Стальной барон

— Связать решил? — бросила через плечо с ехидцей и отстегнула от рукава некромантскую отраву. — Или предложение сделать, не слезая с коня?

— Ари... ты не поняла, — начал увещевать он. И голос изменил, и выражение лица.

— Знаете, я не так себе представляла ни эту поездку, ни предложение сердца и руки.

Объехать на резко сузившейся тропке он меня уже не мог, разве что если слезет с лошади. А этого он не сделает, со скалы упасть побоится. Осталось ему только орать.

— Ари, вернись немедленно!

— Зачем? Чтобы я не знала, что ожидает меня за поворотом? Все и так ясно, — хмыкнула зло и отвернулась: — Там первая застава горных наемников...

— Нет!

На шипение его я внимания не обратила, пришпорила лошадь и понеслась.

— Стой!

Ни за что! И плевать на опасность, я либо сама свалюсь, либо он со злости вниз столкнет. Чтобы, я как и сумка, никому не досталась. Если въеду в поселение бесеков с ним, буду названа женой, уж таковы у них суровые законы. День или два пройдет, и он выбьет из меня не только дурь, что не по нраву, но и правду. Убьет сокола, как только тот от Дерека вернется, а меня бросит в подвал. Чтоб не могла и слова сказать об Увыре Хотском и группе его людей, что названы моими братьями. И все это на законном основании, никто не вступится, потому что муж вправе.

А въеду сама, сторожевые меня будут вынуждены выслушать, проверить истинность слов и вызвать будущего вожака бесекского племени. А с Увыром я найду, как сладить и договориться, уже ученая.

Через сотню метров тропа вильнула в сторону от обрыва и открылась широкой дорогой между скал, в дали сквозь ветки виднелась первая башня заставы. Захотелось горько рассмеяться, предчувствие меня не обмануло. Пират действительно вел меня в ловушку и дверца ее вот-вот захлопнется. А не бывать этому! Я заставу пересеку сама. И пришпорив лошадь, помчалась вперед.

Семьсот метров до башни, пятьсот, четыреста...

Как пират оказался в зоне видимости справа, я не заметила, потому что старалась не оглядываться и не реагировать на крики его, приправленные проклятьями. И вдруг удар по плечу и щеке, жесткий захват моего локтя и приказ остановиться. Это было последней каплей. Из-за слез я не видела, куда на Ыго попал мешочек с ядом, но руку он отдернул, взревел, как раненный зверь, и теперь поносил меня словами чернее грязи. А мне все равно... Главное добраться до башни, самостоятельно пересечь линию ворот и потребовать встречи с Хотским.

Триста метров, двести... Еще чуть-чуть!

Дозорный махнул рукой и что-то крикнул. Слов его не разобрала, но свист выпущенной сзади стрелы быстро разъяснил его предостережение. Все-таки пират решился на отчаянный шаг, остановить меня, во что бы то ни стало, убить, дабы не досталась никому. И я прижалась к шее лошади и вспомнила, возможно, одну из самых старых пословиц, когда-либо произнесенных вслух отцом:

"Не бойся, стать к врагам своим спиной и пристальнее посмотреть на друга".

Я не побоялась и вот последствия: бесеки прикрывают мое бегство от якобы друга — Ыго. Прикрыли хорошо, пират остановился, но мой конь у самой башни все-таки сбросил наездницу на землю, еле увернулась из-под копыт и кинулась в открывающиеся ворота. Кричать: "Помогите!" сил не было, зато их почти хватило на то, чтобы сбить с ног бесека, встретившего меня. А он устоял, удержал, попытался успокоить:

— Ариш, ты уже с нами, все хорошо. Слышишь, хорошо...— меня бережно погладили по плечу.

— Увыр! — в первые мгновенья я не поверила своим глазам и чуть ли не со слезами кинулась ему на шею: — Хотский, как же я тебе рада!

В повисшем безмолвии были слышны мои всхлипы, а затем и тихие слова наемника:

— Снимаю шляпу перед Белым варваром. Его проницательности можно позавидовать...

Судорожно выдохнула:

— Ба-барон здесь?

— Нет, он бы не успел вас перехватить, приказал мне. Мы и сами только что с лошадей слезли, не расседлали толком, — и отдал приказ своим, — угган оей нахро, равс лип...

"...ошметок коровьей лепешки добить, лошадей привести..." — перевела я.

Воины его группы обошли нас, уверенно вынимая ножи из ножен и расправляя плети. Большого ума не надо, чтобы понять, кого лепешкой назвал будущий вождь и с ним решено сделать.

— Не надо...

— Что не надо? — не понял Увыр.

-У... уби-у-би-вать не ну-у-жно... — всхлипнул протяжно и вновь залилась слезами. — Эт-то ваш... один из-из ва-а-ших.

— Одним больше одним меньше, — хмыкнул мужчина, припомнив слова варвара, — к тому же лучше мы, чем барон...

— Увы-ыр, — всхлип остальное договорить не смогла, горло сдавило.

— Понял, жалеешь, — и громко бросил своим, — агган оей нирхи ранн!

"Побейте хорошенько, но так чтоб не издох"

— Теперь довольна? — спросил он и повел меня в сторону дома с каменными столбами на крыльце.

— Да... — я слезы вытерла дрожащей рукой. — У меня про-росьба есть...

— Еды, воды, ванну и новую одежду? — прищурился горный.

Промолчала не зная с чего начать, а он дальше предлагает:

— И, наверное, еще кровать в прохладной комнате и пару человек на двери. Лекарь нужен? Ты скажи, я привезу.

— Можно и это, а лекаря не на-адо... я, — вдох и протяжный выдох, чтобы успокоиться, и отрешенное почти, — я су-умку потеряла... внизу.

— Найдем, скажи, где именно?

— В лесу пы-пылающем... там на повороте где-то она...уп-пала.

— Он выкинул? — проницательно заметил Увыр. Я не стала отнекиваться, подтвердила кивком. — Сестренка-сестренка, лес внизу горит вторые сутки. Вряд ли от твоих вещей хоть что-то осталось.

— Она уп-пала под большим деревом, крю-крючко-ватым. Висельником, в на-народе зовут. Мне нужна книга, и инструменты лек-а-арские, если уцелели.

— С ними понятно, — фыркнул горный, — а книга, что из стали?

— Из библиотеки Тар-де-мма... — прошептала я и ощутила, как дрогнул будущий вождь горного племени.

Он шумно выдохнул, помолчал немного и наконец-то произнес:

— Понял.

— И у про-пров-водника этого... мой нож остался. Кивс заха зовется.

Он неодобрительно покачал головой, по плечу похлопал, приободряя, и пообещал их найти.

Проснулась на следующий день ближе к обеду, поздоровалась с Хотским, поела и опять ушла в забытье, на этот раз до утра. Никто не тревожил, никто не будил и не разговаривал громко. Тишина и спокойствие наконец-то позволили полноценно набраться сил и перечеркнуть все произошедшее двойной сплошной чертой, черной и в какой-то мере траурной.

Проснувшись, я оделась и долго стояла у окна, смотрела на скалистые склоны и тонкую полоску долины, за которой находится Берит. Далеко, очень далеко. Не удержала печального вздоха и повторила про себя: "Не было, ничего не было". Не было ни Ыго, ни смертей, ни моей доверчивой глупости. Все пустое и все в прошлом, даже вспоминать не хочу и не буду. Не нужно это...

В дверь постучали и с моего разрешения вошли: Увыр со свертком и косынкой и седовласый мужчина с подносом заставленным едой.

— Выспалась?

— Да.

Будущий вождь бесеков указал, куда поставить поднос, и выпроводил помощника за дверь.

— А мы твои вещицы нашли.

— Как? Лес же, два дня горит или горел...— я села на кровать и подтянула ноги.

— Он уже догорает, — кивнул мужчина, — но внизу, там, где ты указала, бьет родник. Мы спустились по скале, облили водой достаточный участок и добрались до висельника. — И посмотрев на меня пристально, сообщил: — На книге ни пылинки.

— Открывал?

— Нет, но знаю, лучше бы она горела синим пламенем! — голос его дрогнул, но талмуд он вручил мне уверенно. Затем без слов отдал нож-заклинателя, а горку металлических предметов в сером платке он опустил на сундук возле кровати. — Инструменты твои жаль, не уцелели. И не понять, зачем они тебе такими?

— Чтобы по ним кузнец сделал новые. У меня и эскизов не осталось никаких, сгорели с тетрадью. А объяснять долго, к тому же я рисовать не мастерица.

— Теперь понятно, — он потер висок и чуть-чуть скривился.

— А я думала, что ты избавился от этой привычки, — улыбнулась, указав на его руку , — как твоя голова?

— Болит.

— Как так? Настой уже закончился?!

— Да, нет... это я не правильно выразился. Голова болит, но не по этой причине. К слову, за что спасибо тебе.

— Я пришлю потом еще. Сейчас бы сделала, но... — отмахнулась, решила же, не вспоминать. Вот и не буду. — Так от чего болит?

— Брат мой месяца так... полтора назад женился.

— Поздравляю!

— А нечего поздравлять, — посуровел он, — в нашем доме вместе с невесткой теща поселилась. Матушка ее наглая. Вот и голова болит от дум.

— Каких дум? — насторожилась я. Увыр хоть и добр ко мне, а все же бесек. Человек лютый, жесткий, такой сварливую тещу брата рассчитывает убить наверняка.

Глянул он на меня и по глазам понял, о чем думаю. Усмехнулся:

— Да не пугайся ты! Жива она, живой и будет. Думаем, кого на ней женить из ближних поселений.

— Почему из ближних? У вас что же, все женатые?

— Нет, все ученые и Агафью брать не хотят... Знают, что баба дрянь, да и ты ее знать должна. Она была торговкой у вас в деревне.

Я недоверчиво прищурилась:

— Агафья и дочь ее Ароки с вами? — он утвердительно махнул рукой. — Но... Откуда они? Как... почему они у вас?

— Барон выгнал, так они нигде прижиться не сумели, и к нам подались. — Ухмыльнулся горный, и продолжил серьезным тоном: — Дочь еще ничего, лепится как глина. А мать настоящее отребье. На правду не обижаются, — и ответил на мой взгляд укоряющий и без перехода сообщил: — Окно открой. К тебе сокол прилетел, он нам в руки не дается.

— Хорошо.

— И вот еще, тебя в родную деревеньку сопровождать буду я и двое моих людей. — Он к двери подошел, спросил: — Не струхнешь?

— Нет. А вам зачем спускаться? Я и сама могу...

— Это приказ барона.

Он ушел, а я поспешила открыть окно. Бросив клич птице, распаковала несгоревшие свои пожитки. Увыр оказался прав, талмуд был целехоньким и чистеньким не в пример инструментам, которыми меня снабдил кузнец Берита. Сгоревшее придется восстанавливать, но это меньшее из зол, главное я жива и не попала в рабство. Остальное сделаю. Нужно лишь составить список и план по работе с дневником некроманта, и, если получится, то найти подарки для родных, редкие, удобные и полезные. Интересно, а у бесеков, что можно приобрести, помимо охотничьего оружия для дяди? Думая об этом, я сокрушенно покачала головой и неосознанно погладила корешок книги. И вдруг под моими пальцами что-то щелкнуло и отстегнулось. От неожиданности вскрикнув, я уронила дневник и с ногами забралась на кровать.

Боже мой! Что еще таит в себе эта опасная книга? Ранее в его обложке ничего такого не было, а теперь... Что это? Присмотрелась и прикрыла рот ладонью. Даю руку на отсечение я где-то уже видела схожую по форме деталь.

— Не может быть, — простонала я испуганно.

— Ариш, у тебя все в порядке? — из коридора спросил Хотский.

— Да, все хорошо, — и чтобы он не спешил ломиться в двери, бодро сообщила, — собирайтесь, выезжаем через час.

— Понял, — отозвался он, но далеко не ушел. Усмехнулся, отвечая кому-то: — Испугалась.

И гулкий коридор дома донес ко мне слова другого:

— Видимо, письмо от барона весьма в почтительной манере написано.

— Возможно, — не менее простодушно откликнулся Увыр, приказав, — пошли. Сборы.

Любопытство сгубило не одну кошку, ну а меня оно привело в священный ужас. Тщательно ощупав тетрадь некроманта, я выудила на свет шестнадцать металлических деталей, а затем с замиранием сердца собрала их в черный клинок с красным камнем в эфесе. Руки дрогнули.

Боже правый! Еще одна реликвия... Еще один клинок... Оружие, призванное подчинять стаи оборотней, и на этот раз из клана черных. Зажмурилась, прикусив губу, как же мне опять повезло. Просто немыслимо! Разобрав реликвию, с улыбкой подумала, что после такого открытия, письмо от Дерека мне не покажется страшным.

И словно бы, в подтверждение моих слов пернатый посланник мягко спланировал на подоконник.

* * *

Тери...

Барон смотрел на своего нежного ангела и не мог сказать, зачем вот уже час сидит в ее доме на окраине города Сибо, пьет чай, слушает рассуждения о погоде и дорогах, не вникает в них и думает о другом. Стафорд помнил свое тайное и неуемное желание увидеть ее, обнять, что таить поцеловать, если позволит, поговорить, расставить точки над i... Но стоило ступить на порог ее дома, и он с удивлением отметил, что многолетняя жажда встречи поутихла.

Всему виной сообщение от Датога Суро, которое сокол принес перед отъездом Белого варвара в Сибо. И ситуация с путешествием Ариши получалась омерзительная, в которой ни кареглазку, ни семью градоправителя винить нельзя, разве что барона за его проклятую идею.

Суровый действительно познакомил девушку с пиратом и предложил его в виде провожатого, но сказал об этом только ей. О том, чтобы через месяц отправить кареглазую с Ыго и речи не было. Пирату так, вообще, две недели дали, чтоб из города убрался. Ведь за возвращение похищенного сына градоправитель многолетним укрывательством ему уж все долги отплатил, надумал избавиться от наглого прихлебателя. Решение верное, да не вовремя принятое.

Отказ в тайном гостеприимстве потомку горных пришлась не по вкусу, отыграться захотел. Подгадал момент, когда из дома на три дня хозяева уедут и от имени Суро направил записку кареглазой. Попал, падла. Не в бровь, а в глаз, написал что-то о путешествии и достойном провожатом. И Аришка, памятуя о прошлом разговоре, за считанные минуты собралась. Когда возница привез ее на место встречи, энтузиазм девушки поутих, а этот..., чтоб его, быстро понял свой промах. И посмел, заявить, что он явился, чтобы скрасить ожидание. Надо отдать, должное, козлу, "достойного провожатого" они не дождались и поехали сами, а Орбас в Берит не вернулся ни в тот же день, ни на следующий. Его нашли избитым через трое суток в придорожной канаве на другой стороне поселка, словом там, где искать и не додумались бы.

Сокол к оборотням был направлен в тот же день, но время уже было потрачено.

Еле живой возница с многочисленными переломами, с трудом рассказал, где и с кем встретилась Аришка и что произошло. К сожалению, сведения, которые поведал мужчина, были ложными бесекский ублюдок и это предусмотрел.

Итого, три дня потеряны, четвертый израсходован на попытку перехвата там, где проклятого пирата и в помине не было. Суро посчитал, что пират за выкупом в Берит явится. Но барон нутром чуял, что это самый неправдоподобный ход. Поступок идиота. Осталось дождаться сообщения от горных наемников. А Стафорд не сомневался, что девушку и эту, падаль, они найдут вблизи первого бесекского перевала. Почему там? Да потому что малышка слишком ценная добыча, чтобы отпустить ее. Во-первых: как лекарь — врачевать наемников в горных поселениях некому, во-вторых: как приемная дочь Датога Суро — деньгами будут снабжать исправно, лишь бы ее не убил, в-третьих: эта паскуда, быстро поймет, что нужна она барону. И не рискнет торговаться с регентом.