Мастер Ветра-2(общий файл)

Хромоножка промахнулась. Я чуть-чуть повел плечом и она, подпрыгнув на сажень, пролетела мимо, со звуком — мокрая тряпка об пол — ударилась о камни. Светлые или темные духи владели всеми живыми в этом княжестве тьмы, но несчастную инвалидку они не забыли. Ей была уготована самая легкая смерть.

Вторую прямо в полете, резким рывком из-за моего плеча, достал следопыт. Тяжелый нож, как кусок мяса из котла, выхватил летящую мне в горло тварь. Она билась и отвратительно визжала, разбрызгивая хлынувшую из пасти кровь, прежде чем сдохнуть. Третьей, все-таки успевшей впиться необычайно острыми зубами в толстую кожу моего полушубка, я разрубил позвоночник. Она была еще жива, когда я оторвал ее от себя и швырнул в самую гущу поджидающих исхода боя зверей. На два удара сердца стая всколыхнулась, и останки разведчика исчезли в ненасытных утробах ее соратников.

— Если кинутся все сразу, нам конец, — сообщил Лонгнаф очевидную истину. — Что будем делать?

— Убивать, — прохрипел я пересохшим горлом, стирая кровь с меча об рукав. — Они жрут трупы своих же. Будем убивать, пока они не смогут больше есть.

— Отличный план, мистер Арч, — оскалился демон. — Эдику... гм... Эковерту бы понравился.

Если в тех подземельях и существует место, лучшее чем та маленькая площадка перед узкой дырой вверх, то я ее не видел. Стискивающие проход камни не давали крысам напасть всем сразу. Они хлынули было потоком, живая река из серых спин.

Если Спящие и создали вместе с моим миром еще и миры верхний и нижний для ушедших за Грань душ, то в нижнем реки так и должны выглядеть. Омерзительный, шевелящий голыми хвостами, тонко вопящий поток. Они рванули вперед, готовые прыгнуть, вцепиться острейшими резцами в теплые податливые шеи посмевших вторгнуться в их потаенную страну чужеземцев, и тут же столкнулись, мешая друг другу.

Часть самых сильных, самых голодных запрыгнули на спины спертых тесниной зверей и рванули к нам. Да только шевелящиеся твари не слишком надежная основа. Многие из отчаянных подземных воинов не долетели даже до наших ног.

Я рубил и колол. Топтал раненых ногами и пинками отбивал летящих тварей назад, в середину орущей до боли в ушах орды серых тварей. За минуту боя камни сырой пещеры пропитались кровью. Теплые струйки текли за шиворот и в рукава окончательно испорченного полушубка. Демон рычал и что-то орал на своем языке. И мне не показалось, я действительно видел, как одной из тварей Лонгнаф шею перекусил зубами. Его тяжелые клинки с чавканьем голодного зверя входили в поджарые тела воинов тьмы. Сталь в его руках порхала. Кинжалы, словно измененные извращенным демонским миром крылья бабочки, порхали вокруг чужака. Он не старался убивать с первого удара — и это я тоже видел. Он только хотел, чтоб серые не могли больше атаковать... И, клянусь первым сном Спящих, когда крысы отступили, у ног моего врага продолжала шевелиться воющая от ужаса гора израненных зверей.

Замер в потрясении укутанный тенью дрессировщик. Вытер холодный пот с поседевшей от страха морды воевода. Звери, с лапами так похожими на человеческие руки, на веки вечные возненавидели яркий свет. Крысиное войско вновь застыло на минуту на самой границе освещенного круга, а потом, словно повинуясь неслышному приказу повелителя, с легким шорохом и цокотом когтей по каменной крошке, исчезло в утробе Темноты.

— Нужным словом и острым клинком всегда добиваешься больше, чем просто нужным словом, — непонятно к чему, радостно улыбаясь, заявил Лонгнаф и одним движением раздавил голову волокущей задние лапы твари. — И еще, знаешь! Теперь мы оба так воняем кровью, что все туземные обитатели придут на нас посмотреть.

А я поймал себя на мысли, что мне все равно. Если единственный способ отыскать дорогу к дорогим мне людям — это досыта накормить трупами всех туземных тварей, я был готов это сделать.

10

Мышцы отказывались мне верить. Не помню, как именно называется забавный танец — исполняемый парами на балах в замках подданных Лотара Готтарда. Шаг назад — два шага вперед, легкий поклон, жест руками — словно полощешь тряпку в реке, поворот... Пламя затянувшейся битвы, судорогой пробегавшее по жилам, танцевало тот самый чужеземный танец с моими ногами.

Лошадям после долгого пути не дают стразу останавливаться, водят размеренным шагом по кругу, пока угар скачки не выйдет обильным потом. Следовало бы подняться с теплого мехового полушубка, походить, присесть несколько раз. И я обязательно так бы и поступил, если бы не суровый камень свода пещеры прямо над головой. Если бы не теснота грота — нам двоим едва-едва хватило места, под потолком. Единственный путь для отступления. Маневр, позволивший не проиграть подземную битву, и оставивший без ужина тысячи разнообразных тварей.

Они продолжали ждать нас внизу, когда я уже морщил лоб в попытке вспомнить название немецкого танца. Пробовали карабкаться по влажному камню. Срывались, падали, рычали, шипели и кусали друг друга.

— Все-таки — шесть, — обдумывая как бы половчее стянуть сапоги, сказал я.

— Восемь... Ах, блин! — Лонгнаф, сморщившись как печеное яблоко, разминал сведенные судорогой икры. — Растудыть иё через коромысло! Их восемь.

— Я видел шесть.

У сапог были жесткие голенища, и их наверняка можно было снять, не прибегая к помощи рук. Вот только появлялась опасность уронить обувь вниз. Воображения хватало, чтоб представить что останется от хорошо выделанной кожи, достанься она той банде кровожадных монстров, что ждала нас внизу.

— Да что ты за человек-то за такой? Я тебе говорю — восемь! Значит — восемь.

— Ты их видел?

— Ну да.

— Все восемь?

— Не считал. Не до того было. Если ты помнишь, нужно было еще спасти твою задницу...

— Эм... Моей заднице ничего не угрожало. Тварь же была впереди...

Тварь была впереди.

И едва выполз на четвереньках из узкого и низкого, занавешенного странными полупрозрачными нитями прохода, как уперся взглядом в шесть здоровенных, с кулак величиной, выпуклых немигающих глаз.

Паучиха была большой. Сочленения отвратительных, покрытых редкой и жесткой шерстью лап подрагивали на высоте моей груди. Клыки и ступни конечностей длинной с ладонь. Огромное, раздутое, словно двадцативедерная бочка, пузо. И шесть темных, как согдийское стекло, равнодушных глаз. Ну как было не ткнуть такую красавицу клинком.

Чудовище, необычайно резво для этакой-то туши, отпрыгнуло на шаг и тут же само ринулось в атаку. И я обязательно бы тоже отступил, да только сзади был только узкий лаз и торчащий оттуда по пояс Лонгнаф. Пришлось, пробуя связки на прочность, заскакивать на скользкую макушку очередного каменного нароста. Ноги тут же соскользнули, и я завалился на правый бок. Прямо под ноги стремительно развернувшейся ко мне паучихе.

О, да! Я хорошо рассмотрел переднюю часть твари. Глаза — два действительно огромных и четыре поменьше, шевелящаяся многочисленными отростками пасть и с сухим треском щелкающие, подвижные клыки. И еще пара руко-ног, растущих прямо из головы, снабженных острейшими когтями, которыми она попыталась меня подтянуть поближе ко рту.

Монстр молчал. Ни рыка, ни писка, ни стона. Даже когда следопыт метким ударом в сустав перерубил гадине одну из лап, она не издала ни звука. Серо-голубая кровь из раны не текла, а будто кисель, повисла вязкими лохмотьями.

Атака чужеземца отвлекла тварь от меня. Гигантское насекомое, одним движением подпрыгнуло на месте и развернулось. Лонгнаф тут же юркнул в спасительную трубу лаза. Но я уже успел подняться и, когда она сунула руко-ноги в узкую щель, изо всех сил вонзил меч в ее спину.

И пусть резвости у чудовища поубавилось, но она еще оставалась невероятно сильной. Клинок, застрявший в спине твари, попросту вырвало из моих рук. Хорошей новостью было лишь то, что в попытке удержать оружие, я существенно расширил порез. Пришлось снова отпрыгивать и скрываться за каменными наростами.

Рукоять старинного бронзового меча оказалась достаточно надежной опорой, позволившей Лонгнафу запрыгнуть на голову чудища. Держась за оставленный мной клинок, он стал с хрустом всаживать свой длинный нож в башку скачущей, как необъезженная лошадь, паучихи.

— Так уж и ничего? — хмыкнул чужак. — Да ты даже меча своего лишился, и если бы не я, отчикала бы эта суровая дама твою головенку.

— Скорее всего, — согласился я. — Но глаз у нее все равно было шесть.

— Вот как же с тобой трудно, парень! — тяжело вздохнул человек спасший мне жизнь. — Сколь тебе нужно раз повторить, чтоб ты запомнил? У пауков восемь глаз. Ты мог их не видеть, но они есть.

— Ты сам их видел?

— Нет. Но я читал в... свитках. В моем мире есть люди, которые только тем и занимаются, что разглядывают насекомых. А то, что видят — записывают в свитки. И любой может их прочитать...

— Они всю жизнь разглядывают жучков и пауков? — не поверил я.

— Ну да.

— И кто-то их кормит и одевает, пока они заняты своими тараканами? Я правильно понимаю?

Небольшой, всего с две ладони длинной паучек сумел-таки забраться к нашему убежищу, и пришлось снова напрягать мышцы, чтоб размазать наглую тварь о камни.

— Тебе не понять... Люди изучают мир. Все травки, всех насекомышей, всех птиц и зверей. Другие люди выращивают скот и пашут землю. И то и другое важно.

— Очень важно, — изо всех сил пытаясь сохранить лицо серьезным, кивнул я. — Особенно важно знать — сколько у паука глаз.

— А чего же ты споришь тут со мной? — вспылил чужеземец.

— Забавно это, — засмеялся я. — Забавно слушать, как ты утверждаешь то, чего сам не видел.

— Ржешь? А кто тебя предупредил, что крысы вылезут их норы? Их я тоже не мог видеть...

Это была правда.

Вязкая кровь дохлой твари плохо счищалась с потемневшего от времени клинка. Нужно было пожертвовать куском ткани, но я продолжал сомневаться правильности своего решения. Неизвестно сколько нам предстояло сражений впереди, а полотнище вовсе не бесконечно.

— Пошли. Наши четвероногие друзья сейчас придут поинтересоваться судьбой чудовища, — я не обратил внимания, как Лонгнаф справился со следами твари на своем оружии, но длинные ножи уже спрятались в прикрепленных к запястьям ножнах. — И, думаю, нам не понравится их благодарность...

Оказалось, что чужестранец так озабочен новой угрозой, что даже потянул меня за рукав во тьму пещеры, прочь от узкого лаза.

Подземелье сильно расширялось. Потолок исчез, недосягаемый для слабого света моего шарика. Стены раздались в стороны и, что бы не блуждать между белесыми наростами, мы пошли вдоль левой стены. И как раз вовремя. Я уже видел маленькие светящиеся красным крысиные глаза, слышал цокот маленьких коготков по каменному полу. Рожденный тьмой подземный народец явился посмотреть на останки гигантской паучихи, выбравшей местом для своего логова единственный проход во внутреннюю часть лабиринта.

Лонгнаф прибавил шаг, подняв руку с шариком повыше. Левая сторона подземного зала была более сухой, сочащихся влагой наростов там почти не было. В укромных расселинах встречались клочья уже знакомой нам толстой паутины и аккуратно развешанные свертки, похожие на куколок невероятно огромных бабочек. А под ними матово отсвечивали друзы небольших паучьих яиц.

— Ты спас мне жизнь, — пропыхтел я в спину шагающему впереди чужаку. — Спасибо!

— Сочтемся, — буркнул он, и вдруг остановился. В правой, не занятой фонариком, руке сверкнул нож. — Ненавижу тараканов!

Впереди, в круге света, полностью покрывая серыми телами пол, с шелестом сухой листвы в сторону армии крысиных завоевателей двигалось паучиное войско.

— Сюда! — гаркнул Лонгнаф и первым запрыгнул на плоский камень, некогда отвалившийся от стены. В образовавшуюся выемку он пристроил светящийся шарик и обернулся к новым врагам.

От крысячьего писка заболела голова. Длинными прыжками, не обращая на нас внимания, твари ринулись на пауков. Напор оказался столь яростным, что некоторые животные, словно волна, захлестнула и наш камень. Прямо между наших ног, грызуны с сияющими гневом глазами дрались с крупными, не меньше кошки, наследниками паучьей царицы.

Летели разорванные на куски насекомые. Тугими струями с камня текла багровая кровь убитых крыс. И те и другие, словно безумные, накидывались на все, что шевелилось перед их носами. Слева топтал пауков Лонгнаф. Я видел его краем глаза, продолжая распинывать и рубить слишком уж обнаглевших тварей. Казалось, им нет числа. Казалось они везде вокруг. Казалось, даже стены шевелятся серыми или бурыми спинами порождений тьмы. Новые и новые воины бросались в бой. Кое-где образовались целые завалы их трупов. И если для пауков это не стало препятствием, животным же горы воняющего кровью свежего мяса изрядно мешали.

Нам приходилось отступать. Сначала к стене пещеры. Потом, по узкому — в три ладони, карнизу. И, наконец, используя спины друг друга как лестницы, в неглубокий грот.

— То, что демон почуял приближение порождений тьмы, нисколько меня не удивляет.

— Сам ты... — обиделся Лонгнаф и замолчал. А я поправил сползший полушубок. Благо в пещере было на много теплее, чем на поверхности.

Битва двух подземных народов продолжалась еще около часа. В конце концов, нам надоело рассматривать бессчетное количество схваток. Ладно бы еще нам было не все равно, какая из сторон победит. Но раз и тех и других тварей трудно было бы обвинить в дружеском к нам отношении, то и исход их сражения нас мало интересовал.

— Не похожа эта дырка в горе на то место, куда я думал тебя привести, — словно извиняясь, выговорил, наконец, чужак. — Знал бы, что так выйдет — уговорил бы тебя перенести нас куда-нибудь...

— Что? — удивился я. Было как-то не по себе после обвинений спутника в связях с порождениями тьмы. Так что я поймал себя на мысли, что по настоящему раз продолжению разговора.

— Да то! Тот круг из камней перед входом в эту... в это недоразумение, помнишь?

— Конечно.

— Это круг Призыва... Но если зажечь все семь знаков, стоя в середине, то можно перенестись в любое знакомое место.

— Забавно, — почему-то я сразу ему поверил. Такое иногда встречается. И в нашем лесу есть места, где древняя магия продолжает работать. Взять хотя бы ту же гору Судьбы...

— Ага, обхахочешься... Ты прости меня, ладно? Что сразу не сказал...

Я кивнул. Глупо было обижаться на врага.

— Если бы прямо сейчас была возможность перенестись куда хочешь, куда бы ты отправился? — не отставал Лонгнаф. — Куда ты действительно очень-очень хотел бы попасть?

— В Чудскую крепость конечно, — не задумываясь, сказал я. — Там мои друзья. И им пригодится моя помощь...

Сказал и тут же почувствовал, как уши наливаются теплом. Я солгал. Впервые в жизни. И что самое отвратительное — солгал врагу. Ибо едва последний звук моего лживого голоса затих в каменных лабиринтах, как я понял, почувствовал и осознал, что больше всего на свете хотел бы оказаться... где-то на далеком северо-западе. Там, где я еще не был. Там где живет удивительная девушка с глазами цвета весенней листвы и с волосами цвета спелой пшеницы. Где в горных лесах укрыты развалины альвийских поселков и тайны неведомого Черного леса.