Божественная любовь

— Детка, ты опять за свое? — с притворной строгостью возразила старшая принцесса. — Ну-ка, без глупостей! Мне еще разок повторить, что ты очаровательна? Чтобы быть красавицей вовсе не обязательно иметь светлые волосы и серые глаза! Твои карие глазищи с длинными ресницами и каштановые, с темной рыжиной кудри ничуть не хуже! И фигурка прелестна! Ты не похожа на меня, и в этом тоже твой особый шарм. Из маленького милого длинноухого эльфенка выросла истинная красавица! Не смей спорить, уж я-то могу судить о женской привлекательности!

— Хорошо, Элия, — улыбнулась Бэль, не убежденная, но не готовая продолжать спор, в котором ее, безусловно, задавят логическими аргументами. Юной принцессе казалось, что кузина хвалит ее только из желания утешить и подбодрить, зато вот противный Энтиор говорит правду именно потому, что ненавидит и желает унизить.

— А раз хорошо, то давай-ка, надевай платье для прогулок и отправимся в Сады! — скомандовала Богиня Любви не менее решительно и твердо, чем кузен Нрэн. — Имеют же две прелестные принцессы право на послеобеденный променад?

— Сейчас? А не после бала, — неуверенно моргнула эльфиечка, почему-то вдруг застеснявшись.

— Конечно, сейчас! — отрезала Элия, сдвигая брови в притворной суровости. — К балу ты должна уверенно двигаться во взрослых платьях! Туалеты полагается носить так, словно в них родилась, а не думать, куда деть проклятую длинную юбку, напяленную вместо удобных штанов, когда садишься на диванчик или танцуешь! Полагаю, Орин и Мартила помогут тебе собраться, к тому же нам с тобой надо обсудить несколько фасонов бальных платьев и посекретничать на одну взрослую тему. Потому хватит возражать и марш переодеваться!

— Мы быстро, ваше высочество, — пообещала Мартила.

Две горничные подхватили под руки и поволокли заинтригованную выше макушки Бэль, вместе с манекеном в платье цвета топленого молока в гардеробную.

Спустя пятнадцать минут, за которые юной принцессой, обыкновенно ненавидевшей нудные процедуры одевания и причесывания волос, не было издано ни одного негодующего писка или вздоха, Мирабэль предстала перед кузиной в обновке.

Орин и Мартила смотрели на свою госпожу с законной гордостью наседок, у которых из куриного яичка нежданно-негаданно вылупился феникс. Нет, женщины любили маленькую принцессу за доброе сердечко, веселый и легкий, пусть проказливый нрав, она казалась горничным милой, но до этого мига ни одна из них не видела того, что без труда прозревала Богиня Любви.

Мирабэль уже не была ребенком, она не была даже девчушкой-подростком. За последние дни юная богиня превратилась в настоящую красавицу, чью хрупкую нежную прелесть блестяще подчеркнул наряд мастерицы Марион, сшитый по эскизам Элии. Бутон розы раскрылся и ждал того, кто первым удостоится чести вдохнуть его благоуханный аромат. Так на богиню, пусть пока на подсознательном уровне, подействовала встреча с половинкой.

Оглядев сестренку от макушки, где аккуратно перевитые нитью крупного жемчуга лежали волосы, до носочков бежевых кожаных туфелек, виднеющихся из-под длинной юбки, первый слой которой был на тон светлее нижней, Элия милостиво вынесла вердикт:

— Прелестно! А теперь отправляемся на прогулку в Сады. Все равно в городе без братьев в таком виде показываться нельзя.

— Почему? — изумилась Бэль, принимаясь кружиться и выискивать дефекты в своем таком взрослом обличье. Она ведь даже сама себе в отражении зеркала показалась чужой, незнакомой и, пожалуй, почти красивой.

— Ну надо же кому-то отгонять особо навязчивых поклонников двух очаровательных принцесс! — фыркнула Богиня Любви, взяла ладошку тихо хихикающей сестренки и телепортировалась на дорожку, посыпанную мелким серебристым песком.

В Садах Всех Миров неистовое волнение, заставляющее щечки Бэль пылать лихорадочным румянцем и сверкать глаза, несколько поутихло. Пребывание на лоне природы всегда действовало на молоденькую эльфийку умиротворяюще. Собственно именно на такой эффект и рассчитывала Богиня Логики. Придерживая сестренку за локоток, Элия неспешно шла по тропинке к деревянному мосту над говорливым, полноводным ручьем, бегущим меж крупных камней и зарослей пышно-цветущей вазилы. Созерцание текущей воды должно было побыстрее успокоить перевозбужденную первой вспышкой новой силы и обновками принцессу, а длины моста, состоящего из ступенек, ровных настилов, горок и спусков вполне хватало для прогулки. Если хотелось, можно было присесть на деревянной угловой скамье или облокотиться на нагретые солнцем перила, любуясь ручьем и вдыхая запах воды, сдобренной медвяным ароматом вазилы. Над ее крупными цветками порхали большие насекомые и мелкие птички сладкоежки, лакомившиеся нектаром. Птицы побольше, мизарки, носились над ручьем и выхватывали из воды серебристых рыбешек.

— А на какую тему ты хотела посекретничать? — не утерпев, принялась расспрашивать сестру Бэль, едва они оказались на мостике для прогулок.

— В первую очередь я хотела поздравить тебя, солнышко, — мягко улыбнулась Элия и погладила руку сестренки. Теперь потрепать ее по голове, чтобы не разрушить хитроумного плетения из жемчуга и косичек, было невозможно.

— А? Да мне тоже все платья очень нравятся, — по-своему истолковала ответ эльфиечка.

— Платья достойны тебя, моя радость, но речь о другом. Сегодня, сказал Источник Лоуленда, проявилась вторая твоя божественная суть. Отныне ты — Богиня Исцеления и Милосердия. Вступившись за слабого в заведомо проигрышной ситуации, ты призвала эту спящую силу из глубин своей души и дала ей возможность стать частью истинной сути.

— Ой, — тихо протянула Бэль, следя за одной особенно жадной пичугой, тщащейся к уже пойманной рыбке в клюве присовокупить еще одну. — Это когда Илену Энтиор...

— Именно, милая, — подтвердила Богиня Логики.

— Я думала, он меня ударит плетью, а он лишь закричал... Я ужасно испугалась, но почему-то не тогда, сразу, а потом, когда все закончилось, — разоткровенничалась юная принцесса. Если Элия все равно уже знала о том, что случилось, то поделиться с нею своими переживаниями не считалось за жалобу.

— Энтиор закричал, когда ты ударила его своей силой. Богу Боли удар силой Милосердия причинил изрядные мучения, — просветила кузину Элия.

— Я только хотела, чтобы он перестал бить Илену, — строго, уже не оправдываясь, объяснила Мирабэль. Какие бы там мучения ни испытал кузен-вампир, эльфиечка все равно считала свой поступок правильным. Да и не верилось ей в то, что неприятности, доставленные ее силой Энтиору, были серьезны.

— И тебе удалось, — согласилась старшая из принцесс, подставляя руку, на которую тут же шлепнулась объевшаяся нектаром пичуга, не дотянувшая до перил. Не отходя от кассы, нахалка по-хозяйски расположилась на импровизированном ложе и принялась чистить встрепанные перышки. Бэль против воли захихикала и погладила малышку кончиком пальчика, а Элия серьезно продолжила:

— Знай, дорогая, твоя сила не пустяк, она способна стать материальным барьером на пути жестокости и боли. Мы в Лоуленде мало говорим о светлых талантах, но попроси Клайда или Элтона подобрать тебе нужную литературу. Овладев этой стороной своего дара, научившись использовать его не только бессознательно, на волне эмоций, но и в силу необходимости, ты обретешь мощное средство защиты, действующее вернее любого клинка.

— Я не думала, что это так важно, спасибо, Эли, я сделаю, как ты сказала, — выслушала со вниманием и сосредоточенно кивнула юная богиня, оправдывая ожидания сестры.

Длительных, нудных и пафосных лекций Богиня Логики, информируя юную богиню о силе дара, избегала сознательно. Короткий рассказ не напугал сестренку и в то же время серьезность речи Элии подвигла ее к дальнейшей самостоятельной работе с силой, как старшая родственница и планировала.

— Вот и прекрасно, а теперь пойдем, обсудим фасоны твоих будущих бальных платьев и сплетем венки? — предложила Элия кузине, зная, что возня с цветами — одно из любимых развлечений Бэль. — Мне кажется, к этому платью больше жемчуга пойдет убор из живых цветов кореосов, лилий, солнцедара!

— Пойдем! — радостно согласилась Мирабэль, даже не подозревая, что коварная кузина готовит ей упражнение на координацию. Сбор цветов и изготовление из оных венков во взрослом платье для прогулок подразумевало воспитание умения манипулировать растениями с таким искусством, чтобы не запачкать и не помять туалета. Но то, что преподносилось в качестве развлечения и развлечением считалось, осваивалось юной любительницей проказ в рекордно короткие сроки.

А уж венки эльфийки-богини радовали глаз не час-два, а несколько лун кряду без помощи специальных заклятий. Когда вдоволь наигравшаяся Бэль отдавала свои цветочные плетения горничным, те либо украшали живыми композициями комнаты, либо отдавали их ребятне или другой прислуге замка на забаву.

Итак, весело смеясь, две принцессы занялись сбором и плетением венков из кучи разномастных цветов всех оттенков желтого цвета.

Домики на дереве — это привилегия детей, обожающих игры в тайные убежища, и эльфов, благоговеющих перед всем растительно-животным миром. Однако, беседкой на гигантском вязе пользовались многие члены королевской семьи, когда желали трапезничать в Садах Всех Миров в уединении. Огромный ствол древнего дерева волею случая, которому лишь немного помог садовник-дриада, разделился натрое. В результате образовалась удобная площадка, достаточно широкая, чтобы поместилась скрытая в листве конструкция.

Принц Энтиор счел беседку на вязе достаточно изысканным и экзотичным местом для своего мэсслендского подопечного. Он был почти уверен, что выбор придется по вкусу утомленному перемещением гостю. Кое-что о Дельене лоулендский бог знал. Они не то чтобы дружили, но после одного давнего пребывания мэсслендца в составе большого посольства, свели знакомство и почти приятельствовали, в целом неплохо понимая друг друга.

Друзей как таковых у самовлюбленного вампира не было вовсе, и компанию он искал по большей части способную его развлечь или уж, на худой конец, такую, чтобы не раздражала. Так вот, общество Дельена соответствовало строгим запросам Энтиора. Компаньон был родовит, их божественные интересы имели точки соприкосновения: охота как таковая, допрос пленных, разведение и дрессура охотничьих собак, коллекционирование стилетов. Да, Дельен, к сожалению, совершенно не следил за модой и был мэсслендцем, что сводило на нет возможность частых встреч, но время от времени боги неплохо проводили время в обществе друг друга. Вот, к примеру, как сейчас.

Договора, требующие продления были составлены в двух экземплярах. Одну копию делали в Лоуленде, вторую в Мэссленде. Сейчас посольство и канцелярия Лимбера обменялись своими экземплярами и каждая из сторон занялась тщательнейшей проверкой доставленных документов. Дельен просканировал бумаги на предмет магических ловушек, а для детального изучения самого текста передал своему секретарю-ламии, чьими достоинствами были не только раздвоенный язык, но и фотографическая память вкупе с абсолютной грамотностью. Вот только этот идеальный экземпляр работника пока отлеживался в кровати, адаптируясь к чуждой структуре Мира Узла, и должен был приступить к работе не раньше, чем через день-другой, а то и позже.

Энтиор же бумаг не касался вовсе, его заботой было развлекать посла и следить за ним, разумеется. Вопрос о доверии даже не поднимался, и слежка воспринималась обеими сторонами как само собой разумеющийся элемент общения. Для начала принц предложил отдохнувшему гостю поздний обед в Садах, на лоне природы, или уж, если быть точным, над лоном природы. С высоты одинокого вяза, стоящего на холме, открывался замечательный вид на большой ручеек в переплете мостков и разнотравный луг. Идиллическая картинка.

Вот только пейзаж спустя примерно полчаса после начала трапезы, — боги как раз успели за неторопливой беседой перейти от закусок к основному блюду, — изменился. На лугу появились двое. И обеих дам Энтиор знал превосходно. Первую он был рад видеть всегда. Что до второй, он желал бы, чтобы та вовсе не родилась на свет. Обладай вампир даром предвидения, уж он бы позаботился о какой-нибудь мелкой неприятности с женушкой Моувэлля: подножка, полет с лестницы или из раскрытого окна решил бы все проблемы. Но теперь жалеть об упущенных возможностях было поздно, поворачивать время вспять бог, увы, не умел.

Глава 6. Прелести прогулки

Энтиор даже не удивился. Он давно привык к реакции мужчин на возлюбленную стради и немало гордился этим, относясь к поклонникам-созерцателям свысока и не без явного превосходства того, кому позволено гораздо больше, чем простое любование.

— Кто это прекрасное создание? — не прерывая слежки за сбором цветов, вопросил Дельен. Он сидел, позабыв о жарком и бокале, наполненном превосходным лиенским вином.

— Ты забыл, как выглядит Элия? — изрядно удивился вампир, не представлявший, что вообще должно случиться с мужчиной, чтобы он, раз увидев, запамятовал лик Богини Любви.

(Наедине обращение без этикетных формальностей было принято богами еще в первые годы знакомства).

— Нет, я не о твоей сестре, а о ее спутнице, — почти нетерпеливо переспросил Дельен. — Кто эта дивная девушка?

— Бэль, — выплюнул Энтиор и тут же, внутренне встряхнувшись, ленивая нега исчезла из бирюзовых глаз, сменяясь тлеющими морозными угольями, поспешил исправиться:

— Принцесса Мирабэль Лоулендская, дочь Моувэлля. Прелестное дитя созрело и этой осенью ей предстоит выйти в свет.

— Она эльфийка? — осведомился мэсслендец, даже не думая прекращать расспросы.

— Наполовину. Ее мать была из рода эльфийских князей, светлая ветвь Дивного Народа, кажется Бэальдин, Древо Орешника, — быстро припомнил вампир подробности родословной, поигрывая своим наполовину опустевшим бокалом. Рубиновая жидкость медленно колыхалась в такт словам.

Начиная инстинктивно чувствовать, что Вселенная и Творец, наконец-то поворачиваются к нему лицом, а не иным, менее эстетичным местом, которое он предпочитал созерцать лишь у молоденьких пареньков, Энтиор стал предельно осторожен. Сейчас он был подобен горному барсу, крадущемуся к добыче по скалистой едва заметной тропе, ибо очень боялся оступиться и упустить нужный миг, свой счастливый шанс. Кому, если не вампиру было ощущать забившееся сильнее сердце сотрапезника, быстрее погнавшее кровь по венам. Каким бы вежливо заинтересованным, самую малость, ровно настолько, чтобы поддержать застольную беседу, ни выглядел Дельен, обмануть обострившееся после сегодняшней встряски в коридоре чутье Энтиора он не мог.

— Милая девушка, — похвалил мэсслендец и закрыл лицо бокалом, отворачиваясь от вида на луг. Теперь он сидел вполоборота, а значит, продолжал наблюдать происходящее превосходно развитым боковым зрением. Да и отражение в хрустальных гранях поверхности имелось, пусть мелкое, но для того, кто способен заметить ядовитую болотную пиявку топей, на которую никакая магия не действует, с сотни шагов — размер изображения никогда проблемой не был.