося, отложил в сторону. Далее, вполне ожидаемо, созрела просьба посмотреть вторую принадлежавшую сыну Ярада легендарную вещь. О неописуемой красоте Звездного камня, который мало кто видел, ходило множество рассказов.
Но это желание своих гостей Яр уже выполнять не стал, сославшись на то, что камень тоже валяется где-то в погребе и второй раз за вечер он туда не пойдет. Грубо выразив свое отношение к людям, не способным сразу решить, что им нужно, Мудрейший пообещал показать это чудо когда-нибудь позже. Ребятам оставалось лишь надеяться, что это 'позже' наступит при их жизни.
Все это время жарившаяся на огне оленина, наконец, подоспела. В приятной компании лепешек и дикого лука она отправилась в свой последний путь под довольное чавканье. Набив животы, собравшиеся в комнате путники неожиданно осознали, насколько утомительным был уходящий день, и принялись усердно зевать.
Оставив охотников засыпать возле огня, хозяин удалился на ночь в другую комнату. Утром, всем вместе, им предстояло отправиться в Пещеру истории, где главный летописец племени — Яр, внесет их имена в ежегодно пополнявшийся список победителей состязаний от каждого рода. Фантазер Арил, погружаясь в сон, представлял себе восемь длинных, растянувшихся за сотни лет на десятки шагов рядов имен. Завтра они станут чуть-чуть длиннее.
Глава пятая — Прочь от гор
На рассвете, проснувшись, наскоро перекусив и получив парочку нагоняев от Яра насчет своей унылой медлительности, охотники снова двинулись в путь.
— До пещеры идти миль десять, столько же и обратно, — объяснял Яр свою спешку. — Да и там какое-то время потратим. Хотелось бы ночевать сегодня дома.
Огромная поляна, с пересечения которой и начался поход, просто поражала своими размерами. Столь большие, незанятые деревьями пространства кое-где встречались только на берегах Великой реки, да и то крайне редко. А так, чтобы посреди леса — о таком никому из ребят слышать не доводилось. Вокруг зелеными волнами расстилалось пышное разнотравье. Нечастые островки кустарника, покрытого ярко-белыми цветами, слегка приподнятые над поверхностью этого изумрудного озера, напоминали пушистые облака. Из под ног то и дело вспархивали серые перепелки. Изредка, громко хлопая крыльями, в стороне поднимался фазан. По мере продвижения на юг поле постепенно переходило в сосновый лес. Хвойные великаны, чьи вершины вздымались ввысь на сотни локтей, смотрелись сущими малышами на фоне колоссальной горной стены, встающей за ними.
— Красиво? — задумчиво проговорил Яр, и не дожидаясь ответа добавил: — У меня здесь лучшие в мире места! Я-то знаю, о чем говорю, многое повидал. Пришлось в свое время постранствовать.
— Расскажите! — встрепенулся Арил. Другие охотники также поспешили поддакнуть — всем было интересно. Долго уговаривать Яра им не пришлось — видно, за полгода одиночества Мудрейший соскучился по общению.
— Ну, слушайте. Мне не жалко. Лет эдак пятьсот назад, когда решил, что в родах среди людей мне места нет, ушел я ответы искать. И первый вопрос, что мучил меня ночами: 'Откуда пришла моя мать?'. Вроде бы, оно понятно откуда — с небес. Отец мой — Ярад, послал ее, и все такое прочее... Но поверить на слово — это одно, а самому убедиться — совсем другое. Собрался я, значит, и пошел край земли искать. Тут беды нет — все и так знают, где он. Видите, стеной нависает? Дошел до гор и направо свернул, обходить принялся. Особо не торопился — где побыстрее, где потише брел, где вовсе останавливался ненадолго. Знаете, в чем секрет? Не прошло и года, как вернулся я на тоже место, с которого свой путь вдоль гор и начал. Весь мир, получается, обошел. Три тысячи миль одолел. Убедился, что никаких тайных путей в далекие края, где люди такие, как мой, ножи делать умеют, нет и, видно, не было никогда.
'Три тысячи миль...', — попытался представить себе Арил это страшное расстояние. Попытался и не смог. Парень, вообще, никогда не делил путь на мили, предпочитая все мерить шагами или на худой конец полетами стрелы. В лесу так проще. 'Миля — пятнадцать сотен шагов... Это же сколько пришлось шагать! Ноги в кровь стереть можно! Ну так то же Яр — у него, поди, не сотрутся', — продолжал размышлять Арил. 'И вообще, кто придумал это слово — миля? Странное оно какое-то. Надо бы спросить у Мудрейшего'.— Но задать свой созревший вопрос Лис уже не успел. Яр, оказывается, еще не закончил историю.
— Так что, проверено лично — места у меня здесь самые что ни на есть раскрасивые. Лучших не встречал ни в нашей части мира, ни у Безродных. У них, кстати, земельки-то поболе будет. Я за этими поганцами издавна приглядываю. Да вот недавно, лет двадцать тому, хаживал к ним втихаря. Много у них народа — в Племени столько не наберется. Всегда много было, да что с того. Единства как не было среди них, так, слава батюшке, и нет. Объединившись, побить нас смогли бы. А так, по частям, лезть через реку не рискуют, предпочитают друг дружке кровь пускать. Да и слава богам.
Молодые охотники обалдело, не перебивая, внимали рассказу Мудрейшего. А как же, от кого еще такое услышишь? Едва заметная тропинка уже змеилась по лесу, а Яр все продолжал говорить.
— Так вот, обрел я знание: куда от нас ни пойди, везде упрешься в горы. И разрывов, где проскочить можно, меж ними нет. Но мне тогда этого мало показалось — не успокоился. Решил, что раз между гор дорог не отыскалось, так можно поверху пробраться. Я тогда молодой, глупый был. Смерти не боялся. Полез. Но сначала, само собой, подготовился: лозы набрал, клиньев нарезал, припасы там всякие на спину погрузил, и вперед. То есть, вверх, конечно. Силушки у меня хватает. Упорно, долго полз, трое суток без сна. Чем выше взбирался, тем холодней становилось. Уж насколько я холода не страшусь, и то околевать стал. Пальцы не гнутся, губы трескаются, на усах и бороде сосульки выросли, вода в бурдюке замерзать начала. Полмили до края не добрался. И не в морозе дело — воздуха мало! Рот открываешь, дышишь, дышишь, а все не хватает. На десяток локтей продвинешься — голова гудит, сердце колотится, роздых требует. Пришлось назад поворачивать.
Слушая этот чудесный рассказ, Арил то и дело с трепетом поглядывал на приближавшиеся окраинные горы. Бескрайняя отвесная стена, постепенно надвигаясь, уже закрывала полнеба. Парень ощущал себя крошечной букашкой, ползущей к границе всего мироздания. Даже страшно стало — а вдруг упадет!
— Все же спустился, — продолжал между тем рассказ Яр. — Вниз тяжелее пошло, целых пять суток понадобилось. Без сна не сдюжил, все силы на подъем спустил. Пришлось клинья повбивать, лозой привязаться и, повиснув над пропастью, подремать денек. До земли наконец добравшись, в отца своего и остальных богов пришлось твердо уверовать. Над горами пути тоже нет, ни человеку, ни зверю, ни такому, как я. Даже птицы туда не залетают! Так что и Ножи, и Звездный камень, и сам я — все от Великих. Ярада я сын или нет, но других объяснений я за сотни лет пока не нашел. — На этом закончив, отшельник затих, видимо, погрузившись в воспоминания.
* * *
Надежды Арила: вот-вот прикоснуться к прошлому в чудесной пещере, так и не сбылись. Не успел отряд углубиться в предгорный лес, как идущие ощутили первый толчок. Земля, испокон веков неподвижно лежавшая под ногами, шатнулась. Несильно, едва уловимо, но, тем не менее, это почувствовали все. Остановились, замерли, пытаясь понять, что же сейчас произошло, забегали по сторонам испуганными взглядами. Без умолку болтавший Яр замолк на полуслове. Враз помрачнев лицом, Мудрейший медленно обвел глазами лес.
— Что это было? — вопрос Кабаза нарушил наступившую тишину.
— Не знаю, на моей памяти твердь не тряслась. — Голос Мудрейшего звучал немного неуверенно. — Догадки есть, но будем надеяться, что я ошибаюсь. Пойдемте. Чего встали?
Далеко уйти им не удалось. Второй толчок нагнал путников буквально через сотню шагов. Он был уже не таким неожиданным, но зато более пугающим. На этот раз Яр долго думать не стал и с криком 'За мной!' кинулся по своим же следам в обратную сторону. Промедлив мгновение, ребята рванулись за ним.
— Куда мы? — выкрикнул Валай на бегу.
— Подальше от гор! — еще больше запутал всех Яр.
Замелькали кусты и сосновые ветки. Запыхтели бегущие наперегонки непонятно с кем парни и девушка. Страх неведомого гнал ребят пуще хищного зверя — сухие иголки так и летели из под ног. А земля между тем продолжала подпрыгивать. Третий толчок почти сразу же сменился четвертым, затем пятым, потом считать перестали. Откуда-то из глубины начал подниматься нарастающий гул. Тряска усиливалась. Сосны плавно покачивались без всякого ветра. Шишки сыпались бурым дождем. Наверху обезумевшие птицы кричали на все голоса — они лучше людей чувствовали опасность. Перепуганные ребята на бегу то и дело оглядывались, будто надеясь увидеть погоню, но сзади никого не было, и это только прибавляло страху.
Вырвавшись из-под сени деревьев на недавно оставленную ими поляну, охотники не поверили своим глазам. Поперек поля, разбрасывая в стороны выворачиваемую почву, катилась волна. Не такая, что ветер гоняет по водам Великой, а узкая с гребнем — словно щучий бурун на мели. Только щука та отчего-то плыла под землей и была в сто раз больше свой речной тезки. Трава и кусты у нее на пути поднимались бугром, а потом опадали, проваливаясь в глубокую трещину, ползущую вслед за волной. Из разлома сочился пар. Белые полупрозрачные щупальца жадно тянулись к небу. Рваная уродливая борозда, преградив людям путь, продолжала струиться на запад, словно желая весь мир разделить на две части.
— Неширокая, перемахнем! — привел Яр в чувства застывших с открытыми ртами ребят, и первым рванулся вперед.
Добежали, перепрыгнули, помчались дальше. Горячий пар обдал жаром, но по-настоящему навредить не смог — страх сильнее жег пятки. Ребята неслись, как ужаленные. Куда там недавним забегам вокруг Большого холма! Поляна плясала. Люди с трудом удерживали равновесие, стараясь не упасть. Арила швыряло из стороны в сторону, словно ветку в ручье.
Неожиданно земля под ногами несущегося впереди всех Валая вздулась пузырем. Раздался громкий хлопок. Молодой волк взвился в воздух и, кувыркнувшись в полете, рухнул на спину десятью шагами левее. Рванувшийся ввысь фонтан бурой грязи поднялся локтей на сто, но тут же опал. Жгучие брызги с шипением посыпались на окружавшую воронку траву, едва не накрыв успевшего в последний момент отскочить юношу. Приходить в себя времени не было. Чудом не пострадавший Валай в два прыжка присоединился к товарищам, которые уже начали огибать опасное место.
Гораздо быстрее, нежели утром, преодолев поляну, бегущие поравнялись с жилищем отшельника. Яр было ринулся дальше в сторону рощи, но вдруг, словно вспомнив о чем-то, круто свернул к дому.
— Не ждите меня! — успел прокричать Мудрейший. — Держитесь все время на север! Спасение только в ногах! Я догоню.
Безумный бег наперегонки со смертью продолжился. Примчавшись к ручью, охотники обнаружили, что мост, слава богам, еще держится. Бурлящий мутный поток верхушками вспененных волн уже начинал заливать переправу. Не дожидаясь, когда прибывавшая на глазах вода расправится с деревянной преградой, охотники перебрались на другой берег и устремились дальше.
Поддерживать прежнюю скорость становилось все тяжелее. Падающие тут и там деревья создавали непроходимые завалы, которые нужно было огибать или перелазить. Время от времени кому-нибудь из бегущих приходилось отпрыгивать в сторону — раскидывая землю рвущимися корнями, лесные великаны рушились тут и там. В какой-то момент неповоротливый Гамай, не сразу заметивший опускавшуюся на него тень, не смог увернуться от падающей сосны. Могучий удар тяжелой колючей лапы прибил великана к земле. Другой на его месте, пожалуй, и не поднялся бы, но здоровяк, выбравшись из пушистых объятий, только встряхнулся и кинулся дальше, на ходу потирая плечо.
Позади убегающих ревели терзаемые стихией горы. Грохотало так, как ни одной грозе не по силам. Обезумевшие от страха люди с каждым новым раскатом неосознанно пригибались к земле. Некоторые порывались зажать уши. Изредка оборачиваясь, охотники видели в мелькавших среди деревьев просветах, какой ужас творится у них за спиной. Мировая стена отринула извечную неподвижность и теперь колыхалась по всей своей непомерной длине. Дрожащая поверхность скал покрылась ползущими во все стороны трещинами и как будто облазила. Огромные куски породы, размерами в сотни локтей, отделяясь от монолита стены, рушились вниз. Их падение сопровождалось чудовищным грохотом. Глыбы с чавканьем принимала в себя почему-то размякшая у подножия гор земля, больше похожая сейчас на болото. Лесная кромка, закрывавшая еще утром основание скальной стены, пропала — все деревья легли, словно скошенные гигантским серпом. Кое-где стена гор треснула сверху до низу, породив убегающие в ее каменное нутро узкие щели-каньоны. Эти разломы то расходились, то снова сжимались. Горы сейчас походили на пересохший козий сыр, что крошится на зубах. Смотреть на все это было невмоготу. И хорошо, что столь дикое зрелище вскоре окончательно закрыли собой густые древесные кроны.
