Мертвые игры 4.

Я выпрямилась, огляделась, и едва слышно позвала:

— Лорд Гаэр-аш, вы можете уделить мне несколько минут?

И как-то совершенно неожиданно лес исчез! Я осталась стоять на продуваемом всеми ветрами полигоне, среди серости серой зимы, а ректор оказался стоящим рядом со мной. Вот только линия силовая не исчезла.

— В чем дело? — спросил глава Некроса.

На самом деле мне уже доводилось общаться с мертвыми. Только тогда я расположила руку на лбу мертвеца и смогла увидеть последние минуты его жизни, а дядя Тадор крепко держал меня за руку, готовый выдернуть из контакта, если что-то пойдет не так.

Вот и сейчас, содрогаясь от холодного налетающего ветра, я молча протянула левую ладонь ректору. Гаэр-аш без слов взял мою руку, сжал в своей широкой ладони и спросил:

— Что дальше?

А дальше я, медленно присела на корточки, потянулась и кончиками пальцев прикоснулась к силовой линии...

Контакт!

Яркая вспышка в сознании, всегда отчетливо представляющаяся грозовыми вспыхивающими сотнями разрядов сетчатых молний темными тучами, медленно, нехотя расходящимися, чтобы открыть того, кто там, по ту сторону...

И я вздрогнула, увидев своего собеседника — он был в черной рваной и треплемой ветром одежде, черные же руки перевиты жгутами мускулов, капюшон, скрывает лицо и плечи, на поясе кинжал, мощный торс, запястья, сложенных на груди рук покрыты темно-зеленой чешуей. Лич! Не просто лич, а поднятый из небытия скаэн.

'Забавно, — потусторонний голос был едва слышен сквозь грохот недовольных туч и треск электрических разрядов, — ты знаешь кто я'.

'Я вижу, кем ты был, — ответила мысленно'.

Но лич услышал.

И произнес странное:

'Ты из приспешников вечных, девочка'.

Никогда не думала о том, что скаэны как вид известны лишь отступникам. Но рассказывал мне о них только дядя Тадор и больше никто. Малочисленны, опасны, служат свету и только свету. Презирают тьму. Но то, что я видела сейчас... Разве это служитель света?

Загудели, загрохотали тучи, грозясь вновь сомкнуться и прервать контакт, и понимая, что времени мало, я вновь вгляделась в просвет между облаками, но спросить не успела, лич заговорил первым:

'Откажись от Мертвых Игр. Ты мешаешь. Мне мешаешь. Вечным мешаешь'.

Я ответила:

'Нет'.

И вдруг чудище подалось вперед и прорычало:

'Ты же своя, отступница! Ты своя, никто иной не способен управлять магией Смерти! Отступи, не мешай мне выполнять приказ!'

Грохот, тучи сомкнулись, сотни, тысячи ударов молний иглами впились в сознание, изгоняя из потустороннего мира.

Открыв глаза, я медленно поднялась, пошатнулась и если бы не лорд Гаэр-аш, несомненно упала бы. Но после я сделала то, что делать совсем не следовало — шагнула к ректору, прижалась к нему, уткнулась лбом в грудь и начала прислушиваться к биению сердца. Мне сейчас нужно было слышать именно это — удары сердца, биение жизни, пульсацию крови... Потому что мое собственное сердце не билось! Мое собственное оказавшись на грани перехода биться перестало, и сейчас мне нужно было убедиться самой и убедить себя, что я живу. Что это жизнь!

Удар первый, неуверенный, второй и сердце отчаянно забилось, в то время как сознание все еще плыло, дыхание было затрудненным, а кончики пальцев будто покалывало холодом, в то время как зимний морозный ветер, ласково трепавший выбившиеся из под шапки волосы, показался неожиданно теплым... живым. Как живой, но обжигающе-горячей казалась ладонь лорда Гаэр-аша, медленно поглаживающая меня по спине.

Запоздало осознаю, как двусмысленно выглядит все происходящее, в особенности мое спрятанное на его груди лицо. Вздрогнув, попыталась отпрянуть, но ректор удержал, властно и уверенно, вновь привлек к себе, и погладил пальцы моей руки, которая все еще оставалась в его ладони.

Повторно попытавшись вырваться, я вскинула голову и замерла, заметив крайне задумчивое выражение лица Гаэр-аша. Но впору самой было впасть в задумчивость, когда ректор произнес:

— Скаэн обращенный в лича... забавно. Так значит отступники. Что ж, нечто подобное я и предполагал с момента появления измененной нежити.

Из всего этого я сделала невероятный, но логичный вывод:

— Вы все слышали?!

Гаэр-аш изогнул бровь, насмешливо глядя на меня, затем задал неожиданный вопрос:

— Скажите, Риаллин, кто обучил вас страховаться при общении с потусторонним миром?

Дядя Тадор, естественно, но говорить об этом ректору я не собиралась. Откровенно говоря, и вопрос у него был риторическим.

— Так вот вспомните, — мое молчание его ничуть не расстроило, скорее чем-то позабавило, — видел ли Тадор то, что доводилось видеть вам, при снятии воспоминаний с мертвого человека? И да, — он поднял мою руку, которую все еще крепко держал, продемонстрировал мне же, и продолжил, — держали ли вы его ладонь при этом?

Молча вырвала руку, и, растирая пальцы, тихо ответила:

— Я... не предполагала даже, что вы что-либо...

— Я понял, — неожиданно серьезно произнес лорд Гаэр-аш.

В следующее мгновение словно изгнанный ветром исчез черный туман, обнажая Эдвина и Дана, сцепившихся с какой-то водянистой нежитью, Гобби, оседлавшего фантом мага-отступника и старательно дубасившего его конечностью демона, нервно стоявшего рядом и терпеливо ожидающего, когда ему эту самую ногу вернут, Яду и Когтя, разрывающего на части горгулла...

— Тренировка закончена, — объявил Гаэр-аш и все фантомы разом исчезли.

Поднялись с земли Яда и Коготь, Гобби с поклоном броском вернул ногу демону, стоящему за оградой и радостно поймавшему свою конечность, Дан и Эдвин прихрамывая направились к нам.

Когда они подошли, ректор мрачно оглядел каждого из некромантов, и тихо, и от того словно угрожающе, спросил:

— Чья нежить пострадала и была восстановлена?!

Парни переглянулись, потом разом посмотрели на меня, я пожала плечами, показывая, что вообще тут не причем.

— Не сметь даже пытаться мне лгать! — зло произнес глава Некроса. — Я задал конкретный вопрос и требую конкретный ответ!

Сказано было так, что возникло ощущение, будто на полигоне стало ощутимо холоднее, и вот-вот с неба начнут бить молнии.

— Пострадал мой орк, — глухо произнес Эдвин.

В какой-то миг мне показалось, что лорд Гаэр-аш его убьет. Прямо сейчас одним ударом, или потоком той ярости, что вспыхнула в серо-синих глазах ректора. Но потянулась тягучая, как капля застывающей крови, минута, за ней вторая... Я содрогнулась, от пронизывающего ветра, Дан попросту нервничал, и сейчас сжимал и разжимал кулаки, Эдвин, не выдержав взгляда главы Некроса, отвел глаза и теперь смотрел себе под ноги.

— Через четверть часа на моем полигоне вместе с нежитью! Всем! А сейчас вон с моих глаз!

Дан взял меня за руку и торопливо потащил за собой, Эдвин шел за нами, напряженный, с неестественно прямой спиной, словно на негнущихся ногах. И я, вырвав ладонь у Дана, дождалась Эдвина, с тревогой заглядывая ему в глаза.

— Мы нарушили правила, — сухо пояснил для меня некромант, едва я приноровилась идти рядом, — я нарушил... Гаэр-аш в бешенстве.

* * *

В общежитие я прибежала одна, без Гобби, он остался с Ядой, которая ему что-то на хвосте и когтях разъясняла, так что промчавшись по коридорам в одиночестве, я не могла не услышать гул голосов, смех, восторженные вздохи и вообще... У нас на втором этаже перед поворотом к душевым были зеркала, так вот сейчас там оказалось неимоверно многолюдно! И я, замызганная, в грязной одежде, слизи, земле и болоте, с растрепанными волосами, грязными ногтями, под которыми тоже земля была, застыла, глядя на фей в роскошных бальных платьях. Потому что сейчас это были не некромантки, это были феи... ну или эльфийки... правда темные. И все они были восхитительно, изумительно, невероятно красивы!

И я им позавидовала.

Нет, правда позавидовала, всем сердцем. Потому что я никогда не была на балах — на артефакторском факультете их попросту не устраивали, но так как жила я в западном корпусе с окнами выходящими на стихийные факультеты, то не раз и даже не два, мне доводилось сидеть на подоконнике и с тоской смотреть на прекрасных леди в удивительных платьях, которых вели танцевать галантные лорды... И вот снова бал, а я опять, всего лишь могу смотреть со стороны. Обидно!

— Каро, — окликнул ректор.

Закрыла глаза, снова попыталась сосредоточиться. Не думала, что на первом курсе боевые некроманты в основном сидят на ковричках в попытке овладеть контролем над своим дыханием! Немыслимо!

Раздался шелест крыльев, приоткрыв глаза, проследила за тем, как нетопырь с внушительным свитком слетел от окна на стол Гаэр-аша, занятого документацией академии.

— Риаллин!

Снова зажмурилась.

Вдох-выдох, концентрация на дыхании... скучно и совершенно бессмысленно. Бессмысленность больше всего и злила.

— Не сопи, — Гаэр-аш казалось был полностью погружен в работу, но при этом отслеживал меня полностью. — В любой иной ситуации я отпустил бы тебя на ужин, но не сейчас. Будешь сидеть здесь, пока не перейдешь первый порог самоконтроля.

Вдох-выдох, попытка не скрежетать зубами и взгляд украдкой на часы. Семь вечера. Время ужина и да — я в кабинете ректора уже пять часов сижу на проклятом тьмой коврике! Гнев закипает где-то внутри! Уже заходили Дан и Норт. Оба ушли не сказав мне ни слова. А я устала. Устала настолько, что не могу больше сидеть на коврике, хочется лечь и заснуть, пусть и без ужина.

Скрипнула дверь.

Приподняв ресницы, увидела Эдвина. Некромант улыбнулся мне, затем прошел к демонстративно его не замечающему ректору, остановился рядом со столом главы Некроса.

— Нет, — не поднимая головы произнес Гаэр-аш. Эдвин оглянулся на меня, поймав мой умоляющий взгляд, вновь развернулся к ректору и тихо произнес:

— Я вымотал ее на тренировке, Рие может банально не хватить сил.

Оторвавшись от бумаг, Гаэр-аш поднял голову, посмотрел на адепта и сказал:

— Харн, ты ведь все понял.

— Про то, что Риа маг Смерти? — уточнил Эдвин. — Это было очевидно.

— Тогда к чему разговор?

И ректор вновь вернулся к документации, а я поняла, что шансов на спасение нет. Тяжело вздохнув, Эдвин подошел ко мне, присел напротив на корточки, протянув руку погладил по щеке, желая приободрить. А мне так стало меня жаль, до слез.

— Малыш, это не настолько бессмысленно, как кажется на первый взгляд, — тихо произнес некромант, и достав платок, передал мне. — Медитация незаменима в плане самоконтроля, усиливает магический поток, как впрочем и мыслительный процесс. Ты просто расслабься, следи за дыханием, перестань злиться и все получится. И знаешь, — он улыбнулся, — представь, что ты слышишь шум моря, или леса, мне всегда помогало сконцентрироваться.

Эдвин подмигнул и поднялся. Вскоре за ним закрылась дверь.

Я вытерла дорожки слез, под пристальными взглядами обеих гончих и сидящих на подоконнике летучих мышей, засунула платок в карман, закрыла глаза. Моря я никогда не видела, но в лесу провела столько дней своего детства. И концентрируясь на дыхании, представила, что вокруг меня шумят упирающиеся в облака деревья, тихо поскрипывая вековыми стволами на ветру...

И провалилась непонятно куда!

В единый миг, не успев даже вдохнуть!

Не осознав, что происходит!

Стало холодно. Неимоверно, неистово, жутко! Холодно настолько, что я вмиг перестала ощущать собственное тело, но распахнула ресницы.

Серая пелена поглотившая цвета, звуки, запахи, окутала, меняя мою реальность и с замирающим от ужаса сердцем, я увидела сидящего на вершине скалы мужчину, чья поза почти полностью повторяла мою, глаза были закрыты, руки помещены на колени... Но самое невероятное произошло, едва я поняла, что сидящий на скале давно не числится среди живых — это был лич. Тот самый лич!

И тут я услышала насмешливый голос кого-то стороннего, кто общался с давно умершим магом:

'В девчонке пробудился маг Смерти? Забавно. Избавься от нее.'

Лич не пошевелил губами, но следующая услышанная мной фраза принадлежала именно ему.

'Проблематично. Сильный дар, плюс защита Гаэр-аша'.

Жуткий, пугающий вовсе не веселый смех, и хриплое:

'Маг Смерти после пробуждения слаб, но обретя силу, возьмет под контроль всех, в ком более нет жизни. Всех, скаэн, включая тебя. Избавься от девчонки любыми средствами'.

Мне стало значительно холоднее, озноб волнами, словно от порывов холодного ветра, проходился по телу, но — я хотела услышать, что будет дальше.

И услышала слова лича:

'Девчонку защищает сердце Некроса. На ней два кольца — кольцо Дастел Веридан, и обручальное кольцо Гаэр-аша, она...'

'Она смертная, — прервал его речь неведомый мне собеседник, — и на данный момент слабая смертная. Действуй решительней, от этого зависит столь многое, не так ли?!'

В последней фразе мне отчетливо послышалась не только насмешка, но и угроза. И этот третий покинул беседу.

Усилился ветер, мне становилось все холоднее, я...

Возвращение в реальность оказалось подобно падению в пропасть! Огромную, бездонную пропасть! Я закричала, а после вдруг распахнула глаза и увидела сидящего напротив Гаэр-аша, который спокойно сжимал мои ладони. Но спокоен был только он — сотни, фактически сотни призраков метались по кабинету ректора, стояли оскаленные со вздыбленной шерстью мертвые гончие, дрожали перепуганные летучие мышки и заинтересованно ожидали развития событий солидные нетопыри.

— Риа, — очень мягко, почти с нежностью произнес глава Некроса, — дорогая, видишь ли есть существенная разница, между медитацией, то есть фактическим усилением контроля над собственным телом, и астральными путешествиями — суть которых во временном покидании этого самого тела. И, должен сказать, не слишком разумно покидать свое тело в месте, где обретают сотни душ, готовых на все чтобы вернуться к жизни.

Потрясенно слушая его, я перевела взгляд на призраков... жутких, обозленных как стая оголодавших волков призраков!

— Где летала? — не позволяя окончательно перепугаться, спросил Гаэр-аш, чуть поглаживая мои ледяные пальцы.

— А, на скале... там где все серое... лич с кем-то разговаривал... серый... ветер, холодно очень... меня приказали убить как можно быстрее... лича чем-то шантажируют и... — поток слов иссяк.

Я посмотрела на ректора, перевела взгляд на призраков, вздрогнула, от одной мысли о том, что могло произойти, не будь здесь главы Некроса...

— Так, — угрожающе-спокойно произнес Гаэр-аш. — Что еще?

А что могло быть еще?

Закрыла глаза, тяжело дыша и пытаясь осознать все произошедшее.

— Лич сказал, что меня защищают сердце Некроса и вы, — сипло продолжила, и запнулась.

Открыв глаза, посмотрела на ректора. Гаэр-аш поднялся, потянул меня за собой, провел до кресла, усадил в него, после отошел к окну и некоторое время смотрел в быстро темнеющее небо. А затем прозвучали тихие слова:

— Никаких Мертвых игр, Риаллин.

Разувшись, забралась с ногами на кресло, руки на груди сложила и выдвинула свой аргумент: