Зря спящий проснулся

— В каком смысле? — спросил генерал.

Силкан важно пожевал губами, как распаренным куском сырого мяса.

— В прямом. Сменилась расстановка порядка сил. Как если бы в квартире появился новый хозяин и затеял перепланировку. Изменения не глобальные, но они есть и такого раньше не случалось. Что еще более интересно, к слову о происхождении объекта — мы подняли информацию за прошедшие десять лет. Там есть все — и изменения, и перемены, и что-то кардинально новое, но нет смещения. То есть, объект, какой он есть в нашем распоряжении, так он есть совсем недавно. Бог он или не бог, я рассуждать не хочу, но у него есть свои личные особенности, которыми он как бы раскрашивает метеокарту Земли. Исследования пока что слишком поверхностные, чтобы говорить о многом, надо копать глубже.

— Но ведь известна уже какая-то зависимость его физического состояния от погоды в мире? — вмешался Андрей.

— Скорее наоборот. Погода зависит от него. Мы проводили несколько опытов. — Силкин улыбнулся. — Косвенных, конечно же, так как у нас по плану все еще первая ступень. Но они были. Так вот, если объект испытывает боль в безымянном пальце правой руки, то над Колорадо, что в США, начинается жуткая гроза с молниями.

— Боль? — Андрей подался вперед. — Вы причиняете ему боль и не говорите мне об этом?! Что за методы?!

— Спокойнее. — Силкин возбужденно почесал свою бороду и сделал шаг назад от стола, будто остерегаясь Андрея. — Мы лишь попросили медиков взять у него из пальца три пробы крови вне тех, что назначены по предписанию, и без помощи безболезненных заборников, по-старинке. Это же ничего не портит, ведь так?

Вопрос был задан к генералу. Тот сидел вполоборота и на его лице не отражалось вообще никаких эмоций. Это смутило Силкина, и он уже хотел повторить свой вопрос, как вдруг Никита Федорович ответил:

— Нет, не портит. Эксперименты — одна лишь часть нашей общей работы. Я понимаю господина Кузнецова, он привык работать с людьми, а не их рефлексами, но, Андрей, наука вещь жестокая. Иногда мне кажется, что даже жестче армии.

— Я все понял, — Андрей успокаивающе улыбнулся. — Нет ничего страшного в том, чтобы прокалывать Максиму палец. Хотя вещь неприятная. Неприятная. Неприятная...

ДЕНЬ 6

Андрей вошел в общий холл и остановился прямо посередине, выпрямившись чуть ли не до прогиба в спине, внимательно изучая Максима, сидящего на кровати, с неохотой ковыряя утреннюю кашу.

Он повернулся к охранникам, откашлялся и сказал:

— Когда я войду внутрь, заблокируйте двери, чтобы их нельзя было открыть моим ключом изнутри. Это возможно?

Охранники переглянулись. Андрей вдруг подумал, что за неделю пребывания здесь так и не узнал их имен, но ему было все равно и вообще, вполне возможно, что охрана менялась каждый день, у них были такие жутко похожие сосредоточенные лица, что нереально было отличить одного от другого.

— Зачем это нужно?

— Мы приступаем ко второму этапу, — важно сказал Андрей.

— И?

— И ничего. Выполните мою просьбу? Заблокируйте дверь. И откройте доступ только тогда, когда я скажу ключевое слово: "амба". Запомнили?

— Амба, — повторили охранники. — А что это означает?

— Неважно. Главное двери закройте.

Андрей пристально поглядел на каждого, уделив обоим по две секунды, резко развернулся на пятках и двинулся в сторону палаты.

Максим встретил его дружелюбной улыбкой.

— Привет!

— И снова здравствуйте. — Андрей опустил взгляд, немного подумал, но не стал убирать электронный ключ на шнурке, который болтался у него на груди и у всех на виду. — Как кашка?

Спящий поморщился.

— Что?

— Не люблю, когда вещи называют уменьшительно-ласкательно. Кашка, машинка, сисечка.

— Хорошо, без проблем, я запомню.

— А я и не забывал. — Максим грустно улыбнулся. — Странно все это — забываешь что-то одно, помнишь что-то другое. Почему так? Почему я не забыл все сразу, включая и то, как ходить и как говорить?

— Всякое бывает. Тебе просто повезло, что обошлось частичной амнезией. Травмы, после которых забываются базовые вещи, типа как ходить или говорить, они очень тяжелые. Лечить сложновато, если вообще не невозможно, да и никто не даст гарантии, что человек, оправившись от подобного, начнет полноценную жизнь. Что-то в нем уже будет сломано.

— Что-то очень важное.

— Да. — Андрей потер руки. — И о важном я бы хотел с тобой поговорить.

— Внимательно.

— Ага. — Он покивал, собираясь с мыслями. — Максим, дело в том, что ты не совсем обычный человек.

— Все больные чем-то необычны.

— Не в этом дело. Ты... скорее всего... нет, я уверен на сто процентов, что ты этого не знаешь, но все же скорее всего ты даже не подозреваешь, насколько ты уникален.

— Это как? — Максим усмехнулся.

— Дело в том, что ты влияешь на погоду во всем мире.

— Чего-чего?

Андрей поднял сжатый кулак и, разгибая по пальцу, четко, по слогам, произнес:

— От тебя зависит погода на всем земном шаре.

В конце фразы кулак вновь сомкнулся.

— Это типа шутка? — Спящий нарочито оглянулся вокруг. — Эй, где скрытая камера, куда мне помахать рукой?

— Я на полном серьезе.

— Какая еще на хер погода?!

— Ты, вот ты, представь себе, что ты человек, который может управлять погодой. Если тебе больно, то где-то начинается ураган, если ты плачешь, то где-то просыпается старый вулкан или начинаются проливные дожди, если...

— Стоп, стоп, хватит! Ты хорошо себя вообще чувствуешь? — теперь в голосе Максима не осталось и следа доброжелательности. В нем слышался испуг. — Может не выспался или еще чего?

— Тебе нужны доказательства, не веришь мне?

— Да какой к черту веришь не веришь! Что за бред ты говоришь? У тебя белая горячка? Или сошел с ума, переобщавшись с психами?

— Ладно, — не придавая особого внимания словам Максима, сказал Андрей. — Посмотри вокруг — что ты видишь? Ты думаешь, что находишься в больнице?

— А где еще? В церкви?!

— Нет, ты находишься в здании ФСКО. Федеральной Службы Контроля за Объектом. И объект этот — ты. Почему ты все время прикован к постели?

— Часть лечения, мне нельзя вставать, так врачи приказали.

— Тебе нельзя вставать, потому что мы не были уверены, кто ты есть на самом деле. Теперь нам более или менее понятно и, кстати, с этого дня тебе будут разрешены прогулки.

— Спасибо. — Максим неожиданно спокойно улыбнулся. — Это все на сегодня.

— То есть? — Андрей опешил.

— Ну, наша встреча закончилась, я могу доесть завтрак?

— А как же... то, что я тебе сказал? Тебя это не волнует?

— Давай сделаем вид, что забыли. Наверное, это какая-то новая шоковая методика лечения или еще что-то вроде этого. Могу заверить, что во мне ничего не всколыхнулось при слове "федеральная", значит, я не госслужащий. И если ты хотел получить мини-стресс, то добился своего, но я так ничего и не вспомнил.

— Да не в этом же дело! Все это окружающее создано для тебя! Все эти врачи и я в том числе, мы находимся на службе феномена по имени Максим. Ты... человек необычайной непонятной силы и сегодня день, когда тебе решили об этом сказать. А ты не веришь? Вот, смотри!

Андрей вытащил из уха передатчик и протянул его Максиму. Тот брезгливо поморщился.

— Что это?

— Это передатчик. Можешь послушать, мне там рассказывают в режиме реального времени, как ты, сейчас, изменяешь погоду. Датчики зафиксировали вспышки гнева и испуга, да я и сам это видел, и именно сейчас в нескольких точках северного полушария Земли внезапно образовали обширные грозовые облака.

— И...

— Да послушай ты, не бойся!

Максим осторожно взял передатчик и неуверенно вставил его в ухо. Его лицо застыло. Спустя минуту его внезапно как будто пробило током, руки дрогнули, а зрачки расширились.

— Вы меня видите? — охрипшим голосом прошептал он.

— Они тебе не ответят, Максим. У них нет полномочий разговаривать с тобой.

— Стресс.

— Что?

— Говорят, что у объекта стресс, но пока без очевидного воздействия. Говорят, нужно подождать.

— Теперь ты убедился, что я говорю правду?

Но вместо ответа Максим поднес палец к губам.

— Что такое?!

— Нужно подождать — я подожду.

— Но ведь это может затянуться.

— Я подожду! — Спящий с силой ударил по тарелке снизу и она отлетела в стену, разбившись и измазав ее брызгами каши. Андрей отшатнулся.

— Хорошо.

Он посмотрел на стену, но за ней, естественно, ничего не было видно. Ему стало интересно, как выглядит каша, размазанная по стеклу, но чтобы проверить это, нужно было выйти из палаты, а пока что это не представлялось возможным.

Андрей пожалел, что тут больше не было никаких датчиков, характеризующих состояние Максима, и он очень надеялся, что в передатчике не будет никаких уничижительных замечаний по поводу объекта. Их не было и раньше, но все же, сейчас не стоило оскорблять Спящего, так как он явно наливался яростью по мере прослушивания, и злость эта, как хороший густой кефир, не переплескивалась через края стакана.

До поры, до времени.

Если же точка кипения дойдет до критической отметки, то Максима просто усыпят на время, как взбесившееся животное. В инструкциях по этому поводу давались четкие указания.

Андрей покачался на стуле, вопросительно глянул на Спящего, но тот был сосредоточен сам на себе. Тогда он потянулся к кардиографу и щелкнул тумблером. Раздался писк и кривая пульса погасла.

— Ты что делаешь?!

— Это все фикция, Максим, тебе не нужны эти приборы и катетер можешь вытащить.

— Врачи запрещают это делать!

— Запрещали. Чтобы ты не высовывался. Теперь можно убрать эти приблуды и вернуться к фактически обычной, нормальной жизни. Что они там говорят?

— Что состояние объекта нестабильное. И что на Курилах активизировались гейзеры.

— На Курилах значит... понятно. Ты-то понял?

— Что?

— Ты злишься и там, — Андрей пространно указал куда-то, — вскрылись чертовы гейзеры. Как прыщи. Бац и пфф! Теперь представляешь, какой ты силой обладаешь?

— Я ничем таким не обладаю. — Максим уверенно помотал головой. — Вы что-то путаете. Все вы тут.

— Так ты веришь, что это не обычная больница?

— Теперь да. В это верю.

Спящий вытащил передатчик и отдал его Андрею. Затем, стиснув зубы, вынул иглу катетера из вены, словно меч из ножен, снял напульсник и свесил ноги с кровати. С противоположной стороны, повернувшись к психологу спиной.

— Куда собрался?

— Уйти отсюда.

— Да ну.

Максим встал, пошатываясь, оперся рукой о стену и медленно побрел вдоль нее к двери. На нем были надеты семейные трусы и черная майка. Тело было сильным, жилистым, но до того изможденным и каким-то жалким, что Андрей на секунду сам усомнился в своих словах. Ну не могло в этом человеке содержаться такого рода могущество. Не мог он влиять ни на что, кроме своего мочеиспускания, да и то он взял в свои руки всего неделю назад, если не меньше, до этого исправно пользуя подгузники для взрослых.

Спящий доковылял до двери и потянул за ручку. Ничего не вышло. Он потянул сильнее и ударил по ней кулаком.

— Эй! Откройте!

— Тебе никто не откроет, Максим, это режимный объект. В ту стороны для тебя нет выхода.

— Ты же ходишь!

— Я — да. Но я другое дело, я работаю тут, мне можно.

— А мне типа нельзя? — Максим повернулся, упершись в дверь спиной, и откинулся назад. — Черт, голова кружится.

— Тебе нужно лечь. Нельзя так резко вставать и, тем более, волноваться. Ты еще слаб.

— Ага. Как же. — Спящий стукнул дверь пяткой. — Эй, откройте! Мне нужно выйти!

— Бесполезно.

— Да-да. А что это у тебя такое?

— Где?

— На груди.

— Электронный ключ.

— Дай мне его.

— Нет.

— Дай! — взревел Максим. — Или открой хренову дверь сам!

— Нельзя. Ты должен понять, что теперь нам предстоит долгое, продолжительное сотрудничество. Никто тебя не отпустит, но и насиловать тебя никто не собирается. Ты нужен людям. Нужен нам. Нужен государству.

— Какому нахер государству! — Максим бросился вперед, с вытянутыми руками, растопырив пальцы и явно намереваясь сорвать ключ с шеи Андрея. Но он даже не успел проделать половину пути, как худые ноги заплелись, и он рухнул на пол, уверенно, с громким щелчком, приложившись челюстью.

Андрей испуганно соскочил со стула и подбежал к Спящему.

— Ты как? — он перевернул его на спину. Глаза Максима бессмысленно вращались в глазницах, изучая потолок.

— Дай ключ, — сказал он тихо. — Пожалуйста.

— Не могу. Тебе не больно? Голова не болит?

— Дай, — его руки снова потянулись к шнурку с карточкой, но настолько медленно и бесхитростно, словно в липком густом сиропе, что Андрею не стоило труда пресечь эту попытку.

— Даже и не думай, — сказал он. — Что будет, если ты выйдешь через эту дверь? Там тебя встретят охранники только и всего, церемониться они не будут.

— Я же для вас, мудаков, важный фрукт. Кто меня тронет?

— Тебя тронут в любом случае, как только ты переступишь дозволенную грань

— Это бессмысленно. Я на вас ураган натравлю, — Максим весело рассмеялся. — Или шторм какой. Слушай, а я могу раздвинуть океан и пройти по дну? Или ходить по поверхности реки? Превращать воду в вино?

— Пока что ты можешь с нами сотрудничать и общаться со мной. Поверь, так будет лучше.

— Поверить? Кому? Тебе? Ты семь дней заливисто рассказывал о том, как я лежу в VIP-палате. А что, если это все вообще шоу Трумана, реалити-шоу "Посмотрите на придурка", а? Как я могу тебе верить, доктор?

— Никак. Просто поверь и все. Совсем скоро тебе разрешат гулять, и тогда будет открыта та, другая дверь, выходящая на обратную сторону ФСКО. Там парк, природа, воздух. Возможно, что разрешат познакомиться и с какой-то частью внутренней работы этого комплекса, в конце концов, он же создан лишь ради тебя. Я переговорю с начальством, ты будешь доволен.

— А не пошел бы ты, — сказал Максим, оттолкнул от себя Андрея и принялся неловко подниматься, отклячив зад. Когда ему это наконец удалось, он пощупал нижнюю челюсть, подвигал ею и направился к кровати.

Лег. Укрылся одеялом с головой.

Замолчал.

— Ты нормально там? — спросил Андрей.

Из-под одеяла высунулась рука и, не глядя, нажала на одну из кнопок прикроватного пульта. Свет потух, а на окнах стали сворачиваться жалюзи. Палата медленно погружалась во мрак.

— Ты спать? — снова спросил Андрей.

В ответ раздалось бурчание.

— Что-что?

— На хер пошел! — громко и отчетливо сказал Максим.

— Как прикажешь.

Андрей подошел к двери, провел по электронному замку ключом и устало произнес:

— Амба.

Клацнул язычок запорного устройства, и дверь приоткрылась. В "ухе" сообщили, что на Курилах одна из долин гейзеров буквально завибрировала, и к ней присоединилась еще одна такая же, но уже из Мексики.

Бесстрастные голоса сообщали факты, и от этого Андрею стало немного не по себе.

В темноте, за его спиной, лежал обозленный и испуганный человек, сам того не ведая, взрывающий водяные фонтаны из кипятка где-то на расстоянии десятков тысяч километров от него.