Огнетушитель и консервированный ананас

Военную технику так не делали — слишком дорого. Все старались сэкономить, снизив стоимость. В армии воцарилась лёгкая сумятица из-за перевооружения, смены снарядов и боекомплектов, но никто не посмел даже пикнуть о том, что это плохо.

Последним шагом шло доукомплектование пулемётами пехотных частей. Так как оборона шла очень активная, наиболее востребованы были пулемёты. ДП и ДШК — по поводу их количества спорили недолго — решили просто — удвоить количество пулемётных расчётов, доведя до четырёх расчётов на роту, вооружённых пулемётами ДП.

Помимо всего заказанного, появилось и несколько видов техники и средств, которые они не заказывали — просто привезли и всё. Это оказались три сотни гусеничных тракторов-бульдозеров, а так же сотня экскаваторов.

Многие из танкистов имели опыт на тракторах и технике, поэтому обрадовались им как родным. В деле окапывания трактора "Сталинец-100" — это превосходные и очень нужные машины. Конев понимал, что подобная техника быстро просто исчезнет — её потребуют увести с линии фронта, раздать тыловым подразделениям, выдать в Москву для работ — тракторы то были хорошие. Поэтому "С-100" отдельным приказом были сведены в инженерно-сапёрные роты и были посланы с единственной целью — создать как можно больше ДЗОТов. Вместе с экскаваторами — обилие пулемётов требовало обустройства позиций, а лучшая позиция — это ДЗОТ с пулемётом ДШК или противотанковой пушкой. К слову, убранные в запас сорокапятки требовали куда-то их пристроить. Конечно, из пехоты артиллеристы аховые, но чтобы выстрелить по танку прямой наводкой с небольшого расстояния — много ума не надо.

Узнав про это, пришёл ещё один эшелон грузовиков, но на этот раз он вёз стройматериалы. А именно — толстые дубовые брёвна, оцилиндрованные, высушенные и пропитанные для пожаростойкости, и ДСП — древесно-слоистый пластик. Материал очень специфический, прочный, очень прочный. Листы ДСП и дубовые брёвна — стали основным стройматериалом. И началось строительство ДЗОТов — для этого даже пришлось привлечь свободных пехотинцев.

Стройка была грандиозной — начальство сапёрных подразделений было просто нарасхват, а Конев требовал от них большего и большего. В конце концов, сошлись на строительстве пятисот ДЗОТов из привозных материалов. Такой ДЗОТ представлял из себя довольно серьёзное полевое укрепление, эрзац-дот. Толстые дубовые брёвна укладывались на манер деревенского сруба — уж что-что, а в большинстве своём деревенские красноармейцы это сделать могли. Из мира-фабрики привозили новые и новые материалы для строительства и инструменты — например, сотня кранов СПК-5 на базе танка Т-34. Пятитонные краны прекрасно справлялись со всеми работами, бульдозеры, экскаваторы, ускоряли работу значительно. Погода не подкачала — наступление противника ожидалось в ближайшие несколько дней, когда они стянут силы из-за внезапно проигранного наступления. Фронт работ тоже был большим — сорокакилометровая полоса к западу от Вязьмы.

Конев внимательно прочитал аналитику — а если быть точным, историю окружения группы войск под Вязьмой и дальнейшую трагедию, прочитал и перехваченные разведданные, из чего сделал вывод — чтобы задержать противника, необходимо прежде всего укрепить оборону Вязьмы. Противнику нужна железная и обычная дороги, ведущие на Москву. Особенно железная.

ДЗОТы выглядели крепко — это Конев проверил лично, проинспектировав первые экземпляры, построенные в точном соответствии с инструкциями, которые инженерам выдали поставщики материалов. Сруб из толстых дубовых брёвен, поверх брёвен укладывался стальной лист толщиной в десять миллиметров, и поверх него — плиты ДСП толщиной в десять сантиметров. Отдельным новшеством стала монтажная пена, которую прислали в больших количествах для заполнения пустот, чтобы в них не скапливалась влага. Естественно, чекист Григорьев не успевал отбирать образцы для отправки в Москву! Конструкция получилась очень простая, и в то же время по требованию Конева её обстреляли со всех сторон и из разных калибров. Результаты удовлетворили всех — трёхслойное бронирование выдерживало попадание из 57-мм противотанковой пушки с дистанции в полтора километра, земля не особо защищала, скорее маскировала.

* * *

*

Зачем мне вообще вся эта хрень понадобилась? Да ради развлечения. Мне захотелось обкатать свои технические возможности в реальной боевой обстановке. Нацистов — я не жалел, абсолютно, поэтому стрелять в них — приятно и легко. Для еврея.

Но тут всегда следует делать отступление — местные конечно же хотят меня припахать на благо своей родины. Это теоретически возможно, но лишь с условием, что я в этой родине займу некоторое высокое положение. Хорошим способом этого мне кажется военная карьера. А там — дойду-доеду и до прогрессорства с песнями высоцкого и промежуточными патронами. Но пока что — живу так. Командир танкового батальона, военный. К слову, наш батальон снимался с позиций и выезжал — стройной и длинной колонной, мы направлялись на первую реальную боевую миссию. Так как запас хода и ресурса у танков действительно неисчерпаемый, я решил, что нафиг мне тогда нужны дороги, железные дороги, если я могу делать уникальную вещь — появляться на танке там, где меня не ждут?

А вот это уже было вполне реально. Но сначала — необходимо было сделать одну вещь, а именно — нанести удар по позициям фашистов, посмотреть, как окопались наши военные и где окопались, с какой стороны превентивный удар будет предпочтительней.

В общем, танковый батальон вышел в боевом порядке — четырнадцать танков Т-10, пятнадцатый — мой, плюс четырнадцать самоходок "Коалиция-2". Двуствольная в смысле. Выглядел наш батальон очень внушительно, и до Вязьмы мы доехали за час пути. Въехали в город после нескольких проверок и я тут же направился к штабу. Там меня уже ждали командиры и конечно же — чекист. Он поздоровался как с родным, после чего сразу перешёл к делу:

— Товарищ северов, с вами хотят познакомиться в Москве.

— Я не настолько интересная персона, чтобы со мной хотели там знакомиться, — отнекался я, — пусть подождут.

— Товарищ Северов, вы верно не поняли. Хотят — значит надо. Надо ехать.

— Мне вот сейчас надо — обкатать своих ребят, а в Москве и без меня прекрасно со всем справляются, — получил он от меня отлуп, — так что когда закончу здесь с делами — посещу белокаменную.

Разговаривали мы в коридоре штаба. Я не застал в штабе высшего комсостава, только злого чекиста, который не выполнил задание — затащить меня в Москву. Что ж, в своё время я туда съезжу. И возможно даже покажу, что со мной шутки не шутят, а пока что он ничего мне сделать не может. Мы вышли из штаба, Григорьев закурил папиросу и сказал:

— Зря вы отказываетесь. Людей обижаете.

— Люди не обидятся, если я займусь делом здесь, нежели чесанием языком там. Полезли в мой танк, — махнул я ему рукой.

Чекист только грустно вздохнул:

— Эх, ладно. Куда хоть поехали то вы?

— Да по делам, к немцам решили заехать. Вы же не против? Заодно и посмотрите, как происходит бой. С места стрелка видно хорошо.

— Эм... Я не умею.

— Этого и не требуется. Кибернетикэ, — усмехнулся я, — полезли.

Забычковав окурок о трак танка, чекист залез в капсулу. Следом и я, взял рацию, набрал нашу частоту и одел гарнитуру. Всем была объявлена передышка от пяти минут, так что как раз люди стягивались к танкам, стоящим длинной такой колонной на одной из центральных улиц города. Хорошо что здесь асфальта нет — только кое-где брусчатка, иначе раздолбали бы мы танками всю дорогу... А так — Вязьма как деревня.

Едва мы забрались в танк, Григорьев продолжил гнуть своё:

— Пойми же, здесь ты ничего не добьёшься. Не с такими силами, что ты можешь сделать? Фашистов миллионы.

— А я и не хочу переломить исход войны, мне достаточно того, что я делаю. Я не золотая рыбка.

Их можно понять. В войне участвуют все. Солдаты, подростки, крестьяне, подавшиеся в партизаны, даже дедушки со старыми мултуками. Так что глупо думать, что воюют у нас только военные, а гражданский — значит сиди дома не гуляй. Вот только толку от таких иррегулярных соединений и активистов не так уж и много, от всех вместе — ещё есть польза, но локального характера. Правительство их поддерживает и солдаты подкидывают хавки и патронов, но...

А, что я говорю, ввязался так ввязался. Рано или поздно понадобится ехать в Москву и делать то и так, как хотел изначально. А теперь — вопрос лишь в том, что я успею сделать. Для удобства управления танковым отрядом подключил Федю по-максимуму. То есть он не только разговаривает, но и анализирует, и выдаёт танкам маркеры позиций, на которых они должны быть, и целеуказание. Фактически в экипаже он является прямым командиром всем, самостоятельных действий не требуется — он видит глазами каждого танка.

Мы выехали. Я решил подсластить пилюлю:

— Хорошо, я поеду в Москву. Правда, не сразу, тут ещё конь не валялся, а по поводу толка — тут ты не прав. Я не один, и ресурсов у меня немало. Очень немало, настолько, что существенное влияние оказать я смогу.

— А через центр это сделать не можешь? Да и рисковать собой в боях...

— Собой я не рискую, — отказался я, выводя танк на дорогу, остальные следовали за мной колонной, — я не золотая рыбка, товарищ Григорьев, и не дойная корова. Что хотел — дал, этого уже достаточно, чтобы избежать трагедии. Распорядитесь этим как надо — избежите, нет — будет беда. Большая беда.

Мы проехали сорок пять километров. Я открыл тактическую карту и с удовлетворением наблюдал красные позиции — красноармейцы окопались плотной цепью вокруг Вязьмы. Множество пиктограмм ДЗОТов, даже вкопанные танки есть, и противотанковые заграждения в виде эскарпов, многочисленные рвы и окопы... А я недооценил их активность и предприимчивость. Видимо, новая, превосходная техника и обилие ГСМа повлияло на сапёров сильнее, чем пендель от Конева — окапывались с рекордной скоростью.

Позиции противника были более рассеянными, но их было больше, я открыл ближайшую тактическую карту и направил машину туда. Григорьев вертел перископом, установленным над башней, чтобы обозреть в экран монитора всё происходящее — сзади колонны съехала в сторону артиллерия и отправилась в небольшую низину, все до единой установки. Он спросил:

— Куда это они отправились?

— На позиции. Мы начинаем, — улыбнулся я.

— Но ведь до противника не меньше десятка километров. Даже если добьют, то...

— Не недооценивай мою технику. Эти гаубицы могут уложить тридцать снарядов в минуту, в одну воронку, с пятидесяти километров. Главная ударная сила, как-никак.

— Не верю.

— Вот сейчас увидишь, — хмыкнул я, — смотри внимательней.

Позади громыхнуло. Артиллерия дала общий залп. На тактической карте, что была развёрнута над монитором, погасло несколько жёлтых точек. Красные ромбики с хвостиком сбоку — обозначение для средних и тяжёлых танков. Погасло четыре — для залпа из двадцати восьми стволов этого маловато. Но потом артиллерия вышла на штатную мощность, мы начали разворот в боевой порядок клином — немцев от нас отделяла речка с мостом, контролируемом красноармейцами и не способным выдержать тяжёлые танки. Так что мы просто съехали с берега в воду, на мониторе была сизая муть, но скорость и курс отображались, значит, всё в норме. Григорьев спросил:

— Это мы где?

— На дне реки. И очутятся на бреге, в чешуе, как жар горя, тридцать три богатыря, все красавцы удалые, великаны молодые, все равны, как на подбор, с ними дядька Черномор.

— Хм. Аналогия уместна, — он вцепился в поручни, когда мы под большим уклоном вылезали на берег, мне даже пришлось включить понижайку, чтобы залезть на берег. За мною из воды вылезали тяжёлые танки, выглядели они специфически, очень и очень внушительно. По местным меркам — тем более.

Боестолкновение началось практически сразу же, как только мы попали в зону прямой видимости вражеской противотанковой артиллерии — мне прямо в лобешник прилетел снаряд из немецкой зенитки, следом открыли огонь и противотанковые, и танковые пушки. Снаряды гулко ударяли по броне, заставляя машину сотрясаться всем корпусом — это крупный калибр, или мелко вибрировать — основные сорокамиллиметровые пушки немцев. Панорама расцвела красками, множеством пиктограмм, и Федя ждал отмашки к началу боя. Диспозиция была следующая — за рекой было небольшое возвышение, дорога, а потом относительно чистое пространство на несколько километров вперёд, вплоть до леса в четырёх километрах от нас. Колхозные поля, засеянный, но не убранный урожай. Первым выстрелили пулемёты остальных танков — те КПВТ, что были спарены с пушкой, и даже зенитные. В сторонке имелись полевые укрепления немцев, но серьёзной и внезапной атаки они совершенно не ждали. Поэтому пулемётные очереди рвали в клочки противотанковые пушки немцев и их самих, те тут же попрятались в окопы. И на старуху бывает проруха, гаубицы бьют точно по окопам. Первый танковый выстрел произвёл я — Федя уже ругался матом, ожидая, пока я начну бой. Моей целью стал старый лёгкий танк Т-1, вооружённый двумя пулемётами-эмгачами. Думаю, не нужно объяснять, что случилось — появилась пиктограмма танка, посмотрел туда пристально — окулографы отловили направление взгляда и повинуясь небольшому триггеру на правой рукояти управления, включился зум, оптический и цифровой, а так же радарный. Прицел взял цель и осталось только нажать на гашетку правого рычага — огонь основным калибром. Пушка гулко ухнула. Можно было изрешетить это старое ведро и из КПВТ, но тогда не будет деморализующего воздействия на противника. Шестидюймовый снаряд по старому танку с противопульной бронёй — это очень зрелищно. Танк разлетеился мелкими осколками, башню ему сорвало вместе с башнями экипажа, нижняя часть танка сильно дымя, куда-то улетела, загорелся и взорвался боекомплект, зашипели снаряды, разбитые ударной волной и высыпавшийся порох загорелся, смешавшись с горючим и маслом, резко вспухло облако чёрного как смоль дыма и полыхнул огонь, лизнув колосья на поле, которые тут же загорелись — чай не лето, уже сухие. Огонёк стал расползаться по всему полю, и тут огонь открыли остальные танки моей группы — послышались громкие гулкие "бумк" — звук спецефический. Особенно если слушать его через звукофильтры. В дополнение ко всему, автоматика радарной станции прорисовывала трассер снаряда как уходящий вперёд инверсионный след, тут же истаивающий. Зрелище ничего так, снаряды ушли в сторону противника.

— Так, парни, наша задача — уничтожить технику фрицев, танки и артиллерию. Патроны на пехоту не тратить! Подходим ближе, на километр-восемьсот метров и открываем огонь!

Отозвались "есть".

У всего была своя причина — немцам чтобы вести штурм укреплений нужна будет артиллерия и особенно — танки. Без них пехота в любых количествах может сидеть в окопах под пулемётным огнём и всё равно ничего не добьётся. ДЗОТы по проекту Феди были построены такие, что скорее похожи на лёгкие ДОТы по бронестойкости. Без артиллерии их хрен возьмут — немецкие мины из переносных миномётов держат уверенно.