Р.А.Ц.-2 Танец

С трудом оторвавшись от этого зрелища, онна заметила, что линза словно бы дышит, немного меняет форму и размер, а под ее поверхностью в это время проносятся какие-то смутные тени. Она не имела оправы, а покоилась в глубоко прорезанной в камне пола канавке, как от диска гигантской угловой шлифовальной машины. К линзе тянулись толстые кабели от контейнеров и кабель потоньше от компьютеров. Сразу за ней чуть сбоку стоял массивный на вид агрегат звездообразной формы, похожий на распустившийся цветок, к нему тоже шли пучки проводов.

И самым последним Орхэи заметила то, что было, пожалуй, самым важным во всей картине. На стене за линзой чернело почти круглое пятно — на треть обрезанное снизу на уровне пола, оно, в отличие от линзы, было полностью стабильно и неподвижно, ничего не отражая в своей совершенной черноте. По камню от нее шли две дорожки свежих белых царапин и сколов, онна скосила глаза — так и есть, 'Мангуст', несмотря на надетые асфальтоходные башмаки, все же был слишком тяжел и цеплял камень гребнями траков.

Перед нею находился явный портал... куда-то. Это стоило того, чтобы проявить самое пристальное внимание, и Видящая привычным усилием потянулась вглубь себя, раскрывая все свои каналы восприятия. В сознание могучим потоком хлынули всевозможные ощущения. Тренированный разум легко справлялся с ними, поток и близко не дотягивал до того, каким был бы на ее родине. Здесь, в почти абсолютно трехмерном континууме Земли, законы запрещали большую часть пси, те жалкие крохи, что оставались, обеспечивали лишь ограниченные возможности восприятия. И все-таки Орхэи видела. Она была дитем иного мира, ее становление, развитие и тренировки прошли в гораздо более благоприятных условиях, обеспечивающих полноценное раскрытие дара, да и речь все же шла не о силовых аспектах странного. Определенное снижение возможностей было, было — но не всех. И потому Орхэи осязала, обоняла, слышала и еще десятком способов чувствовала каждый объект в пещере — за исключением двух. Пятна портала и опаловой линзы словно не существовало. Ясно видимые в оптическом диапазоне, ни в каком ином они не ощущались.

— Интересно, не правда ли? — произнес серьезный мужской голос над самым ухом.

Только страшным усилием воли девушка сумела не дернуться, но мысли вмиг понеслись спугнутой антилопой. Как?! В режиме полного раскрытия даже мошка, летящая в полусотне метров, не осталась бы незамеченной! Рагн — а это был, разумеется, он, каким-то образом смог остаться вне сферы восприятия всех до единого ее чувств, подобравшись на расстояние вытянутой руки. Причем сейчас, когда она невольно обратила все свои задействованные 'локаторы' к нему, казалось странным, что столь сильно фонящая недавней кровью и смертью фигура могла избегнуть обнаружения. Что? На миг Орхэи даже засомневалась в собственном разуме. Рагн уже не 'пах' эманациями некро! Все следы словно провалились сами в себя, заархивировались и закапсулировались, всосались куда-то вглубь его доселе незаметной ауры. Он снова выглядел на всех уровнях восприятия самым обычным человеком, ну разве что изодранный камуфляж сильно пах сгоревшим порохом. Почему-то при всем этом было ни капельки не страшно. Она вспомнила, что он вроде как задал ей какой-то вопрос.

— Что?

— Красиво, говорю.

— А-а, да-да. И что это?

— Портал, как видишь.

— Куда же? — немного пришла в себя Орхэи.

— Пройдем, узнаешь. — подмигнул ей Рагн. Мысли опять забились суматошными птицами. Что это с ней? Насколько она видела, человек(?) не пытался ухаживать за ней, люди делают это совсем по-другому, да и он наверняка должен знать о феромонных циклах оннов и тонкой настройке пси-совместимости... Что? В портал?

— Зачем? — несколько невпопад озвучила она вопрос, пропустив пару предложений внутреннего монолога.

— Что, любопытство все отбили уже? — засмеялся он, тем временем под локоток ведя ее вниз. И внезапно посерьезнел, — Здесь скоро камня на камне не останется. Двое все-таки сбежали, кое-что разузнав, так что если не хочешь преждевременной дисфункции организма... Или тебе нравится пребывание в газообразном виде?

Нет, такая перспектива онну, прожившую едва ли сотую часть отпущенного ей обычной природой срока, не прельщала совершенно. Орхэи сосредоточилась, смещая фокус восприятия немного по-другому, в область трудноописуемых высших абстракций, где только и можно было надеяться прикоснуться к тайнам грядущего. Все же трехмерность очень мешала. Громоздящиеся исполинские горы запретов сокращали срок предвидения до долей секунды, а спектр вероятностей сужали до едва раскрытого веера. Но даже и так сильной и тренированной Видящей, одной из самых сильных во всей ее расе, удалось разглядеть лучик света между темных гор забвения. Собственно говоря, никакого веера не существовало. Судьба этого места была предрешена. Свет! Яростный, ослепительный свет, даже тень от тени которого жгла ее незримые глаза, должен был в скором времени растворить в себе показавшийся вдруг таким ничтожным и хрупким окружающий камень.

-Ах-х-х! — придушенно выдохнула она, впечатленная близящейся перспективой, и вышла из поля вероятностей.

— Ага, — сказал Рагн, — сильны гады. Жаль, мы не смогли пока понять принцип действия этого оружия.

Орхэи насторожилась. Что-то казалось странным в этой фразе, царапающим мелким коготком задворки сознания. Но времени на размышления не было.

— Идем!

Из-за контейнера навстречу им внезапно шагнула огромная угловатая фигура, и когда онна осознала, что именно находится перед ней, броня ее самоконтроля все же дала трещину. Орхэи вскрикнула.

— Тише, тише, свои. — успокаивающе проворковал ей Рагн, и бросил уже этому: — Чего пугаешь? Давайте, эвакуируемся все, через три минуты лупанут.

Она поняла, что он говорил все это исключительно для нее, и из благодарности слабо улыбнулась. Вокруг началась бурная деятельность. 'Богомол', помесь кузнечика, муравья и бронетранспортера, одна из самых опасных тварей нематори, сверкнув зеленым глазом, задвинулся обратно за контейнер и чем-то занялся там. Еще один, даже побольше первого, появился из-за 'Мангуста' и стал возиться со звездообразным агрегатом, ловко управляясь длинными передними шестипалыми конечностями. Из контейнеров донесся нарастающий гул, словно там выходили на режим какие-то мощные генераторы. Шевельнулись стены, на них вдруг стали видимы большие, по два метра, нашлепки. Они сменили цвет с идеальной имитации цвета камня на серебристо-металлический, очертания их потекли, поплыли, пока из нашлепок не сформировались длинные игольчатые шипы, направленные остриями точно на опаловую линзу. На шипах начала медленно наливаться шуба голубоватого потрескивающего сияния.

Орхэи внимательно смотрела на все это, запоминала, а в сознании крутилась мысль, что она допустила ошибку. С такими настройками почувствовать тварей она действительно не могла, они не были живыми и потому ощущались как тот же металл или камень — следовало пройтись по всему спектру, но изучение-созерцание артефактов сбило ее с толку. Кто бы мог подумать, что здесь, на Земле... Но раз они помогают и подчиняются Рагну, значит?.. С внезапным опасением она глянула на него. Нет, ненавистными нематори тут и не пахло. Теперь, когда таиться нужды более не было, он, похоже, частично отбросил маскировку. Движения обрели угловатую резкость, несвойственную человеку, и быстроту, несвойственную тоже. На лице запали глубокие тени, и вообще, он весь как-то... почернел? Неважно, все это она обдумает потом, когда и если выживет, а пока стоило хоть чем-то помочь. Сознание вновь скользнуло к рубежам несбыточного. Она негромко сказала, уверенная, что будет услышана:

— Полторы минуты.

— Да. — немедля откликнулся Рагн. — Сейчас!

Шум генераторов взвился до протестующего визга — и резко оборвался. Со стен, с выросших на них шипов ударил целый лес окутанных полупрозрачным туманов ярко-синим молний и вонзился во вспыхнувшую нестерпимым светом линзу. Гигантский опал налился испепеляющей яркостью, от него пошел сухой жар, а затем полыхнуло совсем уж страшно, отчего Орхэи на время ослепла даже с закрытыми веками. Впрочем, иных чувств вполне достало, чтобы ощутить, как черное пятно на стене из просто поглощающего свет контура становится поглощающим активно, как оно увеличивается в размерах и предстает подобием мрачного тоннеля, засасывающей воронкой черной дыры. Как со стен звонко падают вновь оплывшие нашлепки и, оживая, тянутся друг к другу, сливаются в растущую на глазах каплю жидкого металла, в целое озеро, это озеро катится к ним, по пути небрежно подхватывая контейнеры, кабели, ящики, опаловую линзу, тварей, их самих — и устремляется живой многотонной волной прямо в темную пасть портала. Перед самым устьем Рагн коснулся ее шеи, и сознание милосердно погасло, сохраняя ее от ужасов перехода. Орхэи уже не видела, как следом за полиходом с лязгом трогается с места 'Мангуст' и последним въезжает в портал.

В это время на высокой орбите один из спутников, на вид ничем не отличающийся от остальных, получил снизу длинный кодированный сигнал. Порядком изношенный, работающий без перерыва уже несколько лет гироскоп дал сбой, система ориентации подняла тревогу и разблокировала стационарные плазменные двигатели. Внутри спутника покоилась небольшая, всего в пару квадратных миллиметров, черная пластинка. Система наведения отклонила ее на максимально возможный угол, но этого было пока недостаточно. Спутник был спроектирован и запрограммирован таким образом, чтобы все время оставаться тыльной стороной к Земле, а пластинка была бы направлена в космос, однако перехваченное управление запустило двигатели — начался медленный разворот. Наземная система контроля почти сразу обнаружила неладное и попыталась восстановить управление по резервным каналам. Безуспешно. Невидимая битва электроники длилась всего несколько секунд, после чего, признав свое поражение, контроль отдал приказ на уничтожение спутника. Соответствующий парный спутник, размещенный именно в предвидении возможности таких случаев, начал наведение копья своего одноразового лазера. Теперь весь вопрос состоял в скорости. Лазер поворачивался быстрее... Но очередной приказ перекрыл пару клапанов в трубопроводах, произошел скачок давления, гидроудар, тонкостенная трубка лопнула, и в вакуум устремилось расходящееся облако испаренной жидкости, сыграв роль дополнительного двигателя. Соответственным образом ускорившийся спутник завершил поворот на долю секунды раньше. Полыхнуло. Бесполезный уже лазерный луч пронизал облако плазмы и ушел в пространство, а далеко внизу на поверхности Земли сверкнула огромная вспышка...

10.

Никуда полковник не успел. Едва он отпустил Громова, как тревожно запиликал селектор. Красный огонек вызова, символ высшей срочности.

— Черменев.

— Господин полковник, базу окружают! Свыше батальона пехоты с псами, десять 'коробочек', два танка.

— Перехват есть?

— Нет, у них ЗАС, но удалось разобрать маркировку на технике. Регуляры, сто первый полк из ближайшего ППД. Там сзади еще 'фонарики', мы их не видим, но они сбивают нахрен все беспилотники. Тля!

— Что еще?

— Сети отрезало. Все — и спутники, и 'Зебру', и местную... О, и свет тоже, перехожу на собственный генератор...

Полковник на секунду задумался.

— Так, слушай сюда. Огонь не открывать, повторяю — не открывать. Заблокировать оружейку, автоматические системы защиты отключить. Из зданий наружу не выходить, в окнах не мелькать! Да, отключить все АРМ, доступ к компьютерам отрубить всем, кроме тебя. Дальнейшие указания голосовой связью.

— У нас боевая тревога, нужна ваша санкция.

Черменев чертыхнулся и быстро подтвердил приказ личным кодоном. Тут же его собственный терминал потух, остался лишь огонек готовности питания.

— 'Урал', — оператор перешел на позывные по-боевому, — пришел пакет из округа. Личная подпись 'Старателя'. Расшифровываю...

Внезапно по ушам ударил чуть приглушенный стенами грохот, пулестойкие стекла не дребезжали, но поставленная на микропроветривание рама сорвалась с поворотного механизма и рухнула на пол. В противоположное окно полковник увидел мелькнувшие и сразу исчезнувшие очертания пары 'Беркутов'. Понятно... Собственно, необходимости в расшифровке приказа командующего СВ уже не было — Черменев и без того знал, что там. Командование можно было понять — столь мобильная, слаженная и оснащенная часть представляла собой немалую опасность в случае несанкционированных действий. Вот и подстраховались. Дальнейшее представлялось совершенно ясным — сейчас закончится блокирование, затем им предложат 'выходить по одному', если они раньше не подчинятся приказу. Осназ, как бы тренирован он ни был, в открытом бою противостоять регулярным войскам с тяжелой техникой и авиацией не мог. Им даже не потребуется обстреливать базу — достаточно будет 'Беркутам' пройти раза два-три на минимальной высоте на трех Махах, и все, бери тепленькими. Затем начнется долгое, вынимающее душу разбирательство. И даже когда все закончится, и станет ясно, что их просто подставили, использовали втемную, его карьере все равно конец. Если не даже вышибут на пенсию, задвинут в такую тьмутаракань, что белый медведь желанным гостем покажется. Черменев с трудом подавил желание завыть от бессильной ярости. Сука, ну какая же сука! Полковник истово надеялся, что имперские волкодавы успеют взять эту штабную сволочь за мягкое вымя — больше ему ничего не оставалось.

Полковник вышел на крыльцо, скрестил руки на груди и застыл изваянием. Его обветренное лицо было настоящим воплощением мужественности, двойной шрам на левой щеке навечно запечатлел скользнувшие когти большого медведя, а под форменной курткой на груди таилась цепочка звездчатых ямок. Вокруг пахло сдержанной опасностью. Запах оружейной смазки, легкий шелест, чуть слышные щелчки... и металл, много металла. Обостренные чувства полковника ловили шепотки занявших позиции солдат, бесстрастные взгляды снайперов и напряженные взоры наводчиков боевых машин. Рот полнился ртутной горечью. Свои поднялись против своих, считая их то ли предателями, то ли опасными, презревшими незримые оковы чести и присяги безумцами. Черменев спиной чувствовал поддержку занявших оборону в здании бойцов, готовых идти за ним, если понадобится, то и против Самого, как это было ни немыслимо. Да... пожалуй, захоти он, поднять ребят на мятеж было бы просто. Они — каждый из них — были преданны лично ему, много лет делящему с ними хлеб и свинец, соленый пот и алую кровь. Полковник был из тех командиров, что выговора заносят не в личное дело, а граненым кулаком в грудную клетку, зато и шпынять своих бойцов Черменев не позволял даже генералам. Да, они без колебаний пошли бы за ним в огонь — вот только полковник видел дальше. И слово 'честь' было отнюдь не пустым звуком для него, приносившего присягу лично Императору. Он ждал.

Минут через пять из-за угла дома напротив появился человек. Пока он шел через стометровую зону безопасности вокруг территории базы, Черменев спокойно наблюдал за ним. Человека он узнал сразу — характерная развалистая походка не оставляла места сомнениям. Это был командир сто первого пехотного полка Савинов, его старый знакомый и коллега по ратному делу. Полк вот-вот должны были переформировать в усиленную бригаду, и Савинов дохаживал последние месяцы перед беспросветными погонами. Теперь, похоже, заденет и его.