Шакалы взвыли, не сразу заметив противника, обрушившегося им на головы смертоносным градом стрел. Каждая из валькирий, будь то на дракхе или серанге, имела на своём вооружении короткий лук. Впрочем, и гвардейцы на турагах также нынче были вооружены ими. Всё-таки это была охота, а не полноценное вторжение, которое даже набегом назвать нельзя — обычная в таких случаях карательная зачистка Пограничья. И только-только началась, а результат уже на лицо — шакалы бросились без оглядки кто куда, разбегаясь от смертельного врага.
Атрию не пристало гоняться за шакалами, и как гвардеец, он предпочитал честный и открытый бой — спрыгнул на землю с дракха, в то время как валькирии продолжили носиться за шакалами. Он же расправил хлыст и щёлкнул в воздухе над головой, бросая вызов любому шакалу, что видел или слышал его.
Соперник нашёлся быстро, откликнувшись боевым кличем — зарычал и завыл одновременно. Валькирии не тронули шакала: отныне он добыча Атрия. Хотя, кому как повезёт. Если шакал ненароком совладает с командором легендарного корпуса, ни одна из них не тронет его по закону чести — даже из чувства мести.
Хлысты при ударах сплелись, и началось самое настоящее перетягивание "каната". Соперники проявили не только удаль, но и заурядную стойкость — Атрию попался молодой шакал, но прыткий. Поймать ему его на клинок не удалось — тот увернулся, избавившись от хлыста — вновь прыгнул на противника.
— Собаке — собачья смерть! — поймал "пса" на остриё со второй попытки Атрий, пробив грудину — повалился. Шакал оказался не только здоровым, но и тяжёлым.
Командор совершил кувырок через себя, выталкивая поджатыми ногами в коленях шакала — встал победно над ним, почувствовав чей-то злобный взгляд в спину. Обернулся.
— Сука! — не сомневался он: завалил её кобеля.
Но тоже, в свою очередь, не стал торопиться. Если прав: она сама найдёт его и у него будет возможность добраться до неё; всё внимание перенёс на валькирий.
К тому моменту, как он закончил схватку с шакалом, принявшим вызов, на горизонте, от края и до края, смыкаясь кольцом, показались воительницы на серангах, и лишь затем, немного погодя, с грохотом пожаловали тураги.
— И впрямь напрасно ящеров сгоняли, — почувствовал Атрий: ни сегодня-завтра им отправляться с обозом в поход.
Интуиция не подвела — в небе, с западного направления, появились две тёмные точки и заходили на них не от солнца против всех правил "охотников". Знать посыльные, и с особо-важным донесением, раз подались на его поиски в шакальи земли, рискуя жизнями.
Предпочтя ладонь подзорной трубе, Атрий приставил её к маске, прикрывая глаза от слепящего солнца; вгляделся в посыльных.
Ошибка относительно первоначального суждения о посыльных стала очевидна — ими оказались (кто бы мог подумать, а он и подавно, хотя знал Кесаря, как себя) триумфат с диктатором. И Марк с ними в качестве сопроводителя.
— Хм, нашли, кого брать — мальчишку. Безумцы! — услышал Кесарь от него.
Ответил любезностью:
— Командор...
— Триумфат, — воин в маске и позолоченном панцире приветствовал его.
— Диктатор, — не понравилось Иерарху Ордена: смельчак намерено проигнорировал его, когда прежде надлежало привечать гостя, а затем уж непосредственного начальника. Но в Гвардии свои законы и субординация.
Марк молча отстранился, понимая: ему не стоит вмешиваться — любое слово или высказывание сейчас обернётся против него. Ему вполне достаточно и того, что теперь сам сможет дразнить Кайярэ, ибо сопровождал Кесаря! Её и выискивал глазами, а она словно нарочно пряталась от него за валькирий.
— Он и есть, тот самый легендарный командор, — представил Ил-ла-Рих Атрия Ир-ра-Риху.
Руки воин не подал диктатору, делая вид: клинок ему важнее напыщенной особы из цивилизованного мира Империи; вытер от крови и сунул в ножнах.
— Слово и дело, триумфат!
— Не спеши, мой верный гвардеец! У тебя будет возможность поговорить со мной о делах, но после нашей охоты с диктатором на псов! Верно?
Иерарх Ордена как раз разглядывал пса, заколотого Атрием — пнул ногой, и его сердце едва не выпрыгнуло из груди, грозясь провалиться значительно ниже.
— Шакал! — выкрикнул Атрий, ударив недобитого противника хлыстом.
Не он один — подоспели валькирии, также опутывая хлыстами конечности шакала, замершего и повисшего в воздухе с раскрытой пастью перед лицом диктатора, одарив его слюной.
— Собака... бешена!.. — воскликнул от испуга Иерарх Ордена.
— Эх, если бы... — язвительно вставился Кесарь. — А то у него слюна даже не ядовитая!
— Ты... ты... в своём уме, брат? Ещё сожалеешь, что эта скотина не вгрызлась мне в глотку?! — раззявил свою во всю ширь диктатор.
— Ну, полно тебе, братец! Мы не в Ордене! И потом, ничего же страшного не произошло — ты жив, а этот шакал... Ведь это и вправду шакал? — отвлёкся триумфат от диктатора на командора, и получив в качестве подтверждения кивок одобрения, продолжил: — ...просто бешеная собака! Недолго и на цепь посадить, да приручить не получиться — прикормить с руки — по локоть отхватит, если не вовсе жизни лишит!
— Лишить его жизни! — продолжал срывать злость диктатор на ком угодно, лишь бы не выглядеть беспомощным младенцем в глазах чуждых ему людей.
— Это проще простого, братец, — напомнил Кесарь. — А мне помниться: кто-то намеривался поохотиться на них!
— Ты решил отпустить этого шакала?!
— Ну, зачем же его мучить — мы ж не звери, как эти псы! Люди мы! Вот ты и прирежешь его!
— Как?!
— Очень просто — перехватишь горловину и... Не изгваздайся в крови! Хотя чего я, и кому, коль даже младенец с пелёнок знает: у вас все в Ордене по локоть в крови!
— Не обобщай — я не такой!
— Диктатор — и крови боится!? — не прекращал насмехаться триумфат над братом.
— Ещё чего... — выхватил Иерарх Ордена парадный клинок из ножен и... перепачкался в крови, плюясь — не ожидал: у шакала из раны фонтаном брызнет кровь — и вся на него. — Воды-ы-ы...
— Извини, братец, но мы в Пустоши! А сказать, почему так называется?
— Ничего боле не желаю слышать! Возвращаемся! — разорался громче прежнего диктатор.
— Так быстро? А как же охота? Или тебе больше неохота охотиться на шакалов?
Отерев плащом кое-как лицо от крови, диктатор брезгливо избавился от него, пропустив мимо ушей то, о чём Атрию сообщила Киринэ, также приветив Кесаря.
— Мы наткнулись на халдеев...
— Где?
— Я покажу. Тут недалеко — один прыжок на серанге...
Ход конём и сделали валькирии вместе с гвардейцами и залётными гостями. Один из разбойников оказался живым.
— Кто таков? — обрушился Атрий на него.
— Хват... — не стал бродяга скрывать истинного имени.
— Ах ты... халдей! — поспешил сорвать на нём накопившуюся злость диктатор. — Ты у меня пожалеешь, что вообще родился на свет! Я иначе с тобой потолкую, в застенках Ордена!
— Вообще-то он — добыча Гвардии, — вмешался Атрий.
— Была! Теперь мой — и только! Или кто-то захотел под трибунал?
Пытливо-вопросительный взгляд командора устремился на Кесаря. Тот кивнул утвердительно ему, дозволяя уступить Иерарху Ордена. И даже сдвинутые брови Атрия не проняли триумфата. Тот сам ответил ему аналогичным образом: "Делай, что велю!"
Повинуясь, Атрий отступил от халдея.
— Связать его! — настоял диктатор.
— Вот сам и вяжи, коль принадлежит Ордену, а не Гвардии...
— Бунт! — вскричал диктатор. — Измена?
Кесарь отвернулся, и как ни в чём не бывало, засвистел про себя наигранно — мол: ничего не видел и ничего не знаю — разбирайтесь сами. Я на отдыхе, за тем и отправился в Пустошь на охоту.
— Как это всё понимать... вашу, а?! — безостановочно срывал диктатор голос.
Валькирии первые отреагировали адекватно непростой ситуации — поскакали прочь.
— Куда это они? — спохватился диктатор.
— А я что — их командир? — мгновенно обернулся триумфат. — Вон у него и спрашивай!
Последовал кивок в сторону Атрия, как командора корпуса, к которому были приписаны амазонки.
— Чёрт знает что, брат! И твориться у тебя в Гвардии!
— Я же не лезу в дела Ордена, диктатор! Вот и ты не лезь ко мне со своим уставом! Здесь тебе не монастырь благородных девиц! Тут люди гибнут — сотнями! Да что там сотнями — тысячами — и всё во славу Империи!
А когда уже и гвардейцы на турагах развернулись вспять, и опять без приказа со стороны командора корпуса, диктатор перестал кричать, сменив гнев на милость.
— Хорошо, я уступаю тебе, брат. Ты прав, как всегда! Что-то я погорячился не к месту и ко времени. Но должен понять меня: не каждый день приходится встречаться с шакалами нос к носу!
— Ага, только в кандалах и в околотке Ордена, где вы истязаете их!
— Вы тоже не херувимы!
— Мы — воины! В отличие от некоторых палачей!
— Кстати, — уставился диктатор не без красноречивого намёка на Атрия. — А это не его прозвали палачом?
— Его... его, — подтвердил кивком Кесарь.
Меж тем командор доказал прозорливость диктатора, вогнав во второй раз клинок в грудину шакала, понял, в чём заключался его просчёт — сердце у этой твари оказалась не там, где обычно у псов, а чуть в стороне.
Диктатора едва не стошнило. В ноздри ударил трупный запах мёртвой плоти, к тому же пахучей от природы. Мылись псы, в виду недостатка воды, редко, и обычно дело у них с ней ограничивалось, как правило, водопоем.
— Мерзость! — сморщился Иерарх Ордена, накинувшись в очередной раз на халдея. — Чего встал? А ну пошёл у меня! Шагом марш в околоток!
— Не надо в околоток, — упал на колени Хват. — Я всё... всё расскажу!
Диктатор перебил его ударом ноги, оставляя отпечаток каблука с сапога на скуле; лишил сознания.
Кесарь заподозрил неладное. Брат и впрямь затеял что-то против него, но что — вот в чём вопрос! Хотя и без того очевидно: Гвардию ждала очередная бойня — но с кем? Врагов у Империи на Окраинах хватало — тех же шакалов или морфов, а водились ещё и хирды! Да мало ли кого можно вспомнить при желании! Решил не торопиться с выводами, и понаблюдать за диктатором.
— Слово и дело, — грянул Атрий.
Командор наткнулся на мешки, а в них — на девиц.
— Одна мертва, другая...
— Что другая? — диктатор опередил с вопросом брата.
— Вроде тёплая — не остыла ещё! Не бросать же её шакалам на растерзанье?
— Ладно, и её заберу в околоток.
— Вот уж не угадал, братец! Я не отдам тебе такую красавицу, — взглянул Кесарь на заложницу.
И его умысел был также очевиден Иерарху Ордена, чего он никак не мог допустить. Девица могла стать невольной свидетельницей заговора Ордена против Гвардии.
— Хорошо, но если выживет, тогда — твоя! — настоял Кесарь.
— А может я её того... — предложил Атрий, чуть обнажив клинок с характерным намёком на избавление девицы от мук.
— Хм, тоже мне пожалел! — скривился Кесарь в лице. — Одно слово — палач!
Укор триумфата подействовал на командора легендарного корпуса.
— А почему он не ломит передо мной шапку? — диктатору было интересно взглянуть Атрию в лицо.
— Это маска, а не колпак палача, — пояснил коротко Кесарь, не позволив брату глумиться над верным ему гвардейцем.
— А ты сам-то видел его в морду?
— С меня вполне достаточно и тебя, братец с Иб-ба-Рихом и Хир-да-Расом!
— А батю почему не вплёл? Слабо?
— Так всё одно донесёшь: дескать, так и было!.. Возвращаемся! Охоте край!..
— Вот тут я полностью с тобой солидарен, брат, — поддержал диктатор. — Хватит, нагулялся я в шакальем крае! Домой пора!
— Мы не успеем вернуться в Косогорье дотемна, — озадачил Атрий.
— Почему? — изумился диктатор. — В чём проблема?
— В них... — уяснил на раз Кесарь, указав братцу на девицу с халдеем, выясняя: насколько он готов рисковать головой из-за них.
— А шатёр найдётся?
— Костёр разожжём, — пообещал Атрий.
Зная, что собаки пуще смерти боятся огня, диктатор согласился перетерпеть ночь в Пустоши под прикрытием турагов с гвардейцами. Постель ему заменила груда наваленного хвороста, используемая для костра. Однако от нападения шакалов это не застраховывало, тем более что Атрий вновь почувствовал спиной тот самый жутко-леденящий взгляд, уставившейся твари на него.
Сука была рядом, ожидая удобного момента для нападения на спящих гвардейцев, пусть и в полглаза, и вполуха остающихся всегда начеку.
* * *
Тундра. Север Окраин Империи.
Как я выяснил у Яр-Гонна: дорога нам к логову арахна предстоит неблизкая, поэтому не мешает основательно подкрепиться. Заодно узнал, чем питаются морфы, поскольку припасы наши канули в обозе — их втоптали в землю, смешав с грязью, арахны горных джигитов, управляющих прежде ими. Но за это же и поплатились собственными жизнями.
В меню оказалось два блюда, и от первого я отказался наотрез, когда узрел, что предстояло зажевать, к тому же в сыром виде — внутренности с потрохами тех йети, коих убили эти при мне, а йети...ть их — и всех вместе взятых!
А вот вторым оказались арахны.
Тут уж гномы расстарались, обещая мне из них славную похлебушку, притом, что от варева разило аж за версту. Запах, а аромат, как на скотобойне, точнее — на скотобазе.
Деликатесом там оказались глаза. Мне, как главарю, и подсунули их в глиняной плошке.
— Что не так? — заинтересовался Яр-Гонн, уплетая свою порцию похлебушки за обе щеки, вытирал жирные пальцы о бороду.
— Да вот, что-то аппетита нет... — сорвал я. — Не нагулял ещё.
— Погодь, Чудак, Желанна враз тебе нагуляет его, аки тока загуляешь с ней, — посмеялся гном надо мной и ей заодно.
Кстати, моя ненаглядная и желанная особа ничуть не брезговала варевом полукровок.
Выловив глаза, я предложил их в качестве "бонуса" Яр-Гонну за то, что он выручил нас тогда с бродягами, шарахнув по арахнам из пушки, установленной в кибитке.
— Хм, как знаешь, — хмыкнул гном, и проглотил пару глаз целиком, а последнее око облизал и высосал.
Боже, с кем только доводится жить бок о бок, а с нелюдями. И нас, людей, мало, а этих нелюдей, особливо из числа морфов, как саранчи! Да и саранча у них — арахны! А они — чисто рептилии сродни динозавров, но все сплошь в костяных панцирях!
Похлебав кое-как похлебушку, я занял желудок работой. Зато мозги продолжали меня донимать — мысли, возникавшие при одном упоминании об облаве на арахна — сводили с ума.
Когда вожаки морфов узнали, куда мы собрались, также подрядились с нами всей оравой.
К чему бы это? Уточнить не получилось — потом сюрприз будет, как обычно, для вас, сэр Чудак! Однако и я подготовился основательно, если что — сойду за камикадзе* или шахида*.
* камиказде, * шахид — смертники. Первый — японский лётчик, идущий на таран (смерть), второй — с поясом, набитым взрывчаткой.
Прыгаю на бесхозного горбуля, так как мой скопытился много раньше подо мной. И этого непременно ждёт встреча с арахном, и возможно так же, и тем же, может для него закончиться нелёгкий и тяжёлый путь по землям равнинных морфов.
Хотя б узнать: в какую сторону придётся скакать?
